Мегемет-Али и преобразованный им Египет.

Ныне, более нежели когда либо, Египет сделался предметом любопытства иностранцев; не говоря уже о политических причинах, его археологическая занимательность, возрастающая страсть к путешествиям, желание видеть оригинальные правы в их ярких цветах, которые однако беспрерывно помрачаются, а более всего легкость сообщений способствует к умножению числа посетителей этой занимательной страны.

Флаги всех Европейских народов раззеваются по Нилу и в том месте, куда прежде проникали только не многие смелые путешественники — у развалин Фив, сошлись, когда я был там, два Француза, шестеро или семеро Немцев и, как будто нарочно, человек пятнадцать или двадцать Англичан. У подножия пирамид выстроена гостинница и если только политические перепороты или чума не остановят эти стаи путешественников, алчных к новизне и привозимых пароходами Английскими, Французскими, Австрийскими, то вскоре странствование по Востоку будет делом столь же обыкновенным, как прогулка по Швейцарии; и по Нилу будут разъезжать как по Рейну, и Мертвое Море сделается столь же известным, столь же пошлым, как Женевское озеро. К тому же, нет недостатка в описаниях путешествий под разными заманчивыми названиями «Путевых Заметок», «Путевых впечатлений», «Воспоминаний», «Живописных путешествий» и проч. и проч. Вот почему в множестве уже изданных и беспрерывно издаваемых сведений о нынешнем состоянии Египта так много противоположных мнений; но, не смотря на все это, мы не знаем хорошо этой страны, не знаем также и побудительных причин, породивших восторженные, чтоб не сказать иступленные отзывы на счет «благодеяний», оказанных Египту Мегеметом-Али.

Этот властелин, по свойственной ему смышленности, очень хорошо знает всю важность мнения об нем Европейских правительств; он очень хорошо знает, что выгодное их суждение может упрочить его власть, способствовать успешному достижению его замыслов; послужит надежным орудием, необходимым для приведении в действие различных его предначертаний; сверх того, должно отдать ему справедливость в том, что у него есть неистощимый запас самолюбия. Имя великого человека льстит его слуху; он любит, чтобы сравнивали его с Александром Македонским или с Наполеоном; известны ему и все средства, которыми можно приобрести эти вожделенные для него названия; он мастерски умеет пользоваться всеми подобными средствами. Как скоро приедет в Египет человек замечательный по месту, имени или влиянию, Паша оказывает ему самый лестный прием. Этого мало, Мегемет-Али предлагает ему и лошадей своих и суда. Словом, все что ему угодно.

И знаменитый путешественник избавляется таким образом от всяких издержек. Вздумается ли страннику посетить школу, училище? — Везде видит он восхитительный порядок, учеников в парадном костюме. Каждый из них отвечает самым удовлетворительным образом. Осматривает ли он какое нибудь промышленное заведение? Все дышит движением, деятельностью. Чиновник Паши водит его повсюду, показывает ему все; но только не позволит ничего видеть в неподдельном, настоящем виде. Не более четырех лет тому назад, как Паша очаровал одного из Французских Маршалов. Маршал старался поддержать достоинство своего сана, оказал свою щедрость, да только не к самому хозяину, столь приветливому и тароватому; короче сказать, Маршал отделался по своему, отблагодарив его полновесными поклонами. В след за ним, явился один Немецкий Князь. Кроме преимуществ высокого звания, Князь этот пользуется и литературной известностию. Пребывание его в Египте продолжалось более года и во все это время, он был угощаем самым расточительным образом, так что ему даже и не пришлось вынимать кошелька из кармана. По мнению некоторых знатоков, подобный прием приносить существенные выгоды — в финансовом отношении, и вдвойне полезен когда к тому присоединяется еще благое намерение вступить по возвращении в переговоры с каким нибудь издателем-книгопродавцем; но когда человек так долго пользовался и хлебом и солью, и сахаром и кофе своего приветливого, радушного хозяина, сам ел и пил, да и других кормил и поил, то может ли это путешественник-литератор сохранить независимость своих мнений и беспристрастие суждения? Право, трудно. Приведем еще пример: один Английский Доктор, известный публицист, прибыл прошлого зимою в Александрию с поручением от своего правительства составить статистическое описание того края. Угождения и предупредительность, оказанные Доктору далеко превзошли гостеприимство, которым пользовались Князья, бывшие его предшественниками. Угодливый и притом дальновидный Паша назначил для сопровождения его, уже не мелкого чиновника, а одного из своих Беев. Доктор этот радикал. Мегемет-Али не только что совершенно приноравливался к правилам Британского своего посетителя, но даже сделался его учеником. Он принимал с благоговением все его советы, соглашался на все предлагаемые им администрационные улучшения, и, отправив предварительно солдат для ловли Негров во внутренности Африки, умно и радикально [854] рассматривал с почтенным доктором Филантропический вопрос об уничтожении торговли Неграми. Доктор поддался лукавому Паше, восхищался всем что видел и слышал и сделался ревностным, безусловным его приверженцем. Я застал его в таком же расположении духа, в каком была милая болтунья, Госпожа Севинье, когда удостоилась чести протанцевать минует с Людовиком XIV. Это расположение проявится, вероятно, и в донесении доктора, а хитрому Паше того только и хотелось.

