№ 4

1725 г. июля 5.Приговор Сената по доношениям Коллегии Иностранных дел о содержании инструкции С. Л. Владиславичу-Рагузинскому

/л. 138/ Понеже Иностранная колегия представляет, что с китайской стороны перед прежним некоторое снисхождение и желание к твердому содержанию с Российским империем мира усматреваетца, токмо по присланной ведомости из Селенгинска от агента Ланга 1, что присланные в июле месяце прошлого 1724 году ис Китай от богдыхана китайского два министра 2 ему объявили, что хан их повелел им обнадежить, что он весьма намерен вечной между обоими государствами мир и дружбу содержать и все доныне произшедшие на границах непорядки прекратить и успокоить. А усильная их претензия объявлена в разграничении земель. А об оддаче перебежчиков объявили, что де могут то учинить присланные от них мандарины.

Того ради Правительствующий Сенат, слушав о том поданных из Иностранной колегии доношеней, приказали:

При отправлении ныне в Китаи посланника и полномочного министра господина Владиславьевича написать ему в инструкции, /л. 138об./ чтоб он при том дворе старался о содержании по прежним договором 2 комерции 3 и о пропуске каравана. А ежели с их стороны претендовать будут о разграничении земель и об оддаче перебесчиков, то ему объявить, что по указу ея императорского величества для разграничения земель присланы на границу нарочные комисары, також и о беглецах, которые из китайской стороны вышли после мирного с ними трактата (Нерчинский договор 1689 г.), ежели оные по прежним указом еще не отданы, а по розыску дворянина Фефилова 4 отдать надлежат, о немедленной тех в китайскую сторону отдаче определенные для того комисары указ ея величества имеют. Напротив же того, ежели в китайской стороне есть такие перебещики из российской стороны, тех по силе мирного договору требовать в российскую сторону по-прежнему. А ежели крепко будут за них стоять, а усмотрит он склонность от них в разграничении земель и в позволении комерции, то затем той негоциации не порывать, а в разграничении земель, будучи ему при том дворе, представление чинить следующее: /л. 139/

1. Которые земли между российскою и китайскою сторонами разграничены, те б так были, как в мирном договоре положено, непременно, но понеже иные не разграничены остались, а здесь тамошним землям и границам верной карты не обретаетца, и тако как тем границам удобнее быть здесь определить не можно, того ради старание иметь, чтоб та граница учинена была, как российское владение было после разграничения посла господина Головина. И для того дать ему с прежних договоров, учиненных со обоих сторон, також и с протчих с принадлежащих к тому ведомостей из Иностранной колегии копий.

2. А ежели с китайской стороны пожелают вступить в земли российского владения, а те земли прежде были не разграничены, таких земель в китайскую сторону не заграничивать, а велеть учинить /л. 139об./ ланткарту, в которой изобразить разграниченные земли прежними послами и которые тогда не разграничены, и в которых местах споры ныне происходить будут, и те спорные места, в которые китайцы вступают, прежде владения российского ли были или китайского, и прислать тое карту в Иностранную колегию, и требовать о том указу.

3. Будет же с китайской стороны тем довольны не будут и дожидатьца указу не похотят, а станут усильно в те земли вступатьца, [38] и в таком случае поступать ему по своему разсмотрению, усматривая к лутчей пользе Российской империи, чего ради дать ему в том полную мочь, токмо смотреть того накрепко, дабы тех мест, в которых имеютца российские городы или крепости и к ним нужные и весьма /л. 140/ потребные места, в китайскую сторону не отдать и тем какого предосуждения интересам ея величества не учинить.

4. Понеже китайцы капитану Измайлову в бытность ево в Пекине предлагали, бутто река Ангара в стороне российской пограничная, и после де мирных договоров построены вновь городы Амукан, Селенгинск, Удинской, Нерчинской, и от времяни де до времяни в их границы приближаютца 5, и ежели паче чаяния станут и ныне претендовать чтоб тем городам не быть, а землям б остатьца в их китайской стороне на то им ответствовать, ссылаясь на мирный договор, что те земли изстари владения Росийской империи и заграничены в российскую сторону, о чем в мирном трактате во втором пункте изображено, а имянно; как следует река /л. 140об./ Аргунь, которая в реку Амур впадает, поставлена в границу, так яко всем землям, которые суть стороны левые идучи тою рекою до самых вершин, под владением хинского хана да содержитца; правая сторона такожде все земли да содержатца в стороне императорского величества Российского государства, и все строение с полудневные стороны той реки Аргуни снесть на другую сторону тоя ж реки. И тако река Ангара, которую они ставят пограничною внутрь владения российского Сибирской губернии состоит и в немалом от реки Аргуни разстоянии быть имеет; того ради оная не точию х китайской границе не следует, но и все реки, в нее и в Байкал-озеро текущие, остались в правой стороне российского владения.

