-

ДЕР ЛИНГ

ДВА ГОДА В ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

(Продолжение).

Глава VI.

Уход за Императрицей.

Здание, в котором мы жили и о котором я уже говорила прежде, состояло из четырех больших комнат и приемной. Мы трое: моя мама, сестра и я, [2] каждая заняли по комнате, а четвертую отдали нашим служанкам. Ее Величество приказала одному из евнухов проводить нас; этот евнух сказал нам, что Ее Величество также велела четырем молодым евнухам прислуживать нам, и если что они сделают нехорошо, то просил нас сказать о сем ему. Он также сказал, что его имя Ли, но так как там было много таких имен, включая и старшего евнуха, поэтому было очень трудно различать их.

Когда мы пришли, что заняло некоторое время, он указал на здание, находящееся направо, и сказал, что это личный дворец Ее Величества, тот самый, что мы сейчас оставили. Я не могла понять, почему нам пришлось идти так долго, когда дворец был так близко, и я спросила о сем его. Он сказал вам что наши маленькие здания на левой стороне Императорского дворца и что Ее Величество закрыла проход, идущий от нас к Ее дворцу, для известных причины, но для каких — он не сказал нам, кроме: «Вы видите, этот дворец должен быть фасадом на восток, а не на озеро». Вид на озеро был прекрасный и я сказала ему, что мне очень нравится. На что он улыбнулся и сказал: «Вы должны будете узнать многое, прежде чем познакомитесь с этим ужасным местом». Я была удивлена тем, что сказал мне евнух, но нашла неудобным задать ему еще несколько вопросов. Он также сказал нам, что Императорский дворец находится сразу позади нашего и было такое же здание, как дворец Ее Величества. Мы посмотрели и увидели верхушки деревьев, находящихся в его дворе сверх крыши. Затем он указал на другое здание позади Императорского дворца, которое было больше, но уже, чем дворец Государя; при нем также был большой двор — это дворец молодой Императрицы. Он имел два здания соприкасающихся одно с другим, и евнух передал нам, что на левой стороне была комната второй жены. Между этими дворцами был ход, но Лао-фо-е (Великий старый Будда), так евнухи звали Ее Величество, заблокировала, чтобы Император с Императрицей не могли сообщаться друг с другом, кроме как через личный дворец Ее Величества. Я предполагаю, что она таким образом наблюдала за ними и знала во всякое время, чем они были заняты. Это все для меня были новости и я не знала, что подумать о них. Я боялась, что этот евнух Ли расскажет мне еще более о таких любопытных вещах, поэтому я сказала ему, что я устала и пойду немного отдохнуть в мою комнату, чтобы он удалился.

Когда я вошла в свою комнату и имела случай осмотреть ее вокруг, я увидела, что она мило обставлена мебелью из [3] черного дерева, на которой лежали думки из красного атласа, а на окнах висели красные шелковые шторы. Все спальни были одинаковы. Кан был сделан из кирпича, покрытый тем же деревом, и шел вдоль стены около передних окон. Он имел высокий балдахин с перекладинками поперек, на которых висели краевые занавесы. Эти каны очень курьезно устроены из кирпича и имеют отверстие в центре фронта, где можно разводить огонь, чтобы нагреть кирпич во время зимы. Во время дня на кан ставят в роде маленького стола, а на ночь опять убирают.

Вскоре после того, как мы ушли, в паши комнаты пришли евнухи и принесли нам обед, который они поставили на стол, стоящий в центре приемной. Они сказали, что пищу послала Ее Величество и просила нас быть как дома. Мы так устали, что не могли много кушать и только думали пойти спать, как вошел евнух Ли и сказал, что завтра мы должны встать не позднее пяти часов, поэтому я просила своего евнуха постучать в мое окно в пять часов. Тотчас же после этого мы отправились на покой, но не сразу заснули, так как нам хотелось поговорить о событиях дня, которые были разнообразны и многочисленны. Вскоре после того, как мы окончательно улеглись в кровать, нам казалось, что мы только что заснули, как услышали что кто-то стучит в окно. Я тревожно проснулась и спросила, в чем дело, на что евнух ответил, что уже пять часов и время вставать.

