ЖАН БАПТИСТ ДЮ ГАЛЬД

ОПИСАНИЕ КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИИ

ЧАСТЬ I.

отделяющей Китай от Татарии.

За 221 год до Рождества ХРИСТОВА некое политическое намерение побудило премудрого Императора Цинь ши хуана ту славную построить стену, которою Китай обнесен на Севере и от соседственных Татар защищается, кои будучи тогда во многие разделены колена, и повинуясь разным владельцам, ничего иного не могли сему государству сделать, как только обеспокоивать оное незапными набегами и грабительством своим производить смятения. Еще не было примера такового западных Татар соединения, каковое в начале XIII века последовало, и посредством которого завоевали они Китаем.

В целом свете нет, без всякого сомнения, ничего подходящего к оному строению, простирающемуся вдоль трех великих Областей, Джи лиской, Шань сиской и Шынь сиской, которое между прочим проведено чрез многие неприступными кажущиеся места, и укреплено разными военными зданиями, на кои такожде не меньшее употреблено иждивение.

Стена оная начинается большим каменным раскатом на востоке Пекина на самом море возведенным и почти одинакой с нею высоты, и в Области Джи лиской находится под 40 степенем 2 минутою 6 секундою: она столь же хорошими обведена земляными валами и одета кирпичом, столь же высока, но гораздо шире обыкновенных в государстве городских стен, а именно высота ее простирается от 20 до 25 Фут.

Отец Реги и другие трудившиеся с ним в сочинении карт Областям, неоднократно измеряя ее основания нашли, что везде были выкладены камнем, и так широки, что пять или шесть конных могли бы рядом свободно ехать.

Ворота большие стены снабжены с нутри довольно великими крепостцами: первая из оных лежащая к востоку называется Шан хе гуан; она подле самой стены, которая от сделанного на море раската [66] простирается на милю по весьма ровному месту, а от туда уже начинает по скатам гор возвышаться. Сею то крепостицею повелевавший начальник призвал Татар Области Ляо дунской находящиеся по ту сторону оные стены: а сие самое и подало им повод к завладению Китаем, не взирая на то, сколь много полагались Китайцы на сию бойницу, почитаемую ими неприступною.

Такова есть бренность дел человеческих: внешние укрепления и все силы обширнейшего государства, служат иногда не токмо ко произведению в нем тем более незапных происшествий, но и ко споспешествованию гибели его, когда не ограждаемы они добродетелию и рачением государя о благом правительстве.

Другие крепостцы равномерно известные суть: Хи фын геу, под 40 степенем 26 минутою; Ду шы геу под 41 степенем 19 минутою 20 секундою; Чан гя геу под 40 степенем 5 минутою 15 секундою: два входа славные у Татар подвластных Империи, кои чрез них въезжают в Пекин; и Коу бе геу под 40 степенем 43 минутою 15 секундою. Чрез сие последнее место проежжал обыкновенно Император Кан хи в Татарию в местечко Же хо эль, которое от Пекина находится в 40 милях и к Северу идет везде возвышаясь: состоит же из гор, где забавлялся он охотою: дорога туда от самого Пекина обделана и так выровнена, что по ней шар покатить можно.

В сем то месте оный великий Государь препровождал большую половину года, правя однако же обширным своим государством с таковою же легкостию, с какою начальник семьи управляет своим домом: как бы ни поздо приежжал он с охоты; но никогда на покой не удалялся, пока не решил всех дошедших к нему челобитен и дел; а просыпался всякой раз прежде восхода солнечного. Не редко удивлялись, видя его часто, не взирая на шестидесятилетнюю его старость, ниже на сильный снег, едуща верхом посреди сонмища своих стражей, одета подобно им на легко, и вооруженна с одной стороны луком, а с другой колчаном, при чем никогда и в коляску не садился; но обыкновению шла оная за ним порожняя. [67]

Все оные места обнесены земляными валами и одеты кирпичом с двух сторон во всей Области Джи лиской; но выехав из оной на дорогу ведущую в Область Шань сискую к Тянь джен пыю, стена начинается из глины, сделана без зубцов и без обмазки, не очень широка и не выше пяти с небольшим Фут.

Но проехавши Ша ху геу под 40 степенем 16 минутою, чрез которое место Россияне ездят прямо из Селенгинска, одета она с наружи кирпичом, и между башнями ее есть иные весьма широкие и сделаны из кирпича на основании каменном: однако же не везде расположена она таким образом.

Река Хуан-хо, уставленная по берегу бутками, в коих солдаты на часах стоят днем и ночью, служит вместо великой стены к пределам отделяющим Область Шань сискую от Шынь сиской.

