-

Поездка в Тянь-цзин.

(Проводы Русского охранного отряда.)

1914 года 6 Марта Начальником роты охранного отряда был послам запрос к Его Преосвященству, Преосвященнейшему Иннокентию. Начальнику Пекинской Духовной Миссии, о том, чтобы Начальник Миссии выслал из Пекина в г. Тяньцзинь одного из иеромонахов или священников для того, чтобы отслужить напутственный молебен для всей роты солдат с ее начальниками, которая отправляется опять обратно в Россию, а с молебном вместе — обедницу, часы и прочее.

Начальником Миссии Его Преосвященством был командирован я. В восемь часов утра 6 Марта со скорым поездом я выехал из Пекина в Тяньцзинь. В Тяньцзинь приехал к 12-ти часам дня и остановился на миссийском подворье. Тут в два часа времени поспел обойти и осмотреть подворье, состоящее из церкви, школы и нескольких зданий из коих в [27] некоторых живут жильцы. Подворьем в Тяньцзине пока временно заведует молодой китаец, бывший ученик Пекинской Духовной Семинарии, он же псаломщик и катехизатор. В школе 26 учеников мальчиков, которых китайской грамоте учит китаец-учитель.

В третьем часу дня я и упомянутый сейчас псаломщик-семинарист, наняв рикши, поехали в Отряд для совершения богослужения. Расстояние от подворья до Отряда около четырех верст. По пути заехали к хорошим знакомым: к полицмейстеру, (он же и церковный староста Тяньцзиской отрядной церкви) Н. А. Жебраку, и секретарю Консульства Ю. М. Васильеву. Оба они с давних времен были знакомы со мною и очень рады были меня видеть. От их угощения мы отказались, так как на подворье только что пообедали и попили чаю. Долго сидеть у знакомых нам не пришлось, так как торопились к богослужению. Церковный староста Н. А. Жебрак сделал сейчас же распоряжение, то есть послал с письмом нарочного к Начальнику, роты, чтобы Начальник дал солдат для уборки церкви и сообщил, когда удобно сделать начало службы. Нарочный, сев на велосипед, сейчас же помчался к месту назначения, предупредив нас, что он успеет встретить нас на дороге, и все скажет: когда службу начать и прочее. И действительно, мы еще не доехали до казарм с полверсты, как вдруг из переулка выбегает солдат и просит нас остановиться. Что такое? — спрашиваю я. — Ротный командир желает с Вами переговорить, — отрапортовал солдат. Вдали подвигался к нам офицер — ротный командир. Он со своими несколькими солдатами укладывал в вагоны военную утварь для отправки в Россию. Около вагонов ходили солдаты, брали с возов разную мебель и укладывали в вагоны. Подойдя к нам, офицер поздоровался и поблагодарил, что мы приехали проводить их «Вы, говорит, спрашиваете, батюшка, когда, то есть в котором часу, начать службу: я думаю, что в 6 часов вечера мы освободимся, и если можно, то вот в это время нельзя ли будет сделать начало службы?» Я ответил: я приехал к Вашим услугам и так буду исполнять, как мне скажете. — Он, повидимому, торопился вернуться опять к вагонам и, не медля, позвал одного из солдат, чтобы нас проводил до церкви и по повелению его сделал бы там распоряжение, чтобы пономарь и сторожа поскорее убирали церковь. Мы, сидя на рикшах, потихоньку продолжали путь за провожатым до церкви. В час времени церковь была готова к богослужению, но до службы еще оставался один час. Чтобы во благо употребить этот час времени, я вздумал позвать певчих из солдатиков и чтеца, чтобы прорепетировать с ними, что петь и что читать. И раньше сказал, что со мной едет псаломщик, но нужно заметить, что этот псаломщик-китаец, потому и читать бегло мог он только по-китайски, по-славянски же хотя он и читал, но медленно, петь же он мог все Rотное (Так в тексте, очевидная опечатка. — OCR) и простое по-русски, как и русский. Но, благо, и из солдатиков нашелся один чтец, бывший псаломщиком, который порядок чтения, даже великопостного, знал хорошо, а также знал, что и как петь, — так что репетировать пришлось совсем недолго. К шести часам под командой одного фельдфебеля пришла вся рота к церкви. Церковь эта представляет собою памятник, называется же так потому, что имеет и алтарь для служения. По причине малого размера памятник не мог вместить в себе роты солдат. В самом памятнике стояли только певчие и служащие, солдаты же почти все разместились на площадке, находящейся на одном уровне с [28] полом церкви, а от земли поднятой больше, чем на русскую сажень. Как церковь-памятник, так и кругом оной площадка сделаны не из кирпича, а из серого тесанного мрамора от земли до верха. На запад к реке, на возвышенной, искусственно сделанной из того же мрамора скале, с