СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

АНГЛИЙСКАЯ РЕФОРМАЦИЯ

III. ПУРИТАНЕ В ПАРЛАМЕНТЕ И АБСОЛЮТИЗМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХVI в.

В 1559 г. на английский престол взошла Елизавета I, младшая дочь Генриха VIII, воспитанная протестанткой, восстановившая англиканскую церковь и королевскую супрематию в церковных делах. При ней была создана новая редакция англиканского Символа веры — 39 статей, в основе которых остался документ, подготовленный еще Томасом Кранмером во времена Эдуарда VI.

Несмотря на огромную популярность королевы-протестантки в первые десятилетия ее правления и сплочение вокруг нее сторонников реформации в борьбе с общим противником — английскими "папистами" и угрозой со стороны папства и католических держав, отношения Елизаветы с ревностными протестантами недолго оставались безоблачными. Англиканская церковь продолжала сохранять множество пережитков католицизма: в области догматики, организационном строении, обрядах. Они закреплялись "Актом о единообразии" и "Книгой Общих Молитв”, устанавливавшими обязательные формы исповедания и богослужения. Это вызывало нарекания сторонников "очищения" национальной церкви от "папизма" — пуритан.

Пуританское движение, подспудно распространявшееся в Англии начиная с 40-х годов ХVI в., приобрело в елизаветинский период широкий размах и завоевало много сторонников.

Это радикальное реформационное течение имело достаточно разнородную социальную базу, но все же преимущественно распространялось в городской бюргерской среде, для которой оказались привлекательными идеи континентального кальвинизма. В начале царствования Елизаветы английские кальвинисты уповали на то, что сама королева пойдет им навстречу, прислушается к их требованиям и продолжит дело реформации. Однако их надежды не оправдались.

Елизавета I обнаружила свое полное неприятие пуританизма. Камнем преткновения оказался вопрос о соотношении духовной и светской власти и о подчинении церкви государю. Будучи убежденной сторонницей теории абсолютного суверенитета королевской власти, королева с подозрительностью относилась к кальвинистским идеям, которые в годы Контрреформации приобрели ярко выраженный тираноборческий оттенок. Она не доверяла [65] пуританам, несмотря на вое их верноподданнические заявления, пуританская трактовка места церкви в государстве рассматривалась ею как посягательство на право монарха распоряжаться церковными делами. Кальвинисты же, в том числе и английские, считали, что церковь должна быть самостоятельной по отношению государству, которое не должно вмешиваться в дела религиозной общины. Поскольку, по их мнению, источником закона для церкви являлся "божий закон", выраженный в Священном Писании, государь не мог навязывать ей собственные установления.

Пуританская церковная организация основывалась на принципе выборности пресвитеров и пасторов, том самым отвергался епископат и вся иерархическая система клира, оставшаяся англиканству в наследство от католицизма, в требовании отмены епископата, ставшего к этому времени неотъемлемой частью государственной системы, Елизавета справедливо усматривала угрозу собственному правлению. Подрыв единоначалия епископов в церкви пропаганда республиканской организации кальвинистской церкви или чреваты конфликтом с самим принципом монархической власти. (Это предвидение полностью оправдалось, ибо под знаменем пуританизма в Англии совершилась буржуазная революция.)

В 1571 г. Елизавета издала антипуританский акт "О некоторых беспорядках в отношении священнослужителей", который предписывал сурово карать всех нарушителей церковного единообразия. Жестокие преследования заставили пуритан консолидироваться и избрать новую тактику в борьбе за реформу церкви. Они обратили свой взор к английскому парламенту. Согласно политической традиции, более всего импонировавшей самим депутатам, парламент разделял с монархом верховный суверенитет. К парламентариям как носителям власти и представителям английской нами воззвали пуритане в 1572 г. в своем манифесте "Предостережение парламенту", в котором изложили программу углубления реформации. Несмотря на заверения лидеров английского кальвинизма 70-х годов У. Траверса и Т. Картрайта в том, что они полагаются в своих надеждах только "на молитвы и униженные просьбы Ее Величеству", парламент все больше привлекал пуритан как средство достижения их целей. Не случайно Картрайт лично составил второе обращение к нему — "Второе предостережение парламенту". К началу 80-х годов пуритане уже сумели завоевать симпатии многих депутатов и государственных деятелей, среди которых были даже члены Тайного Совета (Лейстер, Берли, [66] Уолсингем).

Особая активность пуритан и их сторонников в парламенте пришлась на 80-е годы ХVI в. В это время пуританское движение возглавлял проповедник Джон Филд, который в 1582 г. собрал первый национальный кальвинистский Синод в Англии. Там было решено, дабы избежать преследований со стороны властей, не высказывать открытого неповиновения установлениям англиканской церкви, но нелегально совершать таинства и богослужение по кальвинистскому образцу. Пуританские священники сохраняли видимость принадлежности к англиканской церкви. Происходило "насаждение пуританства в англиканстве".

Чтобы разоблачить сторонников пуританизма в среде духовенства, архиепископ Уитгифт в 1583 г. постановил, что каждый священник обязан принести присягу и подписаться под своими ответами на вопросы доктринального характера. За отказ от клятвы в верности англиканству их подвергали гонениям и тюремном заключению. Это вызвало бурное возмущение пуритан и полемику о духовенстве и епископате в парламенте.

По призыву Синода пуритане в это время начали обследование состояния приходов и приходского англиканского духовенства которое во многих случаях оказывалось неудовлетворительным: священники были малообразованными и небрежно относились к своим обязанностям, многие держали сразу несколько церковных бенефициев и подолгу не появлялись среди своей паствы (это явление получило название нон-резидентство). Жалобы на столь не терпимое положение пуритане оформляли в виде петиций депутата парламента, стремясь превратить последний в рупор своей критики епископальной церкви и англиканского духовенства. Тактика, избранная ими в 80-90 годы ХVI в. напоминала современную практику парламентского лобби. Толпы пуритан осаждали здание парламента, волновались за его дверями, передавали депутатам свои петиции, а пропуритански настроенные парламентарии, ссылаясь на настроения в обществе, вновь и вновь поднимали вопросы с необходимости реформировать церковь, обеспечить народ образованными и благочестивыми проповедниками, избавив их от преследований архиепископа. Так было, например в 1587 г., когда депутат Трокмортон призвал членов палаты Общин "открыть уши и услышать жалобные вопли несчастных, отчаявшихся душ, униженные просьбы и жалобы которых могут быть представлены, если вы [67] пожелаете" (Neale J. E. Elizabeth I and her Parliaments. L.,1957. P.150). Наиболее решительными и радикальными были выступления по религиозному вопросу в парламентах 1584/85, 1586/87, 1589, 1592/93 гг.

Попытки пуритан действовать через парламент вызывали гнев и раздражение королевы. Перед открытием сессий она не уставала повторять свой запрет депутатам обсуждать дела, связанные с религией и церковным управлением. Большинство законопроектов — биллей по этим вопросам были отвергнуты королевским veto. Свою позицию Елизавета выразила предельно ясно: "Она — верховная глава церкви после Господа бога, обладает всей полнотой власти и авторитета... Она решительно не примет никаких предложений о нововведениях, не изменит ни одного закона, которыми управляется в настоящее время церковь в Англии (D’Ewes S. The Journals of all the Parliaments during the reign of Queen Elizabeth. Shannon,1973« Р.360-361). В своей заключительной речи в парламенте 1585 г. королева отозвалась о пуританах как о врагах, не менее опасных, чем паписты, и высказала свое намерение привести их к должному подчинению, ибо "не должно быть так, что каждый по своему усмотрению будет судить о законности королевского управления, прикрываясь при этом словом божьим" (В’Ewes S. The Journals.., P.328). Однако запреты зачастую лишь подстегивали депутатов к дискуссиям.

Рост оппозиционных настроений в палате общин в религиозном вопросе совпал с усилением борьбы парламента за свой суверенитет и прерогативы, важнейшей из которых была свобода слова. В 80-90-е годы ХVI в., отражая общественные настроения, депутаты парламента начали все чаще выступать с критикой политики абсолютизма не только в религиозной сфере, но и в области экономического регулирования, финансов. Началось организационное и идейное оформление парламентской оппозиции. Поэтому развитие дебатов в отношении реформы церкви представляет особый интерес с точки зрения ее (оппозиции) становления.

Весьма знаменательно, что призывы наиболее радикально встроенных пуритан в парламентах 1584-1589 гг. воспринимали депутатами достаточно сдержанно. В конце 80 — начало 90-х годов члены парламента, многие из которых были юристами, [68] выдвигали собственные идеи, суть которых сводилась к необходимости подчинения церкви светскому и именно парламентскому законодательству. Такие умеренно конституционные идеи разделяли депутаты Бил, Моррис, Сент-Джон и другие юристы. Но если рассматривать эти идеи с точки зрения отношений оппозиции с королевской властью, они приобретают совсем иное звучание. Пафос этих выступлений заключался в утверждении высокого авторитета общего права и законов, гражданских и духовных свобод подданных королевства. [69]

ИСТОЧНИКИ

Предостережение парламенту. 1572

"Предостережение парламенту" — первое открытое обращение пуритан к английской нации в лице депутатов парламента. Оно знаменует собой поворотный момент в истории пуританизма. От споров об облачениях духовенства и единообразии службы они переходят к критике организационного строения церкви и иерархической структуры клира. Вопросы реформы церкви были вынесены за рамки внутрицерковных диспутов и породили политическую дискуссию. Пуритане все более обнаруживали себя как силу, враждебную существующей государственной и политической системе, неотъемлемой частью которой была англиканская церковь. Документ вышел анонимно, печатался и распространялся нелегально. Авторство приписывалось Дж. Филду и Т. Уилкоксу, которые по подозрению в этом были заключены в Тауэр.