5. Что же китайцы капитану Измайлову объявили, что намерены /л. 141/ они строить крепость на Иртыше-реке и насадить войсками 6, ежели о том и ныне представлять будут, то им объявить, что Иртыш-река во владении Российской империи изстари, на которой столичной сибирской город Тобольск и другие многие крепости и слободы состоят, и для того ея императорское величество на то никоим образом позволить не соизволит, и во владении Российской империи до строения крепостей их допущено не будет.

6. А ежели они не похотят о границах надлежащим и добродетельным образом согласитьца и, оставя прямую старинную границу или кто чем прежде сего без ограничения владел, станут по своему произволу земли с российской стороны, в которых есть нужда, захватывать и на те места /л. 141об./ людей своих введут или какия крепости и признаки делать, тогда ему китайскому двору усильно представлять, что то чинитьца от них будет к нарушению вечного мира, чего с российской стороны допущено быть не может. И для того иметь в том предосто рожность и давать знать заблаговремянно обретающимся на границе подполковнику Бухолцу 7 и комисаром, також и к сибирскому губернатору писать, к которому послать указ, чтоб по таким их ведомостям обретающемуся на границе подполковнику Бухолцу тамошними конными казаками и другими нерегулярными людьми помагали для такой предосторожности велел бы служилым людем, которые близ тамошних границ, быть в готовости. И когда их оной подполковник Бухолц и по граничные комисары будут требовать, тогда б они шли к ним в помочь немедленно. /л. 142/ А где сколько в сибирских городех (ежели паче чаяния нужда впредь позовет) каких служилых людей собрать будет можно и с каким ружьем они служат, о том ему, выправясь подлинно, прислать в Сенат ведомости немедленно.

7. А ныне на китайскую границу отправить из Сибирской губернии под командою того подполковника Бухолца один полк гварнизонной пехотной, да из драгунского полку роту в полном числе людей. [39] укомплетовав ружьем и аммунициею, и с надлежащим жалованьем Военной колегии немедленно, такожде и ево, Бухолца, послать в Тоболеск ныне немедленно, дабы он туда мог приспеть прежде прибытия вышеозначенного посланника и определенной полк и драгун в свою команду принять, /л. 142об./ и к походу с ним, посланником, до границы во всякой готовости быть.

О беглецах, буде оные еще не отданы или отданы не все, то об оддаче оных поступать по силе мирного трактата и посланного в 1722 году из Сената указу (См. РКО в XVIII в. Т. 1, с. 323, док. № 197).

Ежели караван 8 уже пропущен, как то чрез дву бывших китайских министров обнадежено, или по нынешнему посольству пропустят, а в разграничении по представлению с китайской стороны усмотрят, что без сор обойтитьца будет не мочно, то как возможно, не вступая в те ссоры, продолжать, придавая притчины в Санкт-Петербурх дальних пересылок, и между тем довольствовать /л. 143/ их разграничением безспорных мест, пока оной караван возвратитца, дабы там в зачатии ссор не был тот караван удержан.

А определенных к тому на границу комисаров отправить и инструкцию им дать по силе вышеобъявленных пунктов из Иностранной колегии и во всем велеть им поступать по письмам посланника и полномочного министра господина Владиславьевича.

А приедучи им в Тобольск, взять с собою ис Тобольска и из других городов человек 5 или 6, знающих все тамошние пограничные места, а особливо изыскивать тех, которые /л. 143об./ были у разграничения земель при прежнем после господине Головине. С ними ж послать из Санкт- Питербурха добрых одного кондуктора и двух человек геодезистов; а к тому ежели потребны будут, то взять из обретающихся в Сибирской губернии геодезистов, которым велеть по прибытии на границу все прежние разграниченые и неразграниченые места и где споры ныне происходят описать и ланткарту учинить и прислать в Иностранную колегию немедленно. В той же ланткарте изобразить: в которые места китайцы ныне вступаютца, и сколь далеки /л. 144/ от пограничных городов и крепостей, и сколько же оные в стороне российской быть нужны.

