1. Привилегии, пожалованные королями Франции парижским мясникам 3
1. Парижские мисники могут продавать и покупать живой скот и битый, относящийся к их профессии, свободно без каких-либо налогов и сборов ниже Парижского предместья, откуда бы ни прибыл этот скот и куда бы его затем ни направили.
Таким же образом можно покупать и продавать морских и пресноводных рыб.
2. Никто не может быть парижским мясником без согласия прочих парижских мясников.
3. В неделю Рождества Христова ежегодно каждый мясник должен уплатить нам 12 денариев 4. В неделю Пасхи и Св. Дионисия – 13 денариев тому, кто имеет это в качестве феода; ежегодно каждый из мясников, в период сбора винограда, должен дать нам меру вина.
4. Каждый из мясников, который в воскресенье будет резать говядину или свинину, уплатить нашему прево 5 один обол 6 в пользу того, кто имеет от нас это в качестве Феода. [83]
2. Королевская охранная грамота мясникам большой Парижской бойни 7
Карл и прочая. Сообщаем всем современникам и потомству, что среди забот и срочных дел по управлению нашими подданными, мы стремимся, чтобы наши подданные под защитой нашего покровительства были охранены от всякого вреда и защищены от притеснений.
Выслушав покорные просьбы главы, присяжных и всей корпорации мясников Большой Парижской бойни, являющихся нашими непосредственными подданными и существующих с момента основания королевства, мы принимаем настоящей грамотой их всех под постоянное покровительство наше и наших преемников королей Франции. Мы назначаем специальным хранителем главы мясников, присяжных, должностных лиц, имущества и вещей, принадлежащих корпорации, – нашего парижского прево и его преемников, либо их заместителей.
Настоящим приказываем вышеупомянутому прево, его преемникам и заместителям каждый раз, когда возникает вопрос об одном или нескольких из этих королевских слуг, их имуществе или же вещах, принадлежавших корпорации, защищать и охранять просителей,– их владения, привилегии, свободы, права, обычаи, имущество, а также право, осматривать мясо, а равным образом все с этим связанное, – если будет установлено, что просители либо их предшественники издавна этим пользуются. Надлежит защищать их от всяких обид, насилий, отягощений, угнетений, вооруженного насилия, насилий светских лиц, беспокойств, необоснованных новшеств, он найдут, что просителям причинен какой-либо вред, надлежит немедленно возвращать все в прежнее положение и великодушно восстанавливать нарушенное право.
Настоящую охранную грамоту надлежит опубликовать и проводить в жизнь, как подобает, как об этом сказано выше. Надлежит от нашего имени воспрещать под страхом определенных наказаний всем лицам, которых вышеуказанные просители пожелают назвать, чтобы они не смели сделать что-либо дурное ни самим просителям, ни их имуществу, либо достоянию вышеупомянутой корпорации, и чтобы они не предпринимали ничего ни против лиц, ни против их имущества.
Если же возникает спор по делам, касающимся вышеупомянутых главы корпорации, присяжных, должностных лиц и самой корпорации, или какого-либо из ее членов вследствие новизны вопроса,– то дело должно быть отложено на разумный срок и разобрано после заслушивания соображений просителей самим прево или же его заместителем. [84]
Мы же приказываем, чтобы по этим спорам после ознакомления с делом со стороны самого прево, либо его преемников и заместителей правосудие было хорошим и скорым. И пусть вышеупомянутые хранители мясников сделают все остальное от нашего имени, что будет необходимо, либо целесообразно в вышеупомянутых вопросах и связанных с ними. Мы не хотим, чтобы наши вышеупомянутые слуги – прево, его заместители и преемники каким-либо образом сами вмешивались в дела тех, кто будет подавать жалобы. Мы хотим и приказываем, чтобы все наши остальные судьи и подданные оказывали всяческое содействие вышеупомянутому парижскому прево, его преемникам и заместителям в вышеупомянутых делах и связанных с ними. Для того, чтобы так было крепко, устойчиво и постоянно мы снабдим настоящую грамоту нашей печатью.
Дано в Париже, в год от P. X. 1380, в апреле месяце.
3. Утверждение привилегий общины мясников Парижа 8
КАРЛ, МИЛОСТЬЮ БОЖЬЕЙ КОРОЛЬ ФРАНЦИИ
1. Во-первых – каждый раз, как умирает глава или мастер (chef ou maistre) их ремесленной общины, вся судебная власть, все права и доходы, которые ему принадлежали при его жизни, в вышеупомянутой его должности, переходят к четырем присяжным (jurez), и упомянутые четыре присяжные могут ими пользовать и извлекать из них выгоду для общины; а упомянутая община обязана их слушаться во всем так, как слушалась мастера, пока он был жив, и (эти присяжные) могут наказывать ослушников и непокорных, налагать штрафы и обращать их на пользу общины каждый раз, как для этого представится случай.
2. Каждый раз, когда случится, что мастер упомянутых мясников умрет, присяжные и община упомянутой бойни должны собраться, в течение месяца со дня смерти упомянутого мастера, в месте, где обычно происходят выборы мастера, и призвать двенадцать наиболее достаточных из их всех, которые и будут иметь право избрать упомянутого мастера, и они назовут и выберут по их разумению мастером наиболее достаточного из всех их; а тот, которого все двенадцать или большая часть из них по соглашению назовут и выберут из них ли или из прочих членов общины, он и будет признан и ему будет присвоено звание мастера, их ремесла и общины.
3. Должны быть избраны три живодера (escorcheurs), которые будут производить вызовы в суд, налагать взыскания, вести записи и приводить в исполнение приговоры, когда это окажется нужным и [85] им будут верить, или одному из них, на основании их присяги, и их должны будут слушаться, как клерков и сержантов упомянутого ремесла.
4. Если кто-нибудь из членов общины будет вызван в суд в определенный день упомянутыми мастером и присяжными и не придет, он может быть присужден за неявку к уплате 17 су 6 денье 9; и столько может спросить с него взявший на откуп упомянутую юрисдикцию; но, если мастер и присяжные видят его покорным, они устанавливают за первую его неявку 12 денье, за вторую 2 су и за третью 6 денье; и после этого ему может быть запрещено заниматься его ремеслом мастером и присяжными; а если случится, что после запрещения он будет рубить мясо, и не уплатит своему противнику и не откажется от своего ремесла, он уплачивает в виде штрафа 17 су 6 денье и у него, вышеупомянутыми сержантами может быть отобрано все мясо, находящееся на его прилавке, сколько бы его ни было, в уплату упомянутого штрафа и для удовлетворения противной стороны; если случится, что он ослушается или окажет сопротивление, а вышеупомянутые сержанты не будут полагаться на свою силу, они должны придти к мастеру упомянутого ремесла и к присяжным, и взять себе в помощь других живодеров; мастер и присяжные не должны идти сами ни на данное и ни на какое другое выполнение приговоров, если они не пожелают, но должны послать достаточное число своих живодеров и других людей, чтобы они могли разбить и бросить на землю прилавок этого заочно приговоренного и непокорного; а, если он будет продолжать упорствовать в своем злостном проступке – разломать, сжечь или бросить в воду, по усмотрению мастера и присяжных (его прилавок).
5. Из всех доходов и прибылей, которые будут получены в результате ведения судебного процесса упомянутым мастером и присяжными, будут ли они получены за неявки, за штрафы или как-нибудь иначе, третья часть пойдет в пользу мастера, а две трети в пользу общины, на оплату Совета или на что другое, как они найдут нужным.
6. Упомянутый мастер не может утвердить или принять мясника или живодера без согласия 4-х присяжных и прочих добрых людей (preude’hommes 10) данного ремесла.
7. Четыре присяжные данного ремесла, выбираемые ежегодно мастером и общиной, будут производить все расходы, получать взносы, принимать доходы, полученные от найма помещений, от ведения судебных дел и в течение восьми и самое позднее пятнадцати дней [86] до того дня, когда обычно принято собирать владельцев лавок, они (присяжные) будут обо всем давать точный отчет мастеру и шести preude’hommes’ам избранным для этой цели, если упомянутые доходы от сдачи внаймы помещений и проч. к этому времени не будут проданы; если же доходы за помещения и за ведение судебных процессов будут проданы, то купивший их также должен дать точный отчет, подкрепленный клятвой, в указанный день; упомянутый покупатель не может взять себе выручку, полученную в день заседания или на другой день, но он должен вручить ее присяжным запечатанной его печатью, а присяжные должны отнести ее в сундук, в котором хранятся деньги, принадлежащие общине.
8. Упомянутый мастер не будет получать и выдавать деньги.
9. Мастер и присяжные должны дать клятву при избрании, что они будут лично присутствовать все три дня, когда обычно принято разбирать тяжбы, если не будут слишком заняты; они будут помогать мэру 11 (если дело касается купца, живущего не в Париже) [или] тому, кто будет разбирать жалобы, защищать их права и всех других, и не будут говорить никому бранных слов; и их (присяжны[х]) должно быть по меньшей мере два с мастером и его – заместителем.
10. Следует иметь небольшую печать, удобную и постоянную, чтобы припечатывать все акты и записи, которые будут сделаны при разборе жалоб и споров; эта печать будет храниться в сундуке для бумаг или в особом ящике с тремя ключами, один из которых будет вручен мастеру, другой мэру, третий присяжным; и с каждого писанного документа клерки (писцы) будут получать по два денье, которые заносятся в доходы от ведения дела; а с каждого подтверждения клятвой со свидетелей, а также и стороны, выставившй этих свидетелей, будет взиматься один денье, причисляемый к доходам от ведения дела.
11. Если кто-нибудь будет вызван в суд по прошению торговца (живущего вне Парижа) относительно продуктов, проданных базаре в неуказанный день или срок, и на суд явится только его уполномоченный, этот уполномоченный не будет иметь отсрочки для ответа ни на один день, но будет отвечать немедленно; а если не явится в суд, будет отвечать и за неявку, и за торговлю; все другие, которые будут вызваны в суд за долги или за торговлю вне рынка (определенного) или в неустановленные дни – будут судиться по закону так, как это полагается, причем сроки не будут им установлены ни на субботу, ни на воскресенье, ни на понедельник, ни на вторник.
12. Мясник, продавший плохое мясо, будет наказан штрафом 50 су и лишен пищи (foirier 12) на восемь или 15 дней по усмотрению мастера и присяжных; его сосед, который не видел и не донес на него – если не представит достаточных свидетелей, что не [87] знал – будет лишен пищи – (foirier) – по усмотрению вышеуказанных лиц.
13. Если жена мясника, после его смерти не будет иметь детей и останется с убойной, она может продать мясо так, как это делал ее муж, пока был жив, будет ли это свинина, говядина, баранина, но может убить или купить новых.
14. Каждый мясник или живодер, который будет вызван по суду в Шатле 13 или другое место, должен туда явиться согласно своей присяге, под угрозой штрафа.
15. Заседание владельцев лавок должно происходить ежегодно в пятницу, после дня св. Якова или св. Христофора, и в этот день четверо присяжных, которые были избраны на этот год, выбирают четырех preudes hommes; эти четыре preudes hommes выбирают 4-х новых присяжных, или из тех, кто уже был, или из числа самих себя, из других, как это им покажется лучше, согласно их присяги.
16. Когда эти четыре присяжные будут избраны и утверждены, поклянутся хорошо и честно охранять ремесло и его обычаи; если появятся дурные обычаи – они их уничтожат, как это позволяет им их власть, а хорошие обычаи – будут хранить.
17. Эта четыре новые присяжные будут держать в своих руках лавки и сдадут их preudes hommes своего ремесла, как сочтут за лучшее, согласно своей присяге.
18. Никто не может занять лавки, если он не заплатит полностью за наем в истекшем году, и не может выполнять ремесло мясника, иначе, как с разрешения мастера и присяжных под угрозой отнятия у него мяса.
19. Если какой-нибудь Мясник не заплатил за наем лавки, которую он занимал в истекшем году, ко дню общего собрания, и не удовлетворил полностью купившего (у него лавку) за истекший год, его лавка будет передана купившему и этот последний будет получать всю прибыль в течение следующего года; если какой-нибудь мясник умрет и (пока он был жив) с ним ие будет заключено условие и если его не заменит другой мясник, известный присяжным, как добропорядочный, они могут передать лавку, как им покажется нужным; если какой-нибудь мясник умрет до дня общего собрания, за сколько бы времени это ни случилось, его лавка переходит в руки купившего, который может получать с нее доходы, если у мясника не будет сына мясника, который может держать лавку до общего собрания, оплачивая за наем.
20. Ни один мясник не должен говорить грубых слов и делать надбавки тем, кто придет покупать мясо на Бойню, как бы ни было мясо нарезано, под угрозой лишиться ремесла на месяц или больше, как это сочтут нужным мастер и присяжные. [88]
21. Если кто-нибудь разрубит мясо, не будучи мясником, он лишается права заниматься ремеслом до тех пор, пока мастер и присяжные не призовут его, даже если он будет сыном мясника; разрубленное им мясо будет конфисковано 14.
22. А также он будет навсегда изгнан из Большой Бойни, чтобы он не мог рубить мясо ни для себя, ни для других, под угрозой лишиться мяса; но он может рубить мясо на одном из прилавков у Малого Моста 15 как это ему разрешат и утвердят мастер и присяжные.
23. Никто не может быть мясником Большой Парижской бойни, ни представлять мясника для принятия в бойню, если он не является сыном мясника этой бойни.
24. Когда принимают молодого человека, который должен стать подмастерьем («garcon boucher»), тот, кто его представляет, т. е. его отец или опекун, должен заключить условие, что угощение и другие законные выплаты, которые сюда относятся, он будет выплачивать в дни, назначенные мастером и присяжными; если случится что этот молодой человек откажется от ремесла или умрет, он ограничится первыми взносами, которые были сделаны.
25. Когда молодой человек будет утвержден мясником благодаря отцу или preud homm’у, которые внесли за него деньги, и если он уйдет от упомянутого отца или preud homm’а без их согласия, кто-нибудь из мясников – мастеров – примет его за свой прилавок или как-нибудь иначе и разрешит ему рубить мясо, не спросив на это разрешения preud homm’а, благодаря которому он стал мясником, – тотчас же мясо будет отобрано мастером и присяжными и будет отдано в виде милостыни бедным или как они найдут нужным; кроме того, тот мясник который совершил этот проступок, будет лишен пищи (foirier) на 15 дней или более, по усмотрению мастера присяжных.
26. Прево Парижа или Королевский сборщик в Шатле, от имени короля и для короля, с каждого вновь утвержденного мясника, угощения, которое обычно устраивают при приеме в мясники, получет Maille d’or 16.
27. Прево Парижа получает от каждого такого, угощения секстье вина и четыре пирога, за которыми он посылает и платит два денье музыканту 17 за то, что он принес пироги и вино.
28. Упомянутый прево получает в тот год, в который состоялся прием нового мясника, законную часть, которую упомянутый мясник должен ему предоставить в день, назначенный мастером и присяжными, а именно – 61 фунт с четвертью мяса свинины и быка, а [89] также каплуна, секстье вина, четыре пирога и когда он (мясник) посылает за вином и пирогами, он платит 2 денье музыканту.
29. Мастер мясников Большой Парижской бойни получает от каждого вновь утвержденного мясника восковую свечу, весом в один фунт, чтобы зажечь ее перед собой (во время празднества), пирожок, замешанный на яйцах, чтобы разделить со своими товарищами (участниками пирушки), и когда он уходит из зала – половину секстье вина и два хлеба. И это то, что мастер получает от угощения.
30. Жена мастера Большой Бойни получает от каждого вновь утвержденного мясника прежде всего от угощения от каждого блюда четыре порции; если это пулярдки – то четыре пулярдки и от всех других блюд по четыре порции, 12 хлебов и два секстье вина. Это – то, что получает жена мастера от угощения.
31. Мастер Большой Бойни – получает в тот год, в который состоялся прием нового мясника законную часть – 30 с половиной фунтов и полчетверти мяса – свинины и быка, как это принято, и покину каплуна; когда мастер приходит в зал, перед ним (на столе, во время пиршества) находится зажженная свеча весом в 1 фунт, пирожок, замешанный на яйцах, которым он делится со своими товарищами, пришедшими вместе с ним, и он получает восковую свечу, половину секстье вина, два хлеба, когда он уходит из зала. Это – то имеет мастер от каждого вновь утвержденного мясника.
32. Смотритель дорог г. Парижа получает с каждого вновь утвержденного мясника, прежде всего от угощения, половину секстье вина и два пирога; за этим вином и пирогами он посылает музыканта и платит ему при посылке один денье.
33. Упомянутый смотритель получает в тот год, когда был принят новый мясник, законную часть – 30 фунтов с половиной и пол четверти мяса свинины или быка, как это полагается, половину каплуна, половину секстье вина и два пирога; за этим вином и пирогами он посылает музыканта и платит ему при этом денье.
34. Прево фур Левек (на ул. Сен-Жермен, где происходили судебные процессы) получает от вновь принятого мясника, от угощения половину секстье вина, два пирога; за этим вином и пирогами он посылает музыканта и при этом дает ему денье.
35. Упомянутый прево фур Левек в тот год, когда утвержден новый мясник, получает законную часть в назначенный день – 30 с половиной фунтов и полчетверти мяса – свинины и быка, как это принято, пол каплуна и половину секстье вина, два пирога, за которыми (пирогами и вином) он посылает музыканта и платит ему денье.
36. Казначей и консьерж Парламента получают от каждого вновь принятого мясника, прежде всего с угощения, половину секстье вина, два пирога, за которыми они посылают музыканта и платят ему при этом – за посыдку – один денье. [90]
37. Упомянутые казначей и консьерж получают в течение года, когда был утвержден новый мясник, законную часть платы в назначенный для этого день, а именно – 30 с половиной фунтов и пол четверти, на поход мяса, свиного и говяжьего, как это принято, также половину каплуна и половину секстье вина и два пирога, за это, за посылку за ними, платят денье музыканту.
38. Никто не может построить или оборудовать новую бойню в Париже, в его предместьях и местностях, принадлежащих к ним, не может выполнять ремесло мясника и бойни, каким бы то ни было способом, и не может убивать или приказывать убивать скот на мясо в своем доме или в другом месте и потом продавать его в розницу сырое, вареное или как-нибудь иначе, в своем доме или в другом место в упомянутом городе Париже и принадлежащих к нему местностях на чьей бы земле и в чьих бы владениях это ни было, за исключением мясников Большой бойни г. Парижа, а также мясников старинных боен, которые с самых древних времен существуют в Париже.
39. А также, если кто-нибудь другой, кроме указанных мясников, будет замечен, как убивающий или продающий мясо в своем доме или в другом месте – сырое или вареное, в розницу или как-нибудь иначе, – мясники Большой бойни г. Парижа могут взять как преступников силами своих людей или с помощью прево г. Парижа и судить их, или отдать под суд прево г. Пгрижа и наложить на них штраф в свою пользу и в пользу короля через прево.
40. А также – мясники Большой бойни г. Парижа имеют право покупать и продавать скот, живой и мертвый (убитый), и все другое, относящееся к ремеслу мясника, беспошлинно, не уплачивая кутюм и пеаж 18 в Париже, откуда бы таковой скот ни привозили и куда бы ни направлялись, и, если бы никуда не направлялись вовсе, и точно также могут продавать и покупать рыбу морскую или пресных вод. Дано в Париже, в год господний 1381, а нашего царствования первый, в месяце июне.
4. Ремонстрация университета и города Парижа Карлу VI об управлении государством от 13 февраля 1413 г. 19
Нашему высочайшему государю, верховному сеньеру и отцу. Ниже следуют пункты и статьи, которые составили Ваша покорнейшая и благочестивейшая дочь – Парижский Университет, Ваши покорнейшие и послушнейшие подданые – купеческий прево, эшевены 20[91] и горожане Вашего доброго города – для того, чтобы оказать Вам помощь, подмогу и высказать свое мнение, как Вы просили, для Пользы, чести и блага Вас и Вашего королевства.
1. Во первых–по первому пункту, касающемуся сохранения мира между некоторыми сеньерами вашей крови – вопрос, который уже был изложен Вашему Величеству – добрые Ваши города и все, которые теперь собрались по Вашему приказанию, добровольно поклялись и обещали, и всегда до настоящего времени стремились поддерживать мир и, если будет угодно богу будут его поддерживать и в дальнейшем. Но нам кажется, что Вы должны приказать и другим сеньерам Вашей крови и их вассалам точно так же дать клятву и обещать поддерживать упомянутый мир, т. к. это необходимо, по многим причинам: одни из них никогда не давали клятвы, а некоторые не выполняют ее и не доказывают своей преданности.
