СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СПОР МЕЖДУ АРХИЕПИСКОПОМ ЭНГЕЛЬБЕРТОМ II И ГОРОДОМ КЕЛЬНОМ

(1264 (1265) г., 8 МАРТА) ¹

Мы, Готфрид, кельнский декан; Вернер, настоятель св.Гереона; Генрих, настоятель св.Апостолов; Альберт, викарий кельнского епископа: Гертман Лейфберский, Вильгельм Штальбургский, Винрих Винтрский и Герлах из Хамерстена, кельнские каноники; Вильгельм, граф Юлихский, Рорих Ренинбенский, Герард Ланцкронский, виночерпий Матиас, Ламберт Рейнбахский, Рейнард Гартский, Адам Фрегенский, Теодерих Кербусгский и Винрих Бахгеймский, рыцари, которым благочестивый отец и господин наш Энгельберт, божьей милостью архиепископ кельнской церкви, с одной стороны, и судьи, шеффены и кельнские горожане со своей стороны, поручили рассмотреть распрю, каковая была и есть между нашим господином архиепископом, судьями, шеффенами и названными горожанами из-за пленения господина (архиепископа) и других неприятностей, которые горожане причинили ему, предложив нам рассмотреть [суть спора] и вынести единодушное решение, каковое они должны твердо и неукоснительно соблюдать с обеих сторон; мы ставим всех в известность, что, стремясь тщательным образом к разрешению такого рода распри, и дабы то, что мы поставили, соблюдалось (обеими) сторонами, а относительно отдельных статей, единодушно согласившись с написанным, мы определяем и объявляем наше распоряжение в следующих словах.

Во-первых, мы решаем и объявляем, что судьи, шеффены, городские магистры и кельнские горожане пусть явятся на встречу с нашим господином архиепископом между Юденбуггель и Гусхольц босыми, безоружными и с непокрытыми головами, и, простершись на земле, пусть просят у него прощения и добиваются его милости.

Далее, те 37, которых господин архиепископ назвал и объявил вне закона, пусть идут впереди всех, по двое, и несут мечи в ножнах выше своей шеи, и босые, безоружные и с непокрытыми головами вместе с другими пусть просят прощения.

Далее, как вышеназванные 37 ², так и судьи, шеффены, городские магистры и кельнские горожане пусть поклянутся, что захватили своего сеньора, не подумавши, и поскольку убедились, что поступили дурно, скорбели и глубоко раскаялись, и до сих пор скорбят и раскаиваются, и всегда будут скорбеть и [84] раскаиваться, и своим послушанием всегда будут стремиться сделать так, чтобы господин архиепископ предал забвению этот проступок.

Наш господин архиепископ от чистого сердца обещает забыть всю неприязнь и негодование, каковые он питал из-за его пленения и других несправедливостей, причиненных ему вплоть до сегодняшнего дня кельнскими горожанами и их сообщниками, как духовными, так и светскими, и особенно теми 37-ю, которые были вызваны и объявлены им вне закона.

Пусть наш господин архиепископ отменит приговоры о церковных отлучениях ³, каковые он вынес кельнским горожанам и их сообщникам, как духовным, так и светским, и пусть вручит об этом свои полномочные грамоты.

Пусть наш господин архиепископ подобным же образом отменит интердикт, который он наложил на город Кельн и на земли сообщников города Кельна, и помимо этого пусть вручит им свои полномочные грамоты.

Господин архиепископ и впредь пусть ничего не предпринимает по своей воле в отношении этих горожан — ни отлучений, ни интердикта — против самих людей или местности, и пусть не добивается, чтобы было предпринято нечто подобное.

Пусть наш господин архиепископ в отношении того, что в подобном случае предпринимается папским престолом, а также в отношении иного, что может случиться, вместе с капитулом и кельнскими приорами смиренно умоляет господина папу, чтобы он милосердно поступил с этими горожанами.

Пусть господин архиепископ вместе с приорами и капитулом напишет господину папе и кардиналам, что он примирился со своими кельнскими горожанами, и что они просили прощения за пленение его и прочие обиды, причиненные ему, и предоставили ему и кельнской церкви достаточное и почетное возмещение.

