Комментарии

1. Восточнофранкский король Людовик IV Дитя (899-911). Исходя из датировки РУ (см. примеч. 7), можно думать, что жалобы были предъявлены королю во время его пребывания в Баварии с лета 903 по апрель 904 г. после съезда в Форххайме (Duemmler Е. Geschichte. S. 529, 531; RI I. N2004a-2018).

2. После падения Аварского каганата в конце VIII в. управление собственно Баварией и юго-восточными пограничными областями было разделено. Обе территории стали отдельными "наместничествами" ("missatische Sprengel"), к которым в источниках иногда применялся термин "praefectura" (Ann. Fuld. А. 898) (Mitterauer М. Markgrafen. S. 160-161; Idem. Zollfreiheit. S. 117-118). Таким образом, "восток" ("orientales partes") – это не Восточная марка и тем более не Австрия, как анахронистически иногда переводят (Luschin von Ebengreuth А. Handel. S. 402), а восточная часть Баварии, включавшая, помимо Восточной марки, также Траунгау (Lampel J. Atlas. S. 13; Schiffmann К. Zollurkunde. S. 481; Ganshof F. L. Note. P. 200 и др.; о границах Траунгау см. примеч. 36), т.е. все владения Арбо (см. примеч. 4). Термин "in orientalibus partibus" употреблен по отношению к этим владениям и в грамоте короля Арнульфа от 888 г. (DD Arn. N 32; см. также примеч. 9, 11).

3. Разграничения в употреблении терминов д.-в.-н. / лат. muta, типичного для баварских территорий, и лат. teloneum в источниках каролингского периода не было (Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 63-64; Stolz О. Entwicklungsgeschichte. S. 4-5, Anm. 7, где примеры взаимозаменяемости). Эпицентром распространения д.-в.-н. muta, как предполагают, был нижнеавстрийский регион, причем сама лексема имела восточногерманское (готское? ругийское?) происхождение (Schwarz Е. Das germanischen Kontinuitatsproblem in Niederosterreich // Aus Verfassungs- und Landesgeschichte: Festschrift zum 70. Geburtstag von Theodor Mayer. Siegmaringen, 1954. Bd. 1. S. 37-38; Wiesinger P. Lehnworter. S. 194-195; см. также: Idem. Probleme der bairischen Fruhzeit in Niederosterreich aus namenkundlicher Sicht // BuN. S. 345); ср. слав. *muta, др.-русск. мыто, засвидетельствованное уже в договоре Олега с греками 907 г.: "да творят куплю яко же имъ надобѣ не платяче мыта ни в чемь же" (ПСРЛ. Т. I. Стб. 31-32; Т. II. Стб. 23; см. также: Срезневский И.И. Материалы. Т. 2. Стб. 219-221). В РУ muta встречается лишь однажды во вводной части, везде далее фигурирует только teloneum (ср., однако, census в § V). О различных видах teloneum в соответствии с каролингскими юридическими нормами: за право торговли на рынке (см. примеч. 26), за оказание публичноправовой защиты (так называемый conductus или сот-meatus; см., однако, причем. 19) и др. см.: Mitterauer М. Wirtschaft. S. 345-348.

4. Арбо (Арибо) был не только маргкрафом Баварской восточной марки [по крайней мере, части ее (DD Arn. N 32, 98 от 888 и 892 гг.; Ganshof F. L. Note. P. 202. Not. 21), но в момент составления РУ, вероятно, всей, так как в противном случае следовало бы ожидать, что в уставе был бы назван и граф другого графства на территории Восточной марки: примеч. 11], но и графом в Траунгау (см. примеч. 36 и карту); например, в Ann. Fuld. А. 884, 898, он именуется как "comes" (граф), так и "marchio" (маркграф); см. также: DD Lud. Inf. N 24, 31, 67 и примеч. 2, 8, 11. О Траунгау как графстве Арбо см.: DD Karlom. N 1; DD Arn. N 8, 21, 44; DD Lud. Inf. N 27; об Арбо, его владениях и его роде: Mitterauer М. Markgrafen. S. 188-195 и табл. на S. 202; Diepolder G. Die Herkunft der Aribonen // ZBLG. 1964. Bd. 27. S. 74-119. Поручение дается маркграфу Арбо не только как главе королевской администрации на востоке Баварии; дело в том, что и транзитные, и рыночные таможенные сборы были одной из первоначальных и важнейших обязанностей графов; графство было прежде всего "единым таможенным округом" (Zollgebiet); соответственно этому главные торговые пути были экстерриториальны по отношению к частным владениям, по которым они проходили (Schroder R., von Kunssberg Е. Lehrbuch der deutschen Rechtsgeschichte. Leipzig, 1919. Bd. 1. 6. Aufl. S. 224-225; Zeitler W. Donaumauten. S. VI-VII; Csendes P. Strassen. S. 39-40, 43; и др.). Поначалу местом сбора пошлин были центры королевского землевладения (villae) (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 350-357); именно таковыми являлись, судя по наличию там королевской земельной собственности, Линц, Эберсбург и, вероятно, Росдорф (примеч. 10, 37).

5. "Iudex" "судья" в источниках каролингского периода (да и более поздних) имеет весьма неопределенное содержание. Зачастую он синонимичен терминам "comes" или "grafio" в тех случаях, когда речь идет о графе как фактическом исполнителе судебной власти. Но чаще всего этот термин обозначает должностное лицо, так или иначе причастное к судопроизводству, более низкого ранга, например, vicarius (см. примеч. 10) или centenarius (осуществлявший суд в рамках территориально-административной единицы "сотни" – "centum") и т.д. (Willoweit D. Graf // HRG. Bd. 1. Sp. 1778; об особенностях должности iudex в баварском праве см.: Wohlhaupter Е. Hoch-und Niedergericht in der mittelalterlichen Gerichtsverfassung Bayerns. Mгуnchen, 1929. S. 157-158). M. Миттерауер отождествляет iudices РУ с названными чуть ниже vicarii (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 357. Anm. 122), что необязательно.

6. Л. Вайнрих переводит: "denen das bekannt gemacht wiirde", т.е. "которых об этом (предстоявшем разбирательстве в Раффельштеттене. – А. Н.) следовало известить" (Quellen. S. 15), что нам кажется неверным. Перевод, аналогичный нашему, дан Д. Бартоньковой (MMFH. Т. IV. S. 115).

7. Зальцбургский архиепископ Теотмар (Титмар) (873-907) погиб в битве с венграми в июле 907 г.; Пурхард (Буркхард), епископ Пассау, занял кафедру не позднее августа 903 г., когда он впервые упомянут источниками, но не ранее сентября (MGH LL. Capit. Т. 2. Р. 250: ошибочно – "февраля") 902 г., когда умер его предшественник (Hauck А. Kirchengeschichte. Bd. 2. S. 815, 816). Упоминание в РУ Титмара и Буркхарда обеспечивает датировку устава промежутком между концом 902 и первой половиной 907 г. (Duemmler Е. Geschichte. S. 531. Anm. 4; и др.), а скорее всего, между 904 (см. примеч. 1) и 906 гг. Графство Отахара (Оттокара) располагалось в верховьях рек Энса и Мура; он был близким родственником Арбо, вероятно, его младшим братом (Mitterauer М. Markgrafen. S. 193-206) или сыном (Dopsch Н. Otakare. S. 84, 124, Anm. 95). Едва ли верно понимать последующее "in suo loco" как указание на какое-то особое место судопроизводства (Mahlstatt) [уклончиво об этом К. Шиффманн (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 482), однозначно в переводе Д. Бартоньковой: "па pnslusnem miste" (MMFH. Т. IV. S. 115)], так как речь идет о статусе названных трех лиц как королевских эмиссаров (missi dominici): "in suo loco" значит "вместо него (короля. – А.Н.)", "от его имени". Характерно, что Зальцбургский и Пассауский диоцезы, а также графство Отахара являлись соседями владений Арбо; иначе говоря, в роли королевских эмиссаров выступают лица, непосредственно заинтересованные в упорядочении мытных порядков на "Востоке" (примеч. 2). Очевидно, они входили в число тех "епископов, аббатов и графов", жалобы которых и повели к изданию РУ.

8. Под "графством Арбо" в данном случае понимают либо только Траунгау (примеч. 36) в отличие от Восточной марки (Duemmler Е. Geschichte. S. 224, 360; Lampel J. Atlas. S. 13, 16; Ganshof F. L. Note. P. 202. Not. 19), либо все владения Арбо разом, т.е. Траунгау и Восточную марку (см. примеч. 2, 4) (ср. следующее подытоживающее: "из этих трех графств"; примеч. 11) [Schiffmann К. Zollordnung. S. 482-483 (см. также примеч. 10); Reindel К. Stellung. S. 144; и др.]. В пользу второй точки зрения говорит тот факт, что владения, по меньшей мере, двух лиц (Хеймо и Диотриха) из названных в свидетельском списке РУ оказываются расположенными за пределами Траунгау (см. примеч. 10). Особняком стоит гипотеза Ф. Пфеффера, о которой см. примеч. 11.

9. Реальный надзор за торговой дорогой, рынками и таможнями на ней в каролингскую эпоху часто осуществляли подчиненные графу "наместники" – viсагіі (Lot F. La "vicaria" et le "vicarius" // Nouvelle revue historique de droit francais et etranger. 1893. T. 17. P. 281-301; Mitterauer M. Wirschaft. S. 357-366; Csendes P. Strassen. S. 41). В этом смысле показательна эволюция термина на западнофранкской почве, где он контаминировался с viarius < лат. via "дорога"; ср. соврем, франц. voier (Lot F. Op. cit. P. 296; Mitterauer M. Wirtschaft. S. 363). В данном случае поименованы три наместника Арбо, возможно, по числу графств, входивших в его владения (см. примеч. 2, 4, 9, 11), если принять вторую из точек зрения, изложенных в примеч. 8. Если же верна первая, то все три викария должны представлять Траунгау, что, в свою очередь, совпадает с числом таможенных пунктов на территории этого графства: в Росдорфе, Линце и еще ниже по Дунаю ' (примеч. 16, 19, 37). Вальто и Дуринк встречаются среди росдорфских (см. примеч. 16) владетелей, совершавших земельные сделки с регенс-бургскими монастырями ок. 900 г. (Trad. Red. N 173, 174; Mitterauer М. Wirtschaft. S. 354, 355); об Эйгиле см. примеч. 37.

10. Помимо идентификаций трех "наместников" (примеч. 9, 37), были предложены следующие сопоставления (Weltin М. "Land ob der Enns". S. 25-26). Хеймо, последнего в списке, с известной вероятностью можно отождествить с одноименным приближенным короля Арнульфа, бывшим "судьей Востока" с собственным "наместником", к суду которого прибегали даже жители Моравии (DD Am. N 32); он владел землями в Grunszwitigau (в районе р. Трайзен, правого притока Дуная), т.е. в самом восточном из "трех графств" Арбо. Вероятно, соседом Хеймо был Диотрих, владения которого располагались близ г. Мельк в "графстве Арбо" (DD Am. N 98, 892 г.; Trad. Pass. N 89, 899 / 902 г.; DD 1 Lud. Inf. N 67, 909 г.). Регенсбургские грамоты ок. 900 г., упоминающие "наместников" Вальто и Дуринка (примеч. 9), среди свидетелей, как и РУ, называют Аскриха, второго Дуринка, Исаака, Рантольфа. В данном случае их владения логично также локализовать в Траунгау. По мнению М. Вельтина, здесь же помещались и земли Пасриха, Соломона и Арбо [последний, возможно, тождествен известному сыну графа Отахара (примеч. 7): Dopsch Н. Otakare. S. 84-86]. Если предложенные идентификации верны, то они опровергают остроумное | предположение К. Шиффманна {Schiffmann К. Zollordnung. S. 482-483), что двумя item ("еще") список делится на три части, первая из которых содержит имена представителей Траунгау с его тремя таможнями (примеч. 9) (21 имя, не считая "наместников"), вторая и третья – имена представителей двух графств Восточной марки, где РУ упоминает лишь две таможни: Эберсбург и Маутерн (примеч. 50, 52) (7 и 10 имен соответственно); эти числовые наблюдения автор сопоставил с каролингским установлением, что судебная коллегия должна состоять из 7 человек (MGH LL. Capit. 1. N 40. Сар. 20. Р. 116; 803 г.).

11. Существует мнение, что именно эти "три графства" выступали как подразделения Баварской восточной марки во второй половине XII в., когда они упомянуты Оттоном Фрейзингенским (Ott. Fris. Gesta. II, 55. P. 160; Duemmler E. Geschichte. S. 532. Anm. 1; Lamp el J. Atlas. S. 9-10; Strnadt J. Land. Bd. 94. S. 94-95; Bd. 99. S. 682-685; Pfeffer F. Land). Однако представление об имевшемся якобы континуитете политико-организационных структур на восточнобаварских территориях в IX-X вв. отнюдь не бесспорно (ZaunerA. Oberosterreich zur Ва-benbergerzeit // MOOLA. 1960. Bd. 7. S. 207-220). "Три графства" РУ территориально, вероятно, совпадают с упомянутым выше "востоком" ("orientales partes") (примеч. 2), т.е. одно из них – это Траунгау, к которому принадлежали, очевидно, также "роталарии" и "реодарии" (примеч. 40) (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 372; Idem. Zollfreiheit. S. 133), a два остальных – подразделения Восточной марки {Reindel К. Stellung. S. 144; Mitterauer М. Wirtschaft. S. 350-351; Idem. Zollfreiheit. S. 133). Едва ли прав Ф. Пфеффер, говорящий о "трех графствах" в отличие от Восточной марки, подразумевая под ними, кроме Траунгау, Ридмарх ("реодарии") и Ротельланд ("роталарии") (Pfeffer F. Land; Idem. Zur geschichtlichen Stellung des Miihlviertels in der Fruhzeit // Oberos-terreichische Heimatblatter. 1960. Jg. 14. S. 1-36); ср.: Reindel К. Stellung. S. 143-144; MOOLA. 1960. Bd. 7 (том, целиком посвященный критике гипотезы Ф. Пфеффера); Weltin М. "Land ob der Enns". S. 47. Anm. 8.

