-

СИКОРСКИЙ Ф. Ю.

РУССКИЙ СУД В МАНЬЧЖУРИИ

Ф. Ю. Сикорского.

Со времени войны с Япониею русское общество проявляет неослабный интерес в дальневосточным окраинам, чутко прислушиваясь в событиям и явлениям политической и экономической жизни этого края.

Интерес в Дальнему Востоку объясняется как общим стремлением правительства к скорейшему приобщению этих отдаленных окраин к русской культуре путем колонизации их и осуществления связанных с нею мероприятий, так и все более и более прогрессирующим культурным ростом азиатского колосса — Срединного государства, этого ближайшего соседа наших восточных окраин. Наблюдается заметное оживление и в международной дальневосточной политике на почве постоянного соревнования европейских держав в деле упрочения своего влияния на азиатском материке, так как, кроме трений политического характера, там происходит постоянная, ожесточенная и упорная экономическая борьба европейских народов, стремящихся вытеснить друг друга из занятых позиций.

Русская литература в области исследования бытовых и экономических условий Дальнего Востока за последние годы обогатилась несколькими более или менее ценными и полезными трудами. Вполне понятно, что наибольшее внимание в этой литературе уделяется нашим коренным азиатским [50] областями, так как они неразрывным звеном связаны уже с метрополией. Однако, не следует упускать из вида, что у нас на Дальнем Востоке имеется колония, хотя юридически нам не принадлежащая, по фактически являющаяся совершенно русской. Мы говорим о той части Северной Маньчжурии, через которую проложена Китайская Восточная железная дорога, — это грандиозное предприятие, созданное русским трудом за счет государственного казначейства, но до сих пор не оправдавшее, по крайней мере в материальном отношении, возлагавшихся на него надежд. В настоящее время Северная Маньчжурия, бывшая десять лет тому назад пустынной местностью, превратилась, благодаря русским миллионам, в цветущий населенный край, прорезанный длиннейшей железнодорожной линией, застроенный фабриками, заводами. Количество русского населения Маньчжурии достигает внушительной цифры — 200.000 человек. Гигантский рост русской колонии в Маньчжурии, потребовавшей со стороны казны громадных, до сих пор не компенсированных затрат, а также ее доминирующее политическое положение среди других народностей этой части Китая, не могут не вызвать со стороны общества внимательного отношения и в этой, в действительности русской, окраине.

Исключительное политическое положение территории Китайской Восточной железной дороги создало для русских ее обитателей особые правовые нормы. Этому именно вопросу мы посвящаем настоящий очерк, будучи убеждены, что, в отношении исследования бытовых условий края, немаловажное значение имеет постановка правосудия, одного из могущественнейших факторов культурного роста народов. Несомненно, что указанные исключительные условия деятельности русских судебных установлений в оффициально чужой стране представляют для русских юристов значительный интерес.

Для достижения намеченной цели, — дать по возможности полную картину постановки судебного дела, а также описание условий службы чинов судебного ведомства в [51] Маньчжурии, в этом очерке излагаются: 1) история организации русских судебных установлений в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги; 2) общие основания судебной организации; 3) краткие географические условия территории, в районе которой действует русский суд в Маньчжурии; 4) условия следственной службы, и 5) краткие сведения о деятельности мировых судебных установлений.

Сооружение в конце минувшего столетия Китайской Восточной железной дороги и осуществление связанных с нею предприятий привлекло значительное число русских подданных на линию этой дороги, пролегающую через владения Китая, где русские подданные, в силу заключенных между Россией и Китаем договоров, пользуются правом суда по русским законам.

Прибывшие из разных местностей России русские подданные образовали вдоль линии дороги поселки по типу русских городов и завели между собою и аборигенами страны, китайцами, торговые и промышленные сношения. Одновременно с заселением края между русскими подданными, с одной стороны, и китайцами и иностранцами — с другой, а также между самими русскими, на почве различных правовых отношений, возникали гражданские и уголовные дела, требовавшие разрешения их на месте. Между тем, существовавшая тогда постановка судебного дела в Маньчжурии являлась совершенно неудовлетворительной. За отсутствием органов русской судебной власти, суд вершился там отдельными чинами, не имеющими между собою никакой связи, а именно: командированными в Маньчжурию чиновниками Министерства Иностранных Дел, русским консулом в Нью-Чжуане, органами строительной администрации и полицейского надзора Китайской Восточной железной дороги, а по важнейшим уголовным делам, в силу примечания 2-го к ст. 175 улож. о нак., — судами Квантунской области и Сибири.

Компетенция этих мест и лиц вовсе не была [52] разграничена; определенных правил судопроизводства и порядка обжалования не существовало; следствия производились совершенно неподготовленными для этой обязанности офицерами так называемой «охранной стражи». Оставление правосудия на линии дороги в таком виде, помимо всего, являлось крайне обременительным для самой железнодорожной администрации, агенты которой были вынуждены отправлять совершенно несвойственные им обязанности судей. Кроме того, некоторые функции суда, как-то охрана наследств и защита интересов малолетних или отсутствующих наследников, вовсе не были установлены.

В истории организации судебной части в Маньчжурии знаменательной эрой является 20 июля 1901 года. Именным Высочайшим указом от этого числа положены прочные начала устройства судебной части путем распространения на Маньчжурию в отношении русских подданных действия Судебных Уставов Императора Александра II, с некоторыми, впрочем, изъятиями и отступлениями, обусловленными исключительным политическим положением края. Однако и после этого акта судебная организация продолжала страдать существенными дефектами. Полоса отчуждения железной дороги была разделена на три следственно-мировых участка, при чем западный участок был отнесен к ведомству Читинского окружного суда, восточный — Владивостокского, а южный — Порт-Артурского. Значительная отдаленность от резиденций окружных судов вызывала серьезные затруднения, в особенности для тяжущихся по гражданским делам. Особые условия жизни на постройке дороги и отсутствие путей сообщения требовали скорого разрешения возникающих дел, а при такой отдаленности население нередко вовсе отказывалось от предъявления исков. В дальнейшем развитии судебной организации в Маньчжурии последовал ряд указов, стремящихся в разграничению военной и гражданской подсудности, ускорению производства гражданских дел и пр. Однако, деятельность судебных установлений на нормальных началах удалось установить лишь с момента прибытия и открытия действий [53] в Харбине Порт-Артурского окружного суда, которому указом от 10-го апреля 1904 года была подчинена в судебном отношении полоса отчуждения Китайской Восточной железной дороги. Вызванное военными событиями перемещение Порт-Артурского суда, этого исторического поста русского правосудия, открытого у берегов незамерзающего порта на Ляодунском полуострове, к которому так стремилась Россия, и выбывшего из Порт-Артура под грохот японских орудий после пятилетнего существования, — внесло в судебном отношении на территорию дороги важную перемену, окончательно подчинив эту территорию действию русских законов на началах, установленных для других местностей. Событие это имело место 12 июня 1904 года, и таким образом в прошлом году исполнилось десять лет существования окружного суда в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги.

Преемником Порт-Артурского окружного суда после упразднения его, последовавшего 2 февраля 1906 года, сделался учрежденный тогда же и ныне действующий Пограничный окружный суде, условиям деятельности которого и посвящена настоящая статья.

II.

В основу организации русских судебных установлений в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги положены: 1) Тяньцзинский трактат, заключенный 2 июля 1859 года с Китаем, и дополнительный к этому трактату договор и 2) контракт на постройку и эксплоатацию той же дороги, заключенный обществом дороги с китайским правительством 27 августа 1896 года.

