№ 108
1725 г. декабря 23. — Духовное завещание С. Л. Владиславича-Рагузинского, составленное в Москве перед отъездом в Цинскую империю
/л. 14/ Во имя святыя и неразделимыя троицы отца и сына и святаго духа.
Понеже вси человецы есмы, и житие наше к пресечению смерти нечаемо бывает, а смерть постоянная необходимая, токмо не знаем ни часа, ни момента, когда может приключитися, и, по глаголению святаго евангелия, имеем на всякой момент в готовности пребывати, да внезапу не погибнем. Того ради и аз яко человек, хотя в добром здравии и совершении разума, всеконечно смерти ожидаю, а когда и где может приключитися, то единому богу известно. И для такого необходимаго предуведения ни от кого не принужден, ни прошен, токмо от чистыя моея совести, призывая вспоможение божие (которое да наставит мене на путь праведный), сочиняю сию мою духовную для устроения оставших моих и протчего, как следует по пунктом, по которым прилежно прошу, да будет сие последнее мое желание вечно и непоколебимо исполнено 1.
1. Хотя и грешный по плоти человеческой, однакоже умираю, надеяся на превеликое божие милосердие, на которое твердая моя надежда в сохранении души моей, верую и исповедую все оное, что верует святая церковь восточная греческого исповедания, аще закону прегреших, закону и святейшей церкви повинуюся и силе божественной, яко праведному судии превеликих щедрот, грешную мою душу препоручаю. Святую же церковь, яко матерь непоколебимую, спомощницу же я исцелительницу душевную, признаваю и слезно прошу о отпущении грехов моих ведомых и неведомых, каким либо (В тексте: лъбо) образом богу и святейшей церкви прегреших, ему единому жертву приношу и у него единаго из глубины сердца моего милости прошу, дабы чрез милостиву церковных щедрот священнического чина и прочих моих оставших принята была душа моя грешная ко престолу царствия его небеснаго, да может удостоитися неисчерпаемыя его милости и спасения.
2. Рабски и подданнейше благодарствую ея императорскому величеству государыне самодержице всероссийской за милостивое принятие яко странного под крыле российскаго орла прибегшаго, и рабски прошу таковаго ж милосердия и монаршеской милости сирым оставшимся моим, наипаче высокою властию и повелением ея императорского величества о исполнении сей моей духовной, надеяся на ея императорского величества особливое великодушие, аще что и не против уложенных прав российских напишу, да содержано будет яко странному единою императорскою милостию и повелением. /л. 14об./
3. Как душа моя имать явитися праведному суду божию, тако я из младых лет и до сего часа жития моего во всякой вере и верности, елико была мочь моя, где мог служил блаженныя и вечнодостойныя памяти Петру Великому, императору и самодержцу всероссийскому, такожде и ея императорскому величеству и всему Российскому государству без никакого лицемерия, ниже злаго умышления, с чистою 4 христианскою совестию, как надлежит верному подданному и сущему христианину, в чем творец мой на сем и втором пришествии имать быти свидетель, также и о чести по моему обхождению и службах неединократного свидетельства всем добрым людем известно, [246] награждением ея императорского величества милосердием всякого воздания чином и протчими прерогативами с подданнейшим респектом зело удоволен есмь.
4. Понеже фамилия моя во Ильлирии от неколиких сот лет Ильлирийского графства прерогативы содерживала и имела по прозванию Владиславичами, и от ея императорского величества таковою признана, и высокою императорскою дипломою утверждена и пожалована, подданнейше прошу ея императорское величество, дабы наследники, племянники и потомство мое, тем графским титулом и прерогативами были пожалованы и содержаны в таком почтении, как российские графы содержатся, понеже графство наше, во Ильлирии обретающееся, не за иную притчину, но за войну российскую против непостоянных турков потеряхом, и от отечества нашего отлучени быхом.
