№ 59

1727 г. сентября 28 *. — Экстракт документов, которыми обменялись стороны во время пребывания русского посольства в Пекине и на границе в 1726-1727 гг.

(* — Датируется на основании док. № 58, к которому приложен)

/л. 42/ Копии со всего, что происходило, кроме конференцей, письменно в бытность чреззвычайного посланника и полномочного министра, штатского действительного советника, ильлирийского графа Савы Владиславича в Пекине и по возвращении на границу при речке Буре.

Речь, поданная от чреззвычайного посланника китайскому хану на аудиенции ноября 4 дня 1726 году.

Понеже всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская и протчая, и протчая, и протчая, государыня моя всемилостивейшая, известяся о восприятии наследственного скиптра великих азиатцких стран империя Китайского, государства вашего богдыханова величества, монарха самовластнейшаго и прочая, и прочая, и прочая, благоволила мене отпустить, своего штатского действительного советника, к вашему богдыханову величеству в характере чреззвычайного посланника и полномочного министра для поздравления вашего величества счастливого наследственного владения Китайского государства и протчая и для объявления о преставлении блаженныя и вечнодостойныя памяти всепресветлейшаго, державнейшаго Петра Великого, императора и самодержца всероссийского и прочая, и прочая, и прочая, и о восприятии ея императорского величества престола и обновления наикрепчайшей дружбы между обоими империями, о чем во свидетельство дерзаю вашему величеству вручить ея императорского величества дружелюбительныя две грамоты (См.: РКОв XVIII в. Т. 2. Док. № 41, 42), прося щедрот бога, всяких благ сотворителя, да дарует вашему величеству долголетное здравие, счастливое и радостное владение и всякая благая по праведному желанию монаршеского сердца вашего.

Притом по указу ея императорского величества по силе данной /л. 42об./ мне инструкции (См.: Там же. Док. № 56) имею я предлагать о некоторых замешательствах, которые прежде сего происходили между подданными Российского и Китайского империя и едва не до конца мир и покой нарушили по доношению некоторых щатливых людей.

Того ради нижайше ваше императорское величество прошу, да благоволит ваше величество к тому для конференцей со мною определить из своих верховных министров, которые верно вашему императорскому величеству могли доносить мое представление и на оное от вашего величества праведную резолюцию для искоренения всех произшедших противностей получить и паки вечную дружбу и согласие, учиня посредственную сатисфакцию для покою и пользы обоих империй, обновить, что всемилостивейшая моя государыня императрица и самодержица со особливою благосклонностию желает.

Я же с нижайшим поклоном благодарствую вашему императорскому величеству за милостивое сретение, в довольстве препровождение и всякое почтение до сего дне, уповая, что и впредь по вашего императорского величества великодушию содержан буду по достоинству моего характера, и обещаю приложить праведные и неусыпные труды о всем том, что надлежит к [130] блаженному покою и дружелюбительному согласию обоих империй, в надежде высокой и праведной склонности вашего богдыханова величества, не сумневаяся, когда обе империи будут в глубочайшем покое, миру и согласии и корреспонденции пребывать, то ныне и потомству обоих преславнейших обладателей останется неумершая слава, подданным всегдашняя радость, недрузьям страх, друзьям же надежда, а всему противному свету ужас, как вашего величества ероической и монаршеской превысочайшей талант разсудить может. /л. 43/

Репрезентация, данная при конференции китайским министром на руском и латинском языках ноября 15 дня

Опубл. в кратком изложении: Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел.... С. 129-130; Уляницкий В. А. Исторический очерк о русских консульствах за границею в XVIII веке. Ч. II. (Приложения). М., 1899. С. 189).

Репрезентация от посла всероссийского, изъясняющая несносные обиды, которые приключились и вседневно приключаются Российскому империю от Китайского империя их подданных, на что требуется праведная и посредственная сатисфакция от его богдыханова величества, после которой ея императорское величество самодержица всероссийская имеет монаршескую благосклонность вечным трактатом, новым договором дружбу и доброе согласие, блаженный покой и корреспонденцу между Российским и Китайским империем обновить.

Чего ради благоволила отпустить ко двору богдыханова величества меня, своего штатского действительного советника в характере чреззвычайного посланника и полномочного министра, снабдя полною мочью (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. № 43) по инструкции (См.: Там же. Док. № 56), для вручения его богдыханову величеству дружелюбительных ея величества грамот (См.: Там же Док. № 41, 42), в которых объявляет преставление из царства земнаго в царство небесное блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великого, императора и самодержца всероссийского и прочая, и прочая, и прочая, государя моего всемилостивейшаго, и восприятие скиптра Российского империя ея величества всепресветлейшия, державшейшия, великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны, самодержицы всероссийской и протчая, и протчая, и протчая, государыни моей всемилостивейшей, поздравляя дружелюбительно восприятием наследственного владения его богдыханово величество, великих азиатских стран императора, монарха самовластнейшаго и прочая, и прочая, и прочая, и для представления всех прошлых несогласий и сочинения новой дружбы в надежде, что и его богдыханово величество равною мерою благоволит /л. 43об./ ея императорское величество во ответ почесть своею грамотою таким же штилом, каким ея императорское величество к его величеству писать благоволила, и таким поздравлением, каким ея императорское величество его богдыханово величество поздравляла.

При сем следуют пункты.

1.

В 7197 (1689 г.) году от сотворения мира, месяца генваря 15 дня прежде заключения мирных трактатоов при Нерчинску (См.: РКО в XVII в. Т. 2. С. 645-659) поддалися в вечное подданство Российскому империю и потомству семь тайшей мунгальских добровольно, а имянно Ирки Ахай, Эрдени Батур, Серен Заб Бинтухай, Чин [131] Ирдени, Доржи Ирки Ахай, Елдень Ахай (В тексте пропущен седьмой тайша — Гунжа Дзяб Мергень Ахай (см.: РКО в XVIII в. Т. 2 Док. № 173. Л. 4 об. - 5)) со всеми своими улусами, землями, угодьями и протчим под высокую державу Российского империя и потомства и учинили договор о подданстве с клятвою, с которого при сем приключается список (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 9-12.).

2.

Того ж году, марта 12 дня отдалися добровольно ж в вечное подданство и потомство Российского империя табунуцкие сайты и их тайши со всеми их улусами и землями, как свидетельствует трактат с ними учиненный по их подданству, с которого список приключается ж при сем (См.: Там же. Л. 13-14 об.).

3.

Того ж 7197 (1689 г.) году, августа 27 дня, состоялся мир при Нерчинском между полномочными Российского и Китайского империя послами. В третьем пункте написано: которые преж сего учинены суть какого бы звания ни были противности, вечному забвению преданы да будут от того числа, в котором между обоими империи тот вечной мир присягою подтвержен, и впредь никакие перебещики от одного империя в другое приниманы не будут, но в железа окованые вскорости назад отсылаемы имеют быть. Против которого от страны российской твердо и ненарушимо все исполнено и до прошлого от Рождества Христова 1725 году все перебещики, которые уходили из Китайского государства и Мунгальской землицы, а прежде в российском подданстве не были, отданы с женами и с детьми и со всем их /л. 44/ имением, и последние восемьдесять четыре человека, когда господа китайские министры Олондай и Ткут приезжали в Селенгинск ¹, на что оные министры сами свидетели.

4.

После заключения мира при Нерчинском вышеписанные семь тайшей и из табунуцких народов и ис протчих сущих подданных всероссийских ушло под Китайскую державу в Мунгальскую землицу 8039 человек, в полон взято 12, побито и ранено российских подданных 109 человек и учинены несносные убытки, насильства и раззорения российским подданным, а имянно: покрали и отогнали лошадей, верблюдов и рогатого скота 9940 да убытков кражею и раззорением учинили российским же подданным немалое число, как свидетельствует книга регистру всем перебещиком, убытком и грабежем, сочиненная сего году в пограничных российских городех из публичных канцелярей собранных документов и многими пограничными офицеры и жители свидетельствованная, с которой приключается ж список (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 18-42 об.).

И по силе вышеписанного мирного договору надлежит всех оных изменников и перебещиков, где оные обретаются, со всеми их улусами, пожитками, с женами ж и с детьми Российскому империю возвратить и убытки заплатить, дабы такими шатливыми людьми мир и покой не нарушить, а которые померли, то отдать их наследников с женами ж и с детьми и со всеми их пожитки, ибо когда отец был подданной, то и наследственники подданными признаваются. А потом новым трактатом твердо и непоколебимо утвердить, дабы перебещики с одной стороны в другую не перебегали, а ежели перебегут и пойман кто где будет, тот да кажнен будет смертию без всякого милосердия. [132]

5.

От Рождества Христова 1722 году приступал из вышеписанных семи тайшей изменник Серен Заб Бинтухаев сын Чибак-засак оружейною рукою в Россию в семистах человеках, которой немалое раззорение учинил и семь юрт российских сущих подданных увез насильно, дабы тот изменник отдан был в российскую сторону для получения за преступление достойного наказания /л. 44об./ и дабы тем впредь удержать таких непостоянных людей шатливость.

6.

Вышеписанные изменники семь тайшей, когда изменили государю своему, клятву преступили и в Мунгальскую землицу ушли после заключения мира на третьем году, тогда на речке Буре от себя караул поставили ², опасаясь за собою погони, которой караул и доныне тут пребывает, и некоторые знаки положили и разглашают, бутто граница мунгальская с Российскою империею по тех мест. А понеже то чинено неправедно и без Российского империя жадного согласия, и те земли принадлежат к Российскому империю, на которых прежде российские подданные кочевали, и из Российского империя речка Бура за границу прежде и ныне не признавается, чего ради доведется тот караул и другие караулы, которые не в давном времени от мунгальцов своевольно в российском владенье поставлены, а имянно от мунгальского владетеля Цыцын-хана в 1722 году караулы поставлены близ реки Чикоя на речке Кудюре и до вершин в разных местах, где преж сего никогда не были, оные караулы свесть и впредь без согласия Российского империя караулов тут и нигде не ставить и тем подданных российских не теснить.

7.

В вышеписанном мирном договоре в пятом пункте для состоявшейся дружбы и вечного союзу постановлено: всякого чина люди, проезжие листы с собою имеющие, свободной приезд во владения обоих государств имети будут, что от страны российской твердо и непоколебимо содержано, и кто из Китайского государства и из Мунгальской землицы в Российское государство приезжали и приезжают, то нигде ни единого часа задержаны не бывают. Российские ж послы и посланники и по многим опискам испустя несколько месяцов трудно пропускаются ко двору богдыханова величества, куриеры же и протчие пересыльщики, имеющие с собою проезжие листы, удерживаются, и письменная /л. 45/ корреспонденца совсем остановлена от страны Китайского империя, и когда куриеры посылаются с нужными публичными письмами, то принуждены прежде описоваться с Тушету-ханом и протчими ево товарищи мунгальскими владетели, а они с министры в Пекин, ожидая по нескольку месяцов резолюции о пропуске писем, а некогда и отказывается, на что суть многия свидетельства, как и сего 1726 году, когда агент Ланг из Селенгинска желал отпустить писаря своего Давида с объявлением о преставлении блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великого, императора и самодержца всероссийского, и о восприятии российского владения ея императорского величества, и о назначенном моем посольстве. И того писаря, не описався с пекинским двором, мунгальские владетели не пропустили, и за тою опискою 8 месяцов было замедления.