Согласно ст. VII Тяньцзинского трактата, разбирательство всякого дела между русскими и китайскими подданными в местах, открытых для торговли, должно производиться китайским начальством не иначе, как сообща с русским консулом или лицом, представляющим власть русского правительства на том месте. В случае обвинения русского [54] в каком-либо проступке или преступлении, виновные судятся по русским законам. Равно и китайские подданные, за всякую вину или покушение на жизнь или собственность русских, подлежат суду и наказанию по законам своего государства. Русские подданные, проникшие внутрь Китая и учинившие там какой-либо проступок или преступление, должны быть препровождаемы для суда над ними или в тог из открытых портов, в котором есть русский консул, или на границу для передачи в русский суд.

Дополнительным договором в этому трактату, сверх сего, постановлено: 1) что в преступлениях важных, как-то убийстве, грабеже с нанесением опасных ранений, покушении на жизнь, злонамеренном поджоге и т. п., виновные русские, по произведении следствия, отсылаются в Россию для поступления с ними по русским законам; что, как в преступлениях важных, так равно и маловажных, консул и местное начальство могут принимать нужные меры только в отношении к виновным своего государства, но никто из них не имеет никакого права ни задерживать, ни отдельно разбирать, а тем более наказывать подданного не своего государства. Перечисленные трактаты, вошедшие в примечание 2 к статье 175 улож. о нак., устанавливают почти такой же порядок преследования русских в Китае, какой установлен на этот предмет в Турции и Персии (ст. 175 улож.). В этих странах, однако, строго разграничена сфера судебной юрисдикции консульской по делам уголовным, а именно за консулами признано лишь право суда за преступления, наказание за которые не превышает тюремного заключения, по всем же другим делам консулы должны производить лишь следствия, а виновных для суда отсылать в Россию. В отношении Китая мера наказания, определяющая по нашему законодательству подсудность уголовных преступлений, точно не установлена, и консулам предоставлено отсылать для суда в Россию лиц, учинивших важные преступления. Определение же степени важности данного преступления предоставляется усмотрению подлежащего консульского агента. [55] Указанный пробел является одним из существеннейших недостатков современной постановки судебной масти в Китае вообще, а в Маньчжурии в частности. Подсудность консулам гражданских дел, как видно из приведенного выше, не ограничена никакими пределами.

Прямое отношение к организации русских судебных установлений в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги имеет, кроме перечисленных актов, также и контракт на сооружение и эксплоатацию Китайской Восточной железной дороги, заключенный Китаем с Русско-Китайским (ныне Русско-Азиатским) банком, учредившим общество названной дороги. Согласно этому контракту, обществу предоставляется: 1) исключительное право управления на землях, отчужденных под постройку, и 2) право рассмотрения всякого рода тяжб местными властями по установленным обществом условиям.

Перечисленные трактата и договор легли в основу указа 20 июля 1901 года, согласно которому власть русских судебных установлений распространена на дела, возникающие в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги, исключительно среди русских подданных, а именно на дела уголовные, в которых обвиняемыми и потерпевшими являются русские, — и гражданские, в коих обе тяжущиеся стороны принадлежат в русскому подданству. Кроме того, русским судебным властям предоставляется производство следствий по тем возникающим в указанной полосе уголовным делам, в коих личность виновного неизвестна, но потерпевшим является русский подданный, с тем, чтобы, когда по следствию обнаружится, что обвиняемый не русский подданный, дело было передаваемо по принадлежности командированным в Маньчжурию чиновникам Министерства Иностранных Дел или же русскому консулу в Нью-Чжуане.

Указ 20 июля 1901 года является для русских судебных установлений актом фундаментальным; на нем зиждется и самое существование этих установлений в Китае. Позднейшие указы вносят лишь некоторые разграничения [56] в сферу подсудности русских подданных судам гражданского и военного ведомств. Так, указом 18 апреля 1903 года постановлено: 1) военными следователями Заамурского округа пограничной стражи производятся предварительные следствия по всем преступным деяниям, совершенным военными чинами сего округа как в пределах округа, так и вне его, в ближайших к линии Китайской Восточной железной дороги местностях Китайской империи, за исключением общеуголовных преступных деяний, совершенных сими чанами совместно с гражданскими лицами, русскими подданными, и 2) по преступным деяниям, в совершении коих вместе с воинскими чинами Заамурского округа пограничной стражи участвовали китайские подданные или подданные иностранных держав, военные следователи сего округа производят предварительные следствия лишь в отношении воинских чинов; китайские же подданные и подданные иностранных держав препровождаются или к российскому консулу, или же к одному из командированных в Маньчжурию чиновников Министерства Иностранных Дел для передачи китайских подданных местному китайскому начальству, а подданных иностранных держав — в распоряжение подлежащих иностранных консулов. Последующими указами эти правила распространены на военных чинов Заамурской железнодорожной бригады и на всех вообще военнослужащих, хотя бы временно пребывающих в полосе отчуждения дороги.

Из этого усматривается, что подследственность военным следователям дел до обвинению воинских чинов определяется вне зависимости от подданства потерпевших, между тем как компетенции гражданских следователей подлежат лишь дела, до которым потерпевшие и обвиняемые-русские подданные.

Перечисленными актами исчерпываются главные основания организации русских судебных установлений на территории дороги. Прежде чем перейти к вопросу о применении этих актов на практике, следует остановиться на [57] пределах компетенции других судов, действующих в Маньчжурии.

На ряду с русскими судебными установлениями на территории дороги, на основании трактатов, постановлений устава консульского (ст. ст. 173, 174, 190, 191), контракта на сооружение Китайской Восточной железной дороги от 27 августа 1896 года и договора между строительным управлением названной дороги и Гириньским дзянь-дзюнем от 5 июля 1901 года, функционируют еще три других формы суда, а именно: 1) смешанные присутствия, состоящие из китайских чиновников и уполномоченных управляющего дорогой («цзяо-шэ-цзюй») (Полное оффициальное название «Те-лу-цзяю-ше-дзюи-дзюй».) — для разбора всех дел гражданских, возникающих между дорогою и ее служащими, с одной стороны, и китайскими подданными — с другой, и для рассмотрения всех предъявляемых китайцами к служащим дороги обвинений в менее важных преступных деяниях, и 2) суд русских дипломатических чинов Министерства Иностранных Дел, отправляемый при участии китайских властей или без их участия. Юрисдикция означенных чиновников распространяется на все прочие гражданские и уголовные дела между китайцами и русскими, а равно на дела между русскими подданными и иностранцами, когда отвечающею или обвиняемою стороною являются русские подданные.

Кроме того, в полосе отчуждения функционируют иностранные консульские суды. В Харбине имеют пребывание следующие консула: великобританский, французский, германский (Настоящая статья написана была до объявления войны.), бельгийский, японский и американский. Для разрешения возникающих между австрийскими подданными дел приезжает периодически из Тяньцзина австро-венгерский консул. Проживающие на территории черногорские, сербские и болгарские подданные подчинены, на основании соглашений, русской консульской юрисдикции. Из прочих национальностей некоторые не имеют своих консулов, некоторые [58] же подчинены юрисдикции консульских представителей великих держав.

III.

Пограничному окружному суду подведомственна та часть Северной Маньчжурии, которая отошла под полосу отчуждения Китайской Восточной железной дороги, т. е. действие суда распространяется на линию означенной дороги и прилегающие к ней поселения. Главная магистраль Китайской дороги тянется с запада на восток, от станции Маньчжурия — границы Забайкальской области, до ст. Пограничная — границы Приморской области; а южная линия — от станции Харбин до станции Куаньчендзы, откуда уже начинается японская Южно-Маньчжурская железная дорога. Главная линия имеет всего 1388 верст, а южная — 228 версты. Главная линия проходит по Хэйдундзянской провинции на протяжении 790 верст, по Монголии — 49 верст и Гириньской провинции — 550 верст, а южная линия — по одной Гириньской провинции. Район отчуждения дороги в общем составляет 131.184 десятины.

