Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

28. ИЗ ХРОНИКИ ГЕОРГА ВИДМАНА 1

“В 1476 г. в деревне Никласгаузен, находившейся в графстве Вертгейм на реке Таубер, выступил один пастух и литаврщик и стал резко проповедовать против властей и попов, а также против [ношения] остроносых башмаков, нагрудных платков и длинных волос. Он говорил также, что воды, луга и леса должны быть общими, что не следует давать никаких пошлин с товаров и проводных поборов и что Германия впала в великий грех и гордыню; если они не покаются и не откажутся от [всего] этого, то бог вскоре погубит Германию; все это открыла-де ему божия матерь, явившаяся ему в одну субботнюю ночь в великом сиянии, когда он пас скот в поле, и приказала проповедовать об этом.

Началось великое стечение народа в церковь в Никласгаузене, [построенную] во имя божией матери, и вся Германия пришла в движение. Конюхи бежали от своих лошадей, неся в руках уздечки, косари со своими серпами — от своих жатв, батрачки со своими граблями — от лугов, женщины — от своих мужей, мужья — от своих жен и т. д.

Виноград в прошедшем году уродился хорошо, вино было хорошее и дешевое. Ввиду большого стечения народа в двух милях вокруг Никласгаузена в поле и на дорогах были построены кабаки, где продавали вино и снабжали паломников едой и питьем, так что паломников даже угощали франконским и тауберским вином. Ночью мужчины и женщины спали рядом в поле и в сараях, и не все было, как должно.

Стечение народа было так велико, что литаврщик должен был высовывать голову [через окно] в крыше, чтобы народ мог видеть его и слышать его проповедь. Говорили, что позади него находится скрытый крышей монах из ордена [70] босоногих 2, который внушает ему, что именно он должен проповедовать. Когда проповедь кончалась, народ начинал оплакивать свои грехи, но это было скорее состояние опьянения. Начинали обрезать волосы и острые носы у обуви — так как носить такие башмаки тогда было в обычае, — так что, как думают, для огромного множества волос и башмачных концов потребовалось бы много телег, не говоря уже о вышитых нагрудных платках, платьях и других украшениях мужских и женских, так как многие, раздевались до рубашки, бросали свою одежду в церковь и уходили. Но когда они, пройдя с милю от Никласгаузена, приходили в себя от суматохи и вина, то охотно получили бы свою одежду обратно. Было принесено невероятно много денег, а также воска и восковых свечей, которые были усеяны, как ежи, вюрцбургскими шиллингами, нюрнбергскими пятаками, крейцерами, плаппертами и инсбруками 3.

Этот литаврщик носил косматую рясу; клочки [шерсти] с его рясы народ обрывал и считал особо целительными, полагая, что если беременная женщина будет иметь эти клочки, то роды будут благополучными. И куда бы этот литаврщик ни шел, каждый, кто мог схватить его руку или его палку, целовал эту руку или палку как целебную вещь.

Было также много таких, которые обманно изобретали и выдумывали чудеса, чтобы добыть денег. Так, например, в Фишахтале был один коновал, который, так же как и его жена, любил пьянствовать. Он привязал свою жену, которая была совершенно здорова, полотенцем к лошади позади себя, как будто бы она была парализована и не могла двигаться, поехал на церковный двор в Никласгаузен и просил стоявший вокруг народ помолчать, дабы он мог рассказать о причине своего паломничества. Когда все подошли к нему послушать, что он скажет нового, он сообщил, что у его жены, сидящей привязанной позади его, целый год были парализованы ноги и руки, и ни одно лекарство не могло ей сколько-нибудь помочь. Тогда однажды ночью некий голос посоветовал ей дать обет отправиться в Никласгаузен, взяв с собой воску весом, равным ее собственному весу; как только она прибудет туда, так станет-де совершенно здоровой. На это его жена сказала-де этому голосу, что она не может дать такой обет, так как не в состоянии купить так много [71] воску, на что голос возразил, что она должна все-таки дать такой обет, и как только паломники в Никласгаузене увидят, что с ней совершилось такое чудо, они соберут для нее [нужные] деньги, на которые она вполне сможет купить необходимое количество воска.

“Таким образом, дорогая жена, это — от бога и это тебе приказала божия матерь, так прыгай с лошади, ступай в церковь и принеси ей благодарность”. С этими словами он развязал узлы полотенца, женщина спрыгнула с лошади и пошла в церковь. Коновал же снял шапку, положил ее перед собой на церковном дворе и стал просить стоявших вокруг, чтобы они помогли ему купить воск, обещанный по обету, потому что он — бедный подмастерье и без помощи благочестивых людей не может исполнить свой обет; тут каждый стал бросать деньги в шапку, пока она не стала полной. Тогда он и его жена отправились домой и снова имели деньги на пьянство.