По ту сторону Хуан хо, проежжая к Западу во Область Шынь сискую, стена взведена из земли, низка, узка, в иных местах простираясь чрез землю ровную и песчаную насыпана песком, а в других и со всем разорена: но с другой стороны вход защищается многими знатными городами, как то Ю лин хянь под 33 степенем 15 минутою; Нин хя, Лань джеу под 37 степенем 59 минутою; Гань джеу под 39 степенем; Су джеу и Си нин, где пребывание свое имеют знатнейшие военные чиноначальники с состоящими у них под командою войсками. Гань джеуской из них старшей, и называется Ти ту; прочие же все наместные генералы по китайски Дзун пин именуемые.

Нин хя есть лучший из сих городов, и гораздо прекраснее, богатее, и несравненно лучше выстроен большей части находящихся во всем государстве: он также и довольно обширен: ибо взяв оба населенные округа за целое, имеет оный в окружности до пятнадцати ли китайских.

Искусство и трудолюбие тамошних обитателей учинили землю весьма плодоносною: они поделали каналы и шлюзы способные ко проведению вод из реки Хуан хо в поля их, когда в орошении оных настоит нужда. Рвы городские имеют соляные источники, из коих достается соль. В нем находятся разные шерстяные [68] фабрики, на которых ткут ковры на подобие Турецких.

Горы в уезде Нин хя так высоки, что милях в семи или осьми от города служат вместо великой стены миль на десять: они весьма круты и почти все узки.

Су джеу город находящейся под 39 степенем 45 минутою 40 секундою, довольно велик, но не столь прекрасен и не так способен к торговле, как Нин хя, хотя и повелевает военными людьми находящимися в Гя ю гоане, чрез которой обыкновенно ездят в Хами и во многие уезды Калкаских Татар.

В сих селениях стена земляная, но в лучшем противу прочих мест содержании, по причине соседства жителей Хамиских, кои подвергнулись Императору тому еще несколько лет. Стены Гя ю гоаньские сделаны не из кирпича, но снабжены довольно воинами, защищающими сей проход толико важной.

Проехав небольшой город Чуань лань, по тому что оный лежит при соединении двух дорог, из коих одна в долине идущей чрез Лан джеу до Гя ю гоаня, а другая вдоль гор простирающихся в Си нин джеу, нет более стены, но только нарочно выкопанной и посредственно широкой ров, выключая прошейков соседственных к Си нину, кои снабдены стенами на подобие находящихся в Области Шынь сиской.

Город Си нин, лежащей под 30 степенем 59 минутою, не велик, но превосходит Нин хя отправляемою тамо торговлею: привозимые из западные Татарии разные мехи продаются в сем городе или в соседственном от оного местечке Топа называемом, которое, как то известно, гораздо лучше большого города, хотя впрочем довольно дурное имеет положение и не хорошо выстроено. В нем находятся всякие иностранные и китайские товары, разные лекарства, шафране, финики, кофе и прочее.

Когда Отец Реги жил в оном местечке для сочинения тамошней земли карты, то нашел трех или четырех Армян Католиков, поселившихся в нем и имевших лавку с хорошими кожами, кои они у Татар закупали. Домы и лавки в сем местечке гораздо [69] дороже, нежели в городе Си нин, отстоящем от оного не более как на четыре мили.

Странное при сем, что оное местечко не зависит от Мандаринов Си нинских, но от одного бонза Ламы, который выбирается обыкновенно из той семьи, коей земля сия принадлежит, и которая почитается знатнейшею между народом называемым Си фань или Ду фань, о коем пространнейшее подадим описание.

Императоры прежнего дома, в намерении тем более утвердить спокойствие народа, сделав место своего пребывания неприступным и непобедимым, построили другую стену толь же крепкую и удивления достойную как прежняя. Она еще и до ныне стоит в целости в Области Джи лиской в 76 ли от Пекина, в одних из главных ворот называемых Нань геу, за десять ли от туда на скате высокой горы, чрез которую ездят в Сюань хуа фу, а из оного в Тай дун Области Шань сиской. Сей город не велик, укреплен многими округами стен, кои от подошв до самых вершин гор в стороне оных находящихся простираются, и толико отважным состроением всех удивляют.

Сия стена, называемая великою внутреннею, соединяется с другою на Севере от Пекина подле Сюань хуа фу, где находится гарнизон, идет вдоль западной части Области Джи лиской, и простирается в Область Шань сискую, где она во многих местах упала. Между городовыми планами в сем том находящимися, есть чертеж одной части большой стены со стороны от Юн пин фу.

Рассматривая число мест и крепостей построенных между сими двумя стенами, и все обретающееся со стороны восточной, не можно не удивляться отменным трудам и попечениям Китайцев, кои кажется истощили все средства, каковые только человеческая прозорливость в силах изобрести к защищению их государства и к сохранению всеобщего спокойствия. [70]

Си фань, или Ду фань.

