Китай предстал в 1907 г. перед глазами молодого китаиста нищей полуколониальной страной. Ее население жестоко эксплуатировалось и находилось во власти вековых суеверий. То был богдыханский Китай, изнывавший под гнетом иноземной Маньчжурской династии и империализма.

Дневники В. М. Алексеева интересны прежде всего тем, что они дают яркую картину порядков, существовавших в тогдашнем Китае.

Не менее ценны дневники В. М. Алексеева и тем, что они показывают нам покойного академика не только как выдающегося ученого, но и как человека с большим сердцем подлинного гуманиста в лучшем смысле этого слова. Как резко отличается В. М. Алексеев от рядовых представителей западноевропейской науки своим отношением к китайскому народу! В. М. Алексеев не перестает восхищаться даровитостью китайцев, их приветливостью, их готовностью ответить добром на любое проявление благожелательства европейцев. Василий Михайлович охотно и дружески беседует и с простыми людьми, и с сюньфу и чжисянями, представителями верхушки чиновной иерархии.

Его глубоко волнуют несправедливость и притеснения, чинимые по отношению к простым людям. Лодочники, возчики, встречные крестьяне — со всеми ими В. М.Алексеев немедля устанавливает добрые отношения и находит общий язык. Все это показывает, что уже в молодости В. М. Алексееву было присуще то свойство, которое пленяло нас, его друзей, в годы, когда он достиг полной духовной зрелости, — сочетание яркого и тонкой интеллекта с большим отзывчивым сердцем.

Дневники В. М. Алексеева широко знакомят читателя с китайской культурой. О ней автор пишет не с позиций стороннего наблюдателя, а с позиций человека, которому эта культура была внутренне близка и глубоко понятна. В. М. Алексеев был исключительным знатоком китайского языка, письменных памятников, китайской культуры, истории китайского народа, его быта. Много страниц в дневниках посвящено характеристике театра, музыки, литературы, философских течений (конфуцианство, даосизм), религиозных культов и верований.

Дневники В. М. Алексеева читаются с тем большим интересом, что их автор был замечательным мастером слова. С большим искусством и экспрессией он описывает и буддийский храм со всеми собранными в нем изображениями богов, и народную процессию, возносящую моления к небу о дожде, и парадный обед, и мытарства, связанные с «путешествием на тачке», и свадебный обряд.

К описанию всех этих событий В. М. Алексеев подходит во всеоружии знания традиций и церемониала китайской жизни.

Издание дневников полностью, т. е. со всеми комментариями к текстам, было давнишним желанием Василия Михайловича. В одном из своих публичных выступлений (в Географическом обществе в 1940 г.) он оценивал этот материал следующим образом: «Этот дневник был бы в своем роде единственным памятником старого Китая на рубеже нового, он также был бы единственным дневником первого русского путешественника, ехавшего в Китай и путешествовавшего по нему организованно, с должной подготовкой, с достаточным знанием языка и с глубоким уважением перед великою китайскою культурой четырех тысячелетий».

Однако Василий Михайлович успел подготовить к печати лишь часть материала своих путешествий, составившую первые две главы настоящей книги. Остальные главы подготовлены к печати вдовой и дочерью автора Н. М. Алексеевой и М. В. Баньковской, в распоряжении которых были четыре источника.

Дневники В. М. Алексеева довольно долго ждали опубликования; тем не менее они нисколько не устарели. Как старинное хорошее вино, они пленяют своим ароматом. Они принадлежат к числу человеческих документов, которые дают нам возможность лучше и глубже понять историю нашей науки в лице ее наиболее достойных представителей.

1. Эдуард Шаванн (1865—1918), автор многочисленных трудов, из которых наиболее известны пять объемистых томов перевода сочинений Сыма Цяня с большой вводной статьей об эпохе Хань.