Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ВАЛАФРИД СТРАБОН

САДИК

О КУЛЬТУРЕ САДОВ

HORTULUS

DE CULTURA HORTORUM

1. О культуре садов

Хоть и немало достоинств у жизни спокойной и тихой,

Важно поистине, если, искусству Пестанскому предан,

Может поведать иной о присущих Приапу заботах.

Ибо какая б земля ни досталась тебе во владенье, —

Мягкая или в местах, где песок затвердев цепенеет,

Или же тучная почва, богатая влагой обильной,

Или высоко она на холмах поместилась, иль также

Вся на равнине пологой, иль рвами зияет изрыта, —

Почва любая готова родить благородную зелень,

10 Если забота твоя, отягченная немощью старой,

Не научилась еще презирать безрассудно и глупо

Всё, чем богат огород, и в плохую погоду не хочет

Мазать натруженных рук и навоз не стремится рассыпать,

Что наполняет корзины сухим порошком размельченным.

Это не только молва мне открыла, что всюду известно,

И не одно лишь богатство, из книг извлеченное древних,

Но прилежанье и труд; им обоим я отдал досуги

Дней многочисленных, опыт в делах получив превосходных:

2. Трудность предпринятого труда

Старости спутник — зима, — это чрево целого года;

20 Щедро приложенный труд-бессердечно она расточает.

Но с появленьем весны изгоняется в глуби земные

Алчная эта зима, и следы ее полные хлада

Вот уж готова весна извести из обличья предметов [331]

И исстрадавшимся нивам былую красу и сверканье

Вновь возвратить; а весна — это года краса и начало.

Воздух прозрачен, и вот он уже открывает собою

День лучезарный, и вслед за зефирами травы с цветами

Кончики тонких корней простирают; во мраке подземном

Долго томились они, и, седые снега ненавидя,

30 Щедро листвою леса и покрытые травами горы,

Как и просторы лугов, обновляют убранством зеленым.

Маленький атрий, который пред дверью моею площадка

Входом открытым своим обратила к восходу светила,

Густо крапивой зарос, и полянки кругом на равнине

Выросли пагубным ядом, для копий отравленных годным.

Что было делать? Столь густо сплелись перевитые корни,

Как заплетает, свивая изгибами гибкими лозы

Ловкий в искусстве умелец, оплетающий стены у стойла,

Если копыта коней вредоносное действие влаги

40 Терпят уже и по виду с грибами трухлявыми схожи.

Дрему нарушив, пласты, что лежат предо мною, вздымаю

Зубом Сатурна, срывая с полей онемелых оковы

И из объятий отъяв самостийно возросшей крапивы.

Гнезда кротов разрушаю, копающих в мраке кромешном,

И дождевых вызываю червей на света просторы.

Сушится после под жарким дыханием Нота и солнца

Эта площадка, и чтоб не осыпалась после посева.

Чтобы умеренно ввысь поднималась она, простираясь,

Мелко дробится земля под напором изогнутых грабель

50 И удобрением тучным навоз налагается сверху.

Разную зелень сажать мы стремимся тогда семенами

Или у старых побегов их молодость вновь вызываем.

3. Настойчивость земледельца и плоды труда

Ливнем весенним меж тем орошается малая нива

И, отвечая дождям, омывает росою побеги

Мягко луна; и однако, коль засуха вновь уничтожит

Силу росы, — побужденный любовью к взращенью посевов

И беспокоясь, что в жажде от засухи станут слабее

Нежные корни, направить прозрачные струи из кадок

Я позаботился сам, и своими руками прилежно

60 Влагу разлить, чтоб она не текла с непомерным напором

И не размыла земли, и семян не умчала с собою.

Только не мешкай! Уже одевается зеленью нежной

Всюду площадка, и пусть кое-где под небом высоким

Сохнет, твердея, дождей лишена воздушного дара,

Но, неизменно в тени, часть другая ее изгоняет

Солнечный жар; и стена близ участка вздымаясь высоко,

Не позволяет его опалить огневому светилу.

Но не найдется участка, который, внушая надежду,

Вдруг безнадежно застыл, погребенный под дёрном недвижным.

Мало того, даже то, что земля приняла иссушенным

В лунки свои, оживила и пышно одела листвою,

Вновь в неисчетных плодах семена возрождая повсюду.

Время настало теперь разумением, сердцем и речью

Травы назвать и поведать о свойствах обильного сбора,

Чтобы и малое дело почетом украсить великим. [332]

4.. Шалфей

Первым чело у полей украшает шалфей лучезарный;

Запахом сладкий и действием мощный, в питье он полезен.

Взятый руками врача, он при многих поможет недугах;

Вечно зеленый, по праву он свежестью радует взоры.

80 Но в нем извечное зло: ведь жестоких цветов поколенье,

Если ты их не сорвешь, сжигает родительский стебель,

Словно из зависти ветки сухими и старыми сделав.

5. Рута

Эту тенистую рощу зеленою порослью красит

Темная рута; покрыта обилием маленьких листьев,

Зонтик раскрыв над собою на ножке короткой, дыханье

Ветра и Феба лучи пропускает до нижних побегов

И, — прикоснешься едва, — аромат испускает тяжелый.

Многие свойства ее для лечения силу имеют;

Слышно, от тайного яда она — наилучшее средство,

90 Ибо из тела у нас вредоносную гонит отраву.