Для лучшего уразумения теперь предлагаемого, должно привесть себе на память сказанное мимоходом о положении небольшого города Чуан ланя, находящегося при самом углу соединения двух долин, из коих одна идет к Северу до самых ворот великой стены Гя ю гоань называемых, в длину имеет более ста миль, и заселена тремя большими городами Лань джеу, Гань джеу, Су джеу и многими крепостцами от оных зависящими: другая же простирается к Востоку более двадцати миль до самого Си нина, и наполнена такожде небольшими местечками оному подчиненными, посредством коих Китайцы суть властителями всей низовой земли. Что же касается до гор, то обитаемы они народом со всем отличным как от Китайцев живущих у него к Югу, так и от Татар находящихся с Северной его стороны.

Китайцы разделяют сей народ на два; одних называют они Си фанями черными, то есть Хе си фань; а других Си фанями желтыми, то есть Хуан си фань, не для того, что бы одни были белее других, ибо они обыкновенно несколько смугловаты: но для того, что шатры у первых черные, а у других желтые.

Черные живут еще в дурных избах, кажутся мало вежливыми, управляемы небольшими начальниками от одного старшины зависящими. Те, коих О. Реги видел, одеты были на подобие жителей Хамиских: у женщин волосы лежат по плечам кудрями и увешены небольшими чугунными зеркальцами.

Си фани желтые подчинены некоторым семьям, из коих старшей делается Ламою или Бонзом татарским, и ходит в желтом одеянии; от чего конечно и произошла у Китайцев разность в названии одних Си фанями черными, а других Си фанями желтыми.

Сии Ламы выбираемые из одной всегда семьи и правящие в своих жилищах, властны решить судные и тяжебные дела и наказывать виновных: они имеют [71] пребывание свое в той же стороне, но отделившись, однако же не составляя обширных деревень. Они по большей части строются малыми хуторами, в коих живут шесть или семь семей из их родни состоящих, и кои представляют небольшие разбитые станы, Сиоу инь, как то изображают их Китайцы, говоря об них в географических своих книгах довольно новых.

Большее число живут в шалашах: многие имеют мазанки, а иные и сделанные из кирпича Домы: в вещах для жизни нужных не терпят они недостатка: водят великое множество скота: лошади у них не большие, но статны, веселы и крепки.

Ламы управляющие ими, не весьма много их обеспокоивают, только лишь бы воздавали они им некоторые чести, и платили исправно налоги фу, заключающие весьма малую сумму. Армяне, бывшие в Топе казались весьма довольными Ламою над ними начальствующим, и которому тогда было не более 25 или 26 лет. Он не только не притеснял своих подчиненных; но на против того с каждой семьи весьма легкую собирал подать, смотря по знатности занимаемого ею места.

Сказывают, что в языке сих двух родов Си фаней находится некоторая разность; но как друг друга разумеют они столько, что свободно могут производить вместе торг, то можно подумать, что вся разность состоит в наречиях одного и того же самого языка.

Книги и буквы употребляемые их начальниками те же, что и в Тибете, земле великого Ламы. Одни и другие подчинены некоторым образом Китайским Мандаринам по соседству с ними находящимся, к коим они от времени до времени являются, когда их позывают, но сие случается весьма редко, да и они по большей части им не повинуются. Однако не видно, чтобы смели употреблять противу их строгость, или принуждать их к послушанию. Горы ими обитаемые. коих вершины покрыты всегда снегом даже и в Июле месяце, сохраняют их в безопасности от всяких набегов и нападений.

Как они имеют в руках своих ревень, которой ростет у них в великом изобилии, то Китайцы принуждены за ними ходить, и допускать их без всякого [72] замешательства владеть сею ужасною страною, лишь бы только давали они им сей товар таковым, как они требуют.

Обыкновения и обряды их довольно разнствуют от китайских: на пример, во употреблении у них дарить большим белым полотняным или тафтяным платком тех, навстречу коих они выходят, и которым хотят отменное сделать почтение, у них равномерно есть обыкновения сходные со употребляемыми у Татар Калкаских, и другие похожие на Кохонорские.

Нынешнее правление Си фаней или Ду фаней, весьма различно от бывшего прежде; у них нет уже ни одного города, а обитают они между реками Ялун и Ян цзы гян: вдревле же государство их было весьма населено, равномерно как укрепленно и сильно.

Из Китайских географических несколько древних книг, такожде из историй Областей Шынь сиской и Сы чуаньской, и из великих летописей Ниань и шы видно, что имели они довольно обширное владение и весьма славных правителей, сделавшихся соседям своим страшными, и приведших в беспокойство и движение самых Императоров Китайских.

С восточные стороны обладали они не токмо многими землями составляющими ныне часть Областей Сы чуаньской и Шынь сиской, но завоевания свои простерли они в Китае даже до того, что сделались обладателями многих городов именуемых китайцами Джеуями, и из коих составили они четыре великие губернии. С западные же стороны были они властелинами всех земель лежащих по ту сторону Ялуна даже до пределов Кашимирских. Столь то велика была обширность их царства.

