-

ДЖОРДЖ СТАУНТОН

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВНУТРЕННОСТЬ КИТАЯ И В ТАРТАРИЮ,

учиненное в 1792-м 1793-м 1794-м годах

ЛОРДОМ МАКАРТНЕЕМ

Посланником Англинского Короля при Китайском Императоре,

С присовокуплением

Реляции оного Посольства, путешествия предпринятого при сем случае кораблями Лионом и Индостаном, и весьма любопытных известий о Гишпанских, Португальских и Голландских селениях, где сии корабли останавливались,

Выбранных из бумаг Лорда Макартнея, Сира Эразма Говера, начальника Экспедиции, и других Особ, принадлежащих к Посольству,

Сиром Георгом Стонтоном,

Членом Лондонского Королевского общества и Полномочным Министром при Китайском Императоре.

С приложением Ландкарт и Естампов.

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА.

Путешествие, мною переведенное, заслуживает, по многим причинам, внимание читателей. Давно уже ученые Европейцы занимаются изыскиванием сведений о Китае; но все то, что они написали о древнем населении, обычаях, и числе жителей сей примечательной страны, основывалось на одних почти догадках; как путешественники, так и Миссионеры, коих известия иногда почитались за достовернейшие, до сих пор доставляли об нем недостаточные сведения. Да что же и могли они сделать больше? Одни из них были такие люди, кои не имели никакого знакомства и связи с жителями Китая, и видели, да и то почти мельком, только некоторые части сей пространной Империи, которой они не знали ни языка, ни обычаев; [II] другие на него смотрели сквозь темную завесу своих суеверных предрассудков, и со всякою осторожностию, которую их принимать заставляло правительство недоверчивое и страшное. И потому никоторые из них и не могли проникнуть в тайну нравов, политических и суеверных мнений такого народа, которой вдруг и презирает и ненавидит всех иностранцев.

Для получения лучшего сведения о Китае надобно было иметь все те выгоды, которые имело Посольство, коего я перевел донесения. Посольство, состоящее из людей сведущих и предприимчивых, и отправленное от такого Монарха, которой обширнейшею торговлею своих подданных, и пространными завоеваниями в Индии, приобрел между Китайцами великую лаву, получило своими хитростями некоторую часть того, в чем было отказываемо дерзости. Золото, подарки всякого рода, открыли оному, ежели не Кабинет Пекинской, то по [III] крайней мере бюро обольщенных Мандаринов; и ежели сие Посольство в своих политических видах обманулось, но услуги, которые оно случайно оказало наукам, не менее существенны.

Я не буду входить в подробность тайных видов сего высокомерного Посольства. Сколько ни старается сочинитель сего путешествия скрыть оные, однако легко можно их приметить; и чтоб в этом не иметь никакого сомнения, довольно того, чтоб знать политику Лондонского Кабинета. Покоривши всех Владельцев, бывших данниками или соперниками великого Могола, он вздумал не поработить Китай оружием, а возложить на него оковы разорительной торговли, и присвоить себе все богатства оного. Опасение свойственное Китайцам и гордость Татарская с начала воспротивились таковым видам; но может быть они принуждены бы были уступить, естьли бы хитрости и соблазнительные для Мандаринов уловки [IV] Англичан не были пресечены при самом начале.

* * *

При сей книге прилагаются три карты, нужные для удобнейшего разумения сего путешествия, три портрета, и эстамп изображающий Китайского Нептуна, которой, держа в своей руке магнит, доказывает, что народ, сему богу покланяющийся, знал магнитную стрелку от самой глубокой древности. В сем сочинений будет представлено достоверное доказательство, что у сего народа также с древних времен было искуство и книгопечатания и употребление огнестрельного пороху. Но не столько удивительно покажется, что Китайцам порох был известен, ежели узнаешь, что сведение об оном составляло часть таинств Египетских Жрецов: ибо великое находят сходство в нравах и политических правилах древних Египтян и Китайцев.

=================================================================

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

О причинах, побудивших Лондонской Двор к отправлению Посольства в Китай.

Справедливо замечено, что предприятия и успехи той великой и богатой части Англинского народа, которая занимается торговлею, всегда обращают на себя внимание правительства, и по большей части действуют на его поступки. Когда намерение отправить Посольство в Китай стало известно, то все подумали, что причиною сего отправления было ничто иное, как торговые дела, и сие мнение казалось тем основательнее, что отношения между Китаем и Англиею требовали выгоднейшей для нас перемены. Ни в те времена, когда Англичане ездили торговать в Кантон, ни после не встретилось ни одного обстоятельства, которое бы заставило Китайцев обходиться с нами лучше, и все прочие Европейские нации были им предпочитаемы.