Линия дороги от станции Маньчжурия идет по совершенно ровной местности до Хинганского перевала. Хинган, эта высокая и угрюмая стена, разделяет полосу отчуждения как бы на две климатические области. Между Хинганом и Забайкальем морозы в январе месяце доходят до 40° Р.; за Хинганом же далее на восток, климат значительно теплее. Область между Хинганом и Харбином представляет также равнину. Возвышенности начинаются за Харбином и тянутся вплоть до границы Приморской области и далее на восток. Эта часть полосы отчуждения наиболее живописна и имеет очень здоровый климат.

В Северной Маньчжурии лето жаркое, обильное грозами, сопровождающимися тропическими ливнями. С августа месяца устанавливается ровная погода с умеренным теплом, в сентябре начинаются заморозки, а с средины октября сильные и упорные ветры нагоняют холод. Зимою могучее ледяное дыхание Ледовитого океана прохватывает [59] путника насквозь, и никакая шинель, никакая бурка не устоит против знаменитых хинганских ветров. Ветры для Маньчжурии являются настоящим бичом. Весною и летом они поднимают целые облака пыли и даже мелкие камешки и бросают их в лицо путнику. Период сильных ветров бывает обыкновенно весною; ветры дуют по несколько дней подряд. От пыли в особенности страдает Харбин. В пыльные дни над городом поднимается густой туман; бушующий ветер с силою несет целые тучи песку; люди, задыхаясь, останавливаются; пыль проникает всюду, никакие окна не могут предохранить от нее. Нередко свирепствуют пыльные бури. Ветер тогда дует с необычайной силой, срывает крыши, вывески, останавливает лошадей, а на линии дороги даже двигает пустые вагоны. В пыльные дни жители Харбина надевают особые очки и в них становятся похожими на водолазов. Но, когда пыльные дни проходят, то вновь устанавливается прекрасная погода. В воздухе, при ярком солнце, царит тишина, и положительно не верится, что могут происходить такие резкие перемены. К особенностям маньчжурского климата следует также отнести периодические дожди. Время дождей точно не определено; иногда они бывают в начале июня, но нередко и в конце августа. Страшные ливни обращают луга и поля в болота, реки выходят из берегов, с ревом несутся на мосты, размывают насыпи, полотно дороги и проч. Осень в Маньчжурии хорошая, тихая, теплая. Зима бесснежна, суровая, но длится недолго. Во все времена года наблюдается много солнечных дней, и пасмурное небо — редкость. В общем, климат Маньчжурии здоровый, ровный, с массой свежего горного и лесного воздуха, с чистым небом и ярким солнцем.

Население Маньчжурии по составу своему распадается на три семьи: тунгузскую, монгольскую и китайскую. Первая является коренною в большей части страны; к ней относятся: маньчжуры, дауры, орочоны, манегры, гольды, солоны и, вероятно, корейцы. Наиболее многочисленными являются коренные обитатели — маньчжуры, пришлые — китайцы и [60] корейцы. Другие народности немногочисленны и занимают сравнительно лишь небольшие участки на севере. Некоторые из них, как орочоны, манегры, гольды, находятся еще в стадии охотников и рыбаков; другие, как дауры и солоны, занимаются скотоводством и земледелием. Из числа менее известных народностей, заселяющих Маньчжурию, заслуживают внимания орочоны, живущие по главному хребту Хингана. Они до сих пор почти не признают над собой никаких законов и фактически мало подчиняются китайской администрации. Орочоны живут в шалашах, сплетенных из травяных жгутов, промышляют исключительно охотой, рыбной ловлей, а если случится, то и угоном чужого скота. Орочоны превосходно владеют своими длинными фитильными винтовками на сошках, хотя в последнее время многие из них также отлично овладели и винтовками новейших образцов. Особенно удивляет монголов и китайцев то, что орочонские охотники бьют зверя на бегу. Орочоны находятся еще на самой низкой ступени умственного развития. Другие упомянутые народы, — кроме китайцев, монголов и корейцев, — по обычаям и нравам дочти схожи с монголами. Несмотря на принимаемые русскими и китайскими властями меры, число пресловутых маньчжурских хунхузов не сокращается. В рядах хунхузов не мало русских и вообще европейцев. Китайская армия дезорганизована, как никакая другая в мире; бегство солдат к хунхузам — явление обычное, и китайские власти бессильны прекратить дезертирство. Из русских идут к хунхузам преимущественно беглые каторжники. Разбойничья деятельность хунхузов заключается главным образом в обложении данью китайских деревень. Из европейских предприятий страдают преимущественно лесные концессии; нападений же на отдельных лиц, как русских, так и европейцев, почти не бывает. Налагаемая хунхузами дань получается ими довольно исправно, так как плательщики считают для себя более удобным и безопасным давать деньги, чем обращаться к законному содействию властей, обычно бессильных бороться с этим злом. [61]

Центр Северной Маньчжурии — Харбин, этот своеобразный полуевропейский, полуазиатский город, выросший на берегу реки Сунгари с чисто-американской быстротой. Первые строители Китайской Восточной железной дороги нашли на месте нынешнего Харбина несколько китайских фанз. Там, где ныне красуются великолепные здания, европейские магазины, театры, клубы и пр., десять лет тому назад произрастал гаолян, тянулись болота, водились звери и дикая птица. Физиономия Харбина — чисто дальневосточная. Бросаются в глаза разноплеменность населения, пестрота костюмов, разнообразность языков и наречий. Тут встретите представителей всех европейских народностей, до черногорцев, сербов и португальцев включительно. На улицах Харбина попадаются нередко и обитатели африканских пустынь — негры; пеструю уличную толпу дополняют индусы, персы и турки. Все эти люди, собравшиеся с разных концов света и стремящиеся исключительно в наживе, не имеют между собою ничего общего, кроме денежных сделок. Тут нет никаких политических партий, нет и раздоров на этой почве. Никому до политики никакого нет дела. Услужливые и покорные аборигены страны, китайцы, суетятся около толпы русских и иностранных пришельцев и стараются вырвать себе копейку. Китайской массе также нет дела до политики. Китаец говорит: я русский капитана шибко хао, чена мало-мало ю» (русский человек очень хороший, деньги имеет). Престиж наш гарантирован до тех пор по крайней мере, пока наши деньги будут переходить в бездонные карманы китайцев.

Русского населения в Харбине около 50.000.

IV.