А сего ж 1726 году, апреля месяца по моем прибытии в Иркуцк посылан от мене с нужнейшими государственными письмами к верховным богдыханова величества министром куриер Андрей Лаврентьев, которого Тушету-хан с товарищи в Урге задержал и не токмо ево, но и писем надлежащих к его богдыханова величества министром не послали ж и назад ко мне с ним возвратили, на что свидетельствует ево, Тушету-хана, и товарищев ево письмо ко мне писанное (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. № 151), [133] что зело противно вышеписанному мирному трактату, ибо доведется впредь послов и посланников, куриеров и протчих с публичными письмами пропускать с обоих стран, куда они посланы, снабдя подводами и кормом, не задержав ни единого часа, без описки и без пересылки с мунгальскими владетели, когда у таких посланных имеются пашапорты публичные или от пограничных коммандантов, дабы тем оной трактат не уничтожить и приятную корреспонденцию не остановить.

8.

В мирном трактате в том же пятом пункте ясно означено о торгах: всякого чина люди свободной приезд во владенья обоих государств имети будут и тамо, роспродав свои товары, взаимным /л. 45об./ торгом покупать все свободно, что им потребно, что от страны российской неотменно и чинено. И когда кто похотел приезжать и торговать от страны Китайского империя или их подданных из Мунгальской землицы, то благополучно и склонно во всякой вольности приниманы и отпусканы. Российские ж коммисары с караваном и протчие торговые люди некогда по многому домагательству и описанию пропусканы, и когда приезжали в Пекин, то иногда заперты бывали по нескольку недель, а иногда по нескольку месяцов, дабы дело свое не исправляли и коммуникации вольной не имели, и содержаны не как купцы из вольного государства по дружелюбительным договором приезжающие против трактату, но яко арестанты или воинские пленники, не допуская их к вольному торгу и высылая вон прежде окончания своего дела и продажи своих товаров, а в трактате число, ни время не написано, но вольные торги и коммуникация с обоих стран, на что свидетельствует оной трактат.

9.

1720 году от его императорского величества всероссийского ко двору богдыханова величества посылан с любительнейшею грамотою чреззвычайной посланник господин Измайлов, который по многому домогательству едва получил у его богдыханова величества указ о приеме каравана (См.: РКОв XVIII в. Т. 1. С 255), которой был тогда на границе под командою коммисара Федора Истопникова ³, и о оставлении в Пекине при дворе богдыханова величества для управления торгового порядку российского агента Лоренца Ланга, которой 1722 году без жадной притчины ис Пекина выслан.

Второй же караван торговой, назначенный в Пекин, уже пять лет при Селенгинском пребывает, и оной по многому домогательству и опискам и до сего числа пропуску получить не может. И за такою остановкою немалое число товаров уже попорчено, ис чего великие убытки стали. А когда были в Селенгинском 1724 году вышеписанные два министра, господа Олондай и Ткут, для приему перебещиков, то у коммисара российской пашапорт за большею государственною печатью приняли и обещали по их возвращении в Пекин у богдыханова величества о пропуске каравана пашапорт /л. 46/ исходатайствовать или ответ учинить. А после того обещания не токмо пашапорту о пропуске не прислали, но и ответу никакого не учинили и российского государственного пашпорта назад не выслали и для какой притчины и доныне оной пашапорт держат, неизвестно. И в том немалое безчестие Российского империя пашапорту за государственною печатью во удержании чинится, также и мирному трактату по силе пятого пункта противно. [134]

10.

Сего ж 1726 году, месяца апреля, когда агент Ланг посылал из Селенгинска писаря своего Давида с письмами в Пекин, упоминая о преставлении российского государя и о протчем и о моем приеме, тогда богдыханово величества министры по ответ к нему, агенту, писали, что для моего приему два министра на границу посланы, а имянно граф Лонготу и Секи, и когда я благополучно с ними увижуся, то и о пропуске каравана могу с ними говорить. А сего году в аугусте месяце по прибытии моем на речку Буру с вышеписанными господами министры Лонготу и Секом я увиделся, которым о пропуске каравана и о протчем упоминал против письма, писанного из Пекина из Мунгальского приказу, и оные господа министры мне ответовали, что они никакого указу со мною говорить не имеют, кроме того, что препроводить мене в довольстве до Пекина. А когда де буду в Пекине, то всякая блага я получу, а для какой притчины не пропускаетца караван и остановляются торги между двемя империями и высылается агент, то зело удивительно и существенно мирному договору противно, которому надлежит быть основательну впредь и ненарушиму, ежели вышеписанный трактат не уничтожить. Каким же образом оной торг установить, дабы был свободен, постоянен и обоих империй подданным в пользу, о том в конференции буду представлять пространно и обстоятельно все, что к сему пункту надлежит, когда его богдыханово величество будет иметь праведное склонение и вышеписанной трактат останется в своей силе за лутчее согласие. /л. 46об./

11.

В мирном договоре в первом пункте постановлена граница рубежем между Российским и Китайским империем тако: река, Аргунь имянуемая, которая в реку Амур впадает, да будет постановлением рубежей таким образом, что все земли, которые от полуденной стороны х Китайской, которые же от полунощной к Российской империи принадлежать имеют. И все строение, которое на полуденной стороне помянутой реки при устье реки, имянуемой Мейрелки, есть построено, на полунощной берег перенесено да будет, что от страны российской учинено и свято исполнено. А мунгальские владетели недавно по вершины реки Аргуни с полунощной стороны немалое число к Российскому государству надлежащие земли неправедно и насильно завладели существенно противно вышеписанному трактату. Того ради надлежит те завладеные земли немедленно очистить и к Российскому империю приобщить, ежели тот договор действителен быть имеет.

12.

Что же от стороны его богдыханова величества многократно упомянуто и ныне упоминают, дабы между Российским империем и Мунгальскою землицею постановить границу и учинить ясные знаки для покою обоих стран подданных и для крепчайшей дружбы впредь, в чем и от ея императорского величества, моей государыни всемилостивейшей, имеется то ж благосклонное намерение. Понеже до сего времене от подданных богдыханова величества, Мунгальской землицы владетелей, и от российских изменников, которые у них содержатся (кроме тех обид и протчего раззорения, что изъяснено в книге), подданным российским несносные обиды и убытки учинены, а имянно: тому ныне девяносто два годы мунгальской владетель Алтын-хан, которой граничил с Красноярским и с протчими дистрикты Российского империя, с братьями и с детьми своими, и со внучаты, и со всем родом своим, и с племенем, и со всею своею ордою отдался в вечное подданство Российскому империю и потомству, на что свидетельствует трактат с ним, Алтын-ханом, учиненной за подписанием ево Алтын-хановой и лабы Дайн Мергеня Ланзы и [135] брата ево Дурал-табунана руки, которой по дватцати девяти летех по смерти ево, Алтын-хана, подтвержден от сына ево Лозон-хана с присягою по их закону. И со оного трактату приключается вернейший список (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 15-17). /л. 47/ И по тому трактату все ево, Алтын-хана, и сына ево Лозон-хана наследства и все земли со всею их ордою праведно высокой области Российской империи принадлежат, и которые ис тех родов верноподданные доныне под высокою областию Российского империя пребывают, шатливые же и своевольные, оставя свою клятву и обещание, под другия владения поддались, из которых немалою частию тех Алтын-хановых и сына ево Лозон-хана земель, улусов и ордою завладел мунгальской владетель Сунджан-белей, ево, Алтын-ханов, сродник, которой не токмо по силе оного трактату в подданстве российском не пребывает, как ему быть надлежит, но еще многия противности и обиды Российского империя подданным чинит и насильно к ясаку и в свое подданство принуждает.

Между протчими обиды, тому ныне дватцать шесть лет, бежали ис-под Удинского острогу брацкие ясачные, князец Керсень да Яудинского улусу князец Алдырка, да саянской князец Ерке-дарга, с женами и с детьми и со всеми своими улусными людьми, которых он принял и в своем подданстве неправедно удержал. И после того повсегодно к российским границам приближаются и несносные обиды чинят и сущих подданных всероссийских, саетов и протчих, неправедными наступками и насильством к ясаку принудили и принуждают, и немалое число земли российской завладели.

Чего ради имею ея императорского величества указ и об том и о всей мунгальской границе трактовать, хотя до сего числа ни в каком трактате ни о какой границе с Мунгальскою землицею между Российским и Китайским империем не упомянуто, и сочинить границу или не сочинить, остается в воли обоих империй, и тем не может ни единой пункт постановленного мира при Нерчинском нарушен быть, в котором Мунгальской землицы о границе нигде не упомянуто. Однакож, ежели богдыханово величество по силе мирного трактату, утверженного при Нерчинском, и о протчем по моему представлению, благоволит учинить праведное решение и благосклонное ея императорскому величеству довольство (в чем не сумневаюся, имея твердую надежду на благое склонение и высокое разсуждение такого великого и самовластнейшаго монарха), то имею полную мочь и о границах и всем протчем в Пекине при дворе его богдыханова величества посредственным и праведным порядком по данной мне инструкции все окончать, и что для обновления дружбы, изъяснения пунктов содержания корреспонденций к благополучному согласию /л. 47об./ обоим империям присудствует, обновить, постановить и утвердить словесно и письменно, назнача о границе в Пекине праведныя и посредственныя урочища, дабы по тому назначению чрез коммисаров обоих империй развесть и пограничные знаки для вечного мирного владения учинить.

13.

Ежели же кроме чаяния его богдыханово величество повелит мне трактовать или с его министры или с мунгальскими владетели на границе, и в таком случае объявляю (чего не дай Боже): я на границе трактовать не смею прежде окончания всех дел, мне врученных, в Пекине его богдыханова величества с верховными министры, как моя инструкция повелевает и полная мочь, мне врученная, простирается, наипаче что всемилостивейшая моя государыня императрица по своей благосклонности желает все окончить и добрую корреспонденцию и согласие учинить и изнова мир подтвердить в Пекине чрез мое посольство, а не на границе с мунгальскими владетели и с посланными министры. [136]

Вышеписанные претензии, ни единого пункта не выключая, суть праведны, как мочно каждой пункт свидетельствовать дельно и письменно, однакож когда обе империи имеют благосклонное желание к блаженному покою и вечному миру, то все мочно с добрым посредством развесть и окончить и наикрепчайшую дружбу новым трактатом утвердить, дабы обе империи ныне и потомство в дружбе и согласии пребывали.

На вышеписанныя мои представления желаю получить письменной ответ с переводом на руском и латинском языках по каждому пункту особливо за лутчее выразумение дела и склонности богдыханова величества, дабы я потом мог иметь попечение к праведному окончанию, всемилостивейшая же моя государыня императрица и самодержица могла б восприять свои меры (В другой копии этой же репрезентации (Там же. Д. 10. Л. 1-7) на л. 7 далее следует: Дано в Пекине на руском и латинском языках ноября 15-го 1726 году). /л. 48/

Перевод с ответу на репрезентацию, полученного от китайских министров на латинском языке (В тексте описка: языках) декабря 5-го дня (Подлинник на русском яз. // Там же. Л. 44-56. В переводе с латинского (Там же. Л. 57-63) на л. 57над текстом: Получено чрез заргучеев от китайских министров во ответ на репрезентацию чреззвычайного посланника и полномочного министра декабря 5 дня 1726. Копии перевода XVIII и XIX вв. // Архив СПб. ФИРИ РАН. Ф. Нерчинская воеводская изба. Оп. 1. Д. 241. Л. 1-9.

Опубл.: Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел... . С. 129 (упоминание), 130-131 (краткое изложение)).

