ГИЛЬОМ ИЗ ШАМПО

ДИАЛОГ ХРИСТИАНИНА И ИУДЕЯ О КАТОЛИЧЕСКОЙ ВЕРЕ

DIALOGUE INTER CHRISTIANUM ET IUDAEUM DE FIDE CATHOLICA

(Продолжение. Начало см.: Человек, 1998, № 4. Перевод выполнен по изданию: Guillelmus de Campellis. Dialogus inter Christianum et ludaeum de Fide catholica // MPL. T. 163. P., 1854/Col. 1045-1072)

Иудей: Однако же теперь порядок рассуждения требует, что! бы мы обсудили вопрос о зачатии в деве. Скажи мне, каким образом вопреки природе могла появиться та, которая, по твоим словам, родила Творца (auctor) природы? Ведь необычно, больше того — противоестественно, что от Марии родился сын без мужеского семени, и, однако, именно вы добавляете, что зачала дева и родила. Этого пророк не добавил, — того, то есть, что и после родов она осталась девой. В этом случае ваша надежда (praesumtio) прирастила то, чего не предполагал (praesumpsit) говорить Исайя ("Се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил” (Ис., 7, 14)), но полностью о том промолчал, ибо предзнал, что это — суета (Эккл., 1, 2). И если ты не можешь согласиться, что бремя девы, по всей видимости, не естественно, то относительно этого нужно заметить, что вы высказываете много бессмысленного, произвольно располагая это при интерпретации Божественного Писания. Я не могу поверить, что и после родов она осталась девой.

Христианин: О, Иудей! не будь недоверчивым, но верующим, ибо праведник живет, исходя из веры. Что же ты удивляешься, что Дева зачала без мужеского семени? Признай всемогущество Бога, для Которого возможно все что угодно, так как Он — Всемогущ. Ведь, будучи Создателем природы, Он созидает вопреки природе многое, благодаря чему возвещает, что Он — Господин природы. Не было ли противоестественным то, что Он обнажил перед израильтянами дно Чермного моря и сподобил их, не замочив ноги, перейти посредине (Исх. 14, 21-23)? А то, что Он в пустыне ниспослал твоим отцам манну (Исх. 16, 14—25) и извлек из скалы воду (Исх. 17, 5-6)? I жезл Аарона, который, будучи сухим, расцвел, зазеленел (В синодальном переводе: ”пустил почки, дал цвет”) и принес миндали (Числ. 17, 8)? Разве Он сотворил это не вопреки природе? Терновый куст, который казался пылающим и не сгорал (Исх. 3, 2-3), — разве это содеялось с ним естественно? Ты, следовательно, сделай вывод о могуществе Божием, а потому, как жезл Аарона расцвел, будучи сухим, и принес миндали, так противуприродно зачала и понесла Дева Мария; и как [69] терновый куст казался пылающим и не сгорал, так и никакой пыл похоти не жег Деву Марию: ее осенил Дух Святой, войдя j в Нее. Так что же ты не веришь, что Дева понесла вопреки, стало быть, природе, но по Божественному произволению, — хотя ты знаешь, что Бог сделал столько по природе невозможного? Так что же ты сомневаешься, что после родов Она осталась Девой? Разве ты не видишь, что луч солнца проходит сквозь стекло и, однако, стекло остается целехоньким. Также и Христос, солнце праведности, очистил Деву добродетелью божественности и, торжествуя, прошел сквозь Ее плоть, так, чтобы была сохранена непорочность Матери. И под покровом человеческой природы Он явился миру, скрывая Себя в качестве Бога. Итак, этой верой, без которой невозможно угодить Богу и чем живы мы, должен жить и ты. Полагаясь на нее, мы, верующие, смеем утверждать, что Дева зачала и понесла, и даже добавлять то, чего не говорил Исайя, а именно: после родов Она осталась девой. Каким образом это было содеяно, мы не можем ни расследовать, ни изложить, поскольку отягощены бренной плотью и не ведаем неисповедимых помыслов Божиих, мы также не знаем, каким образом расцвел и принес плоды жезл Ааронов и, однако же, не сомневаемся, что это [чудо Боговоплощения] создано добродетелью Девы. Мы не сомневаемся, что блаженная Дева Мария зачала и понесла без мужеского семени, но мы совершенно не ведаем, каким порядком это содеялось. Все это, стало быть, мы относим к могуществу Божию и полагаем это искренней живой верой, стремясь добиться награды за веру в Него, Послушай, если хочешь, что сказал по этому поводу один из наших авторитетов. Божественное деяние не восхищает, если схватывается разумом; та вера не имеет заслуги, коей предоставляет доказательство человеческий разум (Sanctus Gregorius papa I. Homiliae XL in Evangelia, hom. XXVI, 1 — MPL, t. 76, col. 1197). Следовательно, не должно дискредитироваться тобой Божественное всемогущество, которое творит все, что хочет, на небе и на земле.

Но паче того нужно верить, исключая доказательства человеческого разума, ибо только такая вера может быть навек вознаграждена. Это — католическая вера (Нужно учитывать два смысла, содержащиеся в определении вероисповедания: ”католическая” в ее качестве Соборной Церкви и ”католическая" как отличная от ”православной". Полное разделение церквей произошло в 1054 году), так как мы полагаем и исповедуем, что Мария после родов осталась девой. Ибо если ты крепко и надежно не будешь верить, ты не спасешься.