2. Также всем известно, что англичане в вашем государстве и Многие другие вооруженные отряды как Вашего королевства, так и других стран, разоряют Вашу страну и приносят вред вашим подданным: многие жалобы поступали и поступают изо дня в день и доносится ропот из различных частей вашего государства, а средства для искоренения зла и причины его будут здесь даже изложены.
3. Граф Арманьяк, который является Вашим подданым, не обращает внимания и не выполняет клятвы относительно упомянутого мира, но всегда поддерживает и ведет войну в вашем государстве, как говорят.
4. Для того, чтобы упомянутый мир был лучше соблюдаем, Вы должны приказать Вашими королевскими грамотами, опубликовать и обнародовать обращаясь к вашим «officiers» 21 и другим, кому Вы Найдете нужным, что нарушители (Вашего приказания) будут надлежащим образом наказаны.
5. Вы, наш государь, просите помощи и подмоги; Ваша покорнейшая дочь и Ваши упомянутые и верные подданные, желая от всего своего сердца Вашего блага, пользы и чести, а также продолжения и сохранения вашего государства, считают необходимым изложить Вам злоупотребления, которые имеют место в вашем государстве и начинают говорить о финансах, которыми вы должны поддерживать честь Вашего звания и содержать Ваше королевство.
6. Прежде всего о финансах Вашего домена, коюрые должны быть распределены четырьмя способами: Первое – на оплату расходов Вашего домена и на пожалования церквам, монастырям, на расходы Ваши, королевы и монсеньера Гиенни, Вашего старшего сына; на жалованье Вашим слугам, на восстановление Ваших мостов, [92] дорог, мельниц, замков, дворцов и других построек и для того, чтобы откладывать в королевскую казну (для личных расходов короля), как это издавна делалось.
7. Всем известно катам образом используются на вышеизложенные нужды упомянутые финансы, распределять которые является обязанностью Ваших казначеев. Часто видим бедных монахов и монахинь аббатств, госпиталей и богаделен, теряющих свое время на добывание средств и обивающих пороги казначейства (Tresor) и не добивающихся исполнения (своих просьб), из-за чего церкви разрушаются, церковная служба заброшена, недостаточно возносятся моления о спасении душ Ваших предков, что обременяет и Вашу совесть.
8. Что касается расходов домена и пожалований церквам и монастырям, по правде сказать, они оплачиваются плохо или совсем не оплачиваются.
9. Относительно расходов Ваших, королевы и монсеньера Гиенни, которыми (расходами) управляют Фонтеней и Пике, и которые (расходы) оплачивают «maitres des chambres aux deniers» 22 установлена сумма для расходов Ваших и герцога Гиенни – четыреста пятьдесят тысяч франков, а сумма расходов в прошлое время не превышала девяносто четыре тысячи франков. Несмотря на это короли – Ваши предшественники – вели блестящий образ жизни, и купцы, и другие люди были хорошо оплачиваемы за их товары.
Теперь, несмотря на вышеупомянутую сумму в 450 тысяч франков, купцам не оплачивают за упомянутые товары и частью Ваш дворец и дворцы королевы и герцога Гиенни разрушены.
Из этого явствует, что упомянутая сумма не целиком используется на упомянутые расходы, как это было предусмотрено в определенное время, но она израсходована в пользу тех, кто управляет упомянутыми финансами, или тех, кому им заблагорассудится дать.
То же происходит и в ведомостве по управлению двором королевы, для расходов которого прежде сумма не превышала тридцати шести тысяч франков, теперь она поднялась до ста четырех тысяч франков. И происходит это по вине упомянутых казначеев, которым поручено управление упомянутыми расходами; из них (чиновников) главным управляющим финансами королевы является казначей Рагье, который так управлял, что на деньги королевы сделал большие приобретения и дорогостоящие постройки в деревне и городе
11. Точно так же имеются большие злоупотребления в «office de l’argenterie» и «chambre aux deniers» 23 чиновники, которые [93] занимают упомянутые должности собирают очень большие, суммы денег и используют их по другому назначению, а не для Вашей пользы: они задерживают оплату Ваших долгов, жалования Вашим королевским чиновникам и многим добрым людям, у которых берут для Вас вино и другие товары, и все это к своей собственной выгоде, как это явствует из тех состояний, которые они имеют, большого имущества, чрезмерных построек, которые они возводили и возводят каждый день. Это доказано относительно Рагье, построившего замка и большие дома, на которые он истратил, как говорят, больше тридцати тысяч франков и так же Пупар и Бюде возвели большие постройки, получили большое имущество и другие чрезмерные доходы – все это не могло быть из их жалования и обычных доходов от их службы, ни из их имущества, когда они вступали в упомянутые должности.
14. Относительно жалования слугам Вашего двора – оно очень хорошо распределено в палате расходов, но о выплате его Вашим упомянутым слугам ничего не известно, вследствие чего они испытают большую бедность и нужду.
15. Что касается восстановления Ваших замков, мельниц, ярмарок и др. – все разрушается и идет к упадку.
16. Что касается королевской казны упомянутого домена – она теперь пуста, в прошлое же время были сбережения и особенно при королях Филиппе, Иоанне и Карле, в те времена, когда управляли по другому, чего не делается в настоящее время.
17. По делам финансов мы вынуждены сказать, что управление ими теперь и в течение 24-х лет было таково, что они (финансы) растрачены множеством чиновников, которые не имели попеченья о благе Вашем и общественном, а думали только единственно о своих доходах. И Ваша упомянутая дочь [Университет] и Ваши подданные покорнейше просят Вас обнаружить должностных лиц Вашего королевства, которые виновны в упущениях.
18. Прежде всего, Вы имеете чрезмерно большое число казначеев (tresoriers), которые всегда там были с упомянутого времени, и слишком много людей старались туда проникнуть, так что не было ни одного года, чтобы они не возбуждали и не представляли в высокую инстанцию, при удобном случае, прошения через некоторых людей, имеющих значение в Вашем королевстве.
Бог знает почему они входят туда так охотно – очевидно только из-за больших выгод, наживы и возможности хищений, которые им доставляют эти должности так как, если казначей (tresorier) не получит ежегодно от 4-х до 5-ти тысяч франков доходов, – это считается за ничто. И там, где в прошлое время, их (казначеев) было два, теперь их четыре или пять, а иной раз 6 или 7; из этого что Вы имеете убытку ежегодно от 14-ти до 20-ти тысяч франков к выгоде упомянутых казначеев; они не имеют обыкновения [94] оплачивать необходимые расходы, ни выполнять обещаний, который они давали при принятии их на эту должность, но они оплачивают большие чрезмерные подарки тем, кто помог им достигнуть их должностей и кто их поддерживает.
Что касается других чиновников-менял (changeurs) и клерков (clercs), то, т. к. упомянутые дурные дела проходят через их руки, они много и давно занимаются вымогательством, что явствует из наличия их домов, построек, рент и имущества.
19. Теперь казначеями (tresoriers) являются А. Жиффар, Бюро де Димартин, Ренье, менялой (changeur) Ж. Герин, а клерком (сlerc) – Бонне, который был клерком Ж. Шо, своего предшественника, – они все бесполезны и виновны в упомянутом дурном управлении, исключая Ж. Герин, который новичок и не имеет еще плохих привычек.
20. Особенно виновен упомянутый А. Жиффар – состояние которое ему оставил его отец было растрачено, но как говорят, по проискам прево Парижа, его родственника по жене, он стал казначеем (tresorier) и пополнил свое имущество дворцовыми рубинами, алмазами, сапфирами и другими драгоценными камнями, серебряной посудой – горшками, чашами, кубками.
21. Нет никакой необходимости иметь (особых) казначеев (tresoriers) по судебным делам упомянутого казначейства; но было принято раньше держать одного клерка-советника (clercconseiller) теперь, говорят, их имеется 4 и все они имеют большое жалованье обременяющее без всякого основания упомянутое казначейство.
22. Что касается управления по делам aides 24, оно поручено чиновникам, называемым generaulx, в ведении которых находится управление всеми делами aides, предназначаемых на войну, в сумме миллиона двести тысяч франков; вышеупомянутые казначеи управлляют дурно, но еще хуже управляют generaulx, т. к. они проникли (на свои должности), благодаря настойчивости и могуществу друзей, которым эти generaulx предоставляют чрезмерные подарки.
24. После упомянутых должностей идет одна, которая незаслуженно называется заведываньем королевской казной (epargne), занимаемая А. Дезессар, из-за которого aides поднялись на много против обычного.
И издавна упомянутые денежные средства хранились в королевской казне (epargne) под двумя ключами, из которых Вы должны были иметь один, чтобы определить их на надобности Ваши и Вашего королевства, однако же те, которые управляют и управляли в прошлое время так распоряжались ими и привели их в такое состояние, которое является чрезвычайным ущербом для Вас и общественного дела. [95]
26. После этой должности идет другая, называемая «garde de cоffres» 25 и занимаемая Рюильи; упомянутый Рюильи получает ежедневно десять экю, которые должны быть вручены Вам с рук на руки, чтобы Вы могли распоряжаться ими по Вашему соизволению, но от них не осталось и следа, потому что он распределяет большую часть открыто так, как ему угодно и, под видом упомянутой должности, ему выплачивались изо дня в день огромные суммы.
27. Вы должны знать, как Вас, королеву и монсеньера Гиенни грабили и обирали, когда Вы нуждались в том, чтобы спешно получить деньги для ведения войны или для каких-либо других Ваших дел и нужд; приходилось обращаться к некоторым людям в Париже, marchans d’ argent, которые занимаются финансовыми делами и под проценты производят запрещенные сделки: им вручают Вашу посуду, золотые и серебряные драгоценности с большим убытком для Вас: благодаря этому, Вы теряете ежегодно до трехсот тысяч франков, включая туда проценты, которые они берут за обмен. И то, каким образом это происходит, дает возможность ясно видеть, что некоторые из Ваших королевских чиновников являются участниками и посредниками упомянутых запрещенных сделок.
30. Необходимо, чтобы Вы знали, куда ушли и деньги Вашего королевства за последние два или три года: кроме и сверх того, что собирают в домене, и как субсидии за это время собрано много тальи, десятин, займов, сверхзаймов, явных и тайных, и применено множество других способов, чтобы получить средства. И эти займы, тальи и др. большею частою уходят в руки прево Парижа, как это известно, который является верховным управителем финансов (mastre et general gouverneur des finances).
31. Также не надо забывать, что некоторые высокие чиновники, как, например, упомянутый прево Парижа и другие, которые легко получили множество больших должностей, продавали их и получали большие деньги, откладывая эти деньги в свои карманы к ущербу Вашему и общественному, и против постановлений Ваших ордоннансов; следствием этого часто было то, что люди бесполезные, не умеющие управлять, назначались на эти должности.
32. Упомянутый прево с некоторого времени занимает должность верховного начальника вод и лесов (maistre des eaux et forets) Baшего королевства; он уступил упомянутую должность сеньеру д’ Иври и по этому поводу были собраны подати в шесть тысяч франков упомянутым сеньером д’ Иври, как говорят, но деньги собираются в пользу упомянутого прево и эта уступка стоит Вам 6 тысяч франков: также говорят, что вместе с упомянутой должностью прево [96] занимает должности капитана – в Тибо, где имеет 6 тысяч франков в год, в Монтаржи, где имеет 2 тысячи, и в Нему, где имеет так же 2 тысячи франков.
33. Ваши упомянутые финансы расхищаются и другим способом. Очень большое число сборщиков (recevurs) и контролеров (controleurs), их клерков и некоторых других, которые домогались получить финансовые должности, получили от Вас ежегодные грамоты на чрезмерные пожалованья, кроме (обычных) пожалований, которые имеют Ваши другие чиновники.
Установлено, что при посредстве упомянутого прево и других управляющих финансами, они были хорошо оплачиваемы и очень хорошо оплачиваются к ущербу Вашему и из-за этого запаздывает оплата множества уважаемых людей как придворных, членов Совета, так и других Ваших чиновников и подданных, которые хорошо служат. Обычно, когда молодой человек, неопытный, с очень маленьким состоянием занимает должность казначея, сборщика или другую – через короткое время он становится богатым и приобретает чрезвычайно большое состояние, покупает должности, наследства, имеет большие суммы денег и все это к Вашему ущебу, во вред Вам.
34. Вашими военными казначеями (tresoriers de guerre) совершено много больших подлогов по денежным делам; как говорят, они имеют обыкновение брать от Ваших начальников отрядов чистые бланки с печатью, которые они очень плохо используют; великое счастье слышать жалобы упомянутых военных на оплату, которая всегда была так мала для большей части военных; теперь является обычным делом для вооруженных отрядов, что они живут за счет народа, не платя ничего, говоря, что им самим не платят их жалования, и им приходится жить на чужой счет.
37. И сказать по правде, каждый из Ваших верных подданных должен удивляться такому управлению и должен горько сожалеть, когда он видит Вас, Ваше Величество, короля и государя, лишенным средств, ограбленным, и когда все деньги попадают в дырявые кошельки, минуя Вас, а упомянутые управители финансами в прошлое время и теперь богаты, осыпаны драгоценностями, а Вас оставили и оставляют в нужде, не имея никакого сострадания ни к Вам, ни к благу Вашего королевства, проявляя большую несправедливость, и малую благодарность к благам, которые Вы им дали.
38. Относительно Вашего королевского совета (Grand Conseil): в нем нет такого порядка, который должен ему принадлежать; следует там иметь только хороших preudes hommes, людей умных, в достаточном количестве и без великого множества, получающих жалованье от Вас, а ни какого-либо другого сеньера, имеющих попеченье о Вашем благе и чести, о сохранении Вашей короны и о пользе Вашего государства. [97]
Часто случается, что когда в Совете принимается хорошее решение, оно остается без исполнения, даже, если оно касается Вас.
И когда хорошее решение принято после обсуждения в Совете, не следует его изменять, как часто это делают.
39. Также, что касается судебных дел Вашего королевства и прежде всего Вашего парламента, который является верховной курией Вашего королевства, он не управляется так, как следовало бы. Он должен был бы состоять по преимуществу из благородных preudes hommes, зрелого возраста и опытных в вопросах права и юстиции. С некоторого времени по милости друзей и родственников, по назойливости, и по другим причинам некоторые молодые люди, невежественные в судебных делах и недостойные такого высокого звания, вошли туда, благодаря чему авторитет и репутация упомянутой курии весьма изменились. Так же имеются и другие затруднения (для работы Парламента) – это то, что в упомянутой курии имеется много сыновей, братьев, кузенов, племянникев, зятьев и свойственников, и так бывает, что в родстве и свойстве до девяти человек, как, например, у первого президента Парламента. Из-за увеличения, благодаря родству и свойству, такого количества молодых людей, которые там состоят, могут произойти большие опасности и затруднения.
40. Также в упомянутой курии имеется множество вечных тяжб бедных людей и других, и члены Парламента не отправляют правосудия с такой скоростью, как они обязаны это делать.
42. Относительно Счетной палаты – там можно найти все скрытые в ней злоупотребления; с недавнего времени туда вошли некоторые новые члены, но никаких улучшений не замечается. Новые введены туда благодаря большой назойливости Бурсье, который долгие годы был генеральным сборщиком aides и не закончил все свои счета. И поэтому могут быть большие подлоги к Вашему великому ущербу, так как тот, кого самого надо исправить, поставлен для того, чтобы исправлять других.
43. Для того, чтобы лучше обделывать свои дела на практике, Ж. Готье, который был его клерком, был поставлен на упомянутую должность в Счетной палате по вышеупомянутому способу.
44. Сколько раз королевскими ордоннансами и клятвами, которые заставляли давать сборщиков, виконтов, казначеев и других чиновников домена, было определено, что расходы домена и пожалованья на церкви, монастыри и богадельни должны быть оплачиваемы прежде всего другого; однако же из-за попустительства упомянутых чиновников и из-за того, что они скрывали доходы, упомянутые ордоннансы, как говорят, очень часто нарушаются.
45. Что касается generaulx de la justice, кажется, что такое множество чиновников по делам юстиции бесполезно и ведет к [98] расхищению государственнего имущества и к обременению народа, потому что в этом ведомстве имеется очень большое число чиновников и сержантов, которые получают как жалование, так и подарки, к великому ущербу короля.
46. То же самое, что говорят о многочисленных чиновниках,которые назначены по назойливости друзей, следует сказать и о generaulx de la justice. Во время короля Карла их было один или два как по делам финансов, так и по делам юстиции; и теперь только по делам юстиции их семь, к ущербу короля и общественного дела, и каждый из них получает шесть сот парижских ливров жалования, и три советника, из которых каждый получает сто ливроы, несчитая секретарей. Последний, который назначен недавно, по имени Ж. л’ Онг[р], совсем неопытный в судебных делах, был поставлен и утвержден прево Парижа, который сказал другим: «Господа, надо, что бы дали ему возможность пройти (на эту должность), так как он мой кузен».
47. О начальниках Палаты прошений (maitres des requetes) королевского дворца и о других судебных должностях, которые всеобычно замещались после долгих обсуждений, бог знает как, можно сказать тоже самое 26.
В прежнее время ставили людей старых и опытных, знакомых с обычаями королевства, умеющих отвечать на все прошения, которые были представляемы, их подписывать и засвидетельствовать документы в канцелярии. А теперь назначают на эти должности молодых людей неопытных, не знающих, которые могут засвидетельствовать документы только по Совету канцлера; и по этой причине произошло, что назначили множество экстроординарных (чиновников) для того, чтобы заменить их, исправить их оплошность и они получают большие пожалования к ущербу Вашего Величества.
48. Относительно канцелярии; хорошо известно, что канцлер Франции имел очень много забот в связи со своей должностью и весьма заслуживает получать большое вознаграждение от вас, без ущерба для общественного блага. Но он должен получать, как свое обычное жалование только две тысячи парижских ливров в год и этой суммой довольствоваться; однако, в течение двадцати лет или около этого, он брал, кроме упомянутых двух тысяч ливров, каждый год еще другие две тысячи парижских ливров под видом суммы, отпущенной в счет жалованья или жалование экстроординарное, и кроме этого две тысячи франков в год, как дар, за приложение печати: и таким образом он получал ежегодно вместо своего обычного жалования в две тысячи ливров – четыре тысячи ливроы и две тысячи за приложение печати.
49. Кроме этого, взимается за регистрацию и выдачу документов по 20 турских су за каждый, что составляет в год очень [99] большую сумму. Так же он брал, кроме упомянутого, две тысячи франков из сумм, полученных как подмога (aide), предназначенных на войну; также брал и берет ежегодно двести франков на свою одежду. Кроме упомянутого, он имел из сумм, получаемых, как талья, взимаемая в течение упомянутого времени, очень большие доходы, которые составляют весьма большие денежные суммы.
50. Он легко пропускал грамоты на чрезмерные пожалования, не оказывая сопротивления, в ущерб общественному благу в то время, когда он был обязан сопротивляться всей своей властью, соответствующей занимаемой им должности.
51. Для того, чтобы лучше пояснить предыдущий пункт – известно, что он засвидетельствовал счета Саблона, Бурье и других генеральных сборщиков, в сумме пятисот тысяч франков или около этого на оплату дарений частным лицам; упомянутый канцлер скрепил упомянутые грамоты печатью, несмотря на то, что он хорошо знал, что упомянутые деньги предназначались на войну, а не для подобного употреления – из–за чего происходит большой ущерб королю и королевству.
53. В упомянутой канцелярии имеются много нотариусов, которые очень небрежно относятся к своей службе, и из них многие не знают ни французского ни латинского языка; однако же они получают жалованье, стипендии и доходы, которые они купили, и (они служат) больше для того, чтобы выпрашивать у Вас пожалования, чем для пользы Вашей и правосудия.
55. Известно, что множество чиновников Вашего королевства многие должности которые, согласно Вашим королевским ордоннансам, одновременно нельзя занимать. … … …
56. Следует помнить, что с некоторого времени Ваша монета очень уменьшилась в весе и изменилась в сплаве настолько, что […] имеет стоимость 2 су <…> менялы и ломбардцы обобрали всю хорошую монету, а свои платежи производят новой монетой. Следует узнать чьими происками монета уменьшилась; общее мнение, что это произошло благодаря купеческого прево и Лайе, которые приобрели в свое ведение дела, касающиеся монеты и припятствоали другим maitres des monnaies 27 вмешиваться в это дело.