Поскольку ни к чему в этой земной жизни не стоит более настойчиво стремиться и ни о чем более ревностно заботиться, чем о восстановлении истинной религии и реформации божьей церкви, вашим долгом, дорогие и возлюбленные, собравшиеся в нынешнем парламенте, будет, настолько, насколько это в ваших силах, споспешествовать этому и посвятить все труды и старания не только уничтожению всех папистских пережитков, как в церемониях, так и в управлении, но также привнесению и помещению в божьей церкви только того, о чем сам Господь распорядился в своем слове. Ибо недостаточно приложить усилия, чтобы устранить зло, но следует заняться насаждением добра вместо него. Теперь, поскольку многие понимают не все, и мир в этом отношении на удивление слеп, мы сочли нужным предложить на ваше благочестивое рассмотрение истинную платформу реформированной церкви, чтобы, представленная пред ваши очи, она явила [70] огромное различие между истинной и нашем нынешней английской церковью. Чтобы вы могли либо с совершенной ненавистью проклясть одну и необыкновенной любовью заключить в объятия и усердными заботами взрастить другую; либо в противном случае остаться без прощения перед величием нашего Господа, который (для облегчения вашей совести и обнаружения его истины) через нас раскрывает вам в данный момент искренность и простоту своего Евангелия. Это не означает, что вы упорно противитесь или неблагодарно попираете его пятой, ибо Господь обнаруживает свою волю только с той целью, чтобы вы уже сейчас наконец всеми своими силами поспособствовали тому, чтобы Христос (чье нетяжелое ярмо и легкое бремя давно снято с нас) мог править и царить в его церкви властью одного только своего слова.

Да будет угодно вашей мудрости узнать, что мы в Англии настолько далеки от того, чтобы иметь истинно реформированную церковь, согласно предписанию слова Господня, что еще не пришли даже к внешнему виду ее. Прежде нужно сказать о том, в чем все сходятся и с чем согласны все авторы. Внешние черты, по которым узнается истинная Христова церковь, это: верная проповедь слова божьего, искреннее совершение таинств и церковная дисциплина, которая состоит в предупреждении и суровом исправлении ошибок. Касаясь первого, а именно духовенства, хотя должно признать, что существо доктрины многими доносится верно и хорошо, оно не удовлетворяет в том, что ни священники не испытываются, не выбираются, не призываются, не посвящаются, согласно слову божию; ни служба таким образом, не соблюдается так, как должно быть по справедливости, и как требует необходимость. Ибо тогда как в древней церкви испытывались и их способности наставлять, и благочестивое поведение, — теперь, благодаря рекомендательным письмам от какого-нибудь лица, свободно принимаются знатные и незнатные, оборванцы, ученые и неученые, самые низкие из людей (к поруганию Евангелия в устах врагов). В те дни проповедниками Евангелия не назначались приносящие жертвы идолопоклонники или языческие священники, ш же допускаем равным образом папских устроителей месс (mass-mongers), ладей "на любую погоду" — священников короля Генриха, священников короля Эдуарда, священников королеве Марки, которые по правде, если точно следовать слову божьему, должна быть немедленно отстранены. В те времена они учили других, сейчас их должно наставлять самих, и поэтому [71] им, как малым детям следует изучать катехизис. Тогда выборы проводились с общего согласия всей церкви: теперь каждый подыскивает себе приметный и богатый бенефиций, за деньги или благодаря фавору приобретает право последующего распределения приходов и после этого полагает, что он справедливо избран. Тогда конгрегация имела право приглашать священников. Теперь вместо этого они бегают, разъезжают верхом и путем незаконных исков или покупок препятствуют другим ходатаям. В те времена ни один священник не назначался в какую-либо конгрегацию иначе, как с согласия народа, теперь это право отдается в руки одного епископа, который своей единоличной властью навязывает им того, кого они могут давно не любить и справедливо не любят как за его бесчестную жизнь, так и за невежество. В то время никого не допускали к должности священника, если место, на которое он приглашался, до этого не освободилось. Теперь же епископы, которым ни в коей мере не принадлежит право посвящать в священнический сан, одним хлопком производят по 60, 80, а то и 100 священников, и широко рассылают их по всей стране, оставляя без присмотра. Тогда после справедливого испытания и в соответствии с призванием они допускались к исполнению обязанностей рукоположением одних только присутствовавших старейшин, теперь же ни о чем этом не заботятся, а требуется стихарь, облачение, священнический хлам, и кроме того эти нелепые и богохульные слова, используемые ими для их новых креатур: "Прими Святой Дух". В те времена каждый пастырь имел свое стадо, а каждое стадо — одного или нескольких пастырей. Теперь они не только снуют, прыгая с места на место (удручающий беспорядок в божьей церкви), но и алчно присоединяют приход к приходу, обрекая на гибель свою совесть. И будучи единственным пастухом (даже, если бы они были в глазах Господа пастухами, а не волками), пасут многие стада. И если кто-нибудь будет благорасположен проповедовать на свой страх к риск, это не дозволяется без разрешения милорда. Узнаваемые в те дни по голосу, образованности и доктрине, теперь они долины отличаться от других по папистскому и антихристову убору: как то скуфье, сутане, капюшону и т.д. Тогда, как повелел Господь, проповедовали только его слово, теперь они прибавляют гомилии, статьи, предписания и проч. Тогда это было тягостно, теперь — доходно. Тогда — бедно и унизительно, теперь — богато и славно. И поэтому им даются звания, приходы и должности, [72] придуманные антихристом, такие как митрополит, архиепископ, светлость (Светлость — форма обращения к архиепископу), господин епископ, викарный епископ, декан, архидьякон, прелат Ордена подвязки, граф, пфальцграфство, честь (Здесь: форма обращения к церковным иерархам), члены Высокой комиссии, мировые судьи и кворум (Число мировых судей, среди которых были и священники, необходимое для составления судебного присутствия), и т.д. Все это вместе с их должностями (вследствие того, что это чуждо и неслыханно в Христовой церкви и даже прямо запрещено словом божьим) должно быть скорейшим образом устранено из нее. В те времена служители не были связаны никакой формой молитв, изобретенной человеком, но как вдохновлял их дух, так они и изливали сердечные мольбы Господу. Теперь они по необходимости привязаны к предписанному порядку службы и Книге общих молитв, в которой содержится много того, что противоречит слову господнему, как то — крещение женщинами, приобщение святых тайн частным образом, иудейские очищения, соблюдение праздников и проч., собранного (если не все вместе, то по большей части) из папских выдумок <portus>. Тогда стадо кормили усердно, теперь учат четыре раза в год. Тогда проповедовали постоянно, теперь считается, что достаточно — раз в месяц, если же дважды — это рассматривается как сверхдолжные добрые дела. Тогда учили только слову господню, теперь с публичной кафедры защищают то, что угодно государям, людские выдумки, папистские церемонии, и антихристовы обряды. Раньше они их избегали, теперь к ним стремятся. Эти и великое множество других нарушений продолжаются среди духовенства, и пока они не будут устранены и не водворится истина, не только не разольется господня справедливость, но никогда не будет построена и божья церковь в этом государстве. Ибо если те, кто кажется, должны быть работниками, таковые лишь по названию, или работают не столь усердно и не так, как велит старший мастер, похоже здание не только не будет расти, но также невозможно, чтобы когда-нибудь оно было закончено. Поэтому путь избежать этих неприятностей и исправить ошибки следующий: ваша мудрость должна устранить тех, кто имеет право раздавать приходы, патронов, импроприаторов (Лица, получившие от короны церковные земли после секуляризации) [73] а также власть епископов, требующих для себя на этом основании права посвящать в сан, и ввести древние и подлинные выборы, которые обычно совершались конгрегацией. Вы должны сместить этих уже назначенных невежественных и неспособных служителей, а на их место поставить таких, кто способен и хочет с божьей помощью кормить стадо. Вы должны искоренить и совершенно сокрушить без надежды на восстановление церковные суды, где получают не только разрешения пользоваться многими бенефициями, такие как лицензии на совмещение нескольких, трех, множества бенефициев <pluralities, trialities, totquots> и т.д.; по там по большей части на продажу идет все, как и в римской курии: разрешения вступать в брак, есть мясо, когда это запрещено, оставлять свои приходы и обязанности и помимо этого огромное количество подобных гнусностей. Назначьте в каждую конгрегацию образованного и усердного проповедника. Устраните гомилии, статьи, предписания, определенный порядок службы, взятый из книги месс. Отнимите у епископов власть, безделье, высокомерие, праздность и бенефиции, но используйте их в тех целях, для которых они назначались в древней церкви. Пусть закон и божественная власть следят, чтобы они проповедовали не четырежды в год, и не раз в месяц, а постоянно; не во имя грязной наживы, но по склонности души. Тогда Господь будет прославлен, ваша совесть облегчена, и стадо Христово, выкупленное его собственной кровью, укрепится.

