2. ИЗ ПИСЬМА ГАНСА УЛЬМАНА 1 СТРАСБУРГСКОМУ АДВОКАТУ ГАНСУ МЮЛЛЕРУ
(10 апреля 1493 г.)
“[...] Мой друг Якоб Хаузер, шультгейс в Блиншвейлере 2, и с ним еще один человек оттуда же втянули меня в заговор. Они пришли ко мне в Шлетштадт и сообщили о трех [78] пунктах 3 […], которые были выставлены честно и по-божески, и хотели, чтобы я пришел к ним в определенный день 4, который они мне назвали. В этот день должно быть решено, как следует начать дело, чтобы оно было официально. Я пошел на это, так как это было божеское дело и не направлено против [епископа]. Итак, я пошел туда. Там было наших 34 человека. Мне стало страшно, что нас оказалось так много. Итак, я начал говорить как наиболее почтенный среди них: “Дорогие друзья! Я пришел, следуя благому намерению […], по поводу трех пунктов, которые показались мне довольно-таки подходящими. Давайте обсудим сейчас, как мы сообщим нашу доброжелательную просьбу, чтобы она дошла подобающим образом”.
Тогда они все заговорили: да, они все придерживаются того же мнения. Тогда я, как старший и почтеннейший среди них, опросил их. Они высказались за то, что я должен сделать это 5. Я сопротивлялся и не хотел делать этого, говоря: “Я живу в имперском городе и не буду этого делать, так как я не являюсь подданным вашего господина 6. Решайте, что хотите, но я не буду этого делать”. Но они не хотели отступить от этого. Тогда у меня мелькнула мысль, которая позволяла мне выйти из положения, и я сказал: “Дорогие друзья, вы слишком торопитесь в этом деле. Нехорошо, что вы так спешите. Мне пришла в голову хорошая мысль: что если вы назначите другой день и пригласите также и другие деревни, принадлежащие к епископству, и выслушаете также и их мнение, поскольку это дело является общим для всех общин в области. Если это будет принято, тогда и будет решено, кто должен это делать и сколько человек должны пойти с ним к фогту в Эпфиг” 7. Я опросил всех присутствующих. Тогда я услышал, что некоторые говорили, как я их понял: “Ваш совет не годится”.
Некоторые зловредные люди намеревались действовать по своему собственному пониманию. Я же, когда слышал о чем-то, что направлено против господ и данной им присяги, то все это разрушал, как человек благонамеренный, каким я всегда был. Таких было не более пяти или шести, а большинство были благонамеренными, так как я слышал, что их намерения были лучше, и решение было принято хорошее. [79]
Я ответил злонамеренным: “... Вы считаете свои предложения хорошими, но это не так, ведь вы присягали своему господину, и если вы хотите пойти по другому пути, чего не поддерживает большинство, то сделайте следующим образом: посоветуйтесь, с кем хотите, и когда вы снова соберетесь, то пусть старшина каждой деревни передаст своему господину дружелюбную просьбу относительно трех пунктов; если это не будет вам разрешено, то кто не имеет имущества и хочет действовать против своего господина, чтобы это было законно, должен отказаться от своего бюргерского права 8; тогда, что он захочет, то пусть и делает, и это не будет нарушением данной им присяги”.
Когда я опросил всех, то за это было большинство. И ничего плохого не было там решено, хотя нам и приписывают, что мы хотели захватить Шлетштадт 9 и перебить там многих людей, попов и мирян, и что мы будто бы основали “Башмак” 10. Все это выдумано. Если кто в нарушение данной им присяги говорил вредные речи, того пусть накажут, те же, кто действовал по праву, должны быть оставлены при своем.
Итак, меня обвиняют в том, что я якобы зачинщик и главарь. Я высказал свое мнение, но сказал, чего я не буду делать. Когда мы разошлись, я больше не хотел идти к ним. Я также никого не принимал у себя. Многие в Шлетштадте были бы [...] за [эти] три пункта. Но так как я услышал глупые слова, сказанные некоторыми, то я решил не участвовать [80] [в этом деле], что и сделал [...] Дворянство области 11 знало, что я боролся против грубых речей, исходящих от грубых людей. Я знаю, что дворянство области должно быть благосклонным ко мне, потому что я никогда в своей жизни не был склонен к дурным вещам, и потому решился представить мое дело на рассмотрение моим милостивым господам — бургомистрам и магистрату города Страсбурга [...]”