Когда господин архиепископ впервые въедет в Кельн, пусть названные 37 мужей выйдут к нему навстречу перед воротами св.Северина босые, неподпоясанные и с непокрытыми головами, неся в руках розги, и пусть идут впереди него вплоть до его дворца.

Пусть 18 из 37 названных мужей отправятся в Люттих и пробудут там три недели, одну — у церкви св.Ламберта, вторую — у церкви св.Петра, третью — у церкви св.Мартина, и пусть пройдут впереди процессии, с непокрытыми головами, босыми и неподпоясанными, неся на своих шеях розги, и там же пусть просят прощения, простершись на земле. На четвертое воскресенье пусть идут в Тонгерен, на пятое — в Утрехт, на шестое — в Аахен и там пусть шествуют впереди процессии в больших соборных церквах тем же образом, как [описано] выше, а потом пусть [85] возвратятся в Кельн, так, чтобы в пути, при остановке и при возвращении они находились бы под защитой господина архиепископа.

Далее, когда названные 18 возвратятся в Кельн, 9 из оставшихся 19-ти пусть прибудут в Бонн в одно воскресенье и в монастырь Эфферен в другое воскресенье и в течение этих восьми дней пусть непрерывно находятся за пределами Кельна, и пусть идут впереди процессии таким образом, как [описано] выше, а затем, вернувшись в Кельн, пусть выберут монастырь, и не выходят, пусть находятся в нем пятнадцать дней.

После того, как названные 9 вернутся в Кельн, оставшиеся 10 пусть отправятся в Карпену в первое воскресенье и в Нойс во второе воскресенье и подобным же образом пусть находятся вне Кельна в течение этих восьми дней, и пусть идут впереди процессии, как сказано о предшествующих, а затем, вернувшись в Кельн, пусть войдут в монастырь, который выберут, и не выходят оттуда в течение 15 дней, и как эти 10, так и вышеназванные 9 будут находиться под защитой нашего господина архиепископа в пути, при остановке и при возвращении.

Когда господин архиепископ впервые въедет в Кельн, названные 37 мужей пусть покаются за пределами Кельна так, как рассказано выше: 18 из них пусть войдут в два или три монастыря, какие выберут, и не выходят оттуда до тех пор, пока наш господин будет [находится] в Кельне, если только он останется в пределах Кельна не более 15 дней, а когда эти 15 дней пройдут, пусть выходят свободно; если же господин архиепископ покинет город в течение этих 15 дней, они могут свободно выйти, однако, таким образом, что, пока названные 18 будут находиться в монастырях, оставшиеся 19 пусть не показываются господину архиепископу на глаза.

Когда же господин архиепископ во второй раз въедет в Кельн, оставшиеся 19 пусть уйдут в два или три монастыря, какие выберут, и не выходят оттуда, покуда господин архиепископ будет находиться в Кельне, если только он не сделает остановку более чем на 15 дней; когда эти 15 дней пройдут, пусть выходят свободно; если же господин архиепископ сам уедет в течение 15 дней, они могут свободно выйти из монастырей, однако же так, что, пока названные 19 будут [в монастырях], другие 18 пусть не показываются господину архиепископу на глаза.

После того, как названные 37 совершат покаяние за пределами Кельна, пусть они в течение 10 воскресений подряд ходят в городе перед процессией, обойдя по порядку церкви по их достоинству, босые, распоясанные и с непокрытыми головами, неся на своих шеях розги, и, находясь перед процессией, простершись на земле, пусть добиваются прощения. Но пусть они не совершают этого покаяния, пока не возвратятся в божественный Кельн и [86] смогут беспрепятственно входить и возвращаться для того, чтобы совершать в Кельне покаяние такого рода, если случится, как сказано выше, что они будут находиться в монастырях.

Далее, пусть они (37) возместят ущерб, нанесенный их насильственными действиями архиепископскому иммунитету, в соответствии с тем, как мы, вышеназванный старший декан и граф Юлихский, установим.

