ИНОСТРАННОЕ ОБОЗРЕНИЕ

1 мая 1902.

В «Правительственном Вестнике», от 30 марта, помещено следующее оффициальное сообщение:

«Внезапно возникшие в 1900 году во всем Китае тяжкие внутренние потрясения, подвергшие опасности Императорскую мисию и русско-подданных, вынудили Россию принять решительные меры для ограждения своих государственных интересов. С этою целью, как известно, Императорским Правительством командирован был значительной силы военный отряд по направлению к Пекину, покинутому Богдоханом и правительственными властями, и введены российские войска в пограничную Манчжурию, куда из Печилийской провинции быстро распространились беспорядки, выразившиеся в нападении мятежных шаек и войск на русские пределы, с формальным объявлением местными китайскими властями войны России.

«Тем не менее Императорское Правительство предупредило правительство Богдохана, что принятие Россиею таковых мер отнюдь не имеет враждебных целей против Китая, независимость и неприкосновенность коего положены были в основу русской политики на Крайнем Востоке.

«Верная этим началам, Россия, как только миновала непосредственная опасность, грозившая Императорской мисии и русско-подданным, ранее всех прочих держав отозвала отряд свой из Печили и при первых же признаках восстановления спокойствия в Манчжурии заявила о готовности особым соглашением с Китаем установить способ и ближайшие сроки эвакуации этой провинции, конечно, с некоторыми гарантиями временного характера, которых требовало смутное положение дел в упомянутой области.

«Заключение такового соглашения затянулось на многие месяцы, вследствие тяжелых условий, в кои поставлены были высшие китайские сановники, не решавшиеся, за отсутствием Двора, действовать, как подобает представителям вполне независимого государства.

«За последнее время однако умиротворение Китая сделало значительные успехи. Вслед за подписанием протокола 25-го августа (7-го сентября) 1901 года, Богдоханский Двор возвратился в столицу; центральная законная власть вступила в свои права; во многих частях империи восстановлены местные административные органы. На первом приеме дипломатического корпуса в Пекине китайская императрица, выразив иностранным представителям благодарность [391] за оказанное державами содействие к подавлению смут, заверила их в непоколебимом решении принять все меры к водворению в стране существовавшего до восстания нормального порядка вещей.

«В сущности, этим достигалась главная задача, которую Россия поставила себе с минуты возникновения беспорядков в соседней империи. Не преследуя никаких завоевательных целей, Императорское Правительство настаивало на том, чтобы и другие державы не нарушили независимости и неприкосновенности Китая; чтобы законное правительство, с которым Россия заключила многообразные соглашения, было восстановлено, и таким образом, по окончании смут, явилась бы возможность продолжения искони дружественных отношений с Китаем.

«Имея в виду, что лишь с этими целями посланы были российские войска в пределы Поднебесной империи и что принятыми Китаем письменными обязательствами обеспечивается как сохранение порядка в стране, так и полное возмещение России материальных затрат, вызванных военными действиями в Китае, — Императорское Правительство отныне не видит более надобности к дальнейшему оставлению своих вооруженных сил в пределах соседней территории. Вследствие сего, по Высочайшему Государя Императора повелению, 26-го сего марта, российским посланником в Пекине, действительным статским советником Лессаром, совместно с китайскими уполномоченными, подписано было следующее соглашение об условиях отозвания русских войск из Манчжурии:

«Его Величество Император и Самодержец всея России и его величество Император Китайский в целях восстановления и укрепления добрых соседственных отношений, нарушенных происшедшим в 1900 году восстанием в Поднебесной империи, назначили своих уполномоченных для соглашения по некоторым вопросам, касающимся Манчжурии. Означенные уполномоченные, снабженные полномочиями, найденными достаточными, постановили нижеследующее:

«Статья I. Его Императорское Величество Император Всероссийский, желая явить новое доказательство своего миролюбия и дружественных чувств к его величеству Богдохану, не взирая на то, что с пограничных пунктов Манчжурии сделаны были первые нападения на мирные русские поселения, соглашается на восстановление власти китайского правительства в названной области, которая остается составною частью Китайской империи, и возвращает китайскому правительству право осуществлять там правительственную и административную власть, как это было до занятия означенной области русскими войсками.