А пограничные крепости, усматривая по тамошнему случаю, велеть покрепить.

Вышеозначенной драгунской роте лошадей купить при границе или где за способнее усмотрит губернатор...

Канцлер граф Головкин.
Граф Петр Талстой.
Князь Дмитрей Галицын.
Андрей Ушаков.
Князь Григорей Юсупов.

Подписан 5 дня июля 1725 года.

По листам и под текстом скрепа: Обер-секретарь Анисим Маслов.

ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 1938, л. 138-144. Подлинник.

Копия. — Там же, кн. 56, л. 316-321; черновик — Там же, кн. 1892, л. 298-300 об.; другая копия (В копии на полях против пунктов 1, 6, 10 пометы простым и красным карандашом: N. В.). — АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1725 г., д. № 4, л. 24-29

(На л. 29: Подписан 5 дня июля 1725 году.

По сей резолюции в Военную колегию, а о кондукторе в Артилерию, о геодезистах в Адмиралтейскую колегию, также к сибирскому губернатору указы посылаютца из Сената.

Получен в Коллегии иностранных дел 6 июля 1725 г.).

Опубл.: ПСЗ. Т. 7, с. 517-520, № 4746.


Комментарии

1. Имеется в виду реляция Л. Ланга в Коллегию иностранных дел от 13 августа 1724 г., полученная в Петербурге 22 февраля 1725 г. (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 414-419). Получив эту реляцию, Коллегия иностранных дел обратилась в Сенат с доношением от 27 февраля 1725 г. по вопросу о русско-китайских отношениях и о подготовке посольства в Цинскую империю (ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 56, л. 294-295 об.). Доношение было обсуждено на заседании Сената 30 июня 1725 г., па котором был вынесен публикуемый нами приговор.

Ланг Лоренц (Лаврентий Лаврентьевич) — швед на русской службе, торговый агент, дипломат, администратор Восточной Сибири. Год его рождения неизвестен. Когда и при каких обстоятельствах приехал он в Россию, до сих пор точно не установлено. В литературе имеется указание, что Ланг родился в Стокгольме в 90-х годах XVII в., в 1712 г. поступил на русскую службу лейтенантом инженерного корпуса (Шафрановская Т. К. Дневники Лоренца Ланга как историко-этнографический источник. Автореф. дис. на соиск. учен. ст. канд. истор. наук. Л., 1972, с. 6). В 1713 г. Ланг находился в Петербурге, о чем свидетельствует его письмо от 28 июля 1713 г. к лейб-медику и переводчику Петра I Р. К. Арескину.

В 1715 г. Ланг впервые был послан в Пекин для исследования вопроса о развитии русско-китайской торговли. Об этой поездке Ланга французский дипломатический агент в России Генрих де Лави писал 31 января 1718 г. кардиналу Г. Дюбуа: «Г[осподин] Ланг, приемный сын доктора и тайного советника царя г. Арескина, изучивший словесные науки и математику, был послан из Москвы в Китай с караваном, чтобы сделать там различные наблюдения... Его царское величество со времени его возвращения имел с ним несколько разговоров, продолжавшихся по шести часов каждый раз, и чрезвычайно полюбил его» (Сборник Русского исторического общества. Т. 34. СПб., 1881, с. 303).

В 1719 г. Ланг был назначен секретарем посольства Л. В. Измайлова и в 1720-1722 гг. снова находился в Пекине, причем с 12 февраля 1721 г. по 12 июля 1722г. был там в качестве первого российского консула (агента). В 1724 г., находясь в Селенгинске, он принял участие в работе комиссии по разбору пограничных споров (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 187, 273, 279, 350, 601; ПСЗ. Т. 7, с. 208-209, № 4429). В марте того же года в Селенгинске Ланг часто встречался с путешественником Д. Г. Мессершмидтом и сообщил ему много полезных сведений по истории Китая, о флоре и фауне Южной Сибири и Забайкалья, познакомил со своей личной библиотекой (Новлянская М. Г. Даниил Готлиб Мессершмидт и его работы по исследованию Сибири. Л., 1970, с. 68-70).

