в 1667 и 1668 годах.

В числе рукописей разного содержания, принадлежавших прадеду автора этой статьи, находится старинная копия записок русского посольства, отправленного царем Алексеев Михайловичем в Испанию и Францию, в 1667 году. Так называемый статейный список этого посольства был напечатан в царствование Императрицы Екатерины II, во втором издании «Древней Российской Вивлиофики», но рукопись, о которой говорится, гораздо полнее статейного списка, и заключает в себе много нового и неизвестного. Она начинается подробным наказом посланникам; потом следуют царские грамматы, отправленные с посланниками к королю испанскому, Филиппу IV, и к Людовику XIV, королю французскому; далее помещены подробные записки посольства, исчисление расходов, употребленных посланниками для исполнения их поручения, наконец переводы с ответных граммат, присланных к царю Алексею Михайловичу королями испанским и французским. Ни наказ посланникам, ни царские грамматы, ни исчисление расходов, ни ответные грамматы королей, нигде еще не были напечатаны. При этой неизвестности наказа и граммат, многие места статейного списка легко могли быть или превратно понимаемы или даже вовсе не поняты. В глазах читателя, знающего наказ, все действия посланников получают совершенно другой смысл и значение. Из статейного списка не видно даже главной цели посольства. В нем очень, часто говорится: «посланники [162] сказали речь по наказу», «вели переговоры по наказу»; и между-тем не объясняется, явная была речь, об чем происходили переговоры. Сверх-того в рукописи, с которой напечатан в Древней Российской Вивлиофике статейный список, недоставало нескольких утраченных листов.

В Испанию это было первое русское посольство. Его записки, веденные в Испании и потом во Франции, будут напечатаны вполне, с прибавлением некоторых необходимых примечаний, для объяснения этого любопытного памятника русской старины; но, пока книга еще не вышла, читателям быть может любопытно будет видеть общий обзор дела и несколько выписок из рукописи ¹.

После договора 30 января 1667 года, заключенного на отъезд в деревне Андрусове полномочными послами о перемирии между Россиею и Польшею, царь Алексей Михайлович, заботясь о защите своих владений против турецкого султана, и которому гетман Дорошенко еще до заключения перемирия обратился с просьбою о принятии Малороссия в покровительство Порты, — решился отправить к королям испанскому и французскому посольство с известием о заключенном перемирии, и предложением войти в дружественный союз с Россиею, чтобы соединением всех государей христианских держать в страхе Порту и крымского хана и достигнуть освобождения Греков и всех христиан из-под власти неверных. Такова была главная цель посольства.

Посланниками были назначены стольник Петр Иванович Потемкин и дьяк Семен Румянцов. В свите посольства находились семеро дворян, переводчик, торговый иноземец Иван Госенц, и трое подъячих. Подробный наказ посланникам, помещенный в начале рукописи, заключает в себе иного любопытного: он раскрывает обряды и правила, соблюдавшиеся предками нашими при [163] посольствах, показывает степень, на которой на ходилась наша дипломатика в XVII столетии, и делает честь уму правившего тогда посольским приказом, боярина Ордина-Нащокина, наместника шатского, царской большой печати в государственных великих посольских дел оберегателя.

Между прочим в наказе сказано: «Стольнику Петру и дьяку Семену, будучи в ишианской земле, проведывать себе тайно: с иными государи, и с папою, и с цезарем римским, и с турским салтаном, и с французским и с португальским и с англинским и с датским и с свейским короли, и с голанскими владетели, и с Венецияне, и с иными поморскими государи, у короля (испанского) ссылки (сношения) есть ли? и буде есть, то о чем, и с которыми государи он в мире или не в мире, и нынешняя их (посланников) от великого государя присылка к ним в гишпанскую землю надобна ль? И про иные всякие вести, которые великому государю, его царскому величеству, и всему московскому государству, надобны, проведывать и записывать себе имянно и подлинно и в правду, и ту записку, приехав к Москве, подать в посольском приказе боярину Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину, да думным дьякам Герасиму Дохтурову да Лукияну Голосову с товарищи. Да и о всем им, Петру и дьяку Семену, будучи в гишпанской земле и едучи дорогою, великого государя к земским делам промышлять и вестей всяких проведывать».