58. Ваша упомянутая дочь [Университет] и Ваши подданные Вам изложили кратко множество упомянутых недостатков, злоупотреблений, проступков и все-таки их еще недостаточно, так как многих дней не хватило бы, чтобы изложить Вам дурное управление тех, о ком здесь говорилось, и им подобных, и проступки, которые они совершили против Вас к вашему большому ущербу; и так как многие другие лица виновны в упомянутых делах, эти лица виновны в упомянутых делах. эти лица и их дела будут объявлены Вам, монсеньеру Гиенни, Вашему страшему сыну и [100] другим сеньерам Вашей крови, когда будет надобно. Вашей упомянутой дочерью и Вашими поданными в известное время и в известном месте, для блага Вас и Вашего королевства.
59. Наш верховный сеньер и государь, относительно совета, помощи и подмоги, который Вы просили от Ваших дворян, духовенства и горожан и которые Вы теперь желаете получить, Ваша упомянутая дочь и ваши подданные очень желают, чтобы богу было угодно и он оказал им милость посоветовать вам умно и всемерно оказать помощь, для этого они готовы от всего сердца предоставить свое состояние и положить жизнь, как они обязаны это сделать для своего сеньера и государя.
Во-первых, мы советуем для того, чтобы, если вам будет угодно исправить вышеупомянутое, и быстро иметь очень большие, хорошие и справедливые финансы, прежде всего другого, необходимо полезно и по другому дело не может быть сделано лучше, чтобы с теперешнего времени вы заклеймили упомянутых управителей финансами без всякой пощады всех без исключения; они должны быть лишены своих должностей и вместе с тем все их движимое имущество, а также и наследственное, должно быть конфисковано и передано в ваши руки до тех пор, пока не дадут отчета в своем управлении и Вы поступите с ними, если богу будет угодно, как надлежит согласно разуму и парвосудию.
60. Необходимо, чтобы с настоящего времени Вы отменили и аннулировали все чрезвычайные пожалования, ренты и пенсии, и чтобы Вы приказали немедленно явиться к Вам всем сборщикам и виконтам как домена, так и управления по делам aides и потребовали, чтобы они с настоящего времени, под страхом лишения должности, конфискации имущества и других наказаний доставляли Вас все деньги, которых Вы могли быть лишены благодаря просьбам и пожалованиям, чтобы они не предоставляли их никому, кто бы ни был. исключая тех, кому Вы снова прикажете.
61. Для того, чтобы получить скоро деньги, необходимо приказать, чтобы подмога (aides) предназначалась только на войну и на дело защиты Вашего королевства, Вы это можете и должны сделать, потому что они Ваши и должны быть использованы только на упомянутую защиту. И принимая во внимание, что Вы очень нуждаетесь (в деньгах), как это ясно видно, никто по этому поводу не должен быть недоволен; и при этом дай бог иметь Вам в памяти великое управление доброго короля Карла, Вашего отца, душу которого взял к себе господь бог, который (король) так замечательно использовал упомянутые aides в свое время, что изгнал из своего государства своих врагов англичан, вернул с честью крепости, которые были утрачены, построил очеь много новых, и его слуги и чиновники [101] были очень хорошо оплачиваемы и довольны, а также он оставил много имущества, золота, серебра и прекрасные драгоценности.
62. Если упомянутого не будет достаточно для того, чтобы оказать вас помощь, следует на многих лиц, которые Вам будут названы в количестве тысячи пятисот человек или около этого, которые богаты и которые могут и должны поддерживать бедных, разоренных в настоящее время, и, как Вам известно, среди которых (названных лиц) нет такого, который не мог бы, без убытка для себя, одолжить сто франков, эти деньги наложить – что составит сто пятьдесят тысяч франков.
63. Чтобы получить средства, как с домена, так из управления по сбору aides, кроме вышеупомянутого, будет необходимо, чтобы до тех пор, как будут приняты другие меры, назначить небольшое число некоторых благородных и верных людей, любящих Бога и Вас, не подозреваемых в корыстолюбии, честолюбии и алчности, и которые не были замечены в упомянутых злоупотреблениях, которые получали бы умеренное жалование без всяких других пожалований, к которым поступали бы упомянутые деньги и распределялись бы ими, а не другими: одна часть для расходов Ващих , королевы и монсеньера Гиенни, так как это будет угодно Вам, а не так, как это принято до сих пор, когда деньги выпрашивали на ренты или на другое; чтобы не было столько тунеядцев, чтобы Вы имели средства в более широких размерах; другая часть – чтобы оплатить жалование Вашим слугем и расходы домена и пожалования на церкви, монастыри, богодельни, и для восстановления Ваших дворцов; третья часть – на войну и защиту Вашего королевства и для Вашей личной казны (cspargne) хорошо оберегаемой и для других Ваших надобностей, как Вам будет угодно.
65. Расходы дворцового ведомства королевы и герцога Гиеннского должны быть внимательно рассмотрены; тогда все узнают, как увеличился упомянутый расход и достиг до двухсот тысяч франков или другой очень большой суммы, которую управляющие теми расходами собирали из средств домена и aides. И упомянутая сумма в двести тысяч франков тратилась управляющими на пожалованья их друзьям и союзникам и другим образом злостно расхищалось.
66. Относительно Парламента – необходимо, чтобы те, которые будут объявлены не соответствующими такому высокому положению, были сняты со своих должностей и на их места поставлены благородные, хорошие люди с достатком, как требует авторитет упомянутой курии, чтобы там были только люди уважаемые; относительно этого должны быть соблюдаемы прежние ордоннаны и статуты.
67. Что касается главных управляющих финансами и юстиции (generaux des finances et de la justice), казначеев и секретарей [102] относительно них должны быть приняты меры к уменьшению их числа и прежнего жалования.
68. В Счетной палате, имеются честные люди как среди прежних (служащих), так и новые, которые обязаны Вас уведомлять о злоупотреблениях, в противном случае они не должны исполнять своих обязанностей.
69. Нам кажется, что должны быть избраны хорошими и справедливыми выборами некоторые умные и честные люди, чтобы войти в ваши советы вместе с принцами вашей крови, дли того, чтобы честно и смело без всякого страха и притворства они давали вам советы и предостерегали бы в делах ваших и вашего королевства, и поступая так, они будут охраняемы и поддерживаемы вами и вашей доброй юстицией, таким образом все, что они решат и прикажут для вашего блага было бы приведено в исполнение без всяких противоречий, и кроме клятв, которые они дали, следует заставить их принести новые и торжественные о том, что касается вышеуказанного.
70. Для того, чтобы принять меры против злоупотреблений, которые происходят изо дня в день благодаря прево по делам откупов и особенно в отношении бедных и простых людей, нам кажется необходимым послать хороших людей, с достатком, честных, получающих приличное жалование, которые от вашего имени охраняли бы и распоряжались упомянутыми откупами и которые поддерживали и охраняли ваши права без лицеприятия и ненависти к кому-нибудь, не обижая бедных людей и не вымогая от них денег.
73. Ваша упомянутая дочь [Университет] и Ваши подданные Вас умоляют покорно и настоятельно о том, чтобы Вы услышали и занялись быстро исправлением вышеупомянутого, а для того, чтобы узнать тех, которые чрезмерно налагали подати без достаточного основания и чтобы исправить это надлежащим образом, пусть будет Вам угодно поручить некоторым сеньерам Вашей крови, которые вместе с собой призовут некоторых лиц хороших, честных и обладающих достатком, которые не принадлежат к вышеназванным к их свойственникам, но являются людьми не запятнанными, не вызывающими подозрений в дурных делах, алчности или корыстолюбии, они будут иметь возможность Вашей властью, так как им заблагорассудится, наказать, уволить и исправить тех, которые провинились, какой бы властью они ни обладали, управляющих и взяточников как и в прошлом, так и в настоящее время; и те, которые берут взятки в настоящее время, будут названы впоследствии.
74. Также Вы должны приказать наиболее знатным и горожанам провинций, чтобы они назвали тех, кто в их провинциях творил вышеупомянутые злоупотребления, потому что они должны лучше знать виновников их местностей.
75. Наш государь и сеньер, все эти обстоятельства Ваша упомянутая дочь и Ваши упомянутые подданные Вам покорнейше [103] излагают, желая Вашего блага, чести и сохранения Вашей короны и королевства; Ваша упомянутая дочь говорит это для того, чтобы выполнить свою обязанность в отношении Вас и сказать Вам всю правду. Всем известно, что она не имеет обыкновения получать от Вас должности, преимущества, не вмешивается ни во что, кроме того, что касается обучения, и напоминает, когда представляется случай, о том, что служит для Вашего блага и чести. Много раз она приходила к Вам к вашему королевскому совету для тог,ч тобы указать на множество упомянутых злоупотреблений, но никакого постановления не было сделано, из-за чего Ваше королевство находится в такой большой опсности. И для того, чтобы оказать помощь и довести до конца это дело, Ваша упомянутая дочь и Ваши упомянутые подданные покорнейше умоляют об этом, наш сеньер, Вашего старшего сына герцога Гиенньского и Вашего кузена герцога Бургундского, который уже приступил к исправлению )злоупотреблений) и обещал довести дело до окончательного решения не жалея жизни и состояния; Ваша упомянутая дочь присоединяется к этому, рассматривая это дело, как справедливое и полезное для блага Вашего и Вашего королевства. Но из-за больших препятствий, которые злобно чинили управляющие финансами Вашего королевства дело это прекратилось и те, которые в настоящее время управляют финансами, стараются различными способами помешать этому, как это ясно видно. Ваша упомянутая дочь и Ваши подданные сеньер де Невер, де Верти, де Шароле, герцог Баварский и Лотарингский, коннетабль, маршал Франции, начальники стрелков, дворяне Вашего королевства, члены Вашего совета и все Ваши честные подданные, просят Вас выполнить их просьбу. И так как некоторые из упомянутых (виновные в злоупотреблениях) публично заявляют, что Ваша дочь сообщает Вам все это из ненависти и, получив сведения от немногих людей четырех или пяти, то да будет Вам угодно знать, наш сеньер и государь, что Ваша упомянутая дочь не привыкла осведомляться подобным образом, но она знает твердо, что нет человека, который не замечал бы дурного, бесчестного правления вышеупомянутых и многих других им подобных. Так ею были получены от многих честных людей, высоких и благородных, которым дороги Ваша честь и благосостояние, многие письменные документы, извещающие Вашу дочь об упомянутых злоупотреблениях, которые обсуждались конгрегацией Вашей упомянутой дочери, собиравшейся много раз для этой цели. И не оправдаются в своей вине, так как для них она не будет замалчивать правду, каждый раз, как Вы окажете милость выслушать ее. Ваша дочь решила настоятельно и не откладывая добиться исправления упомянутых злоупотреблений, так как в противном случае она не выполнила бы своей обязанности в отношении Вас и поступила бы нечестно. [104]
5. История короля Карла VI, короля Франции 28
И было решено королем и упомянутыми сеньерами (герцогом Бургундским, герцогом Беррийским и другими членами Королевского Совета), что необходимо собрать три сословия. Со всей страны пришли люди и собрались в Париже – духовенство, дворянство и добрые горожане. В назначенный день 29 выступил монсеньер Ж. де-Неель, канцлер монсеньера дофина и в кратких словах указал на действия, происходившие из-за войны (с англичанами) и раздоров, и на то великое благо, которое может быть достигнуто благодаря миру и объединению сеньеров. Необходимо принять меры против англичан, старинных врагов короля и королевства Франции, но невозможно сделать без денег. Поэтому он просил у трех сословий подмоги (aide), которая на самом деле являлась весьма большой тальей (taille). После того, как эго было сказано, Парижский Университет, купеческий прево и эшевены Парижа попросили аудиенции. Они ее получили и выступил мэтр Б. Жаньсен, который темой (своей речи) взял слова «он приказал ветрам и морю и наступила великая тишина». И показал – два ветра, которые властвуют во Франции, – это мятежи и честолюбие. Потом он описал бедность народа и большие подати, которые взимаются, как quatriesmes, impositions, gabelles 30 и чрезвычайное вымогательство денежных средств, которое имело место. Кроме этого, упомянутый Жаньсен не дал никаких подробностей, не назвал никого из тех, которые имели большие и чрезвычайные выгоды. Тогда они (Университет и горожане Парижа) снова попросили аудиенции, которая и была им представлена в определенный день 31. В этот день выступил знаменитый доктор богословия, монах ордена кармелитов, Евстафий Павильи, который кратко повторил то, о чем говорил упомянутый Ж. Жансьен.
А для того, чтобы все было описано подробно, он предъявил большой список, и поручили его прочитать молодому преподавателю, который его громко и прочитал. Там были показаны чрезвычайно большие жалованья, получаемые некоторыми придворными и королевскими чиновниками, и не пощадили никого, вплоть до канцлера и других лиц, которые приобрели состояния, и управление (было показано) таким, как оно было, и были названы виновники финансовых учреждений, особенно те, которые имели чрезвычайно большие богатства. И просили, чтобы их арестовали, а также конфисковавали их имущество. Когда произносили вышеупомянутые слова или подобные им, упомянутый де-Неель, канцлер Гиенни, пытался говор и прервать. Но канцлер Франции ему сказал, что он даст им [105] высказать все, что они хотят. Де-Неель очень высокомерно, громко и гордо ответил ему, что он будет говорить, желают этого или не желают. По этой причине монсеньер Гиеннский приказал взять у него печать отстранил его от должности канцлера Гиенни. Адвокат Парламента Ж. де-Вайльи, при помощи королевы, по просьбе ее брата, герцога Баварского, без всяких выборов, был назначен канцлером Гиенни. По поводу высказываний трех сословий были различные мнения. Представители Реймса очень убедительно, показали, что обычных податей будет достаточно для ведения войны, не налагая тальи, следует принять во внимание бедность народа и его ограбление вследствие раздоров (принцев), и многие присоединились к их мнению. Аббат дю-Монт-С-Жан, очень известное духовное лицо, говорил спецнально против чиновников финансовых учреждений и тех, которые имели чрезвычайные пожалования от короля. Он указывал, что следует отобрать у тех, кто имеет слишком много, и сделав это, король будет иметь возможность сопротивляться врагам и иметь средства на ведение войны, используя то, что было сказано упомянутыми Жансьеном и Павильи… … … …
Несмотря на мир (заключенный между «бургиньонами» и «арманьяками» в Оксерре) в Париже господствовали мясники и многие бедные и дурные люди. Жювеналь, сеньер де-Треньель, имел много родственников, сеньеров в графстве и герцогстве Бургундском. Они явились к нему, в его дворец, в Париже и указали ему на два обстоятельства, касающиеся герцога Бургундского, которые (обстоятельства) им очень не нравились. Одно – это то, что он добился оправдания в том, что он не сделал ничего дурного, приказав убить монсеньера Орлеанского и что несчастья, которые от этого произошли, должны рассматриваться, как результат того, что он плохо поступил. Другое,– то, что он позволяет управлять собой мясникам, живодерам и множеству других, злых людей и просили Жювеналя указать это герцогу Бургундскому. Он ответил, что охотно сделает это. И много раз упомянутый Жювеналь проходил во дворец Артуа, где ждал до полуночи. И однажды ночью герцог Бургундский разрешил ему войти и выслушал его достаточно терпеливо. Он (Жювеналь) ему указал, что он не может не сказать того, что он обязан высказать: что, так как мир заключен, он (герцог Бургундский) должен его выполнять. А что касается мясников – это не к его чести. И что, если ему понадобятся сто именитых горожан Парижа для того, чтобы они его сопровождали и выполняли его приказания, они будут ему предоставлены. И что ему будут предоставлены и деньги, когда они ему будут нужны.
На первое он (герцог Бургундский) ответил, что он никогда не признавал себя виновным (в убийстве герцога Орлеанского). На второе он ответил, что так нужно было сделать и что по другому не будет. И было горько смотреть, что творили упомянутые [106] злые люди, которых называли кабошьенами, по имени живодера Кабоша, являющегося одним из главных капитанов упомянутых злых людей, которыми, благодаря их образу действий все добрые люди были очень недовольны.
В 1413 году были отстранены от своих должностей управляющие финансами и на их место назначены другие. … …В конце апреля и в начале мая принялись более сильно, чем раньше за свои злые, бесчеловечные, бесчестные дела злые люди-кишечники, мясники, живодеры, скорняки и другие бедные люди низкого состояния.
Когда мессер Пьер Дезессар, его брат и другие увидели это, они удалились из Парижа, так как ему (П. Дезеосару) это очень не нравилось. Говорили, что он это сделал, против своего обыкновения, не по своему желанию. Когда говорили, что следует взыскать деньги у тех, у кого их было слишком много, он сказал, что первый у кого следует взять – это герцог Бургундский, так как он имел больше двух миллионов. И этим был очень недоволен герцог Бургундский, а также и кабошьены. И заметил Дезессар, что это для него опасно. И поэтому он уехал.
Кабошьены Парижа Хотели иметь капитана. И выбрали шевалье де-Босс, называемого мессир Жаккевиль, который был очень искусен в военном деле. Кривой де-ла-Хез был сделан прево Парижа.
Дезессар задумал взять Шарентонский мост и занял крепость де-С-Антуан. Когда об этом дошло до сведения Жаккевиля, он и Роберт де-Майльи, говорили, что они возьмут Дезессара. Последний отказался повиноваться, так как он (Дезессар) явился с ведома монсеньера Гиеннского и монсеньера Бургундского, которые обещали ему безопасность.
Тогда они пришли, в количестве более двадцати тысяч, с упомянутыми Жаккевилем и Майльи во дворец герцога Бургундского. И герцог, видя великое волнение, сказал им: «что он его (Дезессара) возьмет и будет держать в своих руках, будет его хорошо охранять, если его доставят к нему». Тогда упомянутый Дезессар ему сказал: «Монсеньер, я пришел, так как вы обещали мне безопасность, но если Вы не можете охранять меня от ярости этих людей, дайте мне возможность уйти». И упомянутый герцог ему сказал: «Мой друг, не беспокойся, клянусь тебе и своей клятвой заверяю тебя, что буду охранять тебя своей собственной жизнью». И взял его за руку и сделал ему крест на спине своей рукой, и увел его. Потом пошли (восставшие) ко дворцу герцога Гиеннского и выступил Жан-де-Труа, говоря: «следует арестовать некоторых, окружающих упомянутого сеньера, так как имеются сведения, что среди них есть люди, имеющие весьма дурные намерения. И произвели очень большое возмущение и мятеж. И были взяты герцог де-Бар, канцлер Вайльи, мессир Ж. де-Ларивьер, мессир Р. д’Анжени, де Витри и Мишель де Витри, его брат, которого мадам де Гиенн, дочь герцога [107] Бургундского, держала в своих объятиях, и другие числом до пятнадцати, которые были отведены во дворец Артуа, где находился герцог Бургундский. Они (восставшие) убили Гювателе, сторонника герцога Беррийского, также поступили с менестрелем по имени Куртебот и с секретарем короля Р. де-Бризу. Многие убийства происходили тайно. Потом вышеупомянутые (арестованные), были помещены в Дувр, также и герцог де Бар в большую башню, а П. Дезессар был отведен в Шатле. И надели белые шапки король, монсеньер дофин, герцоги Беррийский и Бургундский и члены Большого совета. Для тех, которым в них (шапках) отказывали, это было знаком, что их считали за Арманьяков, или, по крайней мере, они были подозреваемы в этом. Они (восставшие) перестали заниматься своими ремеслами и толпами ходили по Парижу. И так как они ничего не зарабатывали, им надо было грабить, так они и делали это своей собственной властью.