Указом Коллегии иностранных дел от 4 октября 1725 г. Ланг назначен секретарем посольства С. Л. Владиславича (см. док. № 79). Владиславич относился к нему с большим доверием. В письме от 19 июня 1726 г. он писал ему: «Воистинну... я благородие ваше почитаю как себе и верю в делах ея величества как сам же себе» (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 18, л. 99). Цинские министры на конференции в Пекине 31 января 1727 г. говорили С. Л. Владиславичу, что на границе «все было непорядочно до прибытия агента Ланга... которой де человек добрый и смирный и управлял, сколько силы имел, порядочно» (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1725 г., д. № 12а, л. 351).

По возвращении посольства Владиславича из Пекина на границу Ланг 13 сентября 1727 г. был снова отправлен в Пекин с торговым караваном (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1727 г., д. № 6, л. 176 об.). 25 февраля 1730 г. он прибыл в Москву и 30 июня подал в Сенат проект организации русско-китайской торговли (Зиннер Э. П. Известия шведских военнопленных о Сибири. — Ученые записки Иркутского гос. пед. института. Вып. XVIII (10). Иркутск, 1961, с. 21). 9 марта 1730 г. Ланг представил в Коллегию иностранных дел свой дневник 1727-1728 гг. на немецком языке, вскоре переведенный там на русский язык Б. Ларионовым, В. Томиловым и К Армашенко (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1727 г., д. № 6, л. 175-326). В наше время русский перевод дневника осуществлен Т. К. Шафрановской, но не публиковался. Имеется две публикации этого дневника — на немецком и английском языках (Lang L. Tagebuch einer in den Jahren 1727 und 1728 ueber Kiachta nach Peking unter Anfuehrung des Agenten Lorenz Lang gethanenen Karawanenreise. Neue Nordische Beitraege. Herausgg. v. Prof. P. S. Pallas. T. 2. St.-Pbg. und Leipzig, 1781. c. 83-159; Dudgeon J. Historical Scetch of the ecclesiastical, political and commercial relations of Russia with China. Peking, 1872)).

В 1731 г. Ланг отправился с очередным караваном в Пекин и при отъезде оттуда в Россию был допущен к императору на отпускную аудиенцию, «при которой позволено ему сесть, поднесена ему чашка чаю, спрашиван был о летах, и потом по уверении самого хана, что он (поелику никого приезжающаго для комерции к хану не допущают) первый есть, который во уважение к российскому императорскому двору пред него допущен» (АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/7, 1733 г. д. № 3, л. 287 об.).

Указом Сената Коллегии иностранных дел от 3 января 1735 г. Ланг получил чин «канцелярии советника» (там же, ф. Сношения России с Китаем, оп. 62/2, 1721 -1739 гг., д. № 3, л. 75). Последнее его путешествие в Пекин во главе каравана относится к 1736-1737 гг. (Шафрановская Т. К. Дневники Лоренца Ланга, с. 7).

Именным указом от 25 июня 1739 г. Ланг был «пожалован в статские советники, и велено ему быть в Иркутске вице-губернатором» (Сенатский архив. II. Журналы и определения Правительствующего Сената. СПб., 1889, с. 18), и находился в этой должности до конца жизни. Ланг является автором проекта «о заведении в Сибири с пограничными народами компанейского торга». Сохранилось два архив пых дела о рассмотрении этого проекта, одно из которых датировано 13 сентября 1739 г., другое — 21 сентября 1743 г. (ЦГАДА, ф. Коммерц-коллегия, оп. 1, д. № 467, л. 1 -177; подлинник проекта Ланга — там же, л. 3-8; копия проекта — там же, д. 468, л. 2-9). Его перу принадлежит также «Описание государства Китайского», хранящееся в Отделе рукописей ГПБ (сб. № 252, из библиотеки П. Н. Тихонова). В 1738 г. (по другим сведениям — в 1737 г.) Ланг прислал в Кабинет императрицы Анны Ивановны из Тобольска «географическую карту всего китайского богдыхана владения, которая трудами российского ученика Разсохина расписана российскими литерами» (Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977, с. 43; Сборник Русского исторического общества. Т. 124. Бумаги кабинета министров императрицы Анны Иоанновны. Т. VIII. 1731-1740 гг. Юрьев, 1906, с. 96-97).

В последние годы Ланг находился под следствием по обвинению в невзыскании недоимки ясака и в неотдаче на откуп питейных сборов (Рафиенко Л. С. Следственные комиссии в Сибири в 30-60-х годах XVIII в. — Освоение Сибири в эпоху феодализма. XVII-XIX вв. Новосибирск, 1968, с. 153). Умер 26 декабря 1752 г. в Иркутске (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, оп. 5, д. № 6160, л. 22).