Как следует поступить с домами, в которых г-н архиепископ содержался как пленник, пусть об этом объявит граф Юлихский,

То, что было похищено у господина архиепископа и его людей, когда он был пленен, пусть возвратят или уплатят им согласно распоряжению графа Юлихского и рыцаря Герарда Ланцкронского.

Все то, что было присвоено с той и с другой стороны во время перемирия между нашим сеньором и кельнскими горожанами, пусть будет возвращено или уплачено согласно распоряжению графа Юлихского и рыцаря Герарда Ланцкронского.

За то, что было присвоено или уничтожено во время файды под чьим-нибудь предводительством, пусть ответят и дадут удовлетворение те, кто позволил себе предводительство такого рода, а наш сеньор пусть соберет их для этого ⁴.

Если Готфрид Фризгеймский хочет находиться в распоряжении графа Юлихского и рыцаря Герарда Ланцкронского, то пусть он будет включен в это соглашение, не то сам архиепископ сделает то, что сочтут нужным сделать граф и Герард.

О господине Герлахе Изинбургском мы приказываем, что если с помощью графа Юлихского и Герарда Ланцкронского будет доказано, что господин архиепископ незаконно взимал его, Герлаха, пошлины около Бонна и Кемпена и в других местах, пусть сам архиепископ вернет эти пошлины согласно нашему предписанию и распоряжению в соответствующих имениях, местах границах, однако таким образом, чтобы впредь [Герлах] владел своим феодом безопасно и спокойно. Если же будет установлено, что названные пошлины взимались архиепископом законно, то [Герлаху] ничего не причитается, и тем не менее он впредь останется во владении своим феодом.

Что касается тяжбы, которую наш сеньор архиепископ имеет с кельнским фогтом относительно покупки фогтства, то граф Юлихский и Герард Ланцкронский пусть тщательно доищутся истины и вынесут решение как найдут нужным; как г-н архиепископ, так и фогт пусть это их решение соблюдают. Иначе же оный фогт будет включен в ту часть [этого] соглашения, которая касается горожан.

То, что было присвоено с обеих сторон до того, как началась война путем поджогов и грабежей между нашим сеньором и [87] кельнскими горожанами, пусть будет возвращено с обеих сторон согласно распоряжению графа Юлихского и рыцаря Герарда Ланцкронского.

Что касается долгов ⁵, каковыми прежний архиепископ, г-н Конрад, был обязан Иоганну, сыну Марсилия, и его братьям и другим кельнским горожанам, что пусть наш г-н архиепископ оные долги выплатит, в соответствии с тем, как это будет сочтено наиболее разумным и согласовано.

Кельнские горожане, которые при уплате торговой пошлины были задержаны за свои долги около Нойса и которые имели об этом соответствующие грамоты нашего сеньора и кельнского капитула, пусть будут освобождены и вновь введены во владение имуществом, которым владели до войны.

Что касается сыновей и кровных родственников Петера де Груэ, то, поскольку они были включены в ранее составленные соглашения, а к этому [соглашению] они менее всего относятся, пусть г-н архиепископ и впредь считает их своими вассалами, а они пусть подчиняются условиям соглашения и не противодействуют, иначе он заставит их самих отказаться от их феодов и перестанет принимать их под свою защиту и помогать им.

Наш господин архиепископ, сколь может, пусть приложит старание, чтобы как старшие, так и младшие кельнские горожане пребывали все вместе в согласии; пусть наш сеньор и горожане не слушают никого, кто предлагает или стремится внести в их отношения нечто [такое], из-за чего между ними вновь может разгореться раздор, и если будет сделано нечто, что разжигает раздор, пусть [архиепископ] по доброй воле постарается пресечь это.

Вильгельм с Хунтгассе, Герман Рыбак и близко связанные с ними, каковые не были включены в соглашение, совершенное в монастыре св.Андрея, пусть отныне переберутся на жительство за пределы кельнского диоцеза, и господин архиепископ сам пусть не допускает, чтобы, оставаясь в диоцезе или появившись в нем снова, они причинили какое-либо неудобство или беспокойство.

Пусть господин архиепископ охраняет и защищает своих горожан в соответствии со своей властью в своем дистрикте.

Пусть господин кельнский архиепископ сохранит для горожан и для города Кельна его права и привилегии, их издавна существовавшие вольности и обычаи.

