-

ДЕР ЛИНГ

ДВА ГОДА В ЗАПРЕТНОМ ГОРОДЕ

ГЛАВА XVI.

Летний Дворец.

В конце девятой луны Ее Величество начала уставать от ничего неделания изо дня в день, сказав; «Стоит ли ожидать первое число, когда начнутся театральные представления? Уж не возобновить ли их с завтрашнего дня?» При этом велела евнухам приготовить известную пиесу, которая должна быть поставлена на сцене без помощи посторонних актеров. Здесь я должна заметить, что некоторые из евнухов были актеры, и каждый изучал свою партию ежедневно. В самом деле они были далеко искуснее профессиональных.

Ее Величество дала старшему евнуху список пиес, которые она желала, видеть на сцене; большая часть из них были сказки драматического содержания. [3]

Когда. Ее Величество отправилась немного отдохнуть я, по пути к дому, встретила Императора, возвращающегося из театра в свой дворец. Увидев его в сопровождении только одного евнуха, я была крайне удивлена. Это был личный евнух Императора, и он ему всецело доверял все. Спросив меря, куда я иду, он заметил, что не видел меня долгое время, над чем я от души расхохоталась; ведь мы видимся с ним ежедневно, на аудиенциях. Но он возразил: «Мне очень редко удается поболтать с вами, как то бывало в начале, до предпринятой работы портрета. Кроме того, я боюсь, что оказываю слабый прогресс по-английски, потому что не кому помочь мне в настоящее время, а. вы все время заняты с артисткой. Вы, видимо, очень увлекаетесь ее обществом, хотя мне кажется оно очень монотонным. Догадалась ли она, что вы просто наблюдаете за ней» — «Я очень осторожна, чтобы не выдать себя в чем-нибудь, и я не думаю, что она подозревает меня», ответила я.

«Ходят слухи, что, когда эта артистка окончит настоящий портрет, начнет писать мой, сказал Император, мне хотелось бы знать, кто это сказал», Я в первый раз все это слышу, и поэтому ничего Вам не могу ответить на это. А желали бы вы иметь такой же портрет, спросила я его. «На это очень трудно ответить мне». сказал он. «Вы лучше знаете должен ли я иметь его или нет».

«Ее Величество имеет много своих фотографий и на некоторых даже сняты с ней евнухи», сказал он. Я поняла, что означают эти слова, поэтому спросила его не желает ли он, чтобы я сняла его своим фотографическим аппаратом «Кодак?» Он удивленно спросил меня: «Как разве вы тоже занимаетесь фотографией? Если для нас не будет рисковано, мы можем воспользоваться удобным случаем в один из дней. Только не забудьте, что мы должны быть очень осторожны».

Затем он переменил тему разговора: «Я рад, что имею время поговорить с вами. Я хочу задать вам вопрос и надеюсь, что вы мне ответите откровенно. Какое общее мнение иностранцев относительно меня? Принимают ли они меня за человека с характером, и думают ли, что я умен? Я очень хотел бы знать это». Прежде чем я успела сказать что-либо в ответ на этот вопрос, он продолжал: «Я очень хорошо знаю, что они смотрят на меня, как на мальчика, не имеющего никакого ровно значения. Скажите мне, разве я не прав?» Я ответила, что очень много иностранцев спрашивали меня о нем — какой он человек, но сами никогда не выражали о нем никакого мнения, за исключением о его хорошем здоровье. «Существует ли какое-либо неправильное впечатление относительно меня и моей позиции при дворе», продолжал Император, «все это зависит от весьма консервативных обычаев Китайского Двора. Я не думаю, чтобы кто-либо говорил о моей личной инициативе, благодаря [4] тому, что никто не слышал много обо мне, и меня принимают не более как за человеческий образ. Я знаю, это так. Если когда либо в будущем они спросят вас обо мне, вы объясните им точно, какую позицию я занимаю здесь. У меня масса идей относительно развития моей страны, но вам известно, что я не могу ничего предпринять, т. к. я не господин здесь, да и думаю, что Вдовствующая Императрица и сама имеет достаточно власти переменить положение существующих вещей в Китае в настоящее время, но если у нее и хватит на это сил, то, во всяком случае, она не желает сама этого предпринять. Я боюсь, что еще потребуется много времени, прежде чем что-либо будет сделано относительно реформ».

