№ 101

1728 г. августа 6. — Реляция С. Л. Владиславича-Рагузинского из Енисейска в Коллегию иностранных дел о завершении своей миссии

/л. 79/ Державнейший император и самодержец всероссийский, государь всемилостивейший.

Минувшаго апреля 22 дня с посланным куриером Шумиловым в моей подданнейшей реляции (См. док. № 85) доносил я вашему императорскому величеству, что происходило до того числа в комисии, мне врученной, с которой дупликат ныне не посылаю, не имея времене за дорожным маршем и в надежде, что оная экспедиция до сего числа вашему величеству поднесена.

Сим же подданнейше доношу, что всевышний бог своею милостию и счастием вашего императорского величества допустил меня порученную мне комисию в существенное совершенство привесть и благополучный конец увидеть, понеже прешедшаго июня 14 числа при границах с китайскими министры генеральным трактатом (См. док. № 64) разменился, которые дали мне за ханскою печатью и министерскою приписью три трактата, на манжурском, латинском и руском языках, а против оных взаимно дал я им два трактата, на руском и латинском языках за моею рукою и печатью, которых состояние и силу сею реляциею не пространяю, понеже вся сила и действо всего того, что в десяти пунктах постановлено в Пекине, а одинатцатый, пограничный, внесен и разве мало где их штилем и дескурсом отменен, с которого, каков был прислан последний ис Пекина ¹ и каков дан от мене эксемпляр, послал к вашему величеству копии при моей вышеписанной реляции. А в оном трактате упомянуто было счастливое владение обоих императоров. И хотя я тогда их министров, при границе обретающихся, ни по которому образу в том переспорить не мог, [260] старайся, дабы каждая страна писала владение времене своего императора, не упоминая чюжего, но тогда они и на то поступить не смели, требуя от слова до слова такого, каков к ним послан ис Пекина. Я их просил, чтоб они хотя о том отписали к пекинским министром, и говорил им, что хотя никакой силы /л. 79об./ в том нет, однакож того нигде не водится, чтоб вам владетельство моего монарха упоминать, ниже мне вашего, но всякому своего. И потому они к Пекинским министром писали, против чего присланы ис Пекина вышеписанные трактаты, во всем сходны против эксемпляра, токмо при заключении учредили обоих императоров не упоминать, а упоминать всякому своего императора в своем трактате, и сказали, что моя есть в том правда, и богдыханово де величество, как я желал, так написать и повелел. И таким образом с неизреченною радостию обоих стран верных подданных трактатами под вышеписанным числом разменились, с которых от слова до слова дерзаю при сем приключить копии под № 1-м. И с таким благополучным окончанием (что к счастию вашего императорского величества, а не к моим трудам причитаю) дерзаю ваше императорское величество подданнейше поздравить.

Еще же и сие в вящшую славу вашего величества всенижайше доношу, что вышеписанным генеральным трактатом разменились в моем лагере, ибо я в том китайских министров переспорил, оговариваясь, что прошлого году пограничный трактат (См. док. № 41) под их шатром разменен, а сей доведется под моим, дабы было равномерно, на что они и склонились. И сие немалый адвантаж Российскому империю, понеже при том присутствовали многие мунгальские начальники как воинского, так и духовного чина, и дивились, как китайцы гордость свою так скоро переломили.

Что же в генеральном трактате в 7-м пункте упомянуто о письме, что посылается к Сенату, я такого письма у китайских министров при разменении трактата спрашивал. Они мне никакого письма не дали и /л. 80/ ответствовали то ж, что и прежде, или де пекинские министры сей трактат в такое письмо причитают, или о прошлых письмах упоминают, которые прежде сего писаны к российскому Сенату, а к ним никакого особливого письма не послали. И тот дискурс я принужден был так оставить, не видя ни в том большей важности и не зная чем поправить.

А печати для образца пашпортов (о которых я в прежней моей реляции упоминал) обещал китайским министром послать с дороги, ежели получю из Государственной иностранных дел коллегии и от сибирского губернатора, ежели же не получю, то пошлются с нарочным куриером по моем прибытии, Богу извольшу, от двора. И они хотя много спорили, на конце тем были довольны, а я разсудил за благо то оставить до моего прибытия в такой мере, ежели ваше величество за какою-либо притчиною для доброго початия и исполнения того пункта повелит отпустить куриера в Пекин, то будет добрая оказия, а, мню, добрый куриер в шесть месяцов может в Пекин приехать и назад возвратиться, когда по моей инструкции трактовать будет.