Иудей: Если ты докажешь с помощью видного авторитета, что Христос [Мессия] уже пришел, ты легко склонишь меня к крещению, но, пока ты твердишь, что Он уже пришел и не подкрепляешь это достойным авторитетом, ты отвращаешь мой ум от твоей веры.

Христианин: Это довольно легко доказать авторитетом из твоих же книг, поскольку все предсказанное о Его пришествии уже исполнено. Я предоставлю тебе одно [доказательство], из которого на примере судьбы твоего народа ты узнаешь, что Христос пришел. Ибо Иаков, благословляя сына своего, сказал: Не отойдет скипетр от Иуды и Вождитель (Dux) от чресл его, доколе не приидет Тот, Кого нужно было послать, и Он [70] Сам будет Чаянием народов (Быт. 49, 10) (В синодальном издании: "Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов”). Если ты исследуешь анналы истории, то ты очевидно отыщешь, что до времени Спасителя у иудейского народа нет недостатка во властителе и водителе, но после рождения Христа правил царь Ирод, который был чужеземцем в этом самом народе и потому всеми силами домогался убить Его Самого. Тогда же вождитель от чресл Иуды и царский скипетр были окончательно отобраны, ибо впоследствии у Иудеи не было собственного царя или вождителя. Ведь в то время пришел Тот, Кого нужно было послать, Иисус Христос, Сын Божий, Тот, Кто есть Чаяние народов.

Иудей: Этими своими словами ты глубоко задел меня. Ведь если твой Христос произошел от нашего народа и рожден как Царь и Вождитель от самой Иудиной трибы, то хорошо известно и то, что [в то время] царство Иудейское еще не закончилось. И ты ясно видишь — пока скипетру Иуды совсем не угрожал конец, так что Мессия еще не пришел (Речь здесь может идти об Иудейском царстве, просуществовавшем с 928 г. по 586 г. до н.э. в Южной Палестине).

Христианин: Напротив, ты сам попал в яму, которую ископал (Пс. 7, 16), ибо волей-неволей ты сейчас исповедуешь, что наш Христос — ваш царь. О, презренные слепцы! Почему вы решительно отвергаете Его и, благочестивейше исповедуя, не чтите истинного Бога и истинного Человека, Который, как Бог, вечно будет царствовать, направлять и все располагать с Богом Отцом, однако временно Он бежал царства, объявив, что Царство Его не от мира сего (Ин. 8, 23); но тогда придет конец вашему царству, когда придет Мессия, о чем задолго до того пророчествовал Даниил: когда приидет Святый святых (Дан. 9, 24), умащивания ваши прекратятся (Имеются в виду следующие стихи пророчества: ”Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы проведена была правда вечная и запечатаны были видения и пророк, и помазан был Святой святых... И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения” (Дан. 9; 24, 26).

Итак, всякие умащивания прекратились, в то время как Святый святых пришел, ибо вы лишились Храма и царства и рассеялись по всему свету, и прокляты вы, отказавшиеся принять Мессию. Вы даже можете опасаться, как бы с земным царством не упустить также и вечное; мы же — те, кто принимает Пришедшего и, принимая, верует, — будем царствовать вместе с Ним; мы поклоняемся Ему как Господу и Человеку.

В самом деле, Он — наше чаяние, Его будущего пришествия мы боимся, ожидая, хотя мы и выглядим спокойнее.

Иудей: Увы! О, печаль! Ты губишь меня водоворотом слов твоих, дабы скорее низвергнуть в пропасть; я считаю, что тебя нужно несколько ослабить. Но ты и сам изрядно ослабляешь себя, именуя Христа Богом и Сыном Божиим. Я, конечно, не сомневаюсь, что сам он был добрым человеком, но вовсе не верю, что он — Бог и Сын Божий. Ибо закон гласит: Слушай, Израиль, Господь Бог твой — один Бог; закон велит чтить только одного Бога и гласит, что нужно служить Ему Одному. Поэтому достаточно ли знаешь ты, повелевающий мне почитать две персоны двух богов, насколько это ошибочно и постыдно? Или: чей авторитет доказывает, что Бог родил некогда Сына? Итак, если ты этого не докажешь, то будешь достоин тяжкого наказания, как искушенный в злословии, и увидишь, что все вышесказанное сказал впустую. [71]