Эти поступки не нравились некоторым; министру де-Матюрин, Евстафию Павильи и другим из Университета, которые и согласились тайно собраться в Кармелитском монастыре, в келье Павильи для того, чтобы поразмыслить к чему такие действия могут привести. И так как они знали, что упомянутый сеньер де-Треньель был очень благородный человек, что он долго управлял Парижем, и проявил любовь к королю, королевству и общественному благу, они просили его также присутствовать. И собрались, и много размышляли и увидели, что дело клонится к окончательной гибели государства. ... И упомянутый сеньер де-Треньель – сказал, что средство (для излечения от всех бедствий) можно найти в том, чтобы установить добрый мир между сеньерами и каждый должен содействовать этому. И что, если некоторые из сеньеров имеют союз с англичанами, или дали им обещания, следует от них отказаться. Некоторые из присутствующих думали, что он говорит о герцоге Бургундском, который был в Кале и заключил союз, и дал некоторые обещания. Но так как он (де Треньель) говорил тайно и частным образом, и знал, что те, которых называют Арманьяками, призвали герцога Кларенса, это тоже не могло быть сделано без некоторых обещаний с их стороны. И он опасался, что такие обстоятельства, происходящие из-за раздоров (между «бургиньонами» и «арманьяками»), усилят храбрость врагов и они нападут на королевство. Мнения собравшихся разделились. Министр Матюрин и другие присутствующие считали, что настоящим средством (для прекращения бедствий) явится установление доброго мира. Этого упомянутый министр желал из-за П. Дезессара, слугой которого он был и который (Дезессар) был в Шатле и жизнь его находилась в опасности. Но упомянутый Павильи, заботившийся об интересах своего кошелька, и связанный своими интересами с Легуа, Сент-Ионом и их союзниками, и желавший показать, что аресты, которые обсуждались, были [108] произведены правильно, предложил, чтобы было постановлено назначить комиссаров, для проведения процесса, и чтобы эта комиссия имела право арестовать и других, судить преступников и взыскивать деньги с тех, с кого она найдет нужным. И так было сделано, и были назначены комиссары, которым была предоставлена упомянутая власть и каждому из них была дана белая шапка, и секретарю, и сержанту (комисси).
Когда граф де Вертю, брат герцога Орлеанского, увидел такие дела, аресты герцога де-Бар и других, и когда ежедневно продолжались аресты, ему посоветовали уехать и он удалился к своему брату. Капитаном же Парижа был поставлен Жаккевиль, капитаном моста С-Клу Шомон, а Шарентонского моста Кабош.
Арестовывали людей, которым, внушали страх, что они сделали что-то, хотя ничего не было сделано, а нужно было, чтобы они дали деньги, были ли они правы, или виноваты.
Граф Шароле, сын герцога Бургундского, и его жена, дочь короля, так же уехали вместе со своими людьми, и на всех были белые шапки. Говорили, что это было сделано по просьбе гентцев, которые просили об этом герцога Бургундского. Но некоторые думали, что это был вымысел, что они уехали потому что происходили слишком удивительные дела, и отец с сыном решили не находиться вместе. Снова выступил кармелит Павильи во дворце С-Поль перед королевой, монсеньером дофином и другими сеньерами.
Он взял темой своей речи – сад, в котором были, прекрасные цветы и травы и тамже росли сорные травы и многие бесполезные растения, мешающие хорошим приносить плоды и поэтому их следовало выполоть, вырвать и очистить (землю). В саду короля и королевы были очень плохие и опасные травы, а именно некоторые их слуги, мужчины и женщины, и их следовало выполоть и вырвать для того, чтобы оставшиеся приносили лучшие плоды. … Дурные травы были вырваны из садов короля и королевы. Это герцог Баварский, брат королевы, который помещен был в башню Лувра. И многие другие придворные, одни в Шатле, другие в Консьержери, а так как среди них были духовные лица, таковые были отосланы к епископу. Таким же образом было взято около 14 или 15 дам и девиц из дворца королевы и они были отведены в тюрьму Консьержери.
А для того, чтобы в королевстве думали, что все это делалось для блага государства, члены, совета заставили разыскать в Счетной Палате, Казначействе и Шатле, все прежние королевские ордоннансы и составили из них длинный, очень подробный, в котором были хорошие и благородные постановления, взятые из прежних; затем попросили герцога Гиенекого явиться в Парламент на торжественное заседание – lit de justice – и прочитали этот ордоннанс громким голосом. Читал его секретарь Шатле, П. де-Френ, который [109] обладал прекрасным, громким голосом. И было приказано соблюдать этот ордоннанс без нарушений.
Как было оказано выше, мессир Жаккевиль был капитаном Парижа и упомянутых мясников, но на самом деле, как говорили, он управлял всем. Однажды он пошел вместе с другими к мессиру Ж. Ларивьер и к Мениль, и вступили с ними; в спор. Упомянутый Ларивьер отвечал так вежливо, как только мог, потому, что он понял, что ему грозит большая опасность. В разговоре упомянутый Жаккевиль ему сказал, что он (Ларивьер) вероломный и бесчестный изменник. Тогда Ларивьер, почувствовавший себя оскорбленным, так как Дело касалось его чести, отвечал упомянутому Жаккевилю, что он сам вероломно лжет, и что, если королю будет угодно, они будут драться. Тогда Жаккевиль, у которого в руках был топорик, поднял его и ударил Ларивьера по голове, и убил его, другие говорят, что он это сделал оловянным горшком. На другой день привезли Ларивьера мертвого на тележке на рыночную площадь и отрубили ему на эшафоте голову, также был доставлен Мениль, которому тоже отрубили голову, не сказав и причины, только по прихоти Жаккевиля.
И так как тем, которые творили вышеупомянутые деяния, казалось, что мессир Арно-де-Корби, бывший долго первым Президентом Парламента и в течение двадцати лет канцлером Франции, относился к ним весьма неблагосклонно, они отстранили его от должности и на его место поставили Е. де-Летр.
Было приказано назначить комиссаров из тех, которых называли кабошьенами, и они должны были действовать против тех, которых считали арманьяками для того, чтобы иметь деньги, в виде займа от всех тех, о которых было известно, что они имели деньги и заставляли приводить к себе членов Парламента и купцов, и горожан, и просили у них дать деньги в качестве займа. Если они быстро не давали, их отправляли в различные тюрьмы и ставили сержантов в их дома, до тех пор, пока они не уплатят того, что с них спрашивали. Среди других они спросили и у Жювеналя две тысячи экю. И так как он отказался, его приказали отвести в Малый Шатле, по поводу чего он подал жалобу в парламент. Несмотря на это он был помещен в Шатле, и прежде, чем он уехал, он должен был дать часть того, что с него просили, чем он был очень недоволен, и не без причины, как это оказалось впоследствии. Был известный доктор богословия Ж. Жерсон, человек, пользовавшийся высоким уважением, канцлер собора Парижской богоматери и священник церкви Св. Якова на Гревской площади, который честно заплатил (сколько с него спросили), но в обществе, в котором он бывал, он сказал, что образ действий, которого они (кабошьены) придерживались, был бесчестный и действовали они не по-божески, его хотели арестовать, но он поднялся под высокие своды собора и его дворец был дочиста разграблен. [110]
Сеньер де-Хели, маршал Гиеннский и доблестный рыцарь, попросил людей и денег для того, чтобы отправиться в Гиенн, и это было ему обещано. Ему дали очень много денег и ему казалось, что он сделает чудеса. Он уехал в Пуату, собрал людей со всех сторон и оттуда направился к дорогам Сентонжа, где он намеревался осадить и взять Субиз. Но дела повернулись по-другому. Так как капитан Субиза был хорошо вооружен он напал на сеньера Хели, взял его в плен, и таким образом и он, и его армия потерпели поражение.
Англичане радовались раздорам, происходившим между сеньерами Франции. И посоветовали королю Англии собрать армию и послать ее в Нормандию. И на самом деле он послал армию, которая намеревалась высадиться у Дьеппа. Но дворянство и народ той страны собрались на берегу моря и сражались так с англичанами, что разбили их наголову и им пришлось вернуться в Англию. Когда английский король узнал об этом, он был очень недоволен и приказал собрать еще большую армию, это было исполнено и они взяли Нормандию. Туда направился де-лё-Хёз и взял с собой людей, сколько мог. И намеревался воспрепятствовать высадке десанта англичан, но он принужден был вернуться, так как много его лошадей было убито, а также взято в плен много людей. Англичане пытались завладеть Диеппом, но потерпели поражение. И направились в Трепорт, вошли в него и сожгли аббатство и часть монахов. Мно жество людей убили, ранили и взяли в плен и возвратились в Англию со всей своей добычей.
Эти обстоятельства стали известны сеньерам Орленским, Бурбонским, Алансонскими и другим (арманьякам) и меры, которые были приняты в Париже при десанте англичан, они послали к королю, предлагая свои услуги, просили о заключении мира (между «арманьяками» и «бургиньонами»), обещая и клянясь, что они будут его поддерживать и соблюдать. И что касается их стороны, они ничего не будут делать противно (миру). И что в Париже происходит ужасные и омерзительные дела против сторонников мира. Но мясники и их союзники мало с этим считались. И назначили процесс упомянутого П. Дезессара, и предъявили ему множество обвинений в совершенных им преступлениях, о которых выше упоминалось. Он был присужден к тому, чтобы его повезли на телеге от дворца до Шатле и там на площади рынка отрубили ему голову. Этот ужасный приговор был приведен в исполнение. Его посадили у дворца на телегу и со связанными руками провезли до Шатле; он улыбался, когда его везли, и говорили, что он совсем не собирался умирать, так он думал, что народ, с которым он был очень близок и дружен и который его еще любил, должен его отбить. И, если бы нашелся хотя бы один, который начал – он и был бы освобожден, так в то время, когда его везли, был сильный ропот по поводу того, что с ним сделали. Кроме того, он надеялся, что герцог Бургундский [111] сдержит свое обещание, данное ему в Бастилии в том, что ему не будет сделано ничего плохого. Но его поместили на телегу, привезли на рыночную площадь, отрубили голову, тело повесили на том самом месте, на котором он велел повесить Монтагю. И говорили некоторые: «Это божий суд, что он умер так, как он заставил умереть Монтагю»… … … …
Король выздоровел и находился в добром здравии. Когда об узнали сеньеры Орлеанские и другие, они отправили к королю посольство с просьбой, чтобы он заставил сохранить мир, так как было обещано и скреплено клятвой. Король послал к ним епископа Турне, отшельника де-ла Фе, П. Мириньи и секретаря, которые пришли в Вернейль и долго говорили все вместе (с арманьяками).
И вернулось упомянутое посольство к королю в Париж и доложило подробно, как упомянутые сеньеры хотят мира и не просят ничего, кроме того, чтобы было возможно, где-нибудь вне Парижа, поговорить всем вместе. Так же доложили посланные, что упомянутые сеньеры сильно жалуются на то, что их владенья отняты у них во время (междуусобной) войны, не возвращены им, как это было обещано. Так же (жалуются) на то, что заменили другими придворных короля, королевы и монсеньера Гиеннского и капитанов, что лютовали и держали, .как пленников, сеньеров, королевских чиновное и женщин. Когда те, которых называли кабошьенами, узнали, что дело идет к заключению мира, они были очень смущены, так как понимали, что должно прекратиться все то, что они наделали во время своего могущества, все жестокое и бесчеловечное; для того, чтобы помешать заключению мира, они начали распространять, как только могли, невероятные вещи, ложь. Тем не менее они освободили из тюрьмы дам и некоторых пленников.
Герцог Беррийский, имея белую шапку, поселился в монастыре богоматери, в помещении доктора медицины С. Аллегре. И почти ежедневно он желал, чтобы к нему приходил Ж. Жювеналь, сеньор де Треньель. Они обсуждали и разговаривали о том, что происходило. Однажды герцог сказал Жювеналю: «Неужели всегда так будет, что эти злые лиоди будут иметь власть и господство?» На это сеньер де Треньель ответил: «Надейтесь на бога и скоро вы их увидите ниспровергнутыми в большом смятении». Он только и думал о том, как бы этого добиться… … …
В городе было два начальника кварталов суконщики д’Анженн и де Мерилль, которые часто беседовали с жителями своих кварталов и десятниками, и чувствовали, на основании их слов, что они очень недовольны кабошьенами. Однажды вечером они пришли к упомянутому герцогу Беррийскому и нечаянно очутились вместе с Жювеналем; и там заключили союз, для того чтобы ниспровергнуть кабошьенов и их союзников, и поклялись жить и умереть вместе, и отдать для этого дела свою жизнь и имущество. [112]
Необходимо было найти средство поднять народ против них (кабошьенов) так думали и желали большинство жителей различных кварталов Парижа; и очень роптал народ, так как все видели, что упомянутые мясники не хотят мира. Они представили королю возмутительные письма, направленные против сеньеров Сицилийского, Орлеанского, Бурбонского и Алансонского, и опубликовали их (письма) в Париже, говоря: «упомянутые сеньеры желали разрушить город, убить всех наиболее высоких лиц, взять их жен и выдать замуж за своих незнатных слуг» и многие другие невероятные слова несмотря на их речи, король и его совет постановили заключить мир; король послал весьма почетное посольство к мосту Арш, где находились упомянутые сеньеры, которые ответили, что они просят только заключения мира. И отправился в Париж от имени упомянутых сеньеров Г. Синбе, очень известный человек и уважаемое духовное лицо. Он, в присутствии короля, монсеньера дофина, герцогов Беррийского, Бургундского и многих кабошьенов, произнес прекрасную речь, показав те большие затруднения для короля и королевства, происходящие из-за раздоров (принцев), которые были и имеются теперь: англичане, пользуясь этими раздорами могут явиться и причинить большой вред королевству, и что мир является единственным средством (избежать этого).
Король заявил, что он хочет мира. Для этого отправились в Вернейль герцоги Беррийский и Бургундский и были выработаны прекрасные статьи мира, которые понравились всем партиям. И по возвращении в Париж упомянутых герцогов Беррийского и Бургунского, 1-го Августа, во вторник, в присутствии короля, монсеньера Гиеннского и многих сеньеров, были зачитаны статьи мира. И когда хотели их обсуждать, стремительно вошли Ж. де Труа, Сент-Ион[ы], Легуа и Кабош и попросили, «чтобы им показали статьи, и что соберут горожан, так как дело это их очень касается». Им было отвечено «король желает мира, они услышат статьи, если захотят, когда их будут читать, но копии они не получат». На другое утро, в среду, они собрались в ратуше, в количестве тысячи человек. Многие пришли из различных кварталов, имея доброе намерение противодействовать кабошьенам. На этом собрании выступил адвокат Парламента по имени Ж. Рапио, очень уважаемый и красноречивый человек. В своей речи он был против нарушения мира и сказал, что купеческие прево и эшевены хотят мира. Но кабошьены говорили «предварительно необходимо указать сеньерам Орлеанскому, Бурбонскому и Алансонскому на измену и дурные поступки, которые они совершали или хотели совершать, чтобы они знали, какую им оказывают милость, заключая с ними мир; а так же, чтобы им (кабошьенам) показали и прочитали здесь статьи мира». Жан де Труа держал лист бумаги в руках. Тогда один из горожан сказал «дело весьма серьезное и надо обсудить его по кварталам, что завтра, в [113] четверг, присутствующие здесь начальники кварталов соберут жителей и тогда можно будет прочитать то, о чем говорит де Труа, в том месте, где соберутся жители кварталов». После этого, все присутствуюшие, кроме сторонников де-Труа, начали кричать «по кварталам». Тогда один из Сент-Ионов, который был вооружен и сидел на конце большой скамейки, проговорил: «следует сделать это быстро, так как дело спешное». Большая часть присутствующих снова начала кричать «по кварталам». Плотник Сирас, являющийся начальником квартала, поднялся и сказал «большая часть считает, что надо обсудить по кварталам, так и будет сделано». Но упомянутые Сент-Ионы и Легуа очень грубо протестовали говоря: «Несмотря на его положение, они поставят его на место». На это Сирас ответил: «это будет сделано по кварталам, а если кто-нибудь захочет помешать, то в Париже найдется сколько же молотобойцев, как и тех, кто убивает быков или коров». Тогда другие замолчали и было решено, что будет сделано по кварталам и разошлись по домам.
В четверг утром Ж. де Труа, который был комендантом дворца и там жил, постарался собрать начальников кварталов города в монастыре Св. Ильи для того, чтобы склонить их к выполнению его желаний. И собрались раньше того времени, когда адвокаты Парламента подают аппелаяции в Парламент, где находился сеньер де-Треньель, адвокат короля. Начальники кварталов д’Анженн и де Мерилль довели до его сведения об этом внезапном собрании. И он (де Треньель) пришел в монастырь св. Ильи раньше, чем де Труа начал свою проповедь. Увидев Треньель, он сказал ему: «очень хорошо, что он пришел и он очень рад его приходу». И держал в руках записку, о которой говорилось выше, и зачитал ее, в ней заключались удивительные, невероятные вещи против упомянутых сеньеров. И спросил сеньера де Треньель «не кажется ли ему, что было-бы хорошо показать королю и членам его совета (эту записку) прежде, чем они утвердят статьи мира». Траньель ответил: «Ему кажется, что так как королю угодно, чтобы все сказанное или сделанное в прошлом, было забыто, как с той и с другой стороны, не следует больше вспоминать об этом. То, что содержится в упомянутой записке, возмутительно и направлено к тому, чтобы помешать заключению мира, которого хочет народ». И не спрашивая больше о других мнениях, все в один голос сказали: «сеньер говорил хорошо, необходимо иметь мир», и кричали в один голос «мир», и следует разорвать запискy, которую держал де Труа. И она была вырвана из рук де Труа и разорвана больше чем на сотню кусков.
В городе скоро стало известно то, что произошло (на собрании) и жители других кварталов были того же мнения, исключая двух кварталов, находившихся около рыночной площади и дворца Артуа, в котором жил герц. Бургундский. В скором времени после обеда, упомянутый Жювеналь в сопровождении первейших людей города [114] и духовенства, числом около тридцати человек, отправился королю. По пути к нему присоединились другие именитые горожане различных кварталов; они нашли короля во дворце, вместе с ним герцог Бургундский и его сообщники. В кратких словах Жювеналь объяснил цель своего прихода: описал бедствия происходящее из-за раздоров, указал на необходимость мира, и на то, что добрые горожане Парижа умоляют его (короля) выслушать их и приказать, чтобы добрый мир был твердо заключен. А чтобы достигнуть это пусть он соблаговолит поручить (это дело) монсеньеру Гиеннскому, его сыну. На это король кратко отвечал: «что их просьба разумна и будет справедливо ее выполнить». Тогда герцог Бургундский сказал упомянутому сеньеру де Треньель «Жювеналь, Жювеналь, не следовало Вам приходить таким образом». И тот ему ответил: «Он не мог придти по другому, видя действия упомянутых мясников, он предупреждал ранее, но его не послушали». После этого они пошли к дофину монсеньеру герц. Гиеннскому: упомянутый сеньер cтоял, облокотившись на окно, и за его спиной находился один из Сент-Ионов. Дофину были сказаны те же слова, что и королю. Упомянутый сеньер сказал, что он хочет мира и употребит все свое влияние для тобы, чтобы показать это на деле, а чтобы не было сомнений, он возьмет в свои руки Бастилию и ключи от нее. Для этого он послал к герцогу Бургунскому, которому была поручена охрана (крепости), и упомянутый герцог послал за теми, кто охранял Бастилию, и приказал им освободить место упомянутому сеньеру (дофину), который и представил охрану крепости мессиру д”Анженн который только за три-четыре дгя до этого был освобожден из тюрьмы.
Кроме этого, просили и умоляли его (дофина), чтобы он соблаговолил завтра утром в пятницу сесть на лошадь и проехать верхом по городу. И он обещал это сделать. Сеньер де Тренель и сопровождавшие его возвратились обратно. Возвращаясь, они встретили по пути ректора и других членов Университета, которые направились к королю и монсеньеру Гиеннскому, для такого-же дела. Когда они пришли, они получили такой же ответ, как было сказано выше.
