ЧАСОВНИКОВ В. В.

[АРХИМАНДРИТ АВРААМИЙ]

Происхождение Тяньцзинского подворья Пекинской духовной миссии

В конце Сентября 1900 г. часов в 9 утра, четыре китайский парусные лодки («шаланды») пристали к берегу р. Пэй-хо у французского моста в Тяньцзинском сеттелменте. В лодках было до 76 человек китайцев разного пола и возраста; это православные христиане, прибывшие из Пекина, оставшиеся в живых и пожелавшие сопровождать Начальника Духовной Миссии Архимандрита Иннокентия, иеромонаха Авраамия и двух русских студентов, учившихся китайскому языку при Миссии. Эти лица находились здесь же, а выехали они из Пекина по требованию русских властей вследствие войны, объявленной Китаем. На лодках было несколько русских матросов, поддерживавших сообщение между русскими военными частями по реке Пэй-хо. Они должны были спешить возвращаться к своим частям, и потому немедленно было приступлено к выгрузке людей и багажа на берег. Выгрузка, однако затянулось надолго, пришлось выгрузить самим, так как найдти на берегу рабочих было трудно: китайцев мало было в Тяньцзине. После взятия его европейскими войсками, китайцы бежали из города и неохотно возвращались в него. Города, был переполнен войсками, по улицам [3] везде виднелись палатки, стояли возы с аммуницией, лошади, мулы, фурманки; дворы и пустоши были заняты также войсками, о домах и говорить нечего они были переполнены пришлым людом, и ни за какие деньги нельзя было нанять свободного угла. Однако послали поискать, не найдется ли чего подходящего. Между тем народ и багаж постепенно выгружались на берег и образовались живописные группы китайцев, женщин и детей. Какой-то англичанин явился с фотографическим аппаратом, стал делать снимки, но нам было не до того. Чувство неловкости, бесприютности, угнетало нас: все сознавали эту тесноту в сердце, лица всех были озабочены, печальны. Много людей проходило мимо нас по набережной, но им не было до нас никакого дела. Выезд наш из Пекина состоялся так неожиданно, что мы не успели списаться на счет помещения с своими тяньцзинскими и знакомыми, а телеграмма об этом, посланная из Пекина; получена в Тяньцзине лишь на 4-ый день по прибытии нашем. И так, мы напрасно ждали, что нас встретят и помогут как нибудь пристроиться с людьми.

Это удалось нам сделать лишь к вечеру. Мы поместились с китайцами в шерстяном складе одной из русских торговых фирм Тяньцзина. Отца Архимандрита приютили в доме. Здание склада одноэтажное, почти все было заполнено товаром, оставалось посредине узкое пространство, где разместили сначала больных и женщин с детьми, потом у дверей и остальных китайцев. Все неудобства такого положения оказались тотчас же. Воды согреть было негде, голодные люди не знали, где сварить рис. С нами было взято несколько баранов и шесть мешков рису. Мясо можно было скорее добиться сварить на кострах индусов, наполнявших весь двор. Это было английское войско. Китайцы с детского возраста привыкают курить табак, а курить в здании склада строго было воспрещено хозяином, потому многие из китайцев расположились ночевать под открытым небом. Две наши повозки стояли тут же, сена лошадям достать было не менее трудно, чем и пищу людям. Делалось холодно: дети, непривычные к такой обстановке, беспрерывно плакали.

В общем было мрачно и грустно...