Христианин: Я никак лучше не мог бы навредить себе, чем назвать Христа Богом или Сыном Божиим. Эта слабость навсегда овладела мной, дабы не покидать навечно. Ибо Христос — несомненно, добрый Человек, Который также — и Единый Бог вместе с Отцом и Святым Духом. Так как мы, смиренно верующие, почитаем Единого Бога в Трех Лицах и Троицу в единстве божественности (deitas) (Термин ”божественность" (deitas) употреблен в духе Гильберта Порретанского — как quid est, сущность Троицы, о чем свидетельствует и дальнейшее словоупотребление (сущность обозначена не термином substantia, а термином essentia)), то я далее попытаюсь удостоверить для тебя сущность (essentia) этих Персон, исходя из начала твоих книг, — ибо ведь Моисей утверждал, что в начале Бог сотворил все. Нет ничего правильнее думать, чем то, что Он все сотворил в своем Сыне, Который есть начало, исток и происхождение благого, откуда все. То, что Бог родил Сына, свидетельствует Давид, который сообщает, что Отец сказал Сыну отеческим голосом: До утренней звезды (Lucifer) я родил Тебя (Пс. 2, 7) (В Русском синодальном и в латинских изданиях: ”Я днесь родил Тебя" (Гильом их повторяет ниже). Слова ”до утренней звезды", добавленные Гильомом, представляются двусмысленными. С одной стороны, они уточняют конкретное время неопределенного ”днесь", чем снимается внутреннее противоречие предложения: настоящее время (”днесь") употреблено вместе с прошедшим (”я родил”). Это выражение современник Гильома Абеляр считал доказательством рождения Сына в вечности, охватывающей все три времени сразу. Это, по Абеляру, свидетельствует, что Слово Божие при переводе на язык человеческих логических понятий начинает ”косноязычить”, что субстанция Божьего Слова непостижима на языке аристотелевых категорий (см. Неретина С. С. Концептуализм Абеляра. М., 1996. С. 128). Осторожный Гильом предпочел снять в ”Диалоге" острейшую теологическую проблему, что, кстати, предполагает реальную основу ”Диалога”. Когда ниже Гильом полностью приводит текст Псалма, то акцент там переставлен с времени рождения Сына на свидетельствование Сына. С другой стороны, ”утренняя звезда” передана словом '‘Lucifer”, которое в христианском мире персонифицировало дьявола. Рождение ”до Люцифера" означало наипервейшее рождение, прежде любого другого рождения; термин ”рождение” в этом случае употребляется как субституиция термина ”создание”, или ”тварь”, чем и являлся Люцифер, что означает: рождение Сына в Боге произошло до создания Богом всякой твари), о чем свидетельствует также и глас Сына: Господь, говорит, сказал Мне: Ты Сын Мой; я днесь родил Тебя (там же).

Когда же Бог Отец сказал, что Он родил Сына, — Он явно обнаружил свою Персону и Персону Сына, и когда Сын провоглашает, что Он рожден, — Он обнаруживает Персону Свою и Отца; ведь оба соотносимы — Отец и Сын, так как не может быть Отца без Сына, как и Сына без Отца.

Послушай, что далее сказал Моисей о Святом Духе, Который есть третья Персона среди тех двух в Троице, но един с Ними по божественности: И Дух Божий носился над водами (Быт. 1, 2), то есть не блуждая из стороны в сторону, а как Бог Сотрудник (Cooperator), все творя и животворя. О том, что Бог есть Творец, свидетельствует Псалмопевец, который сказал: Пусти Духа Своего, и они будут сотворены, и обновишь лик земли. Ведь ради этого сотворения, или обновления (Идея обновления, тождественного сотворению, принадлежит к числу поставленных Августином проблем. Эта идея связывается у него с идеей начинания. ”Для Бога нет невозможности вновь производить то, чего Он никогда не производил... каково бы ни было (число душ), во всяком случае его никогда прежде не было и возрастать и достигнуть определенного количества своего оно не могло без какого-либо начала; равным образом и начала этого когда-нибудь прежде не было. Итак, чтобы быть этому началу, был сотворен человек, прежде которого не было никакого человека” (Аврелий Августин. О граде Божием. Т. 2. М., 1994. С. 276-277)) лика земли он смиренно просил Посланного. И пророк Иоиль также не сомневался, что Бог, несомненно, есть Дух-Творец. Иолию, — говорит Бог, — от Духа Моего на всякую плоть. И будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши (Иоиль, 2, 28). Мы видим, что это ради Бога уже свершилось, ибо мы исполнены Святым Духом, благодаря Которому пророчествуем в то время, как сообщаем себе и вам о вечной усладе. Даже Моисей не премолчит про ту Троицу, когда повествует, что Бог сказал, что Он по Своей воле сотворит человека: Сотворим человека по образу и по подобию нашему (Быт. 1, 26), то есть разумного и понимающего, а по душе вечно живого.

Здесь, когда Он сказал: Сотворим человека, — Он, разумеется, имел в виду Троицу Персон, и то же, когда обозначает единство при образе и подобии божественности, — что плохо понимают иные профаны, которые считают, что речь идет не о разумности и понимании, но о телесных членах (Прямая отсылка к "Исповеди” Августина, к его рассказу о манихейских представлениях о божественной телесности, которых некоторое время придерживался и он сам (Аврелий Августин. Исповедь. М., 1991. С. 94, 137)). Им нужно знать, что бестелесный и непостижимый Бог лишен телесных членов, а потому не было уподобления плоти человека Богу; говорилось о разумности и понимании или бессмертии души, а также, что Он сотворил по Своему подобию не только людей, [72] но и ангелов. Далее, даже отец твой, Авраам, познавая, не отрицал Троицу. Он увидел, что пришли к нему три ангела, которых он воспринял как триипостасную фигуру, а потому и о обратился как бы к одному. Ибо, исполненный Духом Божиим, он воспринял через трех [ангелов] мистерию Троичности и, однако, веровал в Единство Божественности в Троичности, и так как, молясь, произнес: Владыка, если я обрел благословение пред очами Твоими, пройдите и отдохните в месте сем е (Быт. 18, 3). Здесь нужно заметить, что он беседует с тремя, н как с одним. Он признает, что верует во Единого Бога, как в л Троицу.

