№ 124
Письмо Морвилье к Генриху II
Венеция, 5 февраля 1548 г.
Государь, в субботу 28 января мне сообщили, что маркиз де Масса был арестован в Понтремоли; сообщаю вам об этом не сразу, так как хотел сперва более точно разузнать об этом аресте и о его причине. Что касается ареста, то он не подлежит сомнению, как я затем узнал из двух-трех совпадающих сообщений; защищаясь, он (т. е. маркиз, — Ред.) был ранен. Что же касается причины, то она мне еще неизвестна. При нем было много писем от находящихся здесь его друзей, и они очень беспокоятся, ибо если они (т. е. письма, — Ред.) обнаружатся, это приведет их к гибели. Однако они надеются, что упомянутый маркиз догадался их сжечь, если смог [это сделать]. Они мне сказали также, что при нем было три тысячи экю, которые ему были посланы из Рима, как об этом знает монсеньер кардинал де Гиз. Ходит слух, что император хочет ввести в Лукку триста солдат, и мне сказал капитан Франшо, что, согласно письмам некоторых его родственников и друзей, горожане решили не соглашаться на это, если смогут хоть каким-нибудь образом от этого избавиться. Хотя город укреплен и снабжен всем, они поспешно укрепляют его еще больше и снабжают всем необходимым. Полагают, что они найдут способ откупиться от этого подчинения при помощи большой суммы денег.
Государь, с последней депешей из Рима пришла новость о заявлении, сделанном в консистории доном Диего, послом императора, и о том, что дон Диего, кроме того, специально предложил папе какие-то пути соглашения. По поводу этих намерений легат его святейшества показал мне письмо, написанное ему господином кардиналом Фарнезе, где сообщается, что упомянутый дон Диего после оглашения указанного заявления сказал папе так громко, что все могли слышать, что он намеревается ему сказать кое-что, имеющее целью уладить трудности. После этого дон Диего с помощью некоторых [лиц] распространил слух, что он надеется вскоре увидеть, что все разногласия между папой и императором устранены, [причем] в этом письме значится, что это было сделано доном Диего из хитрости, чтобы породить подозрения и недоверие, ибо его святейшество достаточно знает о намерениях императора, чтобы ни на что не надеяться, в особенности насчет Пьяченцы. Я полагаю, что письмо было написано нарочно, чтобы его показать и отвести тем самым все подозрения, которые могли бы возникнуть. По общему мнению, от здешних сеньоров упомянутый легат вплоть до настоящего времени не получил никакого ответа на свою просьбу высказать их мнение и дать совет папе относительно дел собора.
Государь, когда здесь был недавно сеньор де Мариньи, он встретил Джан-Томазо делле Скала, который при жизни доброй памяти покойного короля ведал сооружением укреплений в некоторых городах Пикардии. Упомянутый Мариньи просил меня ради блага вашей службы обратиться к упомянутому Томазо с добрыми и благосклонными словами, так как надеялся, что, тотчас после того как он вам скажет об этом Томазо, ваше величество предпишет мне послать его во Францию. С того времени упомянутый Томазо постоянно проявлял как будто добрую волю к тому, чтобы вернуться к вам на службу. Со своей стороны я дал ему на то надежду. Сегодня он ко мне пришел сказать, что дон Ферранте его вызвал и что он едет к нему, надеясь пробыть там только десять-двенадцать дней. Когда же я осведомился о причине, он ответил, что не знает, но полагает, что это вызвано какими-то планами по сооружению укреплений и что до того ему было предписано составить план укрепления одного довольно важного места вблизи Монего; этого места он иначе не обозначил и не назвал мне. Он мне рассказал также о другом месте на реке между Моденой и Болоньей и показал мне его план на бумаге, говоря, что туда его возили секретно, чтобы он мог посмотреть расположение и изыскать способ для возведения там форта, и что это было сделано по приказанию упомянутого дона Ферранте, Что касается этого [второго места], то я не могу понять, для какой цели его собираются укреплять, ибо оно находится на границе между территориями Модены и Болоньи, и я полагаю, что ни папа, ни господин герцог Феррарский не допустят этого. Я сказал г. де Монлюку, чтобы, будучи там, 1 он сообщил об этом сеньору герцогу. По возвращении Томазо я смогу лучше узнать и выяснить правду и установить, не хотел ли он скрыть от меня причину своего отъезда. Упомянутый сеньор де Монлюк после своего возвращения из Польши приветствовал этих синьоров, считая, что положение, которое он при них занимал, 2 и почет, которым он пользовался, будучи при них послом, обязывают его это сделать и что в противном случае они могли бы счесть это за неблагодарность или пренебрежение. По этой причине мы вместе нанесли им визит и сеньор де Монлюк держал к ним речь как частное лицо, выразив им свое почтение и преданность, как делают все ваши слуги по причине доброй и искренней дружбы между вами и ними. Чтобы не дать основания для подозрений, что он имел к ним какое-то поручение от вашего величества, он приветствовал их публично, двери их коллегии были открыты, так что каждый мог слышать то, что он им говорил. Государь, молю бога, да дарует он вам в добром и прекрасном здравии очень долгую и очень счастливую жизнь. Из Венеции, 5-го дня февраля 1547.
Собственноручная подпись: Ваш нижайший и покорнейший слуга и подданный де Морвилье.
[На обороте 12-го листа: Королю, моему верховному сеньору.
Другой рукой XVI в.: Господин де Морвилье, V февраля 1547 г.]
Т. 10, лл. 10-12
Комментарии
1. Т. е. в Ферраре.
2. Монлюк ранее был французским послом в Венеции.