В другом месте наказа сказано: «А о вестях о французской земле проведывать, примеряясь к ишпанскому наказу».

Исполняя эти статьи, посланники собрали чрезвычайно любопытные сведения о тогдашнем состоянии Испании и Франции, и изложили их в своих записках. Их оригинальный, но вместе верный, взгляд на вещи достоин особенного примечания и, при общих, преувеличенных понятиях о необразованности наших предков, часто возбуждает удивление. Старинный слог записок еще более [164] возвышает, во многих отношениях, их занимательность, и своею наивностью нередко вынуждает улыбку.

Стольник Потемкин и дьяк Румянцов со свитою посольства отправились из Москвы в июле 1667 года, и в августе приехали в Архангельск. Там сели они 1 октября на корабль, который пошел с армейскою икрою в Италию, и прибыли к Кадиксу 4 декабря. Из Белого Моря они вышли в Ледовитый Океан, приблизились к Исландии и оттуда по Океану Атлантическому доплыли до юго-западного берега Испании, пробыв в море слишком два месяца. В записках посольства сказано: «От архангельского города на кораблях морем, великим окияном, ходить в ишпанскую землю безмерно опасно: волнение страшное, морское, уму непостижимое. Против исландских островов (Исландии) никогда без бед не проходят. Как посланники стольник Петр и дьяк Семен шли на корабле во Ишпанию, против исландских островов корабль било три дня, беспрестанно, день и ночь; страшное было в то время такое волнение на море, шум невместимый, волны как великие горы на море были, а людям мучение было на корабле лютое и в ум невместимое. А после того, как прошли Полянские острова и вышли на ишпанское море, не дошед португальские земли, то в тех местах взяли турецкие люди воровские купецкий корабль, что шел из Италии. А на котором корабле шли стольник Петр и дьяк Семен, и с тем кораблем турецкие воровские корабли немного не сошлись, потому что пришла погода в то время на море, и корабли разнесло; а ведомо про то посланникам учинилось, как пришли в Ишпанию, к корабельному пристанищу, к городу Кадису, от голанских купецких людей, которые в то время были на море в видели, как тот корабль Турки взяли. Да и тому многие иноземцы удивлялись, которые приезжали на корабль к стольнику Петру и дьяку Семену, что на таком на одном малом корабле, с безлюдством таким, шли в такое дальное государство; икав от турецких воровских кораблей и каторг (галер) Господь Бог избавил, безмерно тому удивлялись. В ишпанскую землю, к городу Кадису, [165] пришли декабря в 4 числе, и стояли от города версты за три, и в то время с опасных (военных) и с торговых кораблей, которые стояла под городом Кадисом, стрельба из пушек была великая. И того ж числа к стольнику Петру Ивановичу и дьяку Семену Румянцеву приезжали на корабль голанския земли с опасных кораблей начальные люди, которые стоят, близко города Кадиса, Вилим фак Берген с товарищи, и говорили: Слышали-де мы, что приехали вы в шпанское государство от великого государя, его царского величества, и приехали мы к вам, посланникам, челом ударить и спросить, в добром ли здоровье такой дальний путь морской перешли? И после того приезжал на корабль к посланникам голанския земли адмирал да резидент».

