СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЛОНДОН И ЕГО ОЛДЕРМЕНЫ

Лондон — столица Великобритании, главный экономический, политический и культурный центр страны. Расположен в центральной части так называемого Лондонского бассейна (на высоте 5 метров над уровнем моря), на равнине, окруженной с Севера, Востока и Юга меловыми грядами, на обоих берегах реки Темзы, впадающей в Северное море.

Крупнейший город современной Англии — Лондон имеет длительную и наполненную яркими событиями историю, начальная страница которой теряется далеко в глубине веков. До римского завоевания Британии (40-60-е г. н.э.) на территории нынешнего Лондона существовало кельтское поселение: Лондингтон, Лондиний или Лондиния — будущий Лондон — имел, вероятно, древне-кельтскую форму Лундинион (от кельтского LIyn-Din укрепление) (См : Левицкий Я. А. Город и феодализм в Англии. М., 1987. С. 242). С приходом в Британию в 43 г. н.э. римских легионов (Римляне впервые появились в Британии в середине 1 в. до н.э. Цезарь совершил две завоевательные экспедиции и оставил подробное описание обычаев британских кельтов: первое нашествие было осуществлено летом 55 г. до н.э. силами двух легионов и отряда кавалерии, что составило всего примерно 10 тыс. человек; второе — на следующий год, когда выступила армия, насчитывавшая уже приблизительно 25 тыс. человек. Ей удалось перейти Темзу и взять штурмом Камулодук (Колчестер) — столицу юго-восточной Британии. Затем Цезарь отбыл, и фактически завоевание Британии началось в 43 г. н.э. при императоре Клавдии, когда 50-тысячная римская армия высадилась на побережье Британии и перешла Темзу) Лондон становится военным лагерем, затем — речным и морским портом, с IV в. — значительным политическим центром римлян в отдаленной провинции Британика. Римские легионеры высадились в Ричбороу, на восточном побережье Кента, главной их резиденцией стал Колчестер, в восточной части будущего Эссекса. Между этими пунктами находилась собственная преграда — устье Темзы, где римлянами был выстроен мост. Этот единственный мост, перекрывавший реку, играл большую роль: до высоты его расположения можно было использовать приливное течение так, что ниже моста образовывался порт; именно сюда доходили римские корабли, груженные людьми и [4] продовольствием, отправляемыми во внутренние районы Британии. С этого времени Лондон, римский Лоняиниум или Аугуста, стал превращаться в главный британский порт. Вскоре римляне в полной мере оценили преимущества географического положения Лондона, что сделало его центром пересечения важнейших дорог, расходившихся в разные части страны: в Ричбороу и Дувр, в Сент-Олбанс и Честер, в Колчестер, Линкольн, Чичестер, Брэнтфорд, Чисвик. Таким образом Лондон занял центральное положение на разветвленной сети дорог, связывающих римские укрепленные пункты. По сообщению римского историка Тацита, уже к 60-м г. н.э. Лондон ”был славен торговлей и наводнен торговцами" (Пит. по: Gray R. A. A History of London. L., 1978. P. 34). Он занял важнейшее место в торговле между римской Британией и континентом: сюда ввозили предметы роскоши, стекло, изделия из серебра и бронзы, вино и оливковое масло; вывозили меха, кожи, олово, свинец, пшеницу, рабов. Лондиниум стал богатейшим городским очагом Британии с населением, возможно, в 20-25 тыс. и одним из крупных портов в северных провинциях Империи (Baker T. Medieval London. N.Y., 1970. P. 2).

Не потерял своего значения Лондон и после англосаксонского завоевания V-VI вв., в результате которого почти все города римского времени были разрушены, заброшены и долго оставались необитаемы. Из отрывочных преданий, проливающих скудный свет на судьбу англосаксонских королевств, становится понятно, что некоторые города римской Британии сумели относительно благополучно пережить опустошение варварских завоеваний и продолжить свое существование — это Лондон (он был включен в состав королевства англов — Мерсии), Йорк, Линкольн, Винчестер, Экзетер, Честер, Глостер. Прямых доказательств того, что Лондон все время был заселен, история не сохранила, но уже само положение крупного узлового пункта в системе дорог и торговых путей не могло не сказаться благотворно на его судьбе.

Одно из наиболее ранних письменных свидетельств о Лондоне связано с христианизацией англосаксонских королевств. Вскоре после восшествия на папский престол Григорий I направил в 597 г. в Британию миссионера, римского аббата Августина, который, воспользовавшись приглашением короля Кента Этельберта, избрал центром для своей деятельности Кентербери и обратил в христианство жителей Кента. Известно, что в 604 г. Августин посвятил в сан [5] епископа своего ученика Меллитуса, дли которого король Этельберт построил церковь св. Павла в Лондоне (См.: Очерки истории Англии / Под ред. Г. Р. Левина. М., 1959 С. 12).

А. Я. Левицкий на основании анализа "Правды Хлотаря и Эдрика” покачал, что VII в. Лондон был рыночным местом для жителей Кента, а, по сведениям Беды Достопочтенного, в первой трети VIII в. он служил торговым центром не только для кентцев и эссекцев, но и для приезжающих из-за моря купцов (См.: Левицкий Я. А. Город и городское ремесло Англии в Х-ХП вв. М.; Л., 1960. С. 23-24). К концу XI в. Лондон был уже значительно богаче всех других английских городов: при выплате взносов ”датских денег” королю Кануту в 1018 г. на него пришлась сумма в 10500 ф. ст., то есть более одной восьмой всей суммы, выплачиваемой Англией (Gray R. A. A History of London. P. 61). После нормандскою завоевания 1066 г. значение Лондона, как важнейшего экономического центра, становится очевидным. Лондонцы установили тесные торговые связи со Скандинавией и Прибалтикой. Еще со времен Этельреда II (978-1016) в городе были постоянные колонии так называемых ”императорских людей”, по-видимому, рейнских купцов; за ними последовали и другие — из северогерманских городов Ганзейского союза, а после 1066 г. стали прибывать многие французские, нормандские, а также фламандские купцы и ремесленные мастера, вскоре составившие важный компонент лондонского населения. Как писал один из современников, Лондон ”был удобнее всего для их торговли и больше всего снабжен товарами, которыми они привыкли торговать” (См.: Мортон А. Л. История Англии. М., 1950. С. 73). В XII в. Лондон предстает как важный торговый порт, в котором была сосредоточена и внутренняя, и международная торговля Англии (An Historical Geography of England before 1880 / Ed by H. С, Darby Cambr., 1936. P. 299).

Раннему росту Лондона во многом способствовало его удачное географическое положение с доступным и удобным выходом к морю: от Лондона было ближе до французского берега, чем до Бристоля, до Фландрии, чем до Йоркшира, до Парижа, чем до Дарема (См.: Косминский K. A. Исследования по аграрной истории Англии XIII века. М.; Л.. 1947. С. 393). Ла-Манш не столько отделял Англию от континента, сколько связывал с ним, и главная роль в этом принадлежала Лондону, лежавшему на большом перекрестке, где сходились торговые пути из Скандинавии, [6] Прибалтики, Северного моря. Атлантического побережья, большие речные дороги по Рейну, Маасу, Шельде. Сене. Не случайно Уильям Фиц-Стефен (В прологе к ”Житию святого Фомы” Уильям Фиц-Стефен говорит о себе как о человеке близком архиепископу: он выполнял обязанности ею секретаря, помогал ему при богослужениях, выступал посредником в его взаимоотношениях с королем. После смерти Фомы Бекета Уильям Фиц-Стефен состоял на королевской службе, был, как полагают, шерифом графства Глостершир и выездным судьей. Он умер предположительно и 1191 г. (см.: Матузова В. И. Английские средневековые источники IХ-ХIII вв. М.. 1979 С. 43.)), автор ”Жития” архиепископа Фомы Бекета, писал в 1173-1174 гг., что в Лондоне ”купцы всех народов, живущих под небесами и плавающих по морям, рады вести торговлю. Золото шлют арабы, специи и ладан — сабеи, оружие — скифы; пальмовое масло из богатых лесов — тучная земля Вавилона; драгоценные камни — Нил; Китай — пурпурные ткани; галлы свои вина, норвеги, русы — беличьи меха и соболей..." (Фиц-Стефен У. Описание благороднейшего города Лондона / Пер. и комм. Н. А. Богодаровой // Городская жизнь в средневековой Европе. М.. 1987 С. 151).