Следственная служба в округе Пограничного суда не поддается сравнению с такой же службой в соседних сибирских областях. Служба в Сибири, в виду сурового климата ее, малой населенности, огромной территории, [62] отсутствия удобных путей сообщения, разноплеменности и малокультурности населяющих ее народностей, представляется необыкновенно тяжелой. Сибирскому следователю при разъездах по обязанностям службы по своему участку, территория которого подчас равняется целой губернии в Европейской России, приходится испытывать и переносить такие лишения, о которых следователи центральных губерний не имеют понятия. В Сибири следователь прибегает в разным видам передвижения, начиная с обычной тройки и кончая популярной на Лене лодкой с парусом, а также единственно на дальнем севере известным своеобразным экипажем, запряженным собаками. В округе Пограничного суда такого рода лишений следователь совершенно не испытывает. Район действий суда распространяется исключительно на полосу отчуждения Китайской Восточной железной дороги, самые же отдаленные из русских поселков находятся на расстоянии не более 2-3 верст от линии дороги. Поэтому разъезды чинов суда совершаются исключительно по железной дороге, и притом в предоставляемых управлением дороги отдельных служебных вагонах. Таким образом, о каких либо лишениях или неудобствах при служебных разъездах следователей в Маньчжурия говорит не приходится. Но не только в этом отношении следственная служба в Маньчжурии имеет преимущества перед службой в Сибири. Там следователь по служебным обязанностям и в житейском отношении близко соприкасается с местным инородческим населением, находящимся до сих пор на низкой ступени умственного и нравственного развития; — это обстоятельство также следует отнести в отрицательным условиям службы в Сибири. Сколько труда и времени необходимо потратить следователю для усвоения, если не наречия, то хотя бы нравов и общих правовых понятий многочисленных инородцев, населяющих нашу Сибирь! Здесь же, несмотря на то, что коренное население Маньчжурии представляет смесь племен, говорящих на разных языках и наречиях, для следователя, как такового, не требуется изучения их быта и нравов. Конечно, с точки [63] зрения этнографической народы Азии представляют для каждого мыслящего человека глубокий интерес, но мы в данном случае говорим с точки зрения чисто служебной. Служебная деятельность следователя в Маньчжурии проходит мимо местного коренного нерусского населения. Правда, встречаются единичные случаи служебных соприкосновений с китайцами, но это общение далеко не такого характера, какое существует в нормальных условиях следственной службы. Изоляция следователя от коренного населения края зиждется на принципе экстерриториальности. Всякое дело с участием иностранцев и китайцев не подследственно судебным следователям в Маньчжурии. Таким образом внешние условия службы в Пограничном суде не представляются тяжелыми. Единственно неблагоприятным условием жизни здесь можно считать крайне антисанитарное состояние Маньчжурии и свойственные ей в виду этого эпидемии (холера, чума).

Однако, следственная служба в Маньчжурии, несмотря на перечисленные выше благоприятные условия, все же не может быть признана легкой. Правильному отправлению следственной службы мешают подчас непреодолимые препятствия, вредно отражающиеся на самом существе работы следователя. Эти затруднения обусловлены исключительным положением территории суда в политическом отношении, создавшим особые правовые нормы и вместе с тем порождающим массу юридических несообразностей, которые в свою очередь нередко влекут дипломатические конфликты и коллизии международного характера. Разрешение возникающих вопросов и выход из создающихся положений составляют, для следователя именно ту тяжесть службы, которой следователи других местностей совершенно не испытывают.

Неопределенность действующих в Маньчжурии особых законов, некоторое противоречие этих особых законов с общими законодательными нормами, необходимость, на ряду с соблюдением особых постановлений, не отступать от требований Судебных Уставов, — все это, вместе взятое, [64] требует от следователя особенного труда и знаний. На своем служебном пути следователь на каждом шагу встречается с этими затруднениями, не имеющими прецедентов. При разрешении возникающих вопросов следователь, не выходя за пределы предоставленных законом норм, должен вместе с тем учитывать и политические интересы государства, которому он призван служить. А это в свою очередь требует от него особой чуткости к политическим событиям и большого такта во взаимоотношениях с иностранцами, особенно в тех случаях, когда затрогиваются их интересы. С самого начала своей службы следователь не мало должен уделить труда и посвятить времени для изучения общей организации судебного деда в Маньчжурии. Изучение это немыслимо без основательного ознакомления с международными трактатами, договорами и соглашениями Китайской Восточной железной дороги, а также консульским уставом и некоторого знакомства с уголовными законами Китая и важнейших иностранных государств. Следователю в Маньчжурии на первых порах не легко также усвоить род деятельности и назначение местных учреждений, заменяющих обычные в России губернские установления. Все эти учреждения объединены под общим флагом Китайской Восточной железной дороги, но носят разные названия. В ведении железной дороги состоят чины полиции и тюремного ведомства, священники, ветеринары, метеорологи, редакторы газет, горные инженеры, цензоры, капитаны пароходов, землемеры, лесничие и тому подобные лица, не имеющие в сущности ничего общего с эксплоатацией дороги. Начальник тюрьмы оффициально числится таким же служащим дороги, как и начальник станции. Управление Китайской дороги — это альфа и омега всей жизни края; оно объединяет здесь решительно все отрасли умственного и физического труда и дает средства к существованию десяткам тысяч людей. Число служащих дороги достигает 18.000; но, кроме этой армии агентов, дорога питает множество подрядчиков, поденных служащих и пр. Административная власть в Маньчжурии присвоена на [65] правах губернатора управляющему дорогой, от имени коего управляет краем помощник его по гражданской части.

Из встречаемых следователем в Маньчжурии затруднений при исполнении им служебных обязанностей прежде всего следует отметить несовершенство и полную нецелесообразность установленного порядка допроса в качестве свидетелей иностранцев и китайцев. Согласно существующему порядку, сношения судебных установлений на территории дороги с китайскими и иностранными властями производятся через находящихся в Маньчжурии русских консульских чинов. Поэтому следователь, встретив необходимость допросить в качестве свидетеля китайца или иностранца по находящемуся в его производстве делу, обращается с просьбой об этом к русскому консулу или заменяющему его чиновнику Министерства Иностранных Дел. Последними свидетели эти допрашиваются в порядке 292 ст. уст. угол. суд. Такой порядок на практике влечет за собою значительное промедление, а кроме того допрос по отдельным требованиям через консульских чиновников нередко является не отвечающим цели. Консульские чины, в виду отвлечения их другими сложными обязанностями, обыкновенно относятся к таким допросам чисто формально. Никто не станет спорить с тем, что вообще допрос свидетелей по отдельным требованиям в интересах дела представляется нежелательным. Следователь при посылке требования не может исчерпать всех вопросов, которые необходимо предложить свидетелю в связи с даваемыми ответами, а в тому же исполняющий требование не имеет возможности вникнуть в обстоятельства дела, как это возможно сделать хозяину следствия, посылающему требование. Этим объясняется требование закона, обязывающего городского следователя лично допрашивать всех свидетелей по своим делам, хотя бы свидетели эти проживали вне его участка (ст. 293 уст. угол. суд.). В Маньчжурии следователь лишен возможности допросить лично свидетеля, хотя бы он проживал в одном с ним доме, если свидетель этот не принадлежит к русскому подданству. Иногда, [66] однако, как консульскими, так и судебными чинами делаются отступления от указанного порядка, вызываемые особыми соображениями в связи с важностью дела, спешностью допроса и т. п. В таких случаях консул при посредстве китайских или иностранных властей делает распоряжение о явке свидетеля непосредственно к следователю для допроса. Китайские подданные являются к следователю и в суд крайне неохотно и под разными предлогами уклоняются от явки. Следует иметь в виду, что по китайским законам свидетели, в случае необходимости допросить их, подвергаются приводу и отправляются под конвоем иногда за десятки верст. Вообще китайские власти не знают другого способа допроса свидетелей, как только путем принудительного привода. Естественно, что такой привод сопряжен для свидетелей с большими лишениями, и потому в Китае, в случае совершения какого-либо преступления, все очевидцы его обыкновенно разбегаются, китайские же власти разыскивают свидетелей таким же путем и теми же средствами, как и самих виновных. Усвоенная китайскими властями практика удерживает китайцев от явки в русские судебные установления. Китаец не может понять, почему суд, в случае необходимости допросить его, предлагает ему добровольно явиться, а не подвергает задержанию, как это делается китайскими властями. Поэтому к требованиям о явке в следователю, делаемым при этом не повестками и без всяких принудительных мер, китайцы относятся несерьезно, считая, что такой вызов является одной лишь формальностью и явки их не требует. В случае неявки китайцев русские судебные установления, разумеется, никаких мер принимать не могут и лишь вновь обращаются в консулу с просьбой допросить свидетелей через китайских властей, что в свою очередь создает длинную переписку и нередко бесплодный розыск китайцев по разным провинциям и пр.

