ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Русско-японское соглашение. — Новые манчжурские заботы и обязательства. — Опасные последствия старых ошибок.

Новая русско-японская конвенция, подписанная 21-го июня (4-го июля нов. ст.) нашим министром иностранных дел А. П. Извольским и японским послом в Петербурге бароном Мотоно, достаточно ясно определяет новый курс нашей политики на Дальнем Востоке. Россия не отказывается от своих «приобретенных прав» в Манчжурии и думает сохранить их при помощи японской дружбы. Недавние враги и соперники становятся для нас союзниками, с которыми мы готовимся, в случае надобности, совместно действовать в Китае для защиты существующего statu quo от возможных притязаний других держав. В 1907-м году, после состоявшихся конвенций о манчжурских железных дорогах и о рыбной ловле, Россия и Япония в особом дипломатическом акте выразили решимость «укрепить столь счастливо восстановленные мирные дружеские и добрососедские отношения и устранить возможность будущих недоразумений между обеими империями». Теперь сделан дальнейший шаг на этом пути — шаг более серьезный, чем все предыдущие. Приводим оффициальный текст конвенции 21-го июня:

«Императорское российское правительство и императорское японское правительство, будучи искренне привержены тем принципам, которые установлены заключенной между ними 17 (30) июля 1907 года конвенциею и желая развить действие этой конвенции в видах упрочения мира на Дальнем Востоке, условились дополнить сказанное соглашение нижеследующими постановлениями: [400]

Статья 1. С целью облегчения сообщения и развития международной торговли обе высокие договаривающиеся стороны обязуются оказать взаимное свое дружеское содействие в видах улучшения их железнодорожных линий в Манчжурии и введения усовершенствований в деле соединения сказанных железных дорог и воздерживаться от всякого вредного для осуществления этой цели соперничества.

Статья 2. Каждая из высоких договаривающихся сторон обязуется поддерживать и уважать statu quo Манчжурии в том виде, как оно установлено всеми договорами, конвенциями и прочими соглашениями, заключенными до сего дня как между Россией и Японией, так и между этими двумя державами и Китаем. Копии вышесказанных соглашений были обменены между Россией и Японией.

Статья 3. В случае возникновения каких-либо событий, могущих угрожать вышеупомянутому statu quo, обе высокие договаривающиеся стороны будут входить между собою каждый раз в сношения, дабы условиться относительно тех мер, которые они сочтут нужным принять для поддержания сказанного statu quo.

В удостоверение чего нижеподписавшиеся, надлежаще уполномоченные своими правительствами, подписали эту конвенцию и приложили к ней свои печати».

Общий смысл этой конвенции сводится к тому, что Россия и Япония как будто поделили между собою Манчжурию и условились не допускать никаких «посторонних» государств к участию в ее внутренних делах. Первый пункт, касающийся взаимного дружеского содействия в улучшении и развитии железнодорожной сети, категорически устраняет такие проекты, как недавнее американское предложение о нейтрализации манчжурских дорог, с передачей их международному синдикату, для обеспечения интересов свободной торговли по принципу «открытых дверей». О коммерческих и прочих правах других культурных держав совершенно не упоминается в конвенции; ничего не сказано также о правах самого Китая. Поддержание statu quo имеет в виду положение вещей, созданное договорами как между Россиею и Япониею, так между последними и Китаем; но нет и намека на то, что кроме этих международных договоров существует еще внутренняя формальная связь между Манчжуриею и Китайской империей. Из текста конвенции можно заключить, что Манчжурия вовсе не признается китайской провинциею и что Китай не имеет на нее никаких реальных прав; оттого и обязанность охранять ее statu quo берут на себя Япония и Россия, без всякого участия китайского правительства. Самый важный пункт — третий — поражает крайней [401] неопределенностью и эластичностью своей формулировки. Какие события будут считаться «могущими угрожать» упомянутому status quo — об этом трудно гадать заранее, так как в подобных случаях все зависит от субъективных взглядов и впечатлений заинтересованных сторон. «Угрожающим» для Японии может оказаться нечто безразличное или даже благоприятное для России, и наоборот, так что для совместной оценки положения не всегда найдется подходящая почва, а практический вывод будет делаться обеими державами по взаимному соглашению, без ведома и согласия Китая. Япония и Россия «будут входить между собою каждый раз в сношения», чтобы условиться относительно необходимых мер для охраны status quo; но к этим переговорам не привлекается именно та держава, к составу которой принадлежит охраняемая область. Притом во втором и третьем пунктах конвенции нет уже и речи о железных дорогах, а говорится вообще об охране данного положения Манчжурии. Как же определить теперь это положение с точки зрения новой русско-японской сделки? Манчжурия не занята иностранными войсками; она не отделена от Китая, и все существующие договоры рассматривают ее как несомненную часть Китайской империи. Между тем, Китай фактически устраняется даже от охраны status quo в Манчжурии, и эта забота целиком передается двум посторонним государствам, к которым китайцы не могут относиться иначе как враждебно и которые еще недавно воевали между собою именно из-за Манчжурии.