«Статья II. Приступая к осуществлению правительственной и административной власти Манчжурии, китайское правительство подтверждает, как относительно срока, так и относительно всех прочих статей, обязательство строго исполнять постановления контракта, заключенного с русско-китайским банком 27-го августа 1896 года, и принимает на себя (по силе 5-й статьи помянутого контракта) обязательство всеми мерами охранять железную дорогу и [392] находящихся на ее службе лиц, а равно обязуется оградить безопасность в Манчжурии всех вообще находящихся там русских подданных и учреждаемых ими предприятий.

«Русское же Правительство, в виду такого, принимаемого на себя правительством его величества Богдохана обязательства, с своей стороны соглашается, буде не возникнет смут и образ действий других держав тому не воспрепятствует, вывести постепенно все свои войска из пределов Манчжурии с таким расчетом, чтобы:

а) в течение шести месяцев по подписании соглашения, очистить от русских войск юго-западную часть Мукденской провинции до реки Ляо-Хэ с передачею Китаю железных дорог;

б) в течение последующих шести месяцев очистить остальную часть Мукденской провинции и провинцию Гирин от Императорских войск;

в) в течение следующих шести месяцев вывести остальные русские Императорские войска, находящиеся в провинции Хейлунцзян.

«Статья III. В виду необходимости предотвратить на будущее время возможность повторения беспорядков минувшего года, в коих принимали участие китайские войска, расположенные в пограничных с Россиею провинциях, Императорское и богдоханское Правительства озаботятся предписать русским военным властям и цзянь-цзюнли совместно условиться относительно численности и определения мест расположения китайских войск в Манчжурии в течение того времени, пока не выведены русские войска. При этом китайское правительство обязуется сверх установленного русскими военными властями и цзянь-цзюнями количества войск, каковое должно быть достаточным для уничтожения разбойников и усмирения страны, не формировать других войск. По окончании полной эвакуации русских войск, китайскому правительству предоставляется право обсудить численность находящихся в Манчжурии войск, подлежащую увеличению или уменьшению при своевременном о сем оповещении Русского Правительства, ибо само собою разумеется, что содержание таковых в названной области в излишнем количестве неминуемо повело бы к усилению русских военных частей в соседних округах и таким образом вызвало бы крайне невыгодное для обоих государств увеличение расходов на военные надобности.

«Для полицейской же службы и поддержания внутреннего порядка в сей стране вне земель, отведенных обществу китайской восточной железной дороги, при местных губернаторах (цзянь-цзюнях) образуется исключительно из подданных его величества Богдохана китайская конная и пешая полицейская стража.

«Статья IV. Русское правительство соглашается возвратить собственникам занятые и охраняемые с конца сентября 1900 года русскими войсками железнодорожные линии Шанхайгуань-Инкоу-Синминтин. В виду сего правительство его величества Богдохана обязуется:

I — что если понадобится охрана названных железнодорожных линий, то эта обязанность будет возложена лишь на китайское правительство, причем не должно приглашать другие державы участвовать в охране, постройке и эксплоатации их, или позволять иностранным державам занимать возвращенную русскими территорию; [393]

II — что означенные железнодорожные линии будут достраиваться и эксплоатироваться на точном основании как соглашения между Россиею и Англиею от 16-го апреля 1899 года, так и состоявшегося 28-го сентября 1898 года договора с частною компаниею относительно займа на постройку означенных линий, и кроме того при соблюдении обязательств, принятых на себя этою компанией, а именно не вступать во владение или каким бы то ни было образом распоряжаться линиею Шанхайгуань-Инкоу-Синминтин.

III — что если впоследствии будет приступлено к продолжению железнодорожных линий в южной Манчжурии или прокладке к ним ветвей, равно и в сооружению в Инкоу моста или переносу существующего здесь конечного пункта железной дороги, то по этим вопросам надлежит вступить в предварительное взаимное соглашение между Русским и китайским Правительствами;

IV — вследствие того, что затраты, произведенные Русским Правительством на восстановление и эксплоатацию возвращаемых железных дорог Шанхайгуань-Инкоу-Синминтин, не были внесены в общую сумму убытков, — китайскому правительству надлежит возместить таковые, по обсуждении с Российским Правительством суммы, подлежащей возвращению.

