СУЛАВИ Ж

СУЛАВИ Ж.-Л.

МЕМУАРЫ

MEMOIRES

ЛУДОВИК XVI,

описанный Гм. Сулави

(Перевод из его Memoires, недавно вышедших в Париже).

Дофин, сын Лудовика XV, несколько лет прилежно занимался воспитанием детей своих: Герцога Берри (То есть Лудовика XVI), Графа Провансского и д' Артуа.

Последний с самого младенчества был живого характера, ветрен, непослушен и любил забавы. Граф Провансской не имел в себе ничего отменного; но Герцог Берри показывался всегда тихим, важным, скромным - не участвовал ни в каких шумных играх, никогда не лгал, и любил всего более рисовать ландкарты или заниматься слесарным искусством.

Дофин отличал его от других детей, и Мадам Аделаида, которая также была к нему привязана, часто говорила ему в шутку: "ради Бога будь смелее, Берри! шуми, кричи, как брат твой д' Артуа; перебей весь мой фарфор, да будь только живее!" - Но Берри краснелся и молчал. [19]

Учителями его были Лиможской Епископ Конлозоке, человек справедливой, добродушной, но слабой до крайности - и Герцог Ла - Вогион, человек опытной, знавший Двор и людей, друг тайный Иезуитов и всех фанатиков; он произвел в Короле ненависть к Герцогу Шуазёлю.

Когда Герцог Берри сделался Дофином, то Мадам Аделаида хотела ввести его в Совет, чтобы он узнал дела; но Лудовик XV не соглашался, хотя часто говорил: "мне хотелось бы видеть, какую ролю может играть Берри в Совете!" Сей молодой Принц спрашивал его иногда о делах; но Король не отвечал ему.

Робость, благодетельность и скромность были главными свойствами Дофина. Он не терпел лести, слушал жалобы нещастных, любил смотреть за работниками во дворце и в саду, часто сам трудился с ними, таскал бревна и камни; точил, и никакому слесарю не уступал в стальных работах. Когда он с черными руками приходил в Дофине, то она в шутку называла его своим Вулканом. Эту невинную забаву вменили ему после в преступление! [20]

Царствование Лудовика XV наконец так наскучило Французам, что они по смерти его прозвали Лудовика XVI вожделенным. Это не нравилось старым царедворцам, которые и других уговорили называть Короля благодетельным. Стихотворцы приняли сие последнее имя. Сам Лудовик, будучи еще Принцом и видя общее распутство Двора, говаривал, что ему будет всего приятнее называться строгим ; но с легкомысленными Французами он не мог успеть в своем намерении.

Лудовик XVI был недоверчив к придворным и не любил знатных. Царская власть не льстила ему, но казалась бременем. Он уважал славу Дома своего, и боялся помрачить ее; помнил всегда наставления отца, не любил Австрийской Политики, и во всю жизнь спорил о том с Мариею, хотя впрочем был самым нежным ее супругом.

Лудовик восшел на престол девятнадцати лет; не имел ни малой склонности к женщинам, убегал опасных красавиц, и Французы говорили: "разве в нем не Бурбонская кровь? он будет таков же, как и предки его, когда [21] доживет до 40 лет, и когда Мария Антуанета наскучит ему."

В Короле оказалась одна страсть к звериной ловле. Я видел в его внутренних комнатах шесть больших досок, на которых означено было число застреленной им дичи во все время его Дофинства и царствования. - Сии комнаты расположены были таким образом: небольшая зала, убранная эстампами, ему поднесенными, и барельефами, изображающими Бургонской канал и Шербурские работы; другая зала, наполненная сферами и всякого рода математическими орудиями ( надобно знать, что он был один из первых Географов Европы и всех удивлял своею памятью ); в третьей стояло несколько токарных станков, полученных им в наследство от Лудовика XV ( он сам чистил их всякой день ); в четвертой были книги, вышедшие во время его царствования; в пятой библиотека деда его, молитвенники Франциска I, Лудовика XIV, и проч. Он всегда любовался Дидотовыми изданиями; радовался, что в его время книгопечатание дошло до такого совершенства; и всякая Дидотова книга лежала у него в особливом сафьянном футляре. Он собирал Английские [22]

Книги, и Парламентские споры, напечатанные в лист, занимали несколько полок в его кабинете. Тут же хранились в манускрипте все планы, как можно сделать высадку в Англии, большая кипа бумаг, с собственною его надписью: тайные записки моей фамилии об Австрийском Доме - мои фамильные бумаги о Стуартском и Ганноверском Доме. В другом ящике лежали записки о России, известной Рюльеров манускрипт и примечания на характер и царствование Великой ЕКАТЕРИНЫ, запечатанные собственною Королевскою печатью.

Над Королевскою библиотекою сделана была кузница с двумя наковальнями, где Людовик работал с мастером своим Гаменем, которой после сделался его предателем и дерзнул сказать, будто бы Король хотел отравить его ядом. Сей негодной и грубой человек обходился с ним в самом деле как с учеником; он был его поверенным в самых важных делах; и когда народное Собрание послало нас в Версальской Дворец, то Гамень указал нам тайной ящик, где хранилась известная красная книга (Книга тайных расходов), присланная к нему Королем из Парижа; из чего можно [23] заключить, что нещастный Лудовик надеялся возвратиться в Версалию.

"Король был добр, терпелив, робок и любопытен," говорил Гамень: любил спать, а еще более делать замки; уходил от Королевы и придворных, чтобы пилить и ковать со мною; боялся людей, боялся их насмешек, и мы с величайшею тайностию упражнялись в нашем деле."