/630./ С самого седьмого века владелец Ду фаньской именем Ги дзунь обладал сим земель пространством: да и многие небольшие владельцы платили ему дань, и он посылал к ним владельные грамоты и золотые печати. Он хотел вступить в союз с Китаем во время царствования Императора Тай дзуна из колена Танского, одного из величайших государей сей Монархии. Он отправил к нему славное посольство. Тай дзун принял сию учтивость, и послы были [73] допущены и отправлены с отменными знаками чести и почтения.

Ги дзунь чувствовал от того немалое удовольствие, и чрез другое посольство требовал принцессу из Императорской крови в супругу сыну своему Лун дзану. Таковое предложение показалось Императорскому Совету дерзким; им презрили так, что и рассуждать о том не хотели.

Лун дзан сделавшись по кончине родителя своего государем, пришел с двумя стами тысяч воинов требовать принцессы, и разбив несколько из платящих Китаю дань владельцев в проходе его сопротивлявшихся, пробрался даже до пределов Области Шынь сиской, где Император имел тогда свое пребывание. Императорский же Совет полагался на сопротивление тех владельцев, ибо другою дорогою не можно было нигде пройти многочисленной армии.

Лун дзан по таковых первых подвигах своего победоносного воинства, отправил одного из своих чиноначальников к Императору с письмом гордости и высокомерия наполненным. Требовал, что бы немедленно отдали ему принцессу с приданым состоящим из некоторого количества золота, серебра, шелковых материй, подлежащим, как то он упоминал, супругу принцессы Императорские крови, пришедшему принять ее самолично с таковою пышностию и великолепием.

Император сим требованием огорченный послал немедленно повеление пограничным своим войскам для сбору; а что бы они имели на то время, то посла утешал всякими надеждами, подчивая его великолепно, и делая для него всякий день новые торжества: как же скоро узнал, что Императорская армия приуготовилась уже к выступлению в поход, то посла сего отправил от себя поносным образом, не дав ему и ответа на письмо его государя.

Генерал Хеу хянь дзы отправился в тоже время, и соединясь с воинством, напал на армию Лун дзана, и привел оную в замешательство. Урон сего владельца был не столь велик, что бы он собрав своих воинов не находился еще в состоянии его обеспокоивать: в рассуждении чего, когда обещался отступить, [74] ежели пришлют к нему принцессу с пристойною роду ее честию, Императорский Совет согласился его удовольствовать.

/642./ Принцесса отвезена была с особливым великолепием; и после брачных обрядов, Лун дзан возвратился и сделался верным союзником так, что во многих случаях оказал Империи услуги; а наипаче, когда генерал Алена завладел насильно одним платящим Китаю дань государством, то Лун дзан помоществовал всеми силами Императорскому полководцу, сражался даже своею особою, и великое имел участие в победе посредством погубления вероломного Алены.

/около 696./ Ги лизо, наследовавший Лун дзану, не сделал ничего могшего поколебать мир заключенный с Императором и со всеми его соседями: но паче старался сохранить оный договорами учиненными им с разными татарскими народами, а особливо с Туй хеями. И так могущество государства своего возвысил он равномерно и собственными его силами и помоществованием своих союзников. Он скончался не оставя по себе рода своего потомков.

Су си ближайший по нем наследник и его преемник обладал духом гораздо более к войне склонным. Он призван был с дружественными ему Татарами и другими союзниками Империи на помощь Императору Хуан дзуну, который принужден был выехать из Чан аня, [то есть из города называемого ныне Си ань] и оставить оный мятежникам предводительствуемым Гань ло шанем.

Наследный владелец, призвавший их на помощь, обещал им после победы великие награждения. Он сдержал данное слово, и не только оставил им на расхищение несколько бунтовавших городов, и между прочими и Лу ян весьма богатой город, но подарил им сверх того множество шелковых материй и других редких вещей китайских.

Совсем тем или не были они подарками сими довольны, или испытав силы свои, предприимчивее сделались, или политика внушала в них воспользоваться слабостию Государства толикими внутренними бранями истощенного; чуть только узнали они о кончине Императора, то [75] вступили в поход с преужасным воинством, и невероятным образом поспешали так, что нашествие их увидели в то время, когда уже они ко пределам Империи приступили.

Начальствовавшие в Тай джень хоане, в Лань джеу и во всей земле Хо си у, приведены тем были в смятение и принуждены сдаться. Известие о том ко двору дошло чрез ушедших: первый Министр мог оному с трудом поверить: но как здравой разум требовал предприять свои предосторожности, то искуснейшему из верховных чиноначальников военных, при дворе находившихся, повелел с тремя тысячами конницы ехать для получения достовернейших о том известий.

