СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

26. ИЗ “ВЮРЦБУРГСКОЙ ХРОНИКИ” ЛОРЕНЦА ФРИСА ¹

"О паломничестве и великом стечении народа к литаврщику в Никласгаузене на Таубере" [63]

В то время жил один молодой человек, по имени Ганс Бёгайм, который умел играть на маленьких литаврах, ходил повсюду на Таубере по трактирам и этим кормился. Когда ему рассказали, что несколько лет тому назад святой монах из ордена босоногих прибыл в эту страну, проповедовал здесь и повсюду сжигал шашки ², пришло и ему в голову, — в то время была как раз середина поста ³, — что он также должен сжечь свои литавры. Это он и сделал в 1476 г. в замке, называемом Никласгаузен и лежащем ниже деревни Гамберг по Тауберу ⁴, и с этого часа начал проповедовать и говорить простым людям, что ему-де явилась высокочтимая дева Мария и приказала сжечь его литавры, и так же, как он до того служил греху и танцам, отныне он должен служить своими проповедями простым людям. И, по мнению девы Марии, каждый должен отречься от греха, снять с себя украшения, ожерелья, шелковые шнуры, косынки и туфли с острыми носами и идти на поклонение в Никласгаузен; потому что во всем мире нет никакого отпущения грехов и благодати, кроме как в Никласгаузене; кто придет туда и помолится там деве Марии, тот получит отпущение грехов. Далее, божия матерь приказала-де ему проповедовать, что в дальнейшем не должно быть никаких князей, ни императора, ни других духовных и светских властей, а все они должны быть уничтожены; каждый должен быть братом другому и добывать свое пропитание трудом своих рук; никто не должен иметь больше другого; что все чинши, оброки, посмертный побор, хандлон, пошлины [64] с товаров, налоги, подушная подать и т. п. ⁵ должны быть отменены и впредь более не платиться; леса, воды, колодцы и пастбища должны быть повсюду свободны, и тому подобные статьи.

Эти вещи он проповедовал до дня св. Килиана ⁶ повсюду в воскресные и праздничные дни или когда соберется большая толпа народа. Вначале приходили ближайшие соседи из местечек по Тауберу и Шюпфгрунду и их окрестностей, затем из Оденвальда и долины Майна, а также с Неккара и Кохера ⁷. Наконец, молва и ее подруга — любопытство привели туда очень много народу с Рейна, из Франконии, Швабии и Баварии — женщин и мужчин, молодых и старых. И что было удивительно: сбегались ремесленники из мастерских, батраки от плуга и батрачки со своими серпами, без всякого разрешения своих мастеров и властей; бросив инструменты, плуги, корзины и прочее, они отправлялись в путь в Никласгаузен в тех платьях, в каких их захватило это неистовство. Большинство из них не имело никакого продовольствия, но те, к которым они заходили по дороге, снабжали их едой и питьем, и они называли друг друга не иначе, как “брат” и “сестра”. Почти каждая женщина и девушка оставила там свою косу ⁸; каждый город и каждая деревня приносили большие восковые свечи, и вообще было принесено много пожертвований деньгами, одеждой, драгоценностями и прочим.

Литаврщик ходил в лохматой рясе, из которой паломники [65] выдирали клоки [шерсти], и кто мог получить маленький кусочек шерсти, то считал, что он имеет [такую же] драгоценную святыню, как сено из вифлеемских яслей ⁹ или что-нибудь подобное. Он проповедовал на опрокинутом корыте и был несведущ в [священном] писании; но обычно рядом с ним стоял деревенский священник, который ему нашептывал. Когда он проповедовал, то он приглашал народ снова прийти в следующий воскресный или праздничный день, говоря при этом, что в следующий воскресный или праздничный день будет вдвое больше народа, чем сейчас. Так и случалось: однажды собралось до 40 000 человек. Поварам, трактирщикам, торговцам и ремесленникам было столько же работы, как в громадном военном лагере.