5. Я же не имею сына законного 2, кроме единыя дщери, рожденныя в Венеции сего году 3. А жена моя, иноземка, ныне обретается в Венеции, в своем отечестве 4, и, может быть, ежели мене в таком дальном отлучении смерть постигнет, и в таком случае оная несумнительно в Россию не возвратится и рожденную дщерь (ежели жива будет) при себе держать похочет. И в таком отлучении жены и дщери моей из России оставляю по мне наследника во всем движимом и недвижимом племянника моего родного Гаврила Владиславича 5 да братьев ево, а моих родных же племянников Моисеа Владиславича 6 да Ивана Владиславича (которой в Падве в науке обретается) 7, в равной мере, как бы были сущия мои дети по рождению, понеже они отца не имеют 8 и отечество свое, и графство, и вотчины во Ильлирии потеряли для моей притчины, а не за ино. И была бы пред богом и пред людьми неправда, когда б я их не наградил тем, что нажил в России, когда они для моей притчины потеряли отечество во Ильлирии. Четвертого же моего племянника Ефима Владиславича 9 от всего моего наследства отлучаю за ево продерзость и непостоянство. Вышеписанного же Гаврила Владиславича оставляю первым наследником, владетелем и управителем всего моего имения, в котором остается сущая моя власть, когда будет поступать против сего моего завещения.
6. Имеет он, Гаврило, получить все мое имение движимое и недвижимое, совершить счеты, росплатиться с долгами, которые могут показаны быть письменно за моею рукою, а кроме моего заручного письма никаким иным не верить и никакой претенсии не платить, ибо я знаю, где моего заручного письма нет, тут и долгу подлинно не имею./л. 15/ И к такому главному счету и собранию всего имения отчасти он, Гаврило, искусен, а отчасти брат его Моисей, а наипаче писарь мой Константин Акен, которой при мне, имеет подлинное известие во всех моих интересах. И оной мне служил верно, и человек постоянный и искусный, которого он, Гаврило, имеет держать при доме моем два или три года в таком почтении и призрении, акибы был ево сродник или товарищ, дондеже учинится пурификация и собрание письменное, и известие от всех моих интересов, которые в России или инде обретаются, заплачивая оному Константину по 500 рублев жалованья в год, дабы мог тем жалованьем быть доволен и служить прилежно, как надлежит доброму человеку, к наилучшему интересу моих наследников.
Он же, Гаврило, имеет первенство во всем, которой имеет содержать брата ево родного Моисеа и брата ж Ивана в таком порядке, якобы были сущия ево дети, и в таком призрении и смирении да почитают друг друга, как бы дети отца, и да живут в наилучшем согласии, ежели желают иметь мое благословение. Ежели же не будут жить согласно, то он, Гаврило, имеет власть отлучить несогласника от моего дому и наследства, дая ему на препитание и содержание по 300 рублев в год. Ежели же кто из них троих не будет доволен сим моим [247] определением и будет турбовать мое наследство приказным порядком, тогда в таком случае без явные и важные притчины проклинаю ево по власти родительской и отлучаю от наследства и моего сродства.
Четвертому же племяннику, вышереченному Евфимию (которой в Париже обретается), за единое воспоминание сродства оставляю сыну ево, а в небытности сына ему самому 1000 рублев, которые да будут приведены от вышеписанного племянника моего Гаврила по расплате долгов и собрании всего имения в два года, а имянно по 500 рублев на год. А по получении 1000 рублев да не может он интересоватися, ниже иметь какой претенсии до моего наследства, от которого за свое преступление ныне и впредь отлучен да будет. И тако по сему шестому пункту довольно о моих племянниках.