Я тотчас же встала, открыла окно и посмотрела из него. Рассвет только что начинался, небо было великолепно и очень красно, что отражалось в озере, которое было совершенно спокойно. Вид был прекрасный и вдали виднелась гора Ее Величества, которая была вся буквально покрыта красными мариными кореньями. Я тотчас же оделась и отправилась во дворец Ее Величества, где встретилась с молодой Императрицей, сидящей на веранде. Я поклонилась ей и приветствовала ее с добрым утром. Вторая жена Императора была тут же, но нам не приказано было ей кланяться, как Императрице, так как она не занимала никакого здесь положения. Тут также было много придворных дам, многих из них я совсем не видела до сего времени. Молодая Императрица познакомила нас с ними, говоря, что они тоже придворные дамы. Это были дочери высоких Маньчжурских чиновников а некоторые из них были очень хорошенькие и веселые. Молодая Императрица сказала мне, что этим [4] десяти (там было только десять) никогда не позволяют быть близко около Ее Величества, так как они еще только изучают придворный этикет. Они все были очень мило одеты в хорошеньких Маньчжурских халатах, сшитых по образцу, что носит молодая Императрица.

Поговорив немного с ними, я отправилась с Императрицей во внутрь дворца и встретилась с Sze Gurgur, четвертой дочерью Принца Цина и молодой вдовушкой: Юэнь-Да-Най-Нэй, вдова племянника Ее Величества. Они обе были заняты приготовлением утреннего туалета для Ее Величества. Молодая Императрица послала нас в спальню Ее Величества, чтобы мы помогли ей одеться. Увидев Ее Величество, мы приветствовали ее, говоря: «Лао-Цзу-Цзун-Чи-Сианг» (старый предок все радости да будут с Вами). Она все еще лежала в кровати и улыбалась, а также осведомилась хорошо ли мы спали. На что мы ответили, что наши комнаты очень уютны и пр... Хотя я подумала сама про себя, что мы спали хорошо, но не много, и я не доспала целую половину. Вчерашний день для нас был очень тяжелый и мы чувствовали себя разбитыми и шатались от того, что пришлось очень много бегать.

Она спросила нас, завтракали ли мы, и узнав, что нет, она побранила Ли за неаккуратность и за то, что завтрак не был подан вовремя в наши комнаты, и обратившись к нам, сказала: «Будьте как дома и не стесняйтесь требовать, что вам угодно». Затем она встала и начала одеваться. Сначала она одела белые шелковые носки, спала же она по обычаю в панталонах, и перевязала их хорошенькой лентой у ладышки ноги. При этом я должна сказать, что хотя она всегда спит в одежде, она меняет нижнее белье и верхнее платье каждый день. Затем она одела бледно-розовую рубашку из мягкого шелку, а сверх нее коротенький шелковый халат, вышитый бамбуковыми листьями. По утрам она обычно носила обувь на низком каблуке, а поэтому не могла носить длинные халаты. Одевшись, она подошла к окну перед которым было два продолговатых столика с туалетными принадлежностями разных качеств и сортов.