Как литаврщик был арестован и привезен в Вюрцбург

В воскресенье, накануне дня св. Килиана, он снова проповедовал и сказал, что в следующую субботу, в день св. Маргариты, к вечеру, все мужчины должны прийти и принести с собой оружие, и тогда он по повелению девы Марии скажет им три слова; но женщины и дети должны оставаться дома. Когда о таких речах узнал епископ Рудольф, он стал опасаться, что если и далее [только] смотреть на это и позволить народу собраться вооруженному, то из этого может произойти много неладного, и потому он решил, что будет много лучше это вовремя предупредить. Потому что, хотя хождение [в Никласгаузен] было под угрозой большого наказания запрещено в его епархии, и некоторое время среди его подданных царило спокойствие, однако оно продолжалось недолго, и люди снова начали паломничать.

Он послал в Никласгаузен тридцать четыре всадника, которые ворвались в дом, где спал литаврщик, схватили его и повезли на лошади в Вюрцбург. Паломники, которых было там до четырех тысяч, когда увидели, что их пророка хотят увезти, пытались воспрепятствовать этому. Но ничего не помогло, и литаврщика благополучно привезли в Вюрцбург. Только лошадь одного из всадников была тяжело ранена одним крестьянином, за что тот позднее получил свое возмездие.

Как никласгаузенские паломники пришли в Вюрцбург и хотели вызволить литаврщика, а также как был сожжен литаврщик

В субботу после дня св. Маргариты в Никласгаузен пришло по призыву литаврщика большое число мужчин, как говорят, до 34000 человек. Но узнав, что их пророк, которого они называли “святым юношей”, был арестован и увезен, [66] многие из них снова ушли домой. Но в толпе были и такие, которые не хотели оставить литаврщика без поддержки и помощи.

Среди них был один, который заявил, что ему-де явилась святая троица и велела сообщить всем братьям, чтобы они шли со свечами и с оружием к замку Вюрцбург и освободили своего пророка — святого юношу, ибо замок откроет перед ними свои ворота. Итак, еще в тот же вечер поднялись 16000 паломников, шли всю ночь и на другой день, т. е. утром в субботу, подошли к замку Вюрцбург с 400 горящими свечами и своим дрянным оружием. Кунц и Михель фон Тунфельды, отец и сын, с несколькими крестьянами были их командирами. К ним епископ Рудольф выслал маршала Георга фон Гебзаттеля и велел спросить их: зачем они пришли? Ему ответили: они хотят освободить святого юношу; если его выдадут по добру, то все будет хорошо, если же нет, то они намерены освободить его силой; этим епископ и должен руководствоваться. Некоторые дерзкие парни схватились за камни, и если бы маршал не удрал, ему пришлось бы плохо.

Когда епископ Рудольф увидел, что крестьяне настроены решительно, он также стал действовать соответственно с этим: он велел установить несколько пушек и снова послал к восставшим господина Конрада фон Гуттена. Тот объявил крестьянам, что его господин не намерен выдать им литаврщика, но намерен наказать его соответственно его вине, как он того заслуживает. Он предложил также всем и каждому в этой толпе, кто является подданным его господина, соборного капитула и рыцарства епархии, в соответствии с их обязанностями, присягой и клятвой, разойтись по домам. Если же этого не произойдет и они потерпят в результате ущерб, то пусть они не винят в этом никого другого, кроме своей собственной дерзости.

После такой речи вюрцбургские крестьяне единодушно разошлись; также и вертгеймские и другие крестьяне из области Таубера уходили [целыми] отрядами. Но так как епископу Рудольфу было сообщено, что в этих отрядах находятся некоторые из наиболее опасных зачинщиков и вожаков этого восстания, он послал вслед за ними нескольких всадников, чтобы схватить их. Но крестьяне стали обороняться; двенадцать из них были заколоты, многие бежали в Бюттельбронн в церковь, но затем сдались в плен продолжавшим преследование всадникам и были отвезены в Вюрцбург и брошены в тюрьму. Однако через несколько дней епископ отпустил их на свободу, после того, как они поклялись не мстить ¹⁰, за [67] исключением литаврщика, крестьянина, который хвалился, что ему являлась святая троица, и другого крестьянина, который ранил лошадь вюрцбургского рейтара, когда увозили литаврщика. Этих людей он приказал вывести в пятницу 19 июля на Шоттенангер и обоих крестьян обезглавить, а юношу Ганса Бёгайма сжечь

Хождение в Никласгаузен продолжалось еще несколько недель, но затем через полгода полностью прекратилось в результате запрещения властей”.