Затем Император говорил о том, как хорошо бы было, если бы ему позволили путешествовать с места на место, как Европейским монархам, но конечно об этом нечего и думать. Я сказала ему, что несколько Принцесс выразили свое желание посетить выставку св. Людовика и, мне кажется, это было бы хорошо, если бы их желание могло быть удовлетворено, они бы увидели разницу между своей и иностранными странами, а также и обычаями. Император выразил сомнение, относительно их путешествия, т. к. это из ряда выдающееся и небывалое прежде в Китае.

Мы очень долго говорили, больше об иностранных обычаях, при чем Император заметил, ему желательно бы было съездить в Европу и посмотреть самому, как там ведутся дела.

В этот момент мой евнух сообщил мне, что Ее Величество проснулась, поэтому я поспешила в ее комнату.

Началась десятая луна.

В первый день шел снег, старший евнух осведомился у Ее Величества намерена ли она праздновать день своего рождения, как обыкновенно, в Летнем Дворце, или нет. Как уже было объяснено, Летний Дворец был излюбленным местом пребывания Ее Величества; поэтому она ответила утвердительно и должные приготовления были сделаны для предстоящего торжества. Старший евнух подал Ее Величеству список имен Принцесс, жен и дочерей Маньчжурских чиновников, а она выбрила тех, которых желала, чтобы присутствовали на празднестве. Всего оказалось сорок пять дам и им тотчас же было сообщено о ее желания. Я все время стояла позади стула Ее Величества, поэтому она, обернувшись ко мне, сказала: «Обычно я не приглашаю так много гостей в день моего рождения, но на этот раз я сделала исключение, ибо мне желательно, чтобы вы посмотрели как они одеваются и как невежественны в сравнении с придворными».

Празднество началось на шестой день десятой луны. Мисс Карл [5] возвратилась временно в Американское Посольство в Пекин, мама, сестра и я — опять во дворец. Рано утром шестого евнухи украсили веранду: разноцветными шелками и фонарями, последние также висели и среди деревьев. Около семи часов утра начали съезжаться гости и мы вполне удостоверились в том, что рассказывала Ее Величество о них. Евнухи представляли их всем придворным дамам, но они, очень мало уговорили, видимо стесняясь. После чего их привели в приемную, но их так оказалось много, что нам, придворным дамам пришлось стоять на веранде. Некоторые из них имели очень дорогие костюмы, но цвета, по большей части, были старинные, а их манеры неуклюжие. Понаблюдав за ними некоторое время, мы отправились к Ее Величеству сообщить о виденном.

Во время подобных собраний Ее Величество почти всегда, бывает в хорошем настроении. Она задала нам массу вопросов. Между прочим спросила, обратили ли мы внимание на пожилую особу среди приглашенных, одетую как невеста. Это одна из Маньчжурских дам, вышедшая замуж за Китайского чиновника, и только благодаря ее прежним связям со двором приглашена на празднество. Ее Величество сказала, что она сама не видела ее, но думает, что она очень умная женщина. Мы не заметили этой особы, видимо она еще не приехала.

Ее Величество быстро оделась и вышла в зал, куда евнух ввел гостей и представил их Ее Величеству. Мы, придворные дамы, все стояли в ряд позади трона. Некоторые из них делали поклон «коу-тоу» некоторые делали реверанс, а другие совершенно ничего; на самом же деле никто не знал, как здороваться с Ее Величеством. Ее Величество выразила свое приветствие в нескольких словах и поблагодарила их за присланные подарки.

При этом надо сказать, что несмотря на общее мнение, Ее Величество всегда благодарила за подарок или оказанную ей службу, как бы они не были незначительны.