Новая конвенция встречена была многими, у нас и за границей, как залог дальнейшего упрочения мира на Дальнем Востоке. В действительности она сильно запутывает наши отношения с Китаем и создает для России постоянный источник опасных затруднений и конфликтов, из которых будет извлекать пользу одна Япония. Мы не сомневаемся, что наше министерство иностранных дел при заключении конвенции имело ту хорошую цель, которая указана в ее вступительных словах, а именно — «упрочение мира на Дальнем Востоке»; но средства, выбранные для этой цели, должны быть признаны крайне неудачными. Прежде всего является непонятным, на чем может основываться предположение безусловного взаимного доверия и солидарности между Россиею и Япониею после всех событий последнего десятилетия. Япония призвана к активной, наступательной роли на Дальнем Востоке; в сущности она — единственная активная, сознательно действующая держава в восточной Азии, и быть заодно с нею, действовать с нею совместно, значило бы для России заранее подчиниться японскому руководству. Русская дипломатия не имела никакого разумного основания ставить политику и [402] интересы России в зависимость от намерений и целей Японии. Если японцы соперничают с американцами в восточно-азиатской торговле и стараются вытеснить их из Манчжурии, то нам нет смысла ссориться из-за этого с Соединенными Штатами. Япония может с успехом распоряжаться в доступных ей областях Китая, не заботясь о чувствах китайского населения; она может со временем — если пожелает — помириться с Китаем и вступить с ним в союз против иностранцев, потому что все-таки китайцев связывает с японцами расовое родство и общность культурных традиций. Россия же крайне заинтересована в том, чтобы возстановить и упрочить мирные доверчивые отношения с Китаем, и она должна была бы решительно избегать всяких мер, способных возбудить против нее вражду и ненависть китайского народа. Манчжурская дорога приносит нам только одни убытки, никаких выгод мы не получим от нее и в будущем; поэтому мы могли бы только выиграть при продаже ее в другие руки, тогда как для Японии манчжурская железнодорожная сеть служит орудием торгового преобладания и господства в значительной части Китая. Сближение с Япониею само по себе в высшей степени нам желательно и полезно, но еще более необходимо для нас восстановление старинных связей доброго соседства с пограничною Китайской империей. Соглашение с Япониею для вызывающих действий против Китая, с целью удержания каких-то эфемерных прав на Манчжурию — это самая худшая политика, какую можно было бы придумать для России. Очень может быть, что вредные стороны конвенции 21-го июня останутся без осуществления на практике и что никаких совместных вызывающих мер против Китая предпринято не будет; но нельзя отрицать, что вся конвенция, по внутреннему своему смыслу, представляет собою беспричинный вызов по адресу Китая и китайского правительства. Когда победоносные державы распоряжаются в пределах чужой территории, это объясняется правом силы, и побежденные невольно мирятся с своею печальною участью. Китайцы отчасти уже привыкли к тому, что в Манчжурии хозяйничают могущественные иностранные пришельцы; но когда это фактическое хозяйничанье делается предметом публичных оффициальных соглашений, игнорирующих права действительных хозяев страны, то к элементу насилия и произвола присоединяется еще элемент жгучей обиды и насмешки, особенно нестерпимой для такого народа, который только вследствие несчастных временных обстоятельств чувствует себя неспособным к сопротивлению.