Посланники отвечали на вопрос, «потчивали их по чину посольскому и про многолетнее здоровье великого государя, его царского величества, пили; и в то время с корабля, на котором посланники приехали, я с иных кораблей, стрельба из пушек была великая. Того ж числа приезжал из города Кадиса на корабль Ишпанец, капитан Антон Мохита, от воеводы Мартына де-Сеиса, а говорил: слыша воевода про их посольский приезд, что они приехали из великого российского Царствия, прислал к ним челом ударить и спросить о их посольском здоровье». Посланники благодарили за эту учтивость и потчивали капитана. Потом отправили они дворянина Федора Ушакова, переводчика и подъячего, в Кадикс, к де-Сеису, который принял их с великою честью, выслушал то, что было им наказано объявить о приезде посольства, и проводил их до корабля, куда опять прислал капитана Мохиту с одним иезуитом и пятью испанскими дворянами. Для приема их, посланник Потемкин велел раскинуть на палубе корабля свою персидскую палатку. Они спросили его от имени де-Сеиса, угодно ли посланникам остановиться в Кадиксе, до получения королевского указа, или же в Портомарии ². Посланники отвечали, что [166] предоставляют на волю де-Сеису, который 5 декабря сам приехал на корабль, и объявил им, что послал донесение об их прибытии в Мадрид, и что он не может им, без королевского указа, ни дать лошадей до Мадрида, ни отвести дома в Кадиксе на счет казны. «Двор вам готов» прибавил де-Сеис, «где изволите стояти, в Кадисе или Портомарии, а за тот двор, где будете стоять, платить вам деньги свои по договору, а без найму ни на какой двор поставить мне вас без королевского указа не мочно (нельзя), потому что здесь государства вольные, и на меня б вам пожаловать к том гневу не подержати». Потом советовал он посланникам отправить от себя в Портомарию к «дуку (герцогу) де-Медиме-Цели, капитану-генералу Андалузии», уведомление о своем приезде. Потом посланники потчивали де-Сеиса по чину посольскому, и опять с кораблей из пушек стрельба была великая.

Потемкин и Румянцов исполнили совет де-Сеиса, но и от герцога де-Медина-Сели получили ответ, что он без указа короля не может их отправить в Мадрид, и что посланникам необходимо нанять дом в Портомарии, до указа, на свой счет. Они наняли «барки, дорогою ценою», приехали со всеми посольскими людьми в Портомарию и остановились в доме голландского купца Бенарда, условившись платить ему за наем дома по десяти ефимков в сутки.

Через несколько дней явился к посланникам племянник герцога де-Медина-Сели, маркиз Клискор, с извинением, что дядя его не принимает их, посланников. Без королевского указа, сказал он, ему сделать этого невозможно.

Посланники велели благодарить генерал-капитана за учтивость и поручили сказать ему: «Которые посланники его царского величества бывают у великих государей христианских и мусульманских, им честь бывает великая, корм и подводы им дают и всякое споможение чинят, и [167] дворов они не нанимают»; и что таким же образом поступают в России с чужестранными послами.

Маркиз отвечал, что дотоле не было между Россиею и Испаниею ни каких сношений, и что потому дядя его без королевского указа ничего сделать не может. Впрочем, прибавил он, должно ожидать, «что вам, посланникам, от королевского величества честь будет свыше иных государств послов, потому — присланы вы от великого государя, от его царского величества, впервые, и в государство ишпанское послов в посланников из великого российского царствия никогда не бывало, хотя его царского величества имя во всех государствах славно».

Декабря 25 прибыл к посланникам от герцога де-Медины духовник его, доминиканский монах, и объявил, что король указал принять их, посланников, кадикскому градоначальнику де-Сеису, «а что вас не приняли и чести вам никакой не учинили, о том королевского и королевина величества великий гнев на дука де Медину-Цели, и чтоб вам, посланникам о том не покручиниться: учинилось без хитрости, потому что дело новое!»

Вскоре явился к Потемкину и Румянцову из Кадикса де-Сеис с королевскими дворянами, которых было около двадцати человек. После взаимных приветствий, де-Сеис сказал, что издержки проезда до Мадрида должно будет посланникам принять на себя, по обычаю, соблюдаемому в Испании.

Посланники на это сказали: «К его королевскому величеству ехать мы готовы, а то тебе объявляем, за кареты и за лошади, на которых нам ехать в Мадрид к королевскому величеству, и за дворы, заплаты, где мы будем стоять, от нас не будет», потому что во всех государствах русским посланникам дают содержание и подводы; что таким же образом поступают с иностранными посланниками в России, и что при первом русском посольстве в Испанию, «видя бы вам великого государя [168] нашего к великому государю вашему к братской дружбе к любви такую подвижность, говорить было о подводах много, о таком малом деле, и слов многих плодить и не о чем».