Во времена Уильяма Фиц-Стефена особенно частыми гостями в Лондоне были нормандские купцы (Данные, которые приводит в своем исследовании Эквелл, позволяют предположить, что количество постоянных жителей Лондона, говоривших по-французски, исчислялось многими сотнями (см.: Ekwall Е. Studies on the Population of Medieval London. Stockholm. 1956. P. XXXI-XXXIII)). Важную роль в торговле играли также купцы из Нижней Лотарингии. Они привозили в Лондон изделия из золота, драгоценные камни, одежду из Константинополя и Регенсбурга, тонкое полотно и доспехи из Майнца, вино. Торговля перцем, специями и воском находилась также в их руках. Датские и норвежские купцы имели право жить в городе по году: очевидно, как и позднее, они привозили лесоматериалы и парусину. Возможно, что через них поддерживалась связь Русью (Существование англо-русских связей подтверждается данными археологии. Так, монетный состав кладов Новгородской земли (с конца X века) позволяет считать Англию одним из главных поставщиков западноевропейского серебра. К XII-XIV векам относятся найденные при раскопках английские сукна (см.: Матузова В. И. Английские средневековые источники С. 47)) и далее — с Востоком. К 20-ым гг. XIII в. основной поток иностранцев составляли немцы (Baker Т. Medieval London P. 28). [7]

С XIV в., особенно с его середины, в развитии Лондона намечаются новые тенденции. Крупный купеческий капитал, уже достигший к этому периоду значительного развития, активизируется как внутри города и страны, гак и на внешнеторговой арене. По подсчетам Дарби, в XIV в одна треть всех товаров, экспортируемых из Англии, погружалась на корабли с набережных Лондона (An Historical Geography. P. 249). К середине XIV столетия английские купцы смогли по существу захватить большую часть торговли шерстью, потеснив итальянцев (Power A. The wool Trade in the fifteenth century II Studies in English Trade in the Fifteenth Century. N.Y., 1933. P. 55.). Если в 1273 г. на долю английских купцов приходилось немногим более одной трети экспорта шерсти, то в 1362-1368 гг. — в среднем ежегодно до 71%. При этом в 1332 г. через Лондон проходило уже более 32% всего экспорта шерсти, из него почти половина находилась непосредственно в руках лондонских купцов (Репина Л. П. Сословие горожан и феодально с государство в Англии XIV века. М., 1979. С. 43,46). Шерсть вывозилась из всех ведущих портов королевства: Лондона, Бостона, Гулля, Саутгемптона, Ярмута, Ньюкасла и Линкольна (В XIV веке из Англии вывозилось 45 различных сортов шерсти). На протяжении второй Половины XIV в. экспорт шерсти из Англии сократился почти вдвое, что связано с развитием местной суконной промышленности. Этому во многом способствовала экономическая политика Эдуарда III (1327 -1377): ввоз сукна из-за границы был запрещен, поощрялось производство английского сукна на родине (Statutes of the Realm of England. L. 1810. V. II. P. 138). В результате быстрыми темпами растет вывоз готовых сукон: в 1350 1360 гг. из Англии экспортировалось 32000 тюков шерсти в год (каждый тюк официально содержал 364 фунта шерсти), экспорт сукна в год составлял в этот период 5000 тюков; к концу правления Генриха VII (1509 год) ежегодно вывозилось 5000 тюков шерсти и 82000 тюков сукна (Ramsay P. Tudor Economic Problems. L., 1966. P. 50). Причем Доля Лондона в этой отрасли торговли постоянно увеличивается: если в 1356-1358 гг. она составляла 12%, то в 1392-1395 гг. — 32%; в первые шесть лет правления Генриха VII (1485-1490 гг.) через Лондон проходило 70% английского экспорта сукна, а к концу правления Генриха VIII (к 1547 г.) — более 88% (Ibid. P. 53, Thomson J. A. T. The transformation of medieval England. 1370-1529. N. Y, 1983 P. 61). ”Мы одеваем пол-Европы нашими английскими тканями..., что делает европейцев почти [8] английскими слугами, носящими наши ливреи”, — с гордостью писал в памфлете ”Первый предмет любопытства путешественника" Генри Билейсис” (Цит. по: Осокин М. Г. Зарождение буржуазной экономической мысли в Англии в начале XVII века // Англия в эпоху абсолютизма. М., 1984, С. 138).

Показательные изменения произошли также в импорте вина, где Лондон традиционно занимал первое место среди английских городов: до 1337 г. две трети его гасконские купцы сами привозили в порты Англии; к 1350 г. доля лондонских купцов в этой отрасли торговли составляла половину, а к концу XIV в. торговля вином почти полностью перешла в руки столичных купцов (некоторую конкуренцию могли еще составить итальянцы и немцы) (Репина Л. П. Сословие горожан. С 46). Большой известностью уже во времена Дж. Чосера пользовался Винтри-Уорд — район средневекового Лондона, примыкавший к набережной Темзы, где сгружали свой товар виноторговцы с Рейна, из Бордо, Испании, Португалии, с Канарских островов. На Темз-стрит обосновались и влиятельные гасконские купцы-виноторговцы, хозяева домов внушительных размеров, и кельнские купцы, которым принадлежало огромное укрепленное здание с причалом, и собственно лондонцы, отличавшиеся особой респектабельностью: среди всех зданий на Темз-стрит в районе Винтри выделялся большой дом, наполовину каменный, наполовину деревянный, с подвалами для хранения вина, принадлежавший сначала торговцу вином Джону Гизерсу, а затем также виноторговцу Генри Пикарду (См.: Гарднер Дж. Жизнь и время Чосера. М., 1986. С. 52-54).

С XIV же века лондонские меховщики взяли под свой контроль импорт кожи и меха (Основными поставщиками мехов в Англию были Русь и Норвегия. Из Русских земель привозили лучшие сорта белки, главным образом, белку с белым брюшком и голубовато-серой спинкой, ценившуюся так же высоко, как соболь и горностай. Беличьи меха (наряду с лисьими) считались самыми модными в XIII веке. Исконно русским товаром были соболя. Соболь привлекал окраской — различными оттенками от темно-коричневого до черного. По существовавшей иерархии употребления мехов представителями английских сословий соболь занимал самое высокое место: одежды из него принадлежали только придворной знати (см.: Veal Е. М. The English Fur Trade in the later middle Ages. Oxford, 1966. P. 228)).

Развитая внешняя торговля не отрывала Лондон от страны, а, напротив, связывала. Этому способствовало в значительной степени то обстоятельство, что в средневековой Англии были исключительно [9] благоприятные условия для развития внутреннего обмена: еще до XIV в. шел активный процесс освобождения городов от пошлин по всей стране (право беспошлинной торговли в королевстве получил и Лондон), экономическая же специализация городов и районов определяла и стимулировала обмен между ними. Притягательность Лондона как важнейшего центра внешней торговли обеспечивалась и тем, что здесь пересекались сухопутные пути, ведущие на запад страны, к Уэльсу; Темза, судоходная на большом протяжении, облегчала и удешевляла доставку сюда продовольствия и промышленных изделий и топлива. Притяжение Лондона ощущалось по всей стране. Потребности столицы в продовольствии в немалой степени обусловили хозяйственное развитие не только близлежащих графств, но и относительно далеко от нес отстоявших: одни служили для нее молочной фермой, огородом и садом; другие выращивали пшеницу и выпасали стада, предназначенные для бойни. Повсюду, по меньшей мере с XII века, были известны рынки Лондона, на которых продавались самые разнообразные товары. Главной рыночной площадью средневекового Лондона была Чипсайд (Cheapside — ”дешевая сторона” (Liber Albus. V. 1. Part I // Monumenta Gildhallae Londoniensis / I.d. by Th. Riley. V. I. Part 1-2. L“ 1859-1862. P. XXXV)); на ней же проводились рыцарские турниры, устраивались театральные представления, народные празднества. Грасчерч являлся одним из основных рынков розничной торговли домашней птицей, зерном, сыром, солодом. Сыр, лук, чеснок и прочее для ежедневного потребления продавалось на рынках Чип и Корнхилл. На последнем можно было приобрести также изделия из дерева и металла: ведра, котелки, металлические сундуки, ящики, клетки (Роджерс Т. История труда и заработной платы в Англии в ХIII-ХIХ и СПб., 1899. С. 82; Вродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII века. Т. I. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986. С. 587). На обширном пространстве Уэст-Смитфилда, рядом с городскими стенами, по понедельникам и пятницам продавали лошадей и скот. На Темзе располагался рыбный рынок Биллинсгейт, а в самом центре Сити-Лиденхолл, покрытый свинцовой кровлей, где в больших количествах продавали свежее мясо и кожи (Репина Л. П. Сословие горожан. С. 34).

Положение Лондона как важнейшего центра и внутренней, и внешней торговли Англии не могло не способствовать развитию ремесленного производства, что в совокупности обеспечивало [10] социально-экономическое качество городской жизни. По числу ремесленных отраслей он превосходил остальные английские города. Трудно подсчитать, сколько профессий было в Лондоне к XIV в. Мнения историков по этому вопросу не совпадают. По данным Л. П. Репиной, к 1350 г. в Лондоне насчитывалось по крайней мере 40 ремесленных гильдий (Myers A. R. London in Age of Chaucer. P. 88). Майерс к концу правления Эдуарда III насчитывает там 88 гильдии, охватывающих различные отрасли ремесленного производства (Unwin G. The Gilds and Companies of London. L., 1908. P. 167). Анвин пишет, что к 1422 г. в городе было уже III гильдий (Для сопоставления можно привести некоторые данные относительно провинциальных городов. К середине XV в. в Винчестере было 20 мистерий, в Ковентри — 23). В любом случае дробность профессий никем не отрицается, и свидетельствует она о весьма далеко зашедшем процессе разделения труда (Calendar of Plea and memoranda rolls (1364-1381) of the City of London / Ed. by A. H. Thomas. Cambr., 1929. P. 288-291).