В не лучшее положение поставлен следователь в случае необходимости допросить иностранца. Явка иностранных подданных в суд и в следователю также не может быть [67] ничем гарантирована и всецело зависит от степени любезности и благожелательности консула, имеющего возможность заставить свидетеля явиться в суд. Чаще всего допрос свидетелей производится через иностранных консулов.

В случае совершения русскими подданными совместно с китайцами или иностранцами преступлении против русских же подданных, следователями Пограничного суда производится предварительное следствие лишь в отношении русского подданного; акты же, касающиеся иностранцев и китайцев, выделяются и передаются по принадлежности китайским или иностранным властям. Нередки случаи, когда по делу, например, об убийстве, совершенном лицами разных национальностей, производится следствие несколькими чиновниками, и обвиняемые по этим делам судятся порознь в разных судах. Вред, приносимый интересам правосудия благодаря таким нарушениям ст. 207 уст. угол. суд., безусловно требующей рассмотрения дела с несколькими обвиняемыми в одном суде, не нуждается в доказательствах.

Для иллюстрации приводим, однако, следующий пример.

В 1911 г. в Харбине возникло дело по обвинению русского подданного И. в обманном получении совместно с австрийским подданным П. 6000 руб. у некоего К. Деньги эти были получены под предлогом продажи К. партии сапогов, принадлежавших будто бы интендантскому ведомству и продававшихся «по случаю» очень дешево. Дело в отношении австрийского подданного П. было выделено и передано австрийскому консулу. По поступлении дела о русском подданном И. в Пограничный суд, таковое, согласно заключению прокурорского надзора, было прекращено на том основании, что, как выяснилось на следствии, самая сделка купли-продажи сапогов являлась явно незаконной, так как потерпевшему было отлично известно, что сапоги принадлежали интендантскому ведомству и могли быта получены лишь путем какого-либо злоупотребления. В виду этого и согласно решению Правительствующего Сената 1876 г. за № 66 по делу Шварцмана, уголовное преследование русского подданного И. было прекращено за отсутствием в деянии, его состава [68] преступления. Однако, такое разрешение дела в отношении русского И. отнюдь не повлияло на участь его соучастника австрийского подданного П. Последний, по распоряжению австрийского консула, содержался в тюрьме несколько месяцев, а затем, в виду наличности в деянии его по австрийским законам полного состава преступления, был отправлен для суда... в Австрию.

По делу об убийстве ветеринарного врача Всеволодова были арестованы русские и китайцы. Последних передали китайским властям, коими затем они были освобождены по отсутствию улик. Еще во время содержания их под стражей в китайской тюрьме, в Пограничном суде разбиралось дело по обвинению в том же преступлении русского подданного. В суд были доставлены китайцы-соучастники, которые допрашивались в качестве свидетелей.

По делам, косвенно затрогивающим интересы китайцев и иностранцев, судебные установления полосы отчуждения совершенно лишены возможности применять те постановления Судебных Уставов, применение которых в том или другом смысле может нарушать права иностранцев и китайцев.

Так, судебными установлениями не применяется требование ст. 375 уст. угол. суд. в случае, если подлежащее отобранию и возвращению потерпевшему имущество находится во владении китайцев или иностранцев.

С точки зрения особого положения русского суда в. Манчьжурии указанный вопрос о праве судебных установлений делать указанные распоряжения в принципе следовало бы разрешить отрицательно, так как, в сущности, суд существует только для русских подданных; ведению его в полосе отчуждения никто, кроме русских, подчиняться не может, а китайцы и иностранцы, считающие себя живущими в Китае, не обязаны даже и знать о существовании этого суда, а тем более подчиняться стесняющим их действиям судебных властей.

С точки зрения интересов правосудия подобное ненормальное положение приводит к обессилению русского суда [69] в случаях, когда подлежащее отобранию имущество находится у третьих лиц, не принадлежащих к русскому подданству.

Случай применения ст. 375 уст. угол. суд., вызвавший дипломатический конфликт, имел место в 1908 году.

Японский подданный Мацуо приобрел в Харбине на базаре медные части паровозов, которые впоследствии оказались похищенными у общества Китайской Восточной железной дороги и по их арестовании были препровождены жандармскою полициею к местному мировому судье, заведывающему следственной частью. Последний, имея в виду, что обвиняемый не обнаружен, что японский подданный доказал легальное приобретение им меди и что потерпевшим является общество дороги, вполне доказавшее право свое на медь, при производстве следствия, на точном основании ст. 375 уст. угол. суд., сделал распоряжение об изъятии похищенных предметов из владения их приобретателя и о возвращении их железной дороге. Распоряжение мирового судьи вызвало самый энергичный протест со стороны японского консула, так же, как и обмен телеграммами между Петербургом и Токио. По жалобе Мацуо Пограничный суд отменил распоряжение судьи, считая, что последний в силу указа 20 июля 1901 г. не в праве был входить в обсуждение вопроса о законности владения этою медью иностранным подданным, и определил медь возвратить Мацуо.

Иностранцы и китайцы в полосе отчуждения, ревниво оберегая свои интересы и пользуясь правом экстерриториальности в случаях, когда для них это выгодно, не придерживаются, однако, этой точки зрения в тех случаях, когда обращение к русским судебным установлениям совпадает с их интересами.

Так, по делу об убийстве князя Ито японцы просили русские власти принять меры в производству следствия по делу и задержанию виновных, так как сами они не могли успешно расследовать это дело.

В виду исторического значения упомянутого [70] трагического события, представляется нелишним привести некоторые подробности убийства князя Ито, как они были установлены предварительным следствием, произведенным русским судебным следователем (мировым судьею).

13 октября 1909 г. в Харбине ожидали прибытия председателя Тайного совета Японской империи, маркиза Ито. Приезду этому как японцами, так и русскими придавалось большое знамение, в виду предполагавшегося свидания князя Ито с пребывавшим тогда в Харбине б. Министром финансов Коковцовым. В 10 часов утра на вокзале собрались начальствующие лица во главе с Министром финансов. По прибытии поезда с южной линии со станции Куаньчендзы, князь Ито вышел из вагона и направился к встречавшим его. В этот момент неизвестный кореец, оказавшийся впоследствии Анчаем, подбежал к князю и произвел в него несколько выстрелов из револьвера, а затем начал стрелять в окружавших его японцев. Князь был смертельно ранен и тотчас же скончался, после чего японцы немедленно увезли его труп обратно в Японию. Остальные пострадавшие получили несмертельные ранения. Японцы совершенно растерялись и, если бы не русские, отпустили бы даже убийцу. Последний, по доставлении его в жандармскую комнату, пал на колени перед иконой (Анчай принадлежал к католическому вероисповеданию) и начал восторженно молиться, благодаря Бога за успешное выполнение своего замысла. Японские власти обратились к бывшим на вокзале русским судебным властям с просьбой произвести по делу следствие. Предполагая, что Анчай имеет соучастников, японцы пытались раскрыть политический заговор, но, не располагая полицией и жандармскими властями, не были в состоянии успешно повести расследование. Этим и объяснялась просьба их о производстве следствия русским судебным следователем. С своей стороны, русский следователь лишен был возможности произвести следствие, так как принадлежность Анчая в иностранному подданству не возбуждала никаких сомнений. Однако при обыске у Анчая не было найдено никаких документов, [71] удостоверявших его личность, и это послужило основанием к производству следствия русским следователем в виду указа 20 июля 1901 года, предоставляющего русским судебным установлениям принимать к своему производству такие дела, по коим личность обвиняемых неизвестна или сомнительна (Производство следствия по делу Анчая русской следственной властью во всяком случае следует считать нарушением принципа экстерриториальности, так как в указе 1901 г. говорится о таких делах, в которых обвиняемые — неизвестные, но потерпевшие — все же русские подданные; в данном же случае потерпевшим являлся японский подданный.). К производству следствия приступил немедленно мировой судья, заведующий следственной частью. Следствие было окончено в тот же день в 12 часов ночи, при чем, благодаря решительным и энергичным действиям русских властей, были обнаружены остальные участники заговора. Как выяснилось, убийство сначала предполагалось совершить на южной линии, на станции Цайцягоу, куда исполнители заговора были вызваны условной телеграммой: «Родственники едут, встречайте». На этой станции князь Ито не вышел из вагона и тем продлил свою жизнь на несколько часов. После этого выполнение преступного замысла было возложено на отправившегося ранее на всякий случай в Харбин Анчая. Обвиняемый Анчай окончил в Париже университет, издавал газету на корейском языке, считаясь одним из выдающихся корейских интеллигентов. Следствием были точно установлены политические мотивы убийства. После убийства члены корейской колонии в Харбине отправили телеграмму в Благовещенск своим единомышленникам: «Ура, ура, корейцы». По окончании следствия японские власти неоднократно выражали благодарность русским властям, при чем впоследствии лицам, принимавшим участие в расследовании дела, Японским императором были пожалованы ордена.