Теперь перейдем ко второму пункту, включающему совершение таинств. В давние времена слово господне проповедовалось перед тем, как они совершались: теперь полагают достаточным, если его читают. Тогда таинства отправлялись в публичных собраниях, теперь — в частных домах. Тогда — только священниками, теперь равным образом и повивальными бабками, и дьяконами. Но поскольку, если говорить об обоих таинствах вместе, получится сумбурно, мы рассмотрим их по отдельности. И начнем с Тайной вечери, или приобщения святых тайн. У них не было входной (Входная — церковное песнопение, открывающее литургию), так как ее ввел папа Целестин около 430 г. Но мы позаимствовали ее образчик из книги литургии. Они не зачитывали фрагменты Послания или Евангелия, мы делаем и то, и другое. Никейский Символ веры не оглашали в их собрании, мы в нашем это совершаем. В то время существовал обычай экзаменовать причастников, [74] которым теперь пренебрегают. Тогда они совершали таинство с простым и обыкновенным хлебом, теперь — с вафельной облаткой, введенной папой Александром, которая по форме и виду представляет их Господа с алтаря (Имеется в виду, что облатка изготавливалась католиками в форме распятия, стоявшего на алтаре). Они принимали причащение сидя, мы — коленопреклоненными, согласно декрету Гонория. В то время при этом произносили общее и неопределенное: "Примите и ждите", мы говорим определенно и в единственном числе: "Прими и ешь". Они не употребляли других слов, кроме тех, что оставил Христос. Мы же заимствовали у папистов — "Тело Господа нашего Иисуса Христа, преданое за тебя"... и т.д. У них тогда во время совершения таинства не пели "Слава в вышних", так как это было введено позднее, у нас это поют. Они принимали причащение с сознанием, мы — по привычке. Они не допускали людей из-за их грехов к причащению, мы же толкаем их к этому в их грехе. Они совершали таинство непритязательно, мы — помпезно, с пением, трубами, с облачением в стихари и ризы. Они — просто, как получили это от Господа, мы — греховно, примешивая сюда людские изобретения и ухищрения. Что касается крещения, для них было достаточно, если у них была вода, тот, кого надо было окрестить в веру, и священник, чтобы проповедовать слово господне и совершать таинства.

У нас же теперь должны быть стихари, выдуманные папой Адрианом, те, кто задает вопросы младенцу, крестные отцы, крестные матери, введенные Эгинием, святые купели, изобретенные палой Пием, крест и подобные образчики папизма, которых церковь господня во времена апостолов никогда не знала, а потому они не должны использоваться. Более того (ми в этом уверены), все это было и остается людскими изобретениями, введенными по прошествии многих лет со времени чистоты первоначальной церкви. Чтобы исправить это, ваша мудрость должна удалить, как это было раньше, невежественных священников, отменить частные причащения и крещения, запретить дьяконам и повитухам вмешиваться в дела священников, а если они будут это делать — следить, чтобы их строго наказывали. Возвратиться к помощи старейшин и других служителей, для того, чтобы люда не экзаменовали сами себя, а их могли бы подвергнуть испытанию и заставить изложить основания для их надежд. Необходимо, чтобы [75] статут против вафельных облаток имел большую силу, чем предписание. Чтобы люди принимали причащение сидя, во избежание идолопоклонства, а не коленопреклоненными, что есть внешнее появление зла, которого мы должны избегать. Чтобы отлучение было восстановлено в его прежней древней силе. Чтобы паписты, не другие, не допускались к причастию в таинстве спасения по принуждению, ни по привычке. Чтобы оба таинства — приращение и крещение совершались согласно древней чистоте и простоте. Чтобы те, кто собирается принять крещение, сами, если они достигли возраста самостоятельности, а если это младенцы — через их родителей (или, если те отсутствуют по необходимости или по делам, через кого-нибудь из конгрегации, изустного хорошим поведением и крепостью в вере) могли бы и подтвердить свою веру, и, если она верна и соответствует Св. писанию, выразить желание окреститься в эту веру. И, наконец, чтобы не делалось ничего, ни в какой сфере, кроме того, на это вы имеете прямые указания в Писании.

Теперь давайте перейдем к третьей части, касающейся церковной дисциплины. Служители, которые должны иметь к этому отношение, трех разрядов: священники, проповедники или пасторы, о ком шла речь выше; старшины или старейшины и дьяконы. Что касается старейшин, не только эта должность, но и само имя их совершенно исчезли из английской церкви. Их обязанностью было вместе с остальными священниками управлять церковью, давать советы, предостерегать, исправлять и устраивать все, относящееся к состоянию конгрегации. Вместо этих старейшин в каждой церкви папа ввел, и мы все еще сохраняем господство одного человека над несколькими церквями, да, над множеством графств. В то время эти старейшины, поскольку их обязанности не были чересчур тяжелы, исполняли их сами, без заместителей. Наши лорды-епископы имеют нижестоящих служителей, таких как викарные епископы, канцлеры, архидьяконы, официалы, комиссары и проч. Что касается дьяконов, хотя их название и сохраняется, сама их должность полностью перевернута и поставлена с ног на голову: ибо их обязанностью в ранней церкви было исправно собирать пожертвования и распределять их по справедливости, а также заботиться о больных и немощных, постоянно и усердно следить, чтобы милостыня от благочестивых людей не расходовалась на бездельников и бродяг. Теперь же это — первая ступень и священству, даже скорее, младший разряд священников. [76] Поскольку они могут крестить в присутствии епископа или священника, или в их отсутствие, если того требует необходимость, совершать другие таинства, а также читать Св. Писание и гомилии в конгрегации, наставлять молодежь в катехизисе, проповедовать, если ему прикажет епископ. Опять же, в древней церкви в каждой конгрегации были свои дьяконы. Теперь они привязаны только к кафедральным соборам, и что они там делают? Собирают пожертвования и распределяют среди бедных? Нет, это для них последнее дело, а скорее и вовсе не входит в их обязанности. Что же тогда? Поют из Евангелия, когда епископ совершает причащение. Пусть каждый судит, не есть ли это извращение должности и обязанностей. И все же, чтобы реформаторы нашего времени не уничтожили бы, кажется, совсем в божьей церкви эту необходимую должность, пусть назначают на нее кого-нибудь для бедных присматривать за больными, нуждающимися и немощными в приходе и сообщать кюре об их состоянии, именах и местах, где они живут, чтобы по его призыву им могли помочь в приходе или из других, предназначенных для подобных целей, пожертвований.