В пятницу утром де Тренель прослушал обедню ы церкви Маделены около его дворца. После этого он направился к герцогу Берийскому, который его спросил: «что вы хотите делать, Жювеналь, и скажите мне, что я должен сделать?» На это было отвечено: «сонвеньер, перейдите через реку и приведите вваших лошадей ко дворцу монсеньера Гиеннского и скажите ему, чтобы он сел верхом на лошадь и направился вдоль улицы Св. Антуана к Лувру и освободил герцогов де Бара и Баварского. И не сомневайтесь, т. к. я сегодня надеюсь на бога и все обойдется хорошо и вы будуте капитаном Парижа; я приду туда вместе с другими и все мы присоединимся к вам и монсеньеру дофину». Тогда герцог Беррийский исполнил, что было сказано. Упомянутый Жювеналь направился в сопровождении [115] горожан в С. Жермен д’Оксерруа, где был Оже (его сторонник) объединившись, они стали еще сильнее. Купеческий прево, эшевены , стрелки и арбалетчики города, и все кабошьены собрались на Гревской площади, в количестве тысячи или тысячи двести человек, готовые защищаться; герцог Бургундский очень старался помешать упомянутому сеньеру, который верхом ехал вдоль улицы С. Антуан. Жювеналь направился так-же на Гревскую площадь, где он нашел (среди собравшихся горожан) много своих сообщников и пошел среди них и направился через мост Нотр-дам к Шатле вдоль реки. Около Лувра уже находился монсеньер дофин, с ним были герцоги Беррийский и Бургундский. И освободили из тюрьмы герцогов де-Бар и Баварского, которые к ним присоединились. Когда помянутые де-Труа и кабошьены дошли по берегу реки до С–Жермен д’Оксерруа, обойщик, Дионин, который тут был вместе со своими товарищами, заметив де-Труа, вынул свою шпагу, говоря: «Бесстыдный разбойник я тебя убью». И они (кабошьены) внезапно убежали. Послали спросить Жювеналя: не следует-ли запереть ворота, чтобы они не убежали? Он ответил: «пусть все будет открыто, кто хочет уйти – пусть уходит, кто захочет остаться – пусть остается, что они (его сторонники) хотят только мира и согласия». Но они (кабошьены) ушли и унесли с собой все, что хотели из своего имущества. Упомянутые сеньеры (дофин и др.) направились на гревскую площадь; где, среди собравшихся (горожан) были такие, которые очень желали напасть на герцога Бургунского, чего он весьма опасался. Поэтому он спросил сеньера де-Тренель, не нужна ли ему (герцогу) охрана? И ответил, что «нет, пусть он не сомневается, лучше они все умрут, чем сделают, что-нибудь неугодное ему (герцогу).
Когда они (сеньеры) пришли к ратуше и поднялись в команту, где находились купеческий прево, эшвены и сеньер Тренель, монсеньер дофин сказал упомянутому сеньеру: «Жювеналь, скажите, что мы должны делать?» Тогда тот начал говорить: «город управляется плохо» и рассказал о всех бедсьвиях происходивших (при кабошьенах) и, обращаясь к купеческому прево А. де-Пернон, сказал, что он честный человек и что сеньер желает, чтобы он остался на своем месте, а так-же и эшвены; что упомянутые де Труа и де Бел[…] не будут больше (занимать свои должности), а вместо них будет Сирас и Мериль, а монсеньер Беррийский будет капитаном Парижа. Монсеньер Гиенский берет Бастилию в свои руки и назначает своего дядю, герцога Баварского, своим заместителем, а герцога де-Бар капитаном Лувра. Оба сеньера только что были освобождены из тюрьмы, и всем был известно, на другой день, в субботу, им должны были отрубить головы. А на должности прево Парижа были назначены дю Шатель и Монтобан, два доблестных рыцаря. После этого сеньеры и народ разошлись и отправились обедать. [116] И было удивительно, что когда происходила замена должностей, никто не выступил против этого, не было арестов и грабежей. В послеобеденное время можно было свободно ездить верхом по городу и народ был доволен.
На другой день в субботу, герц. Беррийский, как капитан, проехал верхом по городу и к нему отнеслись доброжелательно, народ говорил: «это совсем другое, чем Жаккевиль и кабошьены». Герцог Бургундский был весьма недоволен, также и его сторонники ........... и он внезапно уехал из города.
В субботу было большое собрание Парижского Уииверситета монсеньер Гиеннский и другие сеньеры благодарили Университет его высокое и достойное поведение, за то, что он показал благосклонное отношение к делу мира.
Король произвел замену членов своего Б. Совета. Канцлером Франции был выбран де-Марль первый президент Парламента, сеньер де Треньель стал канцлером монсеньера дофина, Монсе первым президентом, дю-Шатле – прево Парижа и де Вайльи президентом Парламента.
Все те, которые были назначены кабошьенами – были лишены своих должностей.
Жан де-Труа, который чрезмерно был виноват в бедствиях, происходивших в прежнее время, был арестован и заключен в тюрьму. Он сознался во многих очень дурных делах, которые творили мясники и их сообщники: тайные убийства, грабежи, на которые он давал согласие. И ему была отрублена голова на рыночной площади. ……………..
Король и монсеньер Гиенский пригласили герцогов Орлеанского, Бурбонского, графа Алансонского и других сеньеров в Париж; они пришли и были приняты с большой радостью. ....... Вскоре после этого, король собрал в зеленом зале своего дворца принцев крови и свой Большой Совет. И после больших обсуждений аннулировал ордоннанс, о котором выше было сказано, что в нем заключалось много хорошего, но так как это было сделано и опубликовано по проискам и подстрекательстве кабошьенов и по многим другим причинам – он был аннулирован.
После этого те, которых называли кабошьенами, были изгнаны из Франции, а их имущество конфисковано.
6. Хроника Монстреле 32
В начале этого года (1413) королевские чиновники, управлявшие финансами в течение двадцати лет, были принуждены дать спешно [117] отчет в своих действиях; поступало много обвинений против них, явных и тайных, которые (обвинения) привели большую часть их (чиновников) в великое смущение, как было сказано выше, и они старались избежать (наказания), некоторые обратились в бегство, как было произведено много арестов, имущество (арестованных) было конфисковано в пользу короля. Среди других был и П. Дезессар, убежавший в Шербург; при помощи некоторых (принцев), просивших за него герцога Аквитанского, он был призван в Париж и тайно занял крепость С. Антуан, вместе с ним был его брат А. Дезессар; об этом узнали некоторые горожане Парижа, которые не любили его (Пьера Дезессар); они известили герцога Бургундского и его людей, которые также были им недовольны; быстро собралось много общин Парижа, с ними пошел и мессир Е. Жаккевиль, капитан Парижа и некоторые другие люди герцога Бургундского; и вместе направились к Бастилии и захватили упомянутых меесира П. Дезессара и его брата и отвели их в тюрьму Лувра, откуда они были потом переведены во дворец (герцога Бургундского). Выполнив это, упомянутые общины спешно собрались снова под знаменем упомянутого Жаккевиля в количестве шести тысяч или около этого; к ним присоединились Р. Майльи, Ш. Лан и многие другие, вооруженные, из дворца герцога Бургундского. И все вместе, к десяти часов утра, отправились ко дворцу герцога Аквитанского; главными, которые подняли восстание упомянутых общин, были Кабош, живодер из бойни Св. Якова, Жан-де-Труа, парижский хирург и Д. Шомон; они вошли во дворец и начали говорить с герцогом Аквитанским следующим образом: «Государь, соблаговолите выслушать горожан доброго города Парижа, которые, вооруженные, просят Вас, для блага вашего отца и вашего блага, выдать им некоторых изменников, находящихся в настоящее время в вашем дворце». На это упомянутый герцог, в бешенстве, отвечал, что это их не касается и никаких изменников в его дворце нет. Они сказали, что он должен их им отдать, иначе, они сами возьмут их, в его присутстствии, и накажут их так, как они заслуживают. В это время пришел герцог Бургундский и вместе с ним некоторые из упомянутых горожан Парижа вошли во дворец и взяли де-Вайльи, нового канцлера герцога Аквитанского, герцога де-Бара, кузена короля, Ларивьера, двух сыновей сеньера Боссе, двух сыновей мессира Реню, двух братьеы Мениль, двух Жерезм и Пьера Нессон. Тогда, упомянутый герцог Аквитанский, видя, что ему нанесено такое оскорбление, обратил взоры на герцога Бургундского, и в великом гневе сказал ему: «Батюшка, это произошло не без нашего совета, и вы не найдете для себя оправданий, так как главарями являются люди вашего двора. Знайте, что вам придется раскаяться, не всегда обстоятельства будут складываться к вашему удовольствию». На это герцог Бургундский отвечал: «Монсеньер, вы будете осведомлены обо [118] всем, когда Вы успокоитесь». Несмотря на вышеупомянутые слова (дофина), все арестованные были уведены и помещены в различные тюрьмы. Когда уводили Р. Бризу, секретаря короля, один (из ставших) ударил его топором по голове, другой бросил его в Сену – и он умер; также убили очень богатого обойщика М. д’Ав. Также убили пушечного мастера из Орлеана и оставили его обнаженного два дня лежать у церкви св. Екатерины; после этого они принудили монсеньера Аквитанского жить во дворце С-Поль вместе с его отцом и тщательно стерегли выходы, чтобы он не уехал из Парижа; некоторые из них говорили, что они это делают для того, чтобы его (дофина) исправить, что он еще молод и не должен страдать от того, что о нем некоторые дурно говорят. Некоторые объясняли это (переезд дофина во дворец С-Поль) другими причинами. Одна из них: он собрался первого мая в Венсенский лес для того, чтобы биться на копьях и просил П. Дезессара привести туда шестьсот вооруженных людей и оплачивать их в течение месяца, что эта просьба была уже исполнена; и другое – что герцог Орлеанский и его сторонники собирали множество вооруженных отрядов для того, чтобы в назначенный день явиться к герцогу Аквитанскому; этим были недовольны герцог Бургундский и горожане Парижа. По правде сказать, прискорбно было смотреть, как царствуют в Париже упомянутые общины и как они ведут себя в отношении короля и сеньеров. Вскоре горожане Парижа написали письма многим добрым городам королевства, в которых сообщали о том, что все, что они сделали, сделано ими для блага короля и просили, в случае необходимости дать им совет и оказать помощь в их делах, что все сохраняют верность королю и готовы служить ему; а для того, чтобы никто из сеньеров не собирал вооруженных отрядов, по просьбе этих горожан Парижа, был издан королевский указ, адресованный ко всем бальи и сенешалам королевства. Такой указ был опубликован и разослан, тогда парижане изготовили и надели белые шапки, для того, чтобы лучше можно было узнавать людей, принадлежавших к их партии; и заставили носить их многих принцев, благородных сеньеров, и духовных лиц; и с этих пор сам король стал ее носить. Бесчестные и жестокие дела творили вышеуказанные парижане, вызывали осуждение у множества наиболее уважаемых лиц, которые не могли их дольше терпеть; но они (восставшие) былли так могущественны и так упорны, что принцы не знали, что предпринять. Все они (наиболее уважаемые лица) имели большое доверие к герцогу Бургундскому и надеялись, что в случае необходимости он и его сторонники, окажут им помощь; 11-го мая, в четверг, горожане доброго города Парижа (восставшие) в количестве двенадцати тысяч получили аудиенцию и в присутствии герцогов Аквитанского, Бургундского, Беррийского, графов Невер и Шароле, многих прелатов и других, имевших на голове белые шапки, предложили герцогу [119] Авитанскому список, который он отказывался взять; они принудили его взять список и заставили прочитать вслух: в нем были перечислены имена шестидесяти изменников как присутствующих, так и отсутствующих. Присутствующие, в количестве двадцати человек, были взяты и отведены в тюрьму; среди них были сеньер Боссе, мэтр д’отель короля, М. Лайе и другие. Имена отсутствующих были, провозглашены на перекрестках улиц Парижа, при звуках труб; они обязаны были (явиться) в течение нескольких дней, под страхом смерти и конфискации имущества к какой бы партии они ни принадлежали.
18-го мая король выздоровел от своей болезни; из своего дворца С.-Поль он отправился в Собор Парижской богоматери, надев на голову также, как и другие принцы, белую шапку; помолившись, он вернулся во дворец, сопровождаемый множеством народа, окружавшего его
После понедельника 20-го мая парижане со множеством вооруженных людей окружили город и ваяли под стражу тех, кто управлял Парижем; ворота были закрыты и заперты и их охраняли множество людей, вооруженные различного рода оружием; вооруженные, организованные по десяткам, были помещены на каждой улице Парижа. После этого, купеческий прево, эшевены и все, кто стоял во главе управления Парижем, в великом множестве, вооруженные, направились ко дворцу С.-Поль. Они расставили вооруженных людей в три ряда вокруг дворца и сказали им, что они должны будут делать; потом они пошли к королю, который был вместе с королевой и своим сыном, и ничего не знал о происходившем.
После этого состоялось в Париже большое собрание сеньеров: герцогов Беррийского, Бургундского, Баварского, брата королевы, также там присутствовали графы Невер, Шароле и С.-Поль, коннетабль Франции и множество других сеньеров, баронов и прелатов.
Излагая свою речь, он много говорил об арестованных, о плохом управлении государством и о тех бедствиях, которые происходи (из-за этого). Когда он кончил свою проповедь, канцлер Франции попросил указать тех, кто согласен с его речью. За спиной (проповедника) был купеческий прево и эшевены, которые немедленно его одобрили, но так как присутствующих было слишком мало для канцлера, они (эшевены) вышли из комнаты и пригласили наиболее именитых горожан Парижа, которые находились на дворе вместе с другими вооруженными. Они пришли к королю, встали на колени и выразили свое согласие с речью упомянутого брата Евстафия, выражая при этом любовь и расположение к королю и его семье и годность служить ему от всего сердца, указывая что все, что они сделали, было сделано для блага и пользы короля и королевства и [120] для сохранения его государства. В это время герцог Бургундский, увидя вооруженных и собравшихся во дворец короля, вышел к нм и опросил их, чего они хотят и зачем они явились вооруженные, для короля, который только что выздоровел, вредно видеть их вооруженными. Они отвечали, что они собрались для блага короля и королевства и вручили ему список, говоря, что они не уйдут до тех пор, пока им не выдадут тех, имена которых состояли в списке, а именно Людовика Баварского, брата королевы, придворных (перечисляются имена), дам и девиц. Когда герцог Бургундский увидел, что его слова не достигли цели, он вернулся к королеве, сказал ей об их просьбе и показал список. Она, весьма расстроенная, позвала своего сына герцога Аквитанского и приказала ему вместе с герцогом Бургундским выйти к ним (восставшим) и усердно просить их от ее имени, чтобы избавили от тюрьмы ее брата на восемь дней, а в восьмой день она представит его в их распоряжение и направит ео в Лувр, во дворец или в другое место. Выслушав свою мать, герцог Аквитанский ушел в другую комнату и начал плакать, там он был найден герцогом Бургундским, и вместе с ним вышел к восставшим и кратко изложил им просьбу королевы. Они отказали и сказали, что им не выдадут (тех, кого они просят), они спешно поднимутся в покои королевы, возьмут их в присутствии короля и увезут.
Когда упомянутые герцоги услышали этот ответ, они вернулись к королеве; ее брат пришел к ней и к королю и все вместе они поговорили. Тогда брат королевы, видя, что он не может избавиться от их (восставших) рук, полный горечи и отчаяния, спустился к и просил их, и сказал, что он отдается под их защиту; если они найдут его виновным – пусть он будет наказан без всякого милосердия, если нет – пусть его немедленно освободят для того, чтобы мог вернуться в Баварию с тем, чтобы никогда не возвращаться Париж. И другие опустились, также и дамы, и девицы – все это сопровождалось громкими рыданьями и потоком слез. Все были взяты и посажены по двое на лошадей таким образом, что сзади каждых двух шли четверо вооруженных людей; и были отведены одни в Лувр, другие во дворец. Когда это происходило, множество горожан Парижа, вооруженные, окружили арестованных и сопровождали их. После этого король пошел обедать, а королева в слезах, вместе со своим сыном удалилась в свои покои. Герцог Бургундский, который взял под свою защиту герцога де-Бар, своего двоюродного брата Пьера Дезессара, также А. Дезессара и других многочисленных арестованных, находившихся в Лувре, взятых им на поруки, о которых он приказал заботиться своим людям, отказался от них и передал их в руки горожан Парижа. И многие были переведены из Лувра во дворец, по желанию горожан и короля.
Королем и ими (горожанами) были назначены двенадцать комиссаров и шесть следователей, которые должны были рассмотреть [121] преступления упомянутых арестованных и судить их. После этого горожане, которые сделали все упомянутое, заставили, герцога Бернского, дядю герцога де Бара, составить некоторый документ и отослать его в Парижский Университет, для того, чтобы получить его (Университета) согласие и одобрение на упомянутые действия (восставших). Члены Университета ответили, что они не хотят вмешиваться в это дело. Кроме этого они заявили в королевском совете, что герцог де Бар и другие были арестованы без их совета, и что они огорчены, происшедшим.
Тогда горожане, видя, что Университет отмежевался от них, и беспокоясь о том, что придется отвечать за вышеупомянутые их поступки в будущем, выпросили у короля и его Большого совета Королевский указ их оправдывающий. Так как волнения не прекращались, граф де Вертю, приняв во внимание арест герцога де-Бара и других знатных лиц, без ведома короля и герцога Бургундского тайно уехал из Парижа к своему брату герцогу Орлеанскому в Блуа, и рассказал ему об удивительных событиях, которые происходили в Париже, во дворце короля, а также и герцога Аквитанского и это вызвало неудовольствие герцога Орлеанского. Герцог Бургундский был весьма недоволен отъездом графа де Вертю. Точно также уехали многие знатные лица из страха перед волнениями ……… и некоторые из них были возвращены обратно по приказу герцога Бургундского; они вернулись в великом смущении и не без основания, так как те, которых арестовали и арестовывали ежедневно, как мужчины, так и женщины, во множестве были утоплены в Сене, а некоторые преданы смерти без суда.
В пятницу 26-го мая король отправился в Парламент и там, по настоянию герцога Бургундского и горожан Парижа утвердил ордоннанс, касающийся управления королевством. И было постановлено послать предписание в бальяжи и другие местности о том, чтобы было об этом объявлено…
Во вторник 20-го июня состоялась свадьба графа Ф. де-Невер и двоюродной сестры графа д’Е. После свадьбы упомянутый граф д’Е вернулся в свое графство и собрал большое количество вооруженных людей до двух тысяч, говоря, что он желает начать войну с сеньером де Круа. Но на самом деле он сделал по-другому: он перешел через Сену к мосту Арш, а оттуда в Вернейль, где находились король Сицилийский, герцоги Орлеанский, Бретанский, Бурбонский и множество сеньеров, баронов и рыцарей, собравшихся не только по поводу ареста герцога де Бар, Людовика Баварского и других, но для освобождения герцога Аквитанского: последний письменно и через графа де Вертю доводил до их сведения о том, как он сам, король его отец и королева принуждены силой жить как пленники под стражей горожан Парижа во время их (парижан) правления и могущества; что ему (дофину) весьма горько смотреть на то, как [122] унижено их королевское величие. Поэтому собрались упомянутые сеньеры и держали совет и после долгих обсуждений в совете написали королю, его Большому Совету и доброму городу Парижу: чтобы дали возможность герцогу Аквитанскому поступать так, как ему угодно, а герцогов де-Бара, Баварского и других арестованных освободили; если они этого не сделают, то они (арманьяки) пойдут войной на город и истребят всех, кроме короля и лиц королевской крови.
Эти письма были получены королем, представлены его королей скому совету и после обсуждения было решено послать послов к вышеупомянутым сеньерам для заключения мира.
В субботу 1-го июля, после того, как судебный процесс был кончен, был обезглавлен в Париже мессир Пьер Дезессар, бывший прево Парижа; голова его воткнута на конец копья, а тело повешено на рыночной площади, как это было принято; его брат, мессир Антуан, находился в большой опасности, с ним могли поступить так же, но благодаря отсрочке, которой удалось добиться его друзьям, выполнение приговора опоздало, и спустя некоторое время онбыл освобожден.
В среду 12-го июля возвратились в Париж посланные короля, герцогов Аквитанского и Бургундского, те, которых они посылали упомянутым сеньерам королевской крови и доложили о результатах своего посольства. Немного времени спустя, по приказанию короля и его совета, герцоги Беррийский и Бургундский и с ними которые раньше были в посольстве, были посланы в Понтуаз; король Сицилийский, герцоги Орлеанский и Бурбонский, графы Алансонский и д’Е, явились в Вернон и оттуда послали свое посольств в Понтуаз. После того, как решения были приняты той и другой стороной и записаны, и был заключен мир, сеньеры разъехались и возвратились обратно. После этого герцоги Беррийский и Бургундский и те, которые были с ними в посольстве, явились в Париж и в присутствии короля огласили пункты и содержание письменного договора, который был заключен между двумя партиями для блага короля его королевства. После того, как это было обсуждено в совете, на котором присутствовало много представителей Университета и горожан, королем, герцогом Аквитанским, вместе с королевским советом было решено, что все то, что было сделано и о чем было доложено, должно быть выполнено. Об этом были составлены королевские указы и разосланы по всем бальяжам и сенешальствам королевства.
