ДЕР ЛИНГ

ДВА ГОДА В ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

Глава VII.

Несколько дворцовых инцидентов.

Мой первый день у Ее Величества был очень тяжел, так как я не знала, что она желает и как она желает, чтобы было сделано, и, казалось, никто не хотел мне подсказать; но наблюдая пристально за всем, я скоро была способна уловить расположение действующих лиц. Положив золотые вещи в ящики, я не знала, нужно ли их было убрать в кладовую или обождать приказания Ее Величества, и опять я была в замешательстве. Я видела, как она разговаривала с моей мамой, поэтому я подождала немного и, наконец, решила рискнуть и убрать их обратно, что я и сделала. Возвращаясь обратно, я встретилась с Ее Величеством в [11] большом дворе. Она только что переменила халат и высматривала много меньше, потому что вместо туфель с высокой подошвой надела с низкой. Этот халат был сшит из тяжелого небесного цвета крепа, совершенно, без вышивок, отделанный бледно-розовыми лентами, и она очень мило выглядывала в нем. Увидев меня, она спросила: «Где вы были?» На что я ответила, что я, только что, убрала ее драгоценности. Тогда она сказала: «Разве кто-нибудь велел вам убрать их прочь, после того как я сняла их? Я забыла сказать вам сегодня утром, хотя я подумала». На это я ответила, что никто ничего не говорил мне, но что я побоялась, что евнухи унесут их и куда-нибудь поставят; поэтому, видя, что они уже вам не нужны, я решила убрать их в более безопасное место. Ее Величество посмотрела на меня и добавила: «Я вижу, что вам эти девушки ничего не говорили и я очень рада видеть, что вы поступили правильно. Вот почему я подумала, что вам кто-нибудь сказал. Все, что вам нужно, спрашивайте у меня, но не разговаривайте с этими низкими людьми здесь». Из этого я заключила, что они ревнуют меня, и хорошо, что я действовала сама без всякой помощи, зная, как любит меня Ее Величество, и надеясь на ее помощь.

Ее Величество прошлась немного, затем засмеялась и сказала: «Не правда ли этот костюм очень удобный для меня? Я отправляюсь на большую прогулку и буду завтракать на вершине холма. Это великолепное место и, и уверена, оно вам понравится. Пойдемте».

Император возвратился в свой дворец, и старший евнух тоже исчез. Мы шли одни: Ее Величество все время разговаривала и улыбалась, как бы у нее не было совершенно никакой заботы или какого-нибудь важного государственного вопроса, требующего неотложного решения. Из всего виденного мною я заключила, что у нее хороший темперамент. Оглянувшись назад, она сказала: «Посмотрите, как много людей следует за нами». Я обернулась и увидела ту же толпу, которая сопровождала Ее Величество рано утром в зал, где состоялась аудиенция.

Пройдя двор на западной стороне, мы подошли к большой длинной веранде, идущей зигзагами вдоль по фронту озера, которая была так длинна, что я не могла видеть ее конца. Она была очень красиво сделана из массивной резной работы с одного конца до другого; электрические лампочки висели по потолку в промежутках. Ночью, когда их зажигали, вид был очаровательный.

Ее Величество шла очень скоро и мы должны были живо [12] следовать за ней, чтобы не отстать. Евнухи и служанки шли по правую сторону и только одному из евнухов разрешалось идти позади ее, именно тому, который нес ее желтое атласное кресло, и который, как ее собачка, всюду следовал за ней. На этом кресле она отдыхала во время прогулок. Мы шли долго и я начала уже чувствовать усталость, но Ее Величество, несмотря на свои преклонные годы, все еще шла очень быстро и, казалось, ни чуть не утомилась. Дорогой она спросила меня, нравится ли мне дворец и довольна ли я, что живу с ней и пр. Я ответила, что для меня большое удовольствие служить ей, ибо это была моя заветная мечта в течение многих лет, а в настоящее время я очень рада видеть её исполненной.

Наконец мы прибыли к месту, где находилась мраморная лодка, при чем я совершенно ослабела от усталости. Я никогда не видела такой жизненности у пожилых дам в моей жизни, какую имела Ее Величество и, поэтому, не удивительно, что она управляла такой огромной Китайской империей и так успешно в течение стольких лет.