И это, как вы видите, самая непосредственная часть его обязанностей. Но вы должны понимать, что так может быть там, где есть кюре и дьякон, каждый приход не может содержать обоих, нет, ни один из тех, которые существуют на настоящий момент, не имеет обоих. Таким образом, если вы будете восстанавливать церковь и ее древних служителей, вы должны сделать следующее: вместо архиепископа или лорда-епископа вы должны ввести равенство духовенства. Вместо канцлеров, архидьяконов, официалов, комиссаров, прокторов, докторов, сборщиков, церковных старост и проч., вы должны насадить в каждой конгрегации законную и божественную власть. Дьяконы не должны смешиваться со священниками, сборщики налога для бедных пусть не узурпируют должность дьякона; но тот, кто имеет должность, должен заботиться об ее исполнении, и каждый обязан держаться в границах и рамках своего призвания. И этим трем разрядам вместе, а именно — священникам, старейшинам и дьяконам, должно быть передано все управление церковью. Это управление в особенности заключается в церковной дисциплине, которая есть порядок, оставленный Богом его церкви, посредством коего люди учатся соизмерять свои желания и дела с законом Господа, путем наставления и предостережения одного другим, а также путем исправления и наказания всех своевольных не признающих закон. Есть два рода этой [77] дисциплины, одна — частная, которую мы не будем затрагивать, так как она не относится к нашему делу, другая — общественная. Хотя она долго была отменена, все же, если наконец она будет восстановлена, окажется весьма необходимой и полезной для возведения дома Господа. Конечная цель ее — исправить нарушителей порядка, привести их к раскаянию и обуздать тех, кто не подчинится. Главное и последнее наказание — отлучение злостных нарушителей с согласия церкви, принимающей решение. Кто не видит, в каком пренебрежении оно находилось из-за папских прокторов, и остается сейчас из-за наших новых канонистов, введенных в заблуждение. В древней церкви отлучение находилось в ведении многих: теперь отлучает один. В те дни это было крайним средством церковного наказания и употреблялось только за вопиющие преступления. Теперь оно провозглашается за любой малый проступок. Тогда к отлучению относились с почтением и страхом, теперь, поскольку оно стало вопросом денег, его не ценят ни на йоту. Тогда за тяжкие грехи назначалось суровое наказание, а за мелкие проступки — соответствующие приговоры. Теперь же тяжкие грехи или вообще не караются, как богохульство, ростовщичество и т.д., или легко проходят вместе с такими мелочами и несущественными вещами, как адюльтер, блуд, пьянство и проч. Опять же, то, что не является грехом (если человек не соглашается с папистскими порядками и церемониями, если он не приходит по свистку того, кто, согласно Писанию, не имеет права призывать, — мы имеем в виду канцлеров, официалов, докторов и всю эту толпу), сурово наказывается не только отлучением, временным отстранением, лишением прав и прочими, как они это называют, духовными приговорами, но также изгнанием, тюремным заключением, поношениями, упреками и чем только нет? В те времена приговор соизмерялся с тяжестью проступка. Теперь, либо ненависть к определенным людям опрометчиво приводит других к жестокому решению, либо фавор, приверженность или деньги смягчают суровость последнего, и все это происходит из-за того, что управление, оставленное Христом его церкви, передано в руки одного человека. Его одного дурным людям легче соблазнить взяткой, чем преодолеть веру и благочестив ревностной и набожной общины, ибо, конечно, именно таким людям должна принадлежать власть. Я прежние времена говорили: "Изложи церкви". Теперь говорят: "Пожалуйся его милости милорду" — примасу и митрополиту всей Англии или его нижестоящим: милорду епископу [78] диоцеза, если не им — канцлеру или официалу, комиссару или доктору. Опять же, если раньше отлученных никогда не прощали прежде, чем они публично не признавали свою вину, теперь за уплату штрафа в суде они будут с легкостью получать прощение от старшего официала или канцлера в каком-нибудь частном месте. В то время при раскаянии преступника в его грехе, конгрегация удовлетворялась этим публичным покаянием. В наше время отпущение греха провозглашают, хотя оно и не соблюдается. Сейчас епископы, архидьяконы, канцлеры, официалы, комиссары и прочие прощают людей одного за другого. И таков порядок церковной дисциплины, какой все благочестивые люди хотят, чтобы она была восстановлена. Чтобы каждый одинаково держался в границах его призвания, и многие были бы приведены к жизни благочестивой и набожной. Не то, чтобы мы хотели отнять власть у светских властей и верховного правителя, кому мы желаем всяческого благословения и за усиление чьей божественности мы ежедневно молимся, но если Христос будет восстановлен в его царстве и станет править в нем властью своего слова и суровой дисциплины, государю будут лучше повиноваться, королевство полнее расцветет в благочестии, и самому Господу, согласно его воле, выраженной им, будут служить искреннее и чище, чем раньше или теперь. Поэтому уничтожьте эти ужасные злоупотребления, реформируйте божью церковь, и Господь будет по правую руку от вас, и вы никогда не утратите своего положения. Ибо он спасет и сохранит вас от всех врагов, как дома, так и за границей, как он защитил верного Иакова и доброго Иосафата. Если же вы оставите, все, как есть, Господь, справедливый судия, однажды призовет вас к ответу. Благо ли реформация для Франции? И может ли она быть злом для Англии? Полезна ли дисциплина Шотландии? И может ли она быть невыгодной для этого королевства? Бесспорно, Господь представил эти примеры пред ваши очи, чтобы вдохновить вас двигаться вперед к полной и скорой реформации. Не поступайте, как вы делали прежде: продвигались понемногу и урывками, даже отступали и никогда не трудились или не боролись до конца, — но все вместе уничтожьте Антихриста целиком, и тело, и голову, и поросль. И окончательно насадите ту чистоту слова божьего, ту простоту таинств и строгость дисциплины, которые Христос определил и передал его церкви. Заканчивая на этом, мы страстно желаем, чтобы все поняли, что это предпринято нами не ради тщеславия, [79] достижения более высокого положения или какого-нибудь другого мирского почета; и не потому, что мы считаем себя столь совершенными, чтобы установить такой порядок реформированной церкви, что уже ничего не сможет быть добавлено, или не могут быть выработаны более совершенные форма и порядок. Ибо это было бы великим высокомерием самонадеянно приписывать себе так много. Поскольку мы не более, чем слабые и простые души, Господь поднял людей глубокого суждения и известной учености. Но этим мы провозглашаем нашу добрую волю к утверждению славы Господа и строительству его церкви. Считаем это (как оно и есть) не более, чем вступлением к дальнейшему. Надеемся, что наш Господь, который через нас начал это дело, не только впоследствии сделает нас сильными и способными идти вперед, но также подвигнет и других, кого он щедрее одарил своими дарами и милостями, усерднее и с полной отдачей трудиться ради этого. Господь в его величии настолько откроет вам глаза, что вы узрите его истину и не только воспламенитесь любовью к ней, но будете стремиться с постоянной заботой продвинуть, насадить и испоместить ее среди нас, чтобы мы — английский народ, и наше потомство, вечно наслаждаясь искренностью Евангелия, могли всегда сказать; "Да славится Господь!". Ему, вместе с сыном его Иисусом Христом, нашим единственным спасителем, и Святым Духом, нашим единственным утешителем, во веки вечные честь, хвала и слава. Аминь.

Complaint and Reform in England. N-Y, 1968. P.234-243

Парламентские дебаты по религиозному вопросу в 80-90-е годы ХVI в.

Приводимые ниже отчеты о дебатах в парламенте являются выдержками из парламентских журналов барона С. Д’Юса, который свел воедино как официальные журналы палаты Лордов и палаты Общин, так и частные дневники депутатов. Порой этот источник дает достаточно пространное изложение речей парламентариев, иногда ограничивается лишь именами и названиями обсуждавшихся законопроектов. Содержание биллей почти никогда не приводится. Тем не менее, журналы позволяют [80] восстановить хронику выступлений в парламенте по пуританскому вопросу, выявить состав пропуританской партии в палате Общин, проследить сдерживающую роль высших чиновников государственного управления в полешке. В речах по случаю открытия заседаний парламента, инструкциях и распоряжениях королевы ярко отражается отношение Елизаветы I к пуританизму и перспективам дальнейшего углубления Реформации.

Палата Общин

"14 декабря 1584 г. Три петиции относительно свободы благочестивых проповедников исполнять и продолжать их службу, а также о скорейшем обеспечении способными и пригодными людьми некоторых мест, которые в настоящее время лишены и нуждаются в обычных средствах спасения (Имеется в виду отсутствие священников в приходах), были предложены палате. Первая — сэром Томасом Люси, вторая — сэром Эдуардом Димоком, и третья — мистером Гейтсом (Петиции, представленные ими, составленные пуританами и подписанные местными представителями дворянства, вскрывали недостатки англиканского духовенства и церковного управления в графствах Уорвикшир, Линкольншир и Эссекс, которые представляли эти депутаты). Вслед за тем все три были зачитаны, и дальнейшее разбирательство по ним было отложено до более подходящего времени...

Несмотря на это, спустя некоторое время, поднялся доктор.. Тэрнер и напомнил палате о билле и Книге (Пуританский молитвенник, составленный по женевскому образцу), предложенных им ранее вышеуказанной палате, которые были составлены и оформлены некоторыми благочестивыми и образованными священниками. Эти упомянутые билль и Книга, как он полагал, не были направлены ни на что, кроме славы Господа, безопасности Ее Величества и блага государства, и поэтому он очень просил, чтобы их прочли. Против этого первым высказался сэр Френсис Ноллис, [81] рыцарь, казначей Ее Величества, но лишь в нескольких словах, а за ним — сэр Кристофер Хэттон, вице-гофмейстер Ее Величества, более пространно. Он оказал такое давление и. настроил палату так, что в конце концов решили не зачитывать упомянутые билль и Книгу".

"16 декабря 1584 г....Некоторые предложения были сделаны в отношении упомянутых петиций, предъявленных и зачитанных в этой палате в предыдущий понедельник десятого дня этого декабря, касавшихся свободы некоторых священников и назначения других в те места, где они требовались, со многими вытекающими аргументами, но они были в конце концов отклонены после предложения сэра Уолтера Майлдмэя, Канцлера Казначейства (который очень хорошо выступил по этому поводу), чтобы палата назначила членов комитета для рассмотрения этих петиций, которые кратко изложили бы их содержание в нескольких разделах или статьях.

На основании этого были избраны, чтобы обсудить упомянутый вопрос: сэр Томас Хинэдж, сэр Томас Мэнерс, мр. Рэли, мр. солиситор, мр. Джордж Кэри, сэр Эдуард Димок, сэр Р. Джермин, сэр У. Херберт, сэр Дж. Хайем, мр. Кромвель, мр. доктор Хэммонд, мр. доктор Джеймс, мр. Дж. Льюкенор".