6. Божье дерево

Надо не меньше дивиться высоко вознесшимся веткам

Дерева божьего, также и листьям его заостренным.

Тонким, на волос похожим, и щедрому веток обилью.

Лист его тонкий, пахучий и сорванный с веткою гибкой,

Служит лекарством, коль будет со средствами смешан Пеона.

При лихорадках хорош, если колет в боку, — помогает,

Лечит суставы, в какие по каплям недуг просочился.

Столько же свойств у него, сколько листьев на множестве веток.

7. Тыква

Так же, как дерево божье, из малых семян вырастает

100 Тыква дающая тень исполинскими листьев щитами

И от побегов густых выводящая усики всюду.

Так ведь и зелень плюща обвивает громадину вяза,

Снизу от лона земли, простирая подобно объятьям,

К дереву лозы свои и, вершины его достигая,

Всюду морщины коры покрывает защитой зеленой;

Или же вьющийся род виноградной лозы, распластавшись,

Он обвивает деревья и гроздьями кроет вершины,

Тем положенье свое высоко наверху облегчая;

Можно заметить порой, как висят красноватые грозди

110 В месте чужом, — это Вакх отягчает широкие ветви,

А виноградный побег расправляет широкие листья.

Так вот и тыква моя. Поднимаясь от хрупкого стебля.

Любит опору свою, раздвоенные усиков вилы,

Держит ольховые палки, обняв ноготками кривыми.

Чтобы могла устоять под напором неистовым вихря, —

Сколько узлов у нее, столько есть у нее и прицепок;

Так как от каждой прицепки двойной отделяется усик, —

Всюду, и справа и слева они ее держат надежно.

Словно прядущие девы, что пряжу свою навивают

120 На веретена, и после витками большими из ряда

Нитей отдельных мотают мотки превосходные видом,

Так и завязочки тыквы блуждают концами витыми

И раздвоенными, прутья, опору свою обнимают, [333]

Учатся силой чужою воздушные портиков кровли

Превосходить высотою в своем окрыленном полете.

Кто бы достойно сумел восхищение выразить дивным

С веток висящим плодам? Ведь повсюду не менее точней

Формы бывают они, чем у дерева можешь увидеть,

Что инструментом железным обточено было отменно.

130 Тыква же прежде всего на своей удлиненной и хрупкой

Ножке свисает, неся на тоненькой шее большое

Тело свое, поместив в животе непомерную тяжесть;

Вся она, это — живот, это — чрево, и недра лелеют

Множество зерен, отдельно в пещерных своих загородках,

Зерен, что могут тебе обещать урожай изобильный.

Мало того, и плоды, но пока они мягки и нежны,

И до того, как во чреве у них заключенная влага

Осенью поздней исчезнет, оставив кругом оболочку

Высохшей кожи, — тогда средь обилия пищи различной

140 Тыкву мы видим; она с раскаленных огнем сковородок

Жирное сало вбирает, струя аромат превосходный,

Множество раз на столе появляясь второй переменой.

Если ж даровано ей даже летнего солнца дыханье

Вместе со стеблем стерпеть и серпом быть срезанной зрелой,

Плод ее также повсюду находит себе примененье

В виде сосудов, когда содержимое чрева пустого

Всё вынимают и недра резцом выскребаются ловким.

В чреве таком иногда помещается целый секстарий

Или содержится в нем даже целая мера; в сосуде,

150 Если обмазать его смолистым составом, хранятся,

Порчи не ведая долго, дары благородного Вакха.

8. Большие дыни

В это же время, когда полевые нам недра даруют

Радостный тот урожай, что в ничтожном творенье воспел я,

Видно как лозы другие по ровному, пыльному полю

Как бы ползут и питают плодов округленных громады;

Этого вида плоды, что лежат на поверхности прямо

Почвы сухой, достигают размеров отменных, покуда

Солнца палящего жар не окрасит их в цвет золотистый

И не наполнят они корзин у жнеца урожаем,

160 Тут посмотри-ка: одни в достаточной степени круглы,

А у других отовсюду их длинное брюшко, свисая,

Книзу глядит, наподобье яйца или также ореха.

Или подобно тому, как, свисая с ладоней склоненных,

Мыльный сверкает пузырь, кругом порождающий пену,

Свежую пену, пока ее струи воды не размоют,

Клейкой становится также она от движения пальцев,

Попеременно и сразу в едином усилии трущих;

Между ладонями рук возникает, как щель небольшая,

Маленький выход, куда направляют из губ осторожно

170 Нота поток, как стекло раздувая полую тяжесть,

И наполняя затем сердцевину на лоне непрочном,

И отовсюду ее прикрывая изгибом ладоней.

Нож между тем проникает в плодовое чрево и гонит

Щедрые сока потоки и с ними семян изобилье.

Тут, наконец, очищая рукою от мелких кусочков

Вскрытую полость, довольный садов благодатным подарком,

Радость пирующий пьет, ароматом и свежестью дара [334]

Горло нежа свое; от подобной еды не немеют

Твердые зубы, но эта, казалось бы легкая пища,

180 Силой природной питает во внутренних органах холод.

9. Полынь

Рядом участок, побеги рождающий пряной полыни;

Гибкостью веток своих она матери трав подражает.