2. 16 июля 1724 г. цинские чиновники Олондай и Тэгут прибыли под Селенгинск на р. Чикой с требованием возвратить перебежчиков и «с полною мочию... разграничение учинить, и все то, что междо обоими государствами произходило, дружебным образом успокоить». Забрав паспорт у караванного комиссара С. М. Третьякова «для предложения оного его богдыханскому величеству», они уверяли Ланга в том, что богдыхан «на оной караван, чаятельно, позволит» и «всеусердно желает» с русским императором «вечный мир и дружбу содержать» (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 415, 417, 419; см. также коммент. 3, 4 к док. № 12).

3. Статья 5 Нерчинского договора предусматривала свободную взаимную на равных условиях торговлю между Россией и Цинской империей. Кроме того, в ответе Лифаньюаня И. Идесу в 1694 г. также было дано согласие на посылку русских торговых караванов в Китай (Сладковский М. И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.), с. 109, 114-115). Однако цинское правительство нарушало эти договоренности и задерживало пропуск караванов в Китай, что являлось средством политического нажима на русское правительство в вопросах территориального разграничения.

4. После заключения Нерчинского договора продолжался приток перебежчиков в Россию. Согласно этому договору, их следовало передавать цинским властям. Для установления истинного количества перебежчиков из Монголии был назначен в декабре 1722 г. тобольский дворянин Степан Фефилов. Прибыв в Селенгинск, С. Фефилов собрал нужные сведения, на основании которых в Сибирской губернской канцелярии был составлен экстракт, разосланный 20 августа 1724 г. заинтересованным учреждениям (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 621; подробнее см. там же, док. № 21 и коммент. к нему).

5. Это заявление Цинов Л. И. Измайлову содержится в «листе» Лифаньюаня от 11 февраля 1722 г. (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 264, док. № 151). Непонятно, на что рассчитывали Цины, заявляя, что «река Ангара в стороне российской погранишная», что после заключения Нерчинского договора 1689 г. русскими были «построены вновь городы Амукан, Селенгинской, Удинской, Нерчинской» и что таким образом русские якобы «в их границы приближаютца» (там же, с. 264, док. № 151). Нелепость этого заявления совершенно очевидна. По Нерчинскому договору граница намечалась по рекам Горбице и Аргуни, а русские города в Забайкалье были построены задолго до заключения договора 1689 г.: Селенгинский и Удинский остроги основаны в 1666г., а Нерчинский — в 1653 г. (История городов Сибири досоветского периода. XVII — начало XX в. Новосибирск, 1977, с. 154; Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах. (Вторая половина XVII в.). Хабаровск, 1984, с. 19). Что же касается г. Амукана, то можно лишь догадываться, что речь идет о г. Абакане (Амахан, Ома-хан), построенном на р. Абакане в 1707 г. На р. Абакане и по северным склонам Саян жили родоплеменные группы тубинцев, аринцев, моторцев и других аборигенных народностей, принявших русское подданство в первой трети XVII в. (Уманский А. 77. Телеуты и русские в XVII-XVIII веках. Новосибирск, 1980, с. 173, 283; Моисеев В. А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в XVIII в. М., 1983, с. 27).

6. В том же листе Лифаньюаня от 11 февраля 1722 г. (см. коммент. 5) содержится следующее предложение Цинов русским: «Ныне война с контайшею приходит ко окончанию, и для того на Иртыше крепость китайцы построят и войсками своими наполнят. И для подтверждения крепкой дружбы послов своих в Россию пришлют, и свободное тамо купечество будет. И чрез оное место ближе будет ходить послам и караваном росийским» (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 264, док. № 151). Весь круг вопросов, связанных с русско-цинскими отношениями, рассматривался в Сенате и в Коллегии иностранных дел, но согласиться с этим предложением Цинов Россия, естественно, не собиралась (там же, с. 401, 422-423).

7. Бухолц (Бухгольц, Бухолцов) Иван Дмитриевич (1673 — ок. 1742) — генерал-майор. В 1684 г. (по другим данным — в 1689 г.) поступил па службу в Преображенский полк. В 1714 г. произведен из капитанов в подполковники. По указу Петра I от 22 мая 1714 г. возглавил экспедицию по Иртышу для разведки месторождений золота и постройки крепостей. В 1715 г. заложил Ямышевскую крепость, разрушенную год спустя джунгарами и снова русскими через год восстановленную, а в 1716 г. основал Омскую крепость (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 603; Касымбаев Ж. К. Экспедиция Бухгольца и создание прииртышских крепостей в начале XVIII века. — Исторические науки. Вып. 1. Алма-Ата, 1974, с. 35).