Де-Сеис извинился, сказав, что он исполняет королевский указ, но что впрочем кареты и лошади, по их требованию, будут назначены королевские, а издержки проезда до Мадрида, равно и плата за наем дома в Портомарии, будут произведены на счет казны. «А корм вам, посланникам», продолжал де-Сеис, «ныне дать без королевского указа не смеем, чтобы вам о том из него не покручиниться».

Посланники отвечали: «Отпущайте нас не задержав к королевскому величеству в Мадрид, а по милости великого государя нашего, его царского величества, много у нас всего, если королевского величества корму нам и не будет».

Здесь нужно заметить, что посланники не из хозяйственных расчетов спорили, по старинному выражению, о корме и подводах. Они думали, что принятие ими издержек проезда до Мадрида на свой счет, послужило бы к унижению чести, которой они имели право требовать по примеру всех русских посланников, ездивших до них в другие государства. В наказе было им предписано в особенности наблюдать, чтобы посольству Царя Русского везде было оказываемо должное уважение.

Декабря 31, де-Сеис пришел к посланникам и сказал, что все готово для отъезда их в Мадрид. Они потчивали его по чину посольскому и подарили ему две пары соболей. «И как посланники две пары соболей великого государя казны ему воеводе в подарках дали, он, с великою честью приняв, бил челом и никому их нести не дал: сам из палаты понес».

Де-Сеис прислал черев несколько времени «депунтильского воеводу дон Бениту», которого назначил в [169] звание пристава при посланниках, для сопровождения их в Мадрид.

Января 9, 1668 года, посланники выехали из Портомарии в каретах, с которыми явился дон Бенита. Их провожали за город, около пяти верст, капитан пехоты Антон Перес с отрядом солдат. К вечеру того же дня посольство прибыло в «город Сент-Люкас» . Там сели они на суда и поехали рекою «Савиллиею» ⁴. Для посланников де-Сеис прислал из Кадика большую лодку, или, как сказано в записках, барку, с навесом из шелковой, узорчатой ткани. На четвертый день они приблизились к Севилье и остановились за три версты от города. Севильский державец, Конт-де-Уманис ⁵, прислал дворянина спросить о здоровье посланников. После того посланники подъехали в лодках к самому городу. На пристани ожидали их кареты, в которых они отправились к назначенному для них дому, в сопровождении королевского дворянина, одного капитана и почетного отряда солдат, которые шли около карет.

На другой день приехал с многочисленною свитою граф Уманис, навестить посланников. Разменялись приветствиями и сели в кресла. «А поставлены были кресла против кресел, и Конт-де-Уманис сел с левыя стороны, а посланника Петра посадил с правыя стороны, дьяк Семен сел подле Петра. И посидев. Конт-де-Уманис говорил: Севиллия де город в ишпанском государстве славный: иного такого города нет; и буде вы, царского величества посланники, изволите посмотреть костела и королевского двора. на котором он живет, он пришлет под вас карет, сколько надобно».

Посланники благодарили за предложение, но не приняли его, отозвавшись, что им, не отправив посольства, ни к [170] кому заезжать нельзя. Ответ этот основан был ими на наказе, которым было им предписано представиться прямо испанскому королю, а до-того не являться ни к кому из ближних его людей. «Буде то на вашей воле», отвечал граф Уманис, и обещал послать в Мадрид к королю нарочного гонца с донесением об их приезде, а между-тем пригласил посланников остаться, до получения королевского указа, в Севилье. Потом он уехал и прислал к посланникам «всяких овощей, которые в Севиллии родятся. виноград, миндальные ядра, винные ягоды, лимоны, свежие гранаты, оранцы, яблоки, груши, оливки, из которых масло деревянное бывает, дули, цытроны, орехи грецкие, да олкану, ишпанского вина ⁶. И стольник Петр людей его (графа) дарил ефимками от себя».