7. Вышеписанная жена моя Виргилия Травизана и дщерь, обретающияся в Венеции, ежели возвратятся в Россию, то племянник мой Гаврило должен содержать ее в таком респекте и прерогативах, якобы была родная мать ево, а дочь мою, якобы родную сестру свою, трудяся по всякому случаю жить смирно и благополучно за честь дому и покою души моей, дабы в добром почтении и согласии могли содержать честь дому и не расточить имения. Ежели же оная жена моя и дщерь останутся в Венеции на вечное житье, то из моих доходов племянник мой Гаврило должен им на препитание повсегодно переводить по 500 червонных золотых до совершенного возраста дщери моей, а матери /л. 15об./ жены моей, а моей тещи Корнелии Травизане, по 50 червонных золотых в год переводить же для моего поминовения и для призрения любезный моея супруги и дщери. И с тем переводом по 1000 рублев жене, а по 100 рублев тещи, имеет быть жена моя довольна и в мое наследство не интересоватися, и четверную долю моего имения против уложения российских прав не взыскивать того ради, что я алмазный убор, жемчюг, золото, сребро и протчее, что на нее положил и что с собою повезла в Венецию, то все ей оставляю и безповоротно дарую, да может иметь у себе по жизнь свою и по смерти покинуть дщери или кому похочет.
8. Благоразумному читателю не без противности будет, что я, имея дочь родную, прямую наследницу, а вместо ее оставляю наследником и управителем племянника моего Гаврила, что и правы российския не повелевают. Однакоже богу самому известно да будет, что я то чиню за лучшую честь и содержание дому моего и дабы фамилиа Владиславича (которая из ильлирийских первых фамилий графских прибыла в Российскую империю) желаю, дабы по мужской линеи оное имя было содержано, графство же и прерогативы непомеркнуты.
9. В награждение наследства любезнейшей моей дщери Фиоренце Екатерине (о которой выше писах) оставляю приданое, когда будет в совершенном возрасте, от 15 до 20 тысяч рублев по силе тогдашнего состояния дому моего, повелевая в том племяннику моему Гавриле Владиславичю и протчим, дабы имели наилучшее старание ту мою дщерь в добрый шляхтинский дом пристроить и по последней силе приданым наградить. А когда оная такое довольное приданое получит, то да не может в наследство фамилии Владиславича интересоватися и да учинит письменную ренуцию. А наследство недвижимое мое никогда ни под какою кондициею да не может быть отлучено от фамилии Владиславича по мужской линеи, кроме гнева государственного или войны (чего не дай боже), того ради надлежит наследником моим жить смирно, служить единому богу и единому государю со всякою верностию и усердием. Тогда да получит божие и мое благословение, милость императорскую и за верною службу и добрую прилежность могут прибавить честь и имение.
10. Ежели же жена моя Виргилия как человек младой не похочет [248] жить во вдовстве и пойдет замуж, и в таком случае все уборы и протчее, что при ней из моих пожитков обретается, да останется при ней, как бы были пожитки ее отдевския, да к тому в награждение из моих пожитков единожды да преведены будут из моего наследства 1000 червонных золотых. А в таком случае, что ежели жена моя выйдет замуж, и где останется дочь моя, или при ней, жене моей, или при тещи моей Корнелии, то уже по 1000 рублев на содержание их племяннику моему Гаврилу и наследству не переводить, а переводить токмо на содержание воспитания дщери моей по 400 рублев, или по 200 червонцев в год, и то чинить до того числа и времене, дондеже умрет или замуж выйдет. А ежели прибудет в Россию, то содержать ее и воспитать, как надлежит честной графине, а какова выбрать ей мужа /л. 16/ в Венеции или в России, то полагаю на ея волю и даю мое родительское благословение с вышеписанным приданым.
11. Сестре моей родной Евфросинии (которая в Каштельнове в Венециянской державе обретается) оставляю 100 червонных золотых единожды для братнего воспоминания. Сыну ее Димитрию Милютиновичю единожды ж 100 червонных золотых для поминовения.
12. Душу мою отдаю единому богу и на поминовение во святых церквах полагаю в волю моих наследников, которых прошу, да поминают мене, яко родителя и их добротворителя, и убогим, заключеным и по святых церквах давать повсегодно некоторую частицу из моих приходов по силе состояния дому, понеже ниже хочу, ниже могу после смерти кому даровать, что полагаю на любезное их разсуждение, ибо знаю довольно, что они душу мою в забвении не оставят и по возможности поминать будут, которым отечески рекомандую.