Пусть г-н архиеписком освободит кельнских горожан от любой торговой пошлины у Нойса, как полнее об этом сказано в провозгласительной грамоте Альберта, — позднее ставшего регенсбургским епископом, а тогда — проповедника кельнской соборной церкви, — Госвина, кельнского декана, Генриха, настоятеля церкви св.Северина, и Филиппа, кельнского казначея. Об этом полнее содержится в вышеперечисленных грамотах. [88]

Если господин кельнский архиепископ будет взимать в своем дистрикте — на земле и на воде — пошлину с имуществ кельнских горожан, каковые [имущества] они провозят в условиях опасности и под угрозой убытков, и, если они клятвенно засвидетельствуют, что это имущество принадлежит им,— пусть он не взимает пошлины.

Поскольку горожане в результате указанной и многих предшествующих распрей впали в пропасть недоимок, от которых не смогут избавиться без взимания чрезвычайного налога, то мы приказываем и провозглашаем: пусть наш господин архиепископ подождет, покуда кельнские горожане введут этот налог, уменьшат или увеличат его, как найдут нужным, и соберут полностью недоимки, оставшиеся от времени блаженной памяти Конрада, бывшего архиепископа кельнского, а также и те, что накопились за время правления и нынешнего нашего господина Энгельберта, и по какому бы случаю они ни были признаны горожанами, пусть будут полностью выплачены в соответствии с справедливой и разумной раскладкой, каковую нужно учинить под наблюдением лиц, достойных доверия, которых назначат для этого наш сеньор и горожане. Однако при этом пусть горожане не будут взыскивать с духовных лиц и монахов пивные деньги и деньги, которые называются malpenning (харчевые деньги?). И когда таким образом долги [т.е. недоимки горожан] будут выплачены, чрезвычайный побор более не будет взиматься.

Далее, поскольку в грамотах господина Конрада, бывшего кельнского архиепископа, изданных с взаимного согласия и по доброй воле кельнской церкви, приоров, горожан и всего города Кельна и скрепленных печатями архиепископа, и кельнского капитула, и подтвержденные в каждом слове Фридрихом, римским императором, в которых оный архиепископ признал и одобрил права и обычаи этого города, то отсюда следует, что как оный архиепископ, так и названная церковь и приоры признали и признают тот древний и согласный с правом обычай, что ни один кельнский горожанин за правонарушение или преступление, совершенное или якобы совершенное в самом Кельне или в границах городской черты, каковые называются burban, ни самим архиепископом, ни его преемниками не будет вызван в суд вне Кельна, и пусть никем к тому не принуждается, но тот же архиепископ или его преемники должны заседать в Кельне в своем дворце, и там вершить суд согласно тому, что следует из решения шеффенов. Мы постановляем и провозглашаем, чтобы через вызовы и проскрипции, которыми господин архиепископ некоторых кельнских горожан вызывал в суд вне города и объявлял вне закона, ни одному из этих горожан не причинялось бы ущерба в их правах — ни ныне, ни в дальнейшем, — чтобы из-за такого [89] рода вызовов самим господином архиепископом или кем-либо другим этим горожанам не причинялся какой-нибудь убыток или беспокойство. Мы постановляем и провозглашаем, что, поскольку наш кельнский сеньор и кельнские горожане, а также их союзники с той или другой стороны во всем выступают согласованно, то в отношении тех граждан и их пособников с ними, которые были вызваны в суд господина архиепископа в Бонне, где, как говорят, все уже приготовлено для такого суда над ними, какой в просторечье называется der deide schuldige (предрешенная виновность), пусть это дело будет полностью прекращено.

Далее, пусть кельнские горожане добросовестно содействуют господину архиепископу, чтобы в пределах городах Кельна для каждого был справедливый судья.

Далее, пусть кельнские горожане, в целом и каждый по отдельности, добросовестно стараются, чтобы монета господина архиепископа улучшалась, пусть блюстители его монеты улучшают ее, как и положено по обычаю, и если в соблюдении монеты они встретят препятствие или противодействие, пусть сами горожане приложат усилия, чтобы наш сеньор добивался принятого до сего времени возмещения и наказания.