Ее Величество, заметив натянутое состояние, приказала старшему евнуху показать им отведенные для них комнаты, а их попросила быть как дома и идти отдыхать. Они колебались некоторое время не зная идти или нет, пока Ее Величество не сказала нам: «Возьмите их и представьте Молодой Императрице».

В присутствии Молодой Императрицы они уже не были так застенчивы, как прежде. Она сказала, что если они желают познакомиться с придворным этикетом, то могут получить должные сообщения от придворных дам, а затем решила разделить их между придворными дамами, дабы не произошло каких либо ошибок во время церемонии, десятого числа. Поэтому каждая из нас имела известное количество гостей и делала им необходимые наставления. [6]

Во время после обеденного отдыха Ее Величества, я навестила гостей порученных мне. Между ними оказалось та невеста, о которой рассказывала Ее Величество. Я была с ней любезна и нашла ее очень интересной. Она видимо получила хорошее образование, не так как большинство Маньчжурских дам, она писала и читала по-Китайски замечательно хорошо. Я объяснила им; как они должны поступать, как обращаться к Ее Величеству, если в этом только встретится необходимость. Я не знаю упоминала ли когда-либо я об этом раньше: но когда кто-либо говорит Ее Величеству, они всегда обращаются к ней, как к «Великому Предку», а если говорят о себе, то вместо местоимения «я» употребляют «Ваши рабы». Во всех Маньчжурских семействах соблюдается подобное правило, местоимения «Вы» и «Я» обходятся, а титулы «Мать» и «Отец» и первое имя сына или дочери изменяются.

Ее Величество особенно строго соблюдала это правило.

В течение четырех следующих дней, за день до церемонии, гости проводили время за изучением придворного этикета и посещали театр.

Обыкновенно каждое утро мы прислуживали Ее Величеству и сообщали ей события предыдущего дня. Затем мы все сопровождали Ее Величество в театр, где ожидали ее прибытия, стоя во дворе. При появлении Ее Величества, мы все вставали на колени и оставались в таком положении, пока она не пройдет в здание противоположное сцене. Мы стояли на коленях следующим образом — сначала Император, позади его Молодая Императрица, затем Вторая жена, Принцессы. Придворные дамы, а позади всех гости. Первые два дня прошли благополучно, но на третий день Император, от которого мы получали сигнал, внезапно обернулся и сказал: «Ее Величество идет». Мы тотчас же все встали на колени, за исключением Императора, который продолжал стоять и смеяться над нами. Конечно, увидев, что не было никаких и признаков о приближении Ее Величества, мы тоже начали смеяться. А они никогда не был более счастлив, как если ему удастся над кем-нибудь подшутить.

Вечером девятого никто из придворных дам не ложился спать, ибо мы должны бодрствовать до утра десятого. Гостям было сказано отправится в носилках в специальный зал аудиенции Ее Величества, что на вершине холма, где они должны были ожидать нашего прибытия Они приехали в этот зал в три часа утра, а мы на рассвете. Спустя несколько времени прибыла Ее Величество и началась церемония. Эта церемония ни чем не отличается от предыдущей, которая состоялась в день рождения Императора, поэтому нет нужды описывать все детали, за исключением одной. Очень рано десятого, мы должны были преподнести еще раз по подарку, и каждая из нас подарила ей по сто разных птичек. Ежегодно, в день своего рождения, Ее Величество устраивает, [7] что-нибудь особенное. Она покупает 10,000 птичек на личные свои деньги и отпускает их на свободу. Удивительно красивый вид представляют эти огромные клетки, висящие во дворе. Ее Величество выбирает самый лучший час и приказывает евнухам нести эти клетки за ней. Избранным часом бывает 4 часа пополудни. Ее Величество ведет весь двор на вершину холма, где находится храм. Сначала она возжигает сандаловое дерево и молится богам, затем евнухи, каждый с клеткой в руке, становятся на колени пред Ее Величеством, а она отворяет каждую клетку и наблюдает, как улетают птички и молится богам, о даровании им полной свободы. Ее Величество все это совершала очень серьезно, а мы шепотом спрашивали друг у друга, какая самая красивая птичка и которую каждый из нас желал бы иметь. Там было также несколько попугаев разных цветов: розовые, красные и зеленые; все они были прикованы к своим шестам, и когда евнухи разорвали цепи, попугаи даже не двинулись. Ее Величество сказала: «Как странно; каждый год некоторые попугаи не желают покидать этого места и я должна позаботиться о них до смерти. Посмотрите на них теперь. Они не улетают». Около этого времени приехал старший евнух. Ее Величество рассказала ему о случившемся и он тотчас же встал на колени и сказал: «Великое счастье Вашему Величеству. Эти попугаи понимают доброту Вашего Величества и предпочитают остаться здесь и служить Вам». Это церемония называется «Фан-Шен». Она считается очень милосердным действием и все надеятся, что не будет лишена небесной награды.