4-по сентября герцог Аквитанский по приказу короля освободил всех арестованных, находящихся во дворце; после этого все имущество Ж. де Труа, бывшего комендантом дворца, который в это время вышел по своим делам, было выброшено из дворца по приказанию герцога Аквитанского теми самыми горожанами, которые [123] привыкли его (де-Труа) сопровождать; он был отстранен от должности коменданта и она была передана тому, кто занимал ее раньше. Точно так же были возвращены должности многим королевским чиновникам, как например Д. Дезассару. Два герцога – де-Бар и Баварский – стали капитанами: герцог де-Бар – Лувра, герцог Баварский – Бастилии, как были они и ранее. Колокольный звон, в течение часа, раздавался в Париже, после того, как арестованные были освобождены из тюрем по приказу герцога Аквитанского; два дня и две ночи происходили праздники и ликование по всему городу в честь заключения мира, и было радостью – видеть это. Во дворце герцога Бургундского были арестованы сеньер де Вьефвилль и мессир Ш. де-Лен; мессир де Майльи, подозревая об аресте, скрылся бегством. Сеньер де Вьефвиль, по просьбе герц. Бургундского и его дочери, герцогини Аквитанской, был освобожден из тюрьмы, мессир де-Лен был помещен в Шатле. Сеньер де-Жаккевиль, отсутствующий в это время был лишен должности капитана Парижа, он, со множеством мясников, от которых он услышал упомянутые новости, бежал в Бургундию; Кабош, Ж-де-Труа и его дети и многие другие бежали во Фландрию. Е. де-Летр, новый канцлер Франции бежал также, как и другие: на его место был назначен Арно-де-Корби, прежний канцлер; последний, согласно его желанию, был освобожден от должности так как был очень стар и на место его был назначен первый президент парламента; Жювенель, который был адвокатом короля, был назначен канцлером монсеньера Аквитанского. Из Парижа бежали также те дворяне и комиссары, которым было поручено расследовать преступления арестованных, уголовные и гражданские. Герцог Бургундский, видя, как поступает герцог Аквитанский, его зять в Париже и подозревая, что он был им недоволен и что он (дофин) не забыл оскорблений, которые ему были нанесены в его дворце, ждал, что его могут арестовать: при этом он видел, что ежедневно, наиболее преданные ему люди уезжали тайно, не спросив у него разрешения; многие были уже задержаны. Вокруг его дворца по ночам стояла стража; ежедневно к герцогу Аквитанскоиу возвращалось множество людей, которые раньше были его (герцога Бургундского) сторонниками. И поэтому, не желая подвергаться опасности, которая могла последовать, он нашел возможность увидеть короля, когда тот отправился на охоту в лес Виль-Иеа-С.-Жермен. Он поехал вместе с ним и попросил у (него) разрешения уехать во Фландрию, так как он получил известия, что там произошли некоторые большие дела, требующие его возвращения. И он уехал; боясь погони проехал он через лес Бонди и не останавливаясь добрался верхом с небольшим количеством людей до моста С.-Максанс и там провел ночь; на другой день очень рано явился к нему сеньер Ру с двумя стами вооруженных людей; быстро, в несколько дней, достигли они Лиля во Фландрии. [124]
Когда стало известно об его отъезде, горожане и другие из партии Орлеанских начали роптать на него, говоря, что он бежал, испугавшись ареста; а другие, принадлежавшие к его партии были в большом смятении; каждый день арестовывали кого-нибудь из них и творили быстро над ними суд. Так были казнены два племянника Кабоша, после того, как их провели по улицам Парижа, точно так же и двоюродного брата Жана-де-Труа, хирурга.
Что касается королевы, герцогов Аквитанского, Боррийского, де Бара и Баварского, они были довольны и радовались отъезду герцога Бургундского; многие сеньеры быстро отвернулись от него и его партии.
Затем, король, герцог Орлеанский и Бургундский, графы Алансонский, де Вертю, д’Е, де Водемон, де Даммартан, архиепископ Сана, все вместо вошли в Париж, сопровождаемые большим отрядом вооруженных людей, в большом порядке. На встречу им вышли герцоги Беррийский, де Бар и Баварский, епископ Парижа и множество духовенства и горожан.
И выражали великую радость и те, и другие, и верхом все направились во дворец, где был король, королева и герцог Аквитанский, которые приняли их с большим почетом, и после ужина все сеньеры расположились в своих дворцах в городе.
На другой день вернулся в город мессир Ш. д’Альбре, которому была возвращена его должность коннетабля.
8-го сентября по настоянию упомянутых-сеньеров, король в палате Парламента, сидя на своем обычном месте, утвердил, в присутствии своего большого совета указ, который он приказал опубликовать по своему королевству, содержание которого следует:
Карл, милостью божьей, король Франции. Доводим до сведения наших дяди, сына, племянников, кузенов, прелатов, баронов, дворян и других, которые всегда имели добрые и честные намерения в отношении нас и были нашими добрыми и послушными родственниками и поддаными, что все то, что произошло (в Париже) было сделано дурно, предосудительно, обманным путем, выпрошено, против истины и справедливости, благодаря настояниям, натиску, подстрекательству и насилию некоторых мятежников, смутьянов, недоброжелателей мира – настоящим объявляем, что все грамоты и указы, данные нами, были даны под действием насилия, обмана, производимого в нашем добром городе людьми мятежными, изменниками и виновными в оскорблении величества. …
Доводим до сведения для того, чтобы засвидетельствовать истину, в нашем присутствии, в присутствии горожан нашего доброго города Парижа, нашей дорогой и любимой королевы, нашего дорогого и любимого сына Людовика Аквитанского, нашего дяди, герцога Беррийского и многих других сеньеров нашей крови и родственников, членов нашего совета: 23-го апреля, мессир Е. де Жаккевиль, [125] Роберт де-Майльи, Ш. де-Рекур, Шевелье-Барро – секретарь и хирург Ж-де-Труа и его дети, Легуа и его дети, С-Ион , мясник, Симон-Те Кутелье (он же Кабош) живодер; Бо де Борд, А. Руссель, Д. де Шомон, метр Е. де Летр, метр П. Кантон, метр Д. Франсуа, метр Н. де сен-Гилер, метр Ж. Бон, метр Н. де Кене, Ж. Герин, Ж. Киморин, Ж. Лабан, де Жент, Ж. Паран, Ж. де сен Лоран, М. де Ноавиль, М. де Куломье, метр Т. Бангард, метр Ж. Рапио, метр де Вердюн, метр Л. Кало, Ж. де Руан, сын торговки кишками, Ж. Майир – кишечник и многие другие их единомышленники, и сообщники, люди различного состояния, которые до этого дня устраивали много собраний и тайных заговоров, во многих местах как днем, так и по ночам, собрались вооруженные в большом количестве, знаменем и явились враждебно, силой в наш дворец С.-Поль без нашего ведома; и направились ко дворцу нашего сына герцога Аквитанского, куда хотели войти силой, взломали ворота и против желания нашего сына, его людей и слуг вошли во дворец и в его комнату, против его желания, несмотря на то, что он просил их не делать этого.
Когда они вошли, они силой взяли нашего кузена герцога де Бар и канцлера нашего сына и много других знатных людей камергеров и советников нашего сына, и отвели их в тюрьму, как им заблагорассудилось и разместили их в различные, частные тюрьмы, где их и держали так долго, как только могли. Из-за такого оскорбления наш упомянутый сын так разгневался, что сильно заболел, тогда, упорствуя в своих дурных, бесчестных намерениях, они явились в наш дворец Сен-Поль и там требовали в нашем присутствии все, что им было угодно, говоря, что они хотят взять некоторых лиц, помеченных в списке, который они принесли с собой – это были Людовик герцог Баварский, брат нашей королевы и многие другие знатные люди, советники, метр д’отель и другие наши слуги, занимавшие Различные должности, они взяли их силой, Против нашей воли, поместили их в тюрьму, как и других. После этого пошли в покои королевы и в ее присутствии, против ее воли и желания, взяли много дам и девиц, из которых многие были нашими и королевы родственницами и отвели их также, как и других в тюрьму. Из-за такого оскорбления королева впала в такой гнев, что тяжело заболела и была близка к смерти. После того, как они арестовали мужчин и женщин, упомянутые злодеи против многих лиц повели судебные процессы, применяя жестокие пытки, противно всякого права и правосудия, и многие другие знатные лица были убиты в тюрьмах и после этого было опубликовано, что они сами покончили с собой; некоторых они утопили в Сене, других обезглавили или задушили в тюрьмах. С дамами и девицами, которых они взяли, они обращались бесчеловечно. Несмотря на то, что им настойчиво указывали, что путь правосудия открыт [126] для тех, кто содержался в тюрьмах и что наш парламент узнает об этом, не повиновались и не оказывали снисхождения (арестованным); они принуждали составлять и писать разрешительные грамоты, добивались их силой и заставляли их скреплять большой печатью в нашей канцелярии; и при этом принуждали нас, а также и нашего сына, подписывать их (грамоты) нашей собственной рукой, и одобрять все их поступки; для того, чтобы иметь к своим услугам канцлера и получать грамоты, они угрожали и силой принуждали его прикладывать печать: они лишили этой должности нашего любимого Арно де Корби, который так долго хорошо и честно служил нам. На его место они поставили Е. де Летра. В этих грамотах против всякой справедливости было сказано все, что хотели эти обманщики. …
Все эти грамоты и указы, которые бесчестят наших дядей, сына, племянников, кузенов и других, мы на торжественном заседании нашего Парламента, в присутствии многих принцев крови наших родственников, прелатов Парижского Университета, баронов и других знатных лиц нашего совета, парламента и горожан города Парижа, отменяем, аннулируем, отменили и аннулировали, осудили и оставляем без последствий. И запрещаем всем нашим подданным, под страхом навлечь на себя наш гнев, и так как это может повредить нам, что-либо делать или говорить, в настоящее время и в будущем, или словом, или делом, или иным каким-либо способом (действовать) против этого нашего постановления.
И если такие грамоты или указы (составленные кабошьенами) были или будут предъявлены суду – не придавать им никакого значения, но желаем и приказываем, чтобы они были разорваны и уничтожены везде, где их найдут.
Предписываем любимым и верным членам нашего совета, парламента, прево Парижа, другим нашим прево, бальи, сенешалам и другим судьям, их заместителям, чтобы наше настоящее постановление было опубликовано во всеобщее сведение в их судейских аудиториях и других местах, в их ведомствах, при звуках труб; мы же лаем, чтобы (об этом постановлении) прелаты и духовенство проповедывали народу. Также желаем и приказываем, чтобы к копиям, которые будут переписаны с этого нашего постановления, была приложена королевская печать, как и к оригиналу ............................
Дано в Большой Палате нашего Парламента в Париже, на торжественном заседании (lit de jusitice) 12-го сентября 1413 года, а нашего царствования тридцать третьего.
7. Ордоннанс короля Карла VI от 26 мая 1413 года 33
О домене
1. Как король приказывает, что для управления финансами домена и aides, во избежание увеличения числа чиновников, будет [127] только два казначея, которые будут избираться, а для письмоводства – королевские нотариусы.
Во-первых, чтобы воспрепятствовать увеличению числа чиновников, управлявших финансами – как домена, так и aides, каковые чиновники, пользуясь своими должностями, приобрели в прежние времена от нас большие выгоды, оклады и пожалования, крайне нас обpeменяющие, мы приказали и впредь предписываем, что вместо казначеев и начальников (generauls) для управления, администрирования и ведения всеми нашими вышеуказанными финансами – как в нашей стране Лангедок, так и в стране Лангедойль, как в нашем домене, так и в землях, платящих нам подати, – мы будем иметь только двух хороших preudhommes, благоразумных, платежеспособных и достаточных, которые будут нашими, а не чужими, и будут избраны так, чтобы подолгу оставаться на этих должностях во избежание большого ущерба, который мы имели в прежние времена от слишком частой перемены этих чиновников. Для этой цели они будут избраны в нашей Счетной палате нашим канцлером и нашими вышеуказанными должностными лицами, чтобы заботиться об общественном благе королевства. В выборах, кроме того, будут участвовать члены нашего Большого совета и нашего парламента и другие, в достаточном числе. Эти (commis) будут получать вознаграждения и иных видов довольствия каждый по тысяче турских лиров в год с прочими мелкими старинными сборами. Они будут нами призваны и на них будет возложено управление всеми финансами нашего королевства.
Они будут обязаны еженедельно прилежно присутствовать как по делам домена, так и по делам aides в наших палатах, казначействе (Tresor) и палате сборов (Cour des aides) в нашем дворце, дабы вершить дела, относящиеся к их должностям. И чтобы писать грамоты и документы, относящиеся к вышеуказанному, у них будет столько наших нотариусов и в таком количестве, сколько потребуется. Если же кто-либо назойливостью или иным способом проникнет на вышеуказанную должность сверх установленного числа, или иным способом, чем в порядке выборном, установленном выше, он будет считаться и мы его отныне считаем неспособным к занятию должности и вообще какой бы то ни было королевской должности. Мы хотим при этом, чтобы все выгоды, которые он от нас получит, как вознаграждение или же иначе по поводу этой должности были взысканы с него или: с его наследников.
Как король приказывает, чтобы для получения всех домениальных финансов был один главный сборщик и один клирик, которые также будут выборные.
Также, хотим и приказываем, для получения всех финансов нашего домена, как в Лангедойль, так и в Ленгедоке, наша казна будет иметь только одного хорошего preudomme, благоразумного и [128] богатого, который будет главным сборщиком всего нашего домена. Кроме того будет другой preudomme благоразумный и с достатком из духовного звания – контролер этой казны. Оба они будут служить за жалование, которое им положит наш канцлер и другие члены нашего Большого совета и Счетной палаты. Они будут избираться способом, указанным в предыдущей статье. И если кто-нибудь проникнет на эти должности иным способом, чем вышеупомянутые выборы, он будет наказан, как мы приказали в предыдущей статье.
15. Как король приказывает, чтобы все сборщики и виконты избирались из добрых и достаточных людей, с освобождением тех, кто не достаточен и не выгоден.
Мы также приказываем, чтобы сборщики и виконты (receveurs et vicontes) других доходов нашего домена были взяты, назначены и избраны из хороших людей, достаточных и постоянно проживающих в домене – нашими вышеуказанными людьми и доверенными. И если сейчас имеется какая-либо из вышеуказанны должностей, которая для нас не обеспечена надлежащим лицом, мы хотим, чтобы немедленно и быстро на место неудовлетворительных лиц были посажены хорошие и достаточные, без лицеприятия, нашим приказом. И если кто-либо проникнет на вышеуказанные должности иным способом, чем указано выше, мы хотим, чтобы все, что он там получит в виде содержания или же иначе, было взыскано с него или его наследников. Одновременно мы их лишаем этой должности и считаем неспособным к ее занятью.
О монете
90. Как король приказывает, чтобы было только четыре главных чиновника по монете со старыми окладами, которые будут выбраны, а также и другие.
Также мы приказали и приказываем, что чеканкой нашей монеты будут ведать только 4 главных чиновника, как это повелось издревле, которые будут получать только ординарное прежнее вознаграждение. И если одна из этих четырех должностей будет вакантна нужно будет ее заместить, наш вышеуказанный канцлер, призвав членов нашего большого совета, работников Счетной палаты и вышеупомянутых чиновников по чеканке монеты, заместит эту должность путем хороших выборов, как надлежит, и нашего назначения. Так же будет поступлено по отношению к хранителям, чеканщикам и пробирщикам нашей монеты, когда эти должности будут вакантны или будет необходимость в их замещении. И если кто-либо займет вышеуказанную должность сверх указанного числа или иным образом, чем это указано выше, все выгоды, которые он из нее извлечет каким бы то ни было образом, будут взысканы с него или с его наследников. И
Об эд (aides)
95. Как для получения (aides), их хранения и расходования король будет иметь только одного главного сборщика и одного контролера с обычными окладами.
Также приказываем, что для получения и собирания, хранения и расходования по приказу вышеуказанных лиц или же для управления всеми финансами – как домениальными, так и aides, всеми сборами, как в нашей; вышеупомянутой стране Лангедок, так и в Лангедойле,– мы будем иметь одного генерального сборщика и только одного контролера receveur general et controleur, на обычном жаловании, которые для этого будут избираться способом, указанным в ст. 1 настоящего ордонанса.
И если кто-либо проникнет на вышеупомянутые должности сверх нормального числа или иным способом, что указано выше, мы отныне объявляем его неспособным к занятию любой королевской должности и он подвергнется наказанию, указанному в ст. 1.
98. Как король приказывает, чтобы для дела юстиции и сборов был один председатель и 2 советника (president et deux conseillers) с одним секретарем, которые не будут брать никаких подарков ни от кого, сверх своего жалования и мелких сборов.
Также для всей юстиции и сборов страны Лангедойль отныне у нас будет один президент с жалованием 5 турских ливров в год с мелкими сборами, вошедшими в обычай для всех дел и без каких-либо подарков. Они будут определяться на должность путем хороших выборов нашей Счетной палаты, нашего любимого и верного канцлера и членов нашего Большого совета. Если они будут нуждаться в совете, например по поводу экстраординарного случая, они смогут обратиться к другим советникам нашего парламента. И наши вышеуказанные советники будут иметь только одного секретаря для регистрации речей и ведения необходимых записей. В случае отсутствия этого секретаря или же если он будет отстранен нашим приказом или же приказом наших вышеупомянутых советников, должность секретаря сможет выполнять какой-либо другой из наших нотариусов по приказу наших вышеупомянутых советников, не получая по этому случаю от нас никакого жалования или же оплаты, сверх тех, которые ему полагаются по обычаю. И если случилось бы, что кто-либо проник на вышеупомянутые должности или же сверх установленного числа или же иным способом, чем указано выше, мы отныне отнимаем у него эту должность и считаем его неспособным к занятию этой и всякой иной королевской должности. С него или его наследников будет взыскано все, что он извлечет из этой должности.
101. Как король приказывает, чтобы в Париже по делам aides были 3 выборных светских и один духовный, которые будут выбраны. [130]
Также приказываем, чтобы в Париже по делам aides было бы только 3 выборных светских и один по делам духовенства. Они будут набираться способом, указанным в статье, говорящей о советниках по делам юстиции. Они будут получать содержание и обычные сборы. Только выборный по делам духовенства будет получать 100 турских ливров в год и не больше. И если кто-либо проникнет на выборную парижскую должность сверх вышеуказанного числа или же получит что-либо вопреки содержанию настоящей статьи, мы отныне считаем неспособным к занятию любой королевской должности и хотим, чтобы с него или с его наследников было сказано все, что он получит по этой должности.
102. Как король приказывает, чтобы на всех других выборах было только 2 выбранных и 1 от духовенства, где это полагается, и один сборщик без подарков и. т. д. и равным образом чиновники соляного сбора и контролеры.
Также в каждом из добрых городов нашего королевства и в местах, где вошли в обычай выборы, если имеется более двух выборных, отныне будет только двое, включая представителя от духовенства от того места, где находится этот избранник духовенства, и только один сборщик. Они будут получать только обычное жалование и сборы без каких-либо подарков. Для того, чтобы лучше и вернее организовать вышеупомянутые выборы и сборы, вышеуказанные лица будут браться из хороших богатых людей, preudommes данной местности, сведущих в вопросах юстиции. Они будут сведены в Париже, как и в иных местах, к вышеупомянутому числу. По приказанию наших служащих Счетной палаты, вышеупомянутых доверенных, будет поступлено так же со сборщиками, чиновниками соляного сбора и контролерами. Эти выборные сборщики, чиновники соляного сбора и контролеры будут обязаны постоянно проживать в месте, где их должность, под страхом лишения этой должности. Эти выборные будут являться на работу в надлежащее время раньше, чем это теперь принято. А если для заключения договоров сдачи земли или иных необходимых дел им надо будет отлучиться, эти выборные в этом случае могут для вершения их дел назначить хороших достаточных и опытных в делах юстиции людей.
Кроме того, если имеются выборные сборщики, чиновники по соляному сбору или контролеры, являющиеся неудовлетворительными, мы хотим, чтобы немедленно и спешно они были заменены другими по приказанию вышеупомянутых. И если кто-либо займет какую-либо из этих должностей сверх указанного числа или иным образом, чем это указано выше, мы отныне объявляем его неспособным к занятию этой должности всех иных наших королевских должностей и желаем, чтобы все выгоды, которые он получил по ней, были бы взысканы с него или с его наследников, как это сказано в предыдущей и следующей статьях. [131]
103. Как король приказывает, чтобы начальники и выборные быстро решили все незавершенные дела.