Представление о ремесленном облике Лондона конца XIV в. и структуре лондонского ремесла можно получить на основании списков лиц, подозреваемых в организации восстания 1381 г., которые были составлены по каждому административному району столицы и находятся в судебных документах Лондона (О значении ювелиров для Лондона говорит запись, сделанная около 1500 г. миланским купцом, посетившим английскую столицу: ”на одной улице (Чипсайд), ведущей к собору св. Павла, расположены 52 лавки ювелиров, настолько богатые серебряными предметами, что с ними могут сравниться лишь все лавки Милана, Рима, Венеции и Флоренции вместе взятые...'' (Цит. по: Campbell М. English Goldsmiths in the Fifteenth Century // England in the fifteenth century proceedings of the 1986. Harlaxton symposium Suffolk. 1987. P 45)). Некоторым из этих районов можно дать обстоятельную социально-экономическую характеристику. Так, Фарндон (Famdon) был населен мелкими и средними ремесленниками, в основном седельщиками и башмачниками, а также каменщиками, плотниками, портными, малярами. Брэд-стрит — тоже ремесленный район, где жили пивовары, сапожники, столяры и золотых дел мастера. Район Касл-Байнард (Castle Baynard) населяли лодочники, возчики, седельщики, деревообработчики, мастера, изготавливающие циновки. Район Даугейт (Dawgate) был представлен канатчиками, веревочниками, ткачами, красильщиками. Район Олдгейт (Aldgate) — плотниками, кожевниками, портными, малярами, [11] пивоварами; район Биллинсгейт (Billingsgate) — перчаточниками и пивоварами. В районе Кордуэйнер-стрит (Cordwainer Street) жили и работали башмачники, делающие обувь из кордовской кожи, то есть сафьяна. Население района Королевской гавани (Queen Hithe) занималось в основном рыбной ловлей. Богатым и густо населенным районом Лондона был район Чип (Cheape), где жили ремесленники различных специальностей: поясники. мастера, выделывающие свечи, подсвечники, кошельки, оружейники, обойщики, седельщики, портные, а также мясники, пекари, пивовары. Район Уолбрук (Walbrook) населяли ткачи, кожевники, сапожники, занимающиеся починкой обуви, носильщики; район Коулмен-стрит (Coleman Street) — башмачники, поясники, мастера, вырабатывающие булавки, гребни для расчесывания шерсти; район Кэнддевик (Candlewick) — ремесленники, вырабатывающие грубую шерстяную пряжу. Многие ремесленники района Крипплгейт (Cripplgate) занимались дублением кож.

Изделия лондонских ремесленных мастеров пользовались известностью по всему королевству. Особенно славились предметы роскоши, а торговцы и купцы продавали на всех крупных ярмарках и рынках страны продукцию ювелиров (Цит. по: Ложкина Т. Г. Доменико Манчини о Лондоне конца XV века // Англия ХIV-ХV вв. Проблемы генезиса капитализма. Горький, 1974. вып. 2. С. 138-139), меховщиков, портных, поясников, седельщиков столицы.

Торгово-ремесленный облик Лондона ярко запечатлел посетивший его в 80-ых гг. XV в. монах-августинец Доменико Манчини: ”На берегах Темзы — огромное количество складов для хранения Доставленных товаров и бесчисленное количество подъемников различных размеров для разгрузки товаров с судов. Из восточного района (Тауэр-стрит), соседнего с Тауэром, по направлению к западным стенам ведут три мощных дороги, они самые многолюдные во всем городе и почти прямые. Из них одна (Темз-стрит. Вдоль нее шел Рыбный ряд”) ближе к реке и ниже, чем остальные, она занята лавками с жидкими и тяжелыми товарами: там можно найти все виды Полезных ископаемых, вина, мед, воск, смолу, лен, веревки, нитки, 3ерно, рыбу и другие неприятно пахнущие товары. На улице (Тауэр-стрит), которая лежит между двумя другими, вы не найдете ничего кроме тканей. Через третью улицу (Паултри), идущую через центр по Равнине, проходят более ценные товары, такие как: золотые и серебряные кубки, красители, различные шелка, ковры, гобелены и многие [12] другие экзотические товары. Хотя нигде нет недостатков ни в чем, эти места лучше приспособлены для торговли вышеупомянутыми товарами. Кроме этого, в городе много других густонаселенных кварталов с многочисленными лавками, так как все принадлежит ремесленникам и торговцам” (Я. А. Левицкий полагал, что средневековые города возникали и складывались в Англии, по крайней мере, за столетие до нормандского завоевания (см.: Левицкий Я. А. Город и феодализм. С. 26, 78).).

Лондон ХIV-ХVI вв. — не только экономически самый развитый центр Англии. Возникнув как средневековый город в X в., (Tait J. The Medieval English Borough: Studies on its origins and Constitutional History. Manchester, 1936. P. 118-119, 124) Лондон (наряду с Винчестером) становится наиболее привилегированным уже в XI столетии: Вильгельм Завоеватель в первые десятилетия своего правления пожаловал ему две хартии, в которых подтвердил ”права и обычаи короля Эдуарда’ (По данным Я. А. Левицкого, приблизительно 2/3 всех городов в Англии были королевскими, их сеньором был сам король (см.: Левицкий Я. А. Город и феодализм. С. 268)).

Лондон первым из городов Англии получил в 1131 г. при короле Генрихе 1 хартию, предоставлявшую ему ряд муниципальных привилегий, в том числе право фирмы — уплаты в казначейство ежегодной фиксированной денежной суммы взамен произвольных поборов с правом горожан самим собирать и делать раскладку этих средств. Получение права фирмы связано с особенностью городского развития в Англии: подавляющее большинство английских городов, притом почти все наиболее значительные, были расположены на королевской земле (См.: Бондаренко И. М. Английский город в средние века. Одесса, 1904. С. 224: Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. М., 1960. С. 203: Я. А. Левицкий. Город и феодализм. С. 268; История крестьянства в Европе. М., 1986. Т. 2. С. 80). В этом своеобразном положении английских городов коренились трудности, осложнившие их борьбу за освобождение от сеньориальной власти: им трудно было бороться с таким могущественным сеньором, как король. Но, с другой стороны, сознавая важное значение городов для борьбы с крупными феодалами и для усиления королевской власти, постоянно испытывая потребность в денежных средствах, последняя охотно продавала городам привилегии. Освобождение английских средневековых городов от сеньориального гнета происходило, как правило, не путем вооруженной борьбы, а посредством финансовых соглашений с королем. Ни один [13] город в Англии не смог добиться права полного самоуправления типа французской коммуны (Английский город XIII—XIV вв. Сб. документов / Под. ред. А. А. Кирилловой // Учен. зап. МГНИ им В. И. Ленина. М., 1949. Т. 59. Вып. 3. С. 69). Фирма не была неизменной: королевская власть (и отдельные сеньоры) стремились повышать ее, что вызывало естественное недовольство горожан. Хорошо известно крупное восстание в Лондоне под руководством Уильяма Длиннобородого в 1196 году.

По хартии 1131 г. Генрих I приравнял Лондон по положению к графству, и лондонцы получили право выбирать двух шерифов графства Мидддсекс, которое отныне считалось неотделимым от города (К XIII веку н Англии было более 160-и городов, хартии имели около 80-И из них, большей частью крупные: Лондон. Винчестер, Йорк, Кентербери Дувр, Гастингс, Линкольн, Вустер, Ноттингем, Оксфорд, Кембридж, Ипсвич, Честер, Бристоль, Саутгемптон, Норич. Ньюкасл и другие. Па протяжении XIII века хартии получили еще 100 юродов). Генрих II тоже выдавал хартии городам, хотя и довольно скупо. Острота финансовых проблем (особенно в связи с участием в Крестовом походе) заставила Ричарда I применять эту практику шире, что позволило городам заключать сделки с королевской властью на весьма выгодных для себя условиях (Gray R. A. A History of London. P. 77). К 1215 г. лондонцы уже выбирали мэра. Из хроник известно имя первого лондонского мэра: это Генри Фиц-Элвин, преуспевающий купец, занимавший эту должность в течение 20 лет (Ibidem). Значение Лондона, с XII в. официальной столицы королевства, отражено в ”Великой хартии вольностей”(1215 г.): ”И город Лондон должен иметь все древние вольности и свободные свои обычаи как на суше так и на воде...” (Практикум по истории средних веков / Сост. М. Л. Абрамсон и другие. 1988. Вып. 2. С. 40). С XIII в. Лондон обладал практически всеми привилегиями, предоставляемыми королевской властью: право городского держания (Развитой форме свободным держанием, то есть свободным от уплаты таких специфических сервильных повинностей, как брачный побор (меркет), посмертный побор (гериот), различные произвольные виды обложения (Например, произвольная талья). Как свободное держание оно пользовалось также правом свободного отчуждения (правда, с рядом существенных ограничений: в Англии нельзя было продавать землю евреям) и правом наследственной передачи по завещанию. Веем, что касалось этого держания, велала городская корпорация — муниципалитет, регулировавший обычно все правоотношения и сделки с ним. Как правило, с бургагиума уплачивалась рента (см.: Я. А. Левицкий. Город и феодализм. С. 184). Земельные отношения в городе не могли оставаться на стадии свободного держания: по мере торгово-ремесленного развития города возникало и усиливалось стремление к полному объединению в руках держателей права пользования и распоряжения, к установлению полной частной собственности на землю. Стремление бюргерства получить недвижимость в полную частную собственность, свободную от феодальных платежей и обязанностей, оказалось столь сильным и соответствующим условиям городской жизни, что прежняя форма земельных отношений удержаться здесь длительное время не смогла (см.: Негуляева Т. М. Возникновение свободной земельной собственности в городе Страсбурге и ее судьбы в XIII начале XIV века // Средневековый город. Саратов, 1968. Вып. 1. С. 61, 62)), право иметь [14] рынок, гильдии, городской суд, свобода от пошлин, право фирмы, право избирать собственных должностных лиц, ограничение или запрещение вмешательства в городскую жизнь чиновников короля (Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. С. 194-195). Лондон сумел добиться высшей степени муниципальной независимости, которая была вообще мыслима в Англии того периода, и его положение считалось в сущности недостижимым идеалом для остальных городов королевства. Разумеется, Лондон не стал полностью независимым от короны, выполняя перед ней многочисленные обязанности фискального, военного и судебно-административного характера. Король юридически и фактически оставался сеньором городской общины, уплачивавшей ему фирму. Городские должностные лица осуществляли оценку имущества горожан и уплату ими королевских налогов, проводили королевские расследования, исполняли королевские указы (Репина Л. П. Сословие горожан. С. 89, 93). Король рассматривал муниципалиев как своих чиновников: мог смещать с должности неугодных ему и требовать избрания новых. Е. В. Гутнова усматривает причину такого своеобразия социально-политической жизни английских городов в наличии в стране уже в ранний период относительно сильной центральной власти: процесс государственной централизации, способствовавший экономическому развитию городов, в то же время приводил к ограничению их политического роста (Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. С. 203). Но были ли должностные лица лондонского муниципалитета лишь послушными чиновниками, безропотно исполняющими волю короля? По всей видимости, у них как представителей городского сословия, имелись интересы, отличные [15] от интересов короны. К тому же в распоряжении мэра и его помощников находился Лондон — огромный и мощный организм, позволявший им действовать в определенной мере независимо от сеньора.