Одна из придворным дам спросила меня, что я думаю о таком поступке попугаев, на что я ответила, что в самом деле все это очень странно. Она же возразили: «Все это очень просто и ничего особенного тут нет. Этим евнухам, по приказу старшего евнуха, заказано приобрести этих попугаев уже давно и обучить их. Во время после обеденного отдыха Ее Величества этих попугаев ежедневно приносили на вершину того же самого холма, дабы они привыкли к месту. Цель этого та, чтобы доставить удовольствие Ее Величеству или посмешить ее, дабы она почувствовала себя счастливой, думая, что она настолько милосердна, что даже эти немые существа предпочитают всегда быть с ней». Затем продолжала: «Но всего смешнее то: в то время как Ее Величество отпускает птичек на свободу, несколько евнухов позади холма ожидают, чтобы опять поймать их и продать снова, и так, как бы не молилась Ее Величество о их свободе, их тотчас же поймают».

Празднество продолжалось до тринадцатого числа. Никто ничего не делал, все были веселы и радостны, театр был открыт ежедневно. Тринадцатого числа гостям было объявлено, что празднество вечером закончится, и что бы они были готовы к отъезду на следующее утро. Они [8] все простились вечером с Ее Величеством и уехали рано на следующий день

Ее Величество решила, посоветовавшись предварительно с своей книгой, покинуть Летний Дворец 22 числа. Утром в 6 часов этого числа весь двор уехал в Морской Дворец. Шел сильный снег и мы с большой трудностью закончили наш путь. Мы все ехали в носилках, как обыкновенно, а евнухи, которые не несли носилки, ехали верхом. Много лошадей упало на скользских камнях, и даже один из носильщиков Ее Величества, вследствие чего, ей пришлось сойти на землю. Внезапно услышав крик евнуха, едущего галопом: «Стой! Стой!!» Я подумала, уж не случилось ли чего-либо ужасного. Я слышала, как кто то сказал: «Жива ли она еще». Вся процессия остановилась и заблокировала путь. Все это произошло на каменной дороге при входе в Западные ворота. Наконец, увидев, что носилки Ее Величества стоят на земле, мы все пошли посмотреть, что произошло. Многие говорили возбужденно в одно время, что меня очень испугало (около этого времени прошел слух, что революционеры посягают на весь двор, и хотя мы слышали об этом, но не смели сказать Ее Величеству), поэтому я тотчас же пошла к ее носилкам, в которых она спокойно сидела, отдавая приказание, старшему евнуху, чтобы не наказывать этого упавшего на скользском камне потому, что его не за что бранить. Но старший евнух ответил, что этого не возможно выполнить, потому что этот носильщик должно быть беспечен, и как он осмелился нести Старого Будду так неосторожно. Сказав это, он повернул свою голову к колотильщикам (эти колотильщики, всегда имеют при себе бамбуковые палки, и всюду следуют за двором, на случай подобных оказий как эта) и сказал: «Дайте ему восемьдесят ударов по спине». Этой бедной жертве, который стоял на грязной земле, опустив голову выслушивая приказания. Колотильщики отвели его на сто ярд в сторону от нас, повалили на землю и приступили к выполнению своего долга. К моему большему удивлению, этот человек, получив должное наказание, встал, как, ни в чем небывало. Он смотрел так спокойно, как это только можно. Во время нашего ожидания евнух вручил мне чашку чаю, которую я подала Ее Величеству, осведомившись не убилась ли она. Она улыбнулась и сказала, что нет, приказав продолжать путь. Теперь я должна сказать несколько слов о чае; евнухи возили с собой маленькую печку с горячей водой и чай всюду за собой куда бы не отправлялся двор, хотя и редко употребляемый в пути.