По делу этому было установлено одно характерное обстоятельство. Японцы, гордившиеся своим блестяще поставленным шпионажем и агентурой, на этот раз допустили большую оплошность. Русскими властями были приняты [72] надлежащие меры охраны, и желавшие видеть встречу министров допускались на вокзал лишь по билетам. В виду однако усиленных просьб японских властей все лица восточного типа пропускались беспрепятственно. Японцы при этом утверждали, что вся японская колония желает видеть князя Ито. Вот почему и был пропущен Анчай, которого отличить от японца нельзя было. Никакими сведениями о подготовлявшемся посягательстве на жизнь князя Ито японцы, как оказалось, не располагали (Между тем убийство князя Ито подготовлялось корейцами давно. О необходимости убийства князя за его деятельность в Корее открыто проповедывала за несколько месяцев до убийства корейская газета, издававшаяся в Америке.).

По окончании следствия Анчай был передан японским властям на том основании, что Корея в этому времени была уже, с согласия великих держав, аннексирована Японией и, таким образом, все корейцы уже находились в японском подданстве. Вскоре Анчай был отправлен в Порт-Артур и там после суда повешен.

Иное отношение, однако, проявляют иностранцы к русским судебным установлениям в тех случаях, когда вмешательство последних представляется для них невыгодным. Как на наиболее резкий случай грубого нарушения иностранцами нрав русских укажем на следующий инцидент.

13 сентября 1909 года судебный пристав Пограничного окружного суда, явившись с чинами полиции для продажи по нескольким исполнительным листам русских судебных и консульских учреждений завода товарищества «Харбин», нашел ворота этого завода закрытыми, а на самых воротах германский флаг. На требование пристава отпереть ворота, привратник завода ответил отказом, заявив, что завод «германский» и на нем уже находится «свой германский пристав». По распоряжению пристава, ворота были взломаны полицейскими. Находившиеся внутри помещения соучастники товарищества «Харбин», германские подданные, оказали сопротивление полицейским, бросились на них [73] и нанесли им несколько ударов; когда же пристав с остальными полицейскими и покупателями вошли во двор, то на них были выпущены две полудикие лошади и цепная собака. Продажа завода поэтому состояться не могла. Как потом выяснилось на следствии, к которому приступил русский следователь в отношении привратника завода, русского подданного, германский флаг был поднят накануне инцидента, и вся демонстрация со стороны немцев была основана исключительно на желании отсрочить продажу. Означенный инцидент, благодаря заявленному германским консулом протесту, был улажен лишь после продолжительных телеграфных сношений между Петербургом и Берлином. Наказание понес только русский подданный, германские же подданные, несмотря на уверения консула принять надлежащие меры, остались безнаказанными, и столкновение было исчерпано извинениями германского консула, принесенными русским властям.

Полоса отчуждения Китайской Восточной железной дороги в отношении общей преступности за последние годы резко изменила свою физиономию. Со времени русско-японской войны в пределах полосы отчуждения, а главным образом в Харбине, возникали грандиозные дела, расследование которых, в виду чрезвычайной подвижности местного пришлого населения и особых условий жизни, представлялось весьма затруднительным. После войны в Харбине осталось еще значительное количество авантюристов и всякого рода искателей приключений, беглых каторжников и пр. Сложные дела о ловко придуманных мошенничествах, подлогах и т. п. возникали чуть ли не ежедневно. В начале 1906 года преступный элемент Харбина усилился наплывом с позиций кавказцев, занявшихся исключительно разбоями и грабежами. Следователю в Маньчжурии выпала тяжелая работа. Раскрытие многочисленных преступных организаций затруднялось далеко несовершенной постановкой полицейского дела и даже наличием среди чинов полиции преступного элемента (Одно время должность начальника сыскного отделения в Харбине занимало под чужой фамилией лицо, бежавшее из исправительного арестантского отделения и, после разоблачения, скрывшееся из Харбина.). [74]

Из числа производившихся тогда следствий обращали на себя внимание дела, героями которых являлись типичные авантюристы. Перед глазами судебных деятелей в Маньчжурии прошел целый ряд, своего рода галлерея, людей, доведших свои способности в отношении наживы на чужой счет до совершенства. Маньчжурия в это время представляла страну классического авантюризма. Жажда легкой наживы, легенда о невероятных маньчжурских богатствах, создавших в это время популярную поговорку: «В Маньчжурии тысяча верст не расстояние, сто рублей не деньги, и растрата не преступление, а средство к жизни», — привлекли со всех концов мира людей, потерпевших в обычных условиях жизни крушение. Беглые каторжники, рецидивисты, люди, давно потерявшие понятие о нравственности, и т. п. не только пользовались свободой, но даже занимали блестящие служебные и общественные положения. Так, например, в поселке «Маньчжурия» занималось врачебной практикой в течение более года лицо, сосланное на Сахалин в каторгу и оттуда бежавшее с похищенными документами врача. Как выяснилось впоследствии, при производстве следствия по делу о разбойном нападении, в котором принимал участие мнимый врач, последний, будучи на Сахалине, служил в качестве низшего служителя в больнице, а затем, похитив документы умершего врача, бежал на материк и, поселившись в Маньчжурии, приобрел значительную практику, при чем он не только не вызывал каких либо нареканий со стороны пациентов за неумелое врачевание, но, наоборот, пользовался вниманием последних, которые считали его способным врачом.