В то время, как она умывалась и чесалась, она сказала моей маме, что она не выносит иметь девушек-служанок, евнухов и пожилых женщин, чтобы они дотрогивались до ее кровати, потому что они грязны, посему мою кровать всегда убирают придворные дамы. Сказав это, она обернулась к моей сестре и ко мне, стоящим немного в стороне и сказала: «Вы обе не должны думать, что придворные дамы исполняют обязанности [5] слуг, вы знаете, что я уже старуха и гожусь вам в бабушки; а поэтому вам негрешно поработать немного для меня. Когда придет ваш черед, вы можете превзойти других и ничего не делать вашими руками». Затем Ее Величество сказала мне: Дер-Линг, вы будете большой помощницей мне во всем, а поэтому я сделаю Вас первой статс-дамой. Вы должны заботиться и все приготовлять для аудиенции с иностранцами и переводить для меня. Я также хочу, чтобы Вы смотрели за моими драгоценностями, а не исполняли какую-либо черную работу. Рунг-Линг (моя сестра) может выбрать, что она желает делать. Кроме вас у меня еще есть две Цзэ-Гаргар и Юен-Да-Най-Най, всех четверо, и вы должны будете работать вместе. Не нужно быть с ними очень вежливыми, если же они будут нехорошо относиться к вам, то вы скажите о всем мне». Хотя я была очень счастлива, получая такое назначение, однако, я знала, что, согласно обычаю, я должна отказаться от сего, поэтому я поблагодарила Ее Величество очень любезно за оказанную честь, и сказала, что я еще недовольно имею знаний, чтобы занимать такую позицию, а поэтому предпочитало быть просто придворной дамой и постараюсь обучиться по возможности всему скорее и быть Вам полезной. Она едва дала мне окончить и, засмеявшись, сказала: «Остановитесь, не говорите ничего более в этом роде; Вы слишком скромны, очень умны, ничуть не тщеславны и не высокомерны. Я удивлена видеть такую превосходную молоденькую Маньчжурскую даму, как Вы, знающую даже те малости или подробности этикета, как этот, хотя вы провели много лет вне Китая». Она очень любила шутить или кого-нибудь дразнить. Она сказала, что я могу попробовать, и если она увидит, что я не могу работать, она побранит меня и поставить на мое место кого-нибудь другого. После всего сказанного ею я приняла назначение и пошла посмотреть, как убрана ее кровать, и нашла, что все это очень легкая работа. Так как это — одна из моих обязанностей, поэтому я наблюдала за уборкой кровати. Прежде всего, после того как встанет Ее Величество, спальное белье уносится евнухами на свежий воздух и проветривается. Затем, кровать, которая сделана из великолепного резного дерева, чистится щеткой, после чего на нее кладется войлок, а на него три толстых матраца, обшитые желтой парчой, на матрацы стелются простыни, мягкие шелковые разных цветов, а сверх всего покрывало из желтого атласу, вышитое золотым драконом с голубым и облаками. У нее очень иного подушек, все шикарно вышиты, они днем лежат на [6] кровати. Подушка же, на которой она спит, набита чайными листьями, говорят, что такая подушка приятна для глаз. В добавление ко всему этому у нее была еще особой формы подушка в двенадцать вершков длины с отверстием по средине, которое было около трех вершков в квадрате. Она была набита сухими цветами; идея же этого отверстия была та, что когда она ложилась, то ухо опускала в это отверстие и таким образом могла слышать всякий звук. Я думаю, что благодаря сему никто не мог придти к ней, чтобы она заранее не знала о сем.

Кроме верхнего желтого расшитого одеяла еще было шесть одеял разных цветов, бледно-сиреневое, голубое, розовое, зеленое и фиолетовое, лежавшие одно на другом. Над кроватью был сделан балдахин с прекрасной резьбой на котором висел креповый полог, прекрасно вышитый, а также много маленьких газовых кошельков, наполненные духами. Запах был очень сильный и одурял непривычного к сему человека. Ее Величество очень любила мускус и употребляла его во всех случаях. Уборка кровати заняла около пятнадцати минут, после чего я обернулась и увидела, что Ее Величество чешет голову. Я встала около нее, в то время как евнух делал ей прическу, и увидела, что не смотря на старость у нее были длинный красивые волосы, мягки как бархат и черны как ворон. Она разделила их по средине и опустила вниз позади своих ушей, задняя прядь была зачесана наверх и завязана узлом. Окончив это, она надела Гу-ун-Дзан (Маньчжурский головной убор), который она приткнула двумя длинными булавками. Ее Величество всегда вперед чешет голову, а потом уже моет лицо. Она была хлопотлива и придирчива, как молодая девушка, и бранит всегда евнуха, если что не по ее вкусу. У нее были дюжины флаконов разных духов и духовых мылов. Когда она окончила мыть лицо, она вытерла его мягким полотенцем, смазала глицерином, который был сделан из меду и лепестков цветов, после чего лицо напудрила розовой душистой пудрой.

Окончив свой туалет, она обернулась ко мне и сказала: «Вам, должно быть, кажется очень странным видеть такую пожилую особу, которая так заботится о своем туалете. Я люблю сама хорошо одеваться, а также и видеть других мило одетыми. Мне всегда доставляет удовольствие видеть хорошеньких девушек красиво одетыми; это заставляет вас иметь желание опять быть молодыми». На что я ответила ей, что она высматривает очень молодой и все еще красивой, хотя мы еще и молоды, но [7] никогда не можем себя сравнивать с ней. Это очень обрадовало ее, так как она очень любила комплименты, и мне пришлось это утро обратить внимание на то, что она любит, и что нет, т. е. изучить ее.