После того жил я при границах десять дней, конферуя с китайскими министры о добром порядке пограничного расположения. И назначили места на строение слобод, а имянно при Селенгинском дистрикте при речке Кяхте против пограничного маяку, где согласно место отвели и столпы для початия строения поставили, и несколько раз друг друга трактовали, и приязною корреспонденциею и визитами обходились, а подарков никаких ни от них, ни от меня не было.

Комисары, которые с обеих сторон были посыланы в Нерчинской дистрикт для выбору мест на строение при оном торговых слобод, благополучно свое дело окончили ж и места выбрали, и знак поставили, с российской [261] стороны выше серебреных заводов 110 верст к вершине Аргунской на урочище Цурухайту по сю сторону реки Аргуни, а китайское по ту сторону реки Аргунина их берегу на урочище Куку-Добо. И тут комисары письмами (См. док. № 88) разменились для вечного изъяснения, и каждой своим министром разменные письма вручил. /л. 80об./

А как скоро заключена с китайцы негоциация и места отведены под строение торговых слобод пограничных, то при Кяхте большее число лесу уже было в готовности, ис которого при моей бытности с прошлого году построена при верхнем пруду крепосца, огорожена толстым палисадом с четвероугольными башнями по флангам, кругом 240 сажен, окружена небольшим рвом, внутри построен большей дом деревяной о шести горницах, где быть имеет таможня, пред оными на реке выше пруда мост, где имеет быть застава. Крепосца названа Новотроицкая, ибо зачата прошлого году в день праздника пресвятыя Троицы. В оной же крепосце по прошению всех пограничных построена церковь деревяная небольшая храма пресвятыя Троицы и Саввы Сербского, притом небольшая тюрьма, анбар на салдатцкой провиант да конюшня добрым строением о 50 стойлах на содержание лошадей для разъезду пограничного главного караула, да мельница, маленькая кузница и баня, сад и все протчее, что к такой пограничной крепосце принадлежит. Сие строение учинено существенно на том месте, где прежде был российской караул и назывался Барсуковское зимовье.

Против крепосцы по другую сторону речки построены большие хоромы о избах, пред которыми погреб, где имеет быть кружечной двор, кругом огорожен забором, и построено шесть деревяных юрт для торгового пристанища, дондеже построится новая слобода. И все вышеписанное строение совершено при моей бытности, и уже купцы почали иметь свое пристанище с великою радостию, и тем ургинской торг пресекся, и впредь торги пограничные будут вместо Урги на Кяхте, а вместо Науна при Аргуни, кроме торга пекинского.

Слобода же торговая на Кяхте при маяку, при большем пруду, на месте преизрядном, на самой границе, в четырех верстах разстояния от Троицкой крепосцы и мунгальской границе, на последнем конце российской границе почата строиться, и фундамент при мне на палисад был выкопан, и большее число палисада поставлено, ибо 350 человек салдат из Тобольского гварнизонного полка для строения оной слободы на Кяхте в работу оставлены и несколько из тамошних жителей с телегами и с лошадьми. Я оставил чертеж, по которому будет слобода о 32 хороминах, каждая по три избы, на средине гостиной двор, 24 лавки и 24 анбара, кругом огородится палисадом с башнями о четырех флангах, для очищения флангов с прикрытием небольшаго рва землянаго /л. 81/ не токмо для малой дефенсии от нападения, но и за случай пожарный, когда степь загорится, дабы слобода сгореть не могла. И таким определением, не сумневаюся, что сего лета до октября месяца при Селенгинском дистрикте кяхтинское все пограничное строение и торговая слобода приведется в совершенство без жадного кошта казне вашего величества, ибо пограничные работают с радостию, дабы повольной торг при своей границе иметь могли и избавиться от ига ургинского, в котором более были яко арестанты, нежели купцы ².