Описанное выше относится к прошлому Маньчжурии, кажущемуся теперь далеким. Ныне жизнь на территории стала более нормальной; преступный элемент по тем или другим причинам значительно сократился, что обусловило и резкое падение преступности. Сокращение преступности [75] более всего заметно с 1908 года. Прежде в производстве мировых судей округа суда (исполняющих следственные функции) находилось более тысячи неоконченных предварительных следствий, ныне же число этих дел доходит до 160 во всех участках суда. В количественном отношении следственные участки сравнительно необременительны (среднее поступление 10-12 дел к каждому следователю), но в качественном отношении дела по-прежнему представляются трудными и сложными. В особенности усиленного труда требуют дела о преступлениях должности. По такого рода делам следователю приходится изучать службу в разных учреждениях, состоящих в ведении Китайской Восточной железной дороги, так как все без исключения служащие ее, а в том числе и сторожа, преследуются за служебные нарушения в должностном порядке. Обращает на себя внимание значительная медлительность в движении этих дел, обусловленная отсутствием на территории дороги учреждения, заменяющего губернское правление в отношении предания суду должностных лиц. Все дела по преступлениям должности в виду этого поступают на рассмотрение Совета Министра финансов через правление общества Китайской Восточной железной дороги в Петрограде. Для окончательного разрешения должностного дела при такой системе требуется не менее 5-6 лет, и в настоящее время в производстве суда имеются еще дела по преступлениям должности, которые совершены десять лет тому назад. Объясняется это исключительно указанной системой производства дел о должностных преступлениях.

На территории дороги совершенно нет некоторых категорий дел, обычно возникающих в России, как, напр., дел о нарушениях устава таможенного и устава об акцизных сборах, так как уставы эти действия своего на территорию дороги не распространяют. Поэтому контрабандная торговля преимущественно спиртом в ущерб интересам государственного казначейства является одним из главнейших источников благосостояния коммерческого населения полосы отчуждения. Нет также дел о политических [76] преступлениях. Среди специфического местного населения, преследующего исключительно цели материального свойства, политическая агитация не находит себе благодарной почвы.

Следственные обязанности в Маньчжурии распределяются следующим образом. На весь округ состоит один судебный следователь, производящий следствия по предложениям прокурорского надзора. Из числа 11-ти мировых судей чисто следственными участками ведают мировые судьи 2, 4, 8 участков (все в Харбине) и 11 участка (в пос. Маньчжурия), а кроме того мировые судьи 5, 6 и 7 участков, на ряду с делами мировой подсудности, производят следствия по делам, возникающим на линии дороги. Место жительства этих судей: 5-го участка в пос. Хайларе и 7-го — в пос. Ханьдаохедзы.

В деятельности мировых судебных установлений наблюдаются те же затруднения и несообразности юридического свойства, как и в деятельности общих судебных мест. Наибольшие недоумения возникают на почве применения особых уставов. Ни в одном из актов, нормирующих деятельность судебных установлений в Маньчжурии, не имеется определенных указаний на то, которые из действующих в Империи особых уставов не распространяются на полосу отчуждения и которые из них должны применяться. Это, в свою очередь, вызывает постоянные споры и разногласия при разрешении дел по нарушению особых уставов. Судебные учреждения в таких случаях принуждены разрешать принципиальный вопрос: распространяется ли данный устав на полосу отчуждения, и руководствоваться при этом как общими имперскими правилами, так и особенными, местными. Несомненно, что с точки зрения интересов правосудия русские подданные должны подчиняться общим законам, и никаких изъятий в этом отношении быть не должно. С другой стороны, однако, некоторые уставы, как, напр., таможенный или устав об [77] акцизных сборах, ни в воем случае не могут применяться в полосе отчуждения. Какие именно уставы должны применяться, каких не следует применять, и почему так, а не иначе, — все это вопросы, волнующие местных юристов, тем более, что ответа на них искать негде.

В области мировой юстиции наиболее живыми и интересными являются дела по нарушению правил строительного устава. Построенный в полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги Харбин за последнее время разросся до размеров больших сибирских городов. Наряду с прекрасными зданиями, служащими украшением города, в центре его находится не мало полуразвалившихся и неопрятных лачужек, угрожающих в пожарном отношении. Строения эти были возведены еще тогда, когда строительное дело не подчинялось никакому контролю, и всякий застраивался по собственному усмотрению. Ныне городское управление, желая придать городу более благоустроенный вид и оградить строения от пожаров, вооружилось против старых строений, подлежащих сносу, а на ряду с этим пыталось установить нормальные правила для возведения новых построек. Однако, осуществить эти полезные меры оказалось не так то легко. При первом же возникновении дел по 65 и 66 ст. ст. уст. о нак. в судебных учреждениях защитой был возбужден вопрос о том, распространяется ли на полосу отчуждения Китайской Восточной железной дороги устав строительный. Вопрос этот был разрешен в отрицательном смысле на том основании, что в полосе отчуждения действуют лишь те уставы, о распространении которых имеются пряные указания в особых сепаратных указах, нормирующих деятельность судебных установлений. Между тем ни в одном из этих указов указаний на распространение строительного устава на полосу отчуждения не имеется. Тогда городское управление решило воспользоваться старыми правилами о возведении построек в полосе отчуждения, утвержденными главным инженером дороги в 1903 году. Правила эти, как предназначавшиеся для небольших [78] поселков, страдали существенными дефектами и едва ли могли быть применены с пользою для дела в большом городе, подобном Харбину; все же они могли служить хоть каким-нибудь орудием борьбы с лицами, не желающими подчиняться элементарнейшим требованиям строительной техники. При рассмотрении судебными учреждениями дел по нарушению означенных правил защитники обвиняемых сразу же выступили с возражениями, заявляя, что и эти правила не могут быть применяемы, так как они не опубликованы установленным порядком, а, кроме того, право главного инженера дороги на самое издание этих правил представляется сомнительным. Окружный суд в качестве съезда мировых судей, куда дела о нарушениях строительных правил поступали в апеляционном порядке, разделил этот взгляд и пришел к выводу, что ни правила главного инженера, ни строительный устав на территории дороги не могут быть применяемы.

Таким образом, в настоящее время всякие нарушения строительных правил в полосе отчуждения остаются безнаказанными. Для общественной безопасности явление это представляется настолько серьезным, что Харбинский городской совет принялся вновь обсуждать создавшееся положение, стремясь найти из него какой нибудь выход. Вопрос осложняется еще тем обстоятельством, что при издании новых правил русскому муниципалитету, наиболее заинтересованному в этом деле, необходимо будет обеспечить подчинение новым правилам иностранных подданных, проживающих на территории дороги. Поселившиеся в Харбине со времени открытия эксплоатации дороги иностранцы заявили себя непримиримыми врагами всех мероприятий русского муниципалитета и управления дороги, клонящихся к благоустройству города, в особенности в тех случаях, когда дело бывает сопряжено с обложением их налогами. Однако, такое отношение отнюдь не мешает иностранцам пользоваться результатами благоустройства, как-то мостовыми, электрическим освещением и. пр. Меры, принимаемые с целью подчинения иностранцев требованиям городского [79] совета, не привели до сих пор ни к каким результатам. Иностранцы неуклонно ссылаются на свою внеземельность и под этим флагом упорно отрицают право русских требовать от них участия в расходах по содержанию городских учреждений. Русская администрация решилась, было, на следующую меру: к магазинам иностранцев, потребителями которых являлись преимущественно русские, приставили полицейских, кои обязаны были не пропускать русских подданных в магазины. Мера эта, незакономерная сама по себе, вызвала много толков, а также протесты со стороны иностранных консулов, и в результате полицейские посты пришлось снять. В настоящее время ведутся переговоры с иностранными консулами об условиях, на которых иностранцы должны подчиняться постановлениям городского совета. Такое ненормальное положение вызывает справедливые протесты со стороны русских подданных, являющихся единственными плательщиками городских налогов, кроме того несущих ответственность за разные нарушения, от которой иностранцы, в виду экстерриториальности, совершенно свободны. Например, при введении в действие строительных правил русские будут обязаны подчиниться им, между тем иностранцы и китайцы, живущие бок о бок с русскими, могут возводить какие угодно постройки без соблюдения правил. Желание администрации дороги оживить в торговом и промышленном отношении полосу отчуждения, вылившееся в допущении в 1901 г. иностранцев в русские поселки, вместо предоставления им отдельных участков по образцу иностранных сеттльментов в Шанхае, Тяньцзине и других городах Китая, не принесло на самом деле никакой пользы, а, наоборот, явилось существенным тормозом в деле установления нормальной жизни, на территории дороги. Влияние иностранцев действует на русских разлагающе уже потому, что многие проступки первых проходят для них безнаказанно. Лица, желающие поживиться на чужой счет, при заключении каких-либо сделок обычно привлекают в участию в них одно или несколько лиц разных национальностей. Тогда, [80] в случае спора, обиженные русские подданные находятся в положительно беспомощном положении, так как они должны обращаться или в русский консульский суд, или в иностранные суды и вести дело в нескольких инстанциях в разных отдаленных городах, как-то: в Порт-Артуре (с японцами), Шанхае (англичанами) и даже Пекине (апелляционная инстанция для русских консульских учреждений).

