№ 58

1906 г. июня 6. — Отчет о совещании у министра иностранных дел Л. П. Извольского по вопросу о судьбе Далай-ламы — возвращаться ли ему в Тибет или временно поселиться в Кукуноре

ОТЧЕТ СОВЕЩАНИЯ ПО ТИБЕТСКИМ ДЕЛАМ

Присутствовали кроме чинов Министерства иностранных дел следующие лица:

Действительный тайный советник П. П. Семенов, вице-председатель Императорского Русского географического общества.

Тайный советник Я. П. Шишмарев, бывший российский генеральный консул в Урге.

Тайный советник А. М. Позднеев 1, член Совета Министерства народного просвещения.

Генерал-лейтенант Н. М. Чичагов, командир отдельного корпуса пограничной стражи Заамурского военного округа 2.

Генерал-лейтенант И. П. Надаров, бывший военный губернатор Забайкальской области и бывший начальник тыла армий.

Князь Э. Э. Ухтомский.

Действительный статский советник С. Ф. Ольденбург, непременный секретарь Императорской Академии наук.

Действительный статский советник В. В. Владимиров, директор Департамента духовных дел иностранных исповеданий, и капитан П. К. Козлов 3, путешественник.

Совещание прежде всего приступило к определению положения Далай-Ламы в буддийском мире. [96]

Из происшедшего обмена мнений выяснилось, что первоначально высшая власть в Тибете сосредоточивалась в руках одного Таши-ламы, но что затем последний оставил за собой лишь административную часть, а духовное руководительство перешло к Далай-Ламе, который с тех пор и занимает первенствующее положение в духовной иерархии ламаитов. При этом, конечно, не следует упускать из виду, что Тибет является составной частью Китая, который осуществляет свое верховенство чрез посредство двух амбанеи 4, располагающих известным количеством войск, впрочем весьма ограниченным.

Что касается нынешнего, тринадцатого Перерожденца, то ввиду его исключительных личных качеств и аскетического образа жизни он пользуется особым почетом и уважением в глазах буддистов всего света, отовсюду стекающихся к нему на поклонение. С другой стороны, необходимо, однако, иметь в виду, что, оторванный от родной почвы, вдали от священных монастырей Тибета, Первосвященник легко может утратить свое настоящее влияние.

Перейдя к вопросу о том значении, которое Тибет представляет собою для России, члены Совещания высказались в том смысле, что в стране этой Россия не имеет непосредственных интересов. Поэтому тибетский вопрос является одним из тех, по которым легче всего сговориться с англичанами, и им следовало бы воспользоваться для того, чтобы в этой области сделать возможные уступки взамен выгод, которые мы могли бы получить от них в других делах, имеющих для нас более существенное значение. Мы заинтересованы Тибетом прежде всего в том отношении, что среди наших подданных имеется немалое число буддистов, вследствие чего нам, конечно, выгодно пользоваться расположением их духовного главы, всеми ими признаваемого и почитаемого. Есть затем и другая сторона вопроса, специально затрагивающая Россию, а именно наше первенство в деле научных исследований Тибета. Заслуги наших путешественников и ученых в этой области признаются всеми, между прочим и англичанами, и нам во всяком случае следует по мере возможности отстоять для русской науки право свободно идти вперед по открытому ею пути.

Относительно нынешнего Далай-Ламы затем высказано, что, являясь другом России и ввиду условий, созданных на юге Тибета его политикой, он признается великобританским правительством за лицо, враждебное Англии, и потому не желателен ей в качестве властителя страны. По общему убеждению, можно даже предполагать, что в случае возвращения его в Лхассу англичане вновь вмешаются в дела страны. Хотя сам Далай-Лама и стремится вернуться в Тибет, сознавая насколько он утрачивает свое значение вне его пределов, но он отдает себе все же полный отчет в том, насколько это было бы опасно для него в настоящий момент. [97]

Что же касается до отношения Англии к Тибету, то само собою разумеется, что последний ввиду близкого соседства с Индией представляет для Англии гораздо большее значение, чем для нас; у англичан имеются в Тибете исторически сложившиеся торговые и политические интересы, жизненность которых вне сомнения; кроме того, англичане обладают вполне действительными средствами воздействия на Тибет, которых мы не имеем. Из этого следует, что Россия должна стараться обеспечить свои немногочисленные интересы путем дипломатического соглашения с великобританским правительством, так как иного способа действий нет и мы лишены возможности предпринять что бы то ни было наперекор Англии.