Ответ вельможей к графу Саве, послу российскому и протчая.

На 1 пункт.

Семь господ мунгальских тайшей Ердени Батур, Серен Бинтухай, Чин Ирдени, Доржи, Елдень Ахай и протчие подобные тайши во время бунта галданского (а Галдан значит Буштухан калмыцкой) за пресечение дороги так что не могли возвратиться к нам, каждой остался в своем месте. И понеже они были безсильны и от вас притеснены, дали письмо и присягу, о которой ты говоришь, но токмо для обману. И то нельзя причитать за подлинной инструмент и свидетельство. Кроме того, земли, где они кочевали, суть подлинные земли мунгальские, общия всех мунгалов. И могли бы они одни, яко господа, не согласись с протчими, оныя земли вам отдать? К тому ж наш великий богдыхан за превеликое благодеяние разсеянных мунгальцов собрал, падших воздвиг и раззореных в прежнее состояние возвратил. Многие сты тысячи верблюдов, лошадей, быков, овец, корм им подарил, как скоро их собрал в старинные их жилища. А вы во время галданского бунта помысля, что мунгальцы ваши соседи, дали ли им помощь военными людьми, удержали ль, когда Галдан чтоб далее не вступал?

В то же время семь господ за возмущение Галданово, Серен Зап и протчие подобные мунгальцы, имели дорогу заключенную, так что к нам не могли пройти и того ради остались у вас, но, понеже они братья Тушету-хану и с ним одна кость и одно тело, допустит ли правда, чтоб возвращены были? Вы убо писали, требуя их, но письменно и мы ответствуем: невозможно их отдать.

После того прибыл сюды Измайлов, ваш посланник, /л. 48об./ и Ксаон хоанти (император усопший) дал указ, говоря: семь господа (Так в тексте) и протчие не могут быть вам отданы, понеже суть с Тушету-ханом одна кость и тело. Наш великий богдыхан во окончании дел следует отца своего поступком и никогда пременяет то, что от него единожды было установлено.

Наше великое государство имеет обычай вспомощствовать безсильным, падших воздвизати и разбиенных в прежнее состояние возвращати, как убо мог [137] бы ныне отлучить тело от костей, отдав вам семь господ тайшей и протчих.

Тому невозможно статься, и больше о том не надлежит говорить.

На 2 пункт.

Справясь мыс приказными записками, обретаем, что наш Сонгот, вельможа Внутренния полаты, будучи прежнего в городе Нипкове (Нерчинск) с вашим послом Феодором Алексеевичем и с протчими, того времени онхоты, браты, мунгалы, Церен-табунан и протчие пришли, объявляя, что хотят передаться нам в подданство. И наш вельможа Сомгуту о том объявил вашему послу Федору Алексеевичю и протчим. Потом сии люди, воюя с вами, пришли к своим старинным владетелям. Они не ваши изстарии, но прямые мунгальцы ясачные. А понеже они пришли, каждой ища своего прежнего господина, как между собою могут быть разделены и вам возвращены? О сем деле даны письма Федору Алексеевичю и дело окончено.

Аты, посол, ничтоже думая о мире и союзе, которые суть наинужнейшие и главнейшие пункты, токмо хотел бы рабов и ясачных от своих господ отлучить, не престая (Так в тексте; следует: не переставая) упоминать, что они принадлежат россияном. Сия твоя вина.

А они подлинно суть раби и ясачные мунгальские, а не ваши российские, и что не можно вам их отдать. Уже то решено и установлено и о том больше не надлежит упоминать.

На 3 пункт.

От времени установленного мира между обоими царствами /л. 49/ ни по которому образу мы не отдалилися от договоров, ниже нарушили данную веру.

Которые преж сего от ваших к нам перебегли, сиречь Силкинку Бааса и протчие, числом восьмнатцать, видя о том ваше письмо, искали их, сыскали их и назад отдали, также когда один или другой переходил, наш вельможа Манту, учиня розыск, возвратил назад. Когда войско наше против Чюван Араптана [сиречь контайши] ⁴ послано, в полон взято, между которыми были некоторые из ваших россиан, и мы их здесь вручили вашему посланнику Измайлову, дабы их отвез назад. Кроме того, некоторые от ваших пошли было для торгу х контайше и не могли возвратиться к вам, принуждены притти к нам в город Силин, о чем уведомясь, усопшей богдыхан велел привесть их в Пекин, одел их, наградил их, милостиво принял и к вам отослал.

Первого году сего богдыхана (1723 г.) ваш Ланга писал в Приказ, что от своего белого царя имеет указ трактовать о границе из стороны мунгальской и о перебещиках с нашими вельможи и прилагал, что сыскал всех перебещиков и просил, чтобы и от двора посланы были вельможи (сиречь министры) ⁵. Сие донесли и нашему богдыхану, которой смотря на мир тотчас послал Олондая, которому был товарыщ президент Тегу, в Селенгинск. А когда туда прибыли и хотели говорить о толиких наших туды посланных письмах о возвращении перебещиков, Ланг сказал, что он о сем не может трактовать без указу белого царя, но имеет прибыть вельможа для дел перебещиков и границы, когда же прибудет (говорил Ланг), все сия дела окончатся, и по указу моего белого царя я искал ваших перебещиков и сыскал восемьдесят слишком, прошу, чтобы по мирным артикулам взяли с собою, и наши вельможи взяли и привезли (См.: РКО в XVIII в. Т. I. Док. № 255. 258-261, 266).

Мы писали еще о сем деле к вельможам белого царя, чтоб как скорее прислан был сюды великой посол для разграничения рубежей и о деле перебещиков.

Когда наши два вельможи из Селенгинска возвратились, ушел от вас един, именем Иван, которого возвратили к Лангу, а тех, которые от нас [138] помалу один после /л. 49об./ другого бегали, яко Окин-тайша, Батан-зайсан и калмыцкой Джир Галан и протчие подобные, мы тотчас следовали за ними до границы и не догнали. Повторительные письма о том писали, требуя их назад, но ниже розыскали, ниже нам их возвратили. И когда вы ниже ответу дали, не явное ль сие нарушение трактатов, удержа наших беглецов? А мы здесь не удержали ваших.

На 4 пункт.

Справясь мы с приказными записками, нашли, что Сомготу, которой был наш вельможа Внутренния полаты, по установлении восточных границ с вашим послом Феодором Алексеевичем, с того времене коликожды от страны вашей уходили к нам перебещики, вы тотчас о том к нам писали, и мы приказали вельможам, которые на границах обретаются, дабы сыскав перебещиков, вам возвратили, но когда из стороны нашей перебегали, наши к вам такожде писали, требуя их.

По нашему обычаю, от которой ни есть стороны к нам переходят перебещики, имеет о том комисию Тушету-хан и вельможи пограничные, которые в тот час дают ведомость в Приказ. И никогда в том не погрешено.

И хотя говоришь, что кроме семи господ тайшей тубунуцких и больше восьми тысяч ваших к нам перебегли, о том ничтоже обретается в наших регистрах. Гналися ли вы тогда за вашими перебещики, требовали ль их письменно у наших вельможей, которые живут при границах? Ежели то правда, чего ради ваши прежния посланники, комисары и ваш посланник Измайлов и протчие ничтоже о том говорили, но ниже о том приносили писем, не дается убо такое дело. Понеже мы имеем здесь трактовать о постоянном мире, имеем говорить и делать праведно, истинно и равномерно, суетно и противно упоминать дела, которые существенны не суть.

Что суть перебещики? Они суть люди, изменники государства, которые не памятствуют благодеяния, злы, возмутители бунта. Для которой потребы хотели б мы их удержать? /л. 50/

На 5 пункт.

Понеже наши подданные засак, тайши перебегли к вам, того ради Чибак-засак с своими домашними воистинну гнался за ними, но не настиг их, но дорогою встретил семь фамилей, которые прежде того было ушли от него, и взял их назад. Ни жадного повез воина, ниже перешел за границу, а вы говорите, что с семьюстами военными людьми пошел. Чибак-засак имеет токмо един улус, которой не больше полтараста или вящще людей, явная убо неправда, что он взял с собою семьсот человек. И понеже наш Чибак-засак когда, гоняючися за беглецами, взял назад от своих прежде убегших семь фамилей, того ради наш Тушету-хан для миру между обоими царствами покрычал на него, что без жадного прежде уведомления взял назад беглецов, сиречь семь фамилей, и тех паки он вручил Борхою-тайше, чтоб их повез к вам и чтоб между тем требовал у вас тех, которые ушли было от Чибака, но вы подлинно приняли те семь фамилей и не токмо не возвратили наших беглецов, но еще и нашего Борхоя-тайшу удержали и в тюрьму посадили. И сие убо по установлению ли мира?

Также от стороны вашей некоторые иногда возмущают без притчины, но ты, посол, сия умолчаваешь (Так в тексте) и между тем пишешь, что мы нашего Чибак-засака удерживаем, и просишь, чтоб за важности преступков, от них учиненных, мы их наказали, дабы прочим во образец служило. Сие воистинну имеет великия консеквенции против мира, сия дела, о посол, прилежно разсмотрети и разсуждати довлеешь. [139]

Кроме того, в прошедших временах некоторые от ваших россиан, которые приехали было в Пекин и убили здесь человека, мы оных послали к вам, дабы их наказать, вы же никогда не прислали сюды ни единого из наших, чтобы наказаны были для учинення убивства, того для о том инаго решения учинить нельзя. /л. 50об./

На 6 пункт.

По справкам учиненным, мунгальские земли суть пограничные с вашими, и постановлены караулы для охранения людей и мест, у которых кочуют все наши тут да инде, пременяя кормовыя кочевья, и никоторым образом не постановлены караулы, ни жилья на вашей земле, но вы, россианы, никогда не умеете быть довольны и неправедно мало-помалу приближаетеся к мунгальским землям, построя домы и городы деревянныя, и похищаете их земли. Мы отсюды послали некогда людей, которые раззорили городы и домы деревянные, от вас строенные сиречь.

Чикой, Уда и Байкал и протчие подобные места были прежде сего владения наших мунгалов, а вы нечувственно, но мало-помалу вступая и строя городы и домы, похитили те места, чего ради убо с вами решить бы, когда постановляются караулы для охранения в крайней и последней стороне наших мест и прочая. Худо убо говоришь, чтоб сии караулы свесть, ниже впредь которым-нибудь образом поставить прежде соглашения с вами. В обычай положено в нашем великом царстве следовать всегда правду в коем-либо деле, ниже когда, уповая на собственные наши силы, не брали ничего чюжего.

На 7 пункт.

Тотчас, когда ваши прибывают к границе, наш Тушету-хан, спрашивая прежде притчину их приезду, уведомляя Трибунал, и Трибунал по делу чинит решение. Когда ваш Ланг прислал сюды Давида, Тушету-хан уведомил Требунал, а Требунал донес императору, и после того послан заргучей, которой привез сюды Давида, а ты послал Вендоури (Андрея Лаврентьева) с письмом к Тушету-хану, которой о том уведомил Трибунал.

Когда ваш посланник Измайлов прибыл сюды, дали мы ему для взятья с собою 100 листов наших пасапортов, и здесь он оставил 100 листов своих пасапортов, и когда отсюды посылали к вам какого человека, /л. 51/ всегда давали ему пасапортов, от вас здесь оставленных, а вы ниже единого от наших к нам прислали, однакож, когда Тушету-хан уведомлял Трибунал о прибытии, ваших всех приняли и никого не удержали.