И царь Давид веровал в Троицу, как в Единство, когда говорил, повторяя: Да благословит нас Бог, то есть Отец, и также: Бог наш, то есть Сын, и сызнова: Да благословит нас Бог, то есть Дух Святой, — в том месте, где после того, как он выразил троичность Персон, собрал их связно в единство Божественности: И они страшатся Его, — говорит, — во всех пределах земли.

Следовательно, сим двум — Аврааму и Давиду — нужно очень верить, как главным свидетелям, которым специально было дано обетование о Христе. Ведь Бог, говоря Аврааму: В семени твоем благосословятся все народы земли (Быт. 18, 18), и Давиду: Я говорю о плоде чрева твоего над престолом твоим, — исполнил данное тому и другому обетование, так как в семени Авраамовом, которое есть Христос, мы, то есть все народы, обладаем наследством по нашему верованию и по Его благословению; и так мы не сомневаемся, что Давид сидит на престоле и на Царстве Его и вечно царствует с Отцом и Святым Духом (Под ”Давидом” имеется в виду Христос, как связанный с Давидом родством через мужа Марии — Иосифа (см. Мф. 1,1)). Восхваляют Троицу и ангелы небесные, которые непрестанно взывают: Свят, свят, свят (Ис., 6, 3). А когда они следом добавляют: Господь Бог Саваоф (там же), то вкладывают [в эти слова] исповедание Троицы как Единства (Этот пример — один из наиболее часто использовавшихся в XII веке — имеет своим основанием представления о различной природе числа. Из рассуждений Гильберта Порретанского, современника Гильома и комментатора Боэция, на анализе произведений которого основаны рассуждения, видно, что в естественном знании один и тот же ряд имен (существительных или прилагательных) может быть отнесен к разным вещам. В одном случае это повтор, во втором — исчисление. Одни и те же имена могут употребляться для перечисления разных вещей (трижды повторенное слово ”человек” используется для перечисления трех людей), а разные имена — для обозначения одного человека (Марк и Туллий — разные имена Цицерона). На этом основании он выделяет четыре способа денотирования имен: 1) Они могут перечислять сущность вещи и представленность вещи; 2) они могут повторять сущность вещи и представленность вещи (одна и та же вещь может по-разному называться: книга, том, фолиант); 3) они могут повторять представленность вещи и перечислять сущность вещи (”разумное животное” можно сказать об одном и том же человеке, хотя он ”разумен” по причине ”разумности”, а ”животное” — по причине ”животности”); 4) они могут перечислять представленность вещи и повторять ее сущность. Эти способы повтора и перечисления, по Гильберту, могут быть применены в теологии. Ей, разумеется, не соответствуют первые три способа, подходит только четвертый. Слова ”Бог, Бог, Бог”, или, как в приводимом Гильомом примере — "свят, свят, свят” оказываются вполне приложимы к Отцу, Сыну и Святому Духу. К тому же эти слова перечисляют Персоны Троицы, которые все — Бог, т.е. повторяют то, благодаря чему Они — Единый Бог. Фактически это выявляет действия перевода терминов из сферы естественного знания в теологию. См. об этом: Неретина С. С. Гильберт Порретанский: искусство именования // Вопр. филос. 1998, № 4), Обрати, следовательно (дабы ты не сомневался), внимание на то, до какой степени разнообразно это может доказываться авторитетом! Ведь ты мог бы обладать благословением Авраама, каковым еще не обладаешь, если возродишься во Христе, отрекшись от нечестия. Тем самым через веру ты станешь сыном не только Авраама, но также и Бога.

Иудей: О, как долго твоя не вполне приятная речь кружит вкруг моих ушей! Но когда я тебя, разглагольствующего, сейчас слушал, я едва мог удержаться от смеха, — например, когда ты толковал, что Бог говорил Сам Себе то, что не говорил Себе, а именно: сотворим человека по образу и по подобию нашему. Ибо говорил Он не Себе, а Своим ангелам. С другой стороны, если можешь, то докажи [что речь идет] о твоей Троице. Ибо то, что ты здесь высказал, вовсе не свидетельствует в твою пользу. Даже больше. То, что ты рассказываешь про обетование Аврааму, то есть про то, что ”в семени твоем благословятся в тебе все народы земли”, — говорилось не о Христе, а об Исааке, который был дарован отцу уже в ветхой [73] старости. И еще я думаю, что и в отношении Давида, в отношении плода чрева твоего на престоле твоем, он говорил не о Христе, но о Соломоне, который весьма долго управлял после него тем царством в великом мире и славе. Что о Христе ты, следовательно, говорил аллегорически, ибо ты яснее ясного видишь, что речь идет не о Нем Самом, но об Исааке и Соломоне. Еще: когда ты доказывал, что бестелесный Бог создает телесного человека и потому уподобляет [его] Себе телесным видом; то, что Бог родился от девы, создан плотским человеком, — ты сам себя представляешь [как человека], не вызывающего доверия, поскольку либо еще говоришь, либо уже отрицаешь сказанное. Так что ты, отступник, заглядывая в укромные уголки истины, хитростно опрокидываешь Писание, потому что вера твоя вращается вокруг изменчивости твоих слов.