13. Имею на Украине в селе Парафеевке натурального сына именем Филиппа, которого мать — жена старосты парафеевского Николая. И оного Филиппа наследником моим препоручаю, которому единожды 500 рублев оставляю.
14. Сиятельнейшему графу и кавалеру Петру Андреевичю Толстому, которому вручаю сию мою духовную с прошением да оную содержать под печатью, а когда бог сошлет по душу мою, тогда сию мою духовную да объявит моим наследником и разпечатает, где надлежит, которого слезно прошу, да приложит великодушное свое ходатайство о исполнении сея духовныя и о милостивой протекции моих оставших 10.
15. Любезнейшая моя матушка графина Феофана Владиславича в древнейших летех в санкт-питербургском моем доме осталась 11. Прошу моих наследников, дондеже жива будет, да будет содержана с достойным респектом и венерациею, и с довольством. А когда преставится, да будет погребена в монастыре Александроневском в гробнице каменной, со обыкновенным платежем и протчим, что к такой честной персоне к погребению надлежит. И в ту же гробницу да принесены будут кости умершей моей дщери Екатерины, которая при том же монастыре погребена в земли по правую страну паперти у древяныя церкви. Ежели ж и я грешный не в дальнем разстоянии умру, то прошу моих наследников, да и тело мое в том же монастыре во оной каменной гробнице пренесено и положено при теле моея матушки да будет.
16. Ему ж, кавалеру Толстому, как всегдашнему протектору дому нашего, оставляю сребра, какова он похочет, по цене на 1000 рублев ни за какую иную притчину, кроме единыя христианския любве и всегдашнего ко мне великодушия.
17. На конце сию мою духовную и оставших моих подданнейше препоручаю ея императорского величества монаршеской милости и протекции, дабы /л. 16об./ высокомочным своим императорским указом да содержит странную мою фамилию и наследников при своем их имении, движимом и недвижимом, некоторое блаженныя и вечнодостойныя [249] памяти от Петра Великаго, императора и самодержца всероссийского, за усердную и верную мою службу мне пожалованное, некоторое же праведными промыслами приобщенное, да все останется моим наследником и потомству без жадного отнятия и да не допустит их ко озлоблению или турбации после моей смерти, имея твердую надежду на ея императорского величества человеколюбное милосердие, за что бог ея императорскому величеству да воздаст, и потомство мое, как надлежит верным подданным, служить имеют.
Лучшаго же ради уверения сию мою духовную подписую моею рукою и утверждаю печатью.
Писана в Москве 23 декабря 1725 г.
Co Saua Vladislauich.
ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 1171, л. 14-16 об. Подлинник . На л. 16 слева на полях и на л. 16 об. слева от подписи имеется черная сургучная печать С. Л. Владиславича-Рагузинского 12.
(Листы прошнурованы черной тесьмой, концы которой припечатаны печатью)
Опубл.: Синдик Душан. Тестаменти Саве Владиславика. Београд, 1980. (Историски институт. Мешовита Грава. Кн. 8), с. 152-157.
Комментарии
1. Владиславич готовился к посольству в далекий Китай со всей присущей ему основательностью не только в служебном, но и в личном плане: отправил жену и дочь в Италию, каменный дом свой в Петербурге на Адмиралтейском острове сдал внаем французскому послу Жаку де Кампредону (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1725 г., д. № 4, л. 269), заручился покровительством важных сановников, Ф. М. Апраксина и П. А. Толстого, в отношении своих близких (см. коммент. 1 к док. № 35; коммент. 1 к док. № 87) и даже на всякий случай написал духовное завещание.
2. По имеющимся в литературе сведениям, у С. Л. Владиславича был от первого брака сын Лука (1698-1737), о матери которого ничего не известно (Синдик Душан. Тестаменти Саве Владиславича, с. 143).
3. Дочь С. Л. Владиславича от второго брака Фиоренца-Екатерина умерла в раннем детстве (Павленко Н. Савва Лукич Владиславич-Рагузинский, с. 168).