Обычно, все придворные дамы едут ближайшим путем, чтобы быть на готове к встрече Ее Величества. Поэтому ожидая ее во дворе некоторое время, мы до ее прибытия чуть не замерзали, стоя на коленях, пока она не пройдет, а затем только могли следовать за ней во дворец. Ее [9] Величество тоже жаловалась на холод и приказала внести печи в зал. Эти печи были сделаны из меди, внутри обмазанные глиной; они зажигаются на дворе, а когда перестанет идти дым, их вносят в жилые помещения. Там было четыре печи. Все окна и двери были закрыты, вентиляций никаких, и я очень скоро угорела. Однако, я продолжала прислуживать Ее Величеству, пока не упала в обморок, а когда пришла в чувство я помню проснулась на чужой кровати, и, услышав голос Ее Величества, решила, что все благополучно. Одна из придворных дам принесла мне чашку с реповым соком, который Ее Величество велела мне выпить. Я выпила и почувствовала себя много лучше. Мне передали, что Ее Величество легла отдохнуть, поэтому я опять заснула. Когда проснулась, она уже стояла около моей кровати. Я попробовала встать, но оказалась слишком слаба, поэтому Ее Величество велела лежать спокойно, сказав, что скоро все пройдет. Она приказала евнухам приготовить мне комнату рядом с своей и перенести меня туда. Она чуть не поминутно посылала ко мне узнавать о моем самочувствии и появился ли у меня аппетит. Согласно с придворным обычаем я должна каждый раз вставать, если кто-либо приходил от Ее Величества, но для меня, конечно, это было невозможно, хотя я и пробовала, чем еще больше ухудшала свое здоровье.

К вечеру пришел евнух и принес мне несколько тарелочек с сластями. Он был очень мил, и сказал мне, что я очень счастливая, т. к. Ее Величество очень редко, когда-либо, так тревожится о какой-либо придворной даме, очевидно, она вами очарована. Он посидел и поболтал со мной, прося отведать его сластей. Я, конечно, ничего не могла кушать, поэтому просила оставить сласти до благоприятного случая. Уходя он сказал, что если мне что-нибудь будет нужно, то чтобы я дала ему знать. Этот визит был для меня большим недоразумением, — обычно же он очень мало обращал на меня внимания, — но впоследствии мне передали, что он оказал мне такое внимание, потому что мной была очень заинтересована Ее Величество.

На следующее утро я встала и возобновила моя занятия. Я сделала поклон «коу-тоу» Ее Величеству и поблагодарила ее за беспокойство и внимание оказанное мне во время моего недуга. Она сказала, что старший евнух сообщил ей еще вечером, что мне лучше и она очень рада видеть меня. Особенного ничего не было, вы просто не привыкли к нашему отоплению и угорели.

Так как снег перестал идти, Ее Величество решила на следующий день отправится и выбрать место для Мисс Карл, чтобы она продолжала работу портрета. Я намекнула Ее Величеству, не лучше ли нам обождать Мисс Карл, которая сама изберет более удобное место для себя, [10] но Ее Величество ответили, что этого нельзя, ведь она может выбрать совершенно неподходящее место. Во дворце было много мест куда Мисс Карл совершенно не разрешалось входить, поэтому я с Ее Величеством отправились на поиски. Обойдя несколько комнат, мы наконец остановили свой выбор на комнате, выходящей на озеро, потому что остальные были все темные. Ее Величество сказала: «Эта очень удобная, т. к. вы можете ездить на носилках или же переплывать по озеру». Ее Величество приказала мне жить во дворце моего отца, чтобы вместе с Мисс Карл приезжать каждое утро, а по вечерам уезжать и ни на минуту не покидать ее. При дворце же мне остаться нельзя, потому что Мисс Карл жила в Американском Посольстве, и изменить этого нельзя; я же обязана была повиноваться Ее Величеству да и для меня это было приятно.