Около двух сот лет назад, Португальцы первые пристали к берегам Китая. Тогда [6] была эпоха их блистательнейших дел и славы. Они оказали важные услуги Китайцам, и в награждение за то получили в южной части Китая место для построения города при безопасной гавани, и разные другие выгоды, коих хотя после и лишились по причине упадка их силы и величества; однакож Китайцы, помня старинный и выгодный для них союз, принимают Португальцев и доселе гораздо дружелюбнее, нежели прочих Европейских наций, и во многих случаях оказывают им особенное предпочтение.

Около половины последнего столетия Голландцы помогли Китайцам в покорении опасного бунтовщика, называвшегося Кошинг-га, коего флоты покрывали восточные моря Китая. В награждение за сию услугу, правительство было к ним несколько лет благосклонно. Они даже были призваны в Пекин, где царствовал тогда первой Император из роду Манжурских Татар. Преемник его, великой Конг-ши во все течение своего продолжительного и благоденственного царствования принимал благосклонно всех иностранцев, имевших сведения в тех искусствах и науках, кои в Европе доведены до большего совершенства, нежели в Китае. Многие из них вступили в его службу, снискали его доверенность, и были им употреблены в отправлении разных политических дел.

Все сии чужестранцы, рожденные в разных Европейских странах, принадлежали к Монашеским Орденам Католического Исповедания. Начальники их, видя их ревность к [7] распространению Христианского закона, поручили им проповедание оного у отдаленных народов. Большая часть приобрели почтение и доверенность сколько своими знаниями и талантами, столько и строгостию нравов, бескорыстием и чрезмерною скромностию, и поведение их, (из которого никак не льзя было заключать, чтоб они имели, по крайней мере в делах временных, честолюбивые виды других людей), вселяло к ним почтение и в тех самых, кои совсем нерасположены были следовать их примеру. Не только сделали они великое множество прозелитов в своей религий, но сверх того внушили высокое мнение о тех странах, из которых они были, и тем оказали важную услугу своим соотечественникам, торговавшим в Китайских пристанях.

Англичане не имели случай оказать услуг Китайской Империи, или вселить почтение к своему характеру, и тем привести в цветущее состояние своей торговли, хотя правительство Англинское ободряло и нарочито поддерживало коммерческие действия, предпринятые ими в других отдаленных странах.

Из Истории Англинской торговли видно, что в 1599 году Королева Елисавета отправила сухим путей из Константинополя в Дели Джона Милденгаля, дабы испросить у великого Могола некоторые привилегии для одной Англинской компании, которая долженствовала быть учреждена. Джону Милденгалю долго препятствовали Гишпанские и Португальские Езуиты, находившиеся при Моголовом Дворе, которые [8] интригами и подарками старались привести Англичан в ненависть. Но Посланник Елисаветы одержал наконец верьх. Известно, что сия мудрая Королева, писала к Китайскому Императору, убедительно прося его принять под свое покровительство начальников торговой Экспедиции, назначенной в Кантон, которой однакож нещастия, случившиеся на море, воспрепятствовали туда прибыть.

После того Англия не вступала ни в какую регулярную торговлю с Китаем, Португальцы, казалось, присвоили себе исключительное право посещать моря, принадлежащие к сей Империи. Наконец в 1634-м году Вицерой в Гоа позволил по особливому трактату ездить в Китай и во все Португальские селения некоторым Англинским купцам, которые не смотря на исключительную грамоту, данную Королевою Елисаветою Ост-Индской компании, получили от Карла I позволение торговать в тех же самых странах.

Сии купцы снарядили многие корабли и начальство оных поручили Капитану Ведделу, которой в силу трактата, подписанного Вицероем Гои, думал, что письма к Губернатору в Макао доставят ему покровительство, нужное для торговли с Китайцами Кантонскими. Но из письменной реляции сего путешествия, в коей кажется ничего нет ложного или прибавленного, видно, что Прокуратор в Макао, пришедши сам на главной Англинской корабль, объявил им, что он может снабдить их нужными съестными припасами, но что ни как [9] не в состоянии облегчить им средства торговать в Кантоне, потому что Китайцы на то не согласятся. Он даже уверял, что сии последние жестоко угнетают Гишпанцов.

Не смотря на то Англичане вознамерились рекогносцировать реку Кантоне. Они отправили около пятидесяти человеке в барке и в большой шлюбке, которые через два дни приплыли к устью реки, где нашли очень легкой проход, которой однако совершенно был запрещен Португальцам. Китайцы никаких народов туда не допускают, потому что в сем месте становятся их лучшие купеческие и военные барки; и Португальцы ездили торговать в Кантоне в малых суднах, всегда проезжая по мелководью и между множеством небольших островов, не весьма отдаленных от матерой земли.

