№ 94

1761 г. августа 4. — Лист Лифаньюаня в Сенат о содержании в Пекине русских священников и учеников ¹

/л. 49/ Перевод с китайскаго листа, присланного при репорте тайного советника сибирскаго губернатора Соймонова от 14 декабря 1 762 года.

Писали вы к нам о находящихся здесь, в Посольском доме, четырех ламах (На полях слева написано: ламами мунгалы и калмыки называют и далатарских жрецов, а китайцы наших священников ломами называют от того, что в трактате на манжурском письме так названы) своих, что имеете такое странное известие, бутто они безвинно у нас не выпускаются с двора и содержатся под крепким караулом. И для того просите нас, чтоб впредь содержали их так, как прежде сего, во всяком благопризрении на довольном пропитании, а притом упоминаете, что желательно вам переслать к ним из Селенгинска небольшое число приготовленных товаров ².

Мы по оному вашему листу докладывали великому высочайшему хану, и его величество святейше указал следующее. /л. 49об./

Как же они, руские, пишут столь сумозбродно. Ламы их столько уже лет живут здесь по-прежнему во всяком благопризрении и на довольном пропитании (Слова и на довольном пропитании написаны над строкой) без малейшего притеснения, а они вызвались об оных таким образом. Они бы то подумали, когда б мы ламов их держать у себя не захотели, давно бы вон выгнали: чего для и что нам пользы изнурять таких людей. Естьли им то еще мыслить, что мы за продолжающееся от них (чрез столько лет) [233] небрежение мирнаго согласия, за удержание перебещиков оных ламов сказнить можем, то напротив сего лехко разсудить, что оные не такие люди, кои бы некоего уважения стоили, и что здесь в казни такой нет никакой нужды. А ежели бы (так сказать) и сказнили, однако ж о том не приминули б уведомить их обстоятельно. Они бы то знали, что здесь во век не может статься, чтоб чужие люди были изнуряемы, а паче умерщвлены под каким-либо скрытом. /л. 50/

Трактатом перебещиков удерживать запрещено ³, а они на то не смотрят и мирнаго согласия не наблюдают. Да уже отдается им на волю: пусть пункт оной разрушают, когда им хочется, а буде того недовольно, пусть и все протчие пункты разрушают, когда им надобно. Нет, кажется, никакого затруднения и запинания, почтобы им [им] (Так в тексте) на прикрытие своего поступка (что беребещиков удержали) такой отвод производить. За чем бы вымышлять нестатные площедные речи весьма подлы и ниски.

За их такой беспутной площедной вымысел ныне посылаемые к ламам товары принимать ненадобно (хотя то прежде сего и бывало) для того, что они после из того еще какой ни есть безпутной вымысел произнесут. Пусть с своими людьми прямо в Пекин пришлют и чрез оных сведают о ломах: изнуряемы были или нет.

Вы о сем дайте им знать обстоятельно.

Мы в следствие сего повеления сообщаем вам, что здесь ваши ламы с самых первых времян, как начали жить, /л. 50об./ по высочайшей святейшаго государя милости были содержаны и ныне содержатся во всяком благопризрении и довольствии. Им давано было и ныне дается месечное кормовое жалованье, и то могли видеть сюда приезжавшие в разные времена ваши люди ⁴. Когда брать на мысли, что мы ламов ваших изнурять станем за произшедшие на сих годах дела за то, что руские не поступают по мирному согласию, то напротив чего разсудить лехко, что о том говорить можем с вами, можем сноситься с Сенатом. Какой нам повод изнурять за то подлых ламов ваших, из сего видно, что ваши руские потому столь много сумневаются, что их природа подлая.

Здесь не одни ламы, но и ученики ваши хорошо содержаны были ⁵. Учеников, когда вы захотели назад взять, мы отпустили, а после, когда (Слова отпустили, а после, когда написаны над строкой) и опять о принятии попросили, не отказано (святейший государь из милости своей принять и по-прежнему содержать нам позволил), но вы не присылали, а когда бы прислали, то бы и ученики, /л. 51/ также как и ламы, святейшаго государя милости и благопризрения лишены не были, чтоб над ними зделалось.