12. В настоящее время местечко Raffelstetten на правом берегу Дуная несколько ниже устья р. Траун. Почему именно Раффельштеттен был избран местом разбирательства, не вполне ясно (Schiffmann К, Zollurkunde. S. 482); ср. примеч. 37.

13. Имеются в виду, очевидно, восточнофранкские короли Людовик Немецкий (840-876) и Карломан (876-880), в чьих владениях находилась Бавария до Людовика Дитяти и его отца Арнульфа (887-899). Людовик Немецкий получил "Баварию, Каринтию, Богемию, аваров и славян к востоку от Баварии" уже по разделу 817 г. (MGH LL. Capit. Т. 1. N 136. Сар. 2. Р. 271). Важность этих территорий подтверждается тем, что в 856 г. они составили также удел Карломана, когда впервые упоминается и термин "Восточная марка" ("marca orientalis": MGH SS. Т. 30 / 2. P. 744). При Арнульфе во время его конфликта с маркграфом Арбо ситуация здесь менялась неоднократно и не поддается полной реконструкции (см. литературу, приведенную в примеч. 4). Ссылки на древность как критерий юридической справедливости типичны для средневековья (см., например: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 150-151), в том числе и для таможенных актов каролингского времени; см., к примеру, ссылку на "древние и справедливые пошлины" ("antiqua et iusta telonea") в известном Диденхофенском капитулярии 805 г., регламентировавшем торговлю со славянами вдоль восточной границы Франкской державы (Cap. Theod. Сар. 13). Иногда считают, что подобного рода оговорки можно рассматривать как свидетельство реальной преемственности таможенных установлений (von Inama-Sternegg K. Th. Wirtschaftsgeschichte. S. 612), действительно отличавшихся консерватизмом (см., например: Ammann H. Mittelalterliche Zolltarife aus der Schweiz // Zeitschrift fur schweizerische Geschichte. 1936. Bd. 16. S. 130-131).

14. "Запад" ("occidentales partes") в данном контексте соответствует "востоку" ("orientales partes") (см. примеч. 2) и обозначает баварские территории, помимо этих последних, т.е. лежащие по Дунаю выше западной границы Траунгау, проходившей, как можно предполагать на основе РУ, по восточной оконечности "Пассауского леса" ("silva Patavica") (см. примеч. 15) (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 348-349); впрочем, иногда эту границу помещают существенно западнее, примерно в районе современного местечка Engelhartszell (на Дунае близ границы Австрии и Германии) (Strnadt J. Die Geburt des Landes ob der Enns. Linz, 1886. S. 11).

15. Т.е. "Пассауский лес" (< лат. Patavis; соврем. Пассау, античный Boiodurum при впадении в Дунай р. Инн). Вероятно, в данном случае под этим именем подразумевается не современный Пассауский лес (Passauer Wald), являющийся продолжением Баварского леса на северном берегу Дуная, а Заувальд (Sauwald) (Zibermayr I. Baiern. S. 307-308), простирающийся к югу от Дуная, от Инна приблизительно до Ашаха, который и был, возможно, первым мытным пунктом РУ (см. примеч. 16); во всяком случае, идентификация "silva Patavica" связана с проблематичной локализацией этого мытного пункта.

16. На современной карте этот топоним не сохранился. В актовых материалах он засвидетельствован с середины IX в. (сводку упоминаний см.: Schiffmann К. Ortsnamenlexikon. Bd. 2. S. 297). Большинство исследователей считают Росдорф первым мытным пунктом у восточной границы Пассауского леса (см. примеч. 15): Duemmler Е. Geschichte. S. 532; MGH LL. Capit. Т. 2. Р. 250. Not. 11 (неопределенно между Пассау и Линцем); Vancsa М. Geschichte. S. 157. Anm. 2; Strnadt J. Land. Bd. 94. S. 90; Idem. Rosdorf. S. 671-672; PfefferF. Raffelstetten. S. 47; Zibermayr I. Baiern. S. 305, 308-309 (последние четыре автора отождествляют Росдорф с Ашахом на месте древнеримского Joviacum или локализуют где-то поблизости от Ашаха, быть может, на северном берегу Дуная). Однако, вообще говоря, такое толкование из текста РУ не вытекает. К. Шиффманн указал, что выражение "у Росдорфа либо в каком-нибудь ином месте" может и не относиться к последующему "donent pro theloneo" ("пусть платят пошлину"), а только к предшествующему "sedere et mercatum habere" ("располагаться для торговли"); поэтому речь в данном случае, возможно, идет не о торговле на берегу Дуная, а о баварских торговцах в глубине левобережья (ср. ниже: "у роталариев и реодариев": примеч. 40), которым противопоставлены являющиеся сюда с севера чешские купцы. К Шиффманн ищет Росдорф близ современного местечка Windberg у левого притока Дуная р. Гросе-Мюль (Grosse Muhl) (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 484). Вместе с тем сопоставление К. Шиффманном Росдорфа РУ с соврем. St. Peter am Windberg нельзя считать доказанным; из документов видно только, что Росдорф находился где-то между реками Гросе-Мюль и Родль [UBOO. Bd. 2. N97 (1111 г.); Die mittelalterlichen Stiftsurbare des Erzherzogtums Osterreich ob der Enns. Wien; Leipzig, 1915. Bd. 3. S. 106 (древнейший поземельный кадастр монастыря св. Флориана, 1378 г.)]. Среди "иных мест" Росдорф выделен, по мнению иследователя, потому, что здесь, вероятно, находилась фактория регенсбургских купцов, тогда как общеизвестная таможня в Ашахе не названа по имени (так же, как и таможня при переправе через Энс: примеч. 37), а скрывается за описательным выражением "миновав Патавский лес". Дополнительные соображения в пользу гипотезы К. Шиффманна приведены в примеч. 38. В связи с такой локализацией Росдорфа следует, во-первых, обратить внимание на то, что земельные владения ре-генсбургского монастыря св. Эммерама (в дальнейшем участвовавшего в торговле с Русью: Назаренко А. В. Имя "Русь". С. 111-112. № 10) в Росдорфе документально зафиксированы уже с середины IX в. (DD Lud. Germ. N 64, 853 г.), а во-вторых, учесть, что один из путей из Чехии в Восточную Баварию проходил вдоль р. Гросе-Мюль, в бассейне которой была река с характерным названием "Русская Мюль" (Ruzische Muchel) (примеч. 38). О пошлине в Росдорфе см. примеч. 19.

17. Термин византийского происхождения (< греч. δραχμή). Из самого текста РУ неясно, употреблен ли он здесь как название меры веса стоимостью в 1 скоти или как обозначение монеты или монетного веса. Однако величина римской и византийской драхмы как весовой единицы 1/96 фунта, т.е. ок. 3,4 г) слишком мала, чтобы полудрахма соли могла стоить 1 скоти (см. примеч. 18). В немецких глоссах VIII в. этот термин встречается как название денежного веса и приравнивается к одной тремиссе (Steinmeyer Е., Sievers Е. Glossen. Bd. 1. S. 114-115. 31-32). Вероятно, драхма, как и сайга (примеч. 47), была постоянной фракцией фунта, но что за фунт имелся в виду в данном случае в РУ? Если драхма РУ равна двум скоти или трем денариям (см. примеч. 18), то в качестве фунта РУ получим 1/10 веса серебра, по стоимости равного 96 солидам-номисмам, т.е. ок. 489 г. Метрологическое значение этой величины не вполне ясно, но уместно напомнить, что, в отличие от номисмы, равной 1/72 римского фунта золота, древнерусский золотник чеканился по норме 96 штук из фунта в 409 г. ("карлова фунта").

18. Неприемлема конъектура К. Шиффманна, согласно которой после "semidragmam" следует поставить точку, а далее читать: "Idem Scoti, i.e. т.е.: "Равным образом шотты, если пожелают" и т.д. (см. Текст, Примеч. d-d). С помощью такого исправления исследователь пытался найти в этом месте РУ коррелят к "законным торговцам" ("legittimi mercatores") из § IX (см. примеч. 56). Однако термин "scoti" употреблен в РУ еще и в § VI заведомо как обозначение денежной единицы. Соотношение скоти с франкской серебряной монетой (денарием) не вполне ясно (Holzmair Е. Muenzwesen. S. 7; Mitterauer М. Wirtschaft. S. 348). Согласно так называемой Грацской глоссе к Баварской правде "по баварскому закону полтора денария равны скоти, а три – двум скоти" ("Secundum legem Bawariorum secundus semi denarius scoti valeat, tres duobus scotis") (MGH LL. T. 3. P. 132. Not. 24) (Vancsa M. Geschichte. S. 158; Luschin von Ebengreuth A. Miinzwesen. S. 275-276; Jung H. Geschichte. S.47), хотя некоторые комментаторы РУ без объяснений приравнивают скоти к половине денария (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 485-486; Ganshof F.L. Note. P. 216). Так или иначе ясно, что если речь идет о монете, то только зарубежного чекана, поскольку на территории Франкской державы никакой серебряной монеты, помимо денария, не чеканилось. Так как для обозначения стоимости скоти в РУ употреблен греческий термин "полудрахма" (ср., однако, примеч. 17), то предполагают, что под скоти имелась в виду половина милиарисия (чеканка которых начата в VII в.; разрубленные пополам милиарисии встречаются в археологических комплексах на территории Австрии) (Holzmair Е. Miinzwesen. S. 7; Jung Н. Geschichte. S. 46, 50-51), но иногда скоти-полудрахму сопоставляют с половиной арабского дирхема (Luschin von Ebengreuth A. Muenzwesen.S. 276; Idem. Scot // RLGA. Bd. 4. S. 151). И все же бросается в глаза совершенное молчание РУ о денарии, главной денежной единице на территории франкских королевств, стоимость которой после Карла Великого и до рубежа ІХ-Х вв. пребывала неизменной (BaltzarekF. Muenzwesen (geldgeschichtlich) // HRG. Bd. 3. Sp. 765-766), тем более что с 20-х) годов IX в. франкский денарий чеканился в Регенсбурге. Ввиду всего сказанного логично думать, что скоти, как солид, тремисса и сайга РУ (примеч. 46, 47, 55), также был не конкретной монетой, а денежно-весовой единицей. Приведенные выше данные Грацской глоссы (скоти = 1 1/2 денария) приводят к равенству 1 солид = 30 денариям = 20 скоти. Денарий Грацской глоссы – это так называемый "новый денарий" (denarius novus), введенный указом Карла Великого в 794 г. (MGH LL. Capit. Т. 1. N 28. Р. 73 ff.) с нормой ок. 1,7 г; в таком случае в качестве серебряного эквивалента баварского золотого солида в 30 денариев получаем 51 г, т.е. величину древнерусской гривны кун (Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья: Домонгольский период. М., 1956). Если так, то скоти оказывается равным ногате, 1/20 гривны кун. Этот неожиданный результат влечет за собой важные выводы. Так как фракция в 1/20 фунта серебра не находит себе никакого соответствия в западноевропейской метрологической системе, то приходится заключить, что эта денежно-весовая единица была принесена в Восточную Баварию древнерусскими купцами – "ругами" РУ (примеч. 38). В пользу такого предположения говорит и сам термин scoti, происхождение которого считается неясным. Едва ли подлежит сомнению, что он так или иначе связан с обозначением серебряной монеты, присутствующим во многих германских языках: гот. skatts (служившим переводом греч. δενάριον), др.-англ. sceat, др.-сканд. skatt и т.д. Однако в древневерхненемецком этот термин дал форму scaz (соврем, нем. Schatz), ср., например, глоссу в известном словаре второй половины VIII в., так называемом "Abrogans": "Dinarius – scaz" (Steinmeyer Е., Sievers E. Glossen. S. 112-113. 33) [стоимость scaz, если автор "Abrogans" подразумевал под ним конкретную денежную единицу, неясна, так как в другом месте этого памятника находим: "тремисса – полтора scaz" (Steinmeyer Е., Sievers Е. Glossen. S. 114-115. 31-32)]. Следовательно, в scoti РУ необъяснимо, во-первых, наличие "о" на месте этимологического герм, а, и, во-вторых, "непередвинутый" смычный t. В этой связи обращаем внимание на то упущенное комментаторами обстоятельство, что термин scoti имел хождение только в германо-славянской контактной зоне на юге и востоке Баварии; кроме Грацской глоссы и РУ, он зафиксирован здесь (и только здесь) документами XII-XIII вв. (Luschin von Ebengreuth A. Scot). При неясности лексемы на почве древневерхненемецкого, напрашивается вывод, что д.-в.-н. scoti является заимствованием из славянского, совершившимся в Восточной Баварии и оставшимся местным явлением. В таком случае естественно думать, что источником заимствования было слав, skotъ в значении "деньги", надежно засвидетельствованное только в древнерусском языке (Срезневский И. И. Материалы. Т.З. Стб. 388). Др.-сканд. skatt в восточнославянском закономерно дало skorb, и уже в этом виде термин попал в Восточную Баварию вместе с древнерусскими купцами, доставлявшими сюда арабское серебро и навыки его счета и взвешивания по 1/20 гривны кун.

19. В настоящее время г. Линц (Linz) в Австрии, на южном берегу Дуная, несколько западнее устья р. Траун. Замечено (Pfeffer F. Raffelstetten. S. 55; RQuLinz. S. 18. Anm. 35), что понимание текста весьма зависит от того, где ставится запятая – после "ad Lintzam" (как было принято во всех изданиях до Ф. Майрхофера) или перед этими словами после "voluerint" [эту пунктуацию, следуя И. Цибермайру и М. Миттерауеру (Zibermayr I. Bayern. S. 316; Mitterauer M. Wirtschaft. S. 345, 348), принял в своем издании Ф. Майрхофер; см. Текст. Примеч. f-f]. В первом случае перевод будет: "если пожелают спуститься к Линцу, пусть платят..."; тем самым речь шла бы об уплате пошлины в той таможне, где оказывались корабли, "миновав Патавский лес" (Ашахе? Росдорфе? – см. примеч. 16); во втором случае получаем перевод, принятый нами, согласно которому имеется в виду таможня в Линце (ср. примеч. 26). На основании самого текста РУ предпочесть то или другое толкование затруднительно; поэтому данный нами перевод следует рассматривать как условный. Обращалось внимание на то обстоятельство, что пошлина берется как звонкой монетой, так и натурой (солью) (Ganshof F. L. Not. P. 207). Очевидно, денежная пошлина платилась только при въезде в графства Арбо и при выезде из них, например, на "моравский рынок" (примеч. 54), т.е. мы имеем дело с так называемым conductus (пошлиной за публичноправовую защиту на определенной территории; см. примеч. 3) (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 347-348; здесь же о размерах conductus в РУ, которые оказываются значительно ниже, чем величина аналогичных сборов в иных местах). Впрочем, точка зрения М. Миттерауера о наличии в начале X в. на востоке Баварии столь дифференцированной таможенной системы оспорена: Hassinger S. Bedeutung. S. 153; RQuLinz. S. 19.