(Lorenz Fries Wuerzburger Chronik — помещена в сб. J. P. Ludewig, Geschichtsschreiber von dem Bischoffthum Wirtzburg, Frankfurt, 1713, S. 852- 854).

Комментарии

1. Лоренц Фрис (1491-1550), немецкий хронист, секретарь и затем советник епископа Вюрцбургского. В молодости учился в университетах в Лейпциге, Вене и Виттенберге и получил степень магистра свободных искусств; выполнял дипломатические поручения епископа, участник событий Великой крестьянской войны 1525 г., о которой написал весьма ценную и богато документированную хронику. Вторым важным его сочинением является хроника “История епископов и епископства Вюрцбургского”, из которой и взят приводимый отрывок. В этом сочинении Фрис является официальным историографом Вюрцбургских епископов и, конечно, в описании восстания Ганса Бёгайма он представляет точку зрения феодального лагеря.

2. Здесь имеется в виду Джованни (Иоганн) Капестрано (1386-1456), известный проповедник и теолог ордена францисканцев. Ожесточенный преследователь оппозиционного направления среди францисканцев, т. наз. “фратичелли”. В 1451 г. он был призван в Германию для борьбы с влиянием гуситов. Он ездил по всей стране и выступал с проповедями, в которых призывал к отказу от роскоши, сожжению предметов украшения, игральных карт, костей, шашек и т. п. игр. Он возил с собой различные реликвии и “творил чудеса”, вызывавшие подозрение у многих современников. В некоторых областях Германии он имел большой успех, но в Чехии встретил энергичное сопротивление, и его антигуситская деятельность потерпела фиаско. Также неудачна была его проповедь крестового похода против турок в 1453 г. В 1456 г. находился в осажденном турками Белграде и умер вскоре после его освобождения. В 1690 г. был канонизирован (объявлен “святым”).

3. Т. е. 24 марта.

4. Проверить по данным документов (до № 21).

5. Посмертный побор — побор, бравшийся феодалом с имущества умершего крестьянина в виде лучшей головы скота, лучшей одежды и т. п. или (позднее) в деньгах, в размере 10 — 50% стоимости имущества (в зависимости от местных условий феодальной эксплуатации); вначале брался только с крепостных крестьян (и потому был признаком крепостного состояния), затем, с распространением феодальной реакции, взимался во многих местностях и с крестьянства, зависимого только по земле.

Хандлон — феодальный побор, бравшийся при всяком переходе имущества из рук в руки, т. е. при смене владельца имущества (продажа, по случаю смерти и т. п.), с крестьян-держателей за согласие феодала на эту смену.

Десятина — подать, бравшаяся обычно в пользу церкви и состоявшая из (формально) десятой части урожая зерна и винограда (большая десятина), садовых, огородных культур, сена и прочих видов сельскохозяйственной продукции (малая десятина) и даже скота и птицы (десятина крови или также малая десятина). Фактически ее размер был гораздо больше, так как при взимании обычно не учитывались производственные и всякие другие потери. Часто получателями десятины были светские феодалы или богатые бюргеры, патриции или целые города, к которым это право перешло от церкви в силу продажи, залога или иного вида отчуждения.

6. Т. е. до 8 июля 1476 г.

7. Шюпфгрунд — долина р. Шюпф, притока р. Таубера. Таубер — приток Майна. Оденвальд — возвышенность в Зап. Германии, между долинами рек Рейна, Майна и Неккара. Неккар — приток Рейна. Кохер — приток Неккара.

8. Т.е. в качестве ценного пожертвования

9. По евангельскому преданию Христос родился в г. Вифлееме в яслях, т. е. в кормушке для скота.

10. В феодальных судах был широко распространен обычай обязывать обвиненного и осужденного давать клятву в том, что он не будет мстить или предъявлять претензии к суду за пытки во время допроса или за наложенное наказание. Нарушение такой клятвы (“Urfeyde”) считалось уголовным преступлением.