Теперь, когда посмотреть на ваш сей поступок, что такую нестатошную речь (нимало не разсудя) збродом сюда отписали. Очень дела не смыслите, видно из сего, что вы сумневаетесь, только об одних безделицах, да и то по-пустому, а надобно знать, что, когда за безделицу дураческим образом приниматься, то, конечно, (до того дойдет) большое потерять. О сем вам надлежит прилежно подумать.

Вот ныне настоит дело о Шерене и Лоуджанджапе ⁶. Они, презря великаго государя милость, убежали к вам, и вы их, яко настоящих перебещиков, по самой справедливости и, наблюдая мирное согласие, прислать к нам должны. А напротив, когда, разруша трактатной о перебещиках пункт, выдать их не намерены, должны уже о разрушении онаго писать сюда прямо. Почто вымышлять такой нестатошной вызов? И еще прибавлять, что из того произойдет нашему великому (В тексте, вероятно, описка: велкому) государству безславне. Ведайте, что у нас в великом /л. 51об./ государстве всякие дела правятся и судятся порядочно и чисто, а лжи по вашему и обману не употребляют. [234]

Соблюдать или не соблюдать мирное согласие и разрушать или один о беребещиках или и протчие все трактатные пункты на воле вашей. А только впредь таких безпутных площедных речей не вымышляйте, чего для и сей лист наш посылаем к вам со изъяснением.

Что касается до пересылки из Селенгинска к ламам товаров, то (как вы просили) чрез наших пограничных начальников перевесть было бы можно, когда б вы такой площедной безпутной (Слово написано над строкой) речи не вымыслили, ибо когда к ламам товары наши люди отвезут, вам надобно о ламах в сумнении остаться, хотя б в получении товаров взятые с ламов росписки повидели. Сего для (как и святейши (Так в тексте) государь изволил разсмотреть и повелеть) с нашими людьми товаров пересылать непочто, а пересылайте с своими прямо в Пекин, чрез то можете о ламах своих узнать правду: изнуряемы были или нет.

Просили вы нас прислать по сему делу ответной лист поскорея. Мы /л. 52/ тотчас оной и посылаем. Напротив сами сколь много наших листов с требованиями скорых ответов получали, никогда скоро не ответствовали, всегда продолжаете, отлогаете в оттяжку, какая справедливость.

По получении сего листа на все наши требовании имеете прислать ясные ответы в самом скором времени.

Государствования абкай вехехе (Напротив этих слов на полях слева написано: хана, небом на престол возведеннаго. 4-го августа 1761 года)

26-го года 7 луны 16-го числа.

По листам и под текстом скрепа: С переводом читал канцелярист Иван Пряслов.

На л. 49, 49 об., 50, 51 об. есть пометы коричневым и простым карандашами на полях справа в виде вертикальных линий.

Другой перевод // Там же. Л. 65-68.

(На л. 65 на полях слева написано: ламами мунгалы и калмыки называют своих и долатарских жрецов)

Комментарии

1. Появление этого документа связано с реакцией российского правительства на осаду осенью 1759 г. Южного подворья резиденции Российской духовной миссии, находившейся в Пекине с конца 1715 — нач. 1716г.

Тогда император Хун Ли приказал закрыть ворота подворья с находившимися там членами миссии и учениками и никого не выпускать оттуда. На воротах был вывешен указ императора, под угрозой смертной казни запрещавший китайцам, в том числе и служившим в подворье, входить на его территорию. К воротам был приставлен караул. Подобная демонстрация силы не была направлена против РДМ, а продиктована стремлением цинских властей оказать дополнительное давление на российское правительство в связи с конфликтом на российско-китайской границе из-за невыдачи российскими пограничными властями китайской стороне останков Амурсаны, руководителя антицинского восстания в Джунгарии, бежавшего в Россию в 1757 г. после его жестокого подавления цинскими войсками, а также двух других беглецов.