20. Д.-в.-н. scafil (соврем, нем. Scheffel) – мера сыпучих тел, чаще всего зерна. Ее конкретный объем колебался; в данном случае он приравнен к римскому полумодию. Дело, однако, в том, что наряду с "регулярным" модием объемом ок. 8,75 л существовал также и "провинциальный модий" (modius castrensis), величина которого остается спорной (Der Kleine Pauly. Muenchen, 1975. Bd. 3. Sp. 1379). Ср. цену, указанную в Градской глоссе (примеч. 18): 1 скоти за 1 скафиль жита (в Праге ок. середины X в. за один дирхем можно было купить пшеницы на 75 дней, т.е., видимо, примерно 50 кг: Ibr. ibn Ja'kub. P. 46, 149).

21. Как явствует из дальнейшего, речь в РУ идет по преимуществу о налогообложении торговли солью. Главным местом добычи соли на юге Германии были копи в Райхенхале (Reichenhall) неподалеку от Зальцбурга; до Дуная соль отсюда доставлялась кораблями по Инну или по суше из Зальцбурга до г. Вельс на р. Траун. О скромной соледобыче в Зальцкаммергуте (местности в верховьях р. Траун) можно только догадываться (Haider S. Geschichte. S. 35-36) (ср. примеч. 36). В данном случае, по крайней мере, имеются в виду корабли с солью из Райхенхаля, поскольку Траун впадает в Дунай ниже Линца (DopschA. Entwicklung. Bd. 2. S. 182-183; KoetzschkeR. Wirtschaftsgeschichte. S. 277; Ganshof F. L. Note. P. 206). О значении соли из Райхенхаля для экспорта уже во второй половине VII-VIII вв. свидетельствует, например, тот факт, что зальцбургский епископ Руперт активно торговал солью в ходе миссионерской деятельности среди славян (Roller Н. Die Salzproduktion zu Reichenhall im 8. Jh. und deren Bedeutung // Friihes Monchtum in Salzburg. Salzburg, 1983. S. 127-142). Экспорт соли был немаловажным политическим фактором. Во время мораво-немецкого конфликта 892 г. король Арнульф, запретив, очевидно, вывоз соли в Моравию, отправил посольство в Болгарию с тем, "чтобы оттуда не продавали соль мораванам" (Ann. Fuld. А. 892. Р. 121: "...ne coemptio salis inde Maravanis daretur"). Эти данные говорят и о размахе международной торговли солью (ср. примеч. 54). Значение баварской соли для экспорта в конце IX в. должно было заметно возрасти в связи с тем, что другой традиционный источник соли в этом регионе – копи в Верхнем Потисье – в это время был отрезан венграми (см. примеч. 54).

22. О торговле рабами в РУ упоминается также в связи с русскими и чешскими купцами (РУ, § VI, примеч. 44). Вообще о работорговле в раннем средневековье, находившейся в основном в руках еврейских торговцев (примеч. 56), см.: Verlinden С. L'esclavage dans l'Europe medievale. Bragges, 1955. Т. 1; Idem. Ist mittelalterliche Sklaverei ein bedeutsames demographisches Faktor gewesen? // VSMG. 1979. Bd. 66. S. 153-173; Idem. Slavenhandel en economische ontwikkeling in midden-, oost-en noord-Europa gedurende de hoge mideeleeuwen // Med. Ac. Belg. 1979. Jg. 41. N2.

23. Т.е. в Линце, если верна принятая нами пунктуация (примеч. 19). Если же придерживаться традиционного прочтения текста ("если пожелают спуститься к Линцу, пусть..."), то фраза приобретает двусмысленность: неясно, идет ли речь здесь и в дальнейшем (примеч. 26) о Линце или о первой таможне (Ашахе?; примеч. 16).

24. "Богемский лес" (Чешский лес, Восточная Шумава) простирается вдоль северного берега Дуная, отделяя Восточную Баварию от Чехии. В данном случае, независимо от того, идет ли речь об Ашахе или Линце (примеч. 23), в таможне на Дунае платится пошлина за право торговать в глубине левобережья, напротив Линца (Duemmler Е. Geschichte. S. 532; Schiffmann К. Zollurkunde. S. 486; GanshofF.L. Note. P. 205). Тем самым, очевидно, подразумеваются те торговые коммуникации от Дуная в северном направлении, которые отчетливо фиксируются источниками более позднего средневековья (RQuLinz. S. 19; см. также примеч. 39). Трудно согласиться с М. Миттерауером, который в выражении "до Богемского леса" видит указание не на северную, а на восточную границу (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 349-350); такая трактовка привела исследователя к явно невозможному отождествлению "Богемского леса" РУ с соврем. Энсским лесом (примеч. 49). Ср. также: Quellen. S. 16. Anm. 9, где Л. Вайнрих сопоставляет "Богемский лес" с соврем, лесом Вахау – на северном берегу Дуная, напротив г. Мельк.

25. "К себе домой" ("ad propriam domum suam") значит для внутреннего потребления, а не на продажу. Освобождение от пошлин товара, не предназначенного для торговли, типично для каролингских установлений; см., например, Cap. Theod. Сар. 13 (805 г.), где от пошлин освобождаются те, "кто везет свое имущество не для торговли, [a] из одного своего дома в другой, либо в королевскую резиденцию, либо для войска" ("qui sine negotiandi causa substantiam suam de una domo sua ad aliam ducunt, aut ad palatium, aut ad exercitum") (Duemmler E. Geschichte. S. 532; von Inama-Sternegg K. Th. Wirtschaftsgeschichte. S. 613; Ganshof F. L. Note. P. 208. Not. 47) (см. также примеч.26). Возможно, в данном случае в РУ воспроизводится общебаварская норма, согласно которой жители Баварии освобождались от таможенных сборов на закупку и транспортировку баварской соли для собственного потребления (Wanderwitz Н. Salzwesen. S. 210).

26. В отличие от иных мест, где могла происходить торговля (см., например, "в любом месте" – "ubicumque voluerint" в РУ, § I), на "законном рынке" ("mercatus legitimus"), который в источниках каролингской поры именуется также "публичным" или "королевским рынком" ("mercatus publicus", "mercatus regius") (см., например: DD Lud. Inf. N 6, 58), купля-продажа происходила под надзором властей, т.е. лиц, которым это право было делегировано королевской властью (Ganshof F. L. Note. P. 207). Борьба с появлением частных рынков без санкции короля была начата уже при Карле Великом (Kotzschke R. Wirtschaftsgeschichte S. 289-290) и продолжалась при его преемниках; см., например, капитулярий западнофранкского короля Карла Лысого от 864 г., где графам поручается переписать все рынки с целью упразднения" "лишних" (superflua) (так называемый Edictum Pistense. Cap. 19 // MGH LL. Capit. Т. 1. P. 492). Вероятно, торговля на рынке была более выгодна вследствие большего выбора товаров и большей безопасности. В данном случае под "этим законным рынком" может иметься в виду как Ашах (или Росдорф: примеч. 16), так и Линц (см. примеч. 23), а возможно, и тот и другой одновременно (Ganshof F. L. Note. P. 207, 210). В отрывке из дарственной Пассауской церкви (840-860 гг.) Линц назван "locus publicus" (Trad. Pass. N 80), что предполагает наличие здесь рынка уже в середине IX в. [Schlesinger W. Der Markt als Fruehform der deutschen Stadt // Vor-und Fruehformen der europaischen Stadt im Mittelalter. Gottingen, 1973. Т. 1. S. 267 (Abh. Gottingen. N. 83)]. Хотя Линц (вместе с Вельсом и Лорхом) был одним из административных центров Траунгау (RQuLinz. S. 20-21), мнение М. Миттерауера, что он представлял собой при этом также экономический центр и главный рынок графства (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 357, 371-372), встретило возражения (Fehn К. Die zentralortlichen Funktionen friiher Zentren in Altbayern: Raumbindende Umlandbeziehungen im bayerisch-osterreichischen Altsiedelland von der Spatlatenezeit bis zum Ende des Hochmittelalters. Wiesbaden, 1970. S. 204-205; Weltin M. "Land ob der Enns". S. 24-25); см. : также примеч. 19.

27. Сообщение РУ о рабах как агентах в торговле, действующих от лица своих владельцев, представляется важным ввиду того, что в свете позднейших данных роль лично несвободных купцов даже в международной торговле выглядит немалой, хотя этот вопрос изучен еще недостаточно (Sydow J. Markt. S. 82; Wanderwitz Н. Salzwesen. S. 112; ср. также аналогичные наблюдения относительно социального состава регенсбургского купечества в ІХ-ХІІ вв.: Bosl К. Sozialstruktur. S. 121-137). Возможно, с этим феноменом связано, например, довольно загадочное известие Гервазия Тильберийского (10-20-е годы XIII в.) о путешествующих русских рабах (Gervasii Tilberiensis Otia imperialia // Scriptores rerum Brunsvicensium / Ed. G. Leibnitz. Hannover, 1710. T. 2. P. 765; Матузова В. И. Источники. С. 65-66, 67. Примеч. 3). Вероятно, не случайно также, что некий Хартвиг, живший в 70-х годах XII в. в Киеве и ведший там крупные торговые операции, был "челядином" (familiaris) регенсбургского монастыря св. Эммерама (Trad. Reg. N926; Назаренко А. В. Имя "Русь". С. 111-112. № 10); о роли рабов св. Эммерама в торговле см.: Weizsacker W. Die Familia des Klosters St. Emmeram in Regensburg // VOR. 1951. Bd. 92. S. 5-48.

28. Выражение "из сей страны" ("istius patrie"), встречающееся также в § VI, LX, комментаторами понимается по-разному. Вряд ли речь идет о подданных Восточнофранкского королевства в отличие от иностранных купцов и профессиональных торговцев, упомянутых в § VI, IX (Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 72; Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404), так как в РУ везде говорится лишь о "баварах и славянах". Скорее всего, имеются в виду бавары и баварские славяне (Duemmler Е. Geschichte. S. 533; Lampel J. Atlas. S. 24; Zibermayr I. Baiem. S. 305; Pfeffer F. Raffelstetten. S. 54; Ganshof F. L. Note. P. 209). M. Миттерауер в соответствии со своим основным тезисом, что на территории "бургового округа" (Burgbezirk), т.е. административно-хозяйственной и территориальной единицы, тяготеющей к особому центру – "законному рынку", жители этого округа освобождались от таможенных сборов, оспаривает обе точки зрения, приведенные выше, считая, что возможно только одно толкование: "из сей страны" – "из владений Арбо". Вопрос лишь в том, имеются ли в виду все владения Арбо (примеч.4, 9, 11) или только территория, центром которой был, по М. Миттерауеру, Линц, т.е. Траунгау (примеч. 26), причем сам исследователь склоняется к последнему (Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 117-119, 126). Толкование М. Миттерауера сталкивается с трудностями (примеч. 29); более того, употребление формулы "из сей страны" в § IX РУ, как будто, исключает ее трактовку в смысле "из Траунгау". Поэтому считаем единственно удовлетворительным толкование, что "из сей страны" значит либо с "востока" (примеч. 2), т.е. из владений Арбо в целом, либо "из Баварии вообще", так как именно права "всех баваров" (см. введение РУ) занимают составителей устава. Никакого противопоставления баваров и "баваров и славян из сей страны", которое М. Миттерауер усматривал в РУ (очевидно, в § II, V), мы не видим.

29. Под "данной местностью" ("ipsa regio") естественно подразумевать какую-то уже определенную выше в РУ территорию: либо "восток", т.е. владения Арбо (примеч. 2, 4) (Ganshof F. L. Note. P. 209), либо, что вероятнее, только Траунгау с его рынком в Линце (Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 119, 121). Следует, однако, отметить, что точка зрения М. Миттерауера выглядит противоречивой, так как "данная местность" оказывается совпадающей с "сей страной" ("ista patria"), как ее понимает исследователь (примеч. 28); в таком случае делается бессмысленным употребление глагола "явятся, придут" (intraverint). О славянском населении в Мюльфиртеле (части Траунгау к северу от Дуная) см.: Reitinger J. Landnahme. S. 66-67, а также примеч. 39.

30. В отношении "рабов, или лошадей, или быков" и т.д. мнения комментаторов разделились. Иногда полагают, что речь идет о товаре, предназначенном "баварами или славянами из сей страны" для обмена на продовольствие (victualia) (Kaemmel О. Die Anfange des deutschen Lebens in Osterreich bis zum Ausgang der Karolingerzeit. Leipzig, 1879. S. 288; Vancsa M. Geschichte. S. 157; Schiffmann K. Zollurkunde. S. 487); в таком случае мы имели бы дело с развитием беглого указания из § I: "с рабов же и всякого прочего товара там не платят ничего". Э. Дюммлер относил cum не к "Bavari vel Sclavi", а к victualia, так что victualia по смыслу становилось однородным членом с "mancipiis vel cavallis vel bobus", и выходило, что бавары и местные славяне имели право беспошлинно "покупать продовольствие, рабов, лошадей и прочее необходимое" (Duemmler Е. Geschichte. S. 533; Васильевский В. Г. Торговля. С. 125). Существует, наконец, точка зрения, согласно которой здесь говорится всего лишь о средствах доставки закупленного продовольствия, на что, кажется, может указывать и преимущественно инструментальный смысл термина "suppelectilia", который мы в переводе передаем нейтральным "имение": Luschin von Ebengreuth А. Handel. S. 404; Lampel J. Atlas. S. 24; GanshofF.L. Note. P. 209. Not. 49 (здесь полемика с К. Шиффманном); Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 120-121; Quellen. S. 17.

