№ 96

1910 г. декабря 23. — Депеша генерального консула в Калькутте Б. К. Арсеньева в Министерство иностранных дел о трудном положении Далай-ламы в Британской Индии и его желании жить в России

Третьего дня ко мне по поручению Далай-Ламы явился с соблюдением всей вызываемой необходимостью осторожности известный Императорскому министерству тибетец Намхай ¹, сообщивший мне от имени Его Святейшества нижеследующее.

Проживающий в Даржилинге тибетской Первосвященник не может пожаловаться на дурное обращение с ним англичан. Они с ним предупредительны и вежливы, заботятся о его удобствах, оказывают ему должные знаки почтения. Тем не менее его удручает та почти тюремная обстановка, которой они его окружили. Без особого разрешения наблюдающего за ним политического агента в Сиккиме г. Белля к нему не допускается ни один иностранец. Сноситься с Тибетом ему не позволяют. Письма, ему адресованные или им отправленные, проходят через руки английских властей. Отрезанный ото всего мира, он пребывает в полном неведении относительно того, что делается в родной его стране и в каком фазисе находятся англо-китайские переговоры о его будущей судьбе. Такое почетное заключение начинает делаться для него невыносимым. Он пытался было испросить разрешение на поездку в Калькутту для свидания с вице-королем, от которого [155] он рассчитывал узнать что-нибудь о своей дальнейшей участи. Ему ответили, что в течение этой зимы лорд Хардинг ², обремененный занятиями, не будет иметь возможности принять его. Тогда он задумал отправиться в Лондон в надежде хоть там добиться каких-нибудь результатов. Но и тут ему пришлось встретиться с препятствиями. Не отказывая ему прямо в позволении выехать в Европу, г. Белль, ссылаясь на трудности и опасности, сопряженные с морским путешествием, настойчиво советует ему не предпринимать столь дальнего плавания. Его Святейшество недоумевает, следует ли ему видеть в таковых советах приставленного к нему английского чиновника предуказание на то, что индийское правительство не выпустит его из Индии, или же он может рассчитывать, что англичане, как бы это ни было им неприятно, не осмелятся насильственно, в нарушение законов, задерживать на своей территории не узника и не преступника, а почетного своего гостя. В ближайшем будущем он предполагает посетить некоторые ламаитские монастыри в Бутане, а также одно из священнейших для всех буддистов место в Индии — древний и знаменитый буддийский храм в Бенгальской провинции. Оттуда, если только это представится возможным, он желал бы отправиться в Англию. Дальнейшая его мечта — побывать в Петербурге. Не надеясь особенно на то, чтобы в Лондоне к горькой судьбе его отнеслись более сочувственно, чем в Калькутте, он все упования свои возлагает на заступничество неизменно до сих пор покровительствовавшего ему Императорского правительства. В ожидании того момента, когда справедливость наконец восторжествует и ему возвращены будут законные духовные и светские права во всей их полноте, он желал бы жить не на английской территории, где ему все чуждо, а в России, к коей он всегда испытывал не раз на деле доказанные им чувства искренней дружбы и глубокой привязанности и которая — твердо верит он — не откажет ему в своем гостеприимстве и помощи в настоящее трудное для него время.

В крайнем случае, если бы приезд его в Россию был признан по тем или другим соображениям неудобным, он предполагал бы командировать в С. Петербург одного из своих приближенных сановников.

Что касается пребывания в Дарджилинге даотая ³ То Чангчи, о коем я имел честь докладывать гофмейстеру Сазонову в донесении моем от 27 сентября сего года за № 24, то переговоры Далай-Ламы с сим китайским чиновником не привели, по словам упомянутого Намхая, ни к каким положительным результатам. Его Святейшество, опираясь на неизменную и своевременно не учтенную китайцами преданность ему проживающих в китайских пределах монголов и других ламаитов, категорически обусловил свое возвращение в Лхассу восстановлением его во всех тех правах, коими он пользовался до своего бегства из этого города весною истекшего года, на что китайцы пока не считают возможным согласиться. Однако уже из самого того факта, что [156] Дайцинское правительство, недавно еще всячески его поносившее, сочло нужным прислать к нему нарочито для примирительных переговоров особого чиновника, Далай-Лама выводит заключение, что в отношении к нему китайцев произошла какая-то серьезная перемена — вызванная, по его предположению, энергической защитой его интересов Россией. Он был бы крайне признателен Императорскому правительству за поставление его в известность, справедливы ли его догадки. Равным образом он желал бы знать, насколько соответствуют истине доходящие до него слухи о неудачах китайской политики в Тибете — родной и близкой его сердцу страны, из которой он, несмотря на то что Даржилинг находится в двух шагах от нее, лишен возможности получать какие бы то ни было достоверные известия.

Сделав все вышеприведенные сообщения, посланец Далай-Ламы по приказанию своего владыки обратился ко мне с просьбой о наипоспешнейшем доведении планов, пожеланий и надежд Его Святейшества до сведения Императорского правительства — вследствие чего мною сего числа была отправлена на имя Вашего Превосходительства секретная телеграмма соответственного содержания.

В ожидании указаний и проч.

АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, д. 1458, л. 155 и об., 156. Подлинник.

Комментарии

1. Намхай — доверенное лицо Далай-ламы, бежавший вместе с ним в Индию.

2. Лорд Хардинг — вице-король Британской Индии.

3. Даотай — крупный чиновник в Китае, начальник округа или начальник одного из управлений в администрации губернатора провинции.