Христианин: Закосневшее сердце твое более достойно оплакивания, нежели осмеяния, так как, когда ты отрицаешь по дерзости твоей, что Бог не Себе говорил то слово, но ангелам, — не я один, но и Исайя, а, впрочем, и Сам Бог отпровергают тебя. Ибо в том месте, где Исайя вещает о силе Творца, он говорит: Кто услышал Дух Господа или кто был Советником Его и говорил с Ним? или: Кто прежде дал тому и возместил этому? Когда, следовательно, Он принял решение и наставил его, обучив его [ходить] узкой стезей праведности и открыл ему путь благоразумия? Этими словами Исайя яснее ясного возвестил, что Бог Творец, помимо Себя, не имел никакого Советника, ибо Он — Неисповедимый, Не испытывающий недостатка в Мудрости Своей, никогда не нуждался ни в совете, ни в помощи ангелов. В самом деле: какой совет могут дать те, кто ни мгновения не может обойтись без Его совета? При творении же человека Бог затем сказал Себе эти [слова], дабы сотворенный человек познал своего Создателя, а, познав, узнал бы и то, что он должен, веруя, почитать Единого Бога в Троице. Более того: благословение семени Авраамова исполнилось не в Исааке, а в Христе, ибо не через Исаака, но через Христа благословение Божие распространилось на все народы. [Слова Исайи] подтверждают, что то обетование Давиду полностью впоследствии свершилось не в Соломоне. Если, говорит, сыновья твои будут хранить завет Мой, то [они получат благословение], которое Я преподам им, и сыны их до века сядут на престоле твоем.

Итак, благословение не свершилось ни в Соломоне, ни в других, потому что не соблюдающие завет Божий лишены царского престола. Но Христос, исполняющий волю Отца Своего, Пославшего Его, вовеки будет сидеть на троне Давидовом и на царстве его. Среди прочих его свидетельств ты обнаружишь, что и Давид созидает ради Него Самого. Однажды, говорит Бог, Я поклялся во Святом Своем Давиду, что семя свое он сохранит вовек и трон его как солнце в очах Моих и как совершенная луна вовеки. И в другом месте: Пребудет он [74] вместе с солнцем и прежде луны из рода в род. Поэтому ты ясно видишь, что нельзя говорить о Соломоне, так как он меньше су всего пребывал как солнце и до луны, но исключительно не только в одном роде. Христос же, Создатель солнца и луны, рожденный по плоти от семени Давидова, восцарствует вовеки. Трон Его сверкает как солнце пред лицем Божиим и как полная луна вовек. Искони пребудет Он прежде солнца и луны.

Поскольку ты назвал меня отступником, то ты в ответ это же и услышишь, ибо ты поступил нечестно. Я же не бегу истины и, вопрошая потаенное, не утверждаю, что сам я неверующий. И украдкой я не перевираю Писание, и вера моя не колеблется из-за некоторой переменчивости. Но я говорил и говорю истинно, что Сын Божий вместе со Отцем и Святым Духом как Единый Бог сотворил первого человека по Своему подобию, то есть разумным и бессмертным. В Боге же нет никакого телесного вида, а потому образ или подобие Божие — духовно, по отношению к чему первый человек и был сотворен понимающим (intellectualis). Но в конце веков, когда времена были уже сочтены Богом, Персона Сына Божьего по праведной необходимости и разумному решению (auctorias) я восприняла плоть человеческую, чем Он и искупил нас от всякого греха. Однако божественности в Нем не убавилось, но с остался Он Богом, каковым был, и воспринял одновременно с как единое человека, каковым не был. И при соединении персоны Бога и человека Христос есть Единый — как истинный т Бог и истинный Человек в единстве Персоны, а не в смешении субстанции (Точка зрения Гильома относительно того, что такое Персона, из ”Диалога" не ясна. Судя по тому, что он употребляет предлог ”т" (”в") в словосочетании ”в единстве Персоны”, можно допустить, что он следовал старой формуле, согласно которой Бог Сын состоял не ”из” двух субстанций, а ”в” двух субстанциях. (См. об этом: Боэций. Против Евтихия и Нестория // Боэций. ”Утешение философией” и другие трактаты. М., 1990.) Абеляр в то же самое время также обращал внимание на различие предлогов ”в" и ”из”, что делает проблему, поставленную на заре Средневековья, актуальнейшей и в XII веке, когда вопрос о Троице дискутируется не внутри христианства, а вовне, в связи с обсуждением различных философско-религиозных систем. ”У Троицы, — писал Абеляр, — нет основания ни в Персонах, ни в чем бы то ни было, то есть Она ни из чего не извлекает Своего бытия, хотя и пребывает одновременно в трех Лицах. Я говорю ”в трех”, хотя Она скорее состоит более чем из трех, потому что, пожалуй, свидетельствующий о вещественности предлог ”из” означает, как кажется, материальное основание, тогда как предлог ”в" непосредственно выражает содержание Персон в Троице... так что Троица то же, что три Персоны” (Петр Абеляр. Теология ”Высшего блага" // Петр Абеляр. Теологические трактаты. М., 1995. С. 206)). А потому, если бы человек не заблуждался относительно Небесной родины, он никоим образом не отступился бы от Него.