Не будучи независимыми и свободными городскими республиками, английские города тем не менее вместе с сотнями торговых и Промышленных городских или полугородских местечек обеспечивали такой уровень товарно-денежных отношении в стране в целом, который во многом предопределил особенности классического генезиса капитализма в Англии. Важнейшую роль в этом процессе играл Лондон.

Благосостояние Лондона, развитая торговля и ремёсла, его положение правительственного центра, возможности получения доходов, Которые предоставлял этот город, привлекали в него людей из разных графств Англии и чужеземцев. Население Лондона росло довольно быстро и постоянно, даже в самые неблагоприятные времена Эпидемий и войн. Уже в XIII в. там проживало 30000 человек; в XVI в. — около 40000; в 1500 г. — свыше 75000; в 1600 г. около 220000; к 1650 г. — около 450000 человек (См.: Gray R. A. A History of London. P. 141. Население Гента в середине XIV и. составляло 50 тыс. человек, во Флоренции в начале XV п. 38 тыс. (см.: Ястребицкая А. Л. Малые города как проблема сравнительного изучения средневекового города// Средние века. 1988. Вып. 51. С. 64, 75). К концу XIV века по численности населения Лондон отставал от Парижа, который в 1590 г. насчитывалось 180 тыс. жителей, и от итальянских городов, в частности, от Неаполя, где проживало 300 тыс. человек (см.: Бродель Ф. Материальная цивилизация. T. I. С. 559). Но в Англии ни один город не мог сравниться с Лондоном. Достаточно отметить, что к 1547 г. в Нориче было 17 тыс.. а н Бристоле 10 тыс. жителей (см.: Ramsay P. Tudor Economic Probants. р Ю-11; Lander A R. Government and Community of England. 1450-1509. L., 1980. P. 17). Норич и Бристоль — крупнейшие после Лондона города в Англии).

На протяжении ХII-ХV вв. мы можем наблюдать территориальное расширение Лондона. Сердцем лондонской жизни был Сити, расположенный вдоль Темзы, — 160 га пространства, заполненного скоплением домов, улиц, площадей на обводе древних крепостных римских стен (См.: Бродель Ф. Материальная цивилизация. T. I. С. 586). Эти стены уже к XII в. не существовали в той своей части, которая была обращена к реке. На противоположной стороне стены сохранились в виде ломаной линии, очерчивавшей дугу от Бердуэлл-дока до Тауэра. Они имели семь ворот: [16] Лудгейт, Ньюгейт, Олдерсгейт, Крипплгейт, Мургейт, Бишопсгейт и Олдгейт. Перед каждыми из них далеко выдвинутые в предместье заставы показывали границу, до которой распространялась власть Лондона. Расширение города шло за счет присоединения соседних территорий, в том числе городов и городков, имевших самостоятельный статус, образовывавших округа вне городских стен. Яркий пример тому — Саутварк, королевский город, имевший самостоятельный статус на протяжении длительного времени, возникший как крепость на южных подступах Лондона. Потеря этого статуса Саутварком произошла, видимо, уже в правление Генриха II (Есть данные, что Лондон уплатил королю за Саутварк 1000 марок, (с.м.: Sharpe R. London and Kingdom. L., 1985. V. I. P. 108).). Постепенно Саутварк превратился в предместье, соединенное с Сити Лондонским мостом — своего рода торговой улицей, обрамленной лавками.

Характерной особенностью лондонской демографии, социальной структуры и хозяйственной жизни была пестрота, сложность профессионального, имущественного, социального и этнического состава населения и его занятий. Большинство горожан были заняты в сфере производства и обращения товаров — это прежде всего ремесленники разных специальностей, мелкие торговцы и солидные купцы. Значительная часть городского населения была занята обслуживанием производства и торговли и в сфере услуг: носильщики, возчики, лодочники, матросы, трактирщики, повара, цирюльники и многие другие; складывалась интеллигенция: нотариусы и адвокаты, врачи и аптекари, судьи, контролеры и прочие. Были широко представлены разные группы господствующих слоев: крупные феодалы, рыцари, белое и черное духовенство. Проживало немало иностранцев, имевших свои кварталы и составлявших особые колонии.

Далеко не все население Лондона входило в состав горожан, включавших в себя только лиц, обладавших особыми сословными привилегиями, то есть полноправных граждан — фрименов: средние торгово-ремесленные слои и купеческая верхушка. Из сословия горожан исключаются следующие группы городского населения, собственно бюргерами не являвшиеся: представители дворянства и духовенства, проживающие в городе, подмастерья и ученики, городской плебс (Существует и другое толкование термина ”сословие горожан”: оно охватывает все торгово-ремесленное население города, так же подмастерьев, учеников, наемных работников, которые, не будучи фрименами, — пользовались городскими свободами (см.: Репина Л. П. Сословие горожан. С. 6-7)). [17]

Трудно определить, каково было численное соотношение между лицами, имевшими право гражданства, и так называемыми неполноправными. Р. Грей считает, что уже к XIII в. только треть лондонцев была допущена к пользованию городскими привилегиями, остальные исключались из сферы пользования правами горожан (Gray R. A History of London. P. 81). Во времена Дж. Чосера, по мнению Майерса, лишь каждый четвертый житель Лондона был фрименом (Myers A. R. London in Age of Chaucer. P. 146).

Кто же такие фримены? Попытаемся прежде всего разобраться в вопросе о том, что нужно было для приобретения статуса фримена.

В провинциальных городах полноправие теснейшим образом было связано с членством в Торговой гильдии сообществе тех, кто участвовал в торговле, занимался торговлей в том или ином качестве, в той или иной мере: это могли быть и были не только купцы, но и в значительной степени ремесленники, продававшие свои изделия (Я. А. Левицкий. Город и феодализм. С. 170 — 171, 175), Представляется заслуживающей внимания точка зрения А. Мортона, полагавшего, что в Торговую гильдию входили люди, Участвовавшие в выкупе городских вольностей (Мортон А. Л. История Англии. С. 82).

Что касается Лондона, то здесь Торговой гильдии не было никогда. Исследователи объясняют такую особенность лондонской жизни несколькими причинами. По мнению Ч. Гросса и Е. В. Гутновой, бурное развитие торговли и ремесла в Лондоне и раннее четкое разграничение функций между ними способствовали тому, что здесь не было почвы для существования купеческой гильдии как своеобразного нерасчлененного объединения всех горожан, занятых торгово-промышленной деятельностью; здесь сразу стали возникать отдельные гильдии (Gross Ch. The Gild Merchant. A Contribution to British Municipal History. Oxford, 1890. V. 1. P. 116; Гутнова Е. В. Городское представительство в английском парламенте конца XIII — начала XIV века // Средние века. М., 1953. Вып., 4. С. 119). Я. А. Левицкий считал, что отсутствие этого института в английской столице объясняется тем, что Лондон располагал уже столь значительными и широкими привилегиями, в том числе в Области торговли, что не было необходимости добиваться их оформления путем учреждения торговой гильдии (Я. А. Левицкий. Город и феодализм. С. 175). [18]

Для приобретения статуса полноправия Лондон располагал иными, по сравнению с членством в Торговой гильдии провинциальных городов, возможностями. При этом необходимо учитывать, что категория фримена не могла оставаться постоянной: на протяжении веков она неизбежно эволюционировала. Для получения права городского гражданства вплоть до конца XIII в. требовалось приобретение городского земельного держания (История крестьянства. С. 80). Дж. Уильямс считает, что полноправными горожанами были жители, участвовавшие в уплате городской фирмы (Williams G. A. Medieval London. From Commune to Capital. L., 1970. P. 45). Лондонская мэрия в 1275 г. постановила, что фрименом можно стать по наследству. Возможность приобретения статуса полноправности давало ученичество и получение звания мастера (Ibidem): даже для XIV в. это в какой-то мере справедливо, но с течением времени перспектива стать мастером для многих становится все гуманнее, затем она практически исчезает (A. A. Кириллова. Классовая борьба в городах Восточной Англии в XVI в. // Учен. зап. МГПИ им В. И. Ленина. М., 1969. № 321. С. 106-122). Уже с 70-ых гг. XIII в. допускалась покупка права полноправности (Williams G. A. Medieval London. P. 45). В 1319 г. в хартии, которую лондонцы добыли у Эдуарда II, было сказано, что никто не может стать фрименом Лондона, если не будет принадлежать к какой-нибудь мистерии или профессии (Beaven A. B. The Aldermen of the City of London. L., 1908 V. I. P. 329), то есть достаточно было принадлежать к ремесленной гильдии. Упоминания о дискриминации ремесленников как будто нет, хотя на практике она существовала. В результате начавшегося процесса ”замыкания” цехов для учеников возникла необходимость работать у купца или мастера, квалифицированно выполнять их поручения, не имея возможности стать Фрименами. С другой стороны, в среде купцов и мастеров складывалась аристократическая прослойка, получавшая полноправие по наследству, а также создавались дополнительные возможности стать фрименами через покупку этого статуса (В XIV-XV вв. получение статуса полноправного горожанина Бристоля связывалось с членством в какой-либо гильдии. Хотя в 1366-1367 гг. Городской совет Бристоля постановил, что люди, не являющиеся бюргерами, могут быть допущены к привилегиям города и получить право заниматься торговлей и ремеслом, если заплатят 10 ф. ст. (см.: Мосолкина Т. В. Организация ремесла в Бристоле в XIV-XV вв. // Бристольские ремесленные цехи в XIV-XV вв. Сб. текстов. Саратов. 1995. С. 7. 13). В Линкольне конца XV-начала XVI вв. статус фримена формально можно было получить но наследству, через ученичество и через покупку (см.: Mill A.W.E. Tudor and Stuart Lincoln. Cambr.. 1956. P. 29)). [19]