Так прожили мы четыре дня, в течении которых занимались починкой своего багажа, не зная, куда еще придется нам с ним тащиться. Китайцы скучали в непривычном положении, при невозможности доставать все нужное для пропитания и жизни, [4] и советовали поскорее перекочевать куда-нибудь поближе к китайскому городу, на запад от европейского сеттелмента. При помощи добрых людей было найдено подходящее место, на берегу р. Пэйхо в западном городе в местности, называемой Яо-ва. Это был покинутый всеми, полуразрушенный двор управления гвардейской конной дивизии китайского генерала Не. Сам генерал был убит при штурме Тяньцзина, семейство его бежало в южный Китай, а двор управления переходил из рук в руки по европейским войскам при оккупации и совершенно разорен был, оставались лишь стены и крыши, а окна двери, полы, перегородки в комнатах; все это было вынуто, пошло на дрова. Двор был просторный и распадался на четыре двора, из которых средний был главным и служил для управления, боковые заняты были службами, конюшнями, а дальний двор вмещал в себе паровую мукомольную мельницу, также разграбленную. Все здания и стены казались новыми, как-то наскоро построенными; кирпичная кладка легко разрушалась. Чтобы жить в этих зданиях, надо было их ремонтировать основательно, но покуда было наскоро приступлено к заполнению недостающих стен тонкими жердями и заклейка переплетов бумагой. Между тем начались северозападные зимние ветра, и температура на дворе сразу стала приближаться к нулю. Тоже было и в помещениях, так как печей не было; приходилось разводить костры из соломы пеньковых будыльев; комнаты наполнялись дымом, но мало согревались. Однако, китайцы здесь не унывали, так как базар и китайские жилища были неподалеку, и можно было доставать из лавок все необходимое. Вследствие дыма и холода, многие заболевали глазами, у детей открылась дезинтерия и вскоре двоих пришлось похоронить на кладбище северного арсенала (где стояла 1 русская рота), а четырех поместить в лазарете там же. Не успели люди осмотреться и устроиться, как им угрожала перспектива лишиться и этого приюта. Читинский казачий полк, получив приказание расквартироваться на зиму в соседней китайской кумирне, позавидовал двору, занимаемому нами и едва лишь удалось отстоять его для православных китайцев у своих же соотечественников, благодаря лишь тому, что двор управления был нами снят на арендных условиях, и двое из членов Тяньцзинкого международного муниципалитета подписали условия сдачи этого двора Духовной Миссии. Затем, нам в таком тяжелом положении грустно было расстаться с Начальником Миссии, уехавшим вскоре после устройства нас, [5] в южный Шанхай для приискания других мест для водворения Миссии.

В новом помещении, как оно ни было мало приспособлено к жизни, жизнь маленькой общины христиан скоро пришла в порядок и занятия всех сами собой определились. Организовалась мужская школа: албазинец Иван Жуп был учителем, китаец Матвей Ли воспитателем, другие мужчины нашли себе работу или по ремонту двора, или у соседей на реке. Вскоре начался правильный ремонт помещений для жилья зимой, и одно здание было отремонтировано под церковь. Богослужения совершались во все праздничные дни и носили несколько военный характер ввиду того, что по соседству с нами в дворцах вицекороля и кумирнях были расквартированы русские стрелковые полки, не имевшие у себя священников, и солдатики любили ходить в миссийскую церковь, а некоторые из них помогали певчим китайцам на клиросе. Там в царские дни у нас устраивались военные парады, и приезжала публика из города. Ремонт мог бы подвигаться быстро, если бы все рабочие не были так заняты у военных (устройством казарм на зиму), к тому же строительных материалов нигде нельзя было купить. Наш двор помещался в центре складов леса, извести и кирпича, но так как китайцы, хозяева этих складов, разбежались, то купить было не у кого. Только по просьбе военные власти отпустили нам из складов этих нужный лес и известь для ремонта строений и церкви. Пользуясь этим случаем, мы приготовили было уже лес для постройки постоянной миссийской церкви в надежде, что нам удастся приобрести занимаемый двор в собственность для Миссии. Леса было заготовлено достаточное количество. Площадь у двора представляла, видное место для храма, который был бы виден с реки. В церковь поступали уже пожертвования: иконы, подсвечники, ковры, лампады. Две иконы в серебряных ризах были пожертвованы 6-м Восточно-Сибирским стрелковым полком специально для Тяньцзинской миссийской церкви, как гласить подпись на них.

Архимандрит Авраамий.

(Окончание будет.)

Текст воспроизведен по изданию: Происхождение Тяньцзинского подворья Пекинской духовной миссии // Известия братства православной церкви в Китае, № 14. 1904

© текст - Часовников В. В. [Архимандрит Авраамий]. 1904
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Известия братства православной церкви в Китае. 1904