31. Ф. Л. Гансхоф указал на то, что такое право являлось немалой привилегией, которая противоречила целому ряду древних капитуляриев (Ganshof F. L. Note. P. 210. Not. 53); см., например, в одном из капитуляриев Людовика Благочестивого: "Если кто-либо станет избегать установленных рынков, чтобы не платить пошлины, и вознамерится купить что-либо вне названных выше мест и будет в том уличен, да будет задержан и принужден к уплате должной пошлины" ("Quod si aliquis constituta mercata fugiens ne teloneum solvere cogatur et extra praedicta loca aliquid emere voluerit et huiusmodi inventus fuerit, constringatur et debitum telonei persolvere cogatur") (MGH LL. Capit. Т. 1. N 143. Cap. 1).

32. Размер этой пошлины, как и в некоторых других местах (например, в § IX), не указан. Видимо, это говорит о том, что задачей РУ было сформулировать привилегии местного населения (баваров и баварских славян) при торговле на территории графств Арбо, поскольку именно их жалобы послужили причиной разбирательства. Размер же пошлин (там, где они взимались) при торговле тем или иным товаром считался общеизвестным. На этом фоне подробное описание таможенных норм в отношении чешских и русских купцов выглядит исключением (примеч. 48). Подавляющее большинство комментаторов понимают дело так, будто в отличие от мелких локальных рынков на центральном "законном рынке" платить пошлину обязано и местное население (Duemmler Е. Geschichte. S. 533; Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404; Lampel J. Atlas. S. 24; Hassinger H. Bedeutung. S. 160. Anm. 33; Ganshof F. L. Note. P. 209). Но текст РУ, § IV можно понять и иначе, если "предпочтут" относится не к выражению "на данном рынке", а к слову "торговать" (т.е. именно торговать, а не приобретать для домашних нужд); тогда мы имели бы дело с пояснением вроде того, которое было обсуждено в примеч. 25 относительно торговли солью (Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 122-124).

33. "Законные дороги" ("strata legitima") в источниках именовались также "публичными" и "королевскими дорогами" ("via/strata publica, regia"); см., например, Lex Baiw. 4. 41; DD Lud. Germ. N 25, 90; DD Karlom. N 16; DD Arn. N 125, и др. Как и "законный рынок" (примеч. 26), такая дорога находилась под непосредственным контролем короля, и властями на ней обеспечивался некоторый гарантированный уровень безопасности (Dopsch A. Entwicklung. Bd. 2. S. 241; Ganshof F. L. Note. P. 211). He совсем точен перевод Г. Вайца "главная дорога" ("Hauptstrasse") (Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 72). Поскольку римские дороги во времена Каролингов находились в относительной сохранности (Bruehl C. Fodrum, gistum, servitium regis. Graz; Koeln, 1968. Bd. 1. S. 62; Szabo Th. Antikes Erbe und karolingisch-ottortische Verkehrspolitik // FS Fleckenstein. S. 125-126), то можно думать, что "законная дорога" в общем совпадала с позднеримской дорогой Boiodurum (Пассау) – Carnuntum (между Веной и Братиславой, близ соврем. Petrdnell), существовавшей, по меньшей мере, со времен марко-маннских войн (начало II в. н.э.) (Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404; Vancsa M. Geschichte. S. 66-67, 148. Anm. 1; Jandaurek H. Strassen; Eckhart L. Das Nach-und Weiterleben der Romerzeit in Oberoesterreich // BOO. S. 28-29). Переправа через p. Энс (примеч. 34) близ Дуная находилась при Laureacum (соврем. Лорх); далее в Певтингеровых таблицах населенные пункты названы в такой последовательности: Elegio (соврем. Strengberg или Wallsee), Ad pontem Ises (соврем. Ybbs), близ которого находился мост через р. Ибс, Arelape (соврем. Pochlarn) (Miller К. Itineraria Romana. Col. 419-420). В связи с последующим (см. примеч. 35) для нас наиболее интересен участок Elegio – Ad pontem Ises, на котором в Итинерарии Антонина названы еще Loco Felicis (на берегу Дуная между соврем. Wallsee и Ardagger по К. Миллеру или на месте соврем. Маиег при впадении р. Урль в Ибс по Ф. Эртлю) (Miller К. Itineraria Romana. Col. 420; Ertl F. Topographia. S. 52-58 и карта). К. Миллер проводит дорогу вдоль южного берега Дуная (карта 119), но можно думать, что римская дорога шла тут, подобно современным шоссейной и железной дорогам, огибая Энсский лес (примеч. 49) с юга и вдоль Нижнего Ибса возвращаясь к Дунаю (см. наст. том. С.66, карта) (так у Ф. Эртля; см. также: Vancsa М. Geschichte. S. 66-67). Ввиду того что возы с солью пересекали р. Энс "в сторону [реки] Урула" (Урля. – А. Н.) (см. примеч. 35), вторая точка зрения предпочтительнее. Наиболее раннее упоминание этой дороги встречается, насколько нам известно, в дарственной короля Людовика Немецкого зальцбургскому монастырю св. Петра на земли "в Славянин... близ реки Ибс ("in Sclavinia... iuxta Ipusa flumen") к югу от известной публичной дороги" ("ilia publica strata") (DD Lud. Germ. N 25, 825 г.).

34. Т.е. Энс. Переправа, как и в римские времена (примеч. 33), находилась, вероятно, близ современных городов Энса и Лорха в самом низовье реки, где, очевидно, переправлялось и франкское войско во время походов против аваров (Ann. reg. Franc. А. 791). Неясно, был ли это мост, брод или паромная переправа; впервые мост через Энс expressis verbis упомянут здесь, насколько нам известно, в 1177 г. (UBOO. Bd. 1. S. 34; Bd. 2. S. 431). См. также примеч. 37.

35. В большинстве изданий запятая ставится после transeunt (см. Текст. Примеч. і-і), так что перевод должен был бы гласить: "Возы с солью, переправляющиеся законной дорогой через реку Энс, платят у [реки] Урль только один полный скафиль" (или: "...платят только у [реки] Урль полный скафиль"). Такая пунктуация нуждается в исправлении, что очевидно из последующего текста. В самом деле, если "здесь" (ibi) = "у [реки] Урль" ("ad Urulam") (см. примеч. 37), то совершенно-неясно, как сюда могли попадать корабли из Траунгау, восточной' границей которого было нижнее течение Энса. Мы принимаем поэтому другую пунктуацию и ставим запятую после "ad Urulam" (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 487; Zibermayr I. Bayern. S. 319. RQuLinz. S. 18. Anm. 35); ср. аналогичные обороты в РУ, где предлог "ad" обозначает именно направление движения: "ad Lintzam", "ad Mutarun", "ad mercatum Marahorum" (§ I, VII, VIII).

36. По p. Энс, как принято считать, проходила восточная граница Траунгау (ср., однако: Weltin М. "Land ob der Enns". S. 25), западным пределом которого был, очевидно, лесной массив Hausruck (или Sauwald) на правобережье Нижнего Инна (примеч. 14). В целом Траунгау охватывал бассейн р. Траун и, вероятно, отвоеванные у лесов земли к северу от Дуная ("роталариев" и "реодариев" РУ: примеч. 40) (ср., впрочем, точку зрения Ф. Пфеффера: примеч. 11). Трудно сказать, везли ли эти "корабли из Траунгау" в отличие от "кораблей с запада" (§ I РУ) соль из Зальцкаммергута, спускаясь по р. Траун, или имеется в виду все то же судоходство по Дунаю с солью из Райхенхаля (которая могла доставляться и по р. Траун от г. Вельс) (см. примеч. 21).

37. Где именно находилась таможня? Ответ на этот вопрос зависит от того, принимается ли пунктуация К. Шиффманна и Ф. Майрхофера или прочих издателей (примеч. 35). Во втором случае мытный пункт по смыслу текста должен был располагаться на р. Урль (непонятно, о какой переправе через Урль ведет речь Г. Вайц: Waitz G. Verfas-sungsgeschichte. Bd. 4. S. 72. Anm. 1). Этой точки зрения, несмотря на явное, на наш взгляд, недоразумение (кораблям из Траунгау незачем было заплывать в Урль) и никак его не поясняя, придерживаются: Duemmler Е. Geschichte. S. 533; Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404; VancsaM. Geschichte. S. 158; Lampel J. Atlas. S. 24-25. Anm. 1. Впрочем, И. Лампель и М. Миттерауер (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 347) высказали предположение, что при переправе через Энс соль с кораблей перегружалась на возы, чтобы берегом удобнее миновать опасный для судоходства участок Дуная в районе г. Грайн (так называемый "der Greiner Strudel"). Двойственна позиция Ф.Л. Гансхофа: полагая вслед за К. Шиффманном, что "там" значит "у Энса", он признает, кажется, и существование таможни на Урле для прочих (не из Траунгау) баваров (Ganshof F. L. Note. P. 212). Нам кажется правильной точка зрения, согласно которой под "там" (ibi) имеется в виду таможня при переправе через Энс, возможно, в Пибурге (Pyburg), на правом берегу реки (ср. ниже), или в Лорхе, который и согласно более ранним памятникам был наряду с Регенсбургом центром немецкой торговли на Верхнем Дунае; см., например, свидетельство Диден-хофенского капитулярия 805 г.: "Относительно купцов, которые отправляются к славянам и аварам, сколь далеко им будет позволено заходить со своими товарами (речь идет о торговле стратегическими товарами: оружием и т.п. – А. Н.), пусть позаботятся... в Регенсбурге [граф] Андульф и в Лорхе [граф] Вернер" ("De negotiatoribus, qui partibus Sclavorum et Avarorum pergunt, quousque procedere cum suis negotiis debeant... ad Ragenisburg praevideat Andulfus et ad Lauriacum Warnarius") (Cap. Theod. Cap. 7). M. Миттерауер указал на большую вероятность тождества "наместника" (vicarius) Эйгиля из РУ с тем Eigil, лен которого в Пибурге (напротив современного г. Энса, на противоположном берегу реки) ок. 900 г. был передан монастырю св. Флориана (близ Пассау) (Trad. Pass. N89; Mitterauer М. Wirtschaft. S. 365). Если это отождествление верно, то оно могло бы служить подтверждением локализации таможни именно в этом районе (таможни располагались обычно в центрах коронного землевладения: примеч. 4); на этой локализации, поддержанной М. Вельтином (Weltin М. "Land ob der Enns". S. 25, 47. Anm. 14), в более поздней работе М. Миттерауер не настаивает, считая возможным, что таможня располагалась на месте позднейшего г. Энс (Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 211. Anm. 15). Сложнее ответить на вопрос, была ли это одна таможня как для возов, так и для кораблей, или существовали две таможни в разных местах. Если верно первое, то придется предположить, что корабли из Дуная вынуждены были сворачивать в Энс либо что владельцы возов с солью должны были добираться до Дуная (или даже переправляться через него: Schiffmann K. Zollordnung. S. 487), чтобы заплатить там пошлину. Поэтому логичнее выглядит второе предположение; в таком случае таможня для кораблей могла находиться в местечке Taberesheim, где королевская таможня засвидетельствована двадцатью годами ранее [DD Kar. III. № 128 (885 г.)]. В самом деле, ввиду известного консерватизма таможенной системы (см. примеч. 13) было бы странным, если бы эта таможня не была упомянута и РУ. Раффельштеттен и Taberesheim располагались друг напротив друга на противоположных берегах Дуная при переправе через него (о проблематике, связанной с Taberesheim, см.: Pfeffer F. Raffelstetten), так что такая идентификация могла бы объяснить, почему Раффельштеттен был избран местом судебного разбирательства (ср. примеч. 12).