Эта лодка представляя их себя сплошную массу резной работы, но внутри была прекрасна, а она вся была попорчена. Ее Величество показала нам все на лодке, и в то время, как мы смотрели на ее развалины, она сказала: «Посмотрите на эти цветные стекла в окнах и на эту прекрасную живопись. Она вся испорчена иностранными войсками в 1900 г. Я не намерена поправлять ее, так как не желаю забыть данного мне урока. А это хорошее напоминание!» Постояв несколько минут, Ее Величество села отдохнуть на атласное знаменитое кресло, которое ей поставил евнух. Во время нашего разговора я заметила две большие и весьма оригинальные лодки, приближающиеся к нам с несколькими маленькими, плывущими позади. Подошел ближе, я увидела, что они также прекрасно сделаны и похожи на плавающие пагоды из хорошего резного дерева. На окнах пагод висели красные, газовые занавески, все отделанные шелком. «Вот и лодки», сказала Ее Величество, «мы переплывем на западную сторону озера и там позавтракаем». Она встала и пошла на край берега озера, поддерживаемая двумя евнухами. Она взошла в лодку, а мы все последовали ее примеру. Внутренность лодки была хорошо обставлена черной, резной мебелью с синими атласными подушечками. У одной из кают, по обеим сторонам окна, стояло много горшков с цветами. Кроме приемной было еще две каюты. Ее Величество велела мне пойти и осмотреть их. Одна [13] маленькая комната была полна туалетными принадлежностями. В другой было две кушетки и несколько маленьких кресел, где отдыхала Ее Величество, когда чувствовала себя утомленной. Она села на свой трон, а нам приказала сесть на пол. Евнух принес красные атласные подушечки для сиденья. Сидеть на полу в Китайском костюме удобно, но, конечно, было совершенно невозможно в парижских костюмах, и я чувствовала себя очень нехорошо, но не хотела сказать. Мне желательно было одеть Маньчжурскую одежду, потому что, я знала, она очень удобна и легка для работы, но не получив приказания Ее Величества, я не смела ей намекнуть об этом. Ее Величество заметила, как неудобно нам было сидеть на полу, и сказала: «Вы можете встать, если желаете, и наблюдать за лодками, идущими за нами».

Я высунула мою голову в окно и увидела Молодую Императрицу и некоторых придворных дам в другой лодке. Она махала мне, а я отмахивалась. Ее Величество, смеясь, сказала мне: «Я дам вам яблоко, бросьте в них». Говоря это, она взяла яблоко с большой тарелки и подала мне. Несмотря на мои старания яблоко не достигло другой лодки и упало на дно озера. Она засмеялась и сказала, чтобы я еще попробовала., но мне и на этот раз не удалось. Наконец она взяла и бросила сама. Оно укало на палубу и ударилось о головной убор одной из дам. Мы смеялись от всей души. Затем я начала сама забавляться этим. Там было также несколько открытых лодок: одна с евнухами, другая со служанками и амами, а последняя с завтраком и припасами. Озеро было чудесно и на солнце принимало зеленый оттенок. Я сказала Ее Величеству, что этот цвет напоминает мне море. На что она ответила: «Вы так много путешествовали и этого вам, кажется, еще недовольно, вы все еще думаете о море. Вы не должны больше думать о поездке заграницу, оставайтесь со мной. Мне хотелось, чтобы это катанье по озеру доставило вам удовольствие». Я сказала ей, что я буду очень счастлива быть с ней. И должна сказать правду, мне о большое удовольствие доставили: великолепная панарама, прекрасная погода, яркое солнце, а также доброе отношение Ее Величества ко мне, которая, как мать, заботящаяся о своей дочери, заставляла меня любить ее все более и более с каждой минутой, пока я была у ней. Я была так счастлива, что даже парижские удовольствия испарились из моей памяти.