Лишь только Ко дзый (так было имя сего предводителя) достиг до Хянь яна ближайшего к столице города, как уведомился, что неприятельская армия из трех сот тысяч человек состоящая в тот самой день туда прибыть долженствовала. Немедленно отправил он гонца к Министру, для побуждения его ко присылке ему вспомогательных войск, без чего имея толь малое число людей не можно ему было сопротивляться нашествию Ду фаней, которые со всем уже готовы были к нападению на город, где Император со всем своим двором имел пребывание.

Министр и тем не тронулся: а между тем неприятельские полководцы знавшие тамошнюю землю, приехав к Хянь яну, отделили сильной корпус войск, для овладения мостом чрез протекающую в том городе реку сделанным. На другой день остальное войско прибыло также к оному в настоящем порядке.

Император, от которого о предстоящей ему опасности даже до самых тех пор скрывали, приведен был вдруг в толь великой ужас, что оставив свой дворец бежал: придворные его вельможи, чиноначальники и народ последовали его примеру.

И так победоносное воинство вошло без сопротивления во дворец Императорский и в жилища Князей, где обрело несметные богатства, кои забрав зажгли все домы так как и во многих местах города.

Ко дзый отступил с своими тремя тысячами для соединения с войсками, вышедшими при первом нападении [76] из Джан ганя; а посредством сего соединения и увидел он себя начальником сорока тысяч человек.

Для дополнения искусством своим недостатка в силах прибегнул к следующей воинской хитрости: деташементу конницы, под предводительством одного из лучших при нем чиноначальников повелел он раскинуть шатры на близ лежащих холмах, стать в одну линию, производить беспрестанно ужасной барабанной бой, и по ночам зажигать большие огни во многих местах в виду у неприятелей.

Хитрость сия ему была удачлива: Ду фани начали страшиться что бы не быть обхваченными от всех соединенных Имперских сил, предводительствуемых таким полководцем, коего мужество и искусство были им довольно известны: они пустились на Запад и обступили город Фын сян.

Ма лень повелевавший в сем уезде пошел на помощь тому месту, и пробившись сквозь корпус неприятельские армии, побив у них более тысячи человек, вступил в город для защищения. Как скоро он туда прибыл, приказал отпереть все ворота для показания неприятелям, что он их нимало не страшится.

Ду фани удивленные толь чрезвычайным поступком, утвердились в прежних своих недоверчивостях, и уже не сомневались, что бы не было где нибудь засады для незапного на них нападения. «Сверх того, говорили они, сей начальнике кажется ни мало жизнию своею не уважает; по чему многого будет нам стоить для завладения сим местом, и ослаблены будучи от претерпенных нами трудов и тягостей, конечно не в силах будем выдержать запальчивость армии может быть многочисленнейшей противу нашей, и при том из свежих войск состоящей». Сие побудило их отступить, довольствуясь полученною добычею; а сим отступлением и дали Китайцам время ко исправлению Императорского города Джан гяня, куда Император возвратился по нескольких месяцах после толь поносного от туда ухода.

Сие время было не долго, и китайские войски принуждены были выступить в поле противу нового бунтовщика Боу кома, соединившегося с Татарами Гуй [77] хескими; но скоропостижная смерть скосила оного мятежника. Китайцы употребили хитрость ко произведению в обоих народах несогласия, внуша в них ревнование и зависть к повелению.

Ио коло предводительствовавший Гуй хеями хотел иметь над всею армиею начальство. Ду фани тому сопротивлялись, яко требованию противному повелениям данным им от царя их государя, и поносному для их государства превосходящего небольшой владение Татар оных. Китайские полководцы стоявшие в виду у них в лагере, подкрепляли тайным образом требования Ио колы, и на конец к нему присоединились. Ду фани были обхвачены, когда выступали из лагеря, потеряли на сем сражении десять тысяч человек, и в отступлении своем великие претерпели поражения.

Царь Ду фаньской помышлял о заглаждении сих уронов. Уведомился он, что Гуй хеи возвратились не весьма довольны Китайцами: повелел воинству своему выступить немедленно в поход и итти для осаждения Лин джеу. Начальник сего города и всей от оного зависящей земли имел малое число войска: по чему с толь неравными силами не осмелился сражаться с ними. Предприял же он собрать пять тысяч конницы, и итти немедленно к их магазинам, в которых всякие для осады снаряды находились, кои он не только все сжег, но и полученную ими добычу и часть багажа их захватил. Сей урон побудил Ду фаней оставить осаду, и в самой скорости в земли свои возвратиться.

Целые пять лет пребыли они в бездействии, помышляя единственно о приуготовлениях к новой войне. По прошествии сего времени выставили они в поле ужасную армию, которая разделясь напала почти в одну пору на земли Гин джеуские и Пин джеуские.