[Комитет, назначенный палатой, выработал следующую петицию, которую направили в палату Лордов:]

Почтительная петиция Общин нижней палаты парламента, предлагаемая на рассмотрение истинно благородных духовных и светских Лордов верхней палаты

I. Поскольку статутом, принятым на 13-м году правления Ее Величества, было установлено, что никто не может стать священником до тех пор, пока не будет способен ответить и изложить членам церковного суда отчет о своей вере на латыни, в соответствии с определенными статьями, принятыми Синодом 1562 г., и упомянутыми в этом статуте; или если только он имеет особый дар и способности проповедовать, да будет угодно вашей милости обдумать, не следует ли предписать, чтобы многие, принятые в разряд духовенства со времени выхода этого статута, и не обладающие качествами, соответствующими смыслу и намерениям этого статута, были в течение надлежащего времени отстранены от служения и исполнения любых обязанностей, присущих им, до тех пор, пока их не признают пригодными настолько, как того требует статут. [82]

II. Поскольку Синодом 1575 г. было предписано, чтобы необразованные священники, возведенные до этого в сан любым епископом, впредь не допускались к каким-нибудь заботам или специальным обязанностям, да будет также угодно вашей милости порекомендовать, не следует ли в течение надлежащего времени отстранить многих, кто с тех пор был принят вопреки этой статье. А для лучшего разъяснения ее, считать необразованными тех, кто не имеет качеств согласно вышеупомянутому статуту. И чтобы было принято распоряжение о строгом соблюдении этой статьи отныне и навсегда.

III. Поскольку также... Книгой общих Молитв... предписано донести до всех, кто будет принят в священнический сан, предупреждение, что они должны стать посланцами, пастырями и наместниками Господа и учить, предостерегать, кормить, заботиться о божьих чадах, разыскивать христовых овец, рассеянных повсюду, и его детей средь этого греховного мира, чтобы спасти их через Христа.., да будет угодно вашей милости подумать об учреждении какого-то разумного порядка, чтобы никто впредь не допускался в священники, кроме тех, кто достаточно одарен, чтобы исполнять такую высокую и серьезную обязанность...

IV. Далее, поскольку предписано формой посвящения в сан, чтобы епископы в присутствии священников возлагали руки в отдельности на голову каждого, кто посвящается в сан, без упоминания какого-то определенного числа священников, которые должны присутствовать, а в статуте двадцать первого года царствования Генриха VIII устанавливается, что епископ должен использовать шесть капелланов при рукоположении, необходимо обсудить, не следует ли предписать, чтобы ни один епископ не рукополагал ни одного служителя Слова и таинств иначе, как с помощью шести других священников по меньшей мере. И чтобы для этого выбирались только такие, о ком хорошо отзываются: об их образе жизни, учености, постоянном пребывании в своем приходе, такие, которые доказывают свою заботу о церкви Господа неустанными наставлениями и проповедью среди своей паствы. И пусть эти священники удостоверяют свое присутствие на посвящении в сан собственноручной подписью под актом, подтверждающим это. И пусть это посвящение совершается публично, а не в каком-нибудь частном доме или часовне.

V. И поскольку посвящение в духовный сан излишнего множества людей в одно время было причиной того, что теперь церковь [83] обременена таким большим количеством неспособных священников, да будет угодно вашей милости дать совет, не следует ли принять какое-то постановление, чтобы никто не производился в служители Слова Божьего и таинств, кроме как дою заботы о душах на вакантные должности в диоцезе того епископа, который должен принять его, или в каком-то определенном месте, где такому будущему священнику предлагают стать проповедником...

VI. Чтобы также обсудили, не следует ли дня большей уверенности, что на эту должность не проберется человек испорченный или известный своей небрежностью, распорядиться, чтобы никого не назначали и не оказывали предпочтения при сравнении ни в один бенефиций священником для попечения о душах или не принимали на должность кюре в какой-либо приход без того, чтобы заранее в надлежащей форме дать знать в приходы, где они исполняют свои обязанности. И чтобы в определенное время кто угодно мог бы законным путем вскрыть какой-либо порок в образе жизни того, кто должен получить место, прийти и выступить против него.

VII. Чтобы поощрить вступать в разряд духовенства многих, кого сдерживают некоторые условия присяги и подписка, порождающие их колебания, следует подумать, не оказать ли им милость, чтобы впредь не требовалось ни клятв, ни подписки ни от кого, кто становится священником, или получает должность или место проповедника, кроме тех, что предписаны статутами этого королевства...

VIII. Поскольку многие священники этого королевства, ревностные в своем призвании, а также благочестивые в своем поведении и жизни, в последние годы были опечалены приговорами в светских судах и преследуемы мерами церковной юрисдикции за то, что они опускали незначительные разделы или некоторые церемонии, предписанные Книгой Общих Молитв.., пусть ваша светлость изберет какие-то разумные и милосердные меры, чтобы тех, кто в публичной службе используют Книгу Общих Молитв, принятую статутом королевства, и никакую другую, с этих пор не призывали к ответу за то, что они опускали или изменяли небольшие куски...

IX. Поскольку для многих — немалое разочарование видеть как те, кто уже стали священниками, открыто подвергаются немилости со стороны официалов и членов комиссий, которые каждый день вызывают их в суды отвечать на жалоба относительно [84] их учения и жизни или обвинения в нарушении порядков, предписанных церковными законами и статутами королевства, да будет угодно преподобным отцам или архиепископам самим заслушать... дела по обвинению любого известного проповедника в их диоцезе и провести расследование с вынесением постановления по нему с наименьшим ущербом для того, кого обвиняют.., в сколь возможно милосердной форме, запретив упомянутым официалам и членам комиссий как-либо участвовать в этих делах.

X. Да будет также угодно преподобным отцам простереть их милостивое расположение на тех известных благочестивых и образованных проповедников, которые были отстранены или лишены прав, не совершив открытых нарушений, а только за отказ подписываться под статьями, недавно предложенными в различных частях этого королевства. Пусть они будут восстановлены в своих прежних должностях или местах, где проповедовали, или по крайней мере, были бы свободны проповедовать там, куда их могут пригласить.

XI. Далее, да будет угодно преподобным отцам запретить допросы ex officio mero благочестивых и ученых проповедников, не уличенных в Открытых нарушениях в их жизни или в совершении публично откровенных ошибок в доктрине... И чтобы члены комиссии Ее Величества по церковным делам, если это сочтут правильным, запретили подобные процессы против таких проповедников и не вызывали ни одного из них из тех диоцезов, где они живут...

ХII. А также доя лучшего знакомства с теш, кто станет священниками, да будет угодно вашей милости дать совет, не стоит ли разрешить священникам каждого архидьяконата проводить в каждом диоцезе общие дискуссии или конференции между собой. Пусть церковные судьи определят, кто будет арбитром, время, место и форму проведения таких конференций, и чтобы арбитрами были бы проповедники, которые живут в своих приходах, осуществляя попечение о душах, известные своим расположением к той пользе, которую могут принести такие диспуты.

XIII. Поскольку есть жалобы на злоупотребление отлучением, которое является самым высшим приговором, оставленным Христом своей церкви, и многие опечалены тем, в каких делах применяется сейчас отлучение, и тем, какие люди обычно исполняют его, и это может быть исправлено только актом парламента, чтобы до конца этой сессии найти какое-то средство для исправления [85] этого, да будет угодно вашей милости обдумать не следует ли в удобное время выработать билль на этот счет. А именно: чтобы никто, обладающий церковной юрисдикцией, по любому делу, которому уже дан ход, впредь не выносил и не провозглашал приговор об отлучении...

XIV. Тем не менее, поскольку кажется несправедливым, чтобы церковь осталась без права отлучения, можно установить, что за тяжелые преступления, как то инцест, адюльтер и подобные, отлучение провозглашалось преподобными отцами епископами с помощью авторитетных лиц.., а не канцлерами, членами комиссий и официалами, как это бывает.

XV. Поскольку разрешение отсутствовать в своем приходе является нарушением в церкви, и вследствие этого многие б королевстве лишены наставления, кажется, едва ли можно указать случаи, в которых такое можно допустить, и их следует избегать из-за их великого неудобства и опасности. Поэтому пусть их милость обдумают, не будет ли уместно и необходимо, чтобы такие лицензии были полностью запрещены в церкви, равно как и совмещение нескольких должностей.

XVI....Да будет угодно вам рассмотреть, не целесообразно ли, чтобы никто, кто сейчас пользуется лицензией на нон-резидентство, по закону или от церковного суда, впредь не мог бы пользоваться этим правом, за исключением того случая, когда он направит выполнять эти обязанности способного и подходящего проповедника, и чтобы ни один кюре, поставленный им, не продолжал свою службу, если он не достаточно способен, чтобы проповедовать, еженедельно наставлять конгрегацию и исполнять другие обязанности, обучая молодежь катехизису, согласно предписаниям Ее Величества.

[От имени палаты Лордов ответ на петицию дал архиепископ Йоркский: из всех статей III и ХII он признал "необходимыми", согласился с V, признал резонными некоторые положения статей ХIII-ХVI, остальные же были решительно отвергнуты.]

"18 марта Билль "О лучшем исполнении статута тринадцатого года царствования Елизаветы об исправлении некоторых беспорядков в среде духовенства" слушался в первом чтении.

19 марта. Тот же билль слушался во втором чтении.

22 марта. Билль "О лучшем исполнении статута тринадцатого года..." слушался в третьем чтении и после долгих споров был принят. [86]

Речь Елизаветы I 25 марта 1585 г. в палате Лордов на заключительной сессии парламента 1584-85 гг.

