№ 11
Письмо № 11
Госпоже де Гриньян
Ливри, среда 21 августа <1675>
На самом деле, милая, как было бы хорошо, окажись Вы тут рядом со мной; сегодня утром я приехала сюда в одиночестве, измотанная вконец; Париж высосал все мои силы, и оставаться там далее я не могла ни минуты. Нашего аббата задержали дела; меня же до субботы ничего не держит, и вот я здесь. Завтра тихо и спокойно в третий раз сделаю все свои процедуры. Похожу пешком; надеюсь, это пойдет мне на пользу. К тому же будет возможность если не постоянно, то сколь угодно долго быть мыслями с Вами; всякий уголок, всякая полянка — все будет мне напоминать, как год назад мы бродили здесь вдвоем. Но какой контраст Думы о Вас переполняют меня нежностью, но Ваше отсутствие словно бы обрамляет их горечью и заставляет сердце болезненно сжиматься; впрочем, для черных мыслей у меня будет еще целый [225] вечер. А сейчас так приятно придаваться беседе с Вами, сидя в знакомом Вам крошечном кабинетике; ничто меня не отвлекает.
Я оставила г-на де Куланжа в сильной тревоге за г-на де Санзеи 1. Зато за г-на де Ла Трусса 2 он рад безмерно; лишь в милых моему сердцу романах доводилось мне встречать столь непомерное счастье. Не случалось ли и Вам где-то уже видеть, как некий принц бьется на поле брани, не щадя живота своего? И вот уже некто устремляется к этому месту, желая поближе разглядеть яростно отбивающегося храбреца. Он видит, что бой идет не на равных. Его охватывает стыд; он приказывает своим воинам расступиться. Он приносит извинения храбрецу, а тот, следуя законам чести, отдает ему свою шпагу, которую, сложись все иначе, ни за что бы не выпустил из рук. Он в плену; и тут победитель узнает в пленнике одного из давних своих друзей, с которым некогда вместе служили они при дворе короля Августа. И вот уже тот становится ему как брат; и он готов повсюду превозносить его добродетели. Но что это, наш пленник тяжко вздыхает, уж не влюблен ли он? И сдается мне, что его уже готовы отпустить под честное слово; только вот ума не приложу, в каком же краю ждет его эта принцесса; такая вот история 3.
Когда я Вам рассказываю что-нибудь о Версале, то сама узнаю все это либо от господина Первого 4, с коим видимся мы достаточно часто то у него, то у меня, то у г-жи де Лаварден, то у г-жи де Лафайетт, либо от господина Главного 5, либо от сына г-на де Ларошфуко. Это все серьезные люди; они просят только не упоминать их имен всуе. А еще есть болтуны, их россказней я во внимание не принимаю. Впрочем, не хотите ли узнать, чего там понаписали прислужники из королевских покоев? Вы же знаете, где у нас обожают всякого рода пикантные истории. Так вот, кто-то перечисляет свои потери: чехол, кружка, воловий ремень, треуголка 6 — и при этом добавляет: “Неразбериха там творилась страшная. Будь я на месте генерала, ни за что не допустил бы ничего подобного”. Другой рассказывает: “Вздумали в храбрецов поиграть. Нас было всего семь тысяч, а приказали атаковать против двадцати шести; кто бы видел, как они нам задали жару”. — “А мы, — рассказывает третий, — такого драпака задали, что даже испугаться не успели”. Так что, милочка, своих мальцов из пекарни 7 повсюду хватает. Только вот времени на такие глупости жалко.
Позавчера супруг Вашей кормилицы пришел ко мне, умоляя вступиться за его жену, которую, с ее слов, держат впроголодь, возвели на нее напраслину про дурную болезнь и [226] вынудили раздеться перед Вами донага, чтобы Вы лично могли убедиться в обратном. Первым делом я ему в глаза сказала, что нахожу его жену самой капризной, злой и неблагодарной особой на свете, которая вечно всем недовольна и злонамеренно его науськивает против Вас, и что в Гриньяне кормилице со стола всегда лучшие куски отдают. Дальше я обозвала его болваном и сказала, что никогда не поверю в эту околесицу. Он разъярился и давай вопить, что честное имя превыше всего, что только б...ь может подхватить заразу, и он-де пришел уверить меня в обратном. На этом месте он, похоже, готов был и сам передо мной разоблачиться. Я приказала выгнать его взашей; он подчинился, продолжая нести всякий вздор и грозясь пожаловаться г-же де Виллар; тем все и закончилось. Поясните же мне, что это за пикантная история 8.
Вы с таким почтением отзываетесь о кардинале де Реце и о его намерении отойти от дел, что одного этого было бы достаточно, чтобы снискать его признательность и дружбу. Кое-кто из моих знакомых считает, что ему все-таки стоило бы перебраться в Сен-Дени, хотя они же первыми его потом и осудили бы. Многим бы хотелось принизить благородство его поступка, но тут уж, будьте покойны, он никому не даст повода усомниться в своих намерениях. Вы красиво рассуждаете о счастливом стечении обстоятельств, но, право, лучше все-таки на это не уповать.