Сим многочисленным войскам не трудно было разбить многие корпусы Императорской армии; мужественный Ма лень выгнавший их прежде из Фын дзяна, был побит равномерно как и другие военные чиноначальники: но на конец главный вождь Ко дзый разбил их совсем посредством засады поставленные им на их проход, и обратил их в бегство. [78]

Сие поражение внушило Царю Ду фаньскому миролюбнейшие намерения: он отправил в Китай посольство не столько великолепное, сколько многолюдное. С послом приехало в дружине пять сот человек. Император для вящей ему досады держал его при дворе долгое время, не допуская к себе на аудиенцию, и не отправляя обратно. Толь неприятное обхождение тронуло чрезмерно Царя Ду фаньского, и он располагался уже к отмщению, как Император скончался.

/779./ Одно из главных попечений сына его, по имени Де сун по нем наследовавшего, состояло в том, каким бы образом отпустить Посла со всею дружиною. Он вздумал поступить со всем иначе в рассуждении своего предка: угостил знатнейших посольства, повелел как им, так и всей дружине дать богатые одежды по чину каждого, наделил их дарами, и приказал проводить их одному из своих чиновных именем Вый лин, которому дано было повеление извиниться в малом почтении к его послам, возлагая учиненные им озлобления на дурные их поступки и на дружину весьма многочисленную.

Вый лин был сверх чаяния принят не только с честию, но и с великолепием удивившим Императора и побудившим его к почитанию сего двора. Они был допущен и отправлен с послом, привезшим ко Императору богатые дары от своего Государя, обещая при том, что впредь не учинит он ничего могущего прервати доброе согласие, которое он с Императором сохранить хочет, так что двор не сомневаясь в искренности сего примирения, уверился твердо, что от Ду фаней не имеет он более ничего опасаться.

/786./ Между тем царь умер: Дзан по его наследник чуть только вступил на престол, как вышед с войском своим в поле и повелел вступить в Область Шынь сискую. Оное приближалось туда столь скоро, что никто и приметить того не мог; при чем на пути своем поражало встречавшихся ему Императорских воинов даже до города Гиань джена, именуемого ныне Гиань яном.

Двор пришел от того в смятение: но генерал Ли джен видя следствия сего нападения, не рассудил [79] за благо дожидаться повелении от Императора: выступил немедленно в поле со всеми своими и с собранными в Области войсками: он догнал неприятелей, в то самое время, когда уже совсем приготовились они к осаде города, и одержал над ними толь совершенную победу, что принудил их просить миру. Они обещались присягнуть в договорах оного, сколь скоро Император пришлет к ним кого нибудь из придворных своих велимож с полною властию, для полюбовного оных постановления и для подтверждения того именем его клятвою; что и исполнилось: но вскоре увидели их вероломство.

Некоторые из чиноначальников их желавших продолжения войны, старались захватить Посланника Императорского и увести в стан свой; но начальник их на то не согласился; посланник же и то почитал за велико, что переговорами своими с главнокомандующими неприятельскою армиею мог довести их до того, дабы они в свою землю возвратились, и подданным Империи никакого вреда не причиняли.

/791./ Сей первый поход не имея успехов предполагаемых Царем Лу фаньским, побудил его ко приуготовлению к другому. Он набрал армию довольно сильную к сопротивлению как Татарам Гуй хеским соединившимся недавно с Императором, так и китайским войскам. С начала овладели они несколькими важными крепостцами, на пути их лежавшими, и после взяв Гань си, приближились к Петину на Юге от Нин хя. Но тамо были обхвачены и побиты Гуй хескими Татарами.

Со всем тем они не только не удалились, но еще продолжали путь свой к столице с невероятною смелостию и неустрашимостию: однако в непродолжительном времени, когда всего менее опасались, напал на них Генерал Вый коа, порубил все корпусы ставшие в порядок сражения, взял у них пятьдесят станов и гнал их даже до самых границ. А между тем временем отправил одного чиновного к Царю Юнь няньскому для побуждения его соединить с ним все свои силы; но сей владелец извинялся, что опасается навлечь на себя толь страшного неприятеля. [80]

После сей победы Вый коа предложил Императору средство ко удержанию Ду фаней: оно состояло в том, что бы на границах западных построить несколько городов или крепостей. Двор согласился на его мнения: они получил повеление построить четыре в уезде Нин ян фуском Области Шынь сиской: а именно, Тан га, Хо доу, Му боу и Ма лин.

/801./ Сия предосторожность была бесполезна: лишь только окончали строение городов сих, как Ду фани пришли паки и взяли на конец городе Линь джеу, на что покушались они уже несколько раз тщетно. Генерал Вый коа не дал им времени ко исправлению проломов: он показался с своею армиею; и как скоро увидели его Ду фани, то оставили город и пошли к Вый джеу, одному из лучших у них мест в Области Сы чуаньской. Вый коа гнался за ними, и видя, что они не престают от него бежати, вознамерился осадить город Вый джеу.