Между тем как барка стоя на якоре ожидала приливу и благоприятного ветру, чтобы войти в реку, увидели они рано поутру рыбачью лодку, Томас Робинзон тотчас начал ее преследовать, но долго не мог догнать потому, что великое множество весел придавало ей отменную скорость. Англичанине надеялся, что найдет в лодке лоцмана, или по крайней мере толмача, но обманулся в своем ожидании. Они обошелся с Китайцами ласково, и тотчас отпустил их, чего они совсем не ожидали. Несколько спустя догнал он другую лодку, и поступил также, но без всякого успеха. [10]

Через несколько времени Китайской челнок приблизился к шлюпке с съестными припасами. Англичане знаками просили Китайцев, чтобы они некоторых из них отвели в Кантон и представили Мандаринам, на что Китайцы и согласились. На другой день шлюпка пользуясь благоприятным ветром и приливом реки, проехала недалеко от одного развалившегося замка и встретилась с флотом, состоявшим из дватцати больших Китайских барок, под начальством морского Контр-Адмирала, отправившегося вниз по реке Кантон. Сей чиновник учтиво велел сказать Англичанам, чтоб они стали на якорь, что тотчас и было исполнено. Джон Монтеней и Томас Робинзон взошли на его корабль, где было несколько Негров, бежавших из Португальских селений, которых они употребили вместо переводчиков.

Китайцы с великим огорчением начали жаловаться, что Англичане туда зашли и старались открыть места, которых вход запрещен иностранцам, и другие тайные проходы в Империю такого великого Государя, каков их. Потом спросили, кто были у Англичан лоцманы? Томас Робинзон отвечал, что он с своими товарищами приехал из Европы, желая вступить в торговлю с Китайцами на таких условиях, которые были бы равно выгодны для обеих наций и для их Государей, и надеясь, что они такое же право имеют на позволение торговать в Кантоне, как и жители Макао, что лоцманов у них нет, но что каждой из [11] его матросов столь искусен, что может открыть гораздо еще труднейшие проходы.

Тут Китайцы сделались ласковее. Они предложили одну из своих барок для переведения в Кантон Капитана Картера, Джона Монтенея и Томаса Робинзона, или какого нибудь другого Англичанина с тем, чтобы шлюпка далее не двигалась, ибо хотя все их барки были в хорошем состоянии, и вооружены пушками, однакож они не смели противиться неприятельски Англичанам.

В тот же вечер Капитан Картер, Томас Робинзон и Джон Контеней, оставили свою шлюпку, приказав товарищам своим дожидаться их в том самом месте, и севши в легкую Китайскую барку отправились в Кантон, в намерении испросить у Вицероя позволение торговать в странах ему подвластных.

Вероятно, что слух о их прибытии дошел уже в Кантон и привел там в беспокойство, по тому что за пять еще миль прислали их просить, чтоб они далее не ехали, а возвратились бы к своим кораблям. Притом обещали, что будут стараться доставить им позволение торговать с Китайцами, естьли они согласятся найти в Макао нужных к тому людей, и особливо, естьли оставят немедленно реку Кантон. Англичане тем охотнее подверглись сим условиям, что они уже сделали то открытие, которого желали, и теперь весьма довольны были случаем успокоить прочих своих товарищей в рассуждении долгого своего отсудствия они флота. [12]

Насколько времени спустя по возвращении их в Макао, Португальская флотилия, состоявшая из шести малых кораблей, отправилась в Япон. Англичане в следствие данного им обещания надеялись тогда получить позволение, торговать, но соперники их, не боясь уже, чтоб они завладели их флотилиею, бесстыдно насмехались над их легковерностию. Сего недовольно; они держали совет, в котором положено было объявить Англичанам, что они не намерены мешаться в их дела.

В тот же день Капитан Веддель призвал на корабль свой Капитана Картера, Джона Монтенея, и Томаса Робинзона, развернул переде ними карту реки Кантона, и напомнив им о их предприятиях, успехах и надеждах, предложил со всем флотом отправиться в Кантоне, на что все единодушно согласились. В несколько дней поравнялись они с вышепомянутым развалившимся замком, и посредством некоторых худых переводчиков, которых не забыли они взять с собою, дали знать Мандаринам, находившимся на Императорских барках, о причине своего приезда. Они объявили, что желают жить с ними в мире и согласии, торговать с такою же свободою, как Португальцы, и за наличные деньги получать нужные для своих кораблей припасы. Все Мандарины обещали просить обе них Кантонского Вицероя, и требовали сроку на шесть дней. Между тем Англичане выставили белой флаг. — С тех самых пор, как шлюпка их в первой раз отправилась по реке Кантон, вероломные [13] Португальцы, завидуя мирным поступкам Англичан, всячески старались оклеветать их перед Китайцами, представляя их нищими, ворами, злодеями. Китайцы поверя сему, воспользовались темнотою ночи, чтобы перевести из крепости, построенной на берегу реки, 46 железных пушек, каждая весом от 6 до 7 сот фунтов, и через четыре дни увидя Англинскую шлюпку, проезжавшую за водой, сделали на нее несколько выстрелов, но по щастию все без успеха. Весь флот, раздраженный сим нападением, немедленно распустил красные флаги, и подняв якори стал против крепости, из которой тотчас начали стрелять, но ни один выстрел не долетел до флота. Тогда со всякого корабля сделано было по нескольку выстрелов, и через два или три часа приметив, что стрельба с Китайской стороны уменьшается, Англичане высадили на берег около ста человек.