«Постановления всех прежних договоров между Россиею и Китаем, не измененные настоящим соглашением, остаются в полной силе.

«Соглашение войдет в законную силу со дня подписания его уполномоченными того и другого государств.

«Размен ратификаций последует в С.-Петербурге в течение трех месяцев со дня подписания соглашения.

«В удостоверение чего уполномоченные обеих договаривающихся сторон подписали и скрепили своими печатями два экземпляра соглашения на русском, французском и китайском языках. Из трех текстов, по сличении оказавшихся согласными, руководствующим при толковании соглашения будет считаться французский текст.

«Совершено в Пекине в двух экземплярах 26 марта 1902 г.

«Вместе с тем действительным статским советником Лессаром была вручена китайским уполномоченным нота, в коей от Имени Императорского Правительства заявляется, что передача гражданского управления в Нючжуане в руки китайской администрации состоится лишь после удаления из названного порта иностранных отрядов и десантов и возвращения китайцам города Тянь-Цзиня, находящегося в международном управлении.

«Из вышеизложенного явствует, что императорское правительство, строго придерживаясь неоднократно сделанных заявлений, приступает к постепенной эвакуации Манчжурии с тем, чтобы завершить ее в указанных условиях, если тому не воспрепятствуют какие-либо неожиданные действия других держав или самого Китая; что передача гражданского управления в Нючжуане в руки китайской администрации состоится, согласно переданному правительством Богдохана письменному заявлению, лишь когда из названного порта удалены будут иностранные отряды и десанты и если к тому же времени окончательно решен будет вопрос о возвращении китайцам Тянь-Цзиня. [394]

«Китайское правительство, с своей стороны, подтверждает все ранее принятые им по отношению к России обязательства, а стало быть и постановления договора 1896 года, долженствовавшего служить основанием взаимных дружественных отношений соседних Империй. Этим оборонительным соглашением уже в 1896 году Россия обязалась поддерживать начало независимости и неприкосновенности Китая, который, в свою очередь, предоставил ей право постройки магистрали чрез Манчжурию и пользование существенными преимуществами, находящимися в прямой связи с означенным предприятием.

«После поучительных событий минувших двух лет, представляется возможным надеяться на полное умиротворение Дальнего Востока и дальнейшее развитие дружественных соседских отношений с Китаем в интересах обеих Империй. Но нет сомнения, что еслибы китайское правительство, вопреки данным им положительным заверениям, по той или другой причине нарушило какое-либо из вышеупомянутых условий, — то Императорское Правительство не считало бы себя более связанным ни постановлениями Манчжурского соглашения, ни предшествующими по сему предмету заявлениями, и вынуждено было бы сложить с себя ответственность за все могущие возникнуть последствия».

Приведенное соглашение относительно Манчжурии, быть может, устранить со сцены один из важнейших спорных вопросов международной политики и внесет успокоительный элемент в общее положение дел на Дальнем Востоке. Будучи результатом долгих и настойчивых дипломатических усилий и переговоров, конвенция 26-го марта является некоторым опровержением двусмысленных толков о завоевательных планах и намерениях России по отношению в Китаю. Заявляя неоднократно о своем решении очистить Манчжурию при первой возможности, русская дипломатия, вероятно, не руководствовалась на этот раз ни преувеличенным желанием заслужить одобрение других держав, ни стремлением доказать свое бескорыстие или великодушие, как это бывало при князе Горчакове и его ближайших преемниках. Исходной точкою могло быть в данном случае сознание невыгодности приобретения новых обширных территорий, устройство которых требовало бы огромных материальных затрат, и которые не только составляли бы тяжелую, непосильную обузу для государственного казначейства, но служили бы постоянным источником замешательств и волнений в будущем.