38. Наиболее обоснованным и распространенным продолжает оставаться мнение, что под "ругами" (Rugi) РУ следует подразумевать русских купцов. Эта идентификация была высказана давно, еще в начале изучения РУ, и затем прочно закрепилась в науке: Buedinger М. Oesterreichische Geschichte. Wien, 1858. Bd. 1. S. 157. Anm. 1; Duemmler E. Geschichte. S. 533. Anm. 1; Васильевский В. Г. Торговля. С. 127-132; Wain G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 72. Anm. 4; MGH LL Capit. T. 2. P. 251. Not. 19; Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404; CD Bohemiae. P. 35. Not. 12; Dopsch A. Entwicklung. S. 199; Флоровский A. B. Чехи. С. 159; Он же. Отношения. С. 69-70; Heuwieser М. Geschichte des Bistums Passau. Passau, 1939. Bd. 1. S. 188; Vernadsky G. Kievan Russia. P. 338; Dvornik F. Making. P. 303; Widera B. Wirtschaftlichen Beziehungen. S. 5; Ловмяньский Г. Руссы; Ganshof F. L. Note. P. 214-215; Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Торговля. С. 85; Harder Н.-В. Zur Fruehge-schichte des Namens der Russen und der Bezeichnung ihres Landes // [84] Nationes.1978. Bd. 1: Aspekte der Nationenbildung im Mittelalter. Ergebnisse der Marburger Rundgesprache 1972-1975. S. 409. Anm. 10; Russ H. Das Reich von Kiev. S. 226 и многие другие. Аргументы в пользу этой гипотезы будут приведены ниже, сначала же следует остановиться на возражениях ее противников. Главным мотивом для отрицания идентификации "руги" РУ = русь служит недоумение, почему в одном ряду с соседними баварам чехами упомянута именно русь при умолчании о более близких народах (Lampel J. Atlas. S. 25; Vancsa M. Geschichte. S. 157. Anm. 1; Zoellner E. Rugier. S. 111). Однако не вполне ясно, о каких именно более близких народах может идти речь? О венграх, только что появившихся в Подунавье? О моравах? Но они упомянуты РУ в другом месте (примеч. 54), так как им вовсе не было необходимости двигаться в Восточную марку окольным путем через Прагу. Отвергая "русскую гипотезу", ее противники не смогли предложить взамен более убедительной интерпретации "ругов" РУ. Все попытки в этом направлении сводятся к предположению, что "руги" – это славянское ("славяне от ругов") население древнего "Ругиланда", т.е. территории, которую в V в. н.э. примерно в течение 30 лет населяло восточногерманское племя ругов; эта территория располагалась к северу от Дуная, доходя на востоке примерно до соврем. Вены, а на западе едва не достигая устья Энса (Zoellner E. Rugier. S. 113), как это видно из ясного свидетельства "Жития св. Северина" (Eug. Sev. 31, 1-6. P. 98); поэтому менее убедительны представления о западной границе ругов в районе р. Камп (Schmidt L. Ostgermanen. S. 117, 119) или еще восточнее (Ertl F. Topographia. S. 104-116). Так или иначе, влияние ругов простиралось значительно западнее, по меньшей мере, до Boiodurum (соврем. Пассау) (Eug. Sev. 22, 2. P. 86; Lotter F. Stammesverbaende. S. 48-49). Государство ругов было разгромлено Одоакром в 487-488 гг. Наиболее серьезная попытка обосновать тезис руги РУ = славяне из "Ругиланда" была предпринята в работе Э. Целльнера (Zoellner Е. Rugier), на которую противники "русской гипотезы" по сей день ссылаются как на решение вопроса, не вникая в суть аргументации автора. Поэтому необходимо рассмотреть ее внимательнее. Исследователь выдвигает два возможных объяснения. Согласно первому, этноним Rugi в РУ – литературного происхождения и появился благодаря тому, что в Восточной Баварии были известны "Житие св. Северина" (главный источник о ругах на Дунае во второй половине V в.) и, возможно, лангобардская традиция о дунайском "Ругиланде" (см. подробнее ниже). Сам Э. Целльнер отклоняет эту интерпретацию: словоупотребление РУ, по его мнению, "указывает на то, что имелись в виду конкретные люди, которые еще носили это имя" (Zoellner E. Rugier. S. 115). Автор склонен предпочесть другое объяснение: имя ругов на территории бывшего "Ругиланда" пережило самих ругов, став здесь названием позднейшего славянского населения в устах баваррв; иными словами, произошло то же, что случилось с чешскими славянами, которых немецкие соседи называли именем их кельтских предшественников – Bohmen (Ibid. S. 116-118). Высказав такое логичное предположение, автор вынужден все же заключить: тем не менее, после X в. (и до этого времени, если не считать РУ. – А. Н.) имя "руги" не засвидетельствовано... в живой этно-топо-нимической номенклатуре Северной Австрии". Таким образом, позиция Э. Целльнера неоднозначна и весьма далека от радикализма его последователей, для которых известный факт наличия в библиотеке иассауского епископа Буркхарда (примеч. 7) списка "Жития св. Северина" (Lhotsky A. Quellenkunde. S. 139; Erkens F.-R. Die "altesten Passauer Bistumsurkunden // ZBLG. 1983. Bd. 47. S. 470-484, 504-507) исчерпывает проблему (Wolfram H. Ethnogenesen. S. 123-124. Anm. 135; Idem. Ueberlegungen. S. 23. Anm. 29; Idem. Geschichte. S. 307). Однако ясно (и это видел Э. Целльнер), что противникам "русской гипотезы" надо доказывать не то, что в баварских монастырях начала X в. знали Житие св. Северина", а то, что этноним Rugi в качестве обозначения славянского населения древнего Ругиланда был на рубеже ІХ-Х вв. фактом живого языка, поскольку РУ составлялся отнюдь не учеными монахами, а маркграфом Арбо "вместе с судьями Востока, которые окажутся сведущими" в мытных порядках IX в. Этнонимическая номенклатура такого документа, как таможенный устав, несомненно, должна была быть актуальной, а не представлять собой ученые реминисценции (Флоровский А. В. Торговые отношения. С. 69), причем такие, уникальность которых даже на фоне достаточно представительной актовой традиции ІХ-Х вв. вынуждены признать и сторонники гипотезы Э. Целльнера (Wolfram Н. Ethnogenesen. S. 148). Характерно, что Э. Целльнер отвергает предположение, что "руги" РУ могли представлять собой книжную "антикизацию" реального этнонима "русь", так как в источнике типа РУ невозможно допустить как мотив "литературное тщеславие" (Zoellner E. Rugier. S. 115). Легко видеть, что если принять этот резонный аргумент, то придется отказаться и от апелляции к "Житию св. Северина". Не лучше обстоит дело и со вторым из приведенных выше объяснений Э. Целльнера. В самом деле, хороним Rugiland засвидетельствован единственным итальянским источником первой половины VII в. – анонимным "Происхождением лангобардов" (Origo gentis Langobardorum. Cap. 3 // MGH SS Langob. P. 3), где употреблен к тому же при описании событий 487 г., т.е. войны Одоакра с реальными германскими ругами; все другие источники, упоминающие это название, в данном месте представляют собой выписки из "Происхождения лангобардов" (Historia Langobardorum codicis Gothani // MGH SS Langob. P. 8; Pauli Diac. Hist. Langob. I, 19. P. 57), при этом к герм. Rugiland дается латинская глосса: "что по-латыни значит "земля ругов"" (Andreae Bergomatis historia. Cap. 1 // MGH SS Langob. P. 221, конец IX в.). Увидеть здесь доказательство бытования живого термина Rugiland в языке восточнобаварского населения на рубеже ІХ-Х вв. невозможно. В этом отношении и Э. Целльнер не замечает в своей позиции рокового противоречия. С одной стороны, "...было бы совершенно неоправданно заключать из слов Павла (Диакона. – А. Н.), что термин Rugiland был еще употребительным в конце VIII в., а с другой стороны, "Rugiland "Прои хождения лангобардов" доказывает, что этот этноним продолжал существовать в виде повсеместно распространенного названия местности" (Zoellner Е. Rugier. S. 114-115, 118). Тем временем маловероятная (ввиду кратковременности пребывания ругов в Подунавье) идея о закреплении хоронима Rugiland за северодунайскими областями соврем. Нижней Австрии становится уже достоянием историографии (см., например: Loner F. Stammesverbande. S. 48). Между тем применительно к Руси термин Rugi ни в X, ни в XI в. вовсе не был редким (см. наст. том. С. 111. Примеч. 10), и то, что противники "русской гипотезы" предпочитают никак не обсуждать это обстоятельство, изолируя "ругов" РУ, является лишним свидетельством источниковедческой шаткости их построений. Тем не менее в последнее время были предприняты попытки придать гипотезе Э. Целльнера (называем ее так условно, потому что "руги" РУ рассматривались как реминисценция германских ругов V в. и раньше; см., например: Грот К. Я. Моравия и мадьяры с половины IX в. до начала X в. СПб., 1881. С. 390-394) более определенную форму, отождествив "ругов" РУ с археологически фиксируемым славянским населением на северо-востоке бассейна р. Камп, которое оставило, в частности, известное городище ІХ-Х вв. Gars-Thunau (Friesinger Н. Beitrage zur Besiedlungsgeschichte des nordlichen Niederosterreichs im 9. bis 11. Jh. // Archaeologia Austriaca. 1965/ Bd. 38. S. 47-53). Эти славяне идентифицируются с гипотетическим племенем гипотетического славянского князя Иосифа, упоминаемого в этих краях одним фрайзингенским документом ок. 902 / 903 г. (Trad. Freis. N 1037; Wolfram Н. Ueberlegungen. S. 20, 23. Anm. 29; Idem. Ethnogenesen. S. 123-124. Anm. 135; Herrmann J. Slawen und Baiern im Donaugebiet // Die Slawen in Deutschland. В., 1985. S. 46. Karte 13 (S. 45)). Но и эту модификацию гипотезы Э. Целльнера нельзя признать удачной. Хорошо известно, что в VIII-ІХ вв. многочисленное славянское население присутствовало на северном берегу Дуная, достигая на западе, по крайней мере, Ридмарха (примеч. 40) включительно (Holter К. Grenzprobleme im oberoesterreichischen Bereich zur Baiernzeit // BuN. Т. 1. S. 319; Kronsteiner O. Die slawischen Ortsnamen in Oberoesterreich // BSOO. S. 211-228, особенно S. 216 и карта № 2). Для того чтобы среди них всех лишь славяне у р. Камп удостоились отдельного упоминания в РУ, эти последние должны были представлять собой заметное политическое образование (Wolfram Н. Geschichte. S. 307, 353-354). Скромная фигура Иосифа, о котором известно, в сущности, только, что он передал фрайзингенскому епископу местечко Stiuuina (соврем. Stiefern: Waigl Н. Ortsnamenbuch. Bd. 6. N S500) и что среди свидетелей этого акта было несколько лиц со славянскими именами, разрастается до гигантских размеров. Но главное в другом: подобная интерпретация термина Rugi РУ находится в слишком явном противоречии с данными самого устава. В самом деле, пусть даже Иосиф, действительно, был мелким славянским князьком (заслуживает внимания его титул: "vir venerabilis"), но княжество его находилось на территории Восточной марки (иначе имение здесь теряло смысл для Фрайзинга). Тогда неясно, почему славяне княжества Иосифа изымаются в РУ из числа "баваров и славян из сей страны" (примеч. 28) и приравниваются к иноземцам-чехам. Далее, чехам и "ругам" в уставе для торговли отведены территории "роталариев" и "реодариев" (примеч. 40), а это намного западнее предлагаемой локализации но р. Камп. Зачем "ругам" предлагалось вместе с чехами (для которых такое ограничение естественно: примеч. 39) торговать так далеко на западе, если они вполне могли воспользоваться рынком в Маутерне, расположенным близ устья р. Камп (примеч. 52)? [Так, впрочем, не вникая в источник, и считают И. Херрманн (см. выше) и некоторые другие исследователи: см., например: Wiesinger P. Lehnworter. S. 197]. Напротив, по "русской гипотезе" и упоминание "ругов"-руси в компании с чехами-"богемами", и ограничение их торговли сравнительно небольшой областью к северу от Дуная, напротив Линца, выглядит вполне оправданным. Действительно, чешские купцы должны были оказываться именно здесь, если они преодолевали Шумаву (Чешский лес) в районе верховьев Влтавы, являясь сюда естественным путем вдоль этой реки из Праги, где русские купцы прямо засвидетельствованы очевидцем – испанским евреем Ибрагимом Ибн Якубом в 965 г. (Ibr. ibn Ja'kub. S. 49, 146) (о раннесредневековых коммуникациях между Чехией и Восточной маркой в районе Линца см. примеч. 39). Если русские торговцы добирались до Праги при Святославе, когда хорватско-лендзянский регион, вероятно, на время выпал из сферы влияния Руси, то почему они не могли этого делать на полстолетия раньше, при Олеге, когда хорваты, так или иначе, находились "под рукой" киевского князя (ПСРЛ. Т. I. Стб. 29; Т. II. Стб. 21)? В том, что русские купцы ("руги" РУ) и чехи попадали в район "роталариев" и "реодариев" именно с севера, из Праги, а не с запада или востока вдоль Дуная, убеждают также следующие наблюдения. По своему характеру взимаемая с "ругов и богемов" пошлина является, без сомнения, рыночной пошлиной (Marktzoll). Но спецификой такого рода пошлины было то, что она уплачивалась именно на "законном рынке" (примеч.26), и только после этого купец получал право торговли (хотя и не обязательно только на рынке, а во всей области, центром которой был данный "законный рынок"); см., например, § VII РУ, где говорится, что корабли с солью, после того как они покинули область с центральным рынком в Линце "не имеют права ни покупать, ни продавать, ни останавливаться (!) где бы то ни было, пока не прибудут в Эпересбурх", т.е. в место следующего "законного рынка", где снова платится рыночная пошлина (Mitterauer М. Wirtschaft. S. 349). Но в этом отношении § VI о "ругах и богемах" вызывает недоумение: где именно платили они названные в РУ пошлины? Трудно представить себе, чтобы чешские торговцы сначала пересекали территорию "роталариев" и "реодариев", переправлялись через Дунай в Линц, платили там пошлину, а затем снова возвращались в Ридмарх и Ротельланд уже для торговли; логичнее думать, что пошлина взималась где-то по пересечении границы Восточной марки, хотя прямо этот таможенный пункт, как и в ряде других случаев (см. примеч. 16, 37), не назван. Поэтому имеет смысл с большим вниманием, чем это сделано в историографии, присмотреться к гипотезе К. Шиффманна, согласно которой Росдорф, названный в качестве торгового пункта и, надо думать, "законного рынка" в § I, располагался не на Дунае, а в глубине северного берега, напротив входа в Восточную марку с запада (по К. Шиффманну, близ соврем, г. Windberg у р. Гросе-Мюль: примеч. 16). Тогда § VI можно было бы рассматривать как коррелят § I, в котором идет речь о тех же территориях к северу от Дуная между берегом и Чешским лесом, но в нем содержатся в отличие от § VI установления относительно баваров и баварских славян (см. примеч. 24). Если так, то именно в "законном рынке" у Росдорфа логично видеть таможенный пункт, где платили мыто чешские и русские купцы; о торговом значении Росдорфа может свидетельствовать наличие здесь земельных владений регенсбургской церкви (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 484; см. также данные о земельных сделках росдорфских владетелей, названных в РУ, с реген-сбургскими монастырями в примеч. 10). В этом пункте и "русская гипотеза", и локализация Росдорфа близ р. Гросе-Мюль получают неожиданное подтверждение в данных топонимики. Дело в том, что левый приток Гросе-Мюль, берущий начало еще в Чехии и потому иногда называющийся Boehmische Muehl, в средневековье носил имя Ruzische Muchel, т.е. "Русская Мюль" [Schiffmann К. Ortsnamenlexikon. Bd. 2. S. 190-191 (с рядом неточностей); Назаренко А. В. Имя "Русь". С. 108-110. № 5 (здесь для № 5а надо иметь в виду последнее издание земельного кадастра Пассауской церкви (ок. 1200 г.): PassUrb. Bd. 2. S. 84)]; одно из позднейших названий реки – Rauschemuehl является очевидной народной этимологией с.-в.-н. Ruzische Muchel. Этот древний гидроним служит прямой иллюстрацией § VI РУ о "ругах и богемах". Таким образом, предположение о тождестве "ругов" РУ и руси выглядит во всех отношениях наиболее обоснованным (об экзотической гипотезе К. Шиффманна, приравнивавшего "ругов" к "богемам", см. примеч. 39). Оно хорошо согласуется и с данными лингвистики о времени проникновения имени "Русь" в южнонемецкие диалекты (Назаренко А. В. "Русь"), а также с имеющимися сведениями о торговых связях между Восточной и Центральной Европой в ІХ-Х вв., в которых Баварская восточная марка и Регенсбург играли роль узловых пунктов (Назаренко А. В. Южнонемецкие земли; см. также: наст. том. С. 41. Примеч. 48). Разумеется, путь из Праги на юг, в Восточную марку, предполагаемый РУ, не был единственной возможностью выхода на Дунай; несомненно, существовал и путь Прага – Регенсбург в обход Чешского леса, равно как в IX в., в пору политической стабильности, обеспеченной Великоморавским государством до прихода венгров, должен был существовать путь от Верхней Вислы (из Кракова) на Дунай по Мораве, откуда уже открывалась дорога в южнонемецкие земли вверх по Дунаю (см. наст. том. С. 57. Примеч. 7).