распростертыми крыльями красовался чугунный литой громадного размера двухглавый орел. Между окон в памятнике вставлены белого мрамора шлифованные плиты, такого же размера, как и окна, с выгравированными на них вызолоченными буквами именами воинов, павших в 1900-м году в г. Тяньцзине. Вечерняя служба была непродолжительна. Началась она с великого повечерия, после которого была отслужена утреня с первым часом. Богослужение окончилось в восьмом часу. Из высших лиц никого не было. Церковный староста только пришел в начале службы и потом, извинившись, ушел куда-то по очень важному делу, а вместо него остался его попечитель. О завтрашнем дне, когда начать службу, я не мог ни у кого спросить, как только у певчих, потому что старших никого не было. Певчие сослались на меня, что я будто бы должен назначить время начала службы, а я от этого отказывался, говоря, что я приехал служить не для себя, но для людей, и потому я должен слушать того, кто меня позвал. Они на это ответили что тех, кто Вас звал, здесь нет и неизвестно, где они. Тогда я предложил самим назначить время службы. Они согласились и время назначили в 8 часов утра. На следующий день, то есть 7 Марта, я с псаломщиком пришел к ротной церкви в 7 часов утра. Церковный сторож открыл нам калитку сада и удивился тому, что мы так рано пришли. В саду, конечно, никого не было. В церковь войти было нельзя, так как церковный попечитель унес с собою ключи, почему нам пришлось погулять по саду. День был прекрасный. Несколько риз мы прошлись по аллеям сада, осмотрели пруды, в которых весело играла рыба. На деревьях только что начали показываться почки. За садом на реке чистила обмелевшее ее дно землечерпательная машина, которая то гремела котлами, то звякала цепью, то издавала какие-то сильные удары, как бы большим молотом. Мой псаломщик, не слыхавший никогда таких звуков, спросил меня, почему этот пароход так стучит и гремит, на что я ему ответил, что это не пароход, а землечерпательная машина, которая чистит обмелевшее дно реки. Он попросил подойти с ним поближе к ней и хорошенько посмотреть. Мы через калитку вышли из сада и по набережной зашли сзади машины и стали смотреть, как громадные котлы, наполненные грязью, чьей-то силой поднимались кверху, а потом сверху земля по трубе падала в рядом стоявшую с ней шаланду. Псаломщика это сильно удивляло. Я тут же рассказывал ему, как это поднимается земля, как набирает грязь в котлы со дна, и прочее. Времени уже было 7 часов. У калитки сада уже стояло несколько солдат. Это были вчерашние певчие, которые пришли раньше для того, чтобы до службы опять подготовиться, что петь и что читать. Но не успел я взойти на церковную площадку, как с лестницы еще увидел роту солдат, мерным шагом подвигавшуюся по направлению к церкви. Я подозвал псаломщика солдата, который вчера читал, и передал ему кратко, что читать и что петь, и сейчас же началось богослужение Были отслужены часы — третий, шестой и девятый, обедница, а за ней — напутственный молебен. Кроме роты солдат, на богослужении присутствовали два офицера, из коих один был православный, другой же, повидимому, быль католик, ибо, как я заметил, он, подходя ко кресту, крестился ладонью и на плечи клал не [29] справа налево, а слева направо. Кроме офицеров было еще душ пять женщин с детьми. К концу службы пришли еще человек пять офицеров, из которых один стал меня просить пойти на кладбище отслужить панихиду по убиенным и умершим воинам, а для более торжественной службы взять на престольный крест и иконы. Мы так и сделали. Кладбище, куда мы шли, отстояло от церкви с небольшим около одной русской версты. На кладбище хор певчих увеличился. В церкви, как я раньше сказал, певчими управлять псаломщик из солдат, а на кладбище к певчим присоединился один из офицеров, должно быть, знающий это дело. Прежний регент, увидев своего начальника, приближающегося к нему, сейчас же уступил ему свое место, и тут уже за регента был офицер, — пение сейчас же пошло стройнее и вышло очень прекрасно. С кладбища вся рота со своими начальниками пошла на свое место, ибо она уже спешила идти на вокзал, чтобы сесть в вагоны, а я с пономарем и со своим псаломщиком вернулся в церковь, чтобы отнести туда крест, Евангелие и иконы, после чего мы сели на рикши и поехали на свое подворье, где мы пообедали, а после обеда я сейчас же стал собираться, чтобы вернуться в Пекин.

Иеромонах Смарагд.

Текст воспроизведен по изданию: Поездка в Тянь-цзин. (Проводы русского охранного отряда) // Китайский благовестник, № 9-10. 1914