Над кузницею был бельведер, где часто Лудовик сиживал на креслах и смотрел в трубку на Парижскую дорогу и на окрестности. Он сердечно любил Дюрета, своего камердинера, который острил его инструменты, наклеивал ландкарты, и выбирал ему по глазам лорнеты. Сей добродушной Дюрет и другие слуги не могут без слез говорить о нем.

Лудовик до 24 лет был слабого здоровья, но вдруг начал толстеть и сделался наконец удивительным образом силен. - Он соединял в себе двух человек; был умен и сведущ, но чрезвычайно слаб в рассуждении воли своей; знал весьма твердо историю своей фамилии и первых домов Франции; он сам написал прекрасное наставление для путешествия Ла - Перузова, [24] за которое Министр похвалил Академию, думая, что она сочинила его.

Лудовик мог помнить удивительное множество чисел и мест. Однажды Министр показал в расходе два раза одну сумму. "Это было уже в прошлогоднем счете," сказал Король: справьтесь, и вы увидите свою ошибку."

Всякая несправедливость трогала его до глубины сердца; тогда он выходил из себя, бранился и требовал немедленного повиновения; но в нужных делах не умел ни хотеть, ни повелевать. Лудовик на троне был самое то, что многие люди в обществе: не имел собственного о вещах мнения, полагался всегда на какого нибудь Министра, и хотя чувствовал, кто в Совете говорил справедливее других, но не смел сказать: я считаю лучшим то или другое мнение. Вот причина всех бедствий Франции! Сперва был у него в доверенности Морепа, а потом Вержен; но тут, к нещастью, начала мешаться в дела Королева; с 1782 года, еще к большему нещастью, он слушался разных; не мог пользоваться советом добродетельных; знал людей только по книгам, и долженствовал управлять народом испорченным! Чистая, [25] непороч- (В издании предложение не закончено. Thietmar. 2008) [25]

"думая о предмете кровопролития, в исступлении веселился общим бедствием".

"Между тем внутри чертогов [жилищ] раздавалось стенание, царствовал мятеж и беспорядок. Монарху представляли, что он должен показать себя достойным великих предков своих; что само отчаяние должно быть его крепостию; что воины еще верны и народ не враг ему; что самое ужасное для него бедствие есть то, в которое он сам себя ввергает; что смерть может быть следствием его обороны, но что и покорность не спасет его жизни; что от него зависит выбор: умереть от руки палача или на поле чести".

"Монарх не внимал отважным и решительным советам; но сердце его страдало за детей и супругу. Мысль поручить их жизнь милосердию раздраженного сопротивлением неприятеля ужасала его. Окруженный семейством, вышел он из чертогов в печальной одежде, в глубокой горести. За ним несли (подобно как на погребении) сына его, еще младенца. Напрасно некоторые люди изъявляли чувствительность [26] все прекрасные Фенелоновы идеи, то он прославил бы Францию и себя.

Министры писали для него речи, но он поправлял их, искал всегда собственнаго, лучшего слова, и находил его; но в письмах не думал никогда о правильности выражений.

Лудовик не любил красивого Неккерова слога и не терпел бранных выражений Министра Морепа. На многих предложениях, ему поданных, видел я надпись его руки: не годится ; а на других писал он свои замечания, которые доказывают, что разум его предвидел будущее. Несчастный! в одном месте он написал, что естьли исполнить такое и такое предложение, то Монархия погибнет; а через несколько времени согласился на оные в Совете!

Лудовик удалил Тюрго, Мальзерба, С. Жерменя, Неккера, Калоня, Ломени, для того, что он предвидел нещастные следствия их системы. Упрямой Тюрго, видя, что его планы не исполняются, в горячности написал к нему, что Король, управляемый придворными, не минует судьбы Карла I или Карла IX. Я сам видел сие письмо. Лудовик положил его в пакет, запечатал и надписал: письмо господина Тюрго. [27]

Однажды Граф д' Артуа хотел удариться с ним об заклад, и предложил тысячу луидоров. Я не так богат, как ты," отвечал ему Король: "экю, естьли угодно, могу проиграть тебе, а не более." Узнав, сколько Г. д' Анжевилье издержал на отделку некоторых комнат во дворце, Лудовик рассердился, и сказал: "я ощастливил бы этою суммою тридцать семейств!"

Доска с надписью Refurrexit ( воскрес ), которую при его восшествии на трон прибили ко статуе Генриха IV, утешила его несказанно. Прекрасно, прекрасно! говорил он: сам Тацит не мог бы сказать сильнее и короче. Через несколько времени тайные злодеи Двора сняли эту доску и прибили ко статуе ненавистного Лудовика XV. Король, узнав о том, залился слезами, ушел в свою комнату и занемог лихорадкою. По сему можно судить, сколь чувствительно было нежному сердцу его, когда в начале Революции народ кричал, что Король не любит его!

Лудовик с самого младенчества привязан был к Религии; но Тюрго вселил в него равнодушие к церковным распрям и терпимость в рассуждении несогласных вер. Революция сделала его еще гораздо набожнее. [28]

Я читал все бумаги Лудовика XVI, и должен по любви к истине сказать, что каждое слово, им написанное, доказывает; ревность его ко благу Франции.

Текст воспроизведен по изданию: Лудовик XVI, описанный г-м Сулави // Вестник Европы, Часть 1. № 2. 1802