39. Т.е. чехов, которые так же, как и русские купцы, приходили в Траунray, очевидно, поднявшись вверх по Влтаве или вдоль нее (примеч. 38). Упоминание "ругов" в паре с чехами ("Rugi vel Boemani") побудило К. Шиффманна отождествить их, трактуя союз "или" (vel) не в смысле рядоположения, а в смысле идентификации: "от ругов, то есть боге-мов" (Schiffmann К. Zollurkunde S. 488; Idem. Land ob der Enns. В., 1922. S. 45). Исходя из такого предположения, исследователь пытается даже объяснить "русскую" топонимику на чешско-русском пограничье, счи-чая, например, гидроним Ruzische Muchel (см. примеч. 38) производным or гипотетического *Rugische Muchel (Rugi > слав.* Rudzi, Ryzi вследствие второй общеславянской палатализации и, видимо, с дальнейшим выравниванием по с.-в.-н. Ruze "русин" в результате народной этимологии); эти построения были поддержаны авторитетом историка Л. Шмидта (Schmidt L. Ostgermanen. S. 124) и лингвиста Э. Шварца (Schwarz Е. Zur Namenforschung und Siedlungsgeschichte in den Sudetenlaendern // Prager Deutsche Studien. Reichenberg i.B., 1923. H. 30. S. 10-11). Вместе с тем искусственность их бросается в глаза. Союз "vel" употреблен в РУ многократно, причем ни разу (!) в значении, предполагаемом К. Шиффманном; см.: "у Росдорфа либо в каком-нибудь ином месте" (§ I); "ничего не заплатив и без объяснений" ("solvens vel ioquens") (§ IV); "с рабами, или лошадьми, или быками, или другим имением" (§ IV); "на берегу Дуная или в любом месте" (§ VI); "рабов іии лошадей" (§ VI); "ни покупать, ни продавать, ни останавливаться" і § VII); "из этой страны или из иных стран" (§ IX); и наконец наиболее характерный пример: "бавары и славяне" (дважды в § IV, VI), где о тождестве, разумеется, говорить невозможно. Производная от имени Русь" ономастика в средневековой Баварии слишком многочисленна (Назаренко А. В. Имя "Русь"), чтобы ее можно было объяснить случайными фонетическими и этимологическими явлениями. Чешские купцы приходили в Баварскую восточную марку с севера, пересекая Чешский лес; именно поэтому их торговля сосредоточена только в Ридмархе и Ротельланде (примеч. 40). Наличие достаточно удобных коммуникаций между Чехией и долиной Дуная можно предполагать, по меньшей мере, для эпохи освоения славянами этих районов, поскольку инфильтрация славян в область современного Мюльфиртеля происходила, очевидно, с дулебских земель на юге Чехии, а не из-за Дуная, как зачастую предполагалось (Reitinger ./. Landnahme. S. 65-647), что находит себе подтверждение и в ряде лингвистических данных (Kronsteiner О. Die slawischen Ortsnamen des Muehlviertels // Das Muehlviertel. 1976. Bd. 25. S 25-27). Это соответствует распространенному мнению, что главные сухопутные коммуникации в районе Линца уже в римское время шли перпендикулярно Дунаю в глубь Чешского леса (Jandaurek Н. Altstrassen. S.197-198; Pfeffer F. Die Linzer Fernstrassen // JbLinz. Jg. 1953. S.515, 579; Noll R. Roemische Siedlungen und Strassen im Limesgebiet zwichen Inn und Enns (Oberoesterreich) // Der roemische Limes in Oesterreich. Wien, 1958. Bd. 21. S.110; Praxl P. Alter des Goldenen Steigs // Altbairische Grenzmarken. 1959. Bd. 3. S. 112-123; Haider S. Geschichte. S. 35; RQuLinz. S. 11. Anm. 3; S. 19-21). В средневековье такие "перпендикулярные" Дунаю пути на север фиксируются документально уже в XII--XIII вв. Так, существующая и в настоящее время дорога от Линца на Цветль и далее к верховьям Влтавы упоминается в актовых материалах в 1198 и 1212 гг., причем оба раза она характеризуется как "древняя": "некая древняя дорога, в просторечии называемая Заум-штрасе" ("quaedam antiqua via Sawmstraze vulgariter appellata": UBOO. Bd. 2. N 316); "древняя дорога, что зовется Заумвег" ("antiqua via, que Saumwech dicitur": Ibid. N 375). Современная дорога, ведущая от Линца на Ческе-Будеевице по долине р. Айст, упоминается с XIII в. под названием "лесная дорога" ["strata silvestris" или "Schefwech" (PassUrb. Bd. 1. S. 262-263. Anm. 1923)] (Pfeffer F. Die Haselgrabenstrasse im Linzer Stadtgebiet // JbLinz. Jg. 1960. S. 197-242, особенно 209, 212). Для нашей темы важно отметить, что указывалось также на наличие древнего более западного пути примерно из района Ашаха (см. примеч. 16), ориентированного по течению р. Гросе-Мюль (Wagner A. Beitrage zu einer Geschichte des Salzhandels von Linz nach Bbhmen // JbLinz. 1962. Jg. 1961. S. 33, 35) (ср. соображения о возможной локализации таможни для русских и чешских купцов именно на этом пути: примеч. 38). Засвидетельствованы и еще более западные пути, например, так называемый "der Goldene Steig" из Пассау на Прагу (DD Heinr. И. N 214, 1010 г.) (Zeitler W. Donaumauten S. 161; Pauli L. Der Goldene Steig. Wirtschafts-geographisch-arch'aologische Untersuchung im ostlichen Mitteleuropa // Festschrift fur Jachim Werner zum 65. Geburtstag. Munchen, 1974. Bd. 1. S. 131 ff.).

40. Старые издатели и комментаторы РУ искали Rotalarii в бассейне р. Ротт (Rott), левого притока Нижнего Инна, a Reodarii – в районе современного г. Рид (Ried) в Верхней Австрии между реками Траун и Инн (MGH LL Capit. Т. 2. Р. 250. Not. 20). Затем было установлено, что в соответствии с территориальным охватом РУ под Rotalarii следует разуметь бассейн р. Родль (Rodl), левого притока Дуная несколько выше Линца, а под Reodarii – соврем, местность Ридмарх (Riedmarch) на северном берегу Дуная к востоку от Rotalarii (Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404; Lampel J. Atlas. S. 25. Anm. 3; Vancsa M. Geschichte. Bd. 1. S. 158; Schiffmann K. Ortsnamenlexikon. Bd. 2. S. 281, 300; Erg. Bd. S. 379: Zoellner E. Rugier. S. 108-109; Ganshof F.L. Note. P. 216. Not. Родль упоминается в источниках с VII в.: "ad Raotolun" (777 г.) (UBOO. Bd. 2. N 2); "Raotola" (791 г.) (DD Kar. Magni. N 169); сводку упоминаний см.: Schiffmann К. Ortsnamenlexikon. Bd. 2. S. 300. Первые упоминания Ридмарха относятся к IX в.: "Reoda" (823 г.) (UBOO. Bd. 2. N 6) и т.п. (Schiffmann К. Ortsnamenlexikon. Bd. 2. S. 281). Восточная граница Ридмарха не совсем ясна; в узком смысле-это приблизительно р. Айст (Aist), северный приток Дуная, несколько восточнее городов Энса и Маутхаузена; в расширительном смысле-это современная граница Верхней Австрии немного западнее устья р. Ибс (PassUrb. Bd. 1. S. 262. Anm. 1922). На юге границей обеих территорий был Дунай, на севере – кромка Чешского леса (примеч. 24). Как показано в примеч. 38, правильная локализация Rotalarii и Reodarii важна для понимания пассажа о "славянах от ругов или богемов". С точки зрения морфологической структуры оба хоронима являются типичными для древне-и средневерхненемецких диалектов образованиями с формантом-агі (латинизированная форма-arius); см. об этом подробнее: наст. том. С. 56. Примеч. 7.

41. Ср.-лат. sogma (sagma, sauma) (< греч. σάγμα "вьючное седло") обозначало груз одного вьючного животного, обычно мула (MGH LL Capit. Т. 2. Р. 251. Not. 21; Ganshof F.L. Note. P. 216; Kluge F. Worterbuch. S.v. "Saum").

42. Ссылаясь на Lex Baiw. 21, 8-9, А. Допш делал вывод о высоком уровне развития пчеловодства в Баварии, следствием чего и явилась, по его мнению, оживленная торговля воском, о которой идет речь в РУ (Dopsch A. Entwicklung. S. 200). Однако в РУ недвусмысленно говорится не о баварском, а о привозном (русском или чешском) воске. Наряду с рабами, поименованными в РУ чуть ниже (примеч. 44), воск, как известно, был неизменным продуктом древнерусского экспорта. Так, князь Игорь после заключения договора с греками в 944 / 945 г. одарил византийских послов "скорое (мехами. – А. Н.) и чалядью и воскомъ" (ПСРЛ. Т. I. Стб. 54; Т. II. Стб. 42); Ольга обещала прислать императору дары: "челядь, воскъ и съкру" (ПСРЛ. Т. I. Стб. 62; Т. II. Стб. 51); Святослав утверждал, что к нему в Переяславец на Дунае из Руси идут "скора и воскъ, медь и челя(дь)" (ПСРЛ. Т. I. Стб. 67; Т. II, Стб. 55) и т.п. В полном согласии с русскими источниками и РУ Ибрагим Ибн Якуб (965 / 966 г.) свидетельствует, что приходящие в Прагу из Кракова русские купцы продают здесь евреям, мусульманам и венграм рабов, зоск и меха (Ibr. ibn Ja'kub. P. 49, 146; в старом русском переводе В. Розена вместо "воска" находим "олово": Ибр. Ибн Якуб. С. 49). Константин Багрянородный в середине X в. сообщает, что херсонеситы сбывают в Константинополь "меха и воск" ("τά βυρσάρια καί τά κηρία"), получаемые от печенегов (Const, de adm. imp. Cap. 53. P. 286), которые добывали их, разумеется, на Руси.

43. Термин "massiola" комментаторами понимается по-разному. Чаще всего его трактуют как единицу измерения объема (< лат. massa "кусок"): Duemmler Е. Geschichte. S. 533 ("Maesslein"); MGH LL Capit. Т. 2. P. 251. Not. 22; Васильевский В.Г. Торговля. С. 125 ("две меры"); Ganshof F. L. Note. P. 216 ("portion"). Согласно Грацской глоссе к Баварской правде (см. примеч. 18, 47, 55), massiola равна тридцатикратному объему средней мужской пригоршни, т.е. примерно 2 1/8 л. Однако К. Шиффманн обратил внимание на значение ср.-лат. massiola "палочка" (Du Gange. Glossarium. Т. 5. P. 299) и предположил, что речь могла идти о формованном воске в брусках (Stangenwachs) (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 488). В настоящем издании мы условно сохраняем традиционный перевод "мера", вошедший вслед за В.Г. Васильевским в отечественную историографию; см., например: Пашуто В. Т. Русь и Австрия. С. 235.