В 1717 г. вернулся в Петербург, где «был у смотрения гошпитальных дел» (ЦГВИА, ф. Военная коллегия, он. 14, д. № 8, л. 164).

В фонде Сената о нем имеются следующие сведения: «В генваре 1722 году 15-го [дня] Иван Дмитриев сын Бухолцов, 49 лет, крестьян 50 дворов. Определением марта 5 дня 722 году с смотру сенацкого отмечен “годится к лучшему делу”, а августа 19 дня 722 году по приговору Правительствующего Сената велено вышеозначенному (Сенату. — Сост.) подполковника Бухолца с полком отправить на китайскую границу. А по списку в Сенат из Военной коллегии 733 году написан брегадиром, Сибирской губернии в Селенгинску камендантом» (ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 8338, л. 62).

Указом Петра I из Сената от 20 января 1724 г. Бухолц направлен вместе с «обретающимся в Селенгинске» Л. Лангом и секретарем И. И. Глазуновым на границу для решения пограничных споров и организации охраны пограничных районов (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 393-394). По-видимому, Бухолц и Глазунов не успели выехать на границу до организации посольства Владиславича. 26 июля 1725 г. Коллегия иностранных дел запросила Военную коллегию о местонахождении Бухолца и получила ответ: «О том в Военной коллегии известия не имеется» (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1725 г., д. № 9, л. 1).

Приговором Сената от 2 августа 1725 г. определено: «Бухолцу с полком быть по прежнему определению, и патент, данной ему на полковничество, которой запечатан, распечатав, отдать ему, и для того ево, Бухолцова, сыскать в Сенат» (ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 1892, л. 327 об.), а 13 августа 1725 г. состоялся указ Сената Военной коллегии о выдаче ему жалованья (см. док. № 27). Снабженный инструкцией Коллегии иностранных дел (см. док. № 55), Бухолц 21 декабря 1725 г. выехал из Москвы в Тобольск (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1726 г., д. № 1, л. 14), где 15 мая 1726 г. принял командование полком (1334 человека) и драгунской ротой (108 человек), с которыми отправился на границу. Около года длился этот изнурительный поход, полный лишений и трудностей, потребовавший от солдат исключительного мужества и напряжения. Только 12 марта 1727 г. полк прибыл в Селенгинск. В своем доношении Владиславичу от 8 июня 1727 г. Бухолц писал, что капитана Деграве, посланного из Москвы 22 октября 1726 г. с обмундироваем для полка, все еще нет, что «солдаты весьма неодежны, которой мундир сермяжной и был, а без камзолев, и тот идучи из Тобольска... поизносили и обувьми ободрались. А жалованье дается им гварнизонное всего на месяц человеку 26 копеек... а рубахи и галстуки купят от себя и пропитание имеют... с великою скудостию». Неудивительно, что в дороге умерло 32 человека, один утонул в р. Кети, а четверо бежали (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1727 г., д. № 20, л. 3-5). В довершении всех бед, выпавших на долю солдат и офицеров полка, в августе 1727 г. на оз. Байкал захлестнуло волной два дощаника с провиантом и они затонули (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1727 г., д. № 11, л. 148-148 об.).

16 мая 1727 г. солдаты приступили к постройке палисада и крепости на Чикойской Стрелке и закончили работу к 14 августа 1727 г. Капитан Деграв, приняв в Москве в конторе Военной коллегии «на мундир сукна цветом василькового» и купив «башмаки, чулки, шляпы, пистолеты», выехал в Тобольск 22 октября 1726 г., но из-за трудностей в пути прибыл в Селенгинск лишь к 24 августа 1727 г. Он привез сукно на мундиры, но солдатам, отправлявшимся с Колычевым на разграничение, времени на пошив мундиров уже не осталось (там же, д. № 20, л. 2 об., 25, 36-37).