Наконец, мы приплыли на другую сторону озера. В этом месте оно было похоже на узкий поток, по которому можно было [14] пройти только одной лодке. По обоим берегам были посажены плакучие ивы, которые напомнили мне о Китайских сказках, прочитанных мною. Служанки, амы и евнухи тли по берегам и каждый из них что-нибудь да нес. Только две лодки плыли одна позади другой — это наша и Молодой Императрицы. Ее Величество сказала: «Через несколько минут мы прибудем к подошве холма». Когда мы подошли ближе к берегу, я увидела ее желтые носилки и несколько красных, ожидающих нас. Мы сошли на берег и пошли к носилкам. Я заметила, что носилки Ее Величества были не те, которые были у нее в употреблении утром. Эти маленькие, конечно, тоже были желтые, с желтыми шестами; их несли два евнуха, перебросив желтые веревки через их плечи, а четверо поддерживали шесты, каждый по углам кресла. Они только что хотели поднять ее кресло; как она сказала: «Ю-тай-тай (сударыня Ю), я желаю оказать вам и вашим дочерям особую честь, а поэтому жалую вам по красному креслу с красными веревками, что редко кто получает». Молодая Императрица посмотрела на нас, что я приняла за знак, чтобы мы поклонились ей до земли, что мы сделали; мы ожидали, пока Императрица сядет. Затем мы пошли отыскивать наши носилки. К моему удивлению, наши евнухи стояли позади наших носилок; на моем шесте было вырезано мое имя, и я спросила о сей причине нашего евнуха. Он сказал, что это сделано по приказанию Ее Величества вчера вечером. Приятно было подниматься на вершину холма. Я смотрела на кресла Ее Величества и Молодой Императрицы. Мне казалось очень опасно подыматься таким образом; носильщики, идущие позади кресла, должны были поднять свои шесты над своими головами, чтобы не было покатости назад. Я была очень нервно настроена и очень боялась, что они могли упасть и нанести мне повреждения. Наши евнухи шли позади наших кресел, одному из них я сказала, что я боюсь, что носильщики могут поскользнуться. Он сказал, чтобы я смотрела назад моего кресла, что я и сделала. К моему удивлению они подняли шесты также над своими головами, но я уже не испытывала того страху. Он заметил, что эти носильщики привыкли к таким передвижениям и поэтому нечего опасаться. Это успокоило меня и мое сердце перестало биться, когда я смотрела назад на придворных дам, сидящих в носилках, идущих евнухов и девушек около меня. Наконец мы прибыло на вершину холма. Мы помогли Ее Величеству сойти с носилок и последовали за ней в прекраснейшее здание, по моему, [15] лучшее из построек Зимнего Дворца (название этого павильона — Чин-фу-Кер). В этом дворце было только две комнаты с окнами на каждой стороне. Каждый мог смотреть, куда хотел. Одну из них Ее Величество употребляла — как столовую, а другую — как будуар. Я заметила, что, куда бы мы ни пошли, везде находили будуар Ее Величества. Обходя вокруг здания, она показала нам всюду насаженные прекрасные цветы. Один из молодых евнухов доложил мне, что лакомство или сласти для Ее Величество готовы. Это был мой первый, настоящий рабочий день. Я вышла и нашла два желтых подноса с разными конфектами и фруктами. Несмотря на то, что я сразу носила по две тарелки, пришлось сходить девять раз за всеми сластями и уставить их на квадратный стол перед ней. Она разговаривала с моей мамой о цветах, хотя я заметила, что во время разговора она наблюдала за мной. Я ставила тарелки и вазы очень осторожно и уже за день до этого изучила ее вкус, и, поэтому, ставила излюбленные ее блюда ближе к ней. Она улыбнулась и сказала: «Вы все сделали это очень хорошо, но почему то, что мне нравится, вы поставили ближе ко мне, разве кто-нибудь говорил вам о моих вкусах?» На что я ответила, что никто ничего не говорил мне, но я сама вчера заметила, что нравится Лао-Тзу-Тзун (согласно Маньчжурскому обычаю, каждый должен обращаться в третьем лице к высшей персоне.) Ее Величество сказала: «я вижу, что вы на все обратили внимание вашего сердца (В Китае народ употребляет «сердце» вместо «ум»). Я не люблю всей этой толпы, что имею, потому что они не имеют даже птичьего разума». Она скоро занялась едой и дала мне сластей, сказав, чтобы я кушала в ее присутствии. Конечно, я никогда не забывала благодарить ее, потому что, мне кажется, лучше оказать больше благодарности, чем меньше. «Когда я даю вам маленькие вещи, вы не должны кланяться мне до земли, а только говорить: "благодарю старого предка", и этого довольно». Вскоре она окончила кушать и приказала мне кушанья унести обратно. «Сегодня ваш день, поэтому все сласти эти ваши. Возьмите их на веранду и кушайте. Вы видите, масса всего осталась, я не могла их скушать. Если они вам понравятся, вы можете сказать вашему евнуху, чтобы он унес к вам в комнату». Я поставила все это на поднос и унесла на веранду, где я попросила Молодую Императрицу отведать чего нибудь. Я не знала, можно ли было ей предложить, но подумала, что я ее этим не оскорблю, если попробую угостить. Она охотно согласилась покушать моих сластей. Я только что [16] начала кушать, как услышала, что меня зовет Ее Величество. Я поспешила к ней и нашла ее уже сидящей за столом, на котором был накрыт завтрак. Она спросила: «что говорила Madame Плансон вчера? Была ли она действительно довольна нашим приемом? Думаете ли вы, что иностранцы в самом деле любят меня? Я не думаю так, напротив я знаю, они не забыли Боксерского восстания 26 года Гуан-Су. Я до сих пор люблю больше наши старые обычаи и не вижу никакой нужды принимать нам иностранный стиль. Не говорил ли вам кто-нибудь из иностранок, что я на вид злая старая женщина?» Я была очень поражена, что она позвала меня и задала мне такие вопросы во время еды. Она смотрела очень серьезно и, мне казалось, что она весьма чем то обеспокоена. Я уверяла ее, что никто, кроме хорошего, ничего не говорил о ней. Иностранцы говорили мне, как она мила и грациозна и пр. Это, казалось, удовлетворило ее и она, улыбнувшись, сказала: «Конечно, они говорили вам это, чтобы вы были счастливы, что ваша государыня превосходна, но я знаю лучше. Я не могу много беспокоится, но мне горько видеть Китай в таком печальном положении. Несмотря на то, что мои приближенные успокаивают меня, говоря, что почти все нации относятся очень дружественно к Китаю, но я не думаю, что это правда. Я надеюсь, что мы со временем будем сильнее». В то время, как она говорила, я заметила ее обеспокоенное выражение. Я не знала, что сказать, но пробовала успокоить ее, говоря, что это время придет и мы будем надеяться на будущее. Я хотела посоветовать ей в некоторых пунктах, но видя, что она сердита, я подумала, что лучше не буду делать никаких намеков сегодня, но подожду, когда представится удобный случай. Мне было жаль ее и я, все бы отдала на свете, чтобы помочь ей. Общее мнение о ней было такое, что никто не решался сказать ей правду. Что-то подсказывало и мне быть молчаливой. Я все время думала, пока она говорила и, наконец, решила в уме, что время еще не пришло, чтобы сделать ей какой-либо намек. Любовь моя к ней возрастала все больше и больше, поэтому я должна была быть осторожна, чтобы не оскорбить ее, что, вероятно, успокоило мое честолюбие. Я хотела сначала изучить ее а затем уже попробовать повлиять на нее, чтобы реформировать Китай.