[В заключение Ульман соглашается приехать для разбирательства своего дела в Страсбург при условии получения гарантии своей безопасности].
(Архив г. Фрейбурга).
Комментарии
1
. Ульман Ганс (род. предположительно 1435, ум. 1493 г.), по профессии — мясник, бюргер г. Шлетштадта, с 1479 г. — член магистрата, а в 1488-1491 годах — один из бургомистров города. В 1492 г., вероятно, в результате влияния враждебной ему партии патрициата, не был переизбран в состав магистрата. В 1493 г. — наиболее авторитетный и влиятельный из руководителей заговора “Башмака”.2
. Блиншвейлер — деревня в окрестностях Шлетштадта; шультгейс в данном случае — староста деревни.3
. Имеются в виду три официальных пункта программы заговора: ликвидация церковных судов, ликвидация императорского дворцового суда в г. Ротвейле и изгнание евреев-ростовщиков.4
. 23 марта 1493 г.; собрание произошло на горе Хунгерсберг к 12 км от Шлетштадта.5
. Т. е. подать властям петицию, содержащую упомянутые три пункта.6
. Шлетштадт был имперским городом, а большинство собравшихся являлось подданными страсбургского епископа.7
. Эпфиг — резиденция епископского фогта — начальника округа.8
. Право, на основании которого бюргер владел недвижимой собственностью и бюргерскими правами в населенном пункте, где он жил. Оно было связано с присягой.9
. Шлетштадт представлял собою в то время небольшой имперский город с населением в 4-5 тыс. чел., входивший в так назыв. “Декаполис” — союз 10 эльзасских имперских городов. Основным занятием его жителей было земледелие и виноградарство, а также ремесло и торговля. Среди 14 цехов 5 объединяли работников сельского хозяйства (землепашцы, виноградари, садовники и др.). Со второй половины XIV в. власть в городе находилась в руках цехов, но в XV в. снова разгорается борьба между двумя партиями: партией нового патрициата и партией цехов. Во главе власти в городе стоял “малый совет” из 12-14 ч., к которому присоединялись в качестве заседателей 12-14 цеховых мастеров и 8 бургомистров, избираемых на два года, из которых каждый выполнял функции главы исполнительной власти в течение 3 месяцев, а затем переходил на положение советника правящего бургомистра. Несмотря на то, что Шлетштадт не был крупным экономическим центром, здесь также наблюдается в XV в. значительная имущественная и социальная дифференция среди его населения. Так, по данным 1465 г., 53,7% всех налогоплательщиков принадлежали к категории лиц, имеющих имущество стоимостью менее 100 фунтов геллеров, т. е. к неимущим и малоимущим слоям населения.10
. Крестьянский башмак с развязанными ремешками (его носили, обвязывая ремешками вокруг ноги до колена) — “Bundschuh” — был в XV в. символом вооруженной борьбы крестьянства против своих угнетателей. Возникнув впервые как официальный символ, изображаемый на знамени восставших крестьян, в 1439 г., он употреблялся также в восстаниях 1443, 1444-1445, 1460 гг. и др.11
. Эльзас представлял собою в XV-XVI вв. одну из наиболее раздробленных (наряду со Швабией) областей Германии. В него входили многочисленные духовные владения, из которых наиболее значительными были владения епископа Страсбургского; владения имперских городов: Страсбурга (тогда одного из крупных городов Германии), Мюльгаузена, Мюнстера, Кольмара, Тюркгейма, Кайзерсберга, Шлетштадта, Оберэнгейма, Розгейма, Хагенау, Вейсенбурга; владения светских феодалов, среди которых выделялись своими размерами австрийские земли (Зундгау и др.). К числу светских владений относились и многочисленные мелкие территории имперских рыцарей. Наконец, в Эльзасе было еще 40 “имперских сел” (Reichsdoerfer), находившихся под управлением императорского ландфогта.