Иудей: Хотя ты обсудил вопрос о Троице и о прочем достаточно ясно и обстоятельно, и то, что ты сказал, подтвердил авторитетом, с которым нельзя не считаться, я все же не могу полностью направить свою душу к [вашей] вере. Однако я не в силах отрицать, что ты говорил правильно. Но я охотно выслушал бы, — если бы ты мог показать это в истинном свете, — по какой необходимости Сын Божий сходит с Небесного престола, а смертный человек удостаивается стать Им. Ведь, поскольку Бог всемогущ, Он при всех обстоятельствах мог бы резко оттолкнуть обманутого дьяволом человека одной только добродетелью своего устава. Или: почему Он берет на себя [этот] столь тяжкий труд? Разве Он не мог сделать это через чистого от первородного греха ангела, или какого-либо праведного человека, или даже сотворив нового человека, дабы спасти от погибели ветхого? Нам приходится удивляться, на каком основании смерть одного Христа может послужить всем нам и смертию попрать самое смерть, возродив человека к жизни?

Христианин: Если бы ты захотел склонить свою мятежную душу к смирению и истинно отверзть уши с намерением [75] услышать, то я охотно открыл бы тебе, благодаря какой рассудительной любви (rationabbilis charitas) Бог возжелал вочеловечиться, то есть с [каким] неослабным состраданием Творец всего воспринял смертность! Ибо ты не сможешь насладиться такого рода благодатью гордым оком и несытым сердцем и воспринять [ее] разумом, как праведной необходимостью.

Иудей: Но я охотно выслушал бы тебя, однако так, чтобы я, вообще-то говоря, не молчал, если увижу то, о чем нужно спросить, или что нужно противопоставить твоему рассказу (narratio). Чтобы у меня, однако, не было недоверия, а, напротив, — я охотно выслушал бы, пусть твой разум укажет на какую бы то ни было истину.

Христианин: Итак, Всемогущий Бог в Троичности Персон и единстве Божественности не имеет ни начала, ни конца и вечно пребывает Сам в Себе (Слова ”Всемогущий" и ”Бог" у Гильома являются соответственно началом и концом фразы (”Omnipotens igitur in Trinitate personarum et unitate Deitatis carens principio ac fine, ac permanens in seipso aeternaliter Deus"). Поскольку все сказанное заключено внутри этих слов, то получается грамматическое определение того, что по природе не может быть определено философски). Все сотворил Тот, Кто прежде всего из бесформенной материи сотворил небо и землю, ради познания и прославления мощи Своей божественности Он сотворил по Своему подобию природу ангелов, желая, чтобы она существовала вечно.

Иудей: Прошу тебя, как это ни досадно, несколько задержаться здесь, ибо Моисей ничего не говорит о творении ангелов в начале; однако пусть я и не сомневаюсь, что они были созданы в начале, я, признаюсь, не знаю, в какое точно время они были созданы?

Христианин: Ангелы непреложно были сотворены со светом, так как они — сыны света. Ведь Бог сказал, когда созданы были звезды: все ангелы восславили Меня гласом велиим. Из чего ясно, что Бог сотворил ангелов, когда был сотворен свет.

Иудей: Поскольку это довольно вероятно, продолжи начатое рассуждение.

Христианин: Когда, следовательно, Господь сотворил ангелов, первый из них по виду и достоинству из-за гордыни отпал, ибо пренебрег [возможностью] оставаться рядом с Создателем своим при должном смирении. Напротив: он возжелал быть подобным Богу, будучи подданным (subiectus) и смиренно взирающим. Потому он погиб, сверзшись с такой высоты и, став дьяволом, дошел до самого дна, — ибо тот, кто хочет уподобиться Богу, теряет и то, чем был. И некогда наипревосходнейший, теперь он погиб безвозвратно, сделавшись ничтожнее всего.

Иудей: Почему же Бог сотворил того, о ком Божественное предзнание предведало, что он погибнет? Или Он столь неправеден, что Сам Собой создает тварь на погибель? И если дьявол согрешил, — чтобы он не погиб совершенно, Бог должен был бы его как Свое творение восстановить через покаяние! Ведь Он не столь немилосерд, чтобы покаянием не позволить загладить [вину]! И дьявол не столь упрям, чтобы нельзя было на него воздействовать ради покаяния!