4. Владиславич вступил во второй брак около 1718 г. в Венеции с 20-летней дочерью обедневшего венецианского дворянина Виргилией Тревизани (Травизана, Тревизания). Собираясь в отъезд с посольством в Китай, 4 июля 1725 г. он подал челобитную в Коллегию иностранных дел о выдаче ей паспорта для проезда на родину — в Венецию (АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/7, 1725 г., д. № 1, л. 19).
Внешний облик этой женщины описала жена английского резидента при русском дворе леди Рондо, в одном из своих писем: «Она по рождению — благородная венецианка... Теперь ей около двадцати пяти лет; она высокого роста, прекрасна, мила и чрезвычайно приятна; черты лица ее довольно обыкновенны, но черные глаза чрезвычайно хороши, и вся ее наружность сходствует с теми описаниями римских красавиц, которые мне приходилось слышать. Старый муж держит ее взаперти и очень редко отпускает куда-нибудь, кроме двора, куда она является постоянно в полном блеске, какой только могут придать красивой женщине великолепные наряды и драгоценные украшения» (Записки иностранцев о России в XVIII столетии. Т. I. Письма леди Рондо. [Б. м., б. г.], с. 132-133).
5. Владиславич Гаврила Иванович жил на Украине, имел откуп на индуктный сбор по всей Украине. В 1726 г. женился на А. И. Бороздна. Детей не имел. Умер не позднее 1748 г. (Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. I. Киев, 1908, с. 70, 101-102).
6. Владиславич Моисей Иванович — надворный советник, любимый племянник С. Л. Владиславича. Годы его жизни неизвестны, но по одному из документов видно, что он умер не позднее 26 июня 1773 г. (ЦГАВМФ СССР, ф. Адмиралтейств-коллегия, оп. 1773 г., д. № 43, л. 120).
14 сентября 1725 г. в поданной в Петербурге в Коллегию иностранных дел челобитной С. Л. Владиславич писал: «Понеже жалованье, или кормовые деньги (300 руб. — Сост.), мне пожалованы вечно и в табель внесены за прежние мои службы, того ради прошу, дабы оные деньги выдаваны были впредь повсягодно... из Коллегии иностранных дел племяннику моему Моисею Владиславичю для содержания матери моей до моего сюда возвращения» (АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/6, т. 1, 1725 г., д. № 2382, л. 1).
Находясь в посольстве, С. Л. Владиславич переписывался с племянником. Сохранился подлинник на итальянском языке письма М. И. Владиславича к своему дяде от 28 апреля 1726 г., в котором сообщалось о петербургских политических новостях, об учреждении Верховного тайного совета, с приведением полного списка его членов (там же, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 17, л. 58-59). С отправленным на границу комиссаром М. К. Креницыным М. И. Владиславич послал также «большой пакет, в котором европейские печатные ведомости на француском и италианском языках» (там же, 1725-1729 гг., д. № 11, л. 898). В одном из документов имеются сведения о том, что С. Л. Владиславич послал племяннику письмо от 8 марта 1726 г. из Томска (там же, 1726 г., д. № 17, л. 15).
В завещании от 22 апреля 1738 г. С. Владиславич назвал главным наследником своего состояния М. И. Владиславича (там же, ф. Приказные дела новых лет, оп. 15/3, 1738 г., д. № 148, л. 2 об. – 3). В 1751 г. М. И. Владиславич получил по наследству каменный дом на Покровской улице в Москве, принадлежавший его умершему брату Ефиму Владиславичу (там же, ф. Сношения России с Китаем, оп. 62/2, 1728-1767 гг., д. № 4, л. 105).
Большинство своих деловых бумаг и писем М. И. Владиславич писал на итальянском языке красивым, каллиграфическим почерком и ставил подпись: Moise Vladislauich. Эта четкая подпись дает возможность правильно воспроизвести неразборчивую подпись С. Л. Владиславича (обычно латиницей): Saua Vladislauich.
7. Владиславич Иван Иванович в 1738 г. числился поручиком в русской армии (Лобанов-Ростовский А. Б. Русская родословная книга. Т. I. Изд. 2-е. СПб., 1895, с. 108).