Из всего этого видно, отчего некоторые путешественники превозносит до небес чудеса возрожденного Египта, между тем как другие, не удостоенные особого приема видели, предметы в настоящем их виде, наблюдали беспристрастно и потому убедились в том, что восхваляемые нововедения ни на шаг не подвинули вперед истинного просвещения в Египте.

В твердой уверенности, что долговременное мое пребывание в Египте дает и мне право высказать свое мнение, я постараюсь выполнить это добросовестно.

Во всем, что было писано и издано до сего времени относительно этого края, достоинство преобразований, произведенных Мегеметом-Али, влияние, которое они имели на народонаселение, по моему мнению ужасно преувеличены, представлены не в надлежащем свете.

В каких бы обстоятельствах ни находился Мегемет-Али в последствие, он все таки останется в числе замечательных людей нашего времени. Вышедший из последнего класса людей, истреблением Мамелюков выразил он силу своего характера и успел захватить бразды правления. Прежде всех своих соотечественников и единоверцев, он отбросил предрассудки Исламизма, не устрашился фанатизма своего народа, заметил его недостатки и привил ему Европейские науки и образованность. Однакож, самый поверхностный наблюдатель, удивляясь превосходству соображений и силе воли Мегемета-Али в исполнении предначертанных им планов, должен сознаться, что обширность и польза их были чрезвычайно преувеличены его приверженцами, что они ошиблись в побудительных причинах его преобразований и что если он человек чрезвычайно деятельный и хитрый, то еще более эгоист и честолюбец. Рассмотрев внимательно его поступки, исследовав предпринятые им меры, мы увидим, что искусное управление его более похоже на распоряжения помещика, истощившего для приобретения мгновенной прибыли, богатство земли и разорившего в тоже время, земледельца и арендатора. Правда, он произвел значительные преобразования, но причиною того было одно только ненасытное стремление к достижению власти, а не желание общего блага. Не смотря на произведенное им преобразование, на учреждение пароходов и т. п. Египет находится в самом жалком положении. Изнуренные его жители не в силах более удовлетворять беспрерывно возрастающим требованиям своего ненасытного властелина. Непомерное напряжение сил, необходимое следствие разрушительной системы Мегемета-Али, было принято за несомненный признак цветущего состояния Египта. Уже двадцать лет, он ведет жестокую войну с храбрыми племенами Геджаса, войну, стоющую ему ежегодно больших сумм и множества людей. Насильственное занятие Нубии и Сеннаара, узкой полосы земли, населенной несколькими тысячами жителей, занимающей однакож пространство более пяти сот льё, далеко не может вознаградить причиняемые этой войною потери. Неумолимая жестокость его правления производит в Сирии беспрерывные восстания. Защитники и слепые приверженцы властолюбивого Паши, несправедливо оправдывают его действия, ссылаясь на необходимость, заставляющую его беспрестанно помышлять о необходимом упрочении своей будущности. Столько же основательно можно приписать причину его поступков ненасытному честолюбию соединенному с хитростию и своевольством, с недальновидностию и ловкостию, которые заставили его прибегнуть к Европейскому просвещению для того, чтобы извлекать всевозможную пользу из драгоценной почвы, которою он мог располагать; между тем как с другой стороны он прибрал к рукам всю в Египте землю, на все распространил свою жадную монополию, изобрел новые, неслыханные доселе средства наполнять казну свою, сделался купцом и оптовым и мелочным, присвоил себе исключительное право производить и внутреннюю и внешнюю торговлю; одним словом сосредоточил в руках своих все отрасли промышлености, а подчиненным своим ничего не оставил. Можно даже усомниться в его смышлености и дарованиях, смотря на способы, которые он употреблял доселе для достижения своих целей. И так, хотя Мегемет-Али, по неутомимой своей деятельности, хитрости и энергии, и выходит из круга обыкновенных людей, по никак нельзя согласиться с его поклонниками, чтобы он был гений, трудящийся для бессмертия, преобразователь своего народа или распространитель просвещения между Арабами.

(Продолжение вперед).

Текст воспроизведен по изданию: Мегемет-Али и преобразованный им Египет // Санктпетербургские ведомости, № 185 (17 августа 1840). 1840

© текст - Вуич Д. 1840
© сетевая версия - Тhietmar. 2020

© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Санктпетербургские ведомости. 1840