Наш Тушету-хан говорил было, что де хотел окончать все дела на границе, а потом ты говорил, что хочешь ехать ко двору, и не согласясь тако между собою твои прежния и последния слова, того ради возвратил назад твоего посланного с письмом, которое не мог послать ко двору, однако о том уведомил Трибунал.

В прошедшем времени Чамсон Табак кутухта советовал было усопшему императору, чтоб были посланы наши люди, имея ваших пасапортов здесь оставленных, смотреть гору, Мундурга называемомую, где находят соль, а вы тех людей задержали в Селенгинску, ниже позволили им проезжать далее, но возвратили их назад.

От времене, что между нами состоялся мир, все ваши посланники, к нам отправлены, по прибытии их в Селенгинск всегда их пропускали, дая им зверей, корм и протчее, а ты прежде нежели прибыл в Селенгинск, Тушету-хан уведомил, и наш великий богдыхан, разсуждая о состоявшемся мире, послал вельможного, которой с скорыми подводами сюды препроводил, сия ты ведаешь. Разсуждая убо дела вышереченная, вы, россияны, нарушили договор, а мы не нарушили. [140]

Из многих государств приходят к нашему великому государству для заплату дани, и мы для поздравления от страны народа и установлено у нас, что от которого ни будь государства приезжающие послы не пропускаются прежде, нежели наши вельможи, пребывающие на границах, уведомлят. И когда Тушету-хан уведомил о твоем деле, сие учинил по своей должности. Ныне же, о посол, как мы можем по твоему слову пременить наши установленныя обыкновения? Ханы и засаки наши и протчие по должности так и таким образом имеют поступать. Довлеем ли повелеть, чтоб перестали? В сем ты, о посол, не имеешь резону.

На 8 пункт.

Купечество малое дело, из всех чужестранных государств приходят люди в наше великое государство /л. 51об./ и привозят всякие потребные вещи, хотя мы ни в чем не скудны из нашей земли, изобилуемся мяхкою рухлядью, так что не можем издержать от вашего российского торга, ни жадной прибыли не имеем, и сие позволено вам для миру и для вашей пользы, которой не вовсе заказан, но токмо на время не пропущен в Пекин, для чего удерживаете наших беглых мунгалов, хотя мы толикие письма к вам писали, которым ниже ответу дали, и понеже приходят от всех чюжестранных государств многия в наше великое государство, ежели б увидели позволить вам купечество, хотя удерживаете наших перебещиков, много бразсуждали о том, того для на время остановили в Селенгинску.

Никогда из нашего великого государства в вашу землю купцы не посыланы ⁶, хотя говоришь, что наши торговые и мунгалы, оконча торг, добрым удовольством отпусканы. В мирных артикулах постановлено, чтоб позволен был торг тем, которые имели письменный пашпорт, и тем, которые б не имели, не было б позволено.

Когда приезжают сюды ваши купцы по мирным трактатом, посылаем мандаринов для встретения их и препровождения, когда же вступят в Пекин, пойдут во двор, на то определенный, и тут сохраняется от-мандаринов и салдатов для охранения, дабы кто от наших своевольных людей не учинил каковаго убытку в их товарах, или чтоб не происходили какие ссоры и протчая. И для чего б мы их заперли?

Все те из ваших, которые приезжали до сего времене, кормлены и в чести содержаны, по своей воли торговали, како убо ты говоришь, что мы их стережем и содержим как воинских пленников, по окончании ж торга, не имея что больше делать, отсылали их; ежели кто хочет покупать ваши товары, пусть купит, и ежели нет кого, кто бы хотел купить, надлежит повесть назад, ниже всегда имеет ожидать, чтоб пришли кто хочет купить, в сем великом государстве не имеем такого обычая. /л. 52/

На 9 пункт.

От времене, как границы установлены, решено, чтоб ни одна страна, ни другая не удерживала беглецов и чтоб никто не преходил с своих границ. В то время приходили ваши купцы, окружая землю нерчинскую, и понеже та дорога дальная, позволили мы доброжелательно, чтоб приходили чрез Мунгалы, как скоро приходили, пропускали, и по окончании торга наши офицеры провожали их назад. Ежели б вы всегда содержали мирной договор, отдав перебещиков, не преходили б чрез границу и не похитили б земли, и ныне б допущен был ваш торг по-прежнему.

Во всяких делех суть некоторые вещи легкие и тежелые, суть некоторые малые, некоторые великие, но дело перебещиков и границ — дело великое и еще неокончаное, и понеже всегда упоминаешь о торгу, которое дело наименьшее, а великое дело еще не окончано, того ради вашего коммисара [141] пашпорт доныне соблюдается в Трибунале, а когда будет окончано, пошлетца ответ. Не наше обыкновение скрывать и удерживать письма. И так тех перебещиков, которых мы требовали, не отдали, ниже на то ответствовали и в сем нарушили трактат, того ради на время возбранили вашим торговым приезжать, и ежели межде тем остановился торг, тому притчина ваша вина, а не наша.

Еще же хотели оставить в Пекине Ланга и то для торгу, по окончании которого не имея здесь что иного делать и пребывая напрасно, отпустили ево. Мы же, по нашему обыкновению, не позволяем иностранным пребывать долгое время в Пекине, о сем пункте усопший император указал и нынешний во всех делах следует и чинит по отеческому обыкновению. И будучи то так, ваши люди ни по которому образу могут быть здесь оставлены, ниже смеем о том донести императору. /л. 52об./

На 10 пункт.

Когда ваш Давид приезжал сюды и прибыл к границе, наш Тушету-хан уведомил, и Трибунал донес великому богдыхану, которой указал, что прислан был заргучей для Давидова препровождения, письмо Лангово (См. : РКО в XVIII в Т. 2. Док. № 123) было переведено и донесено богдыхану, которой, разсуждая, что Сава посол нарочно от императрицы послан для поздравления о вступлении на престол, послал вельможу, которой бы встретил и препроводил сюды, и тако довлелося бы чинить между согласными государствами.

Но понеже графу Лонготу, дяде императорскому, которой на Буре, где караулы, никакого указу не дано о пропуске вашего каравана, как бы смел оной пропустить? А ты, Сава, нарочно прислан для поздравления, для учреждения границы и протчего. Как убо прежде твоего прибытия в Пекин для исправления главного твоего дела могло б трактоваться о купечестве? Правда есть, что прежде надлежало б трактовать о подтвержении мира.

Когда ваш коммисар купечества прибыл сюды с-Ызмайловым и окончал торг свой, Ланг не имел уже никакого дела, чтоб остался в Пекине, того для отпущен, ибо оной агент Ланг приехал было в Пекин вслед купечества, по разпродании убо товаров довлел возвратиться, ибо указ уже состоялся, чтоб ему больше в Пекине не оставаться.

Наших перебещиков не возвращаете, на наши письма не ответствуете, и ежели б прежде установления главного дела позволялся б вам торг, что б сказали чюжестранцы, которые в нашем великом государстве, и для того не позволили.

Ежели б дело беглецов без умедления было окончано, что б укоснел ваш торг? Вы сами ево удержили, ничтоже нам наших беглецов не возвращаете, на наши письма не ответствуете, нарушили убо договоры, мы же не отлучилися от мирных артикулов. Ваш торг весьма не отказан, но токмо пресечен, а как скоро вышереченное исполните, то по-прежнему и будет. /л. 53/

На 11 пункт.

Когда в городе Нерчинском трактовалось о границе, правда, что говорено о реке Аргуне, но сие разумеется о стороне восточной той реки, и ничего не решено о стороне мунгальской, сторона же западная реки Аргуни есть подлинно старинная земля мунгальская, в которой от давных времен туды и сюды переносят их кочевание, праведно убо есть, чтоб содержали свое древнее кочевье, вы же ныне приносите жалобы, что они вступили в ваши земли.

А места вышереченная, Чикой, Уда и Байкал, которыми вы ныне владеете, суть земли издревле принадлежащия мунгальцом, земли же ваши по ту сторону города Тобольска, а не по сю сторону простирались. Вы Чикоем, Удою и Байкалом и другими подобными местами завладели, а жалуетеся, что [142] мунгалы вашими землями завладели. Пошли ли убо мунгальцы, следуя кочевания, до Тобольска и подобных стран? Мунгальцы никогда не выходили от своих старинных границ. Откуды убо, о посол, твои жалобы?

Границы ваши суть от города Нерчинска к северу, а от того города к полуденной стороне будучи, земля мунгальская не может признатьца за границу.

На 12 пункт.

О посол, ты нарочно прислан от государыни для поздравления великого богдыхана, для подтвержения мира, для трактованья о границах, о перебещиках и о протчих сим подобных делах, трактуя о каком-либо деле, надлежит всегда имети пред глазами резон, от времене, что постановлены границы с стороны восточной, прошли толикие годы, ни какое же дело приключилось, ниже сплетения. Понеже с стороны западной ничего не решено, наш великий богдыхан приказал и многократно из нашего Трибунала посланы к вам письма, в которых означено, /л. 53об./ что ежели бы постановления границы с западной стороны, то бы те, которые живут по одной и другой стороны границы, могли б иметь глубочайший мир и покой. Ныне же исповедуюшь, что то есть намерение и вашей императрицы.

Великий наш богдыхан во всяком деле наипаче следует правде, ты же, о посол, ишешь разскаски и притчины, возбужая дела уже от ста лет. Походит ли то на правду?

Алтын-хан и Лозон-хан суть мунгальцы того ж роду, как и наши Бубей-белей, Сунджин, Семген Бубей, которые никогда вам не отдалися и искони ясак платили нашему великому государству, приходят для поздравления и протчего, и понеже суть одна кость и одно тело с белеем Сунджином, Семген Бубе и с протчими, не праведно ли бы было, чтоб и паки восприяли обладание своих предков, которое владение к вам, россианом, ни по какому образу не принадлежит.

Кроме того, урянхи, хориаты и протчие суть ясачные нашего белея, кутухты, и живучи смирно на своих кочевьях, вы без резона послали людей, которые, устрашив их, принудили к ясаку соболиному. Когда мы о сем деле думали спрашивать у вас, а ты насупротив говоришь, что земля наша мунгальская, рабы наши и ясачные наши будто ваши, и подтвержаешь, что они вам отдалися письменно. Надлежит ли тому быть?

Наш Бубей-гун никоторым образом с ваших руских не бирывал ясак, вашими землями не завладел, а вы нежестоко удерживаете ваших россиан, которые иногда преходят на наши мунгальския земли, стращают наших урянхов, харитов и протчих подобных легковерных людей и словами обманывают их. Не явно ли нарушение сие древних трактатов и согласия, како убо уличаешь нас, что мы нарушили?

На 13 пункт.

Дело о окончании границы великие имеет консеквенции, трактуя о котором ни будь деле, коль вящшею праведливостию и резоном поступается, толь больше содержится мир, возрастает согласие между обыватели пограничными, и всяк от того получает пользу. /л. 54/ Того для надлежит чинить всякия дела, как имеют быть, например дела в Пекине, ежели могут быть окончаны, да окончатся, а которые здесь не могут быть окончаны, понеже висят (Так в тексте; следует: зависят) от осмотрения мест, да окончатца на границе.

Сей двор пекинской и границы равномерно принадлежат к нашему великому государству, ниже есть жадной разности, ни восприятия, которое б могло чиниться. [143]

Мы, яко и ты, трактуем о делах, ищем то, что полезное и прибыльно государству, но с праведливостию, и ежели с праведливостью все будем поступать, тогда наш великий богдыхан может склониться к твоей императрице, но пункты, которые ты предложил, суть весьма чрезмерны.