Увидя это, устрашенные Китайцы обратились в бегство. Англичане вошли в крепость и поставили в ней знамя своей нации. В тот же вечер перевезли они на свои корабли Китайские пушки, сожгли Губернаторские покои и истребили часть стен. Также завладели двумя Китайскими барками, из которых одна была нагружена досками и строевым лесом, а другая солью.

Несколько времени спустя остановили они третье Китайское судно, и с челноком, принадлежавшим к оному, послали письмо к главному Мандарину в Кантоне, в котором [14] объявляли, что нарушение условия, сделанного с ними, принудило их атаковать крепость; они гордо требовали свободы, нужной для отправления торгу. Вероятно, что письмо было исправно доставлено, ибо на другой же день приближился, к кораблям челнок с белым флагом, в котором был Мандарин нижшего класса по имени Пауло Норетти, с некоторого времени обращенный в Христианскую веру Португальцами. Англичане уведомили его об оскорблениях, им нанесенных, и о намерении своем торговать с Китайцами мирно и дружелюбно, уверяя притом, что они всегда будут сражаться только для своего защищения. Потом, сделав сему чиновнику некоторые подарки, отпустили его. Он вышел на берег на небольшом мысе, где ожидали его верхами некоторые из главных Мандаринов, которые узнав ответ Англичан, послали его опять к ним в барке, с повелением привести в Кантон тех из них, которым поручено будет испросить нужное для торгу позволение. К сему выбраны были Томас Робинзон и Джон Мантеней. Они сели в Китайскую барку, и на другой день прибыв к городским стенам, остановились против палат главного Адмирала Шампина. На следующий день по старанию Пауло Норетти написано было от них прошение в обыкновенной форме, и они были высажены на берег. Сперва провели их между двумя рядами солдат, из которых состояла гвардия собранных Мандаринов, потом велели стать по обычаю Китайцев на колени, и наконец Томас [15] Робинзон подняв в верх свое развернутое прошение, вручил его Пауло Норетти, а сей подал Адмиралу Шампину.

Предложения Англичан показались Адмиралу столь справедливы и умеренны, что он тотчас на них согласился, и обещал всеми силами помогать им. При чем весьма порицал предательства и клеветы Португальцев, которые по его словам были единственною причиною несогласия Китайцев с Англичанами. Томас Робинзон и Джон Монтеней с великим и удовольствием возвратились на флот; Китайские пушки снова перевезены в крепость, барки отпущены, и мир и взаимное доброжелательство совершенно восстановились.

Сие показывает умеренность, которую Китайцы наблюдали с иностранцами, или лучше сказать, слабость правления сего колеблющегося: Государства; но при том видно, как нещастливо началась связь Англичан с Китаем. Сии дерзкие люди казалось не принадлежали ни к какому народу, не были признаны ни какою Державою; те самые, которым они себя вверили, [ста]рались оклеветать их. Не было даже преж[де и]х в Китае ни одного Англинского путешественника, которой бы внушил Китайцам [выго]дные мысли о своем отечестве. И тогда, [когд]а Англичане начали уже торговать в Кантоне, сей народ не очень еще был известен в Китае. Китайцы не иначе знали их, как под названием Гунг-мов-згин, т. е. рыжеголовое племя. [16]

Когда Англинская торговля распространилась до такой степени, что из Англии ежегодно стали приходить в Кантон многочисленные корабли, когда слух о ее, победах в Индостане и о завоевании Филиппинских островов в Китайских морях обратил на себя внимание Пекинского Двора, то он вероятно старался короче узнать ту нацию, которая таким блистательным образом отличалась. Но не льзя было получить сих сведений, ни от кого другого, кроме как от Миссионеров, коих ответы не могли быть справедливы, по причине предрассудков, которые сии люди и доселе имеют еще против Англичан. Сим последним нужно было вести себя весьма благоразумно и осторожно, чтобы изгладить невыгодное впечатление, которое об них получили; но такое поведение не всегда могло быть согласно с духом независимости и свободы, который есть главная черта в их характере, и которой, сколько бы он ни был достоин похвалы, мог иногда казаться гордостию в глазах деспотических и властолюбивых правителей Китая, особливо когда они примечают его в людях, занимающихся торговлею; потому что сие звание почитается у них последним в обществе. Несведущ[ие и] грубые матросы и другие люди низкого сост[ояния] очень часто употребляли во зло свою своб[оду, а] такое злоупотребление не могло иметь д[ругих] следствий, кроме неприятных. Предавшис[ь стра]стям и своевольству, они думали, что [все им] позволено, и наглыми поступками разд[ражили] против себя такой народ, которой в[се при-] [17] вык делать по каким нибудь особым правилам или учреждениям.