Салдат, которые у той работы остались, дерзнул порадовать: дал на каждого человека по рублю единожды не в зачет их жалованья, ни провианта, на обувь, на чюлки и упаки, видя их доброусердие и отменную работу. И сие награждение дерзнул учинить без указу для притчины, что полковник Бухолц и протчие того полка офицеры представляли, что де когда салдаты бывают в работе, дается им особливое награждение повседневно, представляя в образец [262] генерала-маеора Генина: когда строил Екатеринбурх, то салдатом давал особливое награждение повседневно, дондеже были в работе. А я того без указу учинить не смел, токмо на тезоименитство вашего величества ³ 356 человеком салдатом, которые при кяхтинской работе определены, выдал им по рублю на человека на сие лето, дабы работали с радостию и молили бога за ваше величество. А сие награждение принял смелость учинить, видя их в необходимой нужде, притом же и случай позвал, откуды мог их наградить и протчее изждивение на оную слободу чинить.

Перенято на Кяхтинской заставе у купцов, которые воровским образом чрез непроходимые леса и пади в противность указу и укрываясь от государственных пошлин, хотели провесть мяхкую рухлядь по цене на 796 рублев. Капитан Княгинкин с таможенным заставщиком яко остерегатель оного поста перенял и указом вашего величества по моему определению конфисковал, из чего вышеписанных салдат и наградил да 100 рублев на вспоможение в строение церкви определил, достальные ж на достройку слободы и протчего оставил, о чем дал счет Государственной икономии Иркуцкой провинциальной канцелярии. /л. 81об./

Церковь новопостроеная при границах имеет служить для отправления службы божией и пользы душевной не токмо оного поста жителем, но и пограничным всего уезду Селенгинского, также и торговой новопостроеной слободы. И понеже оная церковь токмо четыре версты в разстоянии от торговой слободы, внутри и пред глазами китайскими, и может быть, что и они свою кумирню при своей слободе построят. Чего ради для украшения оной церкви я дерзнул приложить церковь походную моего посольства, которая мне вручена из Государственной иностранных дел коллегии со всею утварью и убором, дабы оную церковь и для службы божией и для политики лучше украсить, на которую и благословенную грамоту для освящения у преосвященного епископа Инокентия иркуцкого и нерчинского получил, священника для отправления службы божия с протчими причетники определил из Посольского Преображенского монастыря, обретающагося при Байкале, которому оную походную церковь под протекцию в метохию приложил, и Посольского монастыря игумен на время хотел при той новопостроенной церкви для освящения присудствовать и службу отправлять с братиею для доброго початия.

Для строения ж другой слободы при Нерчинском дистрикте на определенном месте Цурухайту и для обережения определил из Тобольского гварнизонного полку капитана Михаила Шкадера с капральством салдат, которой при мне путь свой восприял из Селенгинска, и дал ему инструкцию (См. док. № 115. Л. 238 об. - 239), каким образом по силе трактата при границах поступать, также и чертеж, каким образом оную слободу против Кяхтинской строить. В Нерчинской дистрикт писал указом вашего императорского величества, дабы каждого чина люди чинили вспоможение в строении торговой слободы при оном дистрикте, которые добровольно обещали в надежде, илибо и оная слобода сим летом построена будет.

Достальному Тобольскому полку приказал сего лета при Стрелочной крепости достроить казармы, анбары и протчее, в чем в зимних квартерах к салдатцкому и караванному житью может быть потребно, и на полковых и караванных /л. 82/ вашего императорского величества лошадей велел сена изготовить.

Еще ж с китайскими министры постановил, дабы для остережения торговых слобод и расправ порядочного пограничного купечества по силе трактату было с обоих сторон неотменно по 30 человек служивых при каждой слободе под командою двух офицеров, что и от их стороны також чинено будет, понеже хан при границах желает купечество умножить. И для того указом вашего императорского величества определен вышеписанный капитан Княгинкин с [263] капральством салдат и с знатным селенгинским дворянином ⁴ и с десятью человеки служивыми для содержания поста, остережения купечества и разводу впредь малых пограничных ссор на Кяхте.

Таким же образом определил вышеписанного капитана Шкадера при Нерчинском дистрикте с знатным же иркуцким дворянином и с капральством салдат для такого ж дела, следуя во всем мирному трактату в надежде милости божией, что когда оные слободы построены будут, несумнительно купечество умножится и государственному интересу в собрании пошлин и на кружечных дворах не без прибыли будет, а народу радость и польза.