Отдельные места в Ваших письмах очень хороши; многие из них я перечитываю по нескольку раз. В ближайшие дни напишу, как тут будут восприняты Ваши слова о г-не де Тюренне. Кардинал де Буйон порадуется либо, напротив, опечалится, ибо это вновь вызовет у него слезы. После смерти нашего героя другой, “герой от молитвы”, предпочел укрыться в Коммерси; в Сен-Мишеле ему так и не удалось обрести покоя 9. У первого президента палаты косвенных сборов 10 есть имение в Шампани. Однажды приходит к нему один из арендаторов с просьбой либо значительно снизить ставку, либо дать отсрочку по договору двухлетней давности. Начинают разбираться, дескать, это противу правил; так он возьми и ответь, что в бытность г-на де Тюренна можно было взять в долг под новый урожай и потом рассчитаться сполна; а вот теперь, когда его не стало, все подались в другие края из страха, что тут все отберут враги. Такие вот обыденные вещи порой выше всякого панегирика. Кстати, все, что Вы говорите о г-не де Лорже, лишнее тому свидетельство. Г-н де Лагард 11 все еще тут; вместе с семейством Ларошфуко они выезжали на прогулку в Шантийи и Лианкур. Он радовался, как [227] пятнадцатилетний мальчишка. Я надеюсь увидеться с ним перед отъездом.
Не зовите более меня к себе; тем самым Вы отвращаете меня от невеселых моих обязанностей. Коли бы дать сердцу волю, то послала бы я эти дела ко всем чертям, да сорвалась бы вместе с Лагардом в Гриньян. Оставила бы тут своего Доброго Друга, потому что сейчас он скорее Зловредный, и денька четыре прожила бы как хочется, повинуясь одному лишь велению души. Это же чистое безумие смирять свои устремления в угоду рутинным делам и обязательствам! Боже мой, кто бы сказал, что лучше? Голова пухнет от всех этих мыслей. Увы, ныне вся моя правда — в делах, мысли же давно живут сами по себе, и, слава Богу, у меня нет нужды мирить их меж собою. Одно лишь стремление помочь Вам наполняет мою жизнь смыслом и составляет все мое утешение. На каникулы отправляюсь в Бретань и пробуду там до ноября, чтобы, вернувшись по милости этого бессовестного Мирпуа, снова погрузиться в судебные дрязги:
Презренье смерти, торжество отмщенья —
Им предалась в тот день я 12.
Эта Пюи-дю-Фу меня сильно раздосадовала. Если бы она и вправду любила г-на де Гриньяна, то давно бы уже все это прекратила; мы же видели, что единственной причиною последних ее поступков была одна лишь ярость против Мирпуа, который загнал ее в угол этими двумя десятками подписей. По природе своей она не способна принять ни одного взвешенного решения. Их разорение наделало много шума. Я ей вчера прямо сказала: “Знайте же, сударыня, Ваш братец воспользовался нашим искренним к Вам уважением и втянул нас в свои делишки. Если бы все то, что произошло нынче, случилось тремя годами ранее, то г-н де Мирпуа не имел бы ни малейшего основания отказать нам в ратификации под предлогом расстройства в делах”. Только вот ответа от нее не дождешься. Побежит к дверям, не подслушивает ли кто, убедится, что там никого, и все равно ничего путного не скажет. Жалкое создание. Повсюду только и разговоров, что о распродаже из этого дома: то что-нибудь из крупных вещей, то какие-нибудь мелочи. Дурная голова ногам покоя не дает — лучше не скажешь.
За военную кампанию в Бретани страшиться не стоит. Осталось совсем чуть-чуть, поверьте уж мне, трусихе. Думаю, что поеду туда в компании со старшим д’Аруисом.
Самочувствие мое в порядке. Добрейший Делорм приказал отложить порошки до зимы, а пока три дня кряду попить его [228] отвар; лучшее средство по такой жаре. Говорит, что худшее позади.
Штандарт 13 моему сыночку вконец опостылел. Помните наше безумное увлечение Дон Кихотом? Так вот, нынче он за сотни лье от того мыса, о котором, помните, мы ему все уши прожужжали 14. Все, что есть ныне вакантного, истребовано либо для раненых братьев, либо для безутешных семей погибших, так что было бы непозволительно и бесчестно вставать у них на пути без крайней нужды. Предоставим же Провидению распутывать нити судьбы бедного нашего штандартюнкера; я же изо всех сил стараюсь его утешить. Если все-таки соберусь ехать, то прежде непременно сообщу адрес, который надо будет указывать на письмах. Что ж! Это мой крест; видно, таков уж печальный мой удел.
Переправьте мне с оказией то стеганое одеяло из дамаста; из него выйдет неплохой полог на Вашу кровать. Если в Лионе или Авиньоне попадется что-нибудь подходящее для занавесей, задника, спинки, подзора, рюшек и прочих милых штучек, то мы готовы будем к ним добавить три очаровательных оборки, а то в наших краях к ним совершенно нечего подобрать; получается, точно камзол с пустыми прорехами. Вот и будет у Вас по сходной цене целых две кровати со всем, что полагается. А больше Вам пока ничего не нужно. Хотим заказать для Вас ковер у королевских ковроделов; это было бы как раз то, что нужно.