В следствие сего Англичан изображали при Пекинском Дворе самими опасными из иностранцев, посещающих Китайские пристани, и в Кантоне поступали с ними с величайшею строгостию. Императорские чиновники, надзирательству которых они были поручены, могли не боясь наказания, делать им всякие несправедливости и притеснять их торговлю. Жалобы их почитались пустыми и неосновательными, и были приписываемы их беспокойному духу. Даже взяты были меры, чтобы воспрепятствовать им приносить оные, и некоторые Китайцы, которых подозревали в том, что они прозьбы Англичан переводили на Китайской язык, жестоко были наказаны. Тем из Англичан, кои знали несколько по Китайски, поручено было делать представления в пользу их соотечественников, но и они были подвержены великим опасностям, и находясь всегда при Дворе, не могли учить сему языку других. И так Англинской народ был принужден вверять себя Китайским купцам, для которых весьма было выгодно знать несколько Англинских слов. Сверх того великое преимущество, которое всякой Китайской чиновник имеет над купцом, препятствовало им иметь обхождение с Англичанами, находившимися в Кантоне; и хотя уже более ста лет заведено было в сем городе Англинское факторство, однакож в нравах, в чувствах, в одежде и в обычаях обеих наций совсем не было того сходства, какое в [18] других местах облегчает торговлю, и утешает тех, которые для нее оставляют свое отечество.

Предрассудки против иностранцев, предрассудки, кои всегда бывают сильнее против тех людей, о которых знают менее, нежели о других, во всей силе царствовали в Кантоне. Они не только имели влияние на поведение Китайцев, но даже обращали оное в систему; ибо сей народ твердо уверен о себе, что он дошел до высочайшего степени просвещения; сравнивая свои обычаи с обычаями других народов, он всех находит варварами, и всякими средствами старается Европейцев, пристающих к его берегам, содержать в порядке, дабы чрез то избежать неприятных следствий, которые могли бы произойти от худых примеров. В Китае одна только пристань открыта для иностранных кораблей, и когда наступало время отъезда, то всякой Европеец был обязан ехать, или по крайней мере не мог быть в Китайской земле: таким образом Англинское факторство оставалось пусто, и окончание начатых дел отлагалось до следующего года. Сих законов Иностранцы никогда не могли нарушать Какое понятие могло иметь о их торговле правительство такой страны, в которой столько разных климатов, и которая доставляет естьли не все, что принадлежит к приятностям жизни, то по крайней мере все нужное?

Чтож качается до Китайского народа, то хотя многие из его купцов обогатились [19] торговлею с Европейцами, однакож он, впуская Иностранцев в одну из своих пристаней, всегда почитал то действием человеколюбия и доброжелательства к прочим нациям, не имеющим тех произведений, коими изобилует Китай. Он думает, что производит торг с сими народами для того, чтобы следовать предписаниям древних своих мудрецов, а не с тем, чтобы получить от того взаимные выгоды.

Правда, долго Европейские товары очень в малом количестве расходились в Китае. Приставленные для надзирания за иностранною торговлею Мандарины весьма были равнодушны к ее успехам. Они не только не делали ей никакого ободрения, но даже никогда не оказывали должной справедливости Европейцам, занимавшимся оною. Англичане были подвержены сим неприятностям. Они совершенно лишены были средств защищать дело свое в Кантоне, и в столице не было никого, кто бы принял участие в их выгодах, и избавил бы их от притеснений. Часто они терпели даже личные оскорбления, однакож всегда думали, что такие поступки не только не позволены Китайским Императором, не даже ему неизвестны. В сем мнении многие поверенные Ост-Индской компании, торговавшие в Китае, просили Англинское Правительство, отправить Посольство в Пекин, надеясь, что Император повелит прекратить несправедливости, им оказываемые. Проницательные люди, жившие в Китае и принадлежавшие некоторым образом ко Двору, как [20] Математики или Артисты, имели случай наблюдать расположения тех, которые составляли Пекинской Двор, и также думали, что Посольство, коего поступки были бы основаны на благоразумии, верно имело бы весьма щастливые следствия.