Цвет ее листьев иной, и другой у полынного стебля

Запах, и горечи полон глоток питья из полыни.

Жажды пожар унимает она и прогнать лихорадку

Может еще, одобренье своей заслужившая силой.

Если же кроме того у тебя заболит нестерпимо

Вдруг голова, иль совсем истерзает головокруженье,

Силу ее испытай; отварив зеленые листья

190 Горькой полыни, затем это средство из емкой посуды

Вылей и тем же отваром облей высокое темя.

После того, как омоешь ты волосы этою влагой,

Помни, что зелень полыни берут и поверх налагают.

Теплые волосы мягкой повязкой пусть стянуты будут;

Минет немного часов, — и они открываются снова;

Ты средь других ее свойств удивишься такому леченью.

10. Шандра

Что мне сказать о могучем, растущем поблизости тут же,

Шандры прославленном роде? Хотя обжигает жестоко

Рот наш, — и запах, и вкус у нее совершенно различны.

200 Пахнет приятно она, но на вкус неприятна и боли

Лечит в груди, если выпьешь ты этот напиток противный;

Лучше однако, когда на огне подогретый напиток,

Наш завершая обед, выпивается часто в киафах.

Если же мачехи злые отыщут смертельные яды

И подмешают к питью, иль коварно с едою смешают

Яд аконита, — тотчас же питье выпивают из шандры.

Этот целебный напиток грозящую губит опасность.

11. Укроп

Пусть же не будет забыт и маратр, что на стебле могучем

Ввысь поднялся и широко свои простирает побеги;

210 Сладок на вкус, аромат он имеет довольно приятный

И, говорят, помогает глазам застилаемым тьмою.

Семя его с молоком от козы, уж козленка родившей,

Как говорят, превосходно раздутый живот облегчает

И расслабляет желудок, когда он в бездействии медлит;

Далее, корень маратра, коль вместе с Ленеевой влагой

Выпить его, изгоняет удушье рождающий кашель.

12. Ирис

Пусть и тебя не миную, кому красноречье и щедрость

Речи латинской свое от меча даровали названье.

Цветом пурпурным своим для меня ты рождаешь отраду,

220 Черной фиалки благие дары нам являя весною.

Или подобно тому, как под жертвенником Аполлона,

Юноши смерть возмещая, поднялся побег гиацинта,

И головою высокой цветка обозначил названье.

Скоблим мы корни твои и сушеные эти оскребки

И растолченные после мы винною влагой разводим.

Так нестерпимую боль в мочевом пузыре унимаем. [335]

И сукновал создает белоснежные ткани льняные

Не без тебя, чтоб они были жестки и пахли приятно.

13. Любисток

Средь ароматных побегов о сильном сказать любистоке

230 Нас побуждает большая любовь к необширному саду.

Этот побег — ароматом и соком своим одинаков –

Вреден, считают, глазам и на них темноту насылает;

Но семена его часто к другим добавляют, и славу

Он для себя заслужил, находясь в сочетании с ними.

14. Кервель

Память о войнах несчетных, о подвигах славою громких

Ты воскрешаешь для нас, повествуя святыми устами,

О Эрато! Не побрезгуй поведать со мною стихами

О незаметных богатствах растений и зелени разной.

Хоть македонянка всюду, по мягким ветвям разделившись,

240 В частых колосьях своих заключает семени мало, —

Всё же она, возрождаясь в течение целого года,

Щедро дарами своими способствует бедному люду

Бедность снести и умеет унять истечение крови,

Если навстречу недугу питье из нее посылают.

Если нежданно живот поражается болью враждебной,

Сверху кладется она как припарка целебная; к ней же

Надо добавить полея, а также и маковых листьев.

15. Лилия

Лилии белой сверканье какими стихами иль песней

Неискушенная Муза достойно воспеть в состоянье?

250 Блеску лежащего снега цветок белоснежный подобен,

Сладкий его аромат словно кущи Сабейские дышит.

Камень Паросский своей белизною и нард ароматом

Лилию не превзойдут; если ж злая змея вероломно

Ею накопленный яд, из коварства врожденного, зубом

Гибель сулящим сквозь рану до самого сердца послала,

Лютую гибель неся, то пестиком очень полезно

Тут же цветок размельчить, выпив сок его вместе с фалерном.

Если ее растолочь и вложить в посиневшую рану.

Ту, что укус причинил, то нетрудно тогда убедиться,

260 Сколь превосходные свойства сокрыты в лекарстве подобном.

Также, толченая, лечит она параличные члены.

16. Мак

В этом разделе безделок моих помянуть подобает

Мак, посвященный Церере, который, горюя безмерно

О похищении девы и этим желая умерить

Невыразимую скорбь, говорят, поела Латона.

С помощью мака еще и карбункул зловещий, который

Из глубины живота непомерную горечь отрыжки

Катит до самого рта, говорят, унимается часто.

Полные зерен головки его в высоту устремились

270 И возвышаться привыкли на длинной и тоненькой шее;

Мак наподобье плода, которому область пунийцев

Имя дала, под покровом единой лишь кожицы много

Прячет семян, что достойны за действие их прославленья,

И от жующего звука свое он имеет названье. [336]

17. Склярега

Здесь же дающая тень среди зелени новой склярега

Мощным стволом вознеслась и высоко на нем поднимает

Ветви и листья свои: хоть она как лечебное средство

Очень редка и почти, как считают, совсем не дается

В руки врачей, и однако с водою горячей и пресной

280 Силу являет она и своим ароматом известна.