Права фрименов были весьма значительны. Только фримены имели право розничной торговли и право торговать различными товарами (См.: Яброва M. M. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон в XIV — начале XVI в.). Саратов, 1983. С. 50. Это положение было общим для всех городов Англии. В Бристоле XIV-XV вв. в Йорке в XVI в. только фримены могли заниматься торговлей. Держать ланки (см.: Мосолкина Г. В. Организация ремесла в Бристоле С. 7)). Ни один чужеземец не мог купить товар, на который претендовал фримен (конечно, если последний предлагал равную плату). За каждым фрименом признавалось право переменить свою профессию (Кенниннгэм У. Рост английской промышленности и торговли. Ранний период и средние века. М., 1909. С. 216-217). Наконец, только фримены могли участвовать в городском управлении и выборах городских должностных лиц (Яброва М. М. Зарождение раннекапиталистических отношений. С. 38).

Внутри слоя лондонских фрименов уже с XII в. интенсивно шел процесс имущественной дифференциации, достигший к XIV в. наивысшего уровня и приведший к достаточно четкому выделению узкого круга богатейших представителей торгово-ростовщического капитала, довольно значительного среднего слоя самостоятельных ремесленников и торговцев и массы малоимущих фрименов, ниже которых находились подмастерья, ученики, наемные работники, полноправными бюргерами не являвшиеся.

Выделившаяся внутри городского сословия фрименская верхушка, состоявшая из представителей крупнейшего купечества, была не только богатейшей частью лондонцев. Именно из ее числа выбирались высшие должностные лица муниципалитета: мэр (Мэр (mayor — дословно — "старшина") — глава муниципалитета, высшее должностное лицо, осуществлявшее верховную власть в городе. Формально представлял интересы короля в Лондоне), олдермены, Шерифы (Шериф представитель короля в графстве. Защищал интересы короны собирал третью часть судебных штрафов в пользу короля, наблюдал за соблюдением законов, председательствовал на собрании графства и в суде графств). При этом обращает на себя внимание любопытный факт: и мэр, и шерифы избирались из числа олдерменов. И если шериф [20] мог быть и неолдерменом, мэр всегда выбирался из олдерменской среды.

Олдермены — представители и главы административных районов, на которые был разбит Лондон, люди почтенные, имевшие вес и значение. При обложении налогами и сборе субсидий олдермены Лондона приравнивались к баронам Англии и платили 2 фунта (Грин Д. Р. История английского народа. М., 1891. T. I. С. 170; Кириллова A. A. Классовая борьба. С. 224; Гутнова Е. В. Городское представительство. С. 121-122.

В провинциальных городах Англии тоже были олдермены. По мнению Я. А. Левицкого, это были лица, возглавлявшие Гилдхолл и стоявшие во главе должностных лиц гильдий (см.; Левицкий Я. А. Город и феодализм. С. 166)).

Ранняя городская история лондонских олдерменов почти не получила отражения в источниках. Первый и далеко неполный список олдерменов, известный в настоящие время, датирован 1127 г. и содержит имена двух, очевидно, чеканщиков и одного священника церкви Св. Павла (Reynolds S. An Antroduction to the History of English medieval Towns. Oxford., 1977. P. 78). Уже в ХIII в. олдермены предстают как вполне сложившийся слой, составлявший административную привилегированную верхушку города, формировавшую олигархические органы власти: К. Платт пришел к выводу, что уже в первой половине XIII в. (до 1263 г.) только 16 лондонских семей ”поставляли” почти 70% олдерменов (Platt C. The English medieval Town. L ; N.Y.. 1979. P. 127. Аналогичная ситуация сложилась и в провинциальных городах Англии. Например, в Йорке XIV-XV на существовала городская олигархия и обычным было явление, когда на важнейшие должности избирались родственники и представители ис скольких поколений одной семьи, либо один человек занимал должность главы муниципалитета несколько лет подряд. В результате за 62 года XIV в. только 14 человек сменилось на посту мэра (см.: Петрова С. П. Социальный состав магистрата Йорка в XIV XVI вв. (Но материалам Йоркских городских регистров)// Средневековый город. Саратов, 1975. Вып. 3. С. 96-106.) На олигархический характер власти в Лондоне и других английских городах XIII-XVI вв. указывают ряд авторов: Кенниннгэм У. Рост английской промышленности. С. 390.; Грин Д Р. История английского народа. С. 178.; G. H. Thomas. Town Government in the sixtheenlh Century. L., 1933. P. 16; Mitchell R. A., Leys M. D. A History of London Life. L.; N Y. 1958. P. 52.).

Правящими органами городской корпорации Лондона в XIV-XVI вв. являлись: Суд Олдерменов (Court of Aldermen), Суд общего Совета (Court of Common Council) и Суд общего Собрания [21] (Court of Common Hali) (См.: Гуго К. Новейшие течения в английском городском самоуправлении / Пер. с нем. под ред. Д. Протопопова. СПб., 1898. С. 35-37; Thomas G. H. Town Government. P. 16). Суд Олдерменов состоял из мэра и 25 олдерменов и осуществлял судебную и исполнительную власть: рассматривал вопросы, связанные с определением законности выборов на должности в городской магистрат, назначал рикордеров (recorders) — старших городских судебных чиновников, коронеров судебных чиновников, расследовавших дела о насильственной или скоропостижной смерти, и других чиновников; производил расходы из городской казны, осуществлял надзор за полицией. Суд общего Совета состоял из мэра, 25 олдерменов и 159-202 советников, избиравшихся по административным округам (wards). Эго был законодательный и высший контролирующий орган власти: имел право вносить изменения в законы и обычаи Лондона; пользовался безусловным правом контроля над всеми денежными средствами Сити; заведовал крупными земельными владениями; являлся хранителем городской печати; назначал большую часть чиновников. Суд общего Собрания был представлен мэром, олдерменами и ”гильдейскими старшинами” (liverymen), занесенными в список фрименов. Его полномочия исчерпывались выборами мэра, шерифов и чемберлена — городского казначея.

Таким образом, олдермены и избиравшиеся из их числа мэр и Шерифы разрешали земельные и имущественные споры горожан; пользовались фактически неограниченным правом контроля над всеми денежными средствами города; регулировали цены на городских рынках, собирали торговые пошлины, занимались раскладкой Штрафов среди горожан и определением доли каждого бюргера в Уплате городской фирмы; проверяли качество продовольствия и прочих товаров; им принадлежало право устанавливать и изменять внутреннюю организацию компаний, гильдий и других корпораций; они ведали подготовкой частных контрактов и скрепляли их печатью; назначали городских чиновников и муниципальных служащих; издавали постановления, касающиеся общественного мира, санитарного состояния города, мощения улиц, снабжения водой, охраны городских стен и ворот; осуществляли контроль над общественной моралью (Гуго К. Новейшие течения. С. 35 -36).

Имея в своих руках столь широкий спектр полномочий, олдермены превратились в истинных ”отцов города”, контролируя все [22] главные сферы жизни Лондона ХIV-ХV (вв.: экономику, социальные отношения, политику и управление.

Вопросы, связанные с происхождением и особенностями английской городской, в том числе лондонской, олигархии, остаются мало изученными не только в отечественной, но и в зарубежной медиевистике. Существует большой объем научной информации, разбросанной в публикациях англо-американских и российских исследователей, по проблемам определения характера и сущности власти в английских городах XIII—XVI вв., социального происхождения представителей городской олигархии, их имущественного и социального статуса, экономической деятельности и общественных связей (Gross Ch. The Gild Merchant...: Colby Ch.W. The growth of oligarchy in English Towns .7 The English Historical Review. I.., 1890. № 20. Oct. P. 633-652; Green A. K. Town Life in the Fifteenth Century. L., 1907. Vols. 1-11; Unwm G. The Guilds and companies of London. L.. 1925; Thrupp S. The merchant class of the medieval London (1300-1500). Chicago, 1948; Hibbert A. T.). The origins of medieval Town Patriciate // Past and Present. Cambr., 1953. № 3. February; McKisack M. The fourteenth Century. 1399-1485, Oxford, 1961; Postan M. M. Medieval Trade and finance. L. Cambr, 1973: Platt С. The Knglish Town: Кириллова А. Л. К вопросу об образовании городского патрициата н английских городах XIV-XV вв. // Очерки социально-экономической и политической истории Англии и Франции XIII-XVII вв. М., 1960; Яброва М. М. Зарождение раннекапиталистических отношений; Репина Л. И. Сословие горожан). Однако до настоящего времени отсутствует серьезное исследование, предметом которого являлось бы комплексное рассмотрение особенностей олигархии средневековых английских городов, в том числе Лондона, и целостное осмысление ведущих тенденций развития городской правящей элиты. Между тем, оставленное Лондоном богатое документальное наследие позволяет поставить и исследовать многие вопросы, касающиеся жизни и деятельности представителей городской олигархии ХIV-ХVI вв. Особого внимания заслуживают ”Завещания лондонских купцов и мастеров (Calendar of wills proved and enrolled in the court of Husting, London. A.D. 1258-1688 / Hd by R. Sharp. L“ 1889. Vols. 1-2), так называемые "Свитки” (Calendar of Plea and memoranda rolls (1364-1381) of the City of London / F.d. by A. H. Thomas. Cambr., 1929; Calendar of Plea and memoranda rolls (1413-1437). L., 1943; Calendar of Plea and memoranda rolls (1437-1458) / Ed. by Ph Jones. Cambr., 1954; Calendar of Plea (1458-1482). Cambr., 1961) и ”Памятные книги Лондона” (Calendar of Letter-Books preserved among the archives of the corporation of the City of London at the Guildhall / Ed. by R. Sharp. Letter-Book E. 1312-1336. 1.., 1903: Letter-Book F. 1337 -1352. L“ 1904, Letter-Book G. 1352-1374. I... 1905). Эти источники [23] охватывают довольно длительный период три столетия, что дает возможность проследить динамику развития городской жизни и правящей верхушки. Документы содержат ценные сведения об имущественном положении и социальном составе олдерменов, экономических основах их существования и деятельности, их общественном облике и связях, о социально-психологических особенностях и повседневной жизни представителей этого городского слоя.