Я стояла все время, пока она кушала. Она встала из-за стола и вручила мне салфетку (эта салфетка была шелковая, цветная, в квадрате ярд). Один угол был завернут и к нему [17] прикреплена золотая бабочка, на обратной стороне этого угла был крючок, а также и у нее на воротнике, к которому она прикрепляла ее. «Я уверена, что вы голодны. Пойдите и скажите Молодой Императрицы и всем остальным, чтобы они шли кушать, — сказала она. — Вы можете кушать все, что желаете». Я была очень голодна. Только вообразите, я встала в 5 час. утра, весьма легко позавтракав, а ходить пришлось много. Был уже почти полдень, когда Ее Величество села за стол. Она кушала очень медленно. В то время как я стояла и разговаривала с ней, мне казалось, что она никогда не окончит свой завтрак. Она кушала хорошую пищу. Молодая Императрица встала на почетное место у стола, а мы все по сторонам его. Нам не хотелось быть первыми, а поэтому мы встали на другом конце стола. Кушанья были почти одинаковы, что и в первый день нашего приезда. Ее Величество вышла из внутренней комнаты, только что вымыв лицо и руки и переменив халат, который был соткан из розового, серого сырца, и, по мере того, как она двигалась, он принимал разные оттенки цветов, что очень шло к ней. Она вышла и сказала: «Я хочу посмотреть, как вы будете кушать». Обратившись к нам, она сказала: «Почему вы стоите на конце стола, там нет хороших блюд. Все вы, идите сюда и кушайте около Молодой Императрицы». Мы перешли с одного конца на другой. Ее Величество встала около меня и указала на копченую рыбу, ей хотелось, чтобы я попробовала ее, так как это ее излюбленное блюдо. При этом она добавила: «Будьте как дома. Вы знаете, вам придется бороться с этой толпой. Конечно, вы можете придти и сказать мне, если кто-нибудь не хорошо обойдется с вами». Когда Ее Величество вышла немного погулять, я заметила, что некоторые из придворных дам остались недовольны нами, видя, что Ее Величество оказывает нам так много внимания, но это меня не обеспокоило.