Пусть кельнские горожане соблюдают по отношению к нашему сеньору и кельнской церкви, сколько у них есть, права свои и привилегии, вольности и свои признанные обычаи.

Если двое или трое или более из числа кельнских горожан предпримут нечто такое, из-за чего причинят нашему сеньору ущерб, то пусть наш сеньор не торопится из-за этого сразу ссориться со всем городом, но предпримет преследование такого рода [лишь] в отношении тех горожан, которые действовали против него, разве что весь город не вовлечет себя добровольно в такое дело. Подобным же образом, если кто-нибудь из подданных или близких людей нашего господина архиепископа совершит что-либо против кельнских горожан или кого-нибудь из них, пусть они не возбуждают дела об этом случае против господина архиепископа, но пусть при содействии самого господина архиепископа добиваются возмещения причиненных им несправедливостей,— разве что сам господин архиепископ не вовлечет себя в это дело.

Пусть захваченные с той и с другой стороны будут свободно отпущены и освобождены от обвинения.

Для того, чтобы все изложенное — в целом и в каждом отдельном пункте — незыблемо соблюдалось обеими сторонами, мы постановляем и провозглашаем, что как вышеупомянутый господин архиепископ, так и кельнские горожане пусть просят господина Вильгельма графа Юлихского и вышеназванного (рыцаря) Герарда Ланцкронского, чтобы они принесли присягу в том, что [90] они деятельно примут на себя вверяемое им дело соблюдения всего вышеизложенного; и если случится, что во всем или в отдельной части наш господин архиепископ или сами горожане выступят против этого нашего предписания, или же одна сторона причинит другой ныне несправедливости, мы приказываем и провозглашаем, чтобы тот же наш господин архиепископ и упомянутые горожане предоставили полную власть и свободу действий графу Юлихскому и Герарду Ланцкронскому для пресечения таких несправедливостей, так что, если они будут уведомлены грамотой одной из сторон, каковая заявит, что ей причинены несправедливости, пусть граф Юлихский и Герард Ланцкронский в течение 15 дней после получения этой жалобы по долгу присяги вступят в Кельн, если только не будут задержаны болезнью или явной необходимостью из-за кровных родственников или по воле своих сеньоров. И после того, как они войдут в Кельн, пусть тщательно расследуют причину правонарушения, и в течение последующих 40 дней с ним покончат так, как они найдут нужным: либо на основании документов, либо согласно показаниям заслуживающих доверия свидетелей, по правилам правосудия или по взаимному соглашению, если только не будут задержаны каким-либо из вышеназванных препятствий. Если же по причине такого рода препятствий они не смогут в течение названных 40 дней расследовать и разрешить данное дело, то мы приказываем и постановляем, что наш господин архиепископ и горожане пусть тем не менее условливаются сохранить за названными графом и Герардом полную власть и свободу действий для расследования и прекращения возникшего дела как можно скорее и без всякого обмана, как они должны были это сделать в течение упомянутых 40 дней. И прежде чем они расследуют и разрешат возникший спор, по закону ли или по взаимному согласию, пусть ничто, — будь то со стороны нашего господина архиепископа или со стороны горожан, или со стороны их людей, которым они могли бы это позволить, — не склонит их к насилию или к задержанию подозреваемых.

Если же кем-нибудь из них — господином архиепископом или горожанами — это будет сделано или допущено, то мы провозглашаем, что та сторона, которая совершит такие насилия и аресты или позволит своим людям их совершить и, будучи предупреждена другой стороной, не отменит этих действий, будет виновна в нарушении настоящего соглашения.

Мы постановляем и провозглашаем, что если названный Герард Ланцкронский отправится в паломничество или, сохрани господи, умрет, тогда сам господин архиепископ по совету названного господина графа пусть назначит на его место другого подходящего мужа, который от самого господина архиепископа пусть [91] имеет такую же власть и свободу действий, какую имел вышеназванный Герард. Если же сам граф отправится в паломничество или, сохрани господи, умрет, то пусть кельнские горожане по совету названного Герарда назначат на его место другого достойного мужа, который от них пусть имеет ту же власть и свободу действий, какую имел названный господин граф.

