-

ПОПОВ П. С.

КИТАЙ В 1912 ГОДУ

В истории истекшего года финансовый вопрос преобладал над всеми остальными и добрая доля энергии китайских республиканских лидеров направлена была на получение денег на возможно более выгодных для Китая условиях.

Этот период представляет собою также постепенное упрочение власти Юань-Ши-кая.

1912 год начался среди замешательства и сомнений. 16 (29-го) декабря 1911 г. доктор Сунъяцзен, незадолго перед этим высадившийся в Шан-хае, был избран президентом временного правительства, образовавшегося в Нанкине, 20 дек. (2 января) вступил в отравление своих обязанностей. Между тем в Шанхае тянулись мирные переговоры между императорским делегатом Тан Шао-и и доктором У Тин-фаном, принимавшие не совсем понятный для большинства оборот. Одним из последних актов мирной конференции было назначение делегатов от всех провинции для обсуждения наиболее подходящей для Китая формы правления. Судя по последующим событиям, акт этот являлся чистою формальностью, а мирные переговоры делегатов — одной комедией. Сочувствие Тан Шао-и революционерам ни для кого не было тайной и его отставка от должности делегата никого не удивила.

Известие о том, что Юань Ши-кай получил от вдовствующей императрицы 3.000.000 лан для продолжения войны, не произвело особого волнения, в виду того, что имперские войска были отозваны из Ханькоу. Ясно было, что Южный Китай всеми силами будет противиться восстановлению императорской власти. Вопрос в данном случае сводился к тому, образовать ли [9] из Китая федеративный союз, или допустить раздел империи на две отдельные части: Север, под властию Маньчжурской династии, и Юг, под главенством президента. В конце декабря был опубликован состав министерства, образованного в Нанкине, при чем оказалось, что доктор У-тин-фан из министров иностранных дел назначен был в министры юстиции, а Вэнь Цун-яо совсем исключен из состава министерства. Причина этих перемещений так и осталась невыясненной. Но с этого времени оба вышеупомянутые лица, игравшие такую важную роль при начале революции отстраняются от всякого активного участия в политике. Одновременно с образованием министерства опубликован был торжественный манифест за подписью доктора Сунь-Вэня, обращенный ко всем державам, с просьбою о признании республики, в котором излагались причины революции и давалось обещание соблюдать все существующие договоры, займы и концессии.

Последовавший за этим период времени посвящен был прениям об условиях, на которых династия могла отречься от власти и обсуждению положении Юань Ши-кая.

В последних числах декабря в Пекин по телеграфу сообщены были конечные результаты прений: императорская фамилия и князья удерживали свои титулы, собственность и могилы и получали содержание по цивильному листу; сверх того, императорская семья пользовалась правом свободного выбора резиденции; маньчжурам, магометанам, жителям Туркестана и тибетцам предоставлялись права граждан китайской республики наравне с китайцами; за знаменными утверждались их прежние пенсии.

Что же касается вопроса, об обсуждении положения Юань Ши-кая, то дело обстояло здесь значительно более сложно. Переговоры, происходившие по этому поводу, крайне темны, но, насколько можно проследить события, положение представляется в следующем виде.

Доктор Сунь Вэнь, с самого начала отказавшийся от мысли сделаться постоянным президентом, предложил, чтобы немедленно же было объявлено об отречении династии от трона, после чего он тотчас же должен был подать в отставку, а Юань Ши-кай — сообщить по телеграфу во все провинции о признании им республики. Но приверженцы военной партии в Нанкине и кантонцы, находившиеся во враждебных отношениях с Юань Ши-каем, настаивали, чтобы последний сперва признал республику, и только при этом условии они соглашались на [10] занятие Юанем президентского поста. Кроме того, они требовали, чтобы Нанкин был сделан столицей.

Образование в Пекине, среди младших князей, под предводительством Теляна антиабдикационной партии, которая в продолжение нескольких дней грозила лишить власти Юань Ши-кая, наглядно показывает-то щекотливое положение, в котором очутился Юань Ши-кай. В середине января генерал Дуань Ци-жуй, совместно с некоторыми другими генералами северной имперской армии, телеграфировал императрице, указывая на все безумие дальнейшего сопротивления и настаивая на немедленном отречении от престола. Акт Отречения, составленный еще 22-го января, опубликован был только 30-го. В тот же день Юань-Ши-кай телеграфировал в Нанкин о своем признании республики, а через день после этого доктор Сунь Вэнь (Сунъяцзен) обратился к нанкинскому правительству с официальной нотой о своей отставке.