Сия ведомость устрашила Царя Ду фаньского. Он немедленно послал Лунь мана первого своего министра с многочисленным вспомогательным воинством. Вый коа узнав о том, выступил из своих линии на встречу сего войска, поразил армию первого министра, и принудил его в плен отдаться. По сем происшествии отворили ему тотчас врата градские. Он намерился сделать из оного укрепленное местечко, и отправился в путь для осады крепости Гоань минь джен. Но не имел в том успеха по причине мужества тамошнего правителя, коего сопротивление было не преодолимо.

/802./ Город Вый джеу был один из царских городов, и Цари Ду фаньские от самого Ги лиза препровождали в нем большую часть года. И по тому Царь И тай наследовавший после своего брата, ни о чем не помышлял прежде, как о возвращении оного, во что бы ему то ни стало. Он набрал 150000 человек, и отправил их для осады сего города.

По распространившемуся о сем походе первому слуху, генерал китайской занял сие место. Они выдерживал осаду 25 дней, и защищался с великою храбростию противу беспрестанных неприятельских нападений: но как [81] наконец ожидаемая им помощь не пришла, то он видя себя в самой крайности, принужден был сдаться.

Ду фани возгордись сим завоеванием, приближались к Джен ду фу, столице той же Сы чуаньской Области. Китайский генерал, который командуя небольшим числом войска, не мог пути их сопротивляться, разгласил, что идет овладеть узкими проходами горе, чрез кои они шли, и приказал малолюдной своей армии делать всякие нужные движения, дабы тем удостоверить их, что намерение его прямо к тому клонится. Они в том столь много утвердились, что опасаясь нападения в своем чрез горы переходе, довольны были исполнением главного повеления их государя, и возвратились в Вый джеу.

И тай был государь от природы кроткой, миролюбивой и горяч ко своему народу. Как войну вел он только для возвращения места отнятого у его предка, то увидя обратное пришествие войск своих, приказал объявить военачальникам стоявшим на пределах Империи, что от них зависит жить в мире; а что бы уверить их, сколь искренны были его намерения, то выдал указ, повелевающий всем его военным чиноначальникам быть всегда только в оборонительном состоянии.

Китайцы с своей стороны поступали в разных случаях с особливым великодушием. Си та меу родом Ду фанец, правитель Вый джеуской предлагал сдать оное место Ли тий эу, повелевавшему китайскими войсками на границах Империи стоявшими. Чиноначальники были почти все согласны принять его предложение; но один из старейших именем Ни у сань крепко тому сопротивлялся.

«Толь великое Государство, говорил он, каково наше, должно более уважать честию, нежели обладанием одного укрепленного места. Если мы первые мир нарушим, то прошедшие Ду фаней вероломства сами оправдаем; учиненные нами за то жалобы сделаются тогда несправедливыми; все, что ни произведут они впредь чрез грабительства или чрез разорение пределов наших, извинится примером нашим». Склонились на сие мнение, и положили отвергнуть предложения тамошнего правителя. [82]

И тай воспользовался мирным временем ко просвещению своих народов, новыми законами и крайним попечением о возведении в государственные чины самых достойных мужей. Если уведомлялся он, что кто отличил себя знанием и прилежностию к наукам, то предпочитал его всем тем, кои во управлении делами равное искусство имели.

Услышав об одном весьма славном ученом человеке именем Шамь пи пи, который имел то достоинство, что весьма искуссным сделался, призвал его ко двору из самого отдаленного места своего государства. Хотел говорить с ним сам, и слышать ответы его на разные материи: он был им столь доволен, что пожаловал его Правителем города и уезда Джань джеу, который ныне именуется Си нином.

Шамь пи пи сколько ни представлял ему, что он рожден единственно для книг; что сие место требовало человека военного, и что в сорок лет уже некогда обучаться делам государственным; однако Царь приказал ему принять сие правление и ехать немедленно для вступления в должность.

Сей государь, который мудростию и кротостию своею в правлении приобрел любовь всех своих подданных, скончался, не оставя по себе никого потомков. Та мо, который по правам родства был всех ближе ко престолу, признали без всякого замешательства законным наследником.

Сей был государь преданной единственно сластолюбию. Они жил в мире со своими соседями; но вспыльчивость, насильствия и жестокости им производимые, привели его у подданных в такое омерзение, что толпами оставляли свое Отечество, для избежания от несносных чинимых им притеснений. И он то положил начало падения сего государства.

/842./ Беспорядок умножился еще более после его кончины: как не осталось по нем детей, ниже избрал он себе наследника, то один из министров преклоненный вдовствующею Царицею, объявил тот час Королем сына Паивеева ее любимца и одного из знатнейших вельмож в государстве. [83]

По первому слуху распространившемуся о сем избрании, Кий доу на, первый государственный министр, побежал во дворец и тому воспротивился. «Разве Царское колено, возгласил они, уже прекратилось? Не величайшее ли то преступление, что бы инде где искати Государя?» ревность его стоила ему жизни: его убили, когда он домой возвращался.