Также, поскольку нам известно, что поступление от наших aides значительно уменьшено, так как выборные для производства сборов взяли за обычай создавать для бедных и скромных людей и других большие затруднения в процессе, по просьбе откупщиков этих сборов, чем наш бедный народ весьма утомляется и обременяется, как на расходы по вознаграждению адвокатов, а так же оплату комиссаров и низших судебных служащих, так и в связи с отрывом от работ и трудов, – мы захотели и приказали, хотим и приказываем, чтобы впредь эти выборные как в нашей стране Лангедойль, так и в нашей стране Лангедок, во всех случаях, делах и процессах, касающихся наших aides, которые будут осуждаться, решаться и дискутироваться перед ними, действовали и заставляли участников процессов действовать наиболее быстро, насколько это возможно, и быстро решали дела, не осложняя их в большие процессы и не терпя, чтобы наш малый люд был утомляем, пожираем, ограбляем и оскорбляем, как это было ранее, когда его угнетали младшие служащие, поверенные и др., водворившиеся на постой до исполнения решения, как это сказано выше, и приказываем им под страхом утраты их должностей и на основе их присяги и верности нам. Такие же запрещения, распоряжения и приказы мы делаем нашим начальникам, возглавляющим юстицию в области сборов.
104. Как все вызовы в суд и описи будут производится ординарными низшими служащими, а не другими, кроме необходимых случаев.
Также для того, чтобы положить предел большим обидам, затруднениям, постоям и грабежам, которые имели место в прошлом со стороны экстраординарных посланцев и исполнителей, назначенных по делам взимания сборов с нашего бедного народа, – мы приказали и приказываем, чтобы отныне все вызовы в суд, исполнения, описи и иные действия, которые должны быть произведены в любом округе нашего королевства по делам о наших вышеупомянутых сборах против любого лица, производились ординарными низшими служителями сенешальств и бальяжей, где будут находиться вышеупомянутые выборные органы, а не экстраординарными служащими или же посланцами, каковых отзываем и вовсе аннулируем, кроме случаев нужды, или те когда ординарных служащих данной местности недостаточно для выполнения этих действий, в каковом случае мы хотим и приказываем, чтобы были срочно приняты меры выборными этих мест с участием наших адвокатов, прокуроров и других людей совета местности, наилучшим образом и с умеренностью и с наиментшим возможным обременением нашего народа.
105. Как ничего не будет выплачиваться сборщиками на основе частных писем казначеев, под страхом наказания и т. д. [132]
Также мы воспретим и воспрещаем лицам, управляющим всеми нашими вышеуказанными финансами, разделять или распределять между собой части нашего королевства, беря каждый в свое управление определенную местность, как это делали иногда в прежнее время начальники по делам вышеупомянутых aides, одновременно воспрещаем им получать какие бы то ни было суммы от главного и младших сборщиков на основании частных писем. Также воспрещаем главным и младшим сборщикам сдавать на откуп какие бы то ни было суммы вышеупомянутым подчиненным по частным письмам, иначе чем за подписью главного сборщика, под страхом для каждого из них и для всех их быть сурово наказанным, если они поступят иначе, и взыскания с них и их наследников всего, что будет неправильно получено или же выдано.
114. Как король воспрещает дворянам присутствовать при сдаче на откуп недвижимостей, оценивать их и увеличивать цену на торгах.
Также для того, чтобы воспрепятствовать большим обманам и неправдам, которые многократно совершались в прежние времена при сдаче на откуп наших вышеуказанных aides и состояли в том, многие дворяне злостно, скрыто и иным обманным способами брали, оценивали, а иногда изменяли на торгах цену через своих подставных лиц, причем часто им имущество доставалось за бесценок, как люди из народа и другие не дерзали сделать надбавку, утроить или удвоить цену, боясь этих дворян, которые по злостному желанию, с тех пор как имущество поступало в их пользование или их агентам, передавали его от себя в субаренду, по цене гораздо более высокой, чем уплаченная ими самими, и использовали таким образом значительную часть дохода от наших имуществ в свою пользу; чем мы были введены в значительные убытки, – мы, желая этому противодействовать и мешать этим обманам и злоупотреблениям, решительно воспретили и воспрещаем всем сеньерам и дворянам нашего королевства, их людям, служащим и слугам и иным агентам, дабы они не могли нас обманывать, совершать в будущем такие обманы, тонкости и злоупотребления. Мы также воспрещаем нашим выборным допускать к торгам кого-либо из этих дворян же их людей и слуг и разрешать им надбавить хотя бы один денье на торгах, увеличивая цену втрое или вдвое, под страхом накзания указанного выше и взыскания с них или их наследников, а также с их слуг и людей принимавших участие в откупе или же их наследников, всех проторей, убытков и потерь, которые мы можем потерпеть от обманных действий вышеупомянутых лиц.
125. Как король приказывает, чтобы выборные регистратуры сдавались на откуп, с обращением доходов в его пользу.
Также мы приказали и приказываем, чтобы отныне все выборные регистратуры нашего королевства, как в нашей стране Лангедойль [133] так и в нашей стране Лангедок, сдавались на откуп с обращением доходов в нашу пользу, хорошим достаточным и опытным людям, наиболее выгодным образом, выбранными для этого в каждом округе нашего королевства; деньги получаемые от откупщиков будут получаться авансом нашими частными сборщиками податей тех мест, где находятся эти регистратуры. Сборщики будут собирать и тратить эти деньги за свой счет.
О королевском дворе
137. Как король приказывает, чтобы из денег, ассигнованных на его двор, двор королевы и дофина, ничего не выплачивалось на пенсии и экстраординарные должности.
Также, в виду того, что изо дня в день тонкими и непрямыми путями и иначе устанавливаются экстраординарные должности за счет Ассигнований на наш двор, как и на двор королевы и дофина Также, в виду того, что изо дня в день тонкими и непрямыми путями и иначе устанавливаются экстраординарные должности за счет Ассигнований на наш двор, как и на двор королевы и дофина, из чего проистекает множество неудобств и ошибок и большой ущерб, убытки и вред для добрых торговцев, дававших и всегда дающих свои продукты для нужд этих дворов, как-то, вина, мясо, дрова, сено, овес и. т. под., в результате чего задерживается и не может быть произведена оплата того, что причитается им от нас, нашей супруги и сына, мы желая этому воспрепятствовать, приказываем, чтобы отныне никакие экстраординарные должности, пожалования и пенсии не оплачивались из этих средств. Мы хотим, чтобы если кто-нибудь под каким-либо видом или предлогом возьмет или попытается взять из ассигнований на эти дворы или какой-либо из них какие-либо деньги или же экстраординарную должность, – все, что он получит, было взыскано с него или с его наследников.
О Счетной палате
140. Как король приказывает, чтобы в его Счетной палате было только 2 президента, 8 начальников и 12 низших клерков с обычными окладами.
Также, что касается нашей Счетной палаты, в которой благодаря навязчивости просителей или по иным причинам мы в прошлом создали ряд экстраординарных должностей и заместителей к великому для себя вреду и убыткам, а также назначили младших клерков, – мы приказали и приказываем, что отныне вышеупомянутая Счетная палата будет иметь 2 президентов, а именно – великого кравчего Франция (grand bouteiller) и еще одного президента, 8 начальников, четырех духовных и четырех светских и 12 писцов. Они будут определяться на должность хорошими выборами, которые будет производить наш канцляр совместно с членами нашего Большого совета и другими лицами нашего совета в большом и достаточном [134] числе. Отныне устранили и устраняем всех экстраординарных и заместителей. Что же касается хранителя наших хартий, он будет выполнять свою должность надлежащим образом и не будут являться в нашу Счетную палату без особого вызова, как это было некогда установлено нашими предшественниками. И отныне, как только должность будет вакантна, она будет замещена хорошими выборами способом, указанным выше. Что же касается числа низших клерков, их будет только 12. Они будут избираться нашим вышеупомянутым канцлером и советом и в нашу вышеупомянутую Счетную палату, как указано выше, как это сказано выше о выборах ее начальников. Отныне мы уволили и увольняем всех экстраординарных и заместителей. Мы желаем, чтобы если впредь кто-либо проникнет сверх их нормального числа и иным способом, что указано выше, с него или с его наследников было бы взыскано все, что он получит в виде жалования или же иначе.
142. Как король хочет, чтобы сверх двенадцати клерков и над ними было 2 корректора, которые будут избраны для проверки отчетов прежде окончания отчетного периода.
Также в виду того, что многие исправления были пропущены в нашей Счетной палате, вследствие чего невозможно легко увидеть ошибки в отчетах сборщиков, мы приказали и приказываем, чтобы сверх 12 младших клерков было два корректора (corecteurs), которые будут выбраны нашим канцлером вышеуказанным способом и будут непрерывно исправлять отчеты, не ожидая их окончания. При проверке отчетов за прошлое время назначенные для этого контролеры будут проявлять максимум старания.
Парламент
153. О выборах президентов и других советников парламента, о следствии, ходатайствах в парламент и ходатайствах королю.
Также отныне, когда должности четырех президентов и другие в Большой палате и в Следственной палате (Chambre des enquetes) нашего вышеупомянутого парламента, а также в Палате Прошений (chambre des requetes) нашего дворца будут ваканты, наш канцлер, призвав членов нашего Большого совета, изберут 2 или 3 энергичных людей из числа членов Парламента и других разумных людей и preudommes. Мы поручим сообщить старательно, секретно и хорошо им и нашим адвокатам и прокурорам вышеупомянутого Парламента и другим известным адвокатам и прокурорам, какое лицо хорошо и подходит для того, чтобы быть назначенным на вышеупомянутое свободное место. После этого сообщения будет доложено в нашем суде в присутствии нашего канцлера и членов нашего Большого Совета, после чего вакантное место будет предоставлено лицу, надлежащим образом выбранному. И если случится, что [135] кто-либо займет должность или же попытается занять должность иным способом, что указано в настоящей статье, мы хотим, чтобы он был лищен этой должности как неспособный к ее занятию и отныне отнимаем у него эту должность и объявляем его непригодность к ее занятию и хотим, чтобы все выгоды, которые он будет иметь и получит от этой должности, были взысканы с него, если он еще жив, и если нет – с его наследников наилучшими возможными формами и способами.
154. Как король приказывает, чтобы дворяне его страны и другие люди из отдаленных округов королевства, для этого подходящие, были определены на вышеупомянутые должности в Парламенте путем выборов.
Также и вследствие того, что наш Парламент есть верховный суд нашего королевства и это дело сильно интересует нас и нашу юстицию, чтобы в этом суде были благородные лица нашего королевства, дабы лучше украсить ими этот суд, мы приказали и приказываем, что в случае, если кто либо из дворян нашего королевства пожелает занять какую-либо из этих должностей и вышеупомянутыми выборами будет признан столь же подходящим, как и другие, в этом случае предпочтение должно даваться дворянину. Вместе с тем мы хотим, чтобы, если это возможно с сохранением форм и способов вышеупомянутых выборов, в Парламент попадали люди из разных частей нашего королевства, так как обычаи в разных местах различны и желательно, чтобы члены Парламента знали обычаи всех местностей и были в них искушены.
164. Как король хочет, чтобы вместо советников Парламента, находящиеся в третьей степени родства, были выбраны другие.
Так же, так как в нашем Парламенте имеется большое число советников, находящихся в близких степенях родства и свойства, за что наш вышеупомянутый суд иногда бранят, и из чего могут прожечь неудобства, – дабы их не было, мы хотим и приказываем, чтобы по отношению к тем членам нашего вышеупомянутого суда, которые находятся в третьей степени родства или свойства по исчислениям канонического права, или же в более близкой, было поступлено в соответствии с предшествующей статьей во имя блага нашего и общественного блага нашего Королевства, как это покажется необходимым совести и разуму наших вышеупомянутых советников, а которых мы возлагаем настоящее дело.
О юстиции
165. Как король приказывает, чтобы все прево, бальи, сенешалы и другие судебные чиновники избирались в его Парламенте в присутствии канцлера и лично присутствовали в Парламенте.
Также хотим и приказываем, чтобы, когда места парижского [136] прево, сенешалов и бальи, начальника ярмарок в Шампани и др. важные судебные должности нашего королевства будут свободны, эти должности замещались бы лицами известными, разумными и опытными и знающими судебное дело местности, где им предстоит работать. Эти лица будут определяться на должности хорошими выборами без лицеприятствования. Выборы будут происходить в нашем Парламенте в присутствии нашего канцлера и членов Большого Совета. Если же имеются в настоящее время иные должностные лица, надлежит их заменить другими, как это указано выше. Никто не будет взимать свое жалование из доходов от должности. Прево, сенешалы и бальи нынешние и будущие будут обязаны постоянно пребывать в месте, где их должности, осуществляя эти должности лично, как сказано выше. В случае, если кто-либо из упомянутых прево, сенешалов или бальи более двух месяцев в год пробует за пределами своего района – превотажа, сенешальства или бальяжа – он будет отстранен от должности. Мы сами отныне и на будущее время лишаем его этой должности, несмотря ни на какие грамоты, на право не проживать в своем районе, которые они от нас получат, кроме случаев, когда отлучка разрешена по другим наши делам, на которые они посланы нашими грамотами или же иным необходимым и разумным причинам, как посольство, и тому подобное. И если кто-либо проникнет на вышеупомянутые должности иным путем и способом, чем путем выборов в форме вышеуказанных, мы отныне объявляем его негодным к занятию этой должности и всякой иной королевской должности и желаем, чтобы все выгоды, которые он извлечет из этого, были взысканы с него или с его наследников.
173. О выборах заместителей судей и о месте их пребывания.
Также, пусть указанные прево, бальи, сенешалы и др. судьи проживают в главном и наиболее известном месте их округа и имеют там постоянное местожительство. И мы им строго воспрещаем таскать лиц, подчиненных их юрисдикции, из одной канцелярии в другую, кроме случаев, когда это делается для скорейшего получений справедливого решения, или же, кроме случаев, когда есть необходимые и разумные причины. И если это возможно будет без ущерба для дела, пусть суд совершается в центральном месте их судебного округа. Судьи будут иметь хороших и подходящих заместителей и минимально возможном количестве, которые не будут ни мэрами, ни эшевенами, ни советниками какого-либо городского совета, входящего в территорию, на которую распространяется их юрисдикция. Равным образом заместителями не будут назначаться ни родственники, ни свойственники, ни близкие знакомые, для кормления или сильной симпатии. Это мы приказываем и воспрещаем под страхом отнятия должности и наказания по усмотрению. Одновременно мы приказываем и повелеваем под тем же наказанием, чтобы [137] вышеупомянутые заместители избирались нашими адвокатами, прокурорами, советниками и др. разумными мужами, бывающими в местностях, где должны функционировать эти заместители. И пусть вышеупомянутые прево, бальи, сенешалы и др. судьи знают, что в случае злоупотреблений и нарушений своих и их заместителей по должности, они будут нести разумную ответственность. Вместе с тем мы воспрещаем нашим судьям под тем же наказанием получать какие-либо Пенсии от своих вышеупомянутых заместителей, или что-либо аналогичные пенсии.
190. Как король приказывает, чтобы должность прево и другие судебные должности, которые сдаются на откуп, более не сдавались а откуп, а вверялись подходящим выборным лицам. А штрафы не должны взиматься в большем размере, чем это делалось, когда должности сдавались на откуп.
Также, учитывая тяжелые жалобы на обиды и утеснения, которое в прежние времена были причинены нашему народу лицами, бравшими на откуп, должности прево, мэра и судьи, желая избежать этого в дальнейшем и облегчить наш народ, мы приказали и приказываем, чтобы отныне эти должности прево, мэра и судьи вверялись честным, подходящим лицам данного или же ближайшего места путем хороших выборов, которые будут производить наш вышеупомянутый канцлер с нашими вышеупомянутыми советниками, в данном случае в Парламенте, с участием членов нашего Большого совета и нашей Счетной палаты. В случае отсутствия нашего канцлера его заменит кто-либо из президентов Парламента, из числа вышеупомянутых. Выборы будут происходить без лицеприятствования, а выбранным наши служащие Счетной палаты назначат и будут выплачивать жалование, соответствующее их положению и обязанностям, на основании наших грамот, просмотренных вышеуказанными советниками и оформленных писцами нашего Парламента и не иначе. Мы хотим и приказываем, чтобы прежде вышеупомянутых выборов собирались подробные сведения по районам. Эти сведения должны сообщаться нашим адвокатам, прокурорам и другим людям практики и иного состояния, которые наметят 3 и 4 человек, кажущихся им подходящими кандидатами. Все эти сведения будут направляться в наш Парламент, чтобы обеспечить выборы, как это указано выше. Кроме того, мы приказываем и строго повелеваем всем нашим подданным, чтобы, если они совершат какой-либо проступок, они не платили других или больших штрафов, чем те, которые взимались в период, когда судебные должности сдавались в аренду. А если кто-либо займет какую-либо из указанных выше должностей иным способом, чем указано выше, мы его отныне объявляем неспособным к занятию этой должности и отбираем у него эту должность настоящей грамотой и приказываем, чтобы все выгоды, которые он извлечет из этой должности, были взысканы с него или же с его наследников. [138]
191. Как король приказывает, чтобы в Париже и иных местах в судебных учреждениях было ее больше сержантов, чем прежде. В местностях же, где число сержантов не ограничено, его надлежит разумно ограничить.
Также, чтобы облегчить наш народ от обид и утеснений, которые он терпел в прошлое время вследствие многочисленности сержантов, мы пожелали и приказали, хотим и приказываем, чтобы все наши младшие судебные служащие как в Париже, так и в других сенешальствах, бальяжах и иных судебных учреждениях нашего королевства были сведены к числу: в Париже – согласно ордоннансам, данным нами в Шатле; в других сенешальствах и бальяжах нашего королевства – к числу, существующему издавна. Приказываем и категорически повелеваем всем нашим вышеупомянутым прево, сенешалам или бальи, чтобы каждый из них исполнял настоящий ордоннанс и чтобы где во вверенных им судебных учреждениях в прежнее время число сержантов не было ограничено, они установили надлежащее и не чрезмерное число служащих, сохраняя наиболее подходящих и изгоняя всех остальных, которых мы настоящей грамотой изгоняем. А если кто-либо по навязчивости или иначе завладеет такого рода должностью, мы отныне считаем его неспособным к этой должности и лишаем ее и желаем, чтобы он был наказан штрафом по усмотрению.
203. О клятве, которую будут давать начальники городов и крепостей: привлекать королевских подданных к несению караульной службы разумно, и взимать за каждое нарушение не более 12 парижских денье.
Также учитывая, что многие из наших капитанов и их заместттелей, командующие в нашем королевстве крепостями, пытались и пытаются несправедливо привлекать к караульной службе многих людей, живущих вдали от вверенных им крепостей и в большем числе случаев, чем это нужно, а от нарушающих требование о явке на караул требуют в свою личную пользу большие денежные суммы, к великому ущербу и убыткам для наших бедных подданых, а также ввели в обычай облагать всех жителей данного города большой суммой денег или же иных ценностей взамен караульной службы, а сами никакой караульной службы не организуют, – мы настоящим приказали и приказываем и воспрещаем всем вышеупомянутым начальникам, их заместителям и господам вышеупомянутых замков и крепостей, чтобы отныне они караулили эти крепости и взимали сборы с вышеупомянутых добрых людей лишь в случае необходимости или опасности и лишь на время опасности. Служба должна возлагаться лишь на лиц, которые обязаны его в силу королевских ордоннансов. Привлекаться к ней должно достаточное и подходящее число людей, отнюдь не больше, чем это необходимо. Крепости, находящиеся на границе и являющиеся ключом к стране или [139] находящиеся на берегу моря, будут обеспечены караулом со стороны бальи ближайших мест, совместно с не вызывающими подозрений дворянами. Мы также хотим и приказываем, чтобы за каждый случай нарушения взималось не более 12 парижских денье, которые будут использованы, как вознаграждение выполняющему караульную службу вместо нарушителя, когда это будет необходимо. Вместе с тем приказываем, чтобы для несения этой службы старший сын допускался вместо отца, а слуга вместо господина и вообще один человек за другого, лишь бы он был известен и способен к караульной службе.