Прежде убо нежели поймаемся за дела праведная и истинная, како бы о делах негодных смели бы донесть нашему великому богдыхану и утрудить ево слух?

О посол, ежели все дела порядочно и к резону хочешь привести, мы донесем их нашему великому богдыхану, и наш Трибунал даст ответ письменно для отсылки в вашу землю и протчая.

В протчем мы, начальные вельможи, которые трактуем о великих делах, и для чего бы мы хотели выключить которой ни есть из твоих пунктов?

Перевод с латинского ж письма, полученного декабря 7 дня от китайских министров во ответ предисловия (Имеется в виду предисловие к репрезентации С. Л. Владиславича-Рагузинского), сообщенного от чреззвычайного посланника при тринатцати пунктах (Переводе латинского текста письма //ABПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 64-64 об. Опубл.: Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел.... С. 129 (упоминание)).

В твоем письме по частем разделенные представил ты все убытки, которыми страдали россианы от страны подданных нашего великого государства, и просишь великого богдыхана, чтоб по правде судил, /л. 54об./ пишешь, что императрица Екатерина, которая по смерти тха Камхана (императора) восприяла престол, желает мир постоянный между обоими империями и что она тебя послала для поздравления великого богдыхана, которой недавно престол восприял, притом же просишь, чтоб все по-прежнему возвращено было и чтоб утолил несогласия, и желаешь, дабы ответствовал грамотою к императрице таким штилем, из которого бы могла признать его намерение и прочая.

Великий богдыхан, которой преставился ⁷, как скорее совокупил разсыпанные части своего империя, то все чужестранные государства возлюбил и соблюдал, нынешний же богдыхан, его наследник, ходя по поступкам отца своего, все таким же образом исполняет, следуя праведливости и имея пред очми правду, наше великое государство сие наипаче держит, чтоб правда и истинна были б основание всех дел, никогда же приклоняется к фальшивости или непотребным образом поступает.

Посол, тебе от твоей императрицы приказано прибыть сюда для поздравления и прочая, наш великий богдыхан, памятуя бывший древний между обоими империи мир и разсуждая, что зело было праведно и учтивости пристойно тебе сюды быть прислану, того ради послал вельможного тебе встретить, в чем нужда позовет удовольствовать и сюды препроводить. После же твоего сюды прибытия твоей императрицы грамоту великому богдыхану вручил, и так дело твое окончалось, того для уже послан наш вельможа к границам (где ныне ожидает) для трактования дел пограничных, ты просил, чтоб здесь в Пекине было тебе позволено трактовать с вельможами о всех делах, и како убо требовал, так тебе и позволяется, с тобою трактовать будем, но хотели бы, дабы ты помыслил что (суть) истинная, праведная, постоянная, и которые могли

б постановленной мир обновить и вящше утвердить, предлагай оная бездвоесловно, то мы донесем о всех твоих делах великому богдыхану, его же остроумие все достизает (Так в тексте), и потом без сумнения от нашего Трибунала дастся грамота для отсылки в вашу землю, которая изъяснит вашей императрице наше намерение и мир /л. 55/ между обоими государствами вящше утвердит. [144]

И понеже тебе от твоей государыни великое мирное дело приказано, ежели не о чем ином, кроме о вечном мире, имеешь попечение, воистинну пребывающия на границе получат мир великий и в радости препроводят дни своя, того ради всякое дело истинным и праведным намерением изъявляй и твори, дабы ис того какой-либо плод произошел.

Наше великое государство никогда же дает слова праздного без основания, но приклоняется на постоянное и от истинны не отдаляется, когда что творит.

Доказательство чреззвычайного посланника на ответ китайских министров, врученное им, китайским министром, на руском и латинском языках декабря 8 дня (Другая копия //АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 65-75. Опубл.: Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел... . С. 129 (упоминание)).

Доказательство посла российского на респонс китайских министров.

Во ответ 1 пункта.

В сем пункте многия окольничести написаны без жадного совершенства с наивящшими недействительными замыслами, чтоб семи тайшей не отдать, трактат их подданства уничтожаете и пишете, что они россиан обманули и от принуждения российского тот трактат дали и прочее, также пишете, что как могут быть отлучены от их брата Тушету-хана и как без совету мунгальского земли россианом в подданство отдать могли, и как раба от господина и кость от тела разлучить можно.

И то писано неправедно, понеже они не от принуждения, но добровольно с публичным трактатом в подданство себе, свои земли и потомство Российскому империю отдали и такими подданными прежде сочиненного мира при Нерчинском и после даже до последнего побегу себя признавали.

Во время же войны Буштухановой от россиянов защищены оборонными листами, понеже с Буштуханом войны у россиан не было, и Буштухан с достойным респектом и с почтением российские /л. 55об./ охранные листы почитал, чем они от раззорения освобожены (См.: РКО в XVII в. Т. 2. С. 624, 626-630), а на конце прямыми изменниками, бунтовщиками и обманщиками стали, преступя клятвенное обязательство, учиня грабежи, насильство российским подданным, в Мунгальскую землицу ушли.

Ежели б убо я упоминал, что посол Феодор Алексеевич при Нерчинском, когда существенно с принуждением воинским трактат заключил с вельможным господином Самгуту, что тем трактатом Самгуту обманул, какое б вы в том могли иметь разсуждение?

Господа министры, отдайте чюжих, не причитайте своими с костию и телом с натуральными фабулами, понеже ни по свойству, ни по братству народы в подданстве живут, но по письменным документом и протчем, и протчем, и протчем, на что суть многия притчины, например славенский народ (от вас называемый руский) разсеян по большей части Эуропы и суть одна кость и тело с россианы (как вы упоминаете), но из них некоторые убо суть подданные Российского империя, некоторые же Римского империя, некоторые Турецкой области, а некоторые и Венецианской посполиты.

Черкезы горския суть братья с турками и одна же кость и одно тело (как вы пишете), но некоторые суть подданные турецкие, некоторые персидские, некоторые и российские.

Аюка-хан не двоюродной ли брат контайше, вы ведаете, у кого в подданстве, протчих не упоминаю, токмо ежели мирный трактат существенно не нарушить, сочиненный при Нерчинском, праведно и достойно есть решение [145] учинить (как в моей данной репрезентации во оном пункте изъяснено) и российских перебещиков отдать.

Что же упоминаете, будто усопший богдыхан посланнику Измайлову в ево бытности в Пекине о отдаче тех семи тайшей отказал, сие не ево великодушного и праведного разсуждения было намерение, ниже Измайлов имел указу перебещиков требовать, токмо между протчими разговоры богдыханово величество посланнику /л. 56/ говорил, кочевные де пограничные люди, которые из одной страны в другую бегают, суть люди непостоянные и бездельные, и нечего за них стоять, ниже ссоры чинить (См.: РКО в XVIII в. Т. I. С. 230. Док. № 151). Посланник ответствовал, что он известен о семи тайшах, российских подданных, и о других перебещиках в сторону китайскую, токмо о том говорить указу от своего государя не имеет. И тем тот дескурс окончился, и никакова решения, ниже определения от его богдыханова величества не учинено.

Того ради имею крепкую надежду на праведное и великодушное разсуждение нынешняго богдыханова величества, что он мирного трактата не нарушит и российских перебещиков повелит отдать, дабы впредь тем шатливых людей с обоих стран удержать.

Во ответ 2 пункта.

Что упоминаете о табунутах, ушли в то время, как мирной трактат состоялся при Нерчинску, то неправда, ибо оные пришли в подданство (как их свидетельствует трактат) прежде мирного договору ⁸ и по заключении мирных договоров, заключенных при Нерчинску, служили при российских войсках и против немирных мунгалов в верности и после, на третьем году, забыв свою клятву, изменили, из которых в разныя времена, признавая свою подданнейшую должность и письменное обязательство, Окин-зайсан, Батан-зайсан и еще некоторые возвратились, а остальные и поныне под Китайскою державою обретаются, и оных по силе мирного договору без росказок надлежит отдать в российскую сторону.

Что же упоминаете о онкоцких и братских, некоторое число, правда, по заключении мирных трактатов, еще китайские и российские послы были на границе, онкоты, которые издавна в подданстве российском были и ясак платили, ушли подговореные от китайцов, и об них того ж времени посол Феодор Алексеевич послу Самгуту /л. 56об./ писал о отдаче их назад, но не отданы. И он, Самгуту, ответствовал: как я могу степных людей от побегов удержать, доведетца де вам их ловить.

И сие дело не окончано, и где те онкоты кочуют, по мирному трактату надлежит их в российскую сторону отдать.

Во ответ 3 пункта.

Как вы пишете, что осьмнатцать российских перебещиков отданы и некогда малым числом отдавано ж по розыску вашего Мунту, таким образом надлежит отдать и достальных против российского требования по силе мирного трактату.

Олондай и Ткут в Селенгинск приезжали, и сколько существенно ваших перебещиков явилось, которые прежде в российском подданстве не были (хотя имеютца в России сродники), по силе мирного трактату им отданы (См.: РКО в XVIII в. Т. 1. С. 419. Док. № 261), и с родством от подданства никто не может быть свободен. [146]

Во ответ 4 пункта.

По розыскной книге, которая от меня вам вручена (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 18-42об.), на руском языке явно означено время, число, побеги, убытки и прочее, также которого времене и с кем о тех беглецах в Китай писано, и о некоторых и ответствие чинено, хотя подлинного решения от страны вашей и исполнения не учинено. И на сей пункт неясно ответуете, может быть, что вы еще данную вам от мене книгу о том изъяснения не прочли и для того порядочно ответа не чините, токмо упоминаете, что прежние коммисары, посланники и посыльщики о таких не упоминали, но посланники и протчие о таких делах трактовать в Пекине указу не имели, а пограничные комманданты и управители многократно писали и упоминали, однакож от страны вашей или непорядочно ответствовано или весьма ничего.

Удивительно есть и существенно, один дескурс другому противен в вашем ответе, ибо в одном пункте упоминаете, называя перебещиков господами и Тушету-хановыми сродниками, а в другом праведно браните, что они суть плуты, бездельники и ни к чему угодные.

Что же упоминаете, что надобно поступать праведно и трактовать постоянно и равномерно, /л. 57/ на сие имею указ великой моей государыни императрицы и природную праведливость, которая в давной службе Российского империя и во многих посольствах никогда мене не допустила ниже делать, ниже мыслить, ниже говорить неправду, и что пишу и делаю ныне и впредь, могу показать праведные и действительные документы делом, а не роскасками.

Во ответ 5 пункта.

О Чибак-засаке сами свою неправду объявляете, будто он не вооружался и за границу не переходил, а ходил с своими домашними и ветрел на дороге семь юрт, которые будто прежде от него ушли, и оных увес с собою. Сие есть сущая неправда. Первое: свидетельствует от российских пограничных, ево, Чибаковы, пойманные люди внутрь границы российской, которые в то время с ним были во оной партии вооруженные (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. N9 160, 168). Второе: что те юрты назад возвратились. Третие: что за такое дерзновение на коленках пред вашими тайшами прощения просил, и Тушету-хан на него крычал, о чем вам небезъизвестно. И когда бон за границу не переходил и насильства не чинил, чего б ради прощения за свое преступление требовал, что явственно дело показует, как в сем пункте верно от меня репрезентовано и ныне подтвержаю.