Кружечные дворы и заставы приказал строить внутри границы, далее от торговых слобод, дабы в слободах не было излишнего шумства и безчиния пред глазами китайских купцов.

Двух знатных дворянинов ⁵ с добрыми толмачи и с пятью служивыми, всего до шести человек, определил дозорщиками на обе стороны для разъезду по границе, которым дал инструкции (См. док. № 115. Л. 239 об. - 241 об.) и велел починивать маяки, учреждать караулы и пресекать малые ссоры и воровства, каковы моментальные между пограничными приключиться могут, не отлучаясь от трактату, а оной разъезд иметь им повсегодно, а имянно: одному от Кяхты в левую сторону до вершины реки Аргуни по маяком и караулом для доброго порядку, другому таковым же образом от Кяхты в правую сторону до контайшина владенья.

Генеральное пограничное управление и всех вышеписанных определил под команду /л. 82об./ полковника Бухольца до указу, ибо поистинне не имел кому иному такое дело в небытности господина агента Ланга вручить. И оному полковнику дал инструкцию (См. там же) и каждому письменно и словесно приказывал, дабы все чинили по силе новосочиненного трактата, а особливо полковнику яко пограничному начальнику, когда нужда позовет, списоваться по силе дела с ургинскими владетельми, какое произыйти может, не отлучаясь ничем от трактата, в чем я ево моим письмом (См. там же) акредитовал и к ургинским владетелем писал (См.: АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1725-1729 гг. Д. 126. Л. 880 об. — 882. Письмо от 18 июня 1728 г.).

Архимандрита Антониа от монастырской тяжбы из Иркуцка освободил, которые между собою добровольно помирились ⁶, и с двумя священники и с достальными тремя школьники, снабдя их моим пашпортом (См. док. № 97) прежде моего отлучения отпустил, ибо китайские министры обещали их до Пекина пропустить, а о чем надлежало к господину агенту Лангу об них писал (См. док. № 98).

Прежде моего отлучения с границ всем пограничным воеводам, командантом, комисаром, дозорщиком и протчым дерзнул оставить списки со всей негоциации, заключенной с двором китайским для исполнения, ибо в трактате так означено, и министры китайские по всей границе своим начальником эксемпляры разослали, а с чего и каковы списки пограничным оставлены, дерзаю при сем (Слова при сем ошибочно повторены дважды) приключить копии под № 2-м.

Обоих дистриктов, как Селенгинского, так и Нерчинского, брацкие иноземцы и служивые ж люди били челом, что они от всяких промыслов торговых отлучены, а ныне имения не имеют, кроме скота, ежели де в скоту при слободах новопостроенных продажа будет заказана, то они разорятся и не могут платить государственного ясаку и протчих податей, против которого и челобитья принял я смелость указом вашего императорского величества иркуцкому команданту Измайлову писать о позволении всякого чина людем [264] продажи лошадей, скота и баранов при вышеозначенных новопостроенных слободах, а не инде, с платежем пошлин вашего величества, а имянно: с каждой лошади и рогатого скота по пяти гривен с головы, а с баранов по пяти копеек. Пошлину большую разсудил за благо наложить, дабы великим числом продавать не могли, а позволение в продаже учинил за четыре притчины: первая, что милостию божиею не токмо ныне войны /л. 83/ не можем бояться от страны китайской, но, по-видимому, и впредь никогда от них не зачнется; вторая, подлинно пограничные иноземцы и протчие последние жители ничего иного, кроме скота, не имеют, и ежели б продажу скота им не позволить, то б всеконечно государственных податей и ясаку не могли чем заплатить; третия, консидерация, дабы на новопостроенных слободах приезжающих купцов не токмо удовольствовать, но и к большему умножению для доброго початая торги умножить; четвертая, понеже в такой дальней дистанции близ на четыри тысячи верст по нынешней границе, кроме старой, никоторым образом продажу скота удержать было невозможно, ибо воровским образом и без указу тайно продавали. Провиант же по-прежнему заказал за границу отпускать, кроме настоящаго, в чем российским купцам нужда будет в слободах, дабы границу и Тобольской полк провиантом не оголодить, хотя божиею милостию при сих дистриктах показуется хлебородие лучше прежняго.