Ее Величество провела меня в другую комнату и показала мне, где хранятся ее драгоценности. По трем сторонам комнаты были полки с низу до верху, на которых все стояли коробочки и шкатулочки из черного дерева с драгоценными вещами. На некоторых были небольшие желтые наклейки с надписью содержимого. Ее Величества указала на ряд шкатулок на правой стороне и сказала: «Вот здесь хранятся золотые и др. вещи, что я ношу каждый день и которые я люблю. По временам вы должны просматривать все ли они здесь. Остальные же вещи я ношу только для известных случаев. Здесь около трех тысяч ящиков в этой комнате и у меня еще много замкнуто в кладовой, которые я покажу вам, когда буду свободна». При этом добавила: «Я сожалею, что вы не умеете читать и писать по Китайски, иначе я дала бы вам список этих вещей и вы могли бы по нему проверять». Я была очень поражена этим и удивлялась кто мог сказать ей, что я не знаю китайского языка. Мне хотелось узнать о сем, но я не посмела спросить ее, я сказала, что хотя я не была в школе, но я немного могу читать и писать по Китайски, так как я училась дома, и, если она даст мне этот список, то я попробую прочесть его. Она ответила: «Это странно, кто-то сказал мне в первый же ваш приезд во дворец, что вы не умеете ни читать, ни писать на своем родном языке». В то время как она говорила это, она посмотрела вокруг комнаты, и я была уверена, что она знала кто сказал это, но не хотела сообщить мне. «После обеда мы постараемся просмотреть этот список. Принесите мне пять ящиков, что в первом ряду полок». Я принесла ящики в ее комнату и поставила на стол. Она открыла первый и в нем была прекраснейшая пиония, сделанная из коралла и нефрита и каждый лепесток шевелился, как живой. Коралловые лепестки и нефритовые листья держались на прекрасной бронзовой проволоке. Она вынула его и воткнула в свой головной убор с правой стороны. Из второго ящика она взяла великолепную нефритовую бабочку, сделанную таким же образом. Это было ее собственное изобретение — выгнув коралл и нефрит в лепестки и сделав отверстие на нижних концах, через которые была продернута бронзовая проволока. В других двух ящиках были браслеты и [8] кольца разных форм. Пара золотых браслетов с жемчужными вставками, другая пара с нефритовыми вставками и нефритовой подвеской, что висела на золотой цепочке и пр. Последние два заключали в себе жемчужные бусы, подобных которым мае не приходилось видеть и я и стоила их с этого момента. Ее Величество взяла те, что были сделаны в виде цветка сливы и повесила на одну из пуговиц своего халата.

Во время этого вошла одна из придворных дам и принесла несколько халатов на ее усмотрение. Взглянув на них, она сказала, что ни один из лих не подходит на сегодняшний день, велела унести их обратно и принести еще несколько. Я тоже слегка бросила на них взгляд и подумала какие у них милые цвета и как прекрасно они расшиты. Немного спустя опять эта дама принесла с собой много халатов и из них Ее Величество выбрала себе халат морского цвета, вышитый аистами. Она одела этот халат и сняла нефритовую бабочку, сказав: «Вы видите я разборчива до мельчайших подробностей. Нефритовая бабочка слишком зелена и слишком выдается против цвета халата. Положите ее обратно, а мне принесите жемчужного аиста, ящик № 35». Мне счастливо удалось быстро найти ящик № 35. Аист был великолепен, клюв птицы был сделан из коралла, остов из жемчугу и так замечательно, что незаметно как жемчужинки скреплены серебряной проволокой, пока вы не всмотритесь в его очень близко. Поистине великолепнейшая вещь работы мастера, и жемчуга подобраны по форме и по цвету. Ее Величество воткнула его в голову и высматривала очень грациозной и хорошенькой. Зачем она выбрала сиреневую коротенькую жакетку, тоже вышитую аистами, и одела по верх своего халата. Ее носовой платок и башмаки также, были вышиты аистами, окончив свой туалет она была похожа на аистовую даму.