Борхо-зайсан с протчими — изменник же российской без иного паспорта, токмо прислан был от руского ж изменника, вышеписанного Чибака, с угрозами, что они Селенгинск сожгут и подданных российских раззорят. Дельно за такое его дерзновение был арестован и напрасно на теле его наказания не учинено, как надлежит смутителю пограничному, изменнику российскому и возбудителю всякого зла и неправды. Что же упоминаете, что в том великая консеквенция и доведется иметь дальнее разсуждение, что есть противно миру. /л. 57об./ Воистинну в сем ответе ответствуете дельно, что зело великая консеквенца преходить оружейною рукою в чюжия государства и там насильство и плен чинить, как Чибак-засак учинил и как Борхой с протчими грозил и возмущал, на которых не роскасками, но делом праведная сатисфакция по правам всего света и по силе мирного договора требуется.

Во ответ 6 пункта.

Мунгальской землицы о разграниченье в мирном трактате не упомянуто, и тогда и ваша не была. Вы упоминаете, что россианы в Мунгальскую [147] землицу приближаются, а вы сами не идете по правде. Поставленной от российских изменников караул почитаете за пограничной, и тому четвертой год как Цыцын-хан приближился караулами к Чикою, где издревле российские подданные кочевали (См.: РКО в XVIII в. Т. I. С. 375-377. Док. № 232). Не противно ли мирному трактату в чюжее владение посылать своих людей раззорять городы и домы (как вы пишете, показывая свою гордость), но мню, неправда, воистинну без кровопролития российские верноподданные до сего б вас не допустили. Которые же из руских лехковерных дерзнули учинить разорить, сожечь город и домы без указу своего государя, такие получили казнь смертную, ежели упоминаете о остроге Косогольском.

Еще же упоминаете, что мы, россианы, никогда не умеем быть довольны и неправедно мало-помалу приближаемся к мунгальским землям, похищая чюжие земли. Что о своде мунгальских караулов из новапостановленных надлежит, в сем пункте в моей репрезентации довольно изъяснено. А что о похищении чюжей земли пишете, на то ответствую: Российское империум никогда ни от кого похищением ничего не завладело, но оружием по правде и письменным трактатом по заключении (как есть /л. 58/ обыкновение всего света потентатов), и что завладело, то с божиею помощию и содержать крепко и несумнительно надеется. А кто российскою землею или границею неправедно завладел или не на том месте караул поставил (как учинили изменники тайши и некоторые ваши мунгальцы), признавая свои неправды, тому надлежит караулы свесть и чужее уступить.

Во ответ 7 пункта.

О границе Тушету-хан со мною не говорил, и ево не видал, и указу с ним трактовать не имею, и никогда о том не думал, и не писывал, и мои слова всегда тверды и постоянны, а не двоесловие (как вы упоминаете), на что имею явное свидетельство Тушету-ханово письмо (См.: Там же. Т. 2. Док. № 151) в задержании посланного моего куриера Андрея и о возвращении моих писем, и о том, что будто я прежде хочю границу окончать, а потом в Пекин трактовать, не упомянуто, ниже в моем письме (См.: Там же. Док. № 141) к нему писано. И сие сущая неправда, и кто упоминает, причитая к моему безчестию, что будто я двоесловлю, тот в таком случае сам себе безчестит, ибо пишет неправду.

Сданными вашими печатьми, хотя имели все российские куриеры при себе, посыланные чрез Тушету-хана, ему объявляли, но ни одной печати не принято и они не пропусканы, кроме Истопникова с караваном и Давида, которой по ожидании осьми месяцов чрез заргучея ко двору провожен.

Правду упоминаете, что из 100 листов (сиречь печатных паспортов), данных Измайлову, ни един в Пекин не возвратился. Каким же образом возвратиться могут, когда посланные куриеры и протчие не пропускаются и корреспонденца пресечена? Свидетельствуйте сами: по отъезде Измайлова кто из руских в Пекин приезжал и кто б мог те листы привесть к вам и объявить? Никто подлинно, кроме вышеписанного Давида и то с сургучеем, ибо с вашей стороны не пропускано.

Ваших людей внутрь Российского государства для описания /л. 58об./ гор и уездов, наипаче Мундургоя (как вы упоминаете) ⁹ не пропустили праведно, понеже письма о том к российскому двору от пекинского двора не было и в мирном договоре о описании уездов, границы и гор в чужем государстве не упомянуто. На сие свидетельствует существом трактат, что можете смотреть в трактате, а когда будет обоих потентатов склонение о границе, тогда согласно и пограничные горы и уезды описывать мочно. [148]

О освободном проезде посмотрите мирной трактат как гласит, не упоминая, чтоб прежде описываться в Пекин, но свободно, и в том удержание не по обыкновению ваших пограничных ханов и засаков, но от вашего произволения противно мирному трактату чинитца.

Во ответ 8 пункта.

Купечество дело не малое, а хотя б и малое было, зело праведно есть оное исправлять порядочно без остановки и пресечения, как мирной трактат гласит и как прежде сего было, и как обыкновение всего света между государи, которые живут в миру и согласии, а в пополнение и доброй порядок оного для пользы обоих государств подданных впредь в конференции обстоятельно предложу. А для пограничного дела не надлежит оного удерживать, ибо в трактате о пограничном деле не упомянуто.

Беглецы ж сущие ваши (которые прежде в российском подданстве не были) вам отданы, как в моей данной репрезентации в сем пункте о том упомянуто, равною мерою отдать вам российских доведется. Подлинно, мунгалы ваши подданные в российскую область не токмо приезжали, но и непрестанно ездят за торговыми промыслами и торгуют по своей силе без определения числа и времени, а приходят и выходят когда хотят и возвращаются восвояси по своей воли, когда имеют от пограничных ханов паспорты. Российские ж камисарыи караваны, имея государственные паспорты за большими печатьми, не пропускаются, /л. 59/ в том существенно противно мирному договору, надлежит впредь пропускать без определения числа и времени и торговать по-старому.

Что же упоминаете, будто неправда, что россианы живут в Пекине за караулом без воли и коммуникации и вольного торгу, я, не упоминая протчих, свидетельствую: последней караван под ведением камисара Истопникова, когда был в Пекине под командою агента Ланга, заперт более двух месяцов без никакой коммуникации. А для какой притчины, я воистинну стыжуся описывать, однако умолчать не могу, понеже ваш ответ меня к тому принуждает. Прежде чинена российскому каравану теснота и тогда в такой мере, что запрут по неколику месяцов караван под протестом, будто богдыханову величеству тавары российские надобны, и дондеже его величество не удовольствуетца, торгу не дадут. А о том богдыханову величеству ниже известно было, токмо теснили некоторые министры за свою пользу, о чем в конференции с ясным свидетельством доказывал и впредь доказать не оставлю, что то чинено с таким намерением, дабы они могли дешевою ценою российские тавары покупать и паки за свою прибыль продавать. А что у ворот двора стоит караул богдыханова величества, будто за охранение российских купцов, ежели б тот караул был умерен, как по всему свету водитца, и пропускать бы на двор и з двора всякого по воли, то б было не противно, хотя в том карауле россианом никакой нужды нет: первое, что высоким и благоразумным управлением богдыханова величества в Пекине все смирно и народ доброй; второе, что россианы и сами могут себя и вещи остерегать от людей непотребных.

На что о том карауле к дальнему простиратися свидетельствованию, не я ли, вольной посол и полномочной министр, из вольного государства присланной, /л. 59об./ дружелюбительную грамоту от всемилостивейшей моей государыни императрицы о поздравлении богдыханова величества с наследственным престолом счастливо принес и его величеству вручил, не я ли же прислан для пресечения произшедших старых непорядков праведным окончанием и посредственною мерою и для подтвержения дружбы между обоими империями впредь, но я ж уже 50 дней со всею свитою (по пребытии моем в Пекин) живу за крепким караулом, аки бы был воинской пленник, недопускаем к вольной коммуникации, как обыкновенно во всем свете. Вы пишете, что для моей чести и протчее караул держите, а я вижу моими глазами, что и последние [149] работники или водоносцы у ворот осматриваютца и внутрь во двор воду приносят с караулом. Я воистинну персона неподозрительная и богдыханову величеству и всему его счастливому империю не иного, кроме добра, желаю, как данная грамота моей всимилостивейшей государыни императрицы свидетельствует и дела мои показуют.

А что вы со мною так поступаете, то существенно мирному договору и всего света правом противно, о чем можете сами разсудить. Что же я и свита дневною пищею ис казны богдыханова величества удоволен, за то как в моей речи благодарствовал, так и ныне благодарствую ж, хотя и чинится взаемною мерою, как и вашим посланным в Российскую империю чинено и впредь не оставится.

Во ответ 9 пункта.

В мирном договоре вольной торг написан и дорога разумеется, которая ближняя и безопаснее, наипаче по воли и к путешествию способная, и что дорога постановлена чрез Мунгальскую землицу, то россианом не противно, а чинено по вашей воли, и не единою дорогою купечество разумеется /л. 60/ по силе трактату, но куды кто пожелает, а впредь вольно и не заказано быть имеет. А что к наилутчему порядку сего пункта касаетца, в конференции словесно объявлю.

Что же упоминаете, что караван одержан за неотданием ваших беглецов, и то существенно неправедно, понеже в моих пунктах и в моем ответе ясно доказано, что ваших беглецов в Российском империи нет, кроме тех, которые прежде были российские подданные, и оные вовеки не отдадутца.

Что о границе Мунгальской землицы в трактате не написано, и россианы никогда чюжую землю не похищали, и непристойно отходить роскасками, чтоб россианы своих беглецов от вас не требовали, и под тою неправедною притчиною и купечество остановляете. И паки объявляю, что от страны российской против каждого пункта твердо и ненарушимо содержано и исполнено, и россианы мирного договора ни в чем не опорочили, как я о том в данных вам от мене пунктах ясное доказательство и свидетельство предложил, так же доведется равномерно и праведно и от страны вашей содержать и исполнять. А вы не токмо купечество остановили, но и публичной пасапорт держите без притчины, чего отнюдь бы чинить не надлежало.

Что же упоминаете о агенте Ланге и ево нежитии в Пекине, хотя в мирном договоре о том не упомянуто, однакож для доброго порядку купечества и смирного исправления российских торгов агент российской обоим сторонам не без нужды, о чем усопший славнейшия памяти богдыхан не заказал, но обнадеживал, когда прочая дела окончаются, то и агент оставлен будет (См.: РКО в XVIII в. Т. I. С. 269. Док. № 151), имея твердую надежду на высокое и премудрое разсуждение нынешняго богдыханова величества, что по отческому намерению и своей монаршеской склонности и впредь не откажет агента российского для исправления порядочного купечества в Пекине держать.

А ежели равною мерою богдыханово величество благоволит в Российском империи взаемно своего /л. 60об./ агента держать, и то полагается на ево монаршескую волю и от страны российской не закажется.

Во ответ 10 пункта.

Не надлежит двоекратно писать о высланнии министров для моего приему и провождения в довольстве до Пекина, о чем я в моей речи богдыханову величеству письменно благодарствовал. [150]

Что же упоминаете, что граф Лонготу не имел указу о пропуске каравана, и мне не довелось бы о таком малом деле говорить прежде исполнения высокой коммисии, ежели б я то чинил от себя воистинну хотя и праведно, но не без зазорства бы было, однакоже правда, что я упоминал графу Лонготу и дариамбе Секи дескурсом, имеете ли указ о караванном пропуске со мною говорить или не имеете, ежели имеете, говорите, ежели ж не имеете, о том не упоминайте. Они ответствовали, указу де о караване и ни о чем с тобою говорить не имеем, кроме того, что тебя проводить в удовольстве до Пекина. И тем тот разговор окончился.