8. Владиславич Иван Лукич (старший) — брат С. Л. Владиславича, отец Гаврилы, Моисея, Ивана, Ефима и Евлогии Владиславичей (там же, с. 108, 432). Однако эти сведения вызывают некоторое сомнение, так как у С. Л. Владиславича был еще один брат и тоже по имени Иван (младший). С. Л. Владиславич в духовном завещании 1738 г. упоминает всех своих племянников по именам, а также пишет: «И тако дети моих братьев, а мои родные племянники, и никто другой из сродников не имеет никакого дела, ни притензии до моего имения как движимого, так и недвижимого» (АВПР, ф. Приказные дела новых лет, оп. 15/3, 1738 г., д. № 148, л. 2). Из этого можно заключить, что А. Б. Лобанов-Ростовский ошибочно считает всех перечисленных выше племянников С. Л. Владиславича сыновьями его брата Ивана Лукича (старшего), участника антитурецкого восстания в Черногории, казненного в турецком плену около 1712 г. В прошении от 26 июня 1773 г. внучатых племянников С. Л. Владиславича — поручика Н. А. Папреница и секунд-майора Г. А. Папреница — о разрешении им именоваться графами Владиславичами (просьба их была удовлетворена Екатериной II) указывается, что их мать Евлогия Ивановна Папрениц является сестрой Гаврилы, Ефима и Моисея Владиславичей (ЦГАВМФ СССР, ф. Адмиралтейств-коллегия, оп. 1773 г., д. № 43, л. 120). Это дает основание предположить, что поручик Иван Иванович Владиславич (см. здесь коммент. 7) был сыном Ивана Лукича (младшего).
9. Владиславич Ефим Иванович (1691 -1749), граф. В молодости жил в Париже, где встречался с Аврамом Петровым (Ганнибалом). В повести «Арап Петра Великого» А. С. Пушкин, не придерживаясь точной хронологии, упоминает о том, что по возвращении из Франции в Петербург А. П. Ганнибал среди высокопоставленных лиц встретил и «молодого Рагузинского, бывшего своего товарища» (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 6. М., 1957, с. 22). «Рагузинский молодой, легкомысленный человек, он племянник Саввы Рагузинского», писал о нем современник (Сборник Русского исторического общества. Т. 34. СПб., 1881, с. 165). В 1716 г. Ефим Владиславич в письме из Парижа к Петру I сообщал о своем «бедном тамо состоянии за оставлением от дяди» (ЦГАДА, ф. Кабинет Петра I, отд. II, оп. 3, ч. II, кн. 26, л. 665). Во Франции 17 сентября 1717 г. он вступил в брак с француженкой по фамилии Путет (по другим данным — Полетт), от этого брака имел 5 детей. Не получая никакой материальной помощи от своих родных, он увяз в долгах, сидел в долговой тюрьме, откуда его выкупили, и в конце концов вынужден был в 1728 г. вернуться, в Россию. Семья его навсегда осталась во Франции (АВПР, ф. Письма и прошения разных лиц на иностранных языках, оп. 14/1, д. № 8, л. 1-2). В России дослужился до чина действительного статского советника (1742 г.) и генерал-поручика (1744 г.). 25 апреля 1742 г. награжден орденом св. Александра Невского (Бантыш-Каменский Д. Н. Историческое собрание списков кавалерам четырех российских императорских орденов. М., 1814, с. 193; Лобанов-Ростовский А. Б. Русская родословная книга. Т. 1, с. 8). Умер 6 марта 1749 г., похоронен в Москве в «Николаевском Греческом монастыре» (Московский некрополь. Т. I, с. 212).