Когда мисс Карл на следующее утро приехала во дворец, то она нашла комнату слишком темной. Ее Величество велела заменить бумажные окна стеклянными. От этого комната получилась слишком светлая и Мисс Карл просила сшить занавески, с помощью которых можно устроится так, что свет будет падать только на полотно. Когда я сообщила об этой просьбе, то Ее Величество воскликнула: «Это первый раз, что мне приходится делать перемены во дворне не для себя. Переменили окна не удовлетворилась, потребовала занавески, я думаю лучше раскрыть крышу, быть может этим останется довольна». Однако, мы все таки повесили занавески для удовлетворения Мисс Карл.

Когда Ее Величество осмотрела портрет, то сказала: «После всех беспокойств, я не думаю, чтобы что-либо получилось очень особенное из этого портрета. Я заметила, что жемчуг на моем воротнике нарисован разными цветами; некоторые жемчужинки — белые, некоторые — розовые, в то время как остальные — зеленые. Вы скажите ей об этом». Я пробовала объяснить Ее Величеству, что Мисс Карл рисует так, как видит, вследствие разных оттенков света, но Ее Величество не могла понять этого и спрашивала, разве в них есть что-либо розовое или зеленое. Это просто оттенки от падающего света на жемчужинки. Но она ответила, что она не видит никакой тени за исключением белой. Однако, спустя несколько времени она перестала беспокоится по этому поводу.

В комнате, близ спальни Ее Величества в Морском Дворце была пагода, около десяти футов высотой, сделанная из резного сандалового дерева. Она заключала в себе разные изображения будд, которым Ее Величество покланялась ежедневно по утрам. Церемония состояла в том, что Ее Величество возжигала фимиам перед пагодой, а придворная дама ежедневно должна делать поклоны «коу-тоу»: этим изображениям. Ее Величество сообщила мне, что эта пагода существует по дворце более ста лет. Среди различных изображений одно представляет собой богиню [11] Милосердия. Это изображение около пяти вершков в высоту и сделано из чистого золота. Внутренность пуста и заключает в себе все анатомические части человеческого тела сделанные из нефрита и жемчуга. Эта богиня Милосердия, предполагали, что обладала удивительной силой и Ее Величество часто прибегала к ней за помощью по поводу какого-либо беспокойства и утверждала, что ее молитва бывала не раз услышана. Она говорила: «Конечно, когда я молилась этому изображению, я молилась горячо, не так как вы девушки, вы просто сделаете поклон "коу-тоу" и стараетесь по возможности скорее уйти прочь». Ее Величество продолжала разговор на тему, что ей уже известно, что многие китайцы покинули религию предков благодаря Христианству, и что она очень опечалена этим.