Англичане, как мы уже приметили, были известны в Пекине только по несправедливым описаниям их соперников. Жившие в Кантоне, почитались частными людьми, которые не будучи рекомендованы, ниже признаны своим правительством, не имели никакого права на особенное покровительство. Можно было догадаться, что присудствие Англинского Посланника в Пекине, было бы зрелище новое и лестное, которое не могло бы не быть приятно. Притом выгоды политики и торговли, заставляющие Англию иметь своих Министров при всех Европейских Дворах и даже в Турции, требовали такового и в Пекине, естьли бы только Китайской Двор на то согласился. Торг между Китайцами и Англичанами простирается ежегодно до нескольких милионов стерлингов, и хотя Англия отстоит от Китайской столицы на несколько тысяч миль, однакож владения обеих Империй расстоят не более, как на двести миль со стороны Индостана. Большая часть страны, простирающейся между границами Англинских владений в Бенгале и западною частию Китайской провинции Шеи-Се, принадлежит малым Владетелям, которые беспрестанно воюют один с другим, но притом с жадностию ищут союза или покровительства [21] которого нибудь из их могущественных соседей. По обыкновенному течению вещей и по опыту должно опасаться, чтоб сии обстоятельства не произвели опасного между обеими Дворами несогласия, естьли не вступятся особы, признанные Правительством и получившие от него почтенный титул.

Сего же неудобства страшиться должно и на других Китайских границах, и за несколько лет случилось такое происшествие, которое, говорят, едва совсем не прекратило иностранной торговли: в какой-то партикулярной праздник один из тех кораблей, которые экзерцируются в мореплавании между Англинскими селениями в Индии и Кантоном, но не принадлежат Англинской компании и совсем не подчинены ее регламентам, — выстрелил из пушек. По нещастию канонеры зарядили ядрами, и два Китайца, бывшие не далеко от корабля в челноке, были убиты. Смертоубийство, будучи в Китае гораздо реже, нежели в других Европейских странах, более вселяет ужаса, и по сему оно там никогда не прощается. Вицерой Кантонской, негодуя на такой ужасной, или лучше сказать безрассудной поступок, требовал, чтобы отдали в его волю, заряжавшего пушки, или того, по чьему повелению он поступал. Сей последний скрылся, а первой, поелику он только исполнил его приказание, был признан невинным поверенными Англинского факторства, которые решились его защищать. Они просили за него, прибавляя, что сие произошло без всякого дурного умысла. Не смотря на то [22] Вицерой, которой был уже предупрежден против Англичан и почитал их способными ко всякому злодеянию, утверждал, что преступление долженствовало быть омыто кровию преступника, и стоял на том, чтобы ему отдан был канонер, а дабы еще более побудить к тому Англичан, велел он взять под караул одного из главных факторов компании.

Сей необычайной поступок привел в беспокойство вое прочие факторства и поверенные их тотчас вступились за Англичан. Европейские корабли, находившиеся тогда в Кантоне были весьма многочисленны и хорошо вооружены. Капитаны сих кораблей соединились с торговавшими Англичанами, и все вместе предприяли противиться намерениям Вицероя. Сей чиновник выставил бесчисленное войско на берегах реки Кантона, и казалось решился силою привести их в послушание. Он тем менее опасался произвести то в действо посредством оружия, что ему весьма легко было оправдать поступок свой в глазах Императора; он один мог уведомить его обо всем, мог возбудить в нем негодование против Англичан, и показать ему с хорошей стороны свое над ними мщение. Англичане напротив того не имели ни малого средства ни опровергнуть в Пекине обвинения Вицероя, ни отвратить его от его намерений. Они не иначе могли предупредить совершенной разрыв с Китайцами, как только предав в их волю нещастного канонера, питаясь слабою надеждою, что его казнят без всяких мучений... [23]

Естьли бы дело дошло до сражения, то кроме обоюдной потери произошли бы может быть другие нещастия; можно было опасаться, чтобы Китайское правительство, которое весьма легко приходит в беспокойство, и предвидит возможность самых отдаленных бедствий, желая отвратить вперед такие происшествия, не запретило иностранцам вход в свои владения, дабы они не подвергали опасности жизнь его подданных, и не возмущали более его спокойствия.

Прекращение Китайской торговли не только бы отняло у Ост-Индской компании многие, выгоды, но сверх того лишило бы Государство бесчисленных податей, которые она доставляет. Вдруг остановилася бы продажа Англинских товаров в Китае, где компания распространила сей торг гораздо выше своих ожиданий такими пожертвованиями, на которые никакой честной человек решиться не может. Но без сомнения как бы ни прискорбно было такое происшествие, коммерция под покровительством бдительного правления чувствительным образом нашла бы средство вознаградить свой убыток и остаться всегда в цветущем состоянии соразмерно капиталам, просвещению и промышленности занимающегося ею народа.