И пусть наш господин архиепископ и кельнские горожане попросят мужей, назначенных вместо графа Юлихского и Герарда Ланцкронского, чтобы они принесли клятву, и этой клятвой пусть обяжут себя выполнять то, что должны были выполнять указанный граф и Герард.

Что же касается того решения относительно возникших неурядиц, которые примут вышеназванные господин граф Герард Ланцкронский или те, кто будут поставлены вместо них, то пусть наш господин архиепископ и кельнские горожане всецело выполняют это решение, как если бы оно было принято ими самими.

Если какая-либо из сторон выступит против вышеизложенного — в целом или в отдельных пунктах — и если граф и Герард Ланцкронский, или те, кто будут назначены вместо них, признают и объявят ее виновной, и если она в течение 40 дней после их предупреждения откажется исправить свою вину, то пусть тогда обе стороны, а именно наш господин архиепископ и названные горожане, четко согласятся, чтобы декан и, кельнский капитул лично или через открытое письмо уговорили виновную сторону исправить свою вину. Если же и тогда виновная сторона не исправит своей несправедливости, пусть будет дозволено декану и кельнскому капитулу — вопреки недовольству этой стороны — своею публичной грамотой объявить ее виновной, где бы и когда бы ни потребовала этого та сторона, которой была нанесена несправедливость, так, чтобы было ясно, что виновная сторона не выполняет предписания вышеназванных господина графа и Герарда или лиц, их замещающих.

Если наш господин архиепископ откажется соблюдать наше предписание или распоряжение вышеназванных графа и Герарда, как о том ясно сказано выше, то пусть знатные мужи Вальрам, герцог Лимбургский; Теодерих, граф Клевский, если можно попросить,— Вильгельм, граф Юлихский, Адольф, граф Бергский, Оттон, граф Нассауский; Вальрам, брат вышеназванного графа Юлихского; Теодерих, сеньор Фалькенбургский и Теодерих, сеньор Гейсмбергский,— пусть открыто и действенно выступят против [архиепископа], помогая названным горожанам советом и вооруженной силой. И пусть ни советом, ни действием не поддерживают [архиепископа] ни Андернах, ни Бонн, ни Нойс, ни другие архиепископские города, кои он может попросить об этом. Равным образом ни советом, ни действием пусть не оказывают ему [92] помощи его вассалы: Генрих, фогт Андернаха, и рыцари Арнольд и

Иоганн, бургграфы в Хаммерштейне; Теодерих, бургграф Ринеке и тамошние жители, стольник из Ара и тамошние жители; Адам Фреггенский, стольник из Гарта, и тамошние жители; Теодерих, фогт из Леггениха и тамошние жители; Ламберт, фогт Бонна, и жители Гудигсберга; Конрад Эльфервельдский, стольник из Гохштадена, и тамошние жители; Иоганн Гуртский, стольник из Ищинборга, и тамошние жители; Теодерих Фольменштейнский а тамошние жители; Готфрид, бургграф в Волькенберге; Рорих Реннинбергский, Герман маршал Альфтерский, виночерпий Матиас из Ара; камерарий Готфрид Бахгеймский, стольник Адам Гарский; вышеупомянутый Герард Ланцкронский и его братья; Ламберт Рейнбахский и его брат Даниэль Бахгеймский, и другой его брат Винрих; Теодерих Кейрбусгский и Рабодо Уденкирхенский.

Если же кельнские горожане откажутся соблюдать наше предписание или распоряжение вышеназванных графа и Герарда, то вышеназванные нобили, а кроме того, господин Герлах Изинбургский; Вильгельм, сеньор Вренце, и его брат Гарперн, Фридрих Бейдбургский; Варнер фон Роде; вышеназванные рыцари, министериалы или подданные нашего господина архиепископа открыто и активно выступят против кельнских горожан на стороне господина архиепископа.

Равным образом и названные горожане пусть по чистой совести будут терпеть, что названные нобили, города и рыцари в таком случае отказали им в помощи, в подтверждение чего подобным же образом пусть прибавят свои печати к грамоте примирительного содержания с горожанами, каковая будет иметь силу, скрепленная печатями кельнского капитула и города Кельна.