Друзья нашей путешественницы 15, заметив, что их нечистая игра разгадана, стараются обратить все в шутку и выдать за забавное недоразумение; а коли что-то-де и было не так, так уже устроилось. За настоящее и будущее ручаться не берусь, а за прошлое — извольте, со времен избиения младенцев в этих краях ничего горше не случалось. Суверенитет прочен как у короля Фарамонда 16. Quanto 17 в домашнем платье предается забавам в обществе дамы из дворца l8, а та от радости, что с ней считаются, млеет от счастья, готовая удалиться, будто простая горничная, по первому же движению век. Думаю, что писем у Вас прибавится, и рассказы малознакомых людей не окажутся Вам в тягость; все это по моей просьбе ради моего, а также и Вашего удовольствия на время моего отсутствия, стало быть, до пятницы, ибо я рассчитываю вернуться в Париж не ранее полудня в субботу.
Прощайте же, мой ангел. На сегодня достаточно. Вот уже звонят к вечерне.
Круженье колеса моей жизни вам хорошо известно. [229]
Стоит чудная погода, я постараюсь больше ходить пешком, и одному Богу ведомо, с какой бесконечной нежностью в это время я буду думать о Вас!
Комментарии
1. Луи Тюрпен де Гриссе, граф де Санзеи, в 1675 г. пропал без вести в сражении под Концем. Приходился мужем Анне-Марии де Куланж, родственнице маркизы.
2. Филипп-Огюст Ле Арди, маркиз де Ла Трусс, — сын Генриетты де Куланж, тетки маркизы де Севинье.
3. Этот отрывок иллюстрирует романтическую сторону характера маркизы. Под именем короля Августа подразумевается маркиз де Грана, губернатор Кельна, в прекрасной принцессе угадывается г-жа де Куланж, к которой Ла Трусс, принц, испытывал в то время нежные чувства.
4. Господин Первый — Анри де Беринген, с 1645 г. первый конюший Короля.
5. Граф Люд Анри де Дайон, затем герцог дю Люд (1622-1685). С 1669 г. главный начальник артиллерии. На протяжении многих лет был влюблен в маркизу де Севинье.
6. Треуголка — кодебек — форменный головной убор военнослужащих того времени из грубой шерсти, который производили в г. Кодебек в Нормандии.
7. Во Франции того времени возвратом забытых и оставленных вещей занимались “напоминалы”, прислужники из пекарни, где покупали хлеб и выпечку, которые в восемь вечера с криками пробегали по улицам в поисках владельцев утерянного.
8. Речь об уже изгнанной кормилице. Ходили слухи, что это граф де Гриньян передал “нехорошую” болезнь жене, а от нее, через ребенка, она перешла к кормилице.
9. “Герои выходят не только из битвы, / Есть слава от правды, а есть — от молитвы”. (Ж.-Ф. Саразен. Надгробное слово памяти Вуатюра). В 1675 г. кардинал де Рец письменно заявил о своем отказе от сана кардинала (правда, папа официально не удовлетворил его ходатайство), распустил прислугу, оплатил долги и простым монахом-бенедиктинцем удалился в находившееся неподалеку от Коммерси аббатство Сен-Мийель (называемое иногда Сен-Мишель), где аскетически начал вести уединенный образ жизни. Иногда он посещал вверенное ему аббатство Сен-Дени близ Парижа, где продолжал исполнять обязанности настоятеля. Во время одной из поездок туда кардинал умирает. Г-жа де Севинье считала его отставку героическим поступком. Для нее она сродни героизму де Тюренна на поле брани.
10. Никола Ле Камю — генеральный прокурор, с 1672 г. первый президент палаты косвенных сборов. Он оказывал услуги г-ну де Вандому, губернатору Прованса, и в этой связи его имя неоднократно упоминается в переписке.
11. Лагард — речь идет о младшем брате Огюста Тома, маркиза де Лагарда, президента парламента города Экса. Он ссудил графу де Гриньяну значительную сумму денег.
12. Фрагмент монолога Медеи из трагедии Филиппа Кино (1635-1688) “Тезей” (IIIX).
13. Должность штандартюнкера в полку легкой кавалерии Дофина была приобретена маркизой де Севинье для сына 18 апреля 1670 г.
14. Королевство инфанты Микомиконы из “Дон Кихота” — символ утраченных иллюзий и надежд.
15. Г-жа де Ментенон. Она сопровождала Луи-Августа де Бурбона, герцога дю Мэна (1670-1736), сына Людовика XIV от г-жи де Монтеспан на воды в Бареж.
16. Фарамонд — мифический предок Меровингов, первой королевской династии во Франции. В то время считался первым королем этой династии.
17. Quantova — прозвище Франсуазы Атенаис де Рошешуар, дочери маркиза де Мортемара, в замужестве маркизы де Монтеспан (1641-1707).
18. Королева Франции Мария-Терезия (1638-1683).