На другой день посланник Потемкин отправил к графу Уманису дворянина Ушакова, с переводчиком, спросить об его здоровье, благодарить за присланные плоды, и сказать ему, что желал бы, вместо себя, отпустить сына своего, стольника Стефана, и дворян посольства, осмотреть постель и королевский двор, о котором накануне говорил граф Уманис ⁷. Граф прислал четыре кареты, и сын посланника поехал с дворянами осматривать костел, королевские палаты и сад. Граф принял их во дворце [171] очень учтиво и пышно, и сам все показывал. «В том саду», сказано в записках, «воды взводные (фонтаны), и травы сажены разными образы, по их извычаю (обычаю). Костел строенья древнего. Сказывают про тот костел, что с тысячу с триста лет как сделан; и в том костеле с девяносто приделов, а во всяком особая служба. Ксензов и всяких служебников с пятьсот человек в нем; длиною тот костел будет со сто сажен, поперег с шестьдесят сажень; столпов в том костеле с тысячу, недобре толсты, потому, что деланы те столпы из дикого ростиранного камени; своды в том костеле каменные, резные, и на стенах в костеле притчи многие разные ж. У того же костела сделана колокольня добре высока, и на тое колокольню мочно на лошади человеку верхом ехать. А сказывают, что та колокольня прежь и костела того Севильского сделана».

Получив королевский указ, граф Уманис приготовил несколько карет и посланники, 9 февраля, выехали из Севильи. На пути осмотрели они многие города, в том числе Кордову и Толедо, и 27 февраля остановились в селе Хемфаги, за две мили от Мадрида. Выписки из рукописи о въезде посланников в Мадрид, о приеме их в столице, об аудиенциях у короля и королевы, об угощении посланников, о переговорах с испанскими министрами, о замечаниях, сделанных посланниками в Мадриде и вообще в Испании, а потом во Франции, заняли бы слишком много места: рукопись заключает в себе осемьсот шестьдесят пять страниц, писанных старинным почерком, с титлами и сокращениями. посланники выехали из Мадрида 7 июня 1668 года, пробыв там более трех месяцев, остановились в Эскуриале, и осматрели его. Вот что написали они об этом замечательном месте: «Скурьял от столицы королевского величества. от города Мадрида, в седи милях, и того кляштора ⁸ в костеле части венца тернового, который венец был на Господе нашем Иисусе [172] Христа, во время вольныя его Спасителя нашего страсти: устроено во златом ковчеге за хрусталем. Да мощи Святых верховных Апостол Петра и Павла, Иоанна Златоустого и иных многих древних Святых; также устроены в ковчегах за хрусталями. Да крест животворящий устроен в яхонтах червчатых (пурпуровых), и в алмазах великих, и в изумрудах; да у того ж животворящего креста внизу висит зерно жемчужное с небольшое лесное яблоко; к тому же животворящему кресту учинено лобное место (возвышение) в золоте, с дорогим каменьем, и корона на главу, на тот же образ Пресвятыя Богородицы, золотая с каменьем устроена. Да в том же кляшторе, под костелом, во склепе, прежние ишпанские земли четыре короля да четыре королевы лежат в каменных требницах. А в костеле и во склепе паникадила и подсвечники серебряные; в костеле ж и во склепе столы граненые и стены устроены из ростиранного узорчатого камени, и лицо наведено подобно аспиду. А около костела устроены великие палаты о четырех жильях, в ростиранном камени; а ростирают камень пилами. И иного всякого каменного строения много. И сады около кляштора предивные, и винограда много, воды взводные, строенье в садах великое. А сказывают, что делали тот кляштор лет со сто, и такого-де кляштора нет в Риме и во всей Италии».

Приведем краткое, нынешнее, описание Эскуриала, для сравнения и поверим с описанием, которое сделал Русской за сто семьдесят лет до нашего времени.

