№ 115

1913 г. февраля 11. — Записка Агвана Доржиева министру иностранных дел С. Д. Сазонову о полном выходе Тибета из-под власти Китая и предложением правительству России активизировать тибетскую политику

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА О ПОЛОЖЕНИИ ТИБЕТА

Возвратившись из поездки в Тибет, имею честь представить Вашему Высокопревосходительству собранные мною на месте сведения. Я имел возможность непосредственно видеть, в каком положении находится страна после происшедших там роковых событий, имевших [196] последствием изгнание китайских войск и властей. Я был также принят на английской территории Далай-Ламой. В целом ряде совещаний, устроенных по случаю моего приезда, было подвергнуто обсуждению создавшееся в Тибете положение и дальнейшие отношения страны к Китаю, России и Англии. В результате Далай-Ламой были подтверждены мне полномочия, в силу коих я уже в течение 20 лет являюсь единственным фактическим посредником в сношениях Тибета с Россией; я был снабжен письмом и подарками к его Императорскому Величеству, а также инструкциями для ведения переговоров с министром иностранных дел, с целью выяснить, окончательно ли Россия отказалась от всяких сношений с Тибетом и от прав, подтвержденных англо-русским соглашением 1907 года, или же и впредь будет в той или иной форме эти сношения и права поддерживать. Полагаю, что сведения о положении дел в Тибете не могут не представить некоторого интереса для Министерства иностранных дел, особенно ввиду положения, занятого Россией в Монголии. Политика Китая в отношении Монголии и Тибета развивалась в полном соответствии, потому и результаты получались одинаковые. В 1907 году Китай задался целью уничтожить в Тибете всякие следы самостоятельного управления и послал для того отряд хорошо вооруженного войска с пулеметами под начальством Джао-эр-сюня. Войско начало свои действия в Восточном Тибете чисто китайскими способами, монастыри были разрушены, святыни поруганы, драгоценности разграблены, мирное население наполовину перебито, наполовину разбежалось. При приближении отрядов к Лхассе Далай-Лама вынужден был искать защиты у англичан в Индии. Ужасы китайской экспедиции не могли не произвести впечатление на правительства России и Англии, и со стороны их последовали, как известно, представления в Пекин о прекращении в Тибете грабежей и убийств, однако китайское правительство, очевидно весьма довольное деятельностью Джао-эр-сюня и считая его задачу в Тибете оконченной, перевело его в Монголию ¹, поручив ему расправиться с монголами теми же способами, какие он применял в Тибете. К счастью для монгол, китайская революция приостановила в корне это предприятие. Несомненно, что, не случись этого, тибетские ужасы повторились бы в Монголии, в ближайшем соседстве русских пределов, и вынудили бы русское правительство, силой вещей, к вооруженному вмешательству. Между тем китайское войско в Тибете оказалось лишенным всякой поддержки из Внутреннего Китая. Тогда тибетское население, хотя было почти лишено оружия, вступило с китайцами в продолжительную героическую борьбу, окончившуюся поражением китайцев. Остатки их заперлись в лагерь и были осаждены тибетцами. Во время всей этой борьбы англичане оставались немыми свидетелями и ничем фактически тибетцам не помогли. Но когда борьба окончилась в пользу тибетцев, то английская дипломатия выступила в Пекине с очень важной нотой, смысл которой состоял в том, что [197] Англия высказывалась решительно против посылки китайских войск в Тибет и допускала присутствие китайского представителя в Лхассе лишь в качестве «советчика» по дипломатическим делам. Ответ Китая на английскую ноту последовал в минувшем декабре. В нем Китай настаивал на своем праве посылать и впредь в Тибет китайские войска. Когда я приехал в Лхассу, то она представила собой груду развалин. Остатки китайских войск еще находились в укрепленном лагере. По приказу Далай-Ламы было запрещено избивать оставшихся китайцев, они отправлялись эшелонами на границу Индии, сдавались там местным властям, кои препровождали их через Калькутту морем в Китай. Таким образом, фактически Тибет в настоящее время совершенно вышел из-под власти Китая, и английское правительство такому положению не только сочувствует, но и оказывает весьма действительную поддержку. Поддержка выражается главным образом в том, что правительство Индии с большой готовностью эвакуирует из Тибета всех китайцев и не пропускает туда никого. Китайским республиканским правительством был послан чиновник в сопровождении 8 харчинских лам ² с поручением уговорить Далай-Ламу примкнуть к Китайской республике, но англичане арестовали его в Калькутте и отправили обратно. Что же касается правового положения, то взгляд на него английского правительства явствует из вышеупомянутой ноты и является вполне благоприятным самостоятельности Тибета. Сохраняется только тень китайского суверенитета, вероятно, из желания не задевать китайского самолюбия. Состоявший при Далай-Ламе в Дарджилинге сэр Ch. Bell имеет на Далай-Ламу и его правительство большое влияние, и можно утверждать, что без совещания с Bell’ом Далай-Лама не решится предпринять никакого более или менее важного шага во внешней политике. Еще в 1910-11 году англичане увеличили количество своих войск в Дарджилинге; там были тогда построены казармы для двух полков гуркасов ³. По самым последним сведениям из китайских газет, в настоящее время строятся уже казармы и в Лхассе, хотя во время моего там пребывания постройка эта еще не начиналась.

Известие это я считаю весьма правдоподобным потому, что англичане не пропускают в Тибет оружия и, очевидно, решили взять защиту Тибета в свои руки. Понятно, что одного присутствия в Лхассе английского гарнизона будет достаточно, чтобы Китай и не подумал о посылке туда своих войск.

Что подобное утверждение английского влияния в Тибете не исключает в то же время свободы сношений с Россией — этому лучшим доказательством служит отношение англо-индийского правительства к моей личности. В прежнее время я считался тайным агентом Русского правительства, человеком, подкупленным Россией для разжигания вражды между Тибетом и Англией. За поимку меня была назначена очень высокая премия, и я едва не попал в руки индийской полиции [198] на границе Непала. Ныне же я был принят на английской территории совершенно свободно, и даже газеты находили, что «Доржиев теперь не опасен». Ввиду этого я полагал бы, что настоящий момент является весьма благоприятным для урегулирования сношений России с Тибетом. Что сношения эти должны существовать, в этом вряд ли кто-нибудь будет сомневаться, их даже невозможно прекратить; из явных они тогда обратятся в тайные. В интересах России и Англии найти форму, в которой эти сношения могли бы осуществляться, не возбуждая подозрительности англичан; после постройки прекрасной колейной дороги из Дарджилинга в Гян-Цзе Тибет стал легко доступен даже для обыкновенных туристов. Не может быть малейшего сомнения в том, что англичане приложат теперь усилия к развитию сношений Тибета с внешним миром, так как в этом заинтересована их торговля. Было бы крайне обидно и даже просто ненормально, если бы в силу какого-то недоразумения доступ в Тибет оставался затрудненным лишь для одних подданных русского царя.

Старший цанид-хамбо при Его Святейшестве Далай-Ламе Тибетском

Агван Доржиев

С.-Петербург

АВПРИ, ф. Китайский стол, оп. 491, д. 1480, л. 68-69, 69а, 696. Подлинник.

Комментарии

1. Джао-эр-сюнь (Чжао Эрсюнь) был переведен на высокую чиновничью должность не в Монголию, а в Маньчжурию.

2. 8 харчинских лам — ламы из Внутренней Монголии. Харчины (харачины) — одно из монгольских племен.

3. Гуркасы (гуркхи) — народность, населяющая Непал. Находились на службе в англо-индийской армии.