Прежде всего необходимо выяснить, кто и каким образом становился олдерменом Лондона в рассматриваемый период? Кандидат на эту должность обязательно должен быть фрименом, то есть полноправным лондонцем. Должность олдермена была выборной: выбирались олдермены, как правило, пожизненно фрименами 26-и административных районов Лондона, но одному от каждого района. Избрание на должность олдермена утверждал Суд Олдерменов: если по каким-либо соображениям кандидат не удовлетворял Суд, то после трехкратного обсуждения олдермены имели право выбирать более подходящего для них человека. Понятно, что при существовании подобной практики открывались широкие возможности для всякого рода злоупотреблений, отстранения нежелательных лиц, посторонних для круга олдерменов. В 1397 г. появилось постановление лондонской мэрии, подтвержденное затем в 1469 г., по которому для претендентов на должность олдермена устанавливался имущественный ценз: собственность олдермена ”в товарах и кредитах” оцениваюсь, по меньшей мере, в одну тысячу ф. ст. (Beaven A. B. The Aldermen of London. V. II. P. XXXIX). Это была очень крупная по тем временам сумма, обладателями которой могли быть лишь весьма состоятельные люди (Представление об иерархии богатства дает ”Черная книга” времен Эдуарда IV (1461-1483 г.): в ней расходы королевского хозяйства вычислены в 13000 ф. ст. ежегодно; расходы герцога — в 4000 ф. ст.; маркиза — в 000 ф. ст ; графа — в 2000 ф. ст.; никонта — в 1000 ф. ст.: барона — в 500 ф. ст; баннерета — в 200 ф. ст.; простого рыцаря (knight) — 100 ф. ст.; осквайра — в 50 ф. ст.. (см.: Гнейст Р. История государственных учреждений Англии. С. 489.)). Характерно, что именно движимое Имущество олдерменов позволяло им занять эту должность в муниципалитете. Это положение имеет исключительную важность: оно скрепляет специфически городское богатство — товары и кредиты, то есть деньги, которыми располагали лондонские олдермены. Имущественный ценз в одну тысячу ф. ст. служил своеобразным [24] барьером, отделявшим олдерменский круг от прочих бюргеров, даже очень зажиточных, и от родовитого феодального дворянства.

Что позволяло олдерменам Лондона накапливать суммы столь внушительных размеров? Какое место они занимали в хозяйственной и социальной жизни Лондона? Исследование архивных материалов, собранных и опубликованных А. Бивеном, позволило выявить, что на протяжении ХІV-ХVI столетий в городской Совет Лондона были избраны 724 олдермена: 269. 181 и 274 человека соответственно по векам. И почти все они принадлежали к известным лондонским компаниям. Распределение олдерменов по компаниям в течение XIV — XVI вв. показано в таблице (Составлена на основании: Beaven A. B. The Aldermen... V. I. P. 200-404; V. II P. 2-19).

Таблица

Профессиональный состав олдерменов

Это были наиболее крупные и значительные лондонские компании, так называемые Большие ливрейные компании, к XV в. выделившиеся из большого количества ливрейных компаний, возникших в Лондоне во второй половине XIV в. Именно они смогли захватить в свои руки городское самоуправление. Богатство и влияние каждой [25] из этих компаний не были однозначными, к тому же каждое десятилетие, тем более — столетие, вносило свои коррективы, Одни компании богатели, другие отходили на второй план. Так, в XV веке пришлось несколько потесниться торговцам рыбой, торговцы вином потеряли свое влияние в городском совете; зато стали возвышаться торговцы железными изделиями и солью. В XV веке укрепили свои позиции галантерейщики, торговцы железными изделиями; возвысились купцы-сукноделы. Но почти неизменно были на первом месте торговцы предметами роскоши, бакалейщики и суконщики. Вероятно, влияние той или иной ливрейной компании на определенном этапе определялось рядом моментов: положением внутри самой Компании, соотношением ее с родственными профессиональными объединениями, позицией во внешнеторговых объединениях. Мэр, олдермены и шерифы должны были обязательно носить ливрею той компании (Название ”ливрея" корнями своими уходит в средневековье. Ливрею, как известно, носили слуги лордов, баронов и прочих знатных феодалов. В Лондоне со второй половины XIV века ливрея это одежда определенного Цвета и фасона, принятая в той или иной компании), членами которой они состояли. За нарушение полагался Штраф в пользу муниципалитета Лондона. Характер и специфику организации таких компаний исследовала М. М. Яброва (См.. Яброва М. М. Лондонские ливрейные компании и так называемый процесс амальгамации // Средневековый город Саратов, 1974. Вып. 2; Она же. Лондонские ливрейные компании и внешняя торговля (вторая половина XVI н.) // Средневековый город Саратов, 1975. Вып. 3; Она же. Зарождение раннекапиталистических отношений. Гл. 3). Возникшие в связи с быстрым ростом капиталов, ищущих себе приложение, ливрейные компании отражали все противоречия своей эпохи: выросшие из средневековых корпораций, они наполнялись новым содержанием, открывали новые возможности для концентрации и проникновения купеческого капитала в мелкое ремесло и розничную торговлю. Основной деятельностью значительной части членов таких компаний была широко развитая торговля, преимущественно оптовая. Главными предметами торговли мерсеров (торговцев предметами роскоши) были шелковые, бархатные и прочие дорогостоящие ткани, а также импорт с середины XIV в. шерсти, грубых тканей, зерна, вина, экспорт со второй половины XV в, сукна, главным образом — в Нидерланды. Суконщики торговали шерстью и сукном, Г1Родуктами питания, в том числе перцем и кондитерскими изделиями, лекарственными снадобьями, вином, красителями, металлами, [26] лесоматериалами. Меховщики держали в своих руках торговлю мехами и кожей.

Несмотря на принадлежность к определенной компании, в действительности лондонские купцы, в том числе олдермены, не ограничивали себя ассортиментом товаров: Уильям Ковентри, торговец предметами роскоши, в начале XV в. ввозил шляпы, зеркала, мыло, рыбу, железо; а Филипп Мэлпес, суконщик, в середине XV в. торговал пряностями, вином, оловом (Thrupp S. The Grocers of London: a study of distributive trade // Studies in English Trade in the fifteenth century. N.Y., 1933. P. 204). Профессиональный принцип в компаниях Лондона отодвигается на второй план: гораздо важнее иметь первоначальный капитал и вкладывать его с целью получения прибыли в самые выгодные отрасли торговли. Право торговли различными товарами открывало возможности для проникновения в профессионально чуждую корпорацию, для широкой конкуренции в конечном итоге это приводило к разорению части ремесленников и розничных торговцев и к последующему подчинению их купеческим капиталом.

Немалый интерес представляет вопрос о том, какое место занимали олдермены в ливрейных компаниях. Хорошо известно, что такие компании не были однородными ни в имущественном, ни в социальном отношениях. Купеческий капитал подчинил себе массу ремесленников и мелких торговцев, концентрируясь в так называемой ливрее. Остальные члены компании — ремесленники и мелкие торговцы — формировали йоменри. Дж. Анвин подсчитал, что у ювелиров 1485 г. 56 человек были в составе ливреи, а 73 вне ее; в компании суконщиков в 1494 г. из 229 человек только 114 могли носить ливрею. По данным С. Трапп, у бакалейщиков в 1470 г. картина была еще разительнее: из 102 человек ливрею носили только 75 членов компании (Unwin G. The Gilds ... P. 226; Thrupp S. The Grocers... P. 254). Любопытные свидетельства на этот счет содержат завещания бакалейщиков Томаса Ноллеса, олдермена 1393-1435 гг., и Джона де Уоллеса, олдермена 1420-1436 гг., и меховщика Генри Бартона, олдермена 1406-1435 гг., которые оставили деньги и имущество "бедным и очень бедным людям” своих компаний (Calendar of wills. V. II P. 476., 477-479; 499-500). Очевидно, олдермены к такой категории не относились. В ”Завещаниях” удалось обнаружить один весьма примечательный факт: торговец предметами роскоши Джон Уодсок, олдермен 1397-1408 гг., оставил 20 марок (около 14 ф. ст.) тем, ”кто носит ливреи” членов этой [27] компании, но '‘стал бедным” (Ibid. Р. 397-399). Следовательно, ливрея не была однородной, в ней шли процессы имущественного расслоения. Дж. Анвин приводит интересный факт из истории компании бакалейщиков: 8 1430 г. 55 носили ливреи полностью, а 17— только капюшоны (Unwin G. The Gilds... P. 191). Любопытные подсчеты произвела С. Трапп: среди бакалейщиков крупнейшие купцы — владельцы капитала свыше 1000 ф. ст. составляли 18% от общего числа членов компании; от 400 до 1000 ф. ст. 28%, а до 400 ф. ст. — 54 процента'' (Thrupp S. The Mercant class. P. 110). Судя по этим цифрам, олдермены составляли в компаниях самую влиятельную часть ливрею, причем, являлись ее верхушкой (той самой, что формировала 18% от общего числа). С. Трапп полагает, что в элиту ливреи входил тот, кто участвовал в оптовой торговле, в том числе сырьем, и был в состоянии дать работу другим (Ibid. P. 13. О степени состоятельности этою слоя компании говорит и стоимость ливреи: в XV в. мантия стоила примерно 15-16 ш., капюшон – 2. ш. 6 п., то есть обходилась своему владельцу достаточно дорого). Олдермены, как верхушка ливреи,

