-

ЧАСОВНИКОВ В. В.

[АРХИМАНДРИТ АВРААМИЙ]

В ДАЛЕКОМ КИТАЕ

(Письмо из Пекина).

После пятимесячной отлучки в Россию по делам миссии, преосвященный епископ Иннокентий, начальник православной миссии в Китае, возвратился к своей пастве. Как в самом Пекине, так и в других пунктах Китая, где заброшены семена православия, ожидали его прибытия. Ожидали его и в Кресто-воздвиженском скиту, что в Западных горах близ Пекина. За неделю еще заведующий скитом, иеродиакон Орентий, просил помощи из братии Успенского монастыря и при их содействии убрал сад и привел в порядок, в праздничный вид, все дворы скита; а тут и уборка хлеба подоспела, просо, кукуруза, горох. Все постепенно сносилось на ток, молотилось там и распределялось по сортам и по предметам, что в кладовые, что под навес или в копны. Работа кипела. Небольшое хозяйство скита, раскинувшегося у подошвы гор и окруженного миссийским участком в шестьдесят десятин, заключало в себе чуть ли не все виды земледелия. Есть тут и овцы и рогатый скот; всего понемногу.

Наступил давно желанный день, - 30-ое сентября. В четвертом часу дня Владыка прибыл в скит и был встречен колокольным звоном и всею братиею скита, ожидавшею внизу каменной лестницы, ведущей в главные ворота. Скит устроен здесь всего четыре года тому назад и являет вид благоустройства и уютной тихой пристани, где и дышется легко и молитва теплее и труд живительнее, чем в многолюдном и шумном Пекине. Владыка, устроивший этот скит, является и хозяином его и жильцом, инициатором и исполнителем каждого предприятия. Каждая вещь здесь имеет свое место и назначение с его благословения. Вот почему ему и устроена была радушная встреча. Христиане китайцы толпою собрались у ворот, чтобы принять архипастырское благословение, а сколько их еще ожидало во дворе и у церкви! Вечером за богослужением полна была ими церковь, не смотря на то, что было уже поздно, небо хмурилось и возвращаться из скита в деревню было нелегко. Ночью пошел дождик, продолжавшийся почти весь следующий день. Но жизнь скита продолжалась в своем порядке. Также рано пастухи-мальчики выгоняли овец и коз на траву, рабочие сеяли и заволакивали озимую пшеницу. Там рыли картофель; здесь сушили земляные орехи... [23]

Около полудня приехали из Пекина протодиакон о. Василий Дэ с певчими, большею частию семинаристами. Устроена была спевка, катехизатор готовил поучение, послушники убирали храм цветами полевых трав.

В канун Покрова совершено всенощное бдение в присутствии Владыки при большом стечении молящихся.

А на утро литургия архиерейском служением начата с 7 часов и продолжалась более часа. Стройное пение, во всем порядок и благочиние, торжественность литургии; все это привлекало китайцев. Они внимательно выслушали поучение о Покрове Пресвятые Богородицы, вникая мыслию в чудное видение блаженного Андрея и его разговор с Епифанием, - учеником, оказавшимся достойным своего учителя.