В зарослях ближних она средь садового коста таится

И, как целебное средство, желудок медлительный лечит

И облегчает живот своим отваренным корнем.

18. Мята

Пусть же присутствует здесь и повсюду растущая мята.

Видов немало ее, и по виду, по цвету и свойствам

Мята различна; один из родов ее, очень полезный,

Хриплому голосу может вернуть, полагают, звучанье

Прежнее, коль натощак проглотит иссохшее горло

Сок ее, если оно хрипотою измучено тяжкой.

290 Род существует другой той же мяты, но более сочный,

Тот, что не только ветвями широкую тень порождает

Но, селенике подобно, от крепкого стержня стремится

Кверху и всюду крыла простирает огромные листьев;

Запах у них горьковатый, но вкус еще более горек.

Если же кто-либо мяты названия, виды и свойства

Полностью может назвать, то, конечно, он сможет исчислить,

Сколько стремительных рыб среди волн Эритрейских резвится,

Искры горящие счесть, что из жерла огромного Этны

В воздух летят от Лемносца, железо кующего бога.

19. Полей

300 Не позволяет о всех многочисленных свойствах полея

Краткость поэмы моей рассказать стихом торопливым.

В Индии он у врачей в столь высокой цене, как у галлов

Ценится, все это знают, индийского черного перца

Целая груда. Так кто же теперь усумниться позволит,

Что от подобной травы унимается много страданий,

Если за деньги такие охотно ее покупает

Этот богатый народ, что эбеном и золотом славен,

Дива являющий всем. О прозренье и ум Громовержца,

Славы достойные! Землям не каждым они уделяют

310 Щедро богатства свои, те, что редко ты можешь увидеть

Под небесами у нас, но великое их изобилье

В землях других и они там и цену свою потеряли.

Но и напротив: всё то, что презренным тебе показалось,

Столь дорогою ценою покупают богатые царства,

Чтобы одна из земель от другой получала доходы,

Чтобы земные края и весь мир были домом единым.

Друг мой, вареный полей в состоянии вылечить также

В виде питья и припарки (поверь мне) задержку желудка.

Мы воспеваем пока, что надежно умом охватили,

320 Пусть же и опыт, и право смешать мне позволят и слухи

С правдой поэмы моей: приложи-ка ветку полея

К уху, чтоб солнечный жар как-нибудь головы не расстроил,

Если при солнце палящем тебя он охватит собою.

Если бы мне не велела бегущая Талия парус

Мой опустить, не сказала б, что в гавань войти подобает,

Смог бы немало еще я тебе рассказать о полее. [337]

20. Сельдерей

В наших садах сельдерей свою ценность хотя и теряет,

И полагают, что он лишь одним ароматом полезен,

Многим однако лекарствам на помощь приходит своими

330 Свойствами он; коль его семена ты растертыми примешь,

То, говорят, что задержку мочи, приносящую муки,

Сломишь, а если его пожевать вместе с нежной листвою, —

Он переварит еду, что блуждает в глубинах желудка.

Если же тела властитель тесним тошнотою мутящей,

Пьется с водою тогда сельдерей и с уксусом кислым,

И отступает страданье, сраженное быстрым леченьем.

21. Черная буквица

Всюду, — в лесах, на горах, на лугах и в глубоких долинах,

Там или сям, поглядишь, драгоценное всюду скопленье

Буквицы черной, однако она хорошо вырастает

340 Также и в нашем саду, пред возделанной почвой склонившись.

Именем громким она столь великую славу стяжала,

Что, захоти моя Муза хоть что-то прибавить, она бы,

Пав под громадой труда, ощутила тогда непременно,

Что добавленья ее новой пользы прибавить не могут.

Если ее для себя ты сорвать пожелаешь зеленой,

Иль, засушив, сохранить до студеной зимы, или если

Горло твое услаждает веселие бурных бокалов,

Или, быть может, тебе за работою долгой приятны

Чистые будут дары, — свойства этой травы превосходной

350 Всё украшают собой и ее, как мы знаем, иные

Ценят настолько высоко, что против любого недуга,

Что поражает нутро, полагают, защитою будет

Эта трава, и обычно они выпивают в теченье

Нескольких дней этот род и благого и едкого средства.

Если еще голова, что проломлена раной враждебной,

Ноет, тогда, растерев, приложи к ней плотные листья

Буквицы черной священной, и сразу ты станешь дивиться

Свойствам ее до поры, как рубец образуется плотный.

22. Репейник

Здесь саркоколлу еще, что обильно поля покрывает

360 И вырастает открыто под сенью дремучей лесною,

Очень легко различить по ее вереницам красивым.

Кроме того, что она за обилие славится качеств,

Пьется растертой она, злую боль в животе унимая,

Если же телу нежданно железо враждебное раны

Вдруг причинило, тогда на себе испытать подобает

Помощь ее, приложив растолченную к месту больному

Ветку травы, и тотчас же вернем мы прежнее здравье

Этим искусством, к припарке кусающий уксус добавив.

