ПРЕБЫВАНИЕ РУССКИХ ВОЙСК НА НОРМАНСКИХ ОСТРОВАХ В 1799 И 1800 ГОДАХ

Недостаточное развитие гласности в прежнее время имело те невыгодные последствия, что не только многое дурное, которое, для исправления и предупреждения его, необходимо было бы оглашать, — скрывалось (что, впрочем, приписывалось обыкновенно одному стеснению от цензуры), но оставалось в неизвестности и многое хорошее, служившее к чести России и к справедливой оценке заслуг разных лиц, трудившихся с честию и пользою, как на государственной службе, так и по общественной деятельности; разумеется, неоглашение в свое время и похвальных дел и событий нельзя уже отнести к цензурному стеснению; оно всецело зависело от малого развития еще в то время периодической печати.

Понятно, что при таком положении вещей легко могли быть утрачены многие, неполучившие своевременно известности документы, даже такие, которые имели историческое значение. К счастию, расширение прав печати последовало в такое еще время, когда многое было еще цело даже из того, что находилось и в частных руках, где утрата была очень возможною не только по разным случайностям, которым подвержены частные лица, но и по различию во взглядах наследников и вообще тех лиц, которым доставались разные документы. Теперь оказывается, что количество сохраненного материала так еще значительно, что побудило к основанию даже нескольких специальных изданий, для обнародования всего, что может служить дополнением или разъяснением в исторических изысканиях.

Прилагая при сем и с нашей стороны некоторые из остававшихся до сих пор в неизвестности, а между тем представляющие бесспорно не малый интерес, документы, считаем нужным предпослать им следующее необходимое пояснение:

В 1799 году, в сентябре месяце, любимец Суворова, человек весьма близкий к нему 1, служивший в его Фанагорийском полку, полковник Завалишин 2, получил от генерал-адъютанта графа Ливена сообщение о следующем высочайшем повелении: «Государь император, произведя вас сего числа в генерал-маиоры, с назначением шефом Гренадерского полка (Таврического) 3, что был Бенкендорфа, указать соизволил, чтоб вы немедленно по получении сего приехали к его императорскому величеству в Гатчину. В Гатчине, сентября 13, 1799 года».

Поручение, данное лично императором Павлом, было величайшей важности для только-что новопроизведенного генерала, которому не было тогда еще и тридцати лет от роду. Оно состояло в том, чтоб, на предоставленной в распоряжение генерала эскадре, отвезти в Голландию отряд войска на подкрепление разбитому Герману и восстановить честь полка, которого Завалишин назначен был шефом. Полк этот считался потерявшим в сражении знамя и за то лишен был боев.

Между тем, прибыв в Голландию, генерал [410] Завалишин узнал, что по капитуляции, заключенной герцогом Иоркским, наши войска, бывшие в Голландии, посажены уже на суда, а чрез нашего посланника в Лондоне, графа Семена Романовича Воронцова, получил уведомление от 25 октября, что, в ожидании дальнейшего повеления императора, для войск, состоящих под начальством его, генерала Завалишина, назначены для зимних квартир Норманские острова Гернсей и Джерсей. В то же время гр. Воронцов извещал генерала, что полк, которого он назначен шефом, отличился в последних сражениях и отнял у неприятеля знамя; к этому известию наш посланник присоединял еще, что по разъяснению обстоятельств оказывается, что обвиненный в потере знамени полк вовсе не терял его в том смысле, чтоб оно досталось неприятелю, а что оно исчезло со смертию офицера, спрятавшего его у себя на груди.

Расположив, согласно данному указанию, свои войска на Гернсее и Джерсее, генерал Завалишин вступил в самые дружеские отношения и с посланником нашим гр. Воронцовым, как можно видеть из прилагаемых при сем писем графа, и с наместником Норманских островов, генерал-лейтенантом английской службы, лордом Дальримплем, (Dalrymple), как свидетельствует сохранившееся письмо последнего.

При строгой дисциплине в вверенных ему войсках с одной стороны и при всесторонних заботах о здоровье и благосостоянии их с другой, генерал Завалишин имел удовольствие видеть выражение постоянной признательности и от английского начальства и от жителей за спокойное квартирование русских войск, не подававших повода ни кому к неудовольствию в течении почти года их пребывания на островах, так что, когда по изменившимся обстоятельствам начались приготовления к возвращению русских войск в Россию, то генерал Зав. получил много адресов и от начальства и от жителей, изъявлявших живейшее сожаление, что русские оставляют острова.

Из домашней описи генерала Зав. видно, что таких адресов было несколько; тот, которого перевод прилагается здесь, стоит в описи под № 3.

_______________________________________

Ваше превосходительство!