По окончании литургии, после некоторого перерыва, сформировался крестный ход, чтобы итти на гору для освящения колодца и часовни. Шествие во главе со Владыкой двинулось из храма через каменную площадку, на которой некогда возвышалась кумирня, потом через сад и западную калитку направилась пашнями мимо недоконченной угольной шахты, а затем повернуло к горам и стало подыматься по извилистой дорожке, нарочно прочищенной в высокой траве и скользившей по бокам горных отрогов, то взбираясь на них, то спускаясь к сторонам оврагов. Трогательное зрелище представлял этот крестный ход, заброшенный в такой дали от христианского мира, в горах, где там и сям видны капища и много развалин древних кумирень и монастырей. Прекрасный солнечный день, тихое колебание хоругвей, блеск крестов и икон, праздничные облачения духовенства, стройное пение семинаристов-китайцев, певших всю дорогу по-русски стихиры богородичны на малое освящение воды, наконец толпа христиан, сопровождавшая шествие, растянувшееся на версту, - все это при обстановке окружающих холмов производило неотразимое действие на душу. Впереди нас на самом верху горной гряды был виден крест, водруженный ранее, при основании скита; от него в обе стороны виднелись белые столбы ограды, окружающей всю скитскую землю. Крестный ход подымался все выше и выше... Но неужели там, на такой высоте возможно найти воду, возможно устройство колодца? Но что поет в псалме Давид: «На горах станут воды. Дивны дела Твои Господи!» Приходим на место, и что же? Действительно - колодец, полный воды и она всего на сажень от поверхности земли. Место это, окруженное с трех сторон крутыми горными отрогами и представляющее долину, [24] обработанную в виде нескольких площадей, спускающихся уступами к востоку. На верхней площади, где и был колодец, видны развалины древнего буддийского женского монастыря, который и пользовался этим колодцем. В прошлых веках монастырь опустел и колодец засорился и сравнялся с окружающей его грудою развалин. Между тем как современные нам насельники гор, крестьяне хлебопашцы, очень нуждаясь в воде, почему-то не догадались разрыть колодец, думая, вероятно, что он слишком глубок и небогат водою. Теперь же братия скита отрыли этот колодец, нашли в нем сильную струю чистой, сладкой воды и приурочили его открытие к приезду Владыки, чтобы торжественно освятить его для всеобщего употребления. Теперь, благодаря этому колодцу, вся местность вокруг оживится, а нижние террасы будут обработаны под огород, как это было в древности на этом же месте. История повторяется; только теперь уже земля будет обрабатываться не язычниками, а братией скита. Когда крестный ход расположился вокруг колодца и служение молебна продолжалось, хор кузнечиков в высокой сухой траве вторил нашему хору, порою заглушая его...

Окончилось водоосвящение, крестный ход двинулся к часовне. Часовня эта, прислонена к высокому каменному обрыву на верху холма, с которого открывался чарующий вид на равнину, усеянную деревнями, рощами, перерезанную дорогами, нолями и сливающуюся на горизонте в одно зеленеющее море дерев, где в мглистой дали выступают тусклые очертания башень и ворот Пекина, а также верхушки дворцов и пагод, означающих огромное пространство, занимаемое столицей Китая. Глаз окидывает в другую сторону, на восток, холмы, увенчанные дворцами и мавзолеями государей цинской династии, а у подножия этих холмов сверкает зеркальная поверхность искусственных озер, обрамленных рощами и садами. Еще ближе видны причудливые верхи капищ, а ближе разворачивается панорама скита, тонущего в зелени дерев, у подножия же холма расстилаются террасы огородов, и изумрудная зелень поздней капусты сменяется узкими полосками темно-коричневой зелени индиго. Вот на таком-то холме стоял в открытом киоске идол Будды из серого камня. Еще и теперь у подошвы холма видны обломки его, а теперь киоск обделан в виде часовни с одним большим крестом на крыше и двумя малыми крестами по углам, на маленьких главках. Пред часовней расстилается крыльцо или открытая веранда, с которой виден скит с прилегающими к нему землями, пашнями. Здесь-то [25] крестный ход и остановился, пока Владыка читал молитвы и окроплял святой водой часовню. Потом в глубине ее, в нише, быль установлен образ Владимирской божией Матери, писанный на доске в мастерской Успенского монастыря в Пекине. После сего крестный ход медленно возвращался при колокольном звоне по той же дорожке в скит.

Отпуском молебна с многолетием в церкви закончилось торжество, и христиане, приняв благословение епископа Иннокентия, оставляли скит, возвращаясь к своим дворам и мирным занятиям.

А. А.

(Богосл. Вес. № 1).

Текст воспроизведен по изданию: Китай // Китайский благовестник, № 9-10. 1914