Окончив завтрак, я последовала за Молодой Императрицей, т. к. для меня все было ново и я не знала, что я должна делать, присоединиться ли к Ее Величеству или нет. Зная, что они завидуют мне, я относилась ко всему с большим вниманием, чтобы не сделать какой-либо ошибки и не дать повода к насмешкам. Я слушала, как Ее Величество разговаривала с евнухом, который следил за садом, о некоторых негодных ветках, которые нужно обсечь. «Вы видите», она обратилась к нам, «что я должна за всем смотреть сама, а если не буду, то мои цветы погибнут. Я совершенно не могу на них надеяться. Я удивляюсь, [18] для чего оно могут быть полезны. Оно должны смотреть и обрезать плохие ветви и листья каждый день. Я не наказывала их несколько дней и они, видимо, ожидают этого». Она засмеялась и продолжала: «Я не разочарую их и воздам им все, что они заслужили». Я подумала, что эти люди — идиоты, ожидая бичевания, и не знала, кто будет стегать их. Ее Величество обернулась ко мне и спросила: «Вы когда-нибудь присутствовали про такой пытке (или операции)?» Я ответила, что я видела, как били арестантов в Судебном Ямыне, когда я маленькой девочкой жила в Шанси (на Янцзы). «Это не то, арестанты на половину не так порочны, как эти евнухи. Конечно, они заслуживают наказания более тяжелого, когда ведут себя не хорошо». Ее Величество пригласила меня играть с ней в кости, т. к. не имела достаточно людей для этой игры, поэтому нам пришлось вернуться в туже комнату, в которой завтракали. Квадратный стол стоял посредине этой большой комнаты, а маленький трон Ее Величества был обращен на юг (ее любимая позиция). Она села на трон и сказала: «Я покажу вам, как играть в эту игру». Затем она спросила: «Достаточно ли вы знаете Китайскую грамоту, чтобы прочитать правило этой игры?» На столе я увидела карту, такой же величины, как и он, раскрашенную разными красками. В центре этой карты было написано правило игры. Карта представляла из себя Китайскую империю, на которой были обозначены разные провинции. При этой игре употреблялось восемь круглых костяшек с изображением 7 волшебников и 1 волшебницы, а также и обыкновенные кости с точками, которые бросались в чашку, стоящую посредине, и по известному счету точек, каждый ставил свою волшебницу на известную провинцию. Если, например, будет 36 точек, то волшебник или волшебница отправляется в Ханьчжоу и наслаждается превосходным видом природы. Тот, чья волшебница объедят все провинции и первая прибудет в Императорский дворец, первый выиграет.