Но не принимая в уважение прочих выгод, известно, что один из главных Китайских товаров, которого ни в каком другом месте достать не льзя, сделался необходимым почти для всех состояний Англинского народа. И так покуда в другой земле найдется чай равной добротою Китайскому, в таком же большом [24] количестве и за такую умеренную цену, надобно ездить за ним в Кантон и не упускать никакой предосторожности, чтобы увериться в его получении, по крайней мере до тех пор, покуда употребление сие у нас не уменьшится.

До начала последнего века чай не был известен ни в какой части Европы. Около того времени некоторые Голландские купцы, желая найти что нибудь такое, чтобы могло иметь цену в Китае, и узнав, что обыкновенное питье Китайцев делается из листьев одного тамошнего деревца, вознамерились испытать, не примут ли они за товар Европейского растения, в котором полагали много целебных свойств. — Голландцы привезли к ним шалфею, род травы, которой Салернская школа почитала предохранительным лекарством от многих болезней. В Китае платили за нее чаем, которой привозили в Европу. Но употребление Европейской травы не долго продолжалось в Китае, напротив того чаю в наших Климатах расходилось отчасу более и более. Около половины последнего столетия продавали в Англии в трактирах и в других домах чайной настой, и Парламент наложил подать на сию продажу. Нет еще ста лет, как Ост-Индская компания продавала ежегодно чаю не более пятидесяти тысяч фунтов, сверх того ввозимо было тайно, но очень мало. Теперь компания продает всякой год до дватцати миллионов фунтов, следовательно менее чем в одно столетие, продажа умножилась в четыреста раз; и во всех Англинских владениях, [25] в Европе и в Америке, на каждого человека, всякого состояния, полу, и возраста приходится по фунту.

Естьли б привоз чаю в Европу вдруг остановился, то без сомнения это было бы великое нещастие, потому, что ничем нельзя его заменить. Однакож Англичане старались уже завести его в некоторых своих селениях в Индостане, где земля и климат казалось были удобны к произведению сего растения. Небольшое количество оного есть теперь и на острове Корсике, и как говорят, весьма в цветущем состоянии; но издержки, которых требует там приготовление сего чаю, гораздо превышает его цену. Не смотря на то, вероятно, что со временем Англия будет в состоянии довольствоваться чаем из собственных своих владений, но между тем благоразумие требовало, чтобы никогда не подвергаться опасности его лишиться, а напротив стараться войти с Пекинским Двором в такие связи, которые бы сделали Англинскую торговлю в Китае еще выгоднее и прочнее. Надобно также было предупредить затруднения, а особливо зависть, которая могла бы родиться от интриг и ложных доносов Владетелей, соединенных с Китаем и Великобританиею, или платящих дань которому нибудь из сих Государств.

Никто не мог ласкаться, чтобы такое важное предприятие могло скоро и удачно исполниться. Известно было, что Пекинской Двор поступает по особенным правилам. Не желая иметь сношения с другими властями, он думает, что [26] подданные его наслаждаются таким благоденствием, которое он старательно должен хранить отдалением всяких иностранцев. И так нельзя было ожидать, чтобы он отступил от своих правил в пользу такой нации, которая известна Императору и Мандаринам только по своему богатству, завоеваниям и силе, но не по добродетелям.

Не смотря на то, можно было надеяться, что естьли бы многие Англичане, возведенные на высокие степени достоинства, живя один после другого в Пекине, благоразумным поведением и кротостию заслужили почтение знатных Китайцев и уважение прочих, то может быть они победили бы сии предрассудки и установили бы согласие и доверенность между обеими нациями, нужные для заключения союза; однакож Англичанам весьма трудно было получить позволение жить в Пекине. Поверенный Ост-Индской компании, которой, будучи отправлен с молодых лет в Кантоне, выучился по Китайски, был по повелению Двора наказан за то, что искал пробраться в столицу, для поднесения Двору от своих начальников жалобы на притеснения, делаемые Англинскому факторству.

Вероятно было, что Китайцы совершенно бы иначе приняли знатного Посланника; ибо такое Посольство вселяет уважение во всех просвещенных народов. Муж почтенный по своей породе и по отличным достоинствам, решился то испытать. Он был сопровождаем такими людьми, коих дарования и способности [27] всем были известны, но смерть воспрепятствовала ему довершить его предприятие, однакож исполнение оного не надолго остановилось. Новые обстоятельства того требовали. Человеколюбивые, виды присоединились к торговле и политике.