Христианин: Ты правильно ставишь вопрос. Но ты, вероятно, знаешь, что Бог, создавший того ангела, который затем, [76] согрешив, стал дьяволом, — в любом случае совершил благое а полезное дело. Хотя Бог и предзнал, что он падет, однако из-за этого не должен был предотвращать [его] от самого падения, поскольку ведал, что от его падения произойдет много полезного. Пусть будет дух, бегущий от Бога и не возвращающийся назад! Однако неправедность его нам очень полезна, ибо с попущения Божьего он испытывает нас и, содействуя самому испытанию, проверяет, кто подвержен искушениям злых духов. Разве не он содействовал блаженному Иову тем, что испытал его, искушая? И святому Апостолу Павлу, и другим, кто часто бывал бит кулаками? Полезно, следовательно, что Он создал того, кто пал сразу после сотворения. Человек не был внутренним (О ”внутреннем человеке” см. ”Исповедь" Августина (кн. 9)), чем спасалось столь много людей, сколько ангелов пребывало на небесах. И Он не должен был исправлять путем покаяния того, кто, греша беспричинно и совершенно бесстыдно, был абсолютно не заслуживающим прощения. Потому он [диавол], впав в неправедность, целиком в ней упорствовал, так что, пожалуй, даже и не мог подняться. Ведь ангелам Бог даровал [способность] к свободному решению (Liberum arbitrium) (Свободный выбор не подразумевал свободы как таковой, он осуществлялся в волевом пространстве и отождествлялся с волей (см. близкого Ланской школе Бернарда Клервоского ”О благодати и свободе воли”. — В кн.: ”Средние века". Вып. 45. М., 1982), рассматривался как способ различения добра и зла и направление по стезям добра и зла. Однако это не ставит волю в полную зависимость от предестинации. Августин говорил, что Бог в предведении Своем не может познавать ничто; следовательно, в воле Он познает нечто; следовательно, свободная воля есть. (Аврелий Августин. О граде Божием. Т. I. М., 1994. С. 258)), то есть к различению добра и зла, но дьявол со своими присными оставил благо по собственной воле и держался зла. И, нечестиво своенравный, он так пал, что и не хотел восстать. Он пал в тот же момент, в какой был сотворен. Поэтому он не устоял в истине, между тем как, обладая способностью мыслить, возгордился. Ведь он не предвкусил, как сладостен Господь, если прежде не отведал, как желанен Господь. В любом случае он не пал бы, если бы изначально укоренился в любви (charitas). Далее. Те [ангелы], которые остались с Богом, поразившись, таким образом, их отпадением, упрочились в любви к Богу, так что теперь уже они не могут пасть, поскольку вознаграждены Божественной благодатью.

Иудей: Но так как Бог сотворил все, конечно, благим, то при всех обстоятельствах, как ты говоришь, Он и ангела сотворил также благим. Откуда же пришла к нему та праздность ума, то есть отчего это произошло с ним? Ведь если Бог все сотворил благим, то я весьма недоумеваю, откуда берет начало грех, то есть зло?

Христианин: Бог есть Высшее благо, и потому, что бы Он ни сделал, это благо. Зло же есть ничто (ибо творение Божие не есть), но, изобретенное дьяволом, оно не сотворено. Оно есть не что иное, как отсутствие блага, что значит: при отсутствии субстанции не остается никакой пустоты. При исчезновении света, что есть нечто, остается, к примеру, мрак, что есть ничто, так как субстанциально мрак есть ничто, но он рождается отсутствием света. Подобным образом зло субстанциально есть ничто, но оно рождается тогда, когда благо касается отсутствия того, что должно быть, — как если бы ты держал нескованного медведя. Медведь спокоен, пока сидит на цепи, но при отсутствии цепи свирепеет тот, кто не свирепел бы, [77] будь он скован. Ведь это отсутствие цепи заставляет его свирепеть. И он погибает, как корабль, без кормчего. Потому что если бы [кормчий] присутствовал, то во всех случаях тот бы не погиб.

Далее. Все сущее в мире тройственно, то есть добро, зло, общее достояние. Добро — это высшая любовь Божия. Сам Бог есть любовь, поэтому кто [ею] совершенно обладает, тот совершенно благ. Высшее же зло есть ненависть к Богу, которое потому и высшее, что Бог его ненавидит. Или же: тот, кто ненавидит Бога, совершенно зол. Общее же достояние — это богатство, [телесная] красота, крепость и тому подобное, что по естественной сущности есть благо, но по воле пользователей может поворачиваться и во благо и во зло (Это, несомненно, то новое, что внес в описание идеи блага сам Гильом и что прежде всего относится к определению зла как ненависти Бога и к выделению среднего, или общего достояния, обладающего амбивалентностью, зависящей от определенных расположений воли). Когда, следовательно, ты спрашиваешь, почему у того дьявола случилась праздность ума, то ты ставишь вопрос очень точно. Вероятно, ты знаешь, что Бог, творя ангела, то есть субстанцию, или сущность (essentia) ангельской природы, сотворил ее как наисовершенную. Создавая его по Своему подобию, Он даровал ему вместе со [способностью] свободного решения [способность] рационального понимания (rationalis intellectus), чтобы, благодаря различению, [производимому] свободным решением, он умел осуждать зло и избирать благо (То есть производить оценку, что есть свойство способности суждения — интеллекта), чем — через благо служения Богу — он стяжал бы заслугу возвыситься до совершенной степени любви, которой еще не достиг.

