КНИГА I. ПИСЬМО I.

Сидоний приветствует своего Констанция ¹ (477 г.)

[1] Своими настойчивыми рекомендациями и советами ты побуждаешь меня проверять, исправлять и сводить вместе в одном томе больше завершенных из этих личных писем с фактами, людьми и временами, описываемыми мною. Я самонадеянно встал на ту почву, где Симмах со своей безупречной манерой изображения событий и Плиний со своим совершенством были гораздо раньше меня.

[2] Как писатель эпистолярного жанра рядом с Цицероном я в лучшем случае немой; не Титиан ², который в его «Письмах знаменитой женщины» смог достойно воспроизвести эту модель; он пытался имитировать стиль, которого не было в его время и другие ученики Фронтона из зависти к его достижениям называли его «обезьяной ораторов». Я всегда с ужасом осознавал, как далек я от этих великих примеров; сообразно с этим я утверждал, что для каждого приоритетно его собственное время и гении.

[3] Но я удовлетворил твое желание; здесь письма, не просто для проверки, нет, но для шлифовки и, как говорится, чистки от ненужного. Я не знаю, посвятишь ли ты все время только лишь для ознакомления, но и для глубокого исследования также? Это заставляет тебя сейчас энергично взяться за дело, невзирая на мои опасения, в этом глубоком океане амбиций.

КНИГА II. ПИСЬМО VIII.

Сидоний приветствует своего Десидерата ³ (461-467 гг.)

[1] Я пишу, угнетенный великой скорбью. Три дня назад умерла Филимация ⁴, и все дела были приостановлены в память о ней. Она была покорной женой, хорошей хозяйкой, способной матерью, достойной дочерью, дома ли или за границей, заслуживая добровольную службу стоящих ниже ее <по положению>, любовь равных и уважение более знатных. Оставаясь единственной дочерью после смерти ее матери, она настолько очаровала своего отца, что, хотя он и был все еще молодым мужчиной, он никогда не желал наследника. И теперь внезапная смерть пронзила два сердца, оставив опустошенным мужа и бездетным отца. Мать пятерых детей ушла из жизни преждевременно, ее плодовитость оказалась ее же бедой, принесшей несчастье; и, если бы смерть, забравшая ее, забрала ее больного отца, дети не оказались бы более беспомощными, чем сейчас.

[2] Дань любви умершим не напрасна; это не была равнодушная процессия хоронивших ее, все присутствующие тонули в слезах, а незнакомцы несли похоронные дроги, так, как будто они хотели удержать ее. Они целовали ее так, как будто она и не умерла, а всего лишь спала, с ней прощались родственники и духовные лица, чтобы оставить ее отдыхать в ее вечном доме. Когда обряд прощания закончился, ее отец, потерявший единственного ребенка попросил меня написать элегию на надгробной плите. Я писал ее, когда мои слезы все еще были горячими, выбрав одиннадцатисложный стиль (гендекасиллабы) вместо элегического размера ⁵. Если ты не думаешь, что эти строки слишком плохи, мой книготорговец включит их в книги моих избранных стихов; а, если ты считаешь их таковыми, то тяжеловесные стихи останутся высеченными только на тяжелом камне.

[3] Вот моя эпитафия:

В эту могилу скорбящие руки отца
опустили матрону Филимацию,
которую так неожиданно и поспешно
у супруга, у отца, у пятерых
осиротевших детей забрала судьба.
О, гордость твоего дома, о, слава твоего супруга,
о, мудрость и чистота благопристойности,
строгая и нежная, достойная быть впереди старших,
каким образом соединились в тебе качества,
которые кажутся несовместимыми друг с другом:
так же как величие и дружелюбная почтительность,
не мешающие, впрочем, проявлять веселость,
всегда сопровождавшие твою жизнь.
Мы скорбим о тебе,
твое третье десятилетие едва прошло,
как мы совершили необходимый,
но несвоевременный ритуал в пору твоего расцвета.

КНИГА IV. ПИСЬМО XII.

Сидоний приветствует своих Симплиция и Аполлинария (472 г.)