...Ни один государь здесь, я клянусь, не может быть крепче привязан или прочнее удержан связью вашего доброго расположения, чем я, и не мог бы поступить иначе, как в ответ, отдавая все свое сердце и разум, всегда стремиться к вашему благу. Но все же одно трогает меня так сильно, что я не могу умолчать, — религия, та почва, в которой должен находиться корень всех остальных дел, и если он окажется испорчен, все дерево может быть поражено. А также и то, что есть люди, которые ищут недостатки в духовенстве, что таким образом может привести к оскорблению меня самой и церкви, верховной правительницей которой меня сделал Господь, и чье безразличие не могло бы быть прощено, если какие-либо раздоры или еретические заблуждения были бы допущены. Поэтому я должна сказать, что определенные недостатки и небрежение могут возникать и иметь место, постольку, поскольку это случается во всех великих делах, и где можно без них обойтись. И если вы, милорды духовенство, не исправите их все, я намереваюсь вас сместить. Поэтому позаботьтесь хорошенько о ваших обязанностях. Все это может быть исправлено без предостерегающих листков (Очевидно, имеются в виду пуританские петиции и обращения в парламент) или открытых протестов. Считают, что я много занимаюсь, но более всего философией. Я должна подтвердить, что это верно, и полагаю немногие (если это не профессора), прочли больше. И нет нужды говорить вам, что я не настолько проста, чтобы не понимать, и не настолько забывчива, чтобы не помнить; и надеюсь, что среди многих томов, не самым редким моим чтением была Книга Господа, в которой мы находим то, во что по разумению мы должны верить (с моей точки зрения). Что поскольку такие великие печали и пороки существуют в мире, где мы живем, мы, не более чем бредущие в пути пилигримы, должны думать, что Господь создал нас ни для чего другого, как дня лучшего и белее удобного места, чем мы находим здесь. Я не знаю другого живого создания, чья жизнь подвергалась бы за это ежечасно большей опасности, чем моя собственная, кто приобрел бы равный мне статус без борьбы, чреватой многими опасностями для жизни и короны, [87] такого, который должен бы был помериться силами с наиболее могущественными и сильными. Отсюда следует, что я относилась к этому так, что вовсе не заботилась о своей жизни, и поэтому вы видите, что слишком несправедливо по отношению ко мне предполагать во мне равнодушие к этому вопросу (если кто-то так считает). Ибо, если бы я не была уверена, что мой путь — это путь Господней воли, Господь воспрепятствовал бы, чтобы я жила и предписывала этот путь вам... Я вижу многих чрезвычайно самоуверенных в отношении всемогущего Господа, которые дают слишком много искусных толкований его благословенной воли, как законники поступают с людскими завещаниями. Эта самоуверенность столь велика, что я не могу ее терпеть (но я не намерена воодушевлять романистов (Приверженцы католицизма и Рима), каковые являются, как это хорошо известно, врагами моего государства), и не собираюсь выносить нововведений. И тех и других я намерена направлять с помощью божьего святого и истинного управления, и в тех, и в других заключена опасность, а что касается последних, я должна объявить их опасными для королевского управления, так как они полагают, что каждый сам в соответствии с собственным суждением может выносить приговор о законности и компетентности управления его государя, прикрываясь словом Господним, в то время как их последователей можно судить не иначе как на основании толкований частных лиц. Да защитит вас Господь от такого правителя, который будет столь дурно направлять вас...

D’Ewes S. Journals. Р.339-340, 357-359, 370-371.

Парламент 1586 г.

Парламент 1586 г. собрался в период высокой активности пуритан. Под руководством Джона Филда они в это время собирали материалы о плачевном состоянии английских церковных приходов и о недостатках англиканского духовенства, которые подавали депутатам парламента в виде жалоб и петиций. Они пытались оказать влияние на выборы в графствах и заручиться поддержкой [88] пропуритански настроенных депутатов — Дж. Трокмортона, Э. Коупа, П. Уэнтворса, Т. Льюкенора, Р. Бэйнбриджа и др. Одновременно с парламентом собрался пуританский Синод, что, безусловно, повлияло на решительность и сплоченность пуританских выступлений в палате Общин.

"27 Февраля 1586 г. Мр. Коуп сначала произнес речь о потребности в образованных священниках и о необходимости исправления недостатков в положении церкви, а затем предложил палате билль и Книгу. Билль содержал петицию о том, чтобы были отменены все ныне действующие законы, касающиеся церковного управления, и установлено, чтобы предлагаемая Книга Общих Молитв и никакая другая была принята и использовалась в церкви. Книга содержала форму молитв и совершения таинств, а также некоторых обрядов и церемоний, долженствующих соблюдаться в церкви. И он горячо желал, чтобы эту книгу огласили. По этому поводу г-н Спикер в сущности сказал следующее: Поскольку Ее Величество ранее распорядилась, чтобы палата не затрагивала, этого вопроса и обещала разобраться в этих делах, без сомнения, к глубокому удовлетворению всего ее народа, он полагает, что им будет угодно воздержаться от чтения. Тем не менее палата пожелала, чтобы эти билль и Книгу зачитали. Поэтому Спикер велел, чтобы клерк огласил их. И когда собрание было готово к чтению, Мр. Дэлтон выступил против этого, утверждая, что они не годятся, чтобы их слушать, и что в них устанавливается новая форма совершения таинств и церковных церемоний к бесчестью Книги Общих Молитв и всего королевства. Он считал, что эти действия вызовут возмущение Ее Величества палатой, если они будут вмешиваться в то, о чем Ее Величество особо самолично заботится и отдает распоряжения.

По этому поводу выступил мр. Льюкенор, указывая на потребность в проповеди и недостаток образованного духовенства.

Он полагал весьма уместным, если бы эти петиция и Книга были заслушаны.

О том же говорили мр. Хэрлестон и мр. Бэйнбридж. Таким образом, время шло, заседание закончилось, а ни петиция, ни Книга не были зачитаны.

После того, как это произошло, Ее Величество послала за [89] г-ном Спикером, а также за упомянутыми петицией и Книгой и за другими подобными петицией и Книгой, написанными в том же духе, которые были представлены на последней сессии парламента, каковые Спикер послал Ее Величеству.

28 Февраля. Ее Величество послала за г-ном Спикером ввиду чего палата не заседала."

1 марта. [Депутат П. Уэнтуорс обратился к Спикеру палаты с беспрецедентной речью по поводу свободы слова в парламенте, прерогатив депутатов и нарушения их со стороны Спикера, членов Тайного Совета и королевы. Он предложил вниманию парламентариев восемь вопросов, пафос которых заключался в безусловном требовании свободы слова и утверждении верховной законодательной власти парламента.]

”...Я прошу Вас, г-н Спикер... поднять эти вопросы один за другим, благодаря чему каждый в этой палате мог бы понять, как далеко он может зайти в этом почетном собрании в делах, которые касаются славы Господа и нашей искренней и преданней службы государыне и общему благу. Ибо я абсолютно уверен, что Господь не может быть прославлен, а наша благородная королева и государство сохранены и устроены без свободы речей и консультаций с этим почетным собранием.

— Является ли или нет этот совет местом, где любой из его членов, собравшихся здесь, свободно и без контроля со стороны любого человека или угрозы со стороны закона мог бы в форме билля или речи выразить любую из печалей этого государства, чего бы это ни касалось — служения Господу, безопасности государя или этого славного королевства.

— Возможно ли, чтобы великие почести были возданы Господу, благо и служба — государю и государству, как это подобает, без свободы слова в этом совете.

— Существует ли иной Совет, который может вырабатывать, дополнять или изымать что-либо из законов королевства, кроме этого совета парламента.

— Не противоречит ли порядкам этого совета делать известным государю или кому-нибудь другому секретное или важное дело, которое разбирается здесь, касающееся высокого служения Господу, государю или государству, без согласия палаты.

— Может ли Спикер или кто-либо другой прерывать любого [90] члена совета во время его речи в этой палате, относительно любой из перечисленных ранее высоких служб.

— Может ли Спикер или нет поднимать и ставить на обсуждение любой вопрос, когда он захочет, без согласия палаты.

— Может ли Спикер верховенствовать над палатой в любом деле или вопросе, которые здесь обсуждаются; можно ли направлять его, верховенствовать над ним в каком-либо деле или нет.

— Могут ли государь и королевство существовать, стоять ей быть устроенными без этого совета парламента, не внося изменений в управление государством.

Эти вопросы мр. Пэкеринг забрал себе и показал сэру Т. Хенеджу, который так устроил дело, что мр. Уэнтуорс отправился в Тауэр, а упомянутые вопросы никогда не были подняты.

2 марта. В четверг второго марта мр. Коуп, мр. Льюкенор, мр. Хэрлстон и мр. 2 эйнбридж были вызваны к милорду канцлеру и другим членам Тайного Совета и оттуда посланы в Тауэр.

4 марта. В субботу 4 марта сэр Джон Хайэм предложил палате, поскольку некоторые благочестивые и незаменимые ее члены были отняты у нее, стать скромными просителями перед королевой о возвращении их в палату, если это угодно депутатам.