Некоторый интерес представляют также дела о торговле опиумом, этим бичом Китая. Несмотря на принимаемые китайским правительством меры, опиекурение процветает по прежнему. Русское население курением опиума не занимается, но за то принимает деятельное участие в снабжении опиумом китайского населения. Харбин — центр торговли опиумом для Южной и Северной Маньчжурии. Опиум провозится из России скупщиками, евреями и русскими. Провоз опиума является настолько выгодным, что благополучная доставка большой партии может сделать человека богатым. Нелегально провозимый опиум находят везде: в чемоданах, личном багаже и разных местах вагонов.

По Петербургскому трактату 1881 года Россия обязалась преследовать опиекурение в местностях, находящихся в сфере влияния русского правительства. Пока торговля не принимала громадных размеров, возможно было ограничиться мерами административного воздействия, но, когда промысел охватил широкие круги русской колонии, пришлось обратиться к судебной защите. В нашем законодательстве имеется лишь одна карательная статья, которая может быть применена к торговле опиумом, а именно ст. 104 ¹ уст. о нак., карающая продажу сильнодействующих веществ лицами, не имеющими на то права. Однако, судебное воздействие по этой статье следует признать не отвечающим цели, как в виду незначительности наказания (в первый раз заключение в тюрьме до 4-х месяцев), так и редакции означенной статьи, допускающей преследование лишь за продажу сильнодействующих веществ, между тем в редких случаях возможно доказать факт продажи. Обычно опиепровозители задерживаются с большим количеством опиума [81] (иногда по нескольку пудов), но самая продажа лишь подразумевается. В сущности опиепровозители не опасаются личного наказания за продажу опиума, для них наиболее существенным является последствие этого наказания, а именно конфискация опиума в пользу богоугодных заведений. Конфискация эта иногда влечет за собою полное разорение провозителей.

Особые условия жизни в полосе отчуждения выработали своеобразный гражданский кодекс, уже настолько внедрившийся в жизнь обывателей, что, в случае каких-либо перемен в политическом отношении, неизбежна ломка всего уклада жизни колонии в области гражданских правоотношений жителей края. Обусловлено это главным образом отсутствием в полосе отчуждения права собственности на недвижимые имущества. В полосе отчуждения все здания, в том числе и трехэтажные дома, считаются движимым имуществом. Объясняется это тем обстоятельством, что как частные владельцы строений, так и общество дороги являются лишь арендаторами участков, на которых построены эти здания, право же собственности на эти участки остается за китайским правительством, которое при заключении контракта на постройку и эксплоатацию дороги уступило в арендное пользование на известный срок определенное количество земель для построек. Общество дороги в свою очередь передает свои арендные права частным лицам, а эти последние заключают сделки по передаче арендных прав между собою. Этим объясняется также крайняя неустойчивость торговой и промышленной жизни края, лишенной важнейшего стимула в ее развитии — ипотечного кредита. Для заключения условия на аренду участка требуется лишь подача заявления в так называемый «земельный отдел» Китайской Восточной железной дороги, ведающий отчуждением земель; находящиеся же на участке строения продаются на снос. При заключении таких, условий управление дороги оговаривает, что в случае надобности все постройки подлежат сносу. Установление ипотечного кредита с давних [82] пор служить предметом совещаний как в Харбине, так и в Петрограде, но до сих пор вопрос этот окончательно не разрешен. Сама жизнь давно опередила, однако, законодателя и выработала своеобразный заклад имуществ в Харбине, придав ему значение ипотечного кредита. Сделки по закладу имуществ в Харбине заключаются на следующих основаниях.

Лицо, владеющее участком и зданиями или, как здесь говорится, движимым имуществом, при получении ссуды под это имущество подает заявление в земельный отдел дороги о переводе арендных прав на участок на имя X., а кроме того совершает нотариальный акт о продаже находящихся на участке построек ему же на снос. X. в свою очередь выдает ему подписку в том, что он в течение известного времени участка не переведет на имя другого лица, т. е., другими словами, не переуступит арендных прав, а равно не снесет в течение того же срока построек, при чем исполнение этого обязательства обусловливается неустойкой. Кроме того, X. выдает доверенность на имя фактического владельца участка на право управления всем имуществом, юридическим собственником которого является X. После истечения срока ссуды владелец участка возвращает X. деньги, участок таким же образом переводится на закладывавшего имущество, а доверенность и подписка уничтожаются. Это один вид так называемой «харбинской закладной». В иных случаях владелец участка лишь обязывается в известный срок перевести участок на имя лица, давшего ссуду. Не трудно себе представить, сколько различных споров возникает на почве таких сделок. Чаще всего возникают дела по «закладным», по которым владелец участка лишь обязывается перевести участок, но затем отказывается от этого, мотивируя отказ тем, что давший в ссуду деньги получил удовлетворение, приобрев на снос постройки. Обычно иски по таким делам возбуждаются залогодателем, а арендатор требует встречным иском сноса построек, от чего первый, разумеется, отказывается, так как постройки представляют ценность лишь [83] тогда, когда они находятся на участках. В случае же сноса их, на самом деле не применяемого и являющегося в сущности фиктивным обязательством, постройки теряют свою цену.

Не мало также возникает споров на почве предъявления исков по делам с участием иностранных подданных. Гражданские дела русскими судами принимаются к производству лишь в случае, если обе стороны принадлежат к русскому подданству. Подданство тяжущихся таким образом является условием для определения подсудности. На этой почве главным образом возникают недоразумения, так как в случаях сомнительных оба суда, т. е. коронный и консульский, отказывают в принятии к производству дела, тяжущийся же лишен возможности обратиться к высшему суду с просьбой об указании надлежащего суда, так как постановление этого последнего едва ли может считаться обязательным для консульских учреждений, действующих на основании консульского устава.

* * *

Размеры статьи не позволяют детально разобраться в многообразных казусах жизни русской колонии на Дальнем Востоке, в которых постоянно принимают активное участие русские судебные установления, функционирующие за пределами Империи. Из этих кратких очерков все же видно, какое огромное государственное значение имеет Пограничный окружный суд, являющийся как бы мостом, соединяющим оффициальный Петроград с не принадлежащей России оффициально Северной Маньчжурией.

Дальнейшая судьба русской колонии Маньчжурии — вопрос будущего. Несомненно, однако, что в деле упрочения русского влияния в Маньчжурии Пограничный суд уже сыграл известную роль, и бытие его на Дальнем Востоке явится впоследствии интересным историческим фактом.

Текст воспроизведен по изданию: Русский суд в Маньчжурии // Журнал министерства юстиции, № 3. 1915