23. Турецкий чернобыльник (Амброзия)

Здесь и амброзия близко растет, и названье такое

370 Дал ей народ. И хотя ее хвалят, она иль другая

В книгах старинных не раз называется «самой целебной», —

Многим неясно. Однако искусство врачей повсеместно

Всюду лелеет ее; если выпьешь, отнимет такое

Крови количество, сколько нам пользы питье возвращает. [338]

24. Кошачья мята

С травами вместе, какие наш маленький сад постоянно

Новым потомством растит, вырастает не менее быстро

Мяты кошачьей побег, что листвою с крапивою схожа

И от верхушки широко струит аромат превосходный.

Прежде она применялась в лечении многих недугов,

380 Но не последнее место и ныне средь трав занимает.

Сок из нее, если смешан он с розовым маслом, дарует

Мазь. Говорят, что раненья с разорванным телом, а также

Шрамов следы безобразных, возникших на месте раненья,

Сгладить сумеет, вернув чистоту им прежнюю снова,

Волосы вырастить вновь, что на ране открытой и свежей

Были когда-то, но гной с сукровицею их погубили.

25. Редька

Здесь же и редька, что корнем могуча, широкою сенью

Листьев своих вознеслась, и ряд ее, кажется, крайний.

Кашель, внутри сотрясающий нас, хорошо унимает

390 Съеденный корень ее, а растертое семя от редьки,

Если принять, и чуму исцеляет собою нередко.

26. Роза

Что ж, если в долгом пути я еще не познал утомленья,

Если меня не страшит новый ряд моей песни тернистой, —

Должен теперь я венчать драгоценные розы побеги

Желтым металлом Пактола и жемчугом белым арабов.

Так как Германия эта не красится пурпуром Тирским

И не кичится багрянкой обширная Галлия рдяной,

Но ежегодно рождает шафранные щедро побеги

Светлопурпурных цветов, превзошедших настолько любые

400 Прочих растений ростки, что по свойствам и благоуханью

Должен по праву цветок «цветком из цветов» называться.

Масло он нам создает, от него получившее имя;

Людям столь часто оно превосходным служит лекарством,

Что ни припомнить всего, ни назвать ни один не сумеет.

Славные лилий цветы состязаться и с розой готовы;

Дольше ведь их аромат ветерки наполняет собою.

Но если вздумает кто растереть белоснежного плода

С белым отливом росток, — удивится тотчас же, сколь быстро.

Нектара запах сгубил он, разлитого щедро повсюду.

410 Так как нетронутость эта, что доброй поддержана славой,

В этом сверкает цветке, то когда его тронуть любая

Грязь не дерзает иль зло, иль любви недостойной пыланье, —

Благоухает цветок. Если ж далее слава допустит

Эту нетронутость смять, то и запах возникнет противный.

Два достославные рода обоих цветов превосходных

Вот уже много веков — наивысшее церкви отличье.

Церкви, что роз благодать заслужила спасителя кровью,

Церкви, что лилии носит в сверкании веры пречистой.

Ты, кто и дева, и мать, своим плодовитая сыном,

420 Веры нетронутой ветвь, жених тебе имя невесты

Дал, о невеста, голубка, подруга и дома царица.

Розы в войну обрывай и, ликуя, рви лилии в мире!

Всходит цветок для тебя на стебле скиптроносном Иессы,

Древнего корня творец и единственный восстановитель,

Лилии кто освятил и словами, и жизнью прекрасной, [339]

Гибелью красящий розы, кто членами всюду своими

Мир и войну освятил и, вмещая их доблести, вечно,

Неколебимо и мир, и сраженья триумфами дарит.

27. Посвящение труда о культуре садов

Скромные эти дары своего послушания ныне

430 Раб твой покорный Страбон, о Гримальдус, отец мой ученый,

Дарит от сердца тебе, легковесную эту поэму.

Чтобы уселся в ограде немудрого этого сада

Ты средь тенистой айвы, там где персик верхушкой зеленой

Делит границей неровной пространство меж светом и тенью;

И собирают пока для тебя с налетом пуховым

Дети айву, веселясь, — эта полная радости школа, —

Но, собирая большие плоды преискусно руками.

Тщетно в ладони хотят заключить их огромное тело, —

Напоминаю тебе: не забудь, мой отец досточтимый,

440 О сочиненье моем и, читая мой дар доброхотный,

Что не удачно — отрежь, и одобри, что по сердцу будет.

Пусть тебя бог наделит совершенством вовеки нетленным,

Неувядающей жизни пусть пальму тебе он дарует.

Это отец, это сын, это дух всеблагой возвещают.

Перевел Ю. Ф. Шульц.

Комментарии

Стих. 2. «Искусству Пестанскому» — т. е. искусству садоводства. По имени города Пест (Пестум) в Лукании, знаменитого двукратным цветением роз. Ср. Вергилий. Георгики, IV, 118–120:

«Может быть, я бы воспел, какою заботой украсить

Пышные можно сады и розарии Пестума, дважды

Цвет приносящие в год...»

(перевел С. В. Шервинский).

Стих. 3. Приап — бог плодородия и деторождения; считался также стражем-покровителем садов. Ср. эпиграмму Лукиана № 32 «На статую Приапа» (Лукиан. Избранное. М., 1962, стр. 453), а также: Вергилий. Георгики, IV, 110.

Стих. 19. Подобная характеристика зимы дана в поздней латинской эпиграмме неизвестного автора:

«Лето, осень, зима и весна — это года четыре

Части, что светом твоим озарены, Аполлон.