44. Литературу о работорговле в средневековой Европе см. в примеч. 22, 56; некоторые примеры из источников об экспорте рабов из Руси см. в примеч. 42 (в старом русском переводе В. Розена записки Ибрагима Ибн Якуба вместо "рабов" читалось "мука": Ибр. Ибн Якуб. С. 49). Как и Прага в середине X в., в IX в. Баварская восточная марка была одним из главных пунктов, откуда в Западную Европу поступали восточноевропейские рабы. Отсюда живой товар шел тразитом к двум крупнейшим невольничьим рынкам раннего средневековья: в Венецию и в Кордовский халифат, куда путь вел через южнонемецкие земли севернее Альп и долину Роны (отсюда либо сушей через Пиренеи, либо по морю из Арля) (Назаренко А. В. Южнонемецкие земли). Это обстоятельство помогает, во-первых, понять, почему русские купцы везли своих рабов именно в Восточную марку, а во-вторых, оценить древность этих торговых контактов, поскольку оба названных пути активно функционировали уже в IX в. Так как в эпоху Каролингов главные римские дороги пребывали в относительной сохранности (см. примеч. 33), то два названных пути легко идентифицировать с позднеримской дорогой Laureacum (соврем. Лорх близ г. Энс) – Оvіlіа (соврем. Вельс) – Gabromagi (соврем. Виндишгарстен) и далее, мимо соврем. Клагенфурта на Филлах и Аквилею-Венецию (Miller К. Itineraria Romana. Sp. 448-453. Karten 114, 129, 132, 133; Wanka von Rodloff O. Verkehr liber den Pass von Pontebba-Pontafel und den Predil im Altertum und Mittelalter. Prag, 1898; Roesch G. Venedig und das Reich. Handels-und verkehrspolitische Beziehungen in der deutschen Kaiserzeit. Tubingen, 1982. S. 43-45) и другой, ведшей из Laureacum через Ovilia на Iuvavum (соврем. Зальцбург) и далее по современной Южной Баварии на Brigantium (соврем. Брегенц) на восточном берегу Боденского озера (по этому пути шла соль из Зальцбурга для монастыря Кемптен: DD Lud. Germ. N 24, 837 г.; DD Arn. N 47, 889 г.). Отсюда в долину Роны вело несколько дорог (Miller К. Itineraria Romana. Sp. 281-285. Karten 91, 86). Хотя основная масса рабов на венецианский рынок доставлялась, видимо, с восточного славянского побережья Адриатики (Hoffmann J. Die ostliche Adriaskiiste als Hauptnachschubbasis fur den venezianischen Sklavenhandel bis zum Ausgang des elften Jahrhunderts // VSWG. 1968. Bd. 55. S. 165-181), часть их происходила из Франкской державы, о чем прямо говорят договоры IX в. между Венецией и королями Италии, в которых первая обязуется не покупать и не продавать рабов из имперских земель (сохранилось три договора 840, 880 и 888 гг., хотя существовали и более ранние: MGH LL Capit. Т. 2. № 223, 236, 238; Fanta A. Die Vertrage der Kaiser mit Venedig bis zum Jahr 983 // MIOG. 1885. Erg. Bd. 1. S. 104-105). Так как эти обязательства фигурируют в трех документах, разделенных полувеком, ясно, что франкским государям не удавалось пресечь вывоз рабов на заграничный рынок. В этом отношении характерно свиде-тество Жития св. Наума (первая половина X в.), где описаны злоключения некоторых учеников Мефодия, проданных своими политическими противниками в рабство еврейским купцам, которые доставили их для продажи в Венецию; эту историю источник приурочивает ко времени Василия I (867-886) (MMFH. Т. 2. Р. 178). Небезынтересна в этой связи и достаточно многочисленная топонимика, производная от д.-в.-н./с.-в.-н. Jud(e), на востоке Баварии, особенно в Каринтии, т.е. на пути в Северную Италию; она фиксируется со второй половины XI в. (Neumann F. Zur fruehen Geschichte der Juden in Karnten // Festschrift zur Vollendung des 60. Lebensjahres Dr. G. Mora. Klagenfurt, 1962. S. 92-104; Grunwald K. The Early Jewish Settlements in Austria. A Chapter of Economic History // The Journal of European Economic History. Rome, 1973. Vol. 2/1. P. 101-108; Lohrmann K. Zur mittelalterlichen Geschichte der Juden in Oesterreich: Forschungslage und Literaturiiberblick seit 1945 // MIOG. 1985. Bd. 93. S. 120-121). Существование второй из названных дорог в ѴІІІ-ІХ вв. также можно подтвердить рядом данных. Из весьма ранних запретительных мер относительно вывоза рабов за рубеж именно в Баварии и Швабии можно заключить, что как раз здесь работорговля принимала международные формы. Подобные установления содержатся, например, в решениях баварского синода от 772 г. при герцоге Тассило (MGH LL Concilia aevi Karolini / Ed. G. Werminghoff. Hannover, 1906. T. 1/2. N 16. Cap. 1. P. 99) и в Алеманнской правде (Lex Alam. P. 97). Разрешения на транзитную торговлю были предметом особых привилегий, и некоторые самим своим содержанием указывают на то, что предназначались для употребления на южнонемецких территориях; так, например, привилегия, выданная до 825 г. Людовиком Благочестивым раввину Домату и его племяннику Самуилу, адресована гасталь-дам и cluasrii (MGH LL Formulae. P. 309); поскольку в обязанности последних входила охрана горных проходов, а гастальды являлись сугубо южнонемецким и лангобардским институтом, то ясно, что Домат и Самуил намеревались торговать в немецких предальпийских землях. См. также сведения о работорговле в южношвабском г. Валенштадт в IX в. (примеч. 47). Значение этого пути сравнительно с венецианским должно было сильно возрасти после протекционистских мер правительства дожей против своих еврейских конкурентов в Средиземноморье в начале X в. (Aronius J. Regesten zur Geschichte der Juden im fraenkischen und deutschen Reiche bis zum Jahre 1273. В., 1902. N 44, 54, 74). Думаем, что именно этот путь имели в виду участники синода в Мо в 845 г., когда в 76 каноне своих постановлений говорили о "христианских и еврейских купцах, которые везут рабов-язычников (очевидно, славян. – А. Н.) через столько народов и городов" в арабскую Испанию к "свирепейшим врагам" франков ("mercatores huius regni, christiani sive iudei, qui mancipia pagana per tot populos et civitates fidelium transeuntes ad manus infidelium et saevissimorum hostium nostrorum perducunt": MGH LL Capit. T. 2. N 293. P. 419). Этот же путь, весьма вероятно, описан и в известном пассаже Ибн Хордадбеха (середина или вторая половина IX в.) о еврейских купцах "ар-Разанийа", из Испании и Франции направляющихся севернее Византии по областям славян в Хазарию [Zrodfa arabskie do dziejow Sfowianszczyzny / Wyd. T. Lewicki. Wroclaw; Krakow, 1956. Т. LP. 77; Калинина T. M. Торговые пути Восточной Европы IX в. (По данным Ибн Хордадбеха и Ибн ал-Факиха) // ИСССР. 1986. № 4. С. 72; Ибн Хордадбех. Книга Путей и стран / Перев. с араб., коммент., исследование и карты Н. Велихановой. Баку, 1986. С. 124]. Ср. также упоминание хазар и руси в Баварском географе (наст. том. С. 14,40, 41. Примеч. 47, 48).

45. О вывозе Русью лошадей по другим источникам ничего не известно Святослав, будучи на Нижнем Дунае, получал коней и серебро от чехов и венгров (ПСРЛ. Т. I. Стб. 67; Т. II. Стб. 55), т.е., вероятно, серебро из Чехии, а коней из Венгрии. Константин Багрянородный прямо утверждал, что в середине X в. коней на Руси не разводили, а приобретали у печенегов (Const, de adm. imp. Cap. 2. P. 50). Возможно, Русь торговала на Дунае конями, купленными или захваченными у степняков (Васильевский В.Г. Торговля. С. 130-131).

46. Тремисса (или тремисс), позднеримская золотая монета, именовавшаяся также просто "третью" (triens), так как ее стоимость составляла 1/2 позднеримского золотого солида, и служившая наряду с солидом (см. примеч. 55) главной расчетной единицей варварских правд. С переходом франков в VIII в. к серебряному солиду, стоимостью в 12 денариев, в обращении здесь установилась и серебряная тремисса, равная 4 денариям; см., например, Алеманнскую правду каролингской редакции (IX в.): "тремисс – третья часть солида и [в нем] – четыре денария" ("tremissus est tertia pars solidi et sunt denarii quatuor") (Lex Alam. 6, 3). Однако в связи с сохранением в Баварии золотого солида, приравнивавшегося, по крайней мере, с начала IX в. к 30 денариям (примеч. 55), тремисса имела здесь стоимость в 10 денариев, т.е. 2 сайги (Luschin von Ebengreuth A. Muenzwesen. S. 275; ср. числовые данные в примеч. 47, 55).

47. Сайга неоднократно упоминается в Баварской правде наряду с солидом (примеч. 55) в качестве вирных денег (Lex Baiw. 1,3; 5,2; 9,2; 13,4 и т.д.); в источниках сайга как расчетная единица продолжает встречаться в течение IX – первой половины X в.; см. кроме РУ: Trad. Freis. № 343 (815 г.), № 523 (825 г.), № 1087 (937 / 938 г.) и др. Некоторые исследователи видят в сайге конкретную монету, говоря о ней как об особом баварском денарии (Duemmler Е. Geschichte. S. 533; Васильевский В. Г. Торговля. С.125; Vancsa A. Geschichte. S. 158, и др.) и ссылаясь, в частности, на Lex Alam. 6,2: "сайга – четвертая часть тремиссы, т.е. один денарий" ("saiga est quarta pars tremissi, h.e. denarius unus"). Однако следует, вероятно, все-таки говорить не о об особом дорогом баварском денарии, а о об особом солиде (примеч. 55), а в сайге усматривать не монету, а некую константу стоимости, которая вследствие перемен в денежном обращении могла идентифицироваться с разными монетами (Schroeder Е. Saiga // Zeitschrift fuer Numismatik. 1904. Bd. 24. S. 343; Luschin von Ebengreuth A. Muenzwesen. S. 275; Gebhart H. Geld. S. 55-56; Jung H. Geschichte. S. 48). В самом деле, если исходя из приведенного выше свидетельства Lex Alam. 6,2, принять стоимость сайги в 1/12 золотого солида (Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 2/2. S. 313; MGH LL Capit. T. 2. P. 251. Not. 23 и др.), то возникают известные трудности; стоимость сайги составила бы 2 1/2 денария (солид = 30 денариев: примеч. 55); в таком случае показание Баварской правды, что сайга равны 3 денариям (Lex Baiw. 9,2; "una saiga, id est III denarios"), пришлось бы относить к некоему переходному периоду между франкским древним золотым солидом в 40 денариев и баварским золотым солидом в 30 денариев. Однако в так назывемой Грацской глоссе к Баварской правде (примеч. 18) эта норма (сайга = 3 денария) характеризуется как франкская и алеманнская в отличие от баварской, согласно которой сайга приравнивается к 5 денариям ("V denarios valet saiga"); возникновение этой баварской нормы источник относит к особому пожалованию баварам времен Карла Великого (Luschin von Ebengreuth A. Archivalische Beitraege zur Muenzgeschichte der fuenf Niederosterreichischen Lande // Wiener Numismatische Zeitschrift. 1870. Bd. 2. S. 60-70; Mew.Munzwesen. S. 275); данные же Lex Baiw. 9,2 можно было бы отнести к тому периоду в конце правления в Баварии Агилольфингов (вторая половина VIII в.), когда здесь была предпринята неудавшаяся попытка ввести серебряный франкский солид. Если взять за основу данные Грацской глоссы (как это принято в современной литературе: Jung Н. Geschichte. S. 47), то можно предположить, что в ІХ-Х вв. в Баварии в качестве сайги мог обращаться византийский двойной милиарисий, со времен Ираклия II (610-641) равный 1/48 римского фунта, т.е., по Грацской глоссе (где 1 фунт = 240 денариям), точно 5 денариям (Luschin von Ebengreuth A. Munzwesen. S. 276). Однако это мнение не учитывает, что фунт, из которого со времен Карла Великого чеканилось 240 денариев (так называемый "карлов фунт", ок. 409 г), вовсе не равен римскому фунту в 327 г. Думаем поэтому, что сайга представляла собой не конкретную монету и не константу стоимости или веса, а древнюю твердую фракцию фунта ( 1/48), наполнение которой менялось с изменением веса самого фунта; недаром сайга встречает себе полную аналогию в древнескандинавском эртуге ( 1/24 марки, т.е. 1/48 фунта); на такое значение указывает и архаическая германская этимология термина – "вес" (Schroeder Е. Op. cit.). Так или иначе пошлина в одну сайгу, взимаемая за продажу одного раба на юго-восточной окраине Франкской державы, много выше, чем во внутренних областях государства; об этом можно судить на основе таможенной записи, касающейся г. Валленштадт в Восточной Швейцарии (исторически Юго-Восточная Швабия); документ, содержащий запись, датируется 842 / 843 г. (Clavadetscher О. P. Churraetisches Reichsguturbar als Quelle zur Geschichte des Vertrages von Verdun // ZSRG. Germ. Abt., 1953. Bd. 70. S. 1-63): "с каждого продаваемого раба там [взимается пошлина] в два денария" ("de unoquoquo mancipio, quod ibi venditur, denarii duo": Buendner Urkundenbuch / Hg. K. Meyer-Marthaler, F. Perret. Chur, 1955. Bd. 1. S. 382-383).

48. Следует отметить, что в отличие от мытных порядков в отношении местных баваров и славян (РУ, § IV) или "евреев и прочих торговцев" (§ IX) (примеч. 32, 56), описание пошлин с русских и чешских купцов выделяется своей подробностью. Вероятно, это обстоятельство указывает на то, что специфические условия торговли "славян от ругов и богемов", как они описаны в РУ (т.е. прежде всего локализация их операций именно у "роталариев" и "реодариев" – примеч. 40), не обладали достаточной древностью, чтобы отложиться в традиционных нормах времен Людовика Немецкого или Карломана (см. примеч. 13). Можно думать, что прежде русские купцы являлись в Баварскую восточную марку не через Прагу, т.е. с севера, а по Дунаю с востока (см. наст. том. С. 57. Примеч. 7), тогда как смещение этого пути на север произошло только в конце IX в. в связи с возникновением венгерской опасности.

49. Эта лакуна в рукописи РУ заполняется комментаторами по-разному. Распространена реконструкция "(Богемский] лес" ("silvam [Bohemicam]") (см. примеч. 23). Она была предложена Ф. Царнке, полемизировавшим против конъектуры, принятой в издании И. Меркеля: "[Патавский] лес" ("silvam [Patavicam]") (MGH LL. Т. 3. P. 481) (см. примеч. 15): Zarnke F. Beitraege. S. 178. Эта точка зрения нашла многочисленных сторонников: Duemmler Е. Geschichte. S. 532; Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 71. Anm. 4; Васильевский В. Г. Торговля. С. 125; MGH LL. Capit. Т. 2. P. 251. Not. e; Lampel J. Atlas. S. 26; Ganshof F. L. Note. P. 218. Not. 79. Однако из § I РУ, где упоминается "Богемский лес", видно, что этот топоним употребляется в значении не восточной, а северной границы области, где разрешена торговля после уплаты пошлины в Линце. К. Шиффманн, принимая чтение И. Меркеля, считал вместе с тем первую фразу РУ, § VII (§ 18 по делению К. Шиффманна) заголовком нового раздела устава, обсуждающего отдельно движение торговых судов с солью, в связи с чем изложение снова возвращается к западной границе владений Арбо (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 488). Эту мысль трудно признать убедительной, так как в РУ уже шла речь о кораблях с грузом соли (РУ, § V, примеч. 36), в том числе и о мытных порядках после того, как они минуют "Патавский лес" (§ I); тем самым нормы § VII противоречили бы сказанному в § I. Существует, наконец, мнение (представляющееся наиболее обоснованным), согласно которому здесь следует подразумевать Энсский лес на правом берегу Дуная, между реками Энсом и Ибсом (см., например, наст. том. С. 53, 54, 58. Примеч. 9): Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404. Anm. 1; Zibermayr I. Baiern. S. 310; Pfeffer F. Raffelstetten. S. 55; Mitterauer M. Wirtschaft. S. 350 (причем последний читает это место "silva [Boemica]", но трактует его как указание именно на Энсский лес, что представляется невероятным, так как "Богемский (Чешский) лес", во всяком случае, располагался к северу от Дуная); см. также примеч. 50.