Из всех происшествии, коими прославилось правление Георга III, без сомнения достопамятнее всего путешествия, предпринятые под покровительством сего Государя. И тогда то распространились пределы наук, и путешественники объезжали земной шар, не имея в виду ни корысти, ни завоеваний. Муж, избранный Правительством, муж, коего неустрашимость, благоразумие, опытность и обширные знания делали способным к труднейшим предприятиям, привел в большее совершенство мореплавание, и по многим повторенным опытам, решил многие его Географические проблемы, сколько важные, сколько и любопытные. Другой (Сир Иосиф Банис.), которой еще в молодости имел уже знания величайших натуралистов, и горел желанием прославиться новыми открытиями, добровольно оставив наслаждение богатством и роскошью, чтобы странствовать в неизвестных климатах и морях, и обогатить все отрасли натуральной Истории. Такие виды столько превышали обыкновенные людские предприятия, и имели столь полезную цель, что сделались священными для неприятеля, и без всякой прозьбы. Куков Корабль был безопасен от всех [28] нападений, которым война подвергала прочие Англинские корабли.

Частные люди, владеющие богатым имением, конечно поставляют себе за честь делать из него полезное и великодушное употребление в пользу общества. Монархи и народы, живущие в благоденствии, не могут лучше употребить сил своих, как только стараясь просветить человеческой род и умножить его щастие. Такие поступки всегда выгодны и для них самих. — Никакая нация не может ласкаться тем, чтобы натура столько одарила ее благами, чтобы ей ничего уже не оставалось приобретать, и что бы наслаждение оными не могло притти еще в большее совершенство. Естьли иногда и не в весьма просвещенных странах открывают доселе неизвестные вещи, то вероятно еще более узнать можно в древнейшем из обществ и в самой населенной Империи в мире.

Некоторые путешественники, которые нашли средство пробраться до Китая, более возбуждали любопытство, нежели оному удовлетворяли. Иные из их описаний противоречат одно другому, другие подозрительны, но все согласны в том, что земляные продукты, произведения искусств, постоянная политика Правительства, язык, нравы, мнения народные, Гражданские учреждения, правила морали, порядок и мир царствующие в Государстве — что все сие есть удивительнейшее зрелище для человеческих взоров. Китайское правительство препятствовало наблюдениям [29] путешественников потому только, что ему казалось опасном иметь дело с беспокойными, развращенными иностранцами. Сей предрассудок мог быть искоренен только примерным поведением Европейцев, живших в Пекине.

Но сего еще не довольно. Надобно было иметь такие качества, которые бы на столь новом театре, посреди столь застарелых предрассудков, могли возбудить внимание к сему поведению. Естьли бы Китайцы позволили приехать в Китай Посланнику, то без сомнения успех его Посольства зависел бы от понятия, которое получил бы об нем и о его свите народ, во время проезда его чрез Империю и представления ко Двору. Естьли бы он понравился народу и снискал доброжелательство Мандаринов, естьли б удалось ему истребить предрассудки против нации, его отправившей, и наконец довести Китайцев до того, чтобы они пожелали иметь при Дворе своем Англинского Посланника, хотя обыкновенно они не терпят постоянного пребывания никакого иностранного Министра, тогда бы исполнился главной предмет Посольства, и можно б было навсегда воспользоваться великими выгодами, происходящими от тесной связи со всеми частями Китая.

Однакож сии выгоды можно было получить только со временем, излишняя поспешность все бы расстроила. Некоторые из благоразумнейших Директоров Ост-Индской компании, которые знали, как притесняема была их торговля в Кантоне, но притом чувствовали, какой вред принесло бы ей прекращение [30] оной, советовали брать сначала величайшие предосторожности; потому что, естьли бы вдруг стали требовать вознаграждения за претерпенные несправедливости, или обширных привиллегий, то Пекинской Двор мог бы притти в беспокойство, и для предупреждения ссор и требований со стороны иностранцев запретить им навсегда вход в свои пристани.

И так необходимо нужно было, чтобы Британское правительство возложило столь важное трудное Посольство на такого человека, которой подал бы уже опыты своего благоразумия и способности своим долговременным пребыванием при иностранных Дворах, и которой, к желая пользоваться выгодами, только бы старался приготовить будущие успехи. Не льзя б было подозревать, что бы удостоенный сего возложения был обязан тем Министерской милости, или влиянию Парламента. Во многих важных обстоятельствах, относившихся до Ост-Индской Компании, Министр успел показать, что единственное право на получение от него места есть то, чтоб иметь нужные к тому способности; и самые достаточные, самые почтенные места получали те люди, которые о них никогда не просили и совсем не ожидали. В сем случае надобно было поступить таким же образом; но несколько времени протекло, а еще не решено было кого выбрать.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие во внутренность Китая и в Тартарию, учиненное в 1792-м, 1793-м, 1794-м годах лордом Макартнеем, посланником английского короля при китайском императоре, Часть 1. М. 1804