На это гн. вице-гофмейстер ответил, что если джентльмены были заключены за дела, находящиеся в границах привилегий этой палаты, такая петиция могла бы быть подана, но если нет, тогда мы дадим повод для еще большего недовольства Ее Величества, и поэтому он советовал подождать, пока станет известно больше. Далее он сказал относительно петиции и Книги, что Ее Величество по определенным веским причинам, лучше всего известным ей самой, сочла уместным запретить их без всякого дальнейшего изучения, и он полагал, что совсем не пристало Ее Величеству давать какой-либо отчет в своих действиях.., Но как бы он не отговаривался, наиболее вероятно, что они подверглись заключению за то, что вмешалась в дела, касавшиеся церкви, что Ее Величество так часто запрещала, и что породило такие споры и такое множество встреч между двумя палатами в прошлом парламенте в двадцать седьмой год правления королевы Елизаветы в год Господа 1584.

8 марта. По поводу предложения, внесенного сэром Дж. Хайэмом, о том, что было бы хорошо исправить некоторые вещи, [91] вследствие которых от священников требуют принесения клятвы, а также предпринять какие-то разумные действия, чтобы иметь образованное духовенство, было решено назначить необходимое число членов этой палаты и обсудить какие-то обоснованные предложения к Ее Величеству для исправления этого. В связи с этим были назначены следующие: все члены Тайного Совета — депутаты этой палаты, сэр Джон Хайэм, гн. солиситор, гн. рикордер (Солистер, рикордер — чиновники-юристы), доктор Льюэн, cap Гонрж Кок, сэр Роберт Джермин, доктор Казинс, гн. Брогрейв, гн. Бил, гн. Фортескью, га. Ричард Браун, сэр Уильям Мур, глава Палаты Прошений, гн. Рос, гн. Моррис, гн. Конисби, гн. Тэсборо, гн. Фэншоу, гн. Хэйстингс, сэр Ричард Найтли, гн. Бронкс, гн. Эмершем, гн. Хирли, гн. Фрэнсис Бэйкер, гн. Стэнхоуп, сэр Уолтер Рэли, гн. Саундерс, гн. Томас Фармер, и гн. У. Флитвуд.

Господин Кромвель внес предложение, чтобы члены Тайного Совета — депутаты этой палаты и другие провели обсуждение вопроса о тех джентльменах — членах палаты, которые недавно были заключены в Тауэр. Для этого были назначены: все члены Тайного Совета из этой палаты, сэр Роберт Джермин, сэр Дж. Хайэм, сэр Томас Браун, сэр У. Мур. сэр Фр. Хэйстингс, гн. Кромвель, сэр Дж. Харрингтон, гн. рикордер, гн. Бил."

[Результат деятельности комитета неизвестен. Петиция о духовенстве, выработанная им, в палате но обсуждалась. Очевидно, королева смогла воздействовать на депутатов, так как дискуссии по религиозному вопросу в палате общин были прекращены.]

D’Ewes S. Journals. P.410-415

Парламент 1588-1589 гг.

Парламент 1589 г. был созван после победы над Великой Армадой, потребовавшей от английской нации величайшего напряжения всех сил в борьбе с католической угрозой. Однако рост анти-католических настроений в стране, вопреки ожиданиям, не облегчил пуританам их миссии в парламенте. Широкое кальвинистское движение "классов", [92] захватывавшее все большее число приходов, а также появление в 1588 г. трактатов Мартина Марпрелата с резкими нападками на англиканское духовенство, вызывали опасения властей и умеренных политиков. Перед началом сессии парламента Елизавета особо подчеркнула свой запрет обсуждать дела религии и церкви.

25 Февраля 1589 г. Мистер Дэмпорт выступил не за создание каких-либо новых законов, не за отмену старых, но за соблюдение должным образом законов, уже установленных, но выполняемых неким церковным правителем (как он полагает) вопреки сути этих законов, замыслу и намерениям их создателей, к великому ущербу и сожалениям множества благочестивых подданных Ее Величества. В связи с этим он предложил в письменном виде некоторые подробности в духе его выступления, как он сказал, и очень просил, чтобы их зачитали, и они были приняты для дальнейшего обсуждения или действий, как палата сочтет нужным.

Мр. секретарь Вулли напомнил палате о прямом запрете Ее Величества, высказанном устами лорда-канцлера перед началом этой сессии, относительно любых дел, связанных с церковными проблемами, и от себя сказал: он полагает, что эта палата навлечет на себя презрение Ее Величества, если вопреки этому запрету будет заниматься предложенным делом. После чего вышеупомянутая записка по этому поводу была принята, но не зачитывалась вообще, а впоследствии без каких-нибудь предпринятых шагов была возвращена г-ном Спикером вышеназванному мистеру Дэмпорту.

27 Февраля. Мистер Эпсли выступил в палате относительно больших неудобств, возникающих из-за множества тех, кто совмещает церковные должности и из-за нон-резиденства, и предложил билль для исправления этого, умоляя, чтобы он был немедленно зачитан, что и было сделано в соответствии с решением палаты.

1 марта. В субботу 1 марта билль относительно совмещения церковных должностей и нон-резиденства слушался во втором чтении. После разнообразных доводов, многие из которых были в пользу билля, а некоторые — против него, он в конце концов был передан м-ру Казначею, м-ру Моррису, м-ру Билу, сэру [93] Р. Джермину, м-ру Фр. Хастингсу и другим, которым была назначена встреча в палате Казначейства.

5 марта комитет выработал и представил палате новый билль по этому вопросу. 10 марта посла окончательного редактирования билль был принят и передан в палату Лордов. 13 марта вопрос обсуждался в верхней палате, но дальнейшее прохождение законопроекта было оставлено королевским veto.

D'Ewes S. Journals. P.438-441, 442, 444.

Парламент 1592-1593 гг.

Парламент 1593 г. в последний раз стал ареной организованных выступлений оппозиции по религиозному вопросу. К этому времени пуританское движение "классов" подверглось разгрому, был арестован Картрайт. Это сказалось на характере выступлений в парламенте: они носили умеренный характер и в основном опирались на конституционные идеи подчинения церкви светскому законодательству.

Открытие сессии. Палата Лордов

...Спикер, кратко затронув в своей... речи счастливое и победоносное правление Ее Величества и весомо подтвердив древнее верховенство королей Англии в церковных делах, в конце упомянутой речи сделал несколько запросов, разумеется от имени палаты Общин, первый — относительно свободы слова, второй — относительно свободы от арестов, и третий — о доступе к Ее Величеству.

Лорд-хранитель, получив новые инструкции от Ее Величества, ответил на его речь, особенно подробно на некоторые ее положения. А на три запроса Спикера он ответил, что свобода слова была им дана, с тем, чтобы говорить "Да" или "Нет", а не для того, чтобы каждый говорил, что вздумается.

Палата Общин

27 февраля. Мр. Моррис, атторней (Атторней — один из высших чиновников Суда) Суда опеки, обратился к палате, коснувшись суровых мер, которые применяются [94] епископами, священниками, членами суда и прочими церковными судьями, против множества образованных и благочестивых священников и проповедников этого королевства, путем инквизиции, подписки и обязательного отпущения грехов, что, по его словам, противоречит чести Господа, королевским правам Ее Величества, законам государства и свободе его подданных. Их вынуждают на основе собственной присяги осуждать самих себя за их частные действия, слова и мысли, если они приносят такую присягу, ибо они не знают, на какие вопросы им придется отвечать, пока не поклянутся. А также после такого допроса действуют против них, отбирая бенефиций, разжалуя или поражая их в правах на основе их собственного самоосуждения. А если они отказываются принести такие клятвы, их заключают в тюрьму и держат там по собственному усмотрению, не разрешая выпускать их прежде, чем они принесут присягу на антиминсе (Антимис — «вместопристольник», полотно с изображением Христа и евангелистов, которым покрывали престол перед совершением таинств) в их каноническом подчинении членам церковного суда. Далее, показав в целом, огромное неудобство для всех свободных подданных королевства, возникающее из-за этого, в конце он попросил, чтобы в палате было проведено обсуждение с целью устранения этих чудовищных нарушений. И предложил Спикеру два билля, первый — относительно упомянутых инквизиционных расследований, подписок и принуждений к клятвам, второй — относительно заключения в тюрьму за отказ от этих клятв. Он просил также, чтобы последний билль, касающийся тюремных заключений, зачитали, а другой был бы предложен палате в какое-нибудь иное удобное время.

Мр. Дэлтон поднялся и с большой убежденностью выступил против этого, говоря: "Мне трудно сразу ответить на длинную и заранее продуманную речь, но я могу сказать, скажу и покажу, что я думаю о предложенном билле. В нем утверждается о наличии серьезных на вид вещей, ведущих к ущербу идя службы Господу, умалению прерогативы Ее Величества, к уничтожению наших законов и нарушению наших свобод. Это вещи, я бы сказал, серьезные на вид, но ничего из этого не обнаруживается в том, против чего выступали. На словах легко превратить кротовину в гору. Так и в хорошо составленной речи можно из ничего сделать нечто важное и опасное, даже из совершенного [95] пустяка, ибо государство всегда прежде стояло на таком управлении." И, таким образом, он показал, чем церковное управление отличается от светского. Аргументов, которые он привел, было мало или не было совсем; только его великое недовольство: — поскольку мы получили прямое распоряжение от Ее Величества не вмешиваться в дела, касающиеся реформации церкви и государства, постольку, по его мнению, билль было необходимо запретить.