А что я им, графу Лонготу и Секу, о караване упоминал, то чинил существенно по письму, писанному из Мунгальского приказу ис Пекина третияго месяца 27 дня сего году (1726 г. апреля 17) к агенту Лангу в Селенгинск с посланным Давидом (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. № 137), в котором написано имянно, что о моем приеме и провождении до Пекина два министра посланы, а когда я с ними увижуся, то чтоб и о караване представил, на что имею свидетельство, вышеписанное письмо, писанное из Мунгальского приказу. А когда господину Лонготу и Секу о караване указу не было, то ненадобно б было и в вышепомянутом письме того упоминать и одно писать, а другое думать, понеже письменные документы каждое дело свидетельствуют.

Что же многократно о ваших беглецах и границе упоминаете (хотя и не довелось было едином деле многократно упоминать), довольно я в преждеданных /л. 61/ моих пунктах вам о том объявил и в вышеписанных доказательствах ясно доказал и впредь пред всем светом доказать могу, что от страны российской мир не нарушен и все свято и благополучно исполнено, что присудствует по силе мира.

А о новой границе трактовать ли или не трактовать, в воли обоих империй остается, однакож ежели от страны вашей все прочее по силе мирного договору исполнено будет, также и от его богдыханова величества покажется впредь по моему представлению склонность, то и о границе праведною и посредственною мерою трактовать указ имею.

Во ответ 11 пункта.

Что упоминаете пространно о реке Аргуни с такою окольничестию и неправдою, что разумному читателю зазорливо. Надлежит ответовать существенно по силе мирного договору, в котором имянно написано: река Аргунь до вершин между обоими империами имеет быть граница таким образом, что полуденная сторона к Китайскому государству, а полунощная к Российскому принадлежать имеют. И по силе оного трактату или обе страны имеют быть действительны, или ни одна. Прочтите трактат и ответуйте порядочно и исполняйте по силе оного, не простирайте дескурса к раскаскам, куды вам не надлежит.

Всему свету известно, чим россианы владеют и как праведно империум свое завладело и содержит. А ежели Тобольск и протчее упоминать, то б довелося таковою дистанциею и россианом упоминать, чтоб было неправедно и недействительно, и такие праздные дескурсы не надлежит вводить.

Во ответ 12 пункта.

Подлинно я прислан для поздравления богдыханова величества /л. 61об./ и установления всех благ по правде и по инструкции мне данной, и для обновления мира и доброго согласия, учреждения новой корреспонденции, о чем и ныне имею сердечное попечение к праведному исполнению по силе данной мне [151] инструкции, когда богдыханово величество покажет праведное склонение, как о том не сумневаюся.

Что же упоминаете, что по заключении мира никакого важного дела не приключилось, и что я во оном упоминаю о старых делах, которые от 100 лет происходили, ответую: хотя и многия происходили, которые вы мало исполняли, в протчем же ссылаюся на письменные документы, а не на раскаски словесныя. Алтын-хан с наследством подлинно тому 92 годы поддался в вечное подданство Российскому империю. Сын ево Лозон не с большим 60 лет тот трактат отца своего подтвердил, о чем я не с раскасками, но делом с их трактату дал вам список (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 15-17) и в пунктах моих довольно объявил. Ежели границу разводить, то и Алтын-ханово наследство, праведно принадлежащее к Российскому империю, как можно оставить? И когда вы упоминаете, что прочая Мунгальская землица ваша, то и я упоминаю, что Алтын-хановы наследственные земли и прочее — российское (В тексте другой копии слово российское вписано вместо зачеркнутого наше (Там же. Л. 73)) по силе ево письменного обязательства, которое можно пред всем светом свидетельствовать. Воистинну, во всяком деле и слове надлежит иметь правду и причитать страх божий, не озлобляя и не понося ближняго, созданного по твоему подобию, да сам не осужден будеши. Подлинно исповедую, что как блаженные и вечнодостойные памяти усопший богдыханово величество, так и славнейший нынешний богдыхан никому зла и неправды не желает и праведным и великодушным своим склонением повелел вам все со мною приятельски и посредственно развести и для неумершия славы и вечного покою обоих империй постановить и утвердить. /л. 62/

А что вы пишете от себя, что я то делаю и пишу моими замыслами, то есть неправда. Я пишу и делаю по указу всемилостивейшей моей государыни императрицы и по сущей правде.

Что Алтын-ханово дело, упоминаете, престарелое, и что ево наследники Бубей-белей и протчие в российском подданстве не были и прочая, и прочая, ответую ж вкратце: каждому господину, или помещику, вольно землю свою повсегодно пахать или и 100 лет запустить, а потом действительно владеть, когда та земля существенно с письменными документами ему принадлежит. Россианы так ясно о том наследстве доныне не упоминали, понеже вы их к границе не принуждали, ныне вы пишете (хотя и неправедно), что караван удержан и купечество пресеклось за делом пограничным, упоминая мунгальскую кость и тело и прочее. Разсудите сами, для чего в таком случае россианом о своем не упоминать.

Во ответ 13 пункта.

Несумнительно есть, что вам надлежит как верным подданным богдыханова величества министром стараться о авантаже ево интересу. Равною мерою и мне надлежит как верному и полномочному моей всемилостивейшей государыни императрицы министру стараться, однакож и одной и другой стране надлежит поступать праведно и посредственно, без употребления праздных слов.

Вы упоминаете о поданных от мене пунктах, что суть весьма чрезмерны, можете разсудить, вам трудны мои представления, но каковы трудности Российскому империю в несодержании многих пунктов мирного трактату от страны китайской, а имянно в неотдаче российских перебещиков и несносных обидах, в несвободной корреспонденции и коммерции, в завладеных землях и протчая, как в моих пунктах изъяснено. И как могу порядочно и к резону привести, /л. 62об./ не видя ни в чем от вас праведного ответу, ниже склонности? [152]

Что же в третьем пункте упоминаете, что славнейшей усопшей богдыхан отдал посланнику российскому Измайлову некоторых из руской нации, которые от контайшина полона свобожены, наградя их мундиром, кормом и протчим, ответствую, что четыре человека таковых Измайлов получил, за что и благодарствовано, а богдыханово величество показал в том не токмо намерение своего великодушия, но обыкновенную правду и славу своей монархии, которым прерогативом все славнейшия государства следуют. И когда ис которого государства полоненики или ружьем освободятся, или бегством сохранятца, то достойно и праведно есть тому государству, в которое они прибудут, их вольных учинить, а ежели пожелают, и в свое отечество отправить, хотя в мирном трактате о чюжих полонениках нигде не упомянуто, но следуя всего света правам и всех монархов обыкновенной славе и прерогативам.

Ежели вы покажете посредственное и праведное определение и склонение, то я готов все делать, что к правде касаетца, и колико мочь моя по силе данной мне инструкции простирается. А я желаю, чтоб вы богдыханову величеству о всем моем предложении доносили, понеже от такого праведного монарха не иное что, но праведное решение получить могу.

Что же упоминаете, что по окончании дела будете писать ис Трибунала в Российскую (В тексте другой копии слово Российскую вписано вместо зачеркнутого нашу (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1724 г. Д. 10. Л. 74)) землю, то писать ли вашему Трибуналу к российскому (В тексте другой копии слово российскому вписано вместо зачеркнутого нашему (Там же)) или не писать, остается в вашей воли.

А трактат, ежели божиим благословением совершим и новую дружбу обновим, то здесь в Пекине равною мерою разменимся письменными трактаты, ис которых один для вечного памятствования за рукою моею останется у вас, а другой за вашею рукою у мене, как водится по всему свету, к чему надлежит и мне и вам приложить наивящшие труды и неусыпное старание, дабы тем новым трактатом без продолжения времени все старое произшедшее несогласие добрым /л. 63/ и умеренным посредством окончить и, новый трактат сочиня, вечную дружбу между обоими империи утвердить, отчего может быть благословенно имя ваше и мое вечно. И сие нетрудно сочинить, когда оба высочайшие владетели (по их монаршеским премудрым предуведениям) имеют к тому доброе склонение.

На предисловие ж, от меня данное при 13 пунктах, доныне ничего не ответствовано письменно, однакож я имею крепкую надежду на великодушие и склонность богдыханова величества, что на моем отпуске его величество своею монаршескою грамотою не оставит всемилостивейшей моей государыне императрице ответовать с равным почтением и штилом, как ея величество к его величеству писать благоволила, за ясной знак несумнительной дружбы, радость верных подданных и всех добрых людей, что на свете две наисильнейшия империи будут пребывать ныне и впредь в глубочайшей любви, согласии и корреспонденции, в вечной дружбе, в чем желаю и дружелюбительно вас прошу, дабы с наилучшею прилежностию всю силу ума своего к тому приложили, как я воистинну прилагаю и прилагать не оставлю, сие засвидетельствую самим Богом.

P. S. По совершении ответу на ваши 13 пунктов получил с вашим заргучеем другое ваше письмо, в котором ответствуете на мое предисловие при данных от меня пунктах, и из оного довольно выразумел ваше писание и намерение. Ответствую, что о прошлых делах и несогласиях, которые происходили до сего числа, ясно и праведно без празднословия представлял в данных вам от меня пунктах. Притом же и в сем доказательстве на ваш ответ писал пространно. [153] Все, что к тому принадлежит и что присудствует к прошедшим делам, можете ясно и обстоятельно увидеть из моей репрезентации первыя и вторыя. /л. 63об./

Что же принадлежит о предбудущем для подтвержения миру и обновления новой дружбы для наилутчего покою подданных обоих государств и искоренения произшедших ссор, многократно упоминал и сим упоминаю, что я за тем послан и не иного, кроме того, желаю, на что и всемилостивейшая моя государыня императрица имеет свою монаршескую склонность, когда от стороны вашей будут поступки посредственные и праведные, о чем и третьева дни в последней конференции между мною и вами словесно положено, что о предбудущем по последней возможности в первой конференции с обеих сторон говорить будем для доброго согласия и вечного покою и радости подданным, не отлучаясь от правды (В другой копии далее следует: Дано в Пекине на руском и на латинском языках декабря 8 дня 1726 году (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Д. 10. Д. 75)).

Предложение, врученное китайским министром при конференции на руском и латинском языках декабря 12 дня (Другая копия «предложения» // Там же. Д. 10. Л. 76-77об. Опубл.: Бантыш-Каменский Н. Н. Дипломатическое собрание дел... . С. 129 (упоминание); Уляницкий В. А. Исторический очерк... . С. 191-192, 196 (краткое изложение)).

Краткое предложение всероссийского посла за обновление между Российской и Китайской империами новой дружбы.

1.

О империальной корреспонденции и всех протчих чинов равною мерою.

2.

О вольном пропуску послов и посланников, куриеров и протчих, которые за государственными делами будут присланы, о вещах и таварах, которые при себе иметь будут, свободной продаже и покупке без пошлин по старому обыкновению равномерно в обеих государствах, также корм и подводы даваны б были.

3.

О свободе содержания церковной особы в Пекине /л. 64/ с неколикими служительми, распространении или изнова построении церкви и о вольности руской религии на коште российском.

4.

О дворе посольском, чтоб оной был пожалован российской нации невозвратно и в их небытности содержан бы был под их караулом, не допуская раззорения, и вольно б было российской нации своим коштом построить магазины или церкву и все протчее, что пожелают.