2-го февраля единодушным решением временного правительства Юань-Ши-кай избран президентом, но при условии переезда в Нанкин и принесения присяги на верность республике, а до тех пор доктор Сунь Вэнь и временный кабинет должны были оставаться у власти. Через несколько дней генерал Ли Юань-хун, уроженец Учана, был выбран вице-президентом при единогласном одобрении как китайцев, так и европейцев.

В самом конце февраля, в то время, как нанкинские делегаты находились в Пекине и всеми силами старались убедить президента приехать в Нанкин, в столице вспыхнул военный бунт, продолжавшийся около недели и распространившийся на Тяньцзин и Баодинфу. В одном Пекине было разграблено имущества на 3.000.000 фунтов.

Некоторые склонны утверждать, что Юань Ши-кай не поколебался сам вызвать этот бунт, чтобы доказать, на сколько необходимо было его присутствие на севере.

Как бы то ни было, но последствием этого мятежа было твердое решение оставить всякую мысль о перенесении столицы в Нанкин, чему также не мало способствовало обсуждение вопроса о громадных затратах, сопряженных с перенесением государственного механизма в другой центр. Спустя некоторое время, Тан Шао-и, назначенный министром-президентом, прибыл в Нанкин для ведения переговоров с временным правительством.

Он представил собранию список членов нового кабинета, [11] каковой и был утвержден Сунь-Вэнем. В течение последующих нескольких недель правительство незаметно перебралось из Нанкина в Пекин, главным же военным начальником южного Китая был оставлен молодой генерал Хуан-Син, уроженец Хэнаня, начальник генерального штаба, давно тайно работавший на пользу революции и находившийся под командой генерала Ли Юань-хуна.

16-го апреля президент Юань Ши-кай торжественно открыл совещательную палату, которая должна была функционировать до назначения срока парламентских выборов. В речи своей, сказанной им но этому случаю, Юань намекать на ряд предстоящих реформ финансовых, податных, земельных и промышленных, приглашал все партии объединиться в идеях мира и прогреса, подтвердил о твердом намерении Китайской республики исполнять все существующие договоры и отдал должное дружескому расположению держав и их терпимости.

Вскоре после открытия совещательной палаты среди членов открылись раздоры, предвещавшие все новые и новые затруднения. Сигналом для бури послужил бельгийский заем заключенный Тан Шао-и без ведения и согласия палаты. Нападки на премьера были столь ожесточенны, что в июне месяце он бежал в Тяньцзин, откуда окончательно уехал в Шанхай, по дороге избежав покушения на свою жизнь. Из Шанхая он уведомил о своей отставке; премьером на место него был назначен Лучженсян, бывший китайский посланник в Петербурге. На первых же порах новому премьеру пришлось столкнуться с опозицией. Дело в том, что в продолжение последних двух месяцев крайняя партия, известная под названием Тунмэнхуй (федералистов-демократов), приобрела большую силу и влияние и стала держать себя крайне вызывающе. Партия эта, основанная доктором Сунь Вэнем, с момента бегства Тан Шао-и решила забрать власть в свои руки. С этой целью она приказала своим представителям, входившим в состав кабинета, выйти в отставку, и наотрез отказалась выбрать тех лиц из своей партий которые были назначены президентом, для замещения выбывших членов. Положение было настолько критическим, что Юань Ши-кай вынужден был в частной аудиенции сделать членам Тунмэнхуя строгое внушение, чтобы они оставили все партийные счеты впредь до открытия постоянного парламента. Дело уладилось только через несколько дней, когда вмешались военные губернаторы провинций и телеграфировали членам Тунмэнхуя, входившим в состав [12] совещательной палаты, угрожая употребить силу, если не будет принят новый кабинет. Сделана была попытка обвинить нового премьера в применении военных мер против палаты, но в тот день, когда должны были происходить дебаты по этому поводу, не составилось кворума, дело замялось и уже через три дня члены совещательной палаты мирно рассуждали о необходимости замены китайского национального костюма европейским. Насколько партия Тунмэнхуй отныне находилась в повиновении, доказывает казнь двух высших военных лиц Хуан Хуй’я и Чжан Чзинь-у, арестованных в августе месяце по приказу президента и расстрелянных без дальнейших разговоров. Сомнения не может быть в том, что оба были замешаны в обширный заговор против правительства, но обе казни носят такой характер произвола, что партия Тунмэнхуй, чувствуй она под собою почву, не ограничилась бы слабыми протестами по адресу президента и вице-президента республики.

Негодование, вызванное русско-монгольской конвенцией, повело за собой отставку министра иностранных дел, место которого занял премьер Лучжэнсян, который в свою очередь, из-за осложнений по поводу займа Криспа, отказался от поста министра президента в пользу Чжао Бин-чуня. Волнения, вызванные этими событиями, неминуемо сопровождались интригами в совещательной палате и борьбою партий, грозившей принять опасные размеры.