Сэр Джон Вулли также выступил против билля, отрицая то, что в нем содержалось и полагая чрезмерно назойливым вмешиваться в дела, запрещенные Ее Величеством. Поэтому он считал, что не следует заслушивать этот билль.

Затем выступил сэр Фр. Ноллис, одобряя билль, и ответил: хотя этот билль осуждали как устремленный к ниспровержению составной части государства (member of the state), а следовательно, направленный против закона, по его мнению, он направлен только на исправление нарушений и обуздание прелатов: и что если они будут вмешиваться вопреки законам, они навлекут на себя обвинение в превышении власти церковными органами (praemunire) . Поэтому он считает билль разумным и заслуживающим, чтобы его прочли.

Потом выступил доктор Льюэн, превратив свою речь в подробный ответ м-ру Моррису. Сначала он показал, что подобно тому, как естественное тело <natural body> наслаждается новизной, так же и политическое тело <politik body> жаждет перемен. Что к ниспровержению епископов уже давно стремились, и в том обстреле, которому подвергли юрисдикцию епископов, целью ’были должности последних, поскольку должность и юрисдикция не могут продолжать существовать одна без другой, как дом без фундамента. Затем он углубился в рассуждения о формах управления, таких как монархия, аристократия и демократия. Он одобрительно отозвался о монархии и покарал, что в наиболее славных монархиях мира существовала власть, подобная власти епископов. Он стремился доказать, что епископы — такая часть политического тела, без которой не может существовать само тело. И, сравнивая его с состоянием естественного тела, он определил государя и членов государственного совета как разум и голову, епископов и духовенство как плечи и руки, а простой народ как ноги. Поэтому лишить тело плеч — столь же великий порок и ущерб, как если бы пальцы росли прямо из плечей. [96]

Затем он обратился к трем основным моментам в речи м-ра Морриса — инквизиции, подписке и обязательному отпущению грехов. Он доказывал, что инквизиция законна, во-первых, потому, что существует издавна и принята во всех величайших монархиях. Ибо до того, как ввели инквизицию, существовала процедура суда по обвинению, при которой обвиняющая сторона должна была понести то наказание, которое было предусмотрено законом для ответчика, если обвинение не было доказано. Тогда могло случиться так, что если обвинитель не преуспел в своем обвинении, обвиняемый мог привлечь двух свидетелей выступить в его пользу, и этого было достаточно, чтобы его оправдали. Таким образом, виновный уходил от ответственности, а невиновный обвинитель наказывался. Поскольку это вызывало сожаления, они превратили свои суды в инквизиционные. И кто бы ни читал Демосфена или Туллия, увидел бы, с какой неохотой они подряжались выступать обвинителями. Если мы посмотрим на законы нашего королевства, то во всех судах ведется инквизиционный процесс — в Баронской Курии, королевских судах и в Звездной Палате. Таким образом, этот порядок является законным, как в церковном, так и в гражданском праве. Подписка — это то, к чему нас обязывает статут. Подобное имело место в наших церквях, как и в Женеве, как допускается здесь. Отпущение грехов, именуемое здесь принудительным, есть ни что иное, как норма общего права, поскольку в предписании "De excommunicato capiendo" (Об аресте отлученного от церкви) тот, кому отпускают грехи, должен принести клятву "ad servandura jus" (Во исполнение закона) и его присяга при отпущении выполнять закон не вызывает нареканий. В то время как в противном случае обвиняемый должен был найти поручителей. Нет, это даже привилегия, когда он может быть освобожден на основе его собственной клятвы, и таким образом, что касается билля, он полагал будет лучше, если прежде чем его огласят, его обсудят епископы и судьи королевства.

После этого мр. Генри Финч также выступил против билля во многом в том же духе, что и упомянутый доктор Льюэн...

Затем поднялся мр. Оливер Сент-Джон... и, касаясь билля, сказал: было и есть в традициях этой палаты допускать чередование в выступлениях и после авторитетных, заслуженных и мудрейших выслушивать также и тех, кто младше. Что касается меня, [97] я всего лишь молодой человек, но я укажу вам на то, чему ухе много лет: в ответ тому, кто выступал последним, древняя Хартия этого королевства гласит: "Ни один свободный человек", и т.д. (Имеется в виду 39 статья Великой Хартии Вольностей: "Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен вне закона, или изгнан, или каким-либо образом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору равных его и по закону страны"), что прямо нарушается епископской юрисдикцией. Вы знаете, на чем настаивал Томас Бекет, выступая против короля, то же самое протаскивают и сейчас. Чтобы дать окончательный ответ тому, кто выступал до меня, скажу, что древность и право давности (prescription) не могут быть признаны за этой властью (епископов — О.Д.) ни по каким соображениям. С тем же основанием можно говорить, что чиновники имеют право брать и вымогать взятки потому, что они это делали с незапамятных времен, или утверждать, что в парламенте решено, чтобы воры по праву давности могли отбирать кошельки на Шутерс-Хилл, поскольку так ведется с незапамятной поры. Что касается инквизиции, в особенности тому, кто выступал последним, кажется, что она предпочтительнее, чем суд по обвинению, прежде всего вследствие ее древности. Но не может быть доказано, что она столь же давний обычай, как суд по обвинению. Ибо у Иоанна сказано: когда к Христу привели блудницу, он спросил, кто ее обвинители?.. Что же касается подписки, в статуте, на который здесь ссылались, имеется в виду подпись под Статьями относительно религии, а не подписка в подобной форме. И нет оснований допускать ее здесь на том основании, что так принято в Женеве Ибо, осмелюсь заявить, в Женеве есть много такого, чего этот оратор не встретит здесь. Что же до отпущения грехов, то не существует такого "excommunicato capiendo", как здесь говорили. Поэтому я считаю билль очень важным и заслуживающим, чтобы его прочли.

Затем выступил сэр Роберт Сесил и сказал: "Я не хочу говорить, более того, говорю против моей воли, и мне трудно без подготовки ответить на хорошо составленные и продуманные речи. Я не знаю, что содержит в себе билль, и воздержусь высказывать свое мнение, следует ли его одобрить, или нет. Сказать по [98] правде, человек, который его предложил — хорошо образован к мудр, и он один из тех, кого я люблю, но я не знаю, как принять билль, который должен быть предложен на обсуждение и получить ход таким образом, билль по такому вопросу. Ведь Ее Величество прямо запретила вмешиваться в подобные дела. Однако не забывая существа дела, она в своей непревзойденной мудрости позаботилась и решила, чтобы то, что неверно, было исправлено. Ради этого Ее Величество еще до созыва парламента направила свои письма архиепископам. Теперь наши поспешные и преждевременные рассуждения об этих вещах помешают заботе Ее Величества о нашем благе. Разумеется, это че подобает, и Ее Величество не может быть не оскорблена этим. Я заявляю, что относительно билля я этого не знаю, но мне кажется, что он содержат важные вещи, и поэтому самое лучшее, если бы он был передан Ее Величеству, а затем вновь возвращен нам. И если бы я мог сослужить эту службу палате, я сделал бы это со всей верноподданной любовью и услужливостью. Но если мы изберем другой путь, я опасаюсь, что то, к чему мы стремимся, будет отвергнуто из-за нарушений, совершенных при этом.

За та сказал мр. Спикер: "В своей благосклонности и свободной любви, превышающих мои достоинства и заслуги, вы избрали меня, и это обязывает меня делать все, что я могу, и быть верным вам. Билль, доставленный мне, пространный и содержит важные вещи большой значимости, которые не могут быть выражены в двух словах. Он содержит много пунктов, и если бы вы сейчас заставили меня раскрыть его, я не смог бы тате быстро вникнуть в его содержание и сделать это, как следует. Так как, безусловно, это дело выходит за рамки моей обычной практики.

И я не могу предоставить отчет о чем-либо, прежде, чем получу об этом представление. Поэтому, если вам будет угодно дать это время обдумать его, я обещаю, что буду верен и сохраню все в полном секрете.

Вследствие этого палата задалась вопросом, должен ли билль быть передан одному Спикеру или ему и членам Тайного Совета. Но сочли, что это противоречат порядкам палаты, если какой-нибудь билль был бы передан прежде, чем его заслушали. Поэтому по предложению м-ра Роса было принято решение, чтобы он находился у Спикера.

В тот же день и два часа пополудни Спикера призвали ко двору. [Далее по небрежности клерка запись в журнале [99] обрывается. Королева лично запретила Спикеру дальнейшее обсуждение этого вопроса в палате Общин, напомнив, что цель депутатов — "не создавать новые законы или тратить время на другие дела, а лишь искать всевозможные подходящие пути и средства, которые только могут быть изобретены, чтобы обеспечить безопасность ево персоны и защиту королевства". В тот же день инициатор дискуссии Моррис был вызван в Тайный Совет, подвергнут допросу и посажен под арест на восемь недель.]

D’Ewes S. Journals. Р.459-460, 474-476