Я прочла это правило Ее Величеству, чем оказала ей большое удовольствие. «Я не думала, что вы можете так хорошо читать. Эта игра — мое собственное изобретение и я выучила играть в нее трех придворных дам. Очень тяжело было учить их. Ведь, мне сначала пришлось учить их читать по Китайски, чтобы уметь играть, поэтому это заняло так много времени, что я совершенно было отчаялась, прежде чем они научились. Я уверена, что вы теперь уже сможете играть». Я была поражена безграмотностью придворных дам. Мне казалось, что они все [19] превосходные знатоки Китайского языка, а поэтому я не смела обнаруживать своих познаний в Китайской литературе. Мы начали играть. Ее Величество была счастлива, две волшебницы, взятые ею, далеко опередили наших. При этом одна из придворных дам сказала: «Вы удивитесь, что Лао-Тзу-Тзун всегда выигрывает». Ее Величество улыбнулась и сказала. «Вы никогда не поймаете мои костяшки. Сегодня первый день, как вы играете в эту игру, и если какая-либо из ваших волшебниц побьёт одну из моих, я подарю вам за это хороший подарок». Я подумала, взглянув на костяшки Ее Величества, которые были далеко впереди моих, что едва ли это мне удастся, но я все-таки старалась и слушалась указаний Ее Величества. Игра продолжалась очень долго. Конечно, выиграла Ее Величество, а я была второй за ней. «Я была уверена, что никто не побьет меня, но так как вы оказались второй, я все равно подарю вам обещанную мною вещь», сказала она. Говоря это, она приказала одной из своих служанок принести несколько вышитых носовых платков. Ее Величество спросила, какой цвет я предпочитаю, а затем взяла один розовый, а другой голубой, вышитые пурпуровыми Wistaia ми и сказала: «Это два из лучших и я хочу, чтобы вы взяли их». Я хотела поблагодарить ее поклоном до земли, но чувствовала, что мои ноги не могли двигаться. Наконец, с большим трудом, удалось мне это выполнить. Ее Величество от всей души смеялась надо мной и сказала: «Вы не привыкли еще стоять так долго, а поэтому вы не можете согнуть ваших ног в коленках». Хотя мои ноги болели очень сильно, но я подумали, что я лучше скрою от нее это, и, улыбнувшись, сказала: «Это пустяки, мои ноги немного одеревенели, вот и все». — «Поэтому вы должны пойти на веранду и отдохнуть немного». Я была очень рада посидеть и пошла на веранду, где Молодая Императрица беседовала с придворными дамами. «Вы, должно быть, устали». сказала она, «простояв так долго. Идите и посидите около меня». Мои ноги совершенно онемели и я чувствовала усталость в спине. Конечно, Ее Величество не знала, что нам прошлось испытать, сидя на своем уютном троне. Иностранная одежда совершенно была невозможна для Пекинского Императорского двора. Я надеялась, что она сама прикажет нам одеть Маньчжурские халаты. Я не раз замечала, что она задавала много вопросов о иностраных костюмах, говоря: «Иностраный костюм некрасивее нашего и, я должна сказать, он очень неудобен, округляя таким образом талию. Я ни за что не затянулась бы так». Хотя она говорила, [20] однако не настаивала на том, чтобы мы их сняли, поэтому мы терпеливо ожидали ее приказания. Молодая Императрица посмотрела на свои часы и сказала: «Ваша игра продолжалась ровно два часа». На что я ответила, что мне показалось еще больше. Во время этого разговора два наших евнуха принесли на бамбуковых шестах четыре круглых лукошка. Они поставили их около нас, и один из них принес мне чашку чаю. Когда пришли Мама и сестра, им тоже он подал по чашке чаю. При этом было несколько придворных дам, но евнух ничего не предложил им. На противоположной стороне веранды были еще два таких же лукошка; высокого роста евнух заварил чай и принес Молодой Императрице в желтой фарфоровой чашке на серебряном блюдечке и с серебряной покрышкой. Он также не предложил ничего остальным.

Я смутилась когда одна из придворных дам, сидящая со мной, сказала: Не откажите сказать Ваму (наш старший евнух) принести мне чашку вашего чая, чтобы он избавил меня от излишнего беспокойства идти самой в маленькую комнату, что в конце веранды». Я так удивленно взглянула на нее, потому что не знала, что это нам чай, но решила сказать Ваму принести ей чашку чаю, а причину узнать потом, дабы соблюсти вежливость. К то время как мы говорили, вышла Ее Величество. Прежде еще чем она достигла веранды, я встала и предупредила о сем Молодую Императрицу. Я первая увидела ее, потому что сидела лицом к той комнате, из которой она вышла. Она оказала: «Скоро будет три часа и я хочу немного отдохнуть, поэтому отправимтесь в обратный путь». Мы все встали в линию, когда ей подали носилки, а затем, усадив ее, и сами сели. Мы вышли из наших носилок прежде, чем еще прибыли во двор ее личного дворца. Мы опередили ее носилки и встали опять в линию перед тем, как ей сойти с носилок. Она пошла в свою спальню, а мы все последовали за ней; евнух принес ей чашку горячей воды и сахарницу с сахаром. Она взяла золотую ложку и положила две чайных ложки сахару в чашку с горячей водой, и медленно выпила ее. «Вы знаете», заметила она, «прежде, чем ложиться спать или только полежать, нужно выпить этот напиток, т. к. сахарная вода успокаивает нервы; я всегда это делаю и вижу от этого хороший результат». Она сняла цветы с головного убора, а я, положив их в ящики, унесла в кладовую. Когда я вернулась, она уже была в кровати и сказала: «Вы все идите и отдохните, пока вы мне не нужны».

Текст воспроизведен по изданию: Два года в Запретном городе // Китайский благовестник, № 13-14. 1914

© текст - ??. 1914
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Китайский благовестник. 1914