Многие иностранные газеты, преимущественно английские, утверждают, что манчжурское соглашение заключено под непосредственным воздействием англо-японского союза, направленного к охране территориальной целости и неприкосновенности китайской империи. Против этого предположения возражает [395] благорасположенный к нам парижский «Temps». «Пусть не говорят, — замечает названная газета, — что без англо-японского союза русское правительство не очистило бы теперь Манчжурии. Очищение ее всегда лежало в основе обсуждавшихся проектов конвенции. С политической точки зрения, новый договор состоялся в точности на тех самых началах, которые служили ему первым фундаментом. Россия достигла лишь того, чего хотела, — ничего более и ничего менее. Все вопросы о торговых монополиях, о которых столько толковали, были лишь порождениями частных требований и интересов, а вовсе не стремлений русского правительства. Достаточно было только устранить эти посторонние требования, чтобы довести дело до конца. Напрасно велась необузданная агитация с целью помешать ходу переговоров. В известные моменты казалось, что то или другое шумное разоблачение внезапно прекращало переговоры. Но этого не было в действительности. Переговоры были прерваны только смертью Ли-Хун-Чжана. Англо-японский союз, как говорили позднее, делает заключение трактата более трудным, увеличивая силу сопротивления китайцев. Однако и это оказалось неверным. Впрочем, франко-русская декларация явилась вскоре после англо-японского союза, — в виде противовеса. В результате, Китай вступает в сделку, вместо того чтобы замкнуться в пределах своего строгого права. С другой стороны, Россия возвещает эвакуацию вместо завоевания. В чем же истина? Истина в том, что Россия желала упрочить за собою известные преимущества, без завоевания. Она была права, с своей точки зрения. Это отличная политика. Так или иначе, по отношению ко всем и против всех, Россия всегда стояла за status quo в Китае и была главною охранительницею неприкосновенности китайской империи. Она вновь доказывает это на деле, не отрекаясь в то же время от законной и неизбежной доли влияния, приобретенного ее усилиями на Дальнем Востоке».

Защищая столь горячо нашу политику относительно Китая, «Temps» этим самым оправдывает и французскую дипломатию, которая еще недавно торжественным формальным актом заявила о своей солидарности с Россиею в китайских делах. Франция прямо заинтересована теперь в скорейшем миролюбивом разрешении манчжурского вопроса, и она имеет полное основание желать, чтобы этого вопроса вовсе не существовало. В принципе мы с ним, повидимому, покончили благополучно, а на практике многое будет зависеть, конечно, от обстоятельств, над которыми мы не властны. Характерная особенность манчжурской конвенции заключается в том, что фактическое осуществление ее со стороны России поставлено в зависимость не только от поведения Китая, но и от образа действий других держав, под [396] которыми следует прежде всего разуметь Англию и Японию. Вполне удалиться из Манчжурии мы, к сожалению, уже не можем, после того как с ее судьбою мы связали сложные интересы великого сибирского железно-дорожного пути. Нам не удастся уже избавиться от специальных китайско-манчжурских забот, которые будут преследовать нас всякий раз, когда в Китае возникнут волнения и повторятся попытки восстания против иностранцев; а повторение подобных событий представляется неизбежным, при расшатанности традиционного государственного строя империи и при упадке нравственного авторитета власти богдыхана. Китайские патриоты едва ли примирятся с последствиями иноземных побед, что и неудивительно, если подумать о том, что французские патриоты до сих пор не забыли германских побед. Продолжающееся внутреннее брожение в Китае может превратиться в хронический кризис, с которым так или иначе вынуждены будут считаться заинтересованные культурные нации. В этом смысле манчжурская конвенция сама по себе не обеспечивает нам прочного мира на Дальнем Востоке, и основанные на ней оптимистические надежды должны быть признаны по меньшей мере преждевременными. Благодаря подписанию конвенции, наше международное положение сделалось только более ясным и определенным; но положение китайских дел остается по прежнему темным и запутанным, и опасность дальнейших замешательств в Китае и из-за Китая пока еще не уменьшилась.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное обозрение // Вестник Европы, № 5. 1901

© текст - ??. 1901
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вестник Европы. 1901