Только что она окончила одеваться, как вошел Император Гуан-Сюй, одетый в парадной форме, которая ничем не отличалась от общей, только не было шарика на шляпе и он не носил павлиньего пера. Он встал на колени перед Ее Величеством и сказал: «Цин Баба, Чи Сиян» (дорогой отец все радости да будут с вами). Это может показаться, странным, что Император и все мы называем Ее Величество отцом, а причина сему была та, что она всегда желала быть мужчиной и заставляла каждого приветствовать ее так, как бы она на самом деле была мужчина. Это одна из многих ее особенностей. [9]

Я не знала нужно ли было приветствовать Императора или нет, не получив на это никаких приказаний. Однако, я подумала лучше быть более вежливой, чем недостаточно, поэтому подождала когда один из них выйдет из комнаты, так как в присутствии Ее Величества нам не разрешалось никого приветствовать. Вскоре Император вышел и я последовала за ним в зал и только что я встала здороваться с ним, вошла Вдовствующая Императрица. Она посмотрела на меня как-то особенно, как бы не одобряя то, что я делала, но ничего не сказала. Я чувствовала себя очень неловко и мне пришло в голову, что быть очень вежливой тоже не всегда идет.

Вернувшись опять в комнату, я увидела как маленький евнух ставил желтые подносы на стол, стоящий налево. Ее Величество села в кресло, которое считалось за маленький трон; евнух открыв подносы-ящики и взяв с каждого по желтому конверту вручил их Ее Величеству. Она вскрыла эти конверты ножом из слоновой кости и читала содержимое. Это были записки от начальников разных департаментов, или от вице-королей разных провинций. Император возвратился и встал в стороне около стола, она прочитанное передавала ему. В это время я стояла позади ее стула и наблюдала за Императором, как ему вручали разные бумаги, и заметила, что он читал их очень быстро. После того, как он окончил читать, их опять положили обратно в ящики. При этом была абсолютная тишина. После чтения вошел старший евнух, встал на колени и сказал, что носилки готовы. Она тотчас же встала и вышла из дому, а мы последовали за ней и я поддерживала ее за руку, когда она спускалась со ступеней. Ее понесли в зал аудиенций; Император, Молодая Императрица и мы все последовали на наших носилках к месту назначения, а также евнухи и амы, служанки-девушки, неся все вещи также как это было проделано в первый мой приезд во дворец. Прибыв в зал аудиенции, мы заняли наши места за ширмой и начался прием. Я очень заинтересовалась тем, как велся прием и хотела послушать, что говорили, но придворные дамы не оставляли меня в покое. Однако, когда они все разговаривали с моей сестрой, я незаметно укрылась в уголок, где могла сидеть, отдыхать и слушать разговор, происходящий между министрами и Ее Величеством. Долг женщины быть любопытной.

Первую часть аудиенции я не могла расслышать очень хорошо, так как много людей шептались и говорили в одно и тоже [10] время, но выглядывая из-за резной ширмы, я могла видеть генерала говорящего с Ее Величеством. Я также видела членов Государственного Совета пришедших во главе с Принцем Цином, главным членом Совета. После того, как генерал окончил, Ее Величество разговаривала с Принцем Цином о назначении некоторых чиновников, список коих имен был вручен ей. Она посмотрела на него и говорила о некоторых лицах, но Принц Цин настаивал на других, говоря: «Хотя эти люди, имена коих представлены Вашему Величеству, должны получить назначение, но те, на которых я настаиваю, будут более подходящи для этих должностей». Ее Величество сказала: «Хорошо, я все передаю это вам». Затем я услышала ее разговор с Императором, «правильно ли?» — и он ответил «да». Этим закончилась утренняя аудиенция и министры с членами государственного совета удалились. Мы вышли из-за ширмы к Ее Величеству, а она сказала, что желает пройтись и подышать свежим воздухом. Служанка-девушка принесла ей зеркало и поставила пред ней на стол; Ее Величество сняла свой тяжелый головной убор, оставив волосы просто закрученными на верху, что очень шло к ней. Она также желала переменить свои цветы и я открыла ящик, что принес евнух, и подала ей изящные цветы из жемчугу. Поданный мною она воткнула в одну сторону своей прически, а затем она выбрала драгоновую мушку и воткнула в другую сторону. Она сказала: «Я предпочитаю эти маленькие цветы тяжелому головному убору». Я очень тщательно наблюдала за ней и не знала что делать с теми цветами, которые она сняла. Я не взяла с собой ящиков, куда бы можно было их положить, так как не знала, что она будет менять свою прическу, поэтому чувствовала себя очень нервно, не зная, что предпринять. Однако, когда я увидела, что евнух принес эти ящики, я воспрянула духом и быстро положила в ящик все эти головные принадлежности.

Текст воспроизведен по изданию: Два года в Запретном городе // Китайский благовестник, № 11-12. 1914