В качестве начальника полиции города Сент-Обеня и общины Св. Брелады, я имею честь быть уполномоченным от значительнейших жителей этих мест, для изъявления вам со стороны их, как они благодарны за строгую дисциплину, соблюдаемую всеми офицерами частей войск, находящихся под начальством вашего превосходительства, расположенных в Сент-Обене и его окрестностях, и за доброе поведение, коим отличались солдаты. Что же касается до меня в особенности, то я чувствую себя обязанным за содействие, которое я во всех случаях испытывал со стороны войск для поддержания доброго порядка. По этому-то мы узнали с сожалением, что служба его величества императора всероссийского, вашего государя, требует, чтоб вы оставили эту страну, и с живым чувством признательности пользуемся сим случаем, чтоб уверить вас в ней и представить наши искренние благодарения, как вам, так и офицерам и солдатам, находящимся под вашим начальством, за их примерное поведение среди нас.

Да дарует Всемогущий, чтоб тесный союз, существующий между вашим государем и нашим, продолжался на долго для мирз, благосостояния и счастия их государств в особенности и Европы вообще 4.

Имею честь быть со многим уважением вашего превосходительства покорнейший и послушнейший слуга Жосюэ Пинон.

Его Прев. генералу Завалишину. Сент-Обень. Остр. Джерсей. Июня 9 — 1800 г.

_______________________________________

Из многочисленных писем гр. Воронцова приводим состоящие в описи под №№ 9, 10 и 11, как показывающие отношения, существовавшие между посланником и начальником войск, и как содержащие интересные факты относительно полка, обвиненного в потере знамени, и относительно затруднений в сношениях с Россией по неправильному ходу почт в то время.

Лондон. Марта 12 (23) 1800 года.

Милостивый государь мой Иринарх Иванович!

Письмо вашего превосходительства от 11 марта я имел удовольствие получить, за которое приношу вам искреннюю благодарность. Почтительных и весьма лестных для меня выражений, каковыми письмо ваше преисполнено, хотя я и не заслуживаю, но приемля оные доводом благородной вашей души и мыслей, не меньше как и знаком вашей ко мне благосклонности и доброго расположения, не могу не изъявить вам тех признательнейших чувствований, каковыми почитаю себя одолженным вашему превосходительству.

На желание ваше, чтоб письма ваши к вашей фамилии и от сей к вам доставляемы были чрез меня, я согласен со всею охотою и надеюсь, что как скоро прибудут почты, коих одиннадцати теперь недостает из России, то не будут ли между ними и к вам письма от вашей фамилии, кои не упущу немедленно к вам отправить, и ваши к ним с такою же готовностию пересылать стараться буду. Впрочем, остаюсь с истинным и совершенным почтением и пр.

Лондон, 25 марта (7 апреля) 1800 г.

_______________________________________

Милостивый государь мой, Иринарх Иванович!

На представление мое по письму герцога Иоркского, коим его высочество отдавал справедливость полкам, бывшим во время сражений с неприятелем храбрыми, и в порядке и дисциплине, я получил высочайший рескрипт, коим сделанное наказание лишением боев (а по не обстоятельному донесению, и полк, поступивший после того под ваше начальство, был в числе), всемилостивейше отъемлется, по предстательству герцога Иоркского, и возвращается бой всем тем полкам и баталионам, о коих его высочество прописывал, в том числе и полку вашему, коему всемилостивейше дадутся новые знамена с надписью, как ваше превосходительство увидите то из приложенной выписки из рескрипта его императорского величества. Я копию оного сообщаю генералу графу де Виоменилю, от коего получите о сем приказ, а сим предварительно вас извещаю, как о приятном для вас, в чем более удостоверяет меня тот ревностный и благородный дух, который руководствует вами в службе. Остаюсь и пр.

При сем приложены две выписки: одна из всеподданнейшего донесения государю графа Воронцова, другая из высочайшего рескрипта в ответ на это донесение.

1.

«Не могу пропустить еще при сем случае, чтобы не представить вашему императорскому величеству, что полк ныне Завалишина, а тогда бывший Бенкендорфа, в сражении 8/19 сентября, заменил потерю знамени отнятием другого у неприятеля, которое теперь хранится при оном полку. О потере же своего могу, как по рапортам, так и приказам, отданным в то время, донести вашему императорскому величеству, что сей полк в сражении [411] 8 сентября, бывши во всех опаснейших местах и претерпев несравненно более других, только тогда потерял оное знамя, когда подпрапорщик Щеголовитов, при жестоком и отчаянном нападении неприятеля, видя, что не мог спасти несомое им знамя, по приказанию бывшего при знаменах прапорщика Богогевуто, от древка оторвав, обвил кругом себя и вместе с оным и помянутым прапорщиком погиб. Остальные же девять знамен в полку все изранены».