В самом деле: он еще до сих пор не вкусил сладости любви и не был укоренен в той [любви], которая несравненна, не надменна, не действует превратно, то есть дурно, не амбициозна, не лицеприятна, не ищет своего. Наконец, она никогда не оскудевает. Хотя он должен был возвыситься до любви шаг за шагом, упражняя промежуточные добродетели, и не выискивать из них ту, которая получила бы свою славу у Бога, — он поступил безрассудно и опрометчиво, оскорбляя своего Творца ревностью. И, надменный от гордыни, амбициозный, — он выискивал свое. Если дьявол, наслаждаясь самим собою, наконец, радостью своего сотворения, как и любовью, которой сам не обладал, и должен был иметь дарование, — то, отуманенный чванливостью, он не был в состоянии понять эту любовь, как подобало, между тем как себя любил больше, чем Бога и, возвеличив сам себя, низвергся. Однако ни одно существо, стремясь к совершенству в любви, не должно себя любить больше Бога, но выставлять прежде своей любви и воли любовь и волю Божию и почитать Его с совершенной страстью (affectus), ибо, почитая Бога, оно почитает себя и ближнего своего, как себя. Так что дьявол, не обладая любовью, предпочел любовь к себе любви и почитанию Бога и, презирая ближних своих и равных, возвеличился перед ними, так как возжелал быть подобным своему Создателю. Вот почему, отлагаясь от блага, он впал в грех. Так как, к тому же, он не распорядился, как должно, тем общим достоянием, которым обладал, то он утратил высшую благую любовь Бога и впал в высшее зло – ненависть [78] Бога. Следовательно, там, где он должен был возвыситься, он скорее унизился, но те, кто там остался, преуспели больше.

Иудей: Я хорошо понимаю, что ты говоришь: Бог сотворил наисовершеннейшего по субстанциальной сущности (substantialis essentia) (Субстанциальная сущность (для русского уха звучащая как "деревянное дерево”, поскольку со II века аристотелеву ”сущность” переводили на латинский как ”субстанция”) в данном случае сопряжена с Боэциевым подразделением субстанции на субстанцию и субсистенцию (Боэций. Против Евтихия и Нестория. С. 173) и с подразделением Гильберта Порретанского субстанции на субсистирующее и субсистенцию (Гильберт Порретанский. О природе // Вопр. филос. 1998. № 4)) ангела. Почему же Он тут же, как только тот был создан, не утвердил его подобным же образом в любви к Себе, поскольку Он любовью добился бы того же, чего уже добился, [создав его совершенным] по природе? Ведь если бы, как ты говоришь, [этот ангел] всецело любил Бога, он не пал бы. Потому, так как он не устоял, он пал всецело; следовательно, эту вину произвел Бог, Который, поручая ему общее достояние ради служения Себе, скорее предоставил повод для прегрешения, но в любви его не утвердил.

Христианин: Это не довод, так как человека Бог сразу по сотворении утвердил в любви. Но скорее порядок разума требовал, чтобы ангел, которому Он вменил благодаря познавательной силе (intelligentia) разумный образ мыслей (sensus), признал своего Творца, а, признав, разумно бы жил, а [разумно] живя, стремлся бы к совершенной любви, которая никогда не оскудевает, которую он, постепенно возвышаясь, приобрел бы, и никогда бы впоследствии не пал. Он рухнул, так как не хотел этого делать. На Боге же нет никакой вины в том, что дьявол согрешил, так как, подарив ему способность рационального понимания, Он вместе с мудростью препоручил ему добродетель деятельности, благодаря которой тот мог прийти к совершенству. Но дьявол из благой материи, которой наградил его Бог, содеял злую, ибо отказаться от блага, с которое должен был сотворить и, добиваясь собственных выгод, будучи вероломным, не имел, собственно, потребности в Господе своем. Кто из-за собственной вины обвиняет Мастера, передавшего своему ученику умение в искусстве и инструменты, которыми он мог бы трудиться? Если тот ученик может хорошо трудиться и, умея, трудится плохо, — то не потому, что его так выучил Мастер, а потому, что он разрушил [данное ему], строя по собственному вкусу (sensus).

Иудей: Никакая вина не обвиняет мастера, но и не Бога, потому что дьявол согрешил.

Христианин: Следовательно, поскольку грешащий дьявол пал навеки, то подобало, чтобы то поврежденное было восстановлено, почему Бог при творении вылепил человека из праха земного.

Иудей: Почему же Он то поврежденное воссоздал не из ангелов, а из людей?

Христианин: Если бы Он то поврежденное восстановил из ангелов, а не из человека, то было бы необходимо, чтобы Он творил только такие [существа], какими были вначале сотворены те другие, то есть, хотя и совершенные по природе, однако не укорененные в совершенной любви, какими были те, кто оставался с Богом в момент, когда отпадали [их] сотоварищи (Повтор творения, по Гильому, означает тождество, то есть не-творение. Творение есть всегда творение нового смысла. Поэтому вопрос об исправлении начала творения логически несостоятелен). И в то время как эти уже укрепились в совершенной [79] любви, те, еще не укрепившись в ней, сошлись воедино. Какой бы слепец не понял, насколько непристойным было сборище!

Мало того, подобало, чтобы Он сотворил человека из ничтожной материи (de nihili materia) (Не совсем ясное выражение, которое, возможно, сродни Августинову определению материи, как ”почти ничто", созданное из ничто (Аврелий Августин. Исповедь. С. 314)), чем тот человек учился бы не гордиться, как это сделал его предшественник — дьявол, который пал с Неба через свою гордыню, так что, пока он смотрел бы на себя, созданного из тленной земли, он пребывал бы в великом смирении, и дьявол, заметив его утвердившимся в месте, с которого он пал, мучился бы тяжкой завистью.

(Окончание следует)

Перевод с латинского и комментарий С. С. НЕРЕТИНОЙ

(перевод С. С. Неретиной)
Текст воспроизведен по изданию: Гильом из Шампо. Диалог христианина и иудея о католической вере // Человек, № 5. 1998