Сеет весна семена, а лелеет их лето; сбирает

Осень плоды, а зима все пожирает плоды»

(перевел Ю. Ф. Шульц).

Стих. 25. «Года краса и начало» — У римлян до Юлия Цезаря (46 г. до н. э.) год начинался с марта и состоял из 10 месяцев. Валафрид следует здесь старинной римской традиции. Византийский писатель и врач Николай Калликл (XII в.) также начинает с марта свое описание свойств 12 месяцев года, хотя в христианском летосчислении (с 312 г.) год начинался 1 сентября.

Стих. 32. Атрий — передний двор, часть внутреннего двора римского дома.

Стих. 42. «Зубом Сатурна» — т. е. плугом. Сатурн — мифический царь Лация, пришедший в Италию в царствование Януса, считался богом земледелия.

Стих 46. «Под жарким дыханием Нота» — т. е. под южным ветром.

Глава 4 (заголовок). Шалфей — Salvia, лекарственное растение, широко применявшееся в медицине средневековья. В «Салернском кодексе здоровья» упоминается четырежды (гл. 17, 19, 56 и 57) как средство против опьянения, успокаивающее и против лихорадки. С него Валафрид начинает описание 23 лекарственных растений сада Рейхенау, ибо «и ныне это — одно из любимейших растений монастырских и крестьянских садов» (г. Зирп). [340]

Стихи 80–82 свидетельствуют о точности наблюдений Валафрида как естествоиспытателя. «Если предоставить растения самим себе, то огромное количество семян, упавших на землю, особенно при благоприятном развитии..., могут заглушить старый побег» (г. Зирп).

Глава 5 (заголовок). Рута — Ruta, одно из самых популярных растений в медицине античности и средних веков. Неоднократно встречается у Цельса («О медицине», 11, 21, 22, 31, 32; V, 5, 15 и др.) и Квинта Серена Самоника (7, 99; 17, 310; 32, 624; 53, 971; 60, 1065 и др.). Особое значение она имела как ингредиент известного противоядия Митридата Евпатора (см. Серен Самоник, 60, 1065). об этом же свидетельствует и Псевдо-Макр (7, 304–308);

«Выпьешь — и хмель не возьмет; съешь сырую, и яды изгонишь.

Это не раз подтверждал Митридат, властитель Понтийский;

Листиков руты он два десятка и соли немного

С парой орехов больших и смокв сушеных карийских, —

Все это он принимал натощак, поутру пробудившись»

(перевел Ю. Ф. Шульц).

Противоядие Митридата упоминается у Цельса (О медицине, V, 23, § 3), но без руты.

Глава 6 (заголовок). Божье дерево — Abrotanum, встречается у Серена Самоника (22, 422, и 29, 569) и Псевдо-Макра (2, 31–51), причем у последнего применение этого растения аналогично рекомендациям Валафрида.

Стих. 95. Пеон — эпитет Аполлона-Целителя; Аполлон считался также изобретателем медицины. См. Овидий. Метаморфозы, I, ст. 521–522.

Глава 7 (заголовок). Тыква — Cucurbita. «В монастырском саду Рейхенау тыква не стелется по земле, как это теперь всюду имеет место, но растянута на подпорках» (Зирп). Валафрид имеет здесь в виду разновидность Cucurbita Lagenaria, Линней. Г. Зирп отметил также ошибку Баумгартнера (Geschichte der Weltliteratur, IV, S. 305 ff.), полагавшего, что Валафрид говорит в этой главе о дыне.

Стих. 102. «Обвивает громадину вяза» — распространенный в античной поэзии образ. Ср. стихотворение Пентадия (V в. и. э.) «О приходе весны», ст. 15–16:

«Сочная вьется лоза, что привязана к ближнему вязу;

Так, обрученная с ним, сочная вьется лоза».

(перевел Ю. Ф. Шульц).

Полный перевод этого стихотворения см. «История римской литературы», т. 2, М., 1962, стр. 393.

Стих 110. Вакх — т. е. виноградные грозди.

Стих 148. Секстарий — мера жидкостей и сыпучих тел, равная 12 киафам (см. прим, к стиху 203), т. е. 0, 545 л.

Глава 8 (заголовок). Большие дыни — Pepones. Несомненно, что в саду Рейхенау дыни вызревали. Г. Зирп (стр. 762) приводит в подтверждение довольно обширный перечень «экзотических» растений, которые могли там произрастать (кипарис, азалия и др.).

Стих. 170. «Нота поток» — здесь в смысле: поток воздуха.

Глава 9 (заголовок). Полынь — Absinthium. Встречается у Диоскорида (De materia medica, III, 26), Серена Самоника (17, 310; 21, 387; 48, 903), Псевдо-Макра (3, 52–114).

Глава 10 (заголовок). Шандра — Marrubium. Это — шандра белая. Встречается у Диоскорида (III, 119), Серена Самоника (16, 298; 22, 418; 56, 1016; 62, 1082 и др.), Псевдо-Макра (42, 1437–1455). Среди глосс к Псевдо-Макру это растение называется также Marrubium antron (Г. Зирп). Диоскорид различал два вида шандры: Marrubium album и Marrubium nigrum. Последнее, как отмечает Г. Зирп, и есть Ballota nigra, Линн. (ср. Fischer-Benzon. Altdeutsche Gartenflora, S. 44) ошибочно принятая Реусом (Walafridi Stabi Hortulus, 1834, S. 21) за растение, описанное здесь Валафридом. На самом деле речь идет у него о шандре обыкновенной.