Не просто профессиональные торговцы, а представители высшего, Наиболее состоятельного купеческого слоя, принадлежавшие к бюргерской элите. Они занимались ведением оптовой, в том числе и прежде всего, внешней торговли и, по-видимому, осуществляли Предпринимательскую деятельность в качестве поставщиков сырья и скупщиков готовых изделий у ремесленников. Ливрейные компании давали возможность наиболее богатым купцам, прикрываясь вывеской членства в корпорации, вырываться за ее пределы в своей тортовой деятельности. Уже с конца XV в., а особенно со второй половины XVI в., члены крупных лондонских ливрейных компаний участвовали в таких торговых объединениях, как компания купцов-авантюристов, Московская компания, Левантийская, Эстляндская и прочих, возникавших в Англии с середины XVI века.

Капиталы, которыми располагали олдермены, позволяли им участвовать в торговле трех-четырех, а то и пяти — шести компаний. Это обломалось также тем, что структура большинства внешнеторговых объединений второй половины XVI в. основывалась на паевом принципе: он характерен для Московской, Испанской, Левантийской, частично Ост-Индской компаний. Олдермены оказывались среди активнейших участников торговля Англии практически во всех частях света. К концу XVI в. они вели торговлю с Германией и [28] Нидерландами, поставляя туда шерсть, сукно, пиво и вывозя шелк; с Францией, где продавали зерно, сукно, олово и свинец и покупали вино, соль, вайду, смолу, деготь, парусину; с Испанией, экспортируя сукно, льняные ткани, медь, олово, свинец и импортируя вино, соль, мыло; с Португалией, поставляя туда пшеницу, масло, сыр, сукно, металлы и вывозя оттуда ост-индские пряности, апельсины, лимоны, соль, мыло; в страны Средиземноморья поставляли сукно, олово, шкуры, сельдь и вывозили шелк, хлопок, масло, квасцы; в Балтийские страны вывозили грубые сукна, вино, соль, и забирали оттуда большое количество пшеницы, ржи, канаты, лен, пеньку, смолу, деготь, воск, меха; Московия поставляла воск, шкуры, меха; на Азорские, Канарские острова и Мадейру продавали пшеницу, сукна, свинец, — и закупали там вайду, вино и сахар; в Северной Африке пользовались спросом высококачественные сукна, оружие в обмен на сахар, селитру, финики, хлопок, патоку; в Сирию и Малую Азию вывозили тонкие сукна, свинец, олово, получая взамен хлопок; в испанскую Вест-Индию и Бразилию шли сукна, льняные ткани, масло, вина, холодное оружие и приобретались золото, серебро и драгоценности (Willan T. S. The Muscovy merchants of 1555. Manchester. 1953; Ramsay P. Tudor Economic Problems. P.50-52; Tudor Economic Documents. N. Y., 1937. V. 3. P 199-210).

Одним из следствий развития товарного производства в городе явилось появление разных форм кредита. Кредиторы-финансисты заняли существенное место среди олдерменов. Свидетельства этому содержат ”Свитки” и ”Памятные книги Лондона”, где постоянны и обычны упоминания о займах, долгах, кредитах. Как правило, речь идет о товарном кредите, когда товары продавались, а оплата их предполагалась в течение более или менее длительного срока, имело место и авансирование под товары или денежный кредит.

Факты о торгово-кредитной деятельности олдерменов показывают. что они ссужали деньгами как купцов Лондона и провинциальное английское купечество, так и иноземцев, короля, светских лордов и церковников. Размеры долгов в пользу олдерменов самые разнообразные; от 16 ф. ст. до 400 ф. ст., 2000 ф. ст. и выше. Участие купцов в самых прибыльных отраслях торговли и кредитовании в значительной степени способствовало их обогащению, ускоряло рост крупных состояний и усиливало концентрацию собственности в руках городских богачей — представителей купеческого капитала. Олдермены первой половины XIV в. Эндрю Обри и его [29] коллега” Джон Хэмонд, оба торговцы пряностями, могли закупать товара на 2000 ф. ст. сразу (Thrupp S. The Grocers... P. 250). Стоимость товаров и движимости Олдермена начала XV в. Джона Оливера, суконщика, оценивалась в 7500 ф. ст. (Calendar of Pica (1413 1437). P. 2-5). Только движимость (деньги, товары, одежда, ювелирные изделия, домашняя утварь) многих олдерменов XVI в. оценивается суммами от 1500 ф. ст. до 15000 ф. ст. (Calendar of wills.V. II. P. 605-611; 612; 619-620; 625-626; 630; 631; 636; 640-641; 651 -652; 677; 686-6X7; 693; 706; 715; 743 -744). Самым богатым елизаветинским купцом был суконщик и олдермен Джон Спенсер, имевший 300000 ф. ст. (Дмитриева O. B. Социально-экономическое развитие Англии в XVI в. М., 1990, С. 66)

Важнейшие сведения, содержащиеся в источниках, касаются вопроса о землевладении лондонских олдерменов. По подсчетам Л. П. Репиной, размеры земельной собственности в Лондоне, сосредоточенной в руках представителей феодального дворянства, в начале XV в. соотносились с владениями собственно горожан, то есть купцов и ремесленников — фрименов Лондона, примерно как 1:3 при их численном соотношении 1:4. Причем, 36,6% всех доходов от недвижимости находилось в руках 7,2% всех горожан. Мэры, шерифы 11 олдермены составляли 5,8% от численного состава городских землевладельцев (См.: Репина Л. П. Лондонские землевладельцы в начале XV века (по данным налогового списка 1412 г.) // Городская жизнь в средневековой Европе. С. 202). Важно заметить, что в условиях экономического роста города, увеличения торгово-ремесленного населения им принадлежали участки городской земли, застраиваемые лавками, гостиными дворами, мастерскими, пивоварнями, красильнями, жилыми Томами. Интересный факт приводит Дж. Анвин: олдермен конца ХIII — начала XIV вв. Генри де Уоллес, принадлежавший к гильдии башмачников, фигурирует как владелец набережной с домами в Бервике (Unwin G. The Gilds ..P. 56-57). Судя по сведениям, извлеченным из ”Свитков”, и по завещанию олдермена начала XIV в. Николаса де Фарндона, ювелира, сына 11 внука лондонских олдерменов, он владел землей и садом, двумя Усадьбами и 21 лавкой в Лондоне, а также хорошо укрепленным домом около Тауэра (Calendar of Plea (1364-1381) P. 282-283; Calendar of wills. V. 1. p. 397-398). Лондонская собственность сэра Николаса [30] Брэмбра, олдермена второй половины XIV в., состояла то двух больших домов, нескольких лавок, 4-х винных погребов, 11 небольших помещений, двух конюшен, верфи и подъемного крана (Thrupp S. The Merchant class. P. 120). Такого рода собственность лондонских олдерменов находилась и в других городах — Саутварке, Ярмуте, Оксфорде, Линкольне, Колчестере, Бостоне и прочих. Так, у известной семьи Фровиков, имена представителей которой часто встречаются на страницах памятников городской истории ХIV-ХV вв., было более десятка домов, сады в Лондоне и его предместьях, многочисленные строения, погреба в столице, в Уолбруке, Колчестере (Calendar of wills. V. II. P. 477-479). Сукнодел Ричард Фолке, олдермен 1556-1560 гг., имел лавку и товарные склады в Лондоне (Willan T. S. The Muscovy merchants P. 96-97); бакалейщик сэр Уильям Батлер, олдермен 1507-1534 гг., оставил по завещанию сдаваемые в аренду помещения, состоявшие из трех усадеб, трех лавок на Исте, пяти небольших домиков, сада и хозяйственных построек в приходе св. Михаила в Лондоне (Calendar of wills. V. II. P. 641). Таким образом, источники наглядно свидетельствуют, что лондонские олдермены XIV -XVI вв. — это крупные домовладельцы.

При знакомстве с завещаниями олдерменов XVI столетия обращает на себя внимание любопытное явление: создается впечатление, что по сравнением с ХIV-ХV вв., они словно переселились из обычных домов в огромные столичные особняки, дворцы и усадьбы. Возможно, на образе жизни представителей купечества отразился рост его доходов. Богатство и вес в экономической жизни способствовали складыванию у купцов новых представлений о их месте в обществе, в системе сословий и государства в целом, что проявилось в том числе в размахе строительства дворцов и усадеб.