Брацким иноземцом роздал на имя вашего величества за их доброе усердие и верность в день тезоименитства вашего величества 20 знамен в 20 родов с эмблемою солнца и имене вашего императорского величества, как прошлого году о том в подданнейшей моей реляции доносил, и на сие не чинил изждивения из казны вашего величества, но от себя, а имянно: купцы ургинские прошлого году подарили мне камок, шелку и китайки на 250 рублев, я из оных их подарков брацким иноземцом и сочинил знамена, которые в славу имени вашего величества розданы, и приняли оные за превеликий дар и награждение, и некоторые от радости плакали, притом же обещали впредь в корму приезжым пограничным баранами и в строении фортец и протчем чинить вспоможение.

И я поистинне трудился дневно и ночно во всем том, что разсудил к вящшей славе и к лучшему интересу вашего величества, наипаче что касается до твердого содержания и порядку в исполнении генерального трактата и доброго покрытия границы в надежде, что труды мои, видя бог доброе мое намерение, не будут вашему императорскому величеству противны. Ежели же в чем от великия ревности до лучших услуг или от моего недоумия и погрешил, прошу подданнейше о прощении. А я мню, что касалось до моей комисии и пограничного определения, божиим вспоможением все определил и расположил. И потом, не хотя более туне при границах жить и не видя никакой нужды в моем житье, дерзнул путь свой восприять со всею свитою к двору вашего /л. 83об./ императорского величества в надежде, илибо летним водяным путем до Тобольска дойти могу, а зимним до весны к Москве или в Санкт-Питербурх, прося всевышняго Бога, да допустит меня в радости вашему императорскому величеству подданнейшее мое лицеземное челобитье отдать.

От господина агента Ланга из Пекина о государственном караване никакой ведомости не имею, кроме того письма, что при прежней моей реляции (См. док. № 85) отпустил, от 11 числа марта (См. док. № 80), китайских министров спрашивал, которые сказали, что Ланг и весь караван обретается в добром здравии, только де торги им не весьма полезны, ибо мяхкой рухляди много навезено.

О строении фортецы и на протчее мое прежнее предложение, не имея от вашего величества до сего числа решения, принужден так оставить до указу и [265] (Богу извольшу) словесной моей репрезентации, также и о анстальте караванном впредь.

Что же я доносил в последней моей реляции (См. док. № 85. Л. 12 об. - 13) о некоторой шатливости контайшина брата и суспеции Аюкина сына, вашего величества подданного, оное все исчезло, и мню, что все были замыслы воинской стратагемы контайшина брата, которой с седмью тысящами оружейных людей хотел нечаянно с такою инвенциею над китайским войском адвантаж поискать, но не удалося, ибо китайцы ответствовали: оставь войска на поли, приезжай сам, с тобою будем трактовать, а с войсками не приезжай. И так контайшин брат принужден был возвратиться назад. И сие по репорту доброжелательного полковника Галдана, чему китайцы не токмо не поверили, но и более силы за прикрытие своих границ собирают и посылают против контайши.

Пограничную ландкарту имею в сущем совершенстве, которую, Богу извольшу, со всем обстоятельством поднесу с моим прибытием.

Уже месяц, что я путь свой продолжаю и четвертой день как сюды приехал. А прежде /л. 84/ моего прибытия из Иркутцка писал к господину комисару Колычеву, что негоциация окончена и до нево в пограничном деле нужды не имеется, и ежели он хочет путь свой продолжать до Тобольска и до Москвы или мене здесь ожидать, положил на ево инструкцию (См.: РКО в XVIII в. Т. 2. Док. № 57) и волю. И он тому десять дней путь свой отсюды восприял, а я поживу еще неделею для лучшаго исправления дела пограничного при Красноярском и Кузнецком дистриктах, куды он, господин Колычев, граничил прошлого году, и к оным командантом с нарочными гонцы пошлю с генерального трактату списки и буду писать указом вашего императорского величества, дабы каждой исполнял по силе трактату, а на моем проезде, Богу извольшу, чрез Тобольск со всего определения вручю копии сибирскому губернатору князю Долгорукову для сохранения в Тобольской архиве списков с трактату и конфермации моего определения, ежели разсудится за благо.