Назначение г-на Моррисона, пекинского кореспондента Таймса, политическим советником при китайском республиканском правительстве приковало общее внимание.

Предложение непосредственно исходило от президента, при чем говорили, что одновременно с этим подобные же посты были предложены г-ну Дженкс (Prof. Jenks), професору чикагского университета, и г-ну Арига, професору токийского университета; также обсуждался вопрос о назначении сэра Франсиса Пиггот юридическим советником; но до сих пор ничего определенного по этому поводу неизвестно. Что касается законодательной работы, то еще до окончательного сосредоточения административной власти в Пекине была составлена временная конституция, опубликованная в марте месяце. Затем в мае последовало обнародование свода уголовных законов, и тогда же палата решила заменить лунный месяц солнечным, каковое нововведение однако не встретило сочувствия в народе. Весною же введена была реформа китайского телеграфного тарифа, при чем установлен следующий тариф: 12 центов за слово в простых телеграмах, 6 ц. для [13] телеграм иностранной прессы и 3 ц. за слово для прессы китайской.

В июне в первом чтении прошел законопроект о парламентских правилах, а в конце 1912 г. повсеместно начались парламентские выборы. Из других законопроектов, обсуждавшихся в совещательной палате, следует упомянуть следующие: законопроект о реформе провинциальных податных комитетов, законопроект о китайском контроле над почтой, (до сих пор находившейся под управлением иностранцев) и, наконец, законопроект о гербовом налоге. В заключение следует напомнить о речи доктора Сунь Вэня, обращенной к различным столичным обществам, о необходимости единодушной поддержки президента; следствием чего было торжественное празднование годовщины основания республики и шумные овации, устроенные Юань-Ши-каю при его появлении на торжествах.

С самого начала 1912 г. республиканской партии пришлось испытать большие финансовые затруднения. Народная традиция о сложении податей с народонаселения на два года при каждой перемене династии, традиция, еще более усиленая самими республиканцами, неосторожно освободившими народ от оброков на октябрь 1911 г. естественным образом затруднила сбор податей. В то же самое время первый порыв добровольных пожертвований на военные нужды прошел, а количество солдат в провинциях все возрастало.

Таким образом еще в декабре 1911 г. явилась мысль заключить заем в Лондоне и Нью-Йорке на 35.000.000 долларов под обеспечение промышленной собственности г. Учана, окончившаяся неудачей, по причине явной неверности обеспечения в виду военного времени.

В январе 1912 г. удалось заключить заем на сумму 2.500.000 лан в Японии под обеспечение Ханьянского железоделательного завода. Тогда же республиканское правительство обратилось к «Chinn Merchants S. X. Co», (Общество пароходства китайских купцов) с сенсационным предложением немедленной передачи всей частной собственности этого общества для заключения нового десятимилионного (лан) займа. Требование это через некоторое время было видоизменено в том смысле, что акционеры названной кампании должны были согласиться уступить для обеспечения займа свою собственность, каковая должна была быть возвращена своим владельцам по заключении правительством нового займа за границей. Многие японские фирмы готовы были предложить свои услуги, но при быстрой смене [14] событий, последовавших за отречением Маньчжурской династии, план этот был заменен другим, именно: нанкинское правительство предложило выпустить патриотические облигации на сумму 100.000.000 долларов. Говорят, что этих облигаций в провинциях было выпущено на 14.140.405 долларов, правительство же получило не более 546.470. Около того же времени, по слухам, из Нанкина было пущено в оборот республиканских асигнаций на 3.000.000 долларов. В середине января фирма Messrs Diederichsen & Со., дала заимообразно 10.000.000 лан китайской торговой палате в Шанхае на нужды республиканской партии. Прежде чем приступить к подробному обзору китайских переговоров по поводу больших заграничных займов, не безынтересно будет упомянуть еще о займе для возобновления г. Ханькоу, сделанном в мае 1912 г. частью у американской фирмы «Robert Dollar Co.», частью же у китайцев острова Явы и проливов, а также о японском займе в размере 2.000.000 долларов по 6 проц., заключенном в г. Фучжоу в ноябре прошлого года. Все эти усилия добыть деньги каким бы то ни было способом ярко характеризуют то безденежье, в котором очутилось республиканское правительство при самом своем возникновении, безденежье, бывшее для него камнем преткновения в продолжение всего 1912 г.

Текст воспроизведен по изданию: Китай в 1912 г. // Китайский благовестник, № 9. 1913