Литаврщик же проповедовал против попов так долго, пока паломники не стали, наряду с другими духовными песнями, открыто петь:

“Мы хотим жаловаться богу на небесах,
Господи, помилуй,
Что мы не можем перебить всех попов,
Господи, помилуй”.

В одну из суббот этот литаврщик объявил народу, чтобы все, кто чтит божию матерь и хочет ей помочь, пришли бы в следующую субботу к нему в Никласгаузен и принесли бы свое оружие. Тогда он скажет им, что они должны делать по воле божией матери.

Когда епископ Рудольф Вюрцбургский из рода фон Шеренбергов услышал об этом [...] и о том, как восставшие крестьяне настроены со своим евангелием, он не захотел ждать следующей субботы и велел нескольким рейтарам накануне этой субботы арестовать в Никласгаузене литаврщика вместе с несколькими из его наиболее влиятельных советников и держать [их] в плену в Вюрцбурге, во Фрауэнберге.

Когда в назначенный день в Никласгаузен пришло много людей и они услышали, что литаврщик, которого они называли “посланцем божьей матери”, находится в тюрьме в Вюрцбурге, всё множество людей, собравшихся в Никласгаузене, отправилось в Вюрцбург со своим оружием, кольями, большими свечами и знаменами, что только каждый имел под рукой, просить епископа освободить “посланца божьей матери”. Они говорили, что если епископ отклонит их просьбу, то они откроют и снесут тюрьму, и что они знают, что “посланец божьей матери” выйдет к ним невредимым.

Когда они приблизились к Фрауэнбергу у Вюрцбурга, [72] навстречу им выехало вюрцбургское конное войско и потребовало объяснений по поводу их бродяжничества. На это народ ответил: они требуют возвращения “посланца божьей матери”, иначе они будут осаждать Фрауэнберг и силой освободят его. Когда конники попытались успокоить этот неистовствующий народ, эти люди с кольями и со всем, что каждый имел в качестве оружия, бросились на конников и приступили к ним, обзывая их поповскими слугами и еретиками. Тогда конники потеряли терпение, отогнали их и нанесли многим ранения. Когда народ подошел к Фрауэнбергу, епископ Рудольф хотел стрелять в него из больших пушек. Но его советники, имея сострадание к этим беднягам, велели стрелять поверх, без вреда для людей. Однако народ стал от этого еще упрямее и говорил, что божия матерь защищает их и что им ничто не может повредить. Тогда вюрцбургские конники бросились на них и многих закололи и поранили, чтобы они видели, что им все-таки можно повредить. Многие были захвачены в плен, и башни и подвалы в Вюрцбурге были переполнены ими. Но позднее они были отпущены на свободу, за исключением литаврщика и двух или трех других: они были сожжены и их пепел был — дабы предупредить [возникновение] суеверий — брошен в Майн. И все же некоторые приверженцы этого литаврщика ночью раскопали землю на том месте, где он был сожжен, и унесли ее домой как реликвию.

Майнц, Вюрцбург и Вертгейм 4 заключили [между собой] соглашение о [разделе] принесенных в Никласгаузен паломниками пожертвований.

Так закончилось это паломничество, которое не продолжалось и года.

[Власти] Нюрнберга своевременно заметили, что дело основано на обмане. Поэтому они под угрозой большого наказания запретили своим гражданам паломничать в Никласгаузен. За это они были особо похвалены апостолическим бреве папы Сикста IV [...]”

(Georg Widmann's Chronica. Wuerttembergische Geschichtsquellen, Bd. 6, 1904, S. 216-220).


Комментарии

1. Георг Видман (1487-1560), хронист, происходил из семьи ученых из Вюртемберга; в 1518-1540 — священник в районе г. Швебиш-Галль, затем синдик в монастыре Комбург, где и написал свою “Хронику”.

2. Имеется в виду орден францисканцев.

3. В средневековой Германии почти каждое княжество и большой имперский город имели свою собственную монету; монеты одного названия различались по местам их чеканки и обычно имели различную ценность. Обычно шиллинг = 1/20 гульдена; “фюнфер” (пятак) = 5 пфеннигам = 1/48 гульдена; “плапперт” = 1/201/24 гульдена; “инсбрукер” — мелкая монета, чеканившаяся в тирольском городе Инсбруке. Вообще: гульден = 20 шиллингам = 60 крейцерам = 240 пфеннигам = 480 геллерам. Это наиболее распространенные названия немецких монет в позднее средневековье.

4. Т. е. архиепископ Майнцский, епископ Вюрцбургский и граф Вертгейм.