5.

О свободном купечестве караванов в Пекин, а караблями в Квантон без определения числа и времене и о вольном найме и покупке лошадей, скота и протчего, о вольной продаже и покупке всяких вещей и таваров оптом и врознь без пошлин по-старому же, и о справедливом суде скорого решения. Проводники, где нужда позовет, без заплаты были б богдыханова величества, агент бы жил для торгового исправления в Пекине, а консулы в Нанкине и в Квантоне, заживая (Так в тексте) прерогативы, как протчие публичные персоны уживают (Так в тексте), [154] и имели б между собою и в Россию свободную корреспонденцию, что равномерно и в Российской империи чинено будет, ежели богдыханово величество пожелает.

6.

О принятии в пекинскую школу для обучения манзюрского и китайского языков и письма руской нации четырех из младых и о содержании их на ханском коште, дабы они могли выучитьца манзюрскому и китайскому языком и письму, а взаимно учили б китайских подданных российскому и латинскому письму, ибо в таких обоим государствам не без нужды.

7.

О наказании преходящих за границу без проезжаго листа.

8.

О смертном наказании каждого чина преходящих же оружейною рукою на чужую землю для грабежу и раззорения и протчих непотребных притчин и ссор. /л. 64об./

9.

О смертной же казни дизертуров и злодеев, которые от службы или учиня убивства и какие злодейства будут из одного государства в другое уходить. А краденые пожитки хозяевом возвращать.

10.

О пропуске желающих прейти с одной границы на другую за своими нуждами с паспортами.

11.

О наказании промышленных людей, которые будут промышлять на чужей земли, казнью или отнятия животов равномерно.

12.

О наказании ж между подданными пограничными и протчими за кражу и о кратком решении суда с обоих стран, а имянно, за первую кражу доправить вдесятеро, за другую против того вдвое, за третью да будут кажнены смертию, где будут пойманы, без пощажения.

13.

О пашпортах публичных с обоих стран, так и пограничных ханов, губернаторов и коммандантов и камисаров в равномерном почтении да будут действительны, и пограничные б караулы пропускали свободно безо взятков куриеров и протчих, с нужными письмами трактующих, которых ханы и комманданты и губернаторы имеют пропускать, удовольствуя их кормом и подводами, не описываясь с дворами, без всякого задержания. А о послах и о посланниках могут оные пограничные ханы и комманданты для их приему описыватьца с дворами и ожидать ответу и высылки провожателей и определения подвод и корму по требованию их, послов и посланников.

14.

Для пользы обоих стран подлых купцов определятца два места на границах, где бы они могли равномерно торговать и ярманки чинить, и тут определить караул под коммандою /л. 65/ афицеров для доброго порядку, и чтоб кроме [155] тех означенных мест другими дорогами не ходили и на других местах не торговали под потерянием своих таваров (В другой копии далее следует: Дано в Пекине на русском языке декабря 12 дня, а на латинском 13 числа 1726 году (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 77об.)).

Перевод с латинского письма, писанного от китайских министров во ответ краткого чреззвычайного посланника предложения, которое получено в Пекине чрез заргучеев генваря 13 дня 1727 году (Другая копия перевода // Там же. Д. 10. Л. 78-80 об. Опубл.: Бантыш-Каменский H. H. Дипломатическое собрание дел... . С. 130 (упоминание)).

Ответствование на 14 пунктов посольских.

На 1 пункт.

Сава, в письмах, нам поданных, говоришь, что все от обоих государств должны трактовать и смотрети равным образом и прочая.

Отвещаем: от времени, когда начался быть мир и означены границы на месте Нипков (Нерчинск) званном, многие от ваших по времени или послы или купцы приезжали сюда, ихемтов покдаган (В другой копии: богдыхан. Имеется в виду Канси, затем Юнчжэн) (сие есть император умерший) всех добре принимал и многое множество им творил благодеяние, нежели иным прочиим, тебе такожде, посла, от времени, когда прибыл на границу и Пенином (Так в тексте: следует: и Пекин), наш великий покдаган (В другой копии: богдыхан. Имеется в виду Канси, затем Юнчжэн), разсуждающий начаты мир благохотно и снисходительно, трактовал и равным же образом принял. Но нам словесно ты говорил, что как ты прибыл с императрициною грамотою поздравительною великому покдагану и о спрашивании о здравии подобно, подобно такожде отсюду пошлется посланник з грамотою до императрицы, который тогда истинно будет трактовать равным же образом.

Отвещаем: что подлежит послать грамоту отвещательну, сей пункт велик есть, ибо даже доныне от мира настоящаго наш великий богдыхан никогда не давал послания, писанного до вашего государства, понеже ваше государство великое есть государство, которому с-ыными сравнитися не должно, того ради честнейше трактовал, ежели ныне ты желаешь /л. 65об./ свободно имети ответствие на письме, дастся, чаю, но по составлению обыкновения нашего государства (сие есть в образце обыкновенном), что ежели возьмешь и отвезешь с собою, то от крепости ваше государство Российское соравнится с-ыными малыми государствы. Что же от того пользы? Убо должен еси отступите от сего пункта.

На 2 пункт.

О посланниках, куриерах, купцах приеме, о свободной продаже, покупке от обоих стран и прочая.

Отвещаем: во всех нуждах конец усмотряя, и кто добре, кто зле, по правилу смотря, имать быти окончание, даже доныне все от ваших который были сюда посланы, ни един не был не принят, что же подлежат пошлины, то по обыкновению нашему берем от наших людей, и сие явно их истязанию, а впредь с вас брать ли или не брать, будем с вами говорить. Понеже у нас, когда что бывает единожды постановлено, никто же того переменяти не дерзает, ежели не будет указа императорского, и что уже постановлено было, да вкупе и ваши посланники прибудут на границу, наши, которые там пребывают, должны возвещать трибуналом, трибуналы же доносить императору, то пошлются проводники, которые встретят и предуготовят нужнейшая и сюда препроводят. И ежели будут небольшие посланники, наши, которые суть на границе, предуготовя, дадут коней и прочая потребная и приведут. Ежели же [156] бывают купцы, то когда возвещается нам от пограничных, посылается проводник, который встречает и разсмотряет на дороге, что есть потребно. Что же руские здесь продают и покупают позволенное, вестно есть во всей России, убо ни что же есть более к свободе той вещи, уже окончанной.

На 3 пункт.

О церковном строении и попах, здесь оставленных, и прочая.

Отвещаем: сей пункт малая есть нужда. Ежели хощете починить вашу церковь, мы поможем в починке, аще такожде одного или двух попов хощете здесь оставити, о сем будем просить у великого богдыхана. /л. 66/

На 4 пункт.

О отдании свободной уступке руским (посольского двора), зовомаго коен, во владение, да возмогут построить церковь и сделать иные строения.

Отвещаем: оной коен есть явно назначенный ради протчих приезжих и весь коен бывает всегда приуготовлен из казны царской, но егда ныне просишь, дабы вам подарили, и никто бы другой не жил, и после, когда сюда прибудут ваши люди, жили б в том коен, и когда отъедут, никто б другой от внешних не жил, но караулили б наши. И ежели сей двор (В другой копии: дом (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727г. Д. 10. Л. 79)) и что в том коене, не доволен, прибавим еще некоторые иные.

На 5 пункт.

О деле постановления коммерции сухим путем и морем, о собрании в Киамнан и Квантон консулей и в Пекин одного агента, о послании купцов из сего государства в Россию.

Отвещаем: которой подлежит путь морской против Камтона, уже пред тобою трактовали, о том и умолчал ты о сем прошении. А что надобно консулей и агента собрание, сие было уже предложено от Измайлова, и ему конечно отказано от кемтсов коамты (императора умершаго), и наш нынешний великий богдыхан, последуя отцу, окончивает вся и како может позволить сия, которая никако же быти могут, не обычай есть нашего великого государства посылати купцов в-ынныя государства. Однакож, когда обоих государств нужды будут окончаны, ежели некоторые из наших пожелают итти к вам коммерции ради, дадим им письма свидетельствованные, да идут, но к сему принудить не можно, ежели не похотят итти.

На 6 пункт.

О мальчиках, здесь оставляющихся ради обучения языков и прочая.

Отвещаем: сие имеем обыкновение, буде которые чюжие похотят обучиться языков наших и книг наших, учитися добре. Наш великий богдыхан о сем уже благотворительно делает некогда. Того ради, когда нужды будут окончаны, предложим ему и, вестно, охотно позволит, но должен опричь еще выбрати двух мало побольших летами, которые б исправляли тех четырех мальчиков и могли б такожде учити языка /л. 66об./ латинского и российского, и их зде оставити. Сие будет угодно к обучению языков, и те двое могут также учити наших языка латинского и российского. И сие будет полезно обоим государствам ради грамот пересыльных.

На 7 пункт.

О непозволении перехода чрез границу без свидетельствованных грамот и прочая.

Отвещаем: свидетельные грамоты весьма даватися должны. И тако, егда [157] граница будет окончанна и установленна, мы купно позволим о даянии свидетельства тем, которые туду и сюду посылатися будут.

На 8 пункт.

О казни тех, которые вооруженны преходят границу, о тех, которые воруют, убивают и прочая.

Отвещаем: кто вооружен переходит границу, согрешает, но еще лехко, которые же входят вооруженны и воруют, мы от окончания обыкновения нашего казним оных мечем, но в сей нужде, егда тяжко и лехко вкупе сыщутся, о том впредь трактовати будем, когда вся иныя будут окончана.

На 9 пункт.

О беглецах и разбойниках, казне, воровства, о возвращении подлинному господину и прочая.

Отвещаем: от времени, когда в Нипкове (Нерчинск) был начат мир, наше великое государство ни единожды не нарушило сего пункта. Оной пункт истинен есть, и когда вся окончатся, напишется в реестрах или в книгах наших.

На 10 пункт.

О дании свидетельства тем, которые ради принуждения дела переходить должны границу, и прочая.

Отвещаем: на сие уже ответствовано было /л. 67/ в 10 пункте, того ради зде ничтоже придано есть.

На 11 пункт.

О ловлении и наказании тех, которые перейдут границу ради звероловления.

Отвещаем: оной пункт есть мало нужный, всяк от управителей, которые суть на границе, оное окончати может.

На 12 пункт.

От обоих государств которые на границе пребывают и вопреки воруют, как за 1-й и 2-й раз наказаны быть должны, за 3-й кажнены, и прочая.

Отвещаем: на сие уже ответствовано в 8-м пункте, что тем образом люди казнитися должны, и того ради зде ничтоже более упоминаем.

На 13 пункт.

О приеме послов и камисаров, о которых пождати должно ответствие трибуналов, о куриерах, которые ради нужнейших дел неудержано пропускатися должны.

Отвещаем: когда вся будут окончанна, тогда ваши куриеры, которые приезжают ради нужнейших дел с свидетельствованными грамотами, ежели будет един или два человека, должны просити Тушету-хана, которой не удержит их, но присовокупит проводников, которые на скорых конех (чрез почту) сюда в Пекин приведут.

На 14 пункт.

О строении на границе обоих государств, дабы могло купечество быти приватно на иных местех.

Отвещаем: сей пункт есть изрядной. Когда приедешь на границу, тамо суть наши министры, советуйте вкупе, покажите место, /л. 67об./ на котором могут построиться домы, и всяк построить свой, и разделят людей на сию нужду. [158]