Мы единодушно согласились и провозглашаем обычаем, что если герцог Лимбургский, Теодорих сеньор Фалькенбургский и сеньор Т.Хеймсбергский откажутся принять на себя обязательства, каковые изложены выше в грамоте о примирении господина архиепископа и горожан, и не пожелают скрепить ее своими печатями, пусть старший декан капитула св.Гереона и вышеназванные настоятели церкви св.Апостолов, а также господин граф Юлихский, Рорих фон Реннинберг и Герард Ланцкронский, определяют другую форму безопасности в отношении трех вышеназванных нобилей, каковая им самим покажется надежной; и если кому-нибудь из них случится отсутствовать, другие 5 пусть примут одного из нас, кого пожелают, на его место.

И пусть обе стороны, как наш господин архиепископ, так и кельнские горожане, приложат свои печати к взаимно согласованной грамоте о примирении и позаботятся, чтобы и кельнский капитул приложил к ней свою печать. [93]

Постановлено и объявлено в кельнском дворце в присутствии сторон, а именно господина архиепископа и вышеназванных кельнских горожан, в год 1264, в воскресенье. В подтверждение чего приложены наши печати вместе с печатями присутствующих вышеуказанных сторон.

Дано в названные годы и день.

Комментарии

1. Решение третейского суда 1258 года было слишком компромиссным, чтобы удовлетворить обе стороны. Поэтому и архиепископ, и горожане его нарушали. Преемник Конрада на архиепископской кафедре, Энгельберт II, повысил сборы с горожан, урезал права городского суда, не признавал за Кельном даже тех привилегий, которые были подтверждены в договоре 1258 г. В результате война между городом и сеньором разгорелась вновь. В 1263 году по решению городского совета Энгельберт II был арестован и посажен в тюрьму, откуда был выпущен за большой выкуп. Выбравшись на свободу, он наложил на город интердикт и блокировал его «на суше и на воде», как говорит хронист. Новый третейский суд в 1264 году должен был уладить распри архиепископа и города.

2. «Названные 37» — это представители кельнского патриациата, возглавлявшие борьбу городской общины с архиепископом; вероятно, они содержали его под стражей во время плена. Именно этих горожан архиепископ объявил вне закона, как только выбрался на свободу, именно на них он вымещает свой гнев за унижение и страх, пережитые в заключении, гоняя их в покаянных паломничествах по обширной территории Нижнего Рейна, Фландрии и Нидерландов.

3. Отлучение от церкви и интердикт (запрет богослужений) были в руках церковных сеньоров сильным оружием в борьбе с любым противником. Отлучение от церкви ставило человека вне христианского мира и его законов, и жизнь отлученного, не говоря уж о его имуществе, никем не охранялась. Интердикт запрещал на подвергнутой ему территории крестить новорожденных, отпевать умерших, венчать новобрачных, давать отпущение грехов. Мало того, запрещалось вступать в какие-либо сделки с отлученными, что грозило подорвать самые основы жизнедеятельности товаропроизводящего города.

4. В войне 1263-1264 гг. приняли участие на стороне города Кельна многие мелкие и средние феодалы, вассалы архиепископа. Одни были недовольны чрезмерной жадностью архиепископа, который порою отбирал у вассалов важные доходные статьи (например, у Герлаха Изинбургского — право на таможенные сборы); другие пользовались возникшей распрей, чтобы пограбить. Именно вторую группу имеет в виду третейский суд, требуя, чтобы «присвоенное во время файды» было возвращено. «Файда» — частная, усобная война, развязанная кем-либо из сеньоров помимо воли сюзерена.

5. Долги Конрада, предшественника Энгельберта II на архиепископской кафедре, горожанам были достаточно велики. Третейский суд, состоявший, главным образом, из церковников, и рад был бы эти долги аннулировать, но это значило оставить источник неизбежных новых конфликтов. Суд решил, что Энгельберт долги выплатит, но размеры выплаты будут «разумно согласованы» графом Юлихским и Герардом Ланцкронским.