Сей поступок двора востревожил почти всех умы; но еще более огорчились, уведая, что данной им Царь только трех лет, и по тому имя его подаст токмо власть любимцу во исполнении всех оного предприятий. Однако же сторона Царицына при дворе сделалась на конец столь сильною, что принуждены были уступить и признать сего юного Государя со всеми обыкновенными при таковых случаях обрядами.

Когда весть сия дошла до войска, находившегося тогда подле границ, то главной полководец Лу кун жы отрекся принять указы, к нему от двора присланные и помышлял сделаться сам Государем.

Он был человек чрезмерного честолюбия, горд, предупрежден в своих достоинствах, крайне сердит, и часто жестокосерды но при том обладал мужеством, искусством и духом к величайшим предприятиям способным. И так без дальнего размышления воспользовался он сим случаем ко вступлению на престол Ду фаньской. рассеил по всюду слух, что приуготовляется к отмщению за Царский дом, истребя похитителей короны: набрал новые войска, умножил оными свою армию, и в самой скорости пошел на встречу армии нового Царя: он разбил оную со всем, взял и разграбил Вый джеу, и посредством соединения великого числа офицеров и ропщущих пришедших к нему с своими войсками, увидел он себя начальником ста тысяч человек. Дело состояло только в том, что бы областных Правителей ввести в свое предприятие, о чем и помышлял он всего более.

Шамь пи пи был один из знатнейших: он у всех военных людей в великой находился славе. Как скоро Царь И тай вручил ему правление Джань джеу, то ни о чем толикого не прилагал старания, как о приведении войск своих в настоящей военной порядок [84] частыми их обучениями и преподаванием им наставлений в разных хитростях воинских так, что оные самыми лучшими во всем Государстве войсками почитались.

Лу кун жы хотел прежде его испытать, и написав к нему весьма учтивое письмо, приблизился к городу. Шамь пи пи проник намерение его, и положил ему в том воспрепятствовать. А что бы обмануть его равномерно, то отписал к нему крайне вежливой ответ так, что Лу кан жы не сомневался в преклонении его на свою сторону.

По отправлении гонца выступил Шамь пи пи со всеми своими войсками в поле, и поспешал своим походом столь много, что почти в одно время с письмом туда прибыл. Повелел немедленно напасть на армию Лу кун жы гораздо многочисленнейшую противу его; но сею нечаянностию приведя оного генерала во удивление, не трудно ему было, разбить оную.

Лу кун жы собрав остатки войск своих, удалился жесточайшею пылая яростию. Увидел они, что Шамь пи пи будет служить величайшим препятствием горделивым его замыслам; тем наиболее, что обнародовал он во своей губернии, что надлежит избрать такого государя, который бы из царской происходил крови; и что, когда оное не возможно, гораздо лучше повиноваться Императору Китайскому, нежели удовлетворять самолюбию и надменности бунтующего подданного.

/846 и 849./ Лу кун жы исправя свое воинство, думал, что для прославления себя и для приобретения любви народные, надлежало вступить в земли китайские и предать их на расхищение. С начала имел он некоторые успехи; но вскоре был он побит китайскими генералами, кои на конец отняли у Ду фаней город Янь джеу и многие крепости.

Сии потери не смутили Лу кун жы: он думал, что если удастся ему овладеть государством, то не трудно ему будет загладить оные; и по тому ни о чем не помышлял более, как о истреблении Шамь пи пи. Он умножил свою армию новыми наборами и Татарами древними союзниками Ду фаней, коим обещал дать китайские границы на разграбление. [85] Выступил он в поход, и под Джань джеу прибыл с ужасною армиею.

Шамь пи пи стал лагерем в некотором расстоянии от города подле реки, не оставя при том и оного без достаточные обороны, и как скоро о приближении неприятельском уведал, то в стану своем укрепился. Лу кун жы напал на него и принудил его оставить оной. Тогда вознамерился он перейти за реку, разорвать мост, и следовать за неприятелем во всех его походах по другую сторону реки, что бы заманить его в генеральное сражение, при чем и солдатам своим не позволил переходить чрез реку даже и для учинения хотя малейшие сшибки; но не без крайнего прискорбия смотрел они, какие Лу кун жы производил в его землях опустошения и грабительства.

Природная жестокость Лу кун жы и злобной нрав его распалявшийся от часу более неудачами в предприятиях, привели его у всех солдат в такую ненависть, что они толпами от него уходили. Шамь пи пи принимал их с особливою ласкою и сочинял из них новые роты.

Татары же с своей стороны, не могши долее толь жестокое носить иго, и видя гордые намерения сего полководца. от него удалились. На конец побеги продолжаясь ежедневно от часу более, устрашили Лу кун жы: они считал себя погибшим, и находясь в отчаянии, мнил, что всего лучше сделает, когда Императору Китайскому отдастся на некоторых договорах. Он поехал ко двору и договаривался с его Императорским Величеством. А хотя и не мог они получить всего им требуемого; однакоже притворялся быть довольным и отъехал в