Стих. 203. Киаф — мера жидких и сыпучих тел, равная 1/12 части секстария, т. е. 0,045 л. [341]

Стих. 204. «Если же мачехи злые отыщут смертельные яды». — Этот стих — реминисценция из древнеримской поэзии. Ср. Овидий. Метаморфозы, I, 147; VII, 419; Вергилий. Георгики, II, 128; III, 282; ср. также Серен Самоник (60, 1053) — в главе «Как предохраниться от ядов»: «Чтоб в безопасности быть от коварства мачехи злобной».

Глава 11 (заголовок). Укроп — Foeniculum. Anethum feniculum, Линн. Одиако в самом тексте главы мы встречаем греческое наименование — maratroh (ср. Г. Зирп, стр. 763). Встречается у Диоскорида (III, 81), Цельса (II, 21, 26, 31 и 33) и Серена Самоника (3, 35; 46, 875). У Псевдо-Макра ему посвящена отдельная глава (17, 678–710).

Стих. 215. «С Ленеевой влагой» — т. е. с вином.

Глава 12 (заголовок). Ирис — Gladiola. Фигурирует у Диоскорида (IV, 20). Реус в своем издании поэмы Валафрида (стр. 21) полагает, что речь идет о Gladiolus communis. Г. Зирп, как и Фишер-Бенцон (Aldeutsche Gartenflora, S. 44), считает, что это — род ириса (Iris Germanica, Линн.). Гиацинт древних Г. Зирп ассоциирует с нынешним Gladiolus communis. В то же время наш гиацинт (Hyacinthus orientalis, Линн.) у писателей средних веков не встречается.

Стих. 218. «От меча даровали названье» — меч по-латыни: gladius. Отсюда и название цветка: gladiolus.

Стих 222. «Юноши смерть возмещая, поднялся побег гиацинта». — Легенда о Гиацинте, изложенная по «Метаморфозам» Овидия (X, 155–219), общеизвестна. Из его тела (или крови) Аполлон взрастил цветок, носящий имя погибшего. Эта легенда символизирует пробуждение природы после зимнего сна. На лепестках гиацинта различимы начальные буквы имени юноши ϒΑ, которые трактуются как скорбное восклицание («Увы!»). Ср. Овидий, Метаморфозы, X, 214–216:

«Мало того Аполлону: он сам в изъявленье почета

Стоны свои на цветке начертал: и начертано «Ай, Ай!»

На лепестках у цветка; нарисованы скорбные буквы»

(перевел С. В. Шервинский).

Глава 13 (заголовок). Любисток — Lybisticum. После Валафрида это растение фигурирует со ссылкой на предшественника у Псевдо-Макра (25, 882–906) и имеет в рукописях ряд сходных названий: Ligustica, Levisticum (Capitulare de villis, c. 70), libisticum.

Стих 234. «Находясь в сочетании с ними» — вероятно, входя в состав различного рода антидотов (противоядий), о чем говорит и Псевдо-Макр (24, 898–899 и 901–902).

Глава 14 (заголовок). Кервель — Cerfolium. У Плиния — Caerfolium. Его родиной считали Крым или Южный Кавказ.

Стих. 237. Эрато — муза любовной поэзии. Здесь это слово употреблено в значении: Муза вообще. Музой героической поэзии в древности считалась Клио.

Глава 15 (заголовок). Лилия — Lilium. Как лекарственное растение упоминается еще у Диоскорида (III, 116), Цельса –lilium candidum (V, II и VI, 18, § 6) и Псевдо-Макра (22, 808–842).

Стих 251. «Кущи Сабейские» — т. е. благовонные. Относящиеся к г. Саба в Аравии. Вергилий («Георгики», II, 117) упоминает «Курильные ветви сабеев».

Стих 252. «Камень паросский» — т. е. знаменитый паросский мрамор. Ср. Вергилий. Георгики, III, 34.

Стих 257. «Выпить с Фалерном». — Фалерн — лучший сорт темно-красного (почти черного) вина, названный по имени области в Кампании (ager Falernus) у подножья горы Маосика, примыкавшей к Тирренскому морю. Неоднократно упоминается в латинской поэзии и медицинских сочинениях (ср., например, Серен Самоник, 32, 612; 40, 766).

Глава 16 (заголовок). Мак — Papaver. Papaver somniferum, Линн.; Был посвящен Церере (Деметре), богине земного плодородия и созревания хлебов, так как, по мифу, облегчил ее страдания, вызванные похищением ее дочери Прозерпины (Персефоны) богом подземного царства Плутоном (Аидом). Ср. Вергилий, Георгики, I, 212: [342]

«Тут же пора и льняной посев и маки Цереры

Слоем земли покрывать...»

(перевел С. В. Шервинский).

Стих 266. «Карбункул зловещий» — Еще Цельс отметил (V, 28, § I), что «из язв, возникающих внутри организма, ни одна язва не является более вредной, чем карбункул». Подобная характеристика дана ему и у Серена Самоника (под названием Carbo в главе 38, 718–735).