Местечко Эскуриал отстоит на шесть с половиною миль от Мадрида. Испанский король Филип II, исполняя данный обет, после победы при Сен-Кантене, в 1557 году, построил там монастырь, который сделался известен во всем свете под именем Эскуриала (el Escurial). Так как победа была одержана 10 августа, в день Св. [173] Лаврентия, то и монастырь построен во имя этого Святого. Это мрачное, но вместе великолепное, строение составляет четвероугольник, которого каждая сторона имеет двести пятьдесят шагов длины. В нем семнадцать отделов, двадцать два больших двора, тридцать шесть тысяч окошек, четырнадцать тысяч дверей, семинария, превосходные образа и картины. Как главное здание, так и принадлежащие к нему строения, дворы и сады украшены с необыкновенною роскошью. Двести монахов ордена Св. Иеронима живут в монастыре. В великолепной главной церкви, построенной по образцу римского храма Св. Петра, уставлены двадцать четыре алтаря и восемь органов. Под главным алтарем находится часовня и склеп, где погребают королей испанских. Туда ведет мраморная лестница, слишком в пятьдесят ступеней; дверь сделана из позолоченной бронзы с большим искусством. Свод также обложен бронзою, а пол сделан из аспида и мрамора. В великолепной часовне стоит большое распятие, богато украшенное алмазами и другими драгоценными каменьями. Но середине склепа большой золотой подсвечник, а в стенах устроено 26 нишей, богато украшенных; в каждом нише урна из черного мрамора. В некоторых урнах покоится прах испанских королей и королев; другие урны еще пусты. Еще при Карле V составлен проект здания, и Филиппы II, III и IV построили его по планам и фасадам Браманте. Издержки строения исчисляют около пяти миллионов червонцев. В Эскуриале есть королевский дворец, называемый San Lorenzo el Real знаменитая библиотека, основанная Филиппом II, где, между прочим, хранится множество редких рукописей, в особенности арабских.

Посланники из Эскуриала поехали в Вальядолид, где осмотрели и описали королевский дворец и сад, потом были в городах Бургосе, Витории, и в местечке Айроне. Последнее стояло на тогдашней границе Испании. Оттуда въехали они во Францию, и через Байонну, Бордо, Бле, Люзиньян, Поатие, Блоа и Орлеан, прибыли, в августе того же года, в Париж. Там представлялись несколько [174] раз Людовику XIV, вела переговоры с знаменитым французским министром Кольбером, и осмотрели достопримечательности Парижа. Пробыв там около месяца, они чрез Бове, Аббевиль, Монрель, Булонь, достигли Кале, откуда переправились водою в Роттердам; были в Амстердаме, осмотрели тамошние достопримечательности, и морем, мимо Копенгагена, прибыли к Риге. Оттуда, 7 ноября 1668 года, приехали они к русской границе, к Новгороду; из Пскова послали гонца в Москву с донесением Царю о своем возвращении, и потом, прибыв сами в Москву, представали в посольский приказ, боярину Ордину-Нащокину, подробные свои записки.

Константин МАСАЛЬСКИЙ.

Комментарии

1. К. П. Масальский выдает это занимательное сочинение под заглавием Записки русского посольства Испанию и Францию, 1667 и 1668 годов. Оно выйдет к новому году.

2. Порт Св. Мария, на кадикской губе; отстоит на 4 мили к северо-востоку от Кадикса.

3. Санто-Люкас-де-Борамгда, город с гаванью, отстоящий на 19 миль к юго-западу от Севильи.

4. Река Гвадалкибир, при которой стоит город Севилья.

5. Без сомнений конде, то есть, граф Уманис.

6. Аликанте.

7. Речь идет о главной соборной церкви в Севилье и о тамошнем королевском дворце, известном под именем Алькасар. Церковь устроена из древнего мавританского здания. Это самый огромный храм в Испании. В нем множество образов и драгоценностей, осьмдесят два алтаря, гигантский орган в пять тысяч трубок. Церковь эта еще примечательна гробницею Коломба. При храме находится колокольня, устроенная из башни и известная под именем Хиральда (Giralda). Вышина ее 374 фута; внутри она так устроена, что можно на лошади въехать до ее вершины. Это здание описано подробно испанским писателем Вермудесом, в сочинении Descripcion de la cathedral de Seville. Королевский дворец Алькасар построен частию Маврами, частию Испанцами. В нем прежде жили мавританские короли. Здесь же помещалось первое судилище инквизиции, учрежденное в 1478 году.

8. Католический монастырь. Это слово перешло в русский язык с польского klasztor…

Текст воспроизведен по изданию: Русское посольство в Испанию и Францию в 1667 и 1668 годах // Библиотека для чтения, Том 31. 1838