Это сознание неспособности к сопротивлению сказывается в дипломатическом ответе китайского правительства на сообщенный ему [403] текст конвенции. «Обстоятельно ознакомившись с содержанием договора, — говорится в китайской ноте, — правительство твердо убеждено, что это соглашение обязывает Россию и Японию подобающим образом соблюдать различные договоры между Китаем и Япониею, Китаем и Россиею, Россиею и Япониею; следовательно, оно является новым и серьезным подтверждением признанных Россиею и Япониею по договору 1905-го года верховных прав Китая в Манчжурии, принципа равноправности иностранных держав и поддержки Китая в развитии его торговли и промышленности в Манчжурии, а также проведения принципа открытых дверей, предусмотренного китайско-японским договором 1905-го года. Руководимое выставленным в русско-японском договоре принципом, китайское правительство считает нужным осуществить для себя лежащий в основе китайско-японского соглашения принцип и все свое внимание обратить на проведение и обеспечение принимаемых им мер в пределах своих верховных прав, на соблюдение равноправности всех иностранных держав и на развитие торговли и промышленности в Манчжурии для общей пользы».

Попытка китайской дипломатии, путем толкования, включить в конвенцию то, чего в ней нет, и приписать договорившимся державам намерения, которые ими не высказываются, только сильнее подчеркивает истинный характер этого дипломатического акта. Китай не решается прямо указать на существенные пробелы конвенции — на умолчание в ней о верховных правах Китая, о принципах равноправности и свободы иностранной торговли, — но косвенно отмечает забытые принципы, делая предположение, что они молчаливо вновь подтверждены или обязательность их подразумевается сама собою. Ничего другого китайцам и не оставалось делать, как только с доверчивым видом напомнить о пропущенном и этим дать понять «благодетелям», что Китай в заблуждение не введен.

Манчжурии долго еще придется, как видно, подвергаться различным международным опытам, прежде чем окончательно разрешится ее судьба. Дипломатическая формула охраны status quo окажется столь же зловещею на Дальнем Востоке, как и на Ближнем. Русская дипломатия всегда обнаруживала какое-то удивительное пристрастие к этой в сущности бессодержательной, ничего не выражающей формуле, и под ее прикрытием не раз навлекала на Россию крупные нравственные поражения и политические неудачи. В течение многих лет мы упорно охраняли интересы Австро-Венгрии на Балканах, под видом сохранения status quo, а теперь делается то же самое в Манчжурии и Китае, для пользы Японии. Разница только в том, что на Балканском полуострове [404] мы своею политикою отталкивали от себя лишь разрозненные славянские народности, а в Манчжурии мы вызываем и поддерживаем вражду многомиллионного, тесно сплоченного китайского народа, с которым нам суждено жить в ближайшем соседстве на огромном протяжении нашей азиатской границы. Что побуждает наше дипломатическое ведомство жертвовать хорошими отношениями с мирным и терпеливым Китаем ради сомнительной дружбы честолюбивой и предприимчивой Японии — нам неизвестно; но во всяком случае не следует забывать, что со времени жестокой русско-японской войны прошло всего пять лет, и потому некоторая сдержанность в дружеских соглашениях с Япониею была бы для нас далеко не безполезна, особенно когда эти соглашения направлены против других государств. Было бы слишком самонадеянно с нашей стороны предполагать, что нам удастся в союзе с Япониею проводить свою собственную политику и охранять в Манчжурии наши собственные интересы. Вместо того, чтобы избавить нас от дальнейших забот о манчжурских делах, конвенция 21-го июня налагает на нас новые обязательства и новую ответственность за будущий ход событий на Дальнем Востоке.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 8. 1910

© текст - ??. 1910
© сетевая версия - Thietmar. 2021
© OCR - Strori. 2021
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1910