№ 167

1726 г. июня 21. — Письмо агента Л. Ланга Тушэту-хану Ванчжиль Доржи и цзюньвану Дандзондоржи по поводу вторжения монгольского отряда в русские владения

/л. 49/ Его богдыханова величества Мунгальские землицы владельцам Очирой Бату Тушету-хану, правителю и генералу, чюнвану Данжин Доржию.

До получении от наших зайсанов, которыя имеют свои кочевья вверх по Селенге на Зиде-реке, известия о переходе из Мунгальской землицы в Росийское империе несколько войска, послал я при любительном поздравлении (См. док. № 160) с тем известием к вашим сиятельствам сего месяца 12 дня дворянина Якова Загузина и требовал, дабы вашим [344] повелением те военные люди назад были возвращены, понеже ежели им в чем какая обида учинена, то чрез посланцов такое дело объявить надлежит, а не оружейною рукою в чюжее государство во время мира вступить.

Потом уведомился я чрез писание ваших сиятельствы с тайжием Сономом (См. док. № 161), что бежали калмыцкие завоеванные пленники с лишком з 200 дымов да урянков дымов около 10-ти или больше, которые урянхи ея императорскому величеству ясак платят по одному соболю, а Бубей-белию по пяти ¹. И хотя де за теми беглецами генерала и правителя Бубей-белия малыя братья с войским посланы, однакож они их к возвращению склонить не могли, отчего междо ими учинилась баталия и остались со обоих стран мертвых и раненых. И потом ушли де оные беглецы чрез границу в Росийское государство, а войско де осталось при границе, от которого к вашим сиятельствам о том письменное известие прислано.

Я безмерно сожалею, что такии малый люди шатостию своею непрестанные труды обоим государствам чинят. И по требованию ваших сиятельствы писал я обо всем в-Ыркуцк к действительному стацкому советнику, чреззвычайному посланнику и полномочному министру, сиятельнейшему господину графу Саве Владиславичю в 19 числе сего /л. 49об./ месяца (См.: АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., док. № 18, л. 105-107. Запись в журнале, где это письмо датировано 18 июня 1726 г.). И обнадеживаю сим, что его сиятельство в помянутом деле праведное разсмотрение и удовольства учинить изволит. И хотя и я чрез писания ваших сиятельствы обнадеживан, что помянутое мунгальское войско на земли ея императорского величества, моей всемилостивейшей государыни, не перешло, однакож от наших караулов непрестанныя ведомости получаю, что не токмо прежде означенное мунгальское войско и беглецы уже действительно в Росийской империе обретаютца, но и непрестанно еще военные люди чрез Селенгу переезжают, не разсудя, какая им будет трудность дорога назад натьти, ниже каким образом они потом будут принуждены обоим великим и самодержавнейшим монархом за такие самовольные неприятельскии действы и преступления мирных трактатов дать ответ.

Того ради розсудил я за благо сим ваших сиятельствы приятельскии напоминать и просить, чтоб вы для исполнения мирных трактатов и для ненарушимого содержания вечного мира вкупе со мной по обшей нашей должности всякие занапрасные кровопролития упредить изволили, понеже ныне в скором времени всякие несогласии и обиды, которые от таких людей по сю пору междо государствами происходили, чрез особливые трактаты без всякие неприятельские действы и кровопролития ко удовольству обоих стран успокоены будут, ибо вашим сиятельствам не без известия, что моя всемилостивейшая государыня императрица к содержанию вечного мира весьма изволила склонитьца и что для того обретаетца ныне близ границы ея императорского величества чреззвычайной посланник и полномочный министр.

В 19 числе сего месяца привезен в город один человек, которого наши люди по сю сторону пограничных караулов застали, которой про себя объявил сперва, что он мунгальской стольник и послан от войска для сыску след беглецов, и потом — бутто он посланцом ко мне отправлен. Токмо, понеже у него не о том, не о другом никакого письменного свидетельства не явилось, велел я ево здесь держать до определения из Иркуцка от высокопомянутого ея императорского величества чреззвычайного посланника и полномочного министра, о чем вашим сиятельствам впредь известие учинить буду. [345]

А что в письме вашем упомянуто, бутто наши люди напрасно ездили ваши земли мерить, на то протестую ноикрепчайшим образом, что я о том никакого известия не имел и что им всеконечно не повелено было в Мунгальской землице ездить. /л. 50/ И естьли того человека проведать могу, которой такое дерзновение без указу восприял, то обещаю сим, что над ним самое жестокое наказание за то учинено будет.

Лоренц Ланг

(Копия подписана Л. Лангом).

Послано из Селенгинска июня 21 дня 1726 году с мунгальскими посланцами Соном-тайжием с товарищем.

На л. 49 над текстом: Копия.

АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 6, л. 49-50. Копия.

Комментарии

1. Имеются в виду урянхи, населявшие восточную и северо-восточную часть Урянхая, которые приняли русское подданство в 1676 г. (Дополнения к Актам историческим. Т. 7. СПб., 1859, с. 344-346) и вплоть до 1727 г. платили ясак представителям иркутской и красноярской администрации. Для их управления и защиты в 1716-1717 гг. был построен русский острог на Косоголе, но вскоре он был разрушен по требованию цинской стороны (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 615; коммент. 7 к док. № 110)

Л. Ланг, касаясь вопроса о перебежчиках, писал в письме к С. Владиславичу от 18 июня 1726 г.: «Я не сумневаюсь, что при бытности вашего сиятельства на границы, надеючися на ея императорского величества милость, из Мунгальской землицы многие люди перебегать будут» (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г.. д. № 18, л. 106 об.).