10. 21 июня 1738 г. Сенат в доношении своем императрице Анне Ивановне сообщал: «Минувшаго июня 18 дня граф Сава Владиславич умре, а ныне сыскан в Сенате пакет за печатью, на котором подписано, что в нем духовная ево, Владиславича». Далее сообщалось, что этот пакет 31 декабря 1733 г. был передан в Сенат из Московской сенатской конторы вместе с дипломами, кавалериями (орденами), золотыми медалями и червонными «бывшаго графа Петра Толстова, Антона Девиера и Григорья Скорнякова-Писарева», приговоренных в 1727 г. к лишению чинов, состояния и к ссылке. «А ныне по распечатании в Сенате того пакета, — говорилось в том же доношении, — явилось в нем письмо ево, графа Владиславича, писанное при отъезде ево в Китай к вышеобъявленному Толстову в 725 году, октября 9 числа (см. док. № 87. — Сост.), и та духовная в пакете ж с надписанием за ево печатью приложена, которую, не роспечатав, и с вышеобъявленным письмом вашему императорскому величеству представляет Сенат при сем всеподданнейшем доношении».
1 июля 1738 г. в журнале Сената появилась запись: «Поданная при доношении из Сената духовная покойного тайного советника графа Савы Владиславича, которая в 725 году при отъезде ево в Китай составлена... сего числа взнесена из Кабинета к ея императорскому величеству и пред ея величеством разпечатана и чтена секретарем Эйхлером, а по прочтении отдана в Кабинет по-прежнему» (ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 1171, л. 10-12; Сборник Русского исторического общества. Т. 120. Бумаги Кабинета министров. Т. VII. Юрьев, 1905, с. 490; Т. 124. Бумаги Кабинета министров. Т. VIII. Юрьев, 1906, с. 1).
11. Владиславич Феофания — мать С. Л. Владиславича. Сведений о ней почти не сохранилось. «Сюда (в Петербург. — Сост.) ожидают из Венеции графиню Сава-Владиславич, мать графа этого имени и тайного советника царя, — сообщал в письме от 8 сентября 1721 г. французский консул Генрих де Лави кардиналу Гийому Дюбуа. — Она гречанка и ей 97 лет». (Сборник Русского исторического общества. Т. 40. СПб., 1884, с. 270). С. Г. Рункевич писал, со ссылкой на архив Александро-Невской лавры, что С. Л. Владиславич «пожелал похоронить в Благовещенской церкви умершую свою мать монахиню Феофану, и “дочь прежде погребенную перенести в один гроб в ту церковь”», что Екатерина I, в этом случае отменив обычную плату (500 руб.) за погребальное место, 4 января 1726 г. повелела: «погребсти безденежно для того, что оная старуха по столетном жития веку пожелала из своего отечества для благочестия выехать и кости свои положить в Российском государстве, для того и внуку ея положить с нею в одном месте, а другим сие не в образец» (Рункевич С. Г. Александро-Невская лавра. 1713-1913. СПб., 1913, с. 560). По сведениям Рункевича можно предположить, что Феофания — не настоящее, а монашеское имя матери С. Л. Владиславича.
Умерла она в Петербурге в декабре 1725 г., похоронена 8 января 1726 г. в Благовещенской церкви «вместе со внукою младенцем Екатериною» (Петербургский некрополь. Т. I М.. 1883 с. 28; Амвросий. История российской иерархии. Ч. II. М., 1810, с 246, 251). В литературе указывается, что прожила Феофания 108 лет (Павленко Н. И. Савва Лукич Владиславич-Рагузинский, с. 161, 168).
12. Печать С. Л. Владиславича круглая сургучная черная, диаметром 2 см. В центре на овальном щите изображение герба: щит разделен на четыре равные части; в верхней левой (геральдической правой) части на красном (графическом) фоне обращенная вправо (геральдически влево) рука с мечом; в нижней левой (геральдической правой) части на голубом поле две серебряные косые перевязи; в верхней правой (геральдической левой) части на голубом фоне три шестиконечные звезды; в нижней правой (геральдической левой) части на красном фоне обращенная вправо (геральдически влево) голова в профиль. Над щитом шлем, увенчанный графской короной с восемью жемчужинами. Вокруг щита растительный намет (Описание печати и герба С. Л. Владиславича принадлежит Н. Ф. Демидовой).