Одновременно мы воспрещаем отныне обложения жителей, указанные выше; караульная служба должна существовать лишь когда это необходимо. Нести ее должны все лица, обязанные ею, как это указано выше, без какого-либо денежного обложения. Кроме того, хотим и приказываем, чтобы вышеупомянутые капитаны несли свою службу лично и они принесут присягу выполнять все, что сказано выше. А если будет обнаружено, что они поступают иначе, мы настоящим приказываем нашим бальи и сенешалям, каждому в пределах его округа лишить этих капитанов их должностей и наказать штрафом в нашу пользу по своему усмотрению. Кроме того, с них и с их наследников будет взыскано все, что они получат.
О канцелярии
205. Как король приказывает, чтобы канцлер Франции брал за приложение своей печати только две тысячи парижских ливров жалования и две тысячи пенсии.
Также для того, чтобы получать надлежащие суммы от доходов за приложение печати в нашей канцелярии, которые (суммы) с некоторого времени весьма уменьшились из-за того, что из них оплачивались многие пожалования – мы приказали и приказываем, чтоб наш канцлер в настоящее время и в будущем будет получать от нас ежегодно только две тысячи парижских ливров, которые он привык брать обычно с давнего времени, и другие две тысячи парижских ливров, которые он берет ежегодно в виде экстраординарной пенсии, и мы ему запрещаем брать всякие другие доходы от нас под видом пожалований или как-нибудь иначе под страхом взыскать с него и его наследников.
207. Как король приказывает, что сверх коннетабля, канцлера и других, имеющих преимущество заседать в Большом совете, будет не более 15 прелатов и других нотаблей, выбранных лицами королевской крови после зрелого обсуждения, которые будут получать только королевское жалование и никаких пожалований.
Также учитывая, что в нашем Большом совете многие дворяне и др. лица оказались в результате своей навязчивости в чрезмерном количестве с большими окладами и пенсиями как из средств нашего [140] домена, так и из средств aides, из чего вытекает множество неудобств; причем, не будучи нам нужны, они получали чрезмерные оклады и пожалования, желали жить за счет нашего двора, а благодаря их присутствию заседания нашего совета становились менее секретными, – мы приказали и приказываем, чтобы все таковые заседания в нашем совете были исключены из списков казначейства и всяких иных и отныне их исключаем. Кроме того, мы приказы ваем, чтобы сверх наших коннетабля, канцлера и др., которые должности или же преимуществу издавна заседают в наших больших советах, допускались некоторые прелаты, дворяне и духовные лица лишь до определенного количества, не превышающего 15. Они будут прикомандированы специально к нам, а не к кому-нибудь другому, чтобы присутствовать в наших больших советах и советовать нам по всем нашим делам, и ежегодно будут получать от нас умеренные пенсии, какие мы предпишем, не получая от нас пожалований или иных выгод, под страхом наказания, указанного выше. Это число будет установлено нами по совету с лицами королевской крови и нашими родственниками, путем хороших и больших выборов, как полагается. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь получал от нас жалование или пенсию за то, что он член нашего Большого совета, или же пытался являться в вышеуказанный совет, кроме лиц в вышеуказанном числе и прочих долженствующих там присутствовать по должности или же по преимуществу, как это сказано выше. А если кто-либо попытается войти в наш Совет сверх вышеуказанного числа или же иначе чем путем указанных выборов, мы воспрещаем нашим секретарям давать им подписывать какие-либо грамоты под страхом потери должности, а нашему канцлеру мы воспрещаем на основе верности, которой он нам обязан, скреплять эти грамоты печатью.
Равным образом мы приказываем, чтобы все, что такой незаконно проникший в Совет получит, было взыскано с него или же с наследников, см. пункт 209.
209. Как король запрещает под страхом наказания, чтобы никто не проникал в Большой совет, кроме тех, кому там предписано быть.
Также из-за того, что в нашем Большом совете происходит много притеснений, противодействий и неприятностей из-за большого количества и из-за безнаказанности тех, которые туда проникают, но которые там не должны быть, из-за этого происходят помехи нашим делам, мы запрещаем, чтобы кто-нибудь, кто бы он ни был, входить ему в наш совет, кроме тех, которые будут назначены там быть, и желаем, что, если кто-нибудь поступит иначе, чтобы он был немедленно взят и отведен в Шатле дли того, чтобы там его подвергли надлежащему наказанию, и для того, чтобы это наше приказание было лучше соблюдаемо, мы поручаем это нашему коннетаблю, канцлеру, кравчему Франции и метр д’отелю. [141]
223. Об ордоннансе короля относительно выборов секретарей, которые будут служить в Большом Совете.
Ввиду того, что в прежние времена, вследствие назойливости просителей и по недосмотру, мы создали множество секретарей и нотариусов, которые были мало опытны в составлении бумаг и менее подходящими, а также удержали многих наших секретарей, которые вовсе не были нотариусами, из чего проистекло много неудобств, – мы, подтверждая ордоннансы наших предшественников, приказали и приказываем, что отныне мы не задержим на нашей службе никого для выполнения этой должности, если, во-первых, он не является нашим нотариусом из числа старых. А если кто-либо попытается воспользоваться этой должностью вопреки настоящему ордоннансу, мы его отныне объявляем неспособным быть нашим секретарем. Кроме того, мы приказали и приказываем, что отныне никто не будет допущен на должность нашего секретаря, если, во-первых, он не прошел экзамена перед нашим канцлером или же его уполномоченным и не был в результате этого экзамена признан способным составлять документы как по-латински, так и по-французски, и кроме того, он должен быть признан добрых нравов, честной жизни; лойальным человеком, с хорошей репутацией.
О водах и лесах
229. О том, как король отменяет должность верховного начальника вод и лесов и все его оклады и права.
Так как издавна по управлению водами и лесами нашего королевства не было никого над ординарными начальниками наших вышеупомянутых вод и лесов, а между тем с некоторого времени некоторые лица домогались от нас должности верховного начальника вод и лесов и под видом этой должности получали от нас и требовали большие и чрезмерные оклады, дары и выгоды, к нашему великому обременению, а также чинили сами и через своих подчиненных много больших обид нашему народу, мы, желая бороться с этим злом, отменили, уничтожили и упразднили, отменяем, уничтожаем и упраздняем вышеупомянутую должность верховного начальника вод и лесов нашего вышеупомянутого королевства, со всеми правами охоты и иными, на которые претендовали прежние верховные начальники вод и лесов в наших лесах и водах по поводу этой должности. Мы не хотим, чтобы отныне кто-нибудь назначался на должность. А если случится, что пожалуем кому-либо эту должность вследствие его назойливости или же по небрежности или иной причине, либо пожалуем какую-либо грамоту на эту должность, мы воспрещаем нашему нынешнему и будущему канцлеру, силу присяги и верности, которыми они нам обязаны, скреплять ее печатью, а секретарям и нотариусам подписывать. [142]
Если кто-либо неправильным путем или иначе завладеет этой должностью, все выгоды, которые он из нее будет иметь и получит, как в форме жалования, так и иначе, должны быть взысканы с него и с его наследников.
230. Как король приказывает, чтобы было только 6 начальников вод и лесов, а именно: 2 для Пикардии, 2 для Франции, один для Турэни и один для Лангедока, на старом жаловании.
Мы также хотим и приказываем, чтобы для управления всеми водами и лесами нашего королевства отныне было только 6 начальников, а именно – в наших провинциях Пикардиа 2, в наших провинциях Франции, Шампани и Бри – 2; в нашей провинции Турэнь – 5 и в нашей провинции Ленгедок – 1; эти начальники будут служить только за свое обычное жалование и обычные сборы и не будут получать ничего ни с правонарушений, ни со штрафов. В Шампани отныне не будет судьи по лесным и водным нарушениям. Кроме того, мы приказываем, чтобы в случае вакантности какой-либо из упомянутых выше должностей по лесной и водной части, она замещалась хорошими выборами. Выборы будут происходить в нашей Счетной палате, и производить их будет наш любимый и верный канцлер, с участием членов нашего Большого Совета, наших камергеров, рыцарей и наших счетных работников в надлежащем количестве. Будут выбирать хороших, подходящих людей. Если же кто-либо займет эти должности иным образом, чем указано выше, или же сверхустановленного выше максимального числа, мы отныне объявляем его не годным к занятию этой должности и всяких иных королевских должностей и хотим, чтобы все выгоды, которые он из нее извлечет в виде жалования или иначе, были взысканы с него и с его наследников.
241. Как король хочет и приказывает, чтобы каждый мог охотиться на волков и выдр, не портя заповедников и но нарушая сеньериальных прав.
Так как многие пытались и пытаются мешать добрым людям убивать больших и малых волков, превышать пределы своих полномочий и требовать с бедных людей обманом и злостью большие деньги за этих волков и выдр, нарушая этим наши ордоннансы по этому вопросу, нам угодно, мы хотим и разрешаем всем лицам, кого бы они состояния не были, убивать, ловить и охотиться на волков и выдр, больших и маленьких, однако без вреда для дворянских заповедников и не такими способами охоты, которые приняты у дворян. Мы хотим и приказываем, чтобы суммы, обычно выплачиваемые тем, кто убивает больших и малых волков, выплачивались им сборщиками и казначеями нашего домена согласно старинным обычаям. Одновременно воспрещаем всем охотникам на волков и выдр под страхом сурового наказания создавать во время охоты какие-либо неудобства вышеупомянутым или же иным лицам, а также [143] воспрещаем им под тем же наказанием злоупотреблять своими полномочиями, вытекающими из ордоннансов, и причинять какие-либо неудобства народу. Приказываем всем нашим ординарным судьям, если они узнают из жалоб или то иначе, что вышеупомянутые охотники за волками и выдрами совершают какие-либо из указанных выше нарушений или же злоупотреблений,– наказывать их разумным образом и обязывать вернуть все полученное с наших поданных незаконно и с нарушением своих полномочий, как обязательства по отношению к нам самим.
242. Как король уничтожает все заповедники, созданные за последние 40 лет, а старые заповедники, увеличенные по размерам, приводит к прежней их площади.
Правда, что многие сеньеры за последние 40 лет пользуясь своей большой силою и могуществом, а также слабостью, бедностью и простотой своих подданых и соседей создали новые заповедники и расширили старые за пределы их прежних границ, обезлюдивая таким образом соседние местности и заселяя их дикими зверями, вследствие чего пашни и виноградники бедных людей так повреждены и попорчены этими дикими зверями, что эти бедные люди остаются без средств существования и вынуждены покинуть свое местожительства, что нарушает ордоннансы по этому вопросу наших предшественников, которыми были воспрещены новые заповедники, а старые возвращены в свои прежние границы; вследствие этого мы приказали и приказываем, что все новые заповедники, изданные за последние 40 лет, наши и прочие, должны быть упразднены и уничтожены. Равным образом мы приказали и приказываем все старые заповедники, размеры которых были увеличены и расширены за это время, привести к их прежним размерам и сводим их отныне к их прежним пределам, приказывая всем нашим бальи, сенешалам, прокурорам и другим чиновникам, каждому в пределах его власти и юрисдикции, немедленно это сделать после опубликования настоящей грамоты. После того, как надлежащим образом будет произведено опубликование настоящего эдикта и будут надлежащим образом произведены нашими чиновниками уменьшения заповедников и все прочее, что указано выше, мы разрешаем всем охотиться в новых заповедниках и на территориях, являющихся увеличением старых заповедников за последние 40 лет, всем, кроме землепашцев, ремесленников и лиц низшего звания, которые, занявшись охотой, покинули бы свои пашни и ремесла. Ибо мы не имели намерения допускать, чтобы эти люди могли охотиться подобно дворянам и другим представителям высших условий. Однако мы желаем, чтобы, если дикие звери явятся в их владения за пределами заповедников, они могли этих зверей ловить и убивать на своих вышеупомянутых владениях, не подвергаясь опасности какого бы то не было судебного преследования. [144]
О вооруженных отрядах
251. Как король воспрещает военным грабить под страхом повешения, а кто это правило нарушит, должен быть насильственно схвачен и наказан, причем всем бальи, прево и чиновникам настоящим поручается выполнить это постановление под страхом увольнения и т. д.
Так как с некоторого времени наши неимущие подданные и духовенство, а также их имущество и личность, которые мы должны охранять и защищать, были многократно ограблены вооруженными людьми и при этом более систематически и жестоко, чем подданные наших вассалов, под тем предлогом, что они уклонялись от платежей; и одновременно многие иностранные военные разных наций как, например, женевские арбалетчики и др., долгое время грабили бедный народ, совершили много преступлений и проступков, как убийства, изнасилования женщин и проч., даже во время перемирий; а с ними собираются многие разбойники, бродяги и др. злоумышленники; причем вышеупомянутые вооруженные люди хвалились, имеют от нас и от некоторых крупных сеньеров нашего королевств грамоты на право жить за счет страны. И все это делалось, к великому для нас ущербу, а также к ущербу для вышеупомянутых бедняков и духовенства, поэтому мы приказали и настоящим приказываем и воспрещаем под страхом повешения иметь в стране вооруженных людей, не призванных на службу нами или же нашими ордоннансами и не имеющим известного капитана, которому они подчиняются и который их всех знает и имеет записанными их имена и прозвища Мы хотим и приказываем, чтобы только в этом случае и ни в каком другом они получали жалование из сумм, получаемых от сбора aides. Если же они будут разбойничать и грабить или допустят какие-либо иные проступки и нарушения и их капитаны их не схватят и не передадут в руки правосудия либо сами над ними не совершат расправы и суда, в этих случаях все убытки должны быть взысканы с этих капитанов. Приказываем всем нашим сенешалам, бальи, прево и др. судьям и чиновникам, под страхом нашего гнева и лишения должностей, хватать и наказывать сообразно обстоятельствам дела всех вышеупомянутых разбойников, грабителей и преступников. А если в этом будет нужда, пусть призовут себе на помощь столько людей, сколько необходимо для осуществления правосудия. Хотим и приказываем, чтобы вышеупомянутые чиновники и судьи приказали под определенными большими наказаниями всем нашим поддатым оказывать этим судьям и чиновника помощь и содействие, если их к этому призывают и они к этому способны. А если при производстве вышеуказанных арестов последует смерть вышеупомянутых грабителей или что-либо подобное вследствие сопротивления и непослушания этих военных, мы не хотим, [145] чтобы те, кто были ее причиной, подвергались какой-либо ответственности или преследованию, но отныне их освобождаем и прощаем им, без какой либо специальной грамоты о прошении, кроме настоящей.
254. Как король приказывает, чтобы ни им, ни лицами королевской крови не выдавались военноначальствующим грамоты на право жить за счет страны и воспрещает этим лицам и т. д.
Нам также были сообщено, что в прежнее время многие капитаны и др. военачальники производили большое давление на нас и многих лиц нашей крови и состоящих с нами в родстве с целью получить грамоты на право проживания за счет наших подданных во многих местах нашего королевства, чем нашему доброму бедному народу причинялись большие обиды, ущерб и убытки в имуществе и пожитках и иными способами. Желая этому протаводействовать и освободить наш народ от таких угнетений, учитывая, что никто в нашем королевстве не может выдавать подобных грамот, – мы приказали и приказываем, что отныне мы более не будем выдавать таких грамот и категорически воспрещаем всем лицам нашей крови и родственникам и иным нашим вассалам и подданым выдавать кому-либо такие грамоты, учитывая их клятву нам и верность, под страхом быть признанными ослушниками нам и нашему величеству. А если по небрежности, назойливости или по какой-либо иной причине мы или они выдадим такую грамоту, мы воспрещаем нашему нынешнему и будущим канцлерам прикладывать печать к такой грамоте, нашим секретарям и нотариусам – их подписывать, всем нашим чиновникам и подданным, если все же такая грамота будет скреплена печатью, – подчиняться ей, под страхом наказаний, указных выше.
256. Как король приказывает, чтобы нищие, мужчины и женщины способные зарабатывать себе на жизнь, были вынуждены бросить нищенство и зарабатывать себе на жизнь иным способом.
Хотя народа и особенно хлебопашцев, вследствие войн, смертности и иных причин слишком мало по сравнению с тем, сколько требуется для работы, однако многие нищие, мужчины и женщины, будучи способны работать, или же пасти скот и т. д., чтобы избежать работы и за-за тунеядства, оставались и остаются в нашем добром городе Париже и других добрых городах нашего королевства, в результате чего многие пашни не возделаны и многие селения слабо населены, – вследствие этого мы настоящим приказываем и поведаем нашему Парижскому прево и всем другим сенешалам, и судьям наших добрых городов и их заместителям, каждому в пределах его власти и ведения, под страхом наказания по усмотрению в случае нарушения известить всех нищих – мужчин и женщин, не являющихся нетрудоспособными, но имеющих возможность хлебопашеством или иным способом зарабатывать себе на жизнь, а также всех бродяг и бездельников, чтобы они себе [146] зарабатывали на жизнь в качестве пастухов или же иначе; и не терпели дальнейшего нищенствования, хождения их по церквам Парижа и др. городов, связанного с дезорганизацией божественной службы и молитвы добрых людей. К этому их [нищих] надо принуждать путем ареста и содержания на хлебе и воде и с помощью иных телесных и гражданских наказаний, каковые будут признаны целесообразным для хорошего управления нашим королевством.
Комментарии
1. Архив Маркса и Энгельса, т. VI, стр. 315.
2. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 443.
3. Ordonnances des rois de France de la troisieme race, p. III, стр.253. Впервые дано Людовиком VII в 1162 г.; подтверждено Филиппом-Августом в 1182 г.
4. Денарий, получивший позднее во Франции название денье (denier) – монета, стоимость которой изменялась в различное время; в XIV–XV равнялась двенадцатой части су.
5. Прево «prevot» – королевский чиновник, выполнявший в Париже все административные функции – судебные, финансовые и др.
6. Обол – мелкая монета, стоимость которой изменялась в зависимости от веса и металла, из которого она была сделана.
7. Ordonnances des rois de Francc, t. VI.
8. Ordonnances des roi de France, t. VI, p. 590–597.
9. «Sou» и «denier» – средневековые монеты, стоимость которых изменялась, «Sou d’or» (Solidus) упоминается в документах Меровингской и Каролинской эпохи. Позднее «Sou» называли монету медную или из низкопробного серебра. «Denier» равняется двенадцатой части «Sou».
10. «Preude’homme» – уважаемое лицо в корпорации; иногда этот термин применялся к старшинам цеха.
11. Мэр – «maire» – городской старшина, глава муниципалитета.
12. Foirier – праздничная пища.
13. Шатле «chatelet» – здание, где производил суд парижской прево.
14. Вопрос идет о подмастерье мясника.
15. В другой бойне.
16. Maille d’or – старинная мелкая серебряная монета.
17. «Jugleur de la salle» – музыкант, игравший в зале, принадлежавшем корпорации.
18. Кутюм и пеаж – «contume» и «peage» – пошлины, взимавшиеся провозе товаров.
19. Bibliotheque de l’Ecole des Chartes – 1890, t–51, p. 421–442.
20. Купеческий прево и эшевены – представители именитого купечества – «notables bourgeois».
21. В XIV и XV вв. все лица, занимавшие судебные, финансовые и др. должности, назывались «officiers»; «officers du roi» – это высшие чины короны: канцлер, коннетабль и др.
22. «Maitres des chambres aux deniers» – главные чиновники, ведавшие расходами королевского двора.
23. Для заведывання золотой и серебряной посудой королевского двора существовала особая должность «office de l’argenterie»; «chambre aux deniers» – см. указано выше.
24. «Aide» – эд, один из налогов, взимавшийся и как прямой налог (aide) «en forme de taille» и «subside de guerre», и как косвенный «aides» – при покупке и продаже товаров.
25. Для охраны королевских драгоценностей существовала особая должность «gardе de cofre» – «блюститель сундука».
26. Ведомость королевского двора имело свой особый суд и многочисленных судебных чиновников; главные из них – «maitres des requetes».
27. «Maitres des monnaies» – главные чиновники, ведавшие чеканкой монеты.
28. Juvenal des Ursins – Histoire du roi Charles VI. Paris, 1854.
29. 30 января.
30. Различные виды косвенных налогов.
31. 13 февраля.
32. Buchon – Chronique d’Enguerrand de Monstrelet, Paris, 1846, t. III, p. 1–55 (с пропусками).
33. Collection de fextes – Coville «L’ordonnance cabochienne», Paris, 1891.
(пер. М. М. Себенцовой)
Текст воспроизведен по изданию: Средневековый город // Ученые записки МГПИ им. В. И. Ленина, Том 59. 1949
© сетевая версия - Strori. 2015
© OCR - Андреев-Попович И. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Ученые записки МГПИ им. Ленина. 1949