Ее Величество глубоко верила в старинные китайские суеверия в связи с Морским Дворцом, и во время одного из наших разговоров сказала мне, чтобы я не удивлялась тому, если что-либо мне придется увидеть. Здесь обычное явление, что позади вас идет лицо, которое внезапно исчезает; объяснив, что это лисицы принимают человеческий образ, только для выполнения своей обязанности. Они, вероятно, живут при Морском Дворце тысячи лет и обладают силой принимать чей-либо образ по желанию. «Если евнухи будут говорить нам, что это духи, то не верьте этому: это — священные лисицы, они никому не нанесут вреда». Чтобы подтвердить это суеверие, в один из вечеров, несколько дней тому назад, моя печка потухла и я послала евнуха посмотреть, что если кто-либо из придворных дам еще не спит, то попросить мне горячей воды. Он пошел один с фонарем, но тотчас же возвратился белый, как мел. На осведомление в чем дело, он ответил: «Я видел духа: женщину, которая подошла ко мне, потушила огонь и исчезла». Я сказала ему, что быть может это кто-либо из служанок, но он возразил: «нет, я знаю всех женщин, находящихся при дворце, а этой никогда не видел». Он утверждал, что это был дух. Быть может это лисица в человеческом образе, как говорит Ее Величество, сказала я, а духов здесь нет. Он ответил: — Это не лисица. Ее Величество называет их лисицами, потому что боится признать за богов. Несколько лет тому назад, старший евнух во время прогулки увидел молодую служанку, сидящую на краю колодца. Он подошел к ней и спросил, что она тут делает. Но когда стал приближаться к ней, то их оказалось несколько, а ни одна она, и все они спрятались на дне колодца. Он немедленно поднял тревогу и первому служащему, прибежавшему с фонарем, рассказал о происшедшем. Последний ответил, что скакнуть в колодец не возможно, т. к. он закрыт большим камнем. Нужно сказать, что за долго до этого несколько девушек кончили свою жизнь самоубийством, бросившись в колодец, и [12] что старший евнух видел духов этих девушек, а ни что другое. Китайцы верят, что когда кто-либо совершит самоубийство, то его дух обитает в этой окрестности до тех пор, пока ему не удается побудить кого-либо также кончить жизнь самоубийством, тогда только они свободны пойти в другой свет, а не раньше. На что я ответила ему, что я совершенно не верю в подобные вещи и хотела бы увидеть такие явления сама. «Вам достаточно увидеть одно, и я уверен, что вы поверите», сказал он.

Все шло обычным порядком до первого дня одиннадцатой луны, когда Ее Величество издала приказ двору, — в эту луны было так много годовщин смерти предыдущих правителей Китая, — театральные представления временно прекратить, придворные платья изменить, дабы они соответствовали обстоятельствам. На девятый день Император поехал поклоняться в храме Неба. Согласно о обычаем, он в течение трех дней, до назначенного срока, находился в своих личных апартаментах, ни с кем не имел сношений за исключением своих евнухов. Даже Молодой Императрице, его жене, и то не разрешалось видеть его в эти дни.

Эта церемония существенно не очень отличалась от прочих жертвоприношений, за исключением, что несколько свиней были заколото, а мясо их поставлено на многих алтарях Храма, где они находились некоторое время, после что их раздавали разным чиновникам. Кушать эту священную свинину считалось за знак хорошего счастья или богатства, и чиновники, получив оную, считали себя, что им оказана больные честь Ее Величествам. Другая особенность была та, что Император ни кого не мог назначить за себя, а должен сам лично присутствовать при этом, какие бы не были обстоятельства. Причина сему та, что согласно древнему закону, Император подписывает все смертные приговоры, которые хранятся в Законодательном Департаменте. В конце года имя каждого казненого лица пишется на листе желтой бумаги и посылается Императору. Когда приходит время жертвоприношения в храме, он берет эту желтую бумагу сжигает, чтобы пепел мог быть вознесен на Небеса и чтобы его предки знали, что он ничего не боится, т. к. исполняет свой долг честно согласно законам.

Эта церемония поклонения в Храме Неба совершается в Запретном Городе; не смотря на то, что Ее Величество не любит это место, она велит всему двору переезжать туда; причиной сему служить то, что она не желает разлучаться с Императором даже на час. Поэтому мы все поехали в Запретный Город. По окончании этой церемонии, мы еще прожили в Запретном Городе до тринадцатого числа, т. е. до годовщины смерти Императора Кан-Си. Император Кан-Си правил Китайской [13] Империей 61 год, самое долгое царствование до настоящего времяни и Ее Величество говорила нам, что это был один из замечательнейших Императоров Китая, поэтому мы должны уважать его память.

Текст воспроизведен по изданию: Два года в Запретном городе // Китайский благовестник, № 15-16. 1915