Рост богатства лондонского купечества и увеличение доли земельной собственности в составе имущества его представителей привели к важным изменениям: в 1525 г. в мэрии Лондона было установлено, что имущественный ценз при выборах олдермена должен составлять 1500 ф. ст. в ”товарах, кредитах и землях или усадьбах” (Beaven A.B. The Aldermen of London. V. II. P. XXXIX). Таким образом в начале XVI в. было внесено дополнительное ограничение на занятие должности олдермена: отныне им мог стать собственник не только денежных средств, напрямую связанных с торговлей, но и земли, в том числе усадеб. [31]

Материал источников позволяет рассмотреть вопрос об использовании городской недвижимости олдерменами: на первый план 3Десь выходит аренда многочисленных и разнообразных строений. Договоры об аренде заключались: между самими олдерменами; Между олдерменами и другими купцами; в лом случаи первые, как правило, выступали в роли арендодателей; — между олдерменами и духовными лицами, преимущественно настоятелями монастырей; — между олдерменами и светскими феодалами. Настоятели монастырей и дворяне в большинстве случаев сдавали недвижимость в аренду, олдермены являлись арендаторами. Иногда олдермены приобретали недвижимую собственность у светских сеньоров, видимо, посредством покупки или передачи за долги.

Сроки аренды различны: от 1 года до 99 лет и в пожизненное пользование. В некоторых случаях удается составить представление о величине доходов олдерменов от использования лондонской недвижимости: 6 ш. 8 п., 13 ш. 4 п.. 20 ш., 4 ф. ст., 10 ф. ст., 40 ф. ст., 55 ф. ст.

Землевладение олдерменов выходило далеко за пределы Лондона и округи, широко проникая в графства Англии: Кент, Эссекс, Суррей, Миддлсекс, Суффолк, Стаффордшир, Дербишир, Девоншир, Нортхэмптон и другие. Олдермены имели здесь целые маноры, Пашни, луга, леса, усадьбы, дома и многочисленные хозяйственные Постройки. Отдельные олдермены XVI в. стремились выгодно использовать земли для получения прибыли от передового в техническом отношении земледелия, организованного на капиталистических Фермерских началах. Фермерское хозяйство было тесно связано с рынком и специализировалось либо на поставках шерсти для суконной промышленности, либо на товарном производстве зерна, мяса, Молока, сыра и других продуктов. Стремясь к извлечению больших Прибылей некоторые купцы-фермеры (наряду с новым дворянством) включались в огораживания, возможно, они стремились контролировать все этапы производства и сбыта товара: от выращивания овец до вывоза готового сукна за море. Любопытно, что сэр Эндрю Джадд, меховщик, олдермен 1541-1558 гг., завещавший огороженное пастбища в Миддлсексе, был в то же время судовладельцем и депортировал сукно и шерсть (Calendar of wills. V 11. Р. 668-669: Willan T. S. The Muscovy merchants P. 106). Галантерейщик Дэвид Вудрофф, Олдермен 1546-1560 гг., собственник пастбища в Энфилде, в граф Миддлсекс, также вывозил за пределы Англии шерсть и [32] сукно (Willan T.S. The Muscovy merchants. P. 129-130). Ричард Мэллори, торговец предметами роскоши, олдермен 1556-1567 гг., был собственником ферм в Нортхэмптоне и Лестершире и известным купцом-авантюристом и экспортером сукна (Ibid. P. 111).

Приобреталась недвижимость в графствах несколькими путями: через аренду, покупку, по завещанию, посредством брака с богатыми наследницами. С 40-х гг. XVI в. олдермены включаются в торговлю секуляризованными землями: скупают и продают их, получая немалые прибыли.

При всем этом размеры земельных владений олдерменов были относительно невелики: более или менее значительными поместьями обладали лишь отдельные их представители. Для большинства характерно владение небольшими участками земли в графствах и в городе, где они застраивались разного рода постройками. Любопытно, что, по крайней мере, половина членов ливрейных компаний, в которые входили олдермены, к началу XV в. вообще не имела никаких земельных владений (См.: Репина Л. П. Лондонские землевладельцы. С. 212). Видимо, в условиях Лондона с широким развитием товарно-денежных отношений, приносивших значительные доходы, вложение денежных средств в земельную собственность не было насущной потребностью. Крупное торговое предприятие могло принести гораздо большую прибыль и значительно быстрее — это хорошо понимали отдельные олдермены. Однако большинство из них землю все же приобретали. Почему? Основания для этого были, и весьма существенные. Во многом наличие у купеческой элиты земельной собственности объясняется соображениями престижа, скупка земельных участков в городах являлась для богатейших представителей бюргерства одним из способов приобрести влияние и власть. Во второй половине XIV в. верным способом обрести вес в обществе стала скупка земли в графствах: эпидемия чумы, обрушившаяся на Англию несколькими повторными волнами, нанесла значительный урон и в среде землевладельцев, освободив место для новых лендлордов, а опустошения, произведенные чумой в перенаселенных городских кварталах, и наплыв в город голодных крестьян сделали жизнь даже в столице значительно менее привлекательной, чем прежде. Во второй половине XV в. и в XVI в. постоянно возникала потребность в восполнении дворянства, в том числе высшего, за счет ”денежных мешков” города вследствие [33] физического истребления аристократии в ходе войн Роз, Реформации и Попыток реставрации католицизма.

Необходимо учитывать также, что развитие города происходило в условиях общества, где возможности вложения значительных средств в ремесло, торговлю и кредит были ограничены рамками Мелкого производства, узостью рынка, необеспеченностью крупных Торгово-кредитных операций. Земля оставалась главной формой общественного богатства. В таких условиях избыточные средства вынуждены были постоянно перетекать в сферу землевладения, которое в городе превращалось во владение домами. Земля в вв. оставалась наиболее устойчивым видом собственности, объектом наиболее надежного помещения капитала купечества, позволявшем получать регулярный доход. В XVI в. действовал еще один фактор, стимулировавший богатейшее купечество к приобретению земли, — увеличение ценности последней, вызванное несколькими причинами. Видимо, следует учитывать устойчивый рост населения Англии на протяжении всего столетия: если в начале века его численность составляла приблизительно 2,5 — 3 млн. человек, то в Конце — 4,1 млн., причем пятая часть проживала в городах (Clarkson I., P. The Pre-industrial economy of England. I…, 1971. P. 26). Сказывалось и влияние роста цен в течение всего XVI в.: в начале столетия он был следствием финансовой политики государства и порчи монеты; с середины века в Англии, как и повсюду в Европе, стало ощущаться влияние ”революции цен”, которая вызвала подорожание Продуктов питания и сельскохозяйственного сырья. Сказались и Многолетние неурожаи, породившие нехватку продовольствия в стране: если в первой половине XVI в. средняя цена пшеницы на квартер составляла 6 ш., то в 1593 г. она возросла до 9-11 ф. ст. Аналогичная ситуация сложилась с рожью, маслом, яйцами, мясом, Рыбой (См.: Дмитрева О. В. Социально-экономическое развитие. С. 8). Голод и дороговизна охватили почти все графства Англии, Что устраивало предпринимателей, поставлявших на рынок зерно, Мясо, молоко и другие продукты.

Профессия и образ жизни деловых людей Лондона способствовали выработке новых этических установок, нового типа поведения в их среде, что впоследствии нашло отражение в кальвинизме: трудовая деятельность объявлялась формой служения Богу, религиозным призванием человека. Источники позволяют в определенной мере исследовать особенности самосознания олдерменов ХIV-ХVI вв. отличавшегося своеобразием и противоречивостью: [34] религиозность, благочестие переплетались с рациональностью, жаждой наживы, со стремлением к обладанию богатством, которое кальвинистская этика считала объективным показателем профессиональных успехов, божьим даром. Интересы реальной жизни выходили на первый план, требуя от купцов проявления активности, инициативы, энергии, концентрации воли и профессионализма. Вера в Бога вовсе не препятствовала тому, что представители купеческой элиты воспринимали коммерцию как достойное, благородное и богоугодное дело. Купцы ясно представляли, что целью их деятельности является получение как можно большей прибыли, накопление капиталов, которые следует пускать в оборот — именно к этому олдермены сознательно стремились, несмотря на то, что, с точки зрения церковных идеологов, это считалось безусловно греховным. И было немало купцов, которых страх перед геенной огненной побуждал хотя бы в последний час раздаривать свои богатства бедным и церкви. Фактически в среде купечества вырабатывался новый тип религиозности, объединявший веру в Бога и страх перед загробными карами с коммерческим подходом к так называемым ”добрым делам” на земле, приносящим награду на том свете.

Источники содержат интересные и полезные сведения о специфике повседневной жизни олдерменов — богатейших купцов: о жилище и предметах быта, одежде и питании. Ценную информацию можно извлечь и по отдельным аспектам юродской демографии ХIV-ХVI вв.: факту рождаемости и смертности, продолжительности жизни, составу и численности семьи олдерменов, их родственным связям и брачно-семейным отношениям.

Материалы по истории лондонских олдерменов позволяют отметить глубокую внутреннюю противоречивость этого бюргерского слоя, что обусловливается противоречивостью положения самого средневекового города, одновременно укреплявшего феодальную систему и несущего в себе мощнейшие импульсы ее разрушения, заставлявшего ее перестраиваться под своим воздействием. Олдермены Лондона ХIV-ХVI вв. — это в первую очередь крупнейшие купцы, ростовщики, финансисты, занимавшие ведущие позиции во внешней и внутренней торговле Англии, сумевшие накопить на этой основе солидные по тем временам состояния и капиталы, вкладывавшиеся в наиболее доходные отрасли торгово-кредитной, а иногда — предпринимательской сферы. Однако, олдермены, как правило, имели земельные владения, разного рода недвижимость как в Лондоне и в других английских городах, так и в городских предместьях [35] и графствах. Хотя в структуре занятий олдерменов главную роль играла торговля (и тесно связанный с ней кредит), пренебрегать наличием земельной собственности при характеристике социально-экономического облика таких купцов не следует. Олдермены частично феодализировались, но феодализация не меняла их сущности: они оставались специфически городским слоем, выросшим на почве Уродской экономики и органически связанным с городским хозяйством, с городской социально-политической структурой и бюргерской культурой.