Вместе с тем нельзя забывать, что мы как бы то ни было связаны некоторыми нравственными обязательствами по отношению к Далай-Ламе и потому не можем не принять всех зависящих от нас мер к обеспечению его личной безопасности и, насколько это возможно, к сохранению нынешнего его положения и авторитета. Именно этим и определяется та задача, решение которой нам предстоит в настоящую минуту.

Совещанию было указано, что, согласно имеющимся в распоряжении Министерства иностранных дел данным, имеется основание рассчитывать на возможность путем дипломатических переговоров обезопасить Тибет от всяких посягательств со стороны англичан, т.е., иными словами, добиться такого рода соглашения, которое в дипломатической терминологии носит название «un protocole de desinteressement».

Путем обмена мнения выяснилось, что заключение подобного соглашения могло бы считаться приемлемым и даже выгодным для России.

Затем оставалось лишь решить вопрос о том, каким образом выполнить наши обязательства нравственного свойства по отношению к Далай-Ламе, т.е. обезопасить его жизнь и сохранить за ним его положение. По этому поводу было высказано, что всякое несчастье, которое постигло бы Далай-Ламу в ближайшем будущем, вне всякого сомнения, было бы истолковано буддистами как несоблюдение Россиею своих обещаний, породило бы в них предположение о нашей слабости и, таким образом, подорвало бы в глазах огромного буддийского мира обаяние России и доверие к ее мощи и силе. Принимая во внимание вероятную невозможность согласиться с англичанами о нынешнем Далай-Ламе ввиду их враждебного к нему отношения и отсутствия у нас всяких средств к оказанию ему активной поддержки, единственным исходом из этого затруднительного положения являлось бы поселение его поблизости к центру Тибета в расчете, что он мог бы продолжать оказывать, и не возвращаясь в Лхассу, влияние не только на тибетцев, но и на жителей Монголии, не подвергаясь в то же время какой-либо опасности. По указаниям знатоков Тибета, наиболее удобным пунктом для этой цели являлся бы один из монастырей на [98] плоскогорье Кукунора. Эта местность, находящаяся в сфере влияния Тибета, напоминает собой Монголию в том отношении, что она находится в руках полунезависимых князей. Плоскогорье это представляет собой то крупное удобство, что для России сношения с ним не особенно затруднительны, со стороны же Индии доступ туда хотя и возможен с юго-востока, но тем не менее очень нелегок. Во всяком случае пребывание Далай-Ламы в Кукуноре лишило бы Англию возможности следить за всеми действиями его с такой же легкостью, как в Лхассе, которая, конечно, гораздо более доступна английскому контролю.

Такого рода исход из положения был единогласно признан наиболее отвечающим нашим интересам, тем более что, по словам г. Козлова, с таким разрешением вопроса, вероятно, согласится и сам Далай-Лама, лично говоривший г. Козлову, что хотя он и стремится вернуться в Тибет, но дальше Кукунора, должно быть, не пойдет, намереваясь выждать там дальнейшего развития событий.

АВПРИ, ф. Миссия в Пекине, оп. 761, д. 409, л. 288-290 и об., 291. Копия.


Комментарии

1. А. М. Позднеев — русский монголовед. С 1884 г. — профессор Петербургского университета; в 1899-1903 гг. — профессор и директор Восточного института во Владивостоке; с 1903 до 1917 г. — член Совета при Министерстве народного просвещения. В 1876-1878 гг. и в 1892-1893 гг. путешествовал по Монголии. Написал ряд фундаментальных трудов по истории, этнографии и религии монголов.

2. Заамурский военный округ охватывал территорию полосы отчуждения КВЖД в Маньчжурии.

3. П. К. Козлов (1863-1935) — российский и советский исследователь Центральной Азии. В 1899-1901 гг. руководил монголо-тибетской экспедицией в верховья рек Хуанхэ, Янцзы и Меконг, во время которой были собраны важные материалы о геологии, климате, растительности и животном мире Тибетского нагорья и о малоизвестных восточно-тибетских племенах. В 1907-1909 гг. возглавил монголо-сычуаньскую экспедицию, открывшую в пустыне Гоби остатки древнего города Хара-Хото; в 1923-1926 гг. совершил монголо-тибетскую экспедицию, во время которой в горах Хэнтэй был открыт и исследован курганный могильник гуннской знати — Ноин-Ула.

4. Один (главный) амбань находился в Лхасе, второй амбань — в г. Шигацзе.