С. Л. Владиславич, ходатайствовавший о прибавке жалованья солдатам и офицерам полка Бухолца, писал М. В. Долгорукову 27 сентября 1727 г.: «Полк Тобольского гварнизона под командой господина Бухолца — люди преизрядные и работники превеликие, токмо приходят в последнюю нищету и раззорение от малого гварнизонного жалованья... притом же и подушные деньги из их жалованья вычитаются. И оные подали слезное челобитье о прибавке им жалованья, и я, видя их последнюю нищету, дерзнул оное полковое челобитье принять и с сим курьером к ея императорскому величеству посылаю... ибо воистину к показанию милости предостойны суть, каков полк гварнизонный разумеется, которые от Тобольска до Селенгинска более 7 тысяч верст марш свой продолжали, а здесь по своем прибытии понедельно некогда в работе, а некогда по неколику сот верст для прикрытия коммисарства и протчего маршируют» (там же, д. № 11, л. 153 об.).

В июне 1728 г. С. Л. Владиславич назначил Бухолца «генеральным пограничным управителем до указу... И то учинил за необходимую нужду, не имея иного кого определить» (там же, 1728 г., д. № 10, л. 77-78 об.). 8 апреля 1731 г. Бухолц выехал в Иркутск, где должен был замещать отозванного в Москву воеводу М. П. Измайлова. 18 ноября 1731 г. Бухолц пожалован в бригадиры и назначен селенгинским комендантом (АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/7, 1731 г., д. № 2, л. 281 об.). В феврале 1732 г. он вернулся в Селенгинск (ЦГАДА, ф. Троице-Савское пограничное управление, оп. 1, д. № 5, л. 18).

9 сентября 1739 г. по резолюции центральных властей приказано «о производстве бригадиру Бухолцу следствия о действиях бывшего иркутского вице-губернатора Бибикова, якутского воеводы Заборовского и других» (Сборник Русского исторического общества. Т. 130, Юрьев, 1909, с. 229), но это поручение Бухолц выполнить не смог из-за болезни. Он неоднократно обращался в Петербург с челобитными об освобождении его от службы. Л. Ланг в своем доношении в Кабинет министров от 21 сентября 1739 г. писал: «Понеже Бухолц не токмо зело древен, но и за болезнею в ногах едва через свои покои переходить может, то... для лучшей при границе осторожности... чтоб поведено было его оттудова возвратить да здравого человека, его ж характера, туда послать» (там же, с. 354). Кабинет-министры 15 октября 1739 г. «изволили» приказать: «Понеже оный Бухолц весьма болен... а кому то следствие (о Бибикове и Заборовском. — Сост.) производить, вместо помянутого Бухолца назначить другого достойного к тому человека Правительствующему Сенату» (там же, с. 363-364).

В «Расписании о генералитете, кто куда определен быть имеет», датированном 2 марта 1740 г., указано: «Бригадир Иван Бухолц, ныне в Селенгинску, во отставку с награждением рангу» (ЦГВИА, ф. Военная коллегия, оп. 13, д. № 13, л. 330 об.). 3 марта 1740 г. вышел именной указ о его отставке (Опись высочайшим указам и повелениям, хранящимся в С.-Петербургском сенатском архиве за XVIII век. Т. II. 1725-1740. Сост. П. Баранов. СПб., 1875, с. 636).

Умер Бухолц, вероятно, в 1741 или 1742 г. В ЦГАДА хранится дело «О определении бригадира Якобина в должности коменданта Селенгинской крепости взамен умершего коменданта Бухолца» (ЦГАДА, ф. Сенат, кн. 418, д. № 31, 1742 г.. л. 358-360).

О Бухолце см.: Фиалков Д. Н. По следам Ивана Дмитриевича Бухолца. — Известия Омского отделения ВГО. 1964, № 6 (13), с. 61-64; Евсеев Е. Н. Экспедиция И. Д. Бухолца и основание Омской крепости. — Города Сибири. Новосибирск, 1974, с. 47-59.

В Омском и Тюменском государственных архивах хранятся материалы, связанные с деятельностью Бухолца как основателя Омской крепости (Шипитько Г. Прадед Пушкина в Сибири. — Известия. 25.01.1987; Рожкова Т. Д. Новые находки в Госархиве Тюменской области о великих экспедициях XVIII в. в Сибири. — Экономика, управление и культура Сибири XVI-XIX вв. Новосибирск, 1969, с. 315-320).

8. Имеется в виду караван С. М. Третьякова, посланный в Пекин в июле 1722 г. и задержанный Цинами на границе (РКО в XVIII в. Т. 1, с. 345; см. также ком мент. 1 к док. № 85)