Стих 271 сл. Речь идет о «пунийском яблоке» (malum Punicum), т. е. о гранате. Ср. Цельс, II, 30.

Стих. 274. «И от жующего звука свое он имеет названье» — латинское название мака: papaver.

Глава 17 (заголовок). Склярега — Sclarega. Валафрид, вероятно, имел в виду Borrago officinalis, Линн. или Ocimum basilicum, Линн. О втором лекарственном растении данной главы см. прим, к стиху 281.

Стих 281. Садовый кост — ассоциируется c Tanacetum Balsamita (Г. Зирп).

Глава 18 (заголовок). Мята — Mentha. Какие два вида из многих ее видов имеет в виду Валафрид, неясно. Второй вид может быть ассоциирован с Mentha aquatica, популярным средством против легочных болезней (Г. Зирп).

Стих 292. «Но селенике подобно». — Селеника — ebulum.

Стих 297. «Среди волн Эритрейских» — т. е. в Красном море.

Стих 299. Лемносец — т. е. Гефест, греческий бог огня и кузнечного ремесла. Первоначально почитался в областях активной вулканической деятельности (о-ва Лемнос, Липарские, Сицилия). Ср. стихотворение Павла Силенциария «На Пифийские горячие источники», ст. 36–52 и Вергилий, Георгики, I, 472.

Глава 19 (заголовок). Полей — Puleium. Неоднократно упоминается у Серена Самоника (I, 15; 17, 313; 22, 422; 29, 572; 31, 592; 32, 620; 33, 644; 49, 919; 54, 984).

Стих 324. Талия — Муза комедии. Здесь в значении: Муза вообще.

Глава 20 (заголовок). Сельдерей — Apium. Г. Зирп предостерегает против смешения его с петрушкой (Apium Petroselinum), как это сделал Реус в своем издании (стр. 26) и указывает, что различия между этими растениями всегда отмечались в перечнях как средневековья, так и эпохи Возрождения.

Стих 334. «Если же тела властитель» — речь идет о желудке. Здесь реминисценция из поэмы Серена Самоника (17, 300):

«Те кто считают желудок властителем нашего тела,

На справедливое, кажется мне, опираются мненье».

Эту же мысль высказал Теодор Присциан (II, 29): «желудок определенно получил власть над всеми нашими членами».

Глава 21 (заголовок). Черная буквица — Vettonica. Betonica officinalis, Линн. См. Псевдо-Макр XI, 429–491.

Стих 349. «Чистые будут дары» — в оригинале; defaecata dona, буквально: отстоявшиеся». Плиний и Колумелла применяют это определение к вину.

Глава 22 (заголовок). Репейник — Agrimonia. В стихе 359 назван саркоколой. Ввиду того, что средние века не знали этого названия, Г. Зирп (стр. 767) квалифицирует применение его Валафридом как заимствование из Диоскорида (II, 208), применившего это название в качестве синонима к «Agremone altera», растению, имя которого ныне достоверно не может быть установлено. Валафрид смешивает здесь Agrimonia с Agremone, что не одно и то же. Диоскорид (III, 99) пишет: «Саркоколла, смола дерева, растущего в Персиде, подобная муке ладана, красноватая, горькая на вкус. Склеивает раны, унимает истечения из глаз; входит в состав пластырей. Подделывается примешиванием камеди». Рекомендации Валафрида отчасти даны по Диоскориду (склеивает раны).

Стих 369. Амброзия — буквально: «бессмертная» (греч.). Фишер-Бенцон (стр. 74) видит в растении Валафрида Tanacetum vulgare, Линн. В «Capitulare de villis» упоминается под названием tanazitum.

Глава 24 (заголовок). Кошачья мята — Nepeta. Nepeta cataria, Линн. Встречается у Цельса (II,21, 25, 31 и 32). Серена Самоника (22, 419; 26, 504; 29, 565; 30, 577; 33; 646; 45, 849) и Псевдо-Макра (15, 592–625). [343]

Стих 383. «Шрамов следы безобразных» — ср. Вергилий. Георгики, II, 379.

Глава 25 (заголовок). Редька — Rafanum. Одно из самых популярных лекарственных растений, однако Цельс считал ее продуктом «плохого сока» (II, 21). Византийский писатель и врач Николай Калликл (XII в.) также предостерегал от употребления редьки (в апреле!) из-за обилия «черной желчи», таящейся в ней. Рекомендуя редьку как средство от кашля, Валафрид следует предписаниям Серена Самоника (16, 292–294). Ср. также: Вергилий. Георгики, III, 496.

Стих 395. «Желтым металлом Пактола» — т. е. золотом. Пактол — золотоносная река в Лидии (Малая Азия) О золоте Пактола упоминает Вергилий («Энеида» X, 142).

Стих 396. Тирский пурпур — прославленный краситель, названный по имени торгового финикийского города Тира. Ср. Вергилий. Георгики, III, 17; Овидий. Метаморфозы, X, 211; его же. Понтийские послания. XII. 179.

(пер. Ю. Ф. Шульц)
Текст воспроизведен по изданию: Валафрид Страбон и его поэма "О культуре садов" или "Садик" // Средние века, Вып. 34. 1971

© текст - Шульц Ю. Ф. 1971
© сетевая версия - Strori. 2020
© OCR - Андреев-Попович И. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Средние века. 1971