50. Точная идентификация этого ныне не существующего топонима невозможна (Waigl Н. Ortsnamenbuch. Bd. 2. S. 102. N Е20, здесь сводка упоминаний в источниках). Затруднения усугубляются тем, что, вполне возможно, в сводке X. Вайгля иод одной рубрикой объединены упоминания, относящиеся к двум разным одноименным местам. Так, в описании владений Пассауской церкви в Баварской восточной марке, датируемом 985/991 г., Эберсбург отождествлен с Маутерном ("Muotarum que Eparespurch nominatur": Trad. Pass. N 92) (против: Guttenberger H. Zollstatten. S. 61-62; Mitterauer M. Wirtschaft. S. 236. Anm. 6; Idem. Zollfreiheit. S. 137. Anm. 3,4), что, однако, прямо противоречит РУ, в котором Маутерн назван отдельно ниже (примеч. 52). Не исключено поэтому, что Muotarum пассауского документа не тождествен Маутерну (против: Mitterauer М. Zollfreiheit. S. 137. Anm. 4). Впервые топоним "Эберсбург" упомянут незадолго до составления РУ в грамоте короля Арнульфа от 893 г. при описании владений монастыря Кремсмюнстер ("ad Eporespurch"; DD Am. N 120). Локализация Epe-raespurch РУ зависит от того, принимаем ли мы чтение "[Богемский] лес" или "[Энсский] лес" (примеч. 49). Сторонники первого ищут это место чуть выше современного Маутерна, поскольку даже этот последний весьма близок к восточной окраине Чешского леса: Zarnke F. Beitrage. S. 177-180; Duemmler E. Geschichte. S. 532; MGH LL. Capit. T. 2. P. 251. Not. 24; GanshofF.L. Note. P. 219. Not. 81. Если же речь шла об Энсском лесе, то возможна идентификация Eperaespuch с соврем. Pochlarn близ устья р. Эрлауф (Luschin von Ebengreuth A. Handel. S. 404. Anm. 1; Vancsa M. Geschichte. S. 158. Anm. 2; ср. возражения: Mitterauer M. Zollfreiheit. S. 137-138), с соврем. Ebersdorf (чуть восточнее Pochlarn) (Uhlirz К. Otto II. und Otto III. Bd. 1. S. 234; Guttenberger H. Die Donaustadte in Niederosterreich als geographische Erscheinungen. Wien, 1924. S. 91; против основательно: Mitterauer M. Zollfreiheit. S. 33-34, 138) или с соврем. Ybbs близ устья р. Ибс (= позднеримскому Ad pontem Ises, см. примеч. 33) (Pfeffer F. Raffelstetten. S. 51-62; Zibermayr I. Baiern. S. 310; Mitterauer M. Wirtschaft. S. 260; Idem. Zollfreihet. S. 137-140). Маловероятной представляется идентификация с соврем. Ebelsberg (западнее Маутхаузена) (Rausch W. Die Karolinger an der osterreichischen Donau // Linz aktiv. Linz, 1980. Bd. 74. S. 27-28; Idem. Raffelstetten; Mutarum РУ в таком случае отождествляется с Маутхаузеном), в результате которой на небольшом отрезке дунайского берега от Линца до Маутхаузена оказываются сразу три таможни РУ, причем таможня в Маутхаузене как бы "дублирует" таможню при переправе через Энс (примеч. 37). Такое толкование связано с общим взглядом В. Рауша на РУ как на документ, имеющий в виду только Траунгау; ср. резонные возражения: Weltin М. "Land ob der Enns". S. 47. Anm. 8; Zauner A. Ergebnisse von fiinfzig Jahren Forschung zur mittelalterlichen Geschichte Oberosterreichs // Das neue Bild von Oberosterreich. Linz, 1983. S. 50 (JbOOMV. Bd. 128/1).

51. Согласно существенно более позднему корабельному уставу Линца от 1682 г. "законный корабль" (т.е. корабль, выступавший единицей налогообложения) управлялся экипажем из трех человек: Nauferg [корабельщик, очевидно, аналогичный "кормщику" (gubernator) РУ], Ortsknecht (носовой?) и gemeiner Knecht (помощник) (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 488).

52. Современный Маутерн (Mautem) (ср., однако, примеч. 50) (< д.-.в.-н. mutari "таможенник, мытарь" < д.-в.-н. muta "мыто"). Впервые упомянут в конце IX в.: "crvitas Mutarensis" (Ann. Fuld. A. 899). Вероятно, именно здесь взималась выездная пошлина, о которой в РУ речь ниже (примеч. 53).

53. При пунктуации, принятой всеми издателями, когда запятая ставится после Marahorum, так что "iuxta estimationem tunc temporis" связывается с exsolvant, текст противоречив: с одной стороны, пошлина платится "согласно торговой цене того времени" (см., например, переводы: MMFH. Т. 4. S. 120; Quellen. S. 19), а с другой – называется определенная сумма в один солид. Думаем поэтому, что запятая должна стоять перед exsolvant, и смысл текста тем самым следующий: если цены будут таковы, что продать соль на моравском рынке (примеч. 54) будет выгоднее, несмотря на высокую экспортную пошлину в один солид, то пусть платят пошлину и отправляются. Пошлина эта, в самом деле, велика. Если принять цену в 1 солид за 60 скафилей, т.е. 30 модиев соли (см. РУ, § I и примеч. 20), как она дважды приводится для конца IX в. в документах Верденской церкви (см. таблицу сравнительных цен на различные товары в то время: von Inama-Stemegg K.Th. Wirtschafts-geschichte. Bd. 1. S. 712), то увидим, что суммарный налог на внутренних рынках, определяемый РУ и равный 9 скафилям [трижды по 3 скафиля (РУ, § I, VII); К. Инама-Штернегг (Op. cit. S. 618. Anm. 6) говорит о 12 скафилях, видимо, из расчета, что и в Линце также платится 3 скафиля, хотя об этом в источнике прямо не сказано], в шесть раз меньше налога на вывоз соли за пределы Баварской восточной марки. Следует учесть к тому же, что в верденских документах имелся в виду, разумеется, франкский, а не баварский солид (см. примеч. 55), что усугубляет разницу.

54. С появлением венгров в конце IX в. в Подунавье собственно моравские территории оказались, очевидно, отрезаны от источников соледобычи в верхнем Потисье (см., например: Раткош П. Великая Моравия. С. 86-87), что должно было привести к росту спроса на зальцбургскую соль. Видимо, именно высокие цены на "моравском рынке", которые делали возможным вывоз соли за пределы Восточной марки, несмотря на немалую пошлину (примеч. 53), и имеет в виду РУ, говоря о "торговой цене в то время". Где располагался этот "моравский рынок", неясно. Возможно, его следует искать в районе Девина при устье Моравы, где, как предполагают археологи, находилась одна из резиденций (curtis regalis) великоморавских князей (Бялекова Д. Развитие форм поселений в Великой Моравии // ВМ. С. 116), хотя главное торжище Моравии локализуют близ Микульчиц, несколько выше Девина по Мораве (Trestik D. "Trh Moravanu" – ustredn trh stare Morawy // Ceskoslovensky casopis historicky. 1973. R. 21. S. 869-894).

55. Позднеримский золотой солид служил одной из главных единиц исчисления вирных денег в варварских правдах, включая и Баварскую (первая половина VIII в.). Однако если у франков золотая монета (как солид, так и тремисса: примеч. 46) сменилась, как считают, при Пиппине I, т.е. в середине VIII в., серебряным чеканом, в Баварии удержался золотой солид, что объясняют тесными торговыми связями по Дунаю с византийским ареалом, где господствовала золотая монета (Vancsa М. Geschichte. S. 158-159; Luschin von Ebengreuth A. Muenzwesen. S. 276; Jung H. Geschichte. S. 48; и др.). Кроме Баварской правды (Lex Baiw. 1, 4, 6, 9; 4, 31), этот золотой солид часто упоминается уже в начале IX в. но фрайзингенских документах: Trad. Freis. N 200g (810 г.), № 508 (824 г.) № 620 (836 г.) и т.д., где он так же, как и в Грацской глоссе (примеч. 18), приравнен к 30 денариям (в отличие от франкского серебряного солида, равного 12 денариям); см., например: Trad. Freis. N 364 (816 г.): "I solidum de auro aut XXX denarios" (von Inama-Sternegg K. Th. Wirtschaftsgeschichte. Bd.l. S.620-621; Dopsch A. Entwicklung. Bd. 2. S. 289-290; Luschin von Ebengreuth A. Muenzwesen. S. 175). Этот стабильный счет окончательно утвердился, надо думать, с началом чеканки в Регенсбурге каролингского денария в 20-е годы IX в. Реально в качестве солида в Баварии в ІХ-Х вв. могли обращаться византийский золотой солид или арабский динар; и тот и другой весили несколько более 4 г, т.е. немногим отличались от золотого наполнения позднеримского солида (4,5 г). Вместе с тем значительно обоснованнее мнение, что золотой солид был не конкретной монетой, а термином, обозначавшим стоимость, равную норме византийского солида того времени (Gebhart Н. Geld. S. 51-53). Легко заметить, что денежная пошлина при выезде за пределы государства много выше взимавшейся при въезде в "графство Арбо" (примеч. 17, 18). Таможни на государственной границе находились в особом положении; так, от платы здесь не освобождались даже поставщики королевского двора, свободно минующие прочие мытные пункты (см., например, так называемый Praeceptum negotiatorum от 828 г.: MGH LL Formulae. Р. 314 — 315; Mitterauer М. Wirtschaft. S. 348).

56. Раннесредневековая торговля в Европе велась лицами, для которых она не была главным занятием: землевладельцами, монастырями и т.п., т.е. теми самыми "епископами, аббатами, графами", которые названы в начале РУ в качестве жалобщиков королю; практические операции при этом часто осуществлялись руками челяди (примеч. 27). Однако уже в это время имелся немногочисленный класс купцов в собственном смысле слова, пользовавшийся покровительством властей; состоял он преимущественно из евреев (см. ниже), в рейнских областях – также из фризов, на юге Германии бывали и североитальянские купцы (von Inama-Sternegg K. Th. Wirtschaftsgeschichte. Bd. 1. S. 599-600). Очевидно, именно этих профессиональных купцов, ведших, как правило, транзитную, часто международную торговлю, и имеет в виду РУ, говоря о "торговцах, то есть евреях и прочих торговцах". В связи с этим Г. Вайц предложил заканчивать § VIII РУ на exsolvant, a legittimum перенести в начало следующего § IX и читать: "Legittimi mercatores" и т.д. (Waitz G. Verfassungsgeschichte. Bd. 4. S. 72. Anm. 1); таким образом текст приобрел бы следующий смысл: "... при возвращении же им платить ничего не требуется. (IX) Законные торговцы, то есть евреи и прочие торговцы..." Это исправление принял К. Шиффманн, сделав попытку подкрепить его еще одной конъектурой (см. Текст. Примеч. d-d): в реконструируемом Scoti он усматривал альтернативу к "законным торговцам" РУ, § IX; этих ирландцев-Scoti он понимал как купцов-“надомников" (Hausierer), вроде старых русских коробейников (Schiffmann К. Zollurkunde. S. 488); о неприемлемости конъектуры К. Шиффманна см. примеч. 18; см. также: Ganshof F. L. Note. P. 222. Not. 89. Наиболее многочисленную группу профессиональных торговцев в раннее средневековье составляли евреи, которые тем самым недаром названы и в РУ, из которого можно также заключить, что основным предметом их торговли были рабы; это вполне согласуется с данными о раннесредневековой работорговле в Европе (см. литературу, приведенную в примеч. 22; здесь и об основных маршрутах работорговли, ведших из Баварской восточной марки), в которой еврейские купцы играли ведущую роль: Hahn В. Die wirtschaftliche Taetigkeit der Juden im Fraenkischen und Deutschen Reich bis zum 2. Kreuzzug. Freiburg i.B., 1911; Caro G. Sozial-und Wirtschaftsgeschichte der Juden im Mittelalter. Leipzig, 1920; Kellenbenz H. Wirtschaftliche Betatigung der Juden in der Zeit der Karolinger und Ottonen // Monumenta Judaica. Kbln, 1962. [Bd. 1]. 2. Aufl.; Verlinden C. A propos de la place des Juifs dans l'economie de l'Europe occidentale aux IX е et X е siecle: Agobard de Lyon et l'historiographie arabe // Storiografia e storia: Studi in onore di E. Dupre-Theseider. Roma, 1974. P. 21-37; Geissler K. Die Juden in Deutschland und Bayern bis zur Mitte des 14. Jh. Muenchen, 1976 (ZBLG. Reihe B. Beiheft 7); о роли еврейских купцов в работорговле на территории славянской Европы см.: Бруцкус Ю. Д. Перші звістки по евреів у Польщі та на Русі // Історична секція АН УРСР: Науковий Збірник. Киів, 1927. Т. 26. С. 3-11; Brutzkus J. Der Handel der westeurop'aischen Juden mit dem alten Kiev // Zeitschrift fur die Geschichte der Juden in Deutschland. В., 1931. Jg. 3. S. 97-110; Idem. Trade with Eastern Europe, 800-1200 // The Economic History Review. L., 1943. Vol. 13/1-2. P.,31-41; Zrodfa hebrajskie do dziejow stowian i niektorych innych ludow Srodkowej i Wschodniej Europy / Wyd. F. Kupfer, T. Lewicki. W-wa, 1956; Widera B. Zur Frage des Sklavenhandels im russisch-deutschen Wirtschaftsverkehr vom 10. Jh. bis zum Mongoleneinfall // JbUdSSR. 1967. Jg. 10. S. 341-347. Именно работорговля наряду с торговлей восточными товарами довольно рано привела еврейских купцов на восток державы Каролингов, тогда как исконным ареалом их наибольшей торговой активности в каролингскую эпоху было Средиземноморье: Испания и Южная Франция; см., например: Blumenkranz В. Juifs et Chretiens dans le monde occidental 430-1096 // Ecole Pratique des hautes etudes – Sorbonnes. Etudes juives. P., 1960. T. 2. P. 195-196; и др. См. также примеч. 22.