2.

«Получил я донесения ваши от 10/21 января. Уважая предстательства его высочества герцога Иоркского и ваше свидетельство в мужестве и сохранении дисциплины в Голландии, во время сражений с французами, полков, гренадерского Завалишина, мушкетерских Ферзена и Седморацкого, баталионов Эриксона, Пузыревского и Матюшина, уничтожаю незаслуженное ими наказание, позволяя употребить по прежнему все бои, и оправдание их публиковано будет в газетах. Гренадерский же Завалишина полк, не только не потерпит ничего за потерю знамени, но даже, в уважение оказанного им отличия взятием знамени у французов, награжден будет новыми, на которых написан подвиг, заслуживающий сие отличие, по заведенному мною обычаю давать сие тем полкам, которые в сражении отобьют неприятельское знамя» 5.

Лондон. Мая 2, 1800.

Милостивый государь мой, Иринарх Иванович!

Ваше превосходительство предварительно уже известны, что государь император, уважая храбрость полку имени вашего, отличившегося в Голландии и отбившего у неприятеля знамя, соблаговолил вознаградить потерянное сим полком знамя — новым, с означением на нем того случая, заслужившего сие императорское благоволение. Сие знамя я получил с недавно прибывшим курьером, равно как и высочайший рескрипт в полк имени вашего превосходительства, который отправил я с гг. прапорщиками гренадерского Мамаева полку Крюковым и Родионовым, и мушкетерского Ферзена полку Чуйковым, к его сият. г. генералу от кавалерии графу Виоменилю, от которого вы оное и получите. Остаюсь и пр.

Дмитрий Завалишин.


Комментарии

1. Отношения Ир. Ив. Завалишина к Суворову были в свое время так общеизвестны, что упоминаются даже в оффициальном отношении секретаря российской академии Андрея Нартова, в котором он предлагает генералу И. И. Завалишину, считавшемуся писателем, «сочинить похвальное генералиссимусу князю Италийскому, графу Александру Васильевичу Суворову-Рымникскому слово, в котором витийственным и славе сего героя приличным слогом изображены были бы воинские его подвиги и душевные его качества».

Замечательно, что подобное мнение о поэзии разделяли тогда и такие высокодаровнтые и образованные люди, как, напр., князь Цицианов, который об оде Ир. Ив. Завалишина на взятие Елизаветполя отзывается так: «восхищаясь оною, читавши, не мог не отдать справедливости искусному гению поэзии», хоть конечно ни в этой оде, ни в «Сувороиде», написанной по предложению академии, никто не найдет поэзии, по современным понятиям о ней.

2. Полковник Завалишин еще до производства в генералы и аудиенции у императора Павла, был уже лично известен государю, как переводчик военных сочинений, которые даже печатались на казенный счет, как свидетельствует следующее собственноручное письмо графа Аракчеева:

Милостивый государь мой Иринарх Иванович.

Его императорское величество соизволил переведенную вами тактическую книгу, по рассмотрении мною оной, ежели окажется достойною, отдать в печать, и все отпечатанные экземпляры вам доставить. Я исполнил сию высочайшую волю, прочитав содержание оной (книги) и нашед во всех частях весьма полезною, приказал ныне отпечатать, и один белой экземпляр, для поднесения от вас его императорскому величеству, скоро от меня прислан будет вам, который получив, тогда же извольте за сие высочайшее к трудам вашим благоволение, принести его императорскому величеству вашу благодарность. Известив вас о сем, пребываю с отличным моим к вам почтением, милостивый государь, покорнейший слуга. Августа 5 дня 1799 года.

3. Полки, имевшие до императора Павла особенные, постоянные имена, с воцарения его начали называться по именам шефов их. Таврический гренадерский полк был особенно замечателен тем, что был самый сильный полк по численности своего состава. Поводом к тому был договор с Польшею о пропуске одного только полка, во время войны с Турцией, чрез польские владения, вследствие чего для сохранения буквального выражения договора и в то же время для проведения на места военных действий возможно большого числа войск, Таврический полк был чрезвычайно усилен в своем составе.

4. Такое заключение адреса особенно знаменательно при нынешних обстоятельствах.

5. Нечего и говорить, на сколько содействовало и со своей стороны восстановлению чести полка старание нового шефа разъяснить обстоятельства, служившие к опровержению несправедливого обвинения.

Текст воспроизведен по изданию: Пребывание русских войск на Норманских островах в 1799 и 1800 годах // Древняя и новая Россия, № 12. 1876

© текст - Завалишин Д. 1876
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Андреев-Попович И. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Древняя и новая Россия. 1876