[1] Благой Боже, насколько беспокойство <человеческой> души подобно опасному для кораблей стремительному потоку, ибо неблагоприятное известие приводит в смятение также как расстраивает собственное несчастье! Недавно мы вместе с сыном разучивали (букв. твердить, повторять) остроумную вещь Теренция «Свекровь». Находясь рядом с усердно занимающимся учеником, <невольно> вспоминаешь свои забытые способности, побуждающие к более совершенному восприятию комедийных строк, в моих же руках была пьеса с подобным сюжетом — «Третейский суд ⁶» Менандра.

[2] Мы читали вслух и восхищались лучшими отрывками; пьеса очаровала его, а его чувства захватили и меня, мы были оба одинаково поглощены, когда внезапно появился наш раб с хмурым лицом. Я спросил: «Что случилось?». «Чтеца» — отвечает — «по имени Констант, посланного с поручениями к господам Симплицию и Аполлинарию, только что видел у входа. Он говорит, что доставил Ваши письма, но потерял ответы, переданные ему для Вас».

[3] Как только я услышал это, штормовое облако раздражения повисло на чистом небосводе моей радости; неудача настолько рассердила меня, что в течение нескольких дней я был безжалостен и запретил этому болвану (Константу) показываться мне на глаза. Я хотел, чтобы он прочувствовал свою вину, пока не вернет мои письма все до одного, не говоря уже о ваших; пока я в здравом уме, я буду всегда хотеть большего, хотя чаще получается меньшее.

[4] Однако через некоторое время мой гнев мало-помалу ослабел; я сам послал за ним и

спросил, было ли ему доверено передать что-либо на словах, кроме писем. Он был испуган и готов был ползать у моих ног, осознавая свою вину, он заикался и не мог смотреть мне в глаза, но все-таки ему удалось вымолвить: «Ничего». Сообщение, в котором я должен был получить так много наставлений и приятных вещей, все это содержалось на утерянных страницах. Поэтому для вас ничего не остается, как снова обратиться к своим табличкам, раскрыть все свои пергаменты и написать все это заново. С философским спокойствием я снесу эту неудачу до того часа, пока эти строки не дойдут до вас и вы узнаете, что ваши уже никогда не дойдут до меня. Прощайте.

Комментарии

1. Сведения об адресатах Сидония представлены по работе The Letters of Sidonius, translated, with introduction and notes by Dalton O.M., 2 vols., Oxford, 1915. The online edition has been realized by Roger Pearse, 2003 / URL: http://www.ccel.org/p/pearse/morefathers/ sidonius_letters_00_4_biblio/

Констанций - священник, родом из аристократической семьи Лиона, известен свои красноречием, рассудительностью и любовью к письмам. Он предложил Сидонию публикацию его корреспонденции и первое письмо посвящает всю книгу ему. Характер Констанция был благородным, а его влияние значительным. Когда столица Оверни была оставлена всеми во время визиготской осады, Сидоний послал за ним и его прибытие возымело благотворное действие на отчаявшееся население. Умер он, предположительно, в преклонном возрасте, примерно в 488 г.

2. Юлий Титиан (II в. н. э.), латинский ритор, писатель, жил во времена Максимина I, который выбрал его учителем риторики для своего сына; во второй половине своей жизни он руководил школами в Лионе и Безансоне. Он был автором работ географического и сельскохозяйственного характера, которые не сохранились до нашего времени. Вероятно, взяв за образец Овидия, он написал (тоже не сохранившиеся) фиктивные письма знаменитых женщин, так хорошо подражая в них стилю Цицерона, что заслужил прозвище Обезьяна (simia).

3. Друг, возможно предок Св. Десидерата, епископа Клермона после Св. Авита. Его суждения о поэзии высоко ценились в Оверни, и Севериан считал, что публиковать трактаты по риторике выгодно именно под его покровительством.

4. Возможно жена Эрифия и дочь Филимация (см. кн. I, письмо III).

5. "Элегия" у греков — термин по преимуществу метрический: он указывает на соединение гекзаметра с пентаметром (пентаметр - гекзаметр с усечением последней краткости в обеих половинах стиха).