Сего куриера салдата Василья Чернавского разсудил за благо послать с сею экспедициею, которому деньги прогонные до двора вашего величества и назад до Тобольска выдал, надеяся, что сей куриер может меня встретить в Тобольску. И для того, ежели ваше величество повелите и паки ево отпустить ко мне назад до Тобольска, я приму за особливую милость, ибо отдавна известия от двора вашего величества не имею.

Из Енисейска, 6 аугуста 1728 году.

Вашего императорского величества всеподданнейший раб Сава Владиславич

Saua Vladislauich.

На л. 79 в верхнем левом углу над текстом: № 2/12.

На л. 84 об. (пустом): Получено чрез присланного солдата Василья Чернавского октября 3-го 1728 году.

Реестр приложений к реляции // Там же. Л. 85. Копии приложений // Там же. Л. 86-105.

Опубл. в кратком пересказе: Бантыш-Каменский Н. Н. Дипломатическое собрание дел.... С. 154, 159.

Комментарии

1. Имеется в виду Кяхтинский договор, присланный из Пекина по одним сведениям, 2-го (см. коммент. 1 кдок. № 71), а по другим — 3-го апреля 1728 г. (см. док. № 85. Л. 9 об.).

2. Подробно о Ново-Троицкой крепости и о Кяхтинской слободе см.: Минерт Л. К. Памятники архитектуры Бурятии. Новосибирск, 1983. С. 54-101.

3. Тезоименитство Петра II — 29 июня по юлианскому календарю.

В день тезоименитства императора Петра II в двадцать родов братских иноземцев было пожаловано двадцать знамен «из доброй китайской камки, цветами красные и лазоревые, на которых золотом изображено солнце и три звезды» ... Принимали этот подарок они с такой радостью, что «некоторые и плакали и говорили, что за такую его императорскаго величества высокую до них милость до последняго кровопролития и умереть готовы и за такое награждение подданнейше благодарствуют» (АВПРИ. Ф. Бурятские дела. Док. № I. Л. 311, 312).

Раздаче знамен «брацким иноземцам» Владиславич удовлетворил одно из их заветных желаний. Поскольку на 18 родов Селенгинского и Нерчинского дистриктов приходилось всего два знамени, пожалованных еще Ф. А. Головиным, и «зело» обветшавших, братские иноземцы просили, «чтоб им пожалованы были во всякой род по знамени, ибо когда по случаю с мунгальцы встречаются, у мунгальцов многия знамена, а у них мало, а они, брацкие иноземцы, лутче вооружены и искуснее в салдатстве, нежели мунгалы, в чем им не беззазорно»... По представлению Владиславича, предназначенные братским иноземцам знамена «делаются с эмблемою солнца и трех звезд, против солнца написано: никому не уступает. Сигнификация же оного иероглифика есть, что солнечный зрак никому не уступает, и политика: что его императорское величество их не уступил. На низу подписано золотыми словами имя его императорскаго величества и виват. На конце — год, месяц, и число, и род, которому дается» (Там же. Л. 309 об. — 310). См. коммент. 1 к док. № 48.

4. Знатный селенгинский дворянин — толмач А. Третьяков. О нем см. коммент. 4 к док. № 39.

5. Пограничные дозорщики Г. В. Фирсов на восточном участке с толмачом С. Кобеем и А. Михалев с иркутским сыном боярским, толмачом Г. Волгарем на западном участке.

6. Архиерей Иннокентий (Кульчицкий) обвинял архимандрита Антония (Платковского) в растрате денег иркутского Вознесенского монастыря и требовал их возмещения. Антоний вины за собой не признавал. Этот конфликт был одной из причин задержки отъезда Антония в Пекин.

Ланг в письме Владиславичу от 8 октября 1727 г. с реки Толы по этому поводу писал: «Что между преосвященным Инокентием и преподобным отцем Антонием происходит несогласие, я о том зело сожалею, понеже оба мои благодетели, и с радостию желал бы слышать, что они ссору постом и молитвами отложили, ибо такая сумма денег, ежели они издержаны, трудно возвратить» (АВПРИ. Ф. Сношения России с Китаем. 1727 г. Док. № 16. Л. 35).