Гневные листы, наполненные оскорбительными выражениями, направлялись цинскими властями в Россию. Конфликт нарастал, и в такой ситуации для большего устрашения Цины использовали осаду Южного подворья.

Когда в Петербурге стало известно о крайних мерах, предпринятых в отношении РДМ цинскими властями, 24 сентября 1760 г. Сенат направил в Трибунал внешних сношений лист, в котором спрашивал о причинах такого жестокого обращения с российскими священнослужителями и другими обитателями Южного подворья. Сенат просил уведомить его, в каком положении в настоящее время находятся члены РДМ, требовал освободить их, а также передать им небольшое число товаров, находившихся в Селенгинске, для продажи, чтобы употребить вырученные средства на содержание миссии. Сенат добивался объяснений, по какой причине произошла осада Южного подворья, и «если происшедшие с обеих сторон в некоторых пограничных делах споры таковое им (китайцам. — А. И.) изнурение причинили, то оные могут быть кончены дружеским изъяснением, не делая им [духовенству. — H. H. Бантыш-Каменский] мщения, а себе бесславие».

Как долго продолжалась осада Южного подворья, трудно сказать. Историографы РДМ полагают, что она была снята до или сразу по получении этого листа.

2. В XVIII в. китайская сторона неоднократно прибегала к тактике давления на Россию из-за невозвращения российскими пограничными властями перебежчиков с китайской территории. В качестве главного инструмента давления на Россию Цины использовали приостановку в одностороннем порядке русско-китайской торговли, в которой Россия была заинтересована больше, чем цинский Китай.

Такая политика цинских властей тяжелейшим образом отражалась на материальном положении РДМ, так как финансировалась она из России через прибывавшие в Пекин торговые караваны. Однако последний караван был направлен в Пекин в 1754 г. Все попытки российского правительства использовать другие каналы передачи средств миссии оказывались безуспешными. С 1754 по 1763 г., т.е. до приезда И. И. Кропотова, из-за противодействия цинских властей миссия не получала никаких средств из России.

3. Речь идет о Кяхтинском договоре 1727 г., статья 10 которого определяла исключительно жестокие меры наказания для нарушителей границы — перебежчиков. Эта статья была включена в договор по настоянию цинских министров — участников переговоров с российским послом C. Л. Владиславичем-Рагузинским.

4. По прибытии в Пекин 1-й миссии РДМ (1715/16-1728) она была встречена с почетом. Всех ее членов император Сюань Е причислил к чиновному сословию, находившемуся на высокой ступени социальной иерархии: начальнику был присвоен высокий придворный ранг чиновника 5-й ступени, священнику и дьякону — 7-й ступени. В дополнение к средствам, которые выплачивала РДМ российская сторона, Трибунал внешних сношений ежемесячно выдавал жалованье: священнослужителям по 4 1/4 ляна серебра (офицерский оклад), церковникам по 1 1/2 ляна и сверх того из казенных магазинов по 3 мерки риса каждому. По прошествии 3 лет выдавались деньги на одежду: архимандриту 40 лян, священникам по 30 лян, остальным по 20 лян.

Кяхтинский договор (ст. 5) сохранил содержание РДМ с китайской стороны в прежнем объеме.

5. См. коммент. 5 к док. № 15.

6. Шэрен (Шерен) — торгоутский нойон, Лоуджанджап — ойратский нойон, участники антицинского восстания в Джунгарии в 1755-1757 гг. Спасаясь от преследования, Шэрен обратился к русским властям за разрешением о принятии их в подданство России. После принесения присяги на верность российскому престолу беженцы были препровождены к волжским калмыкам (Международные отношения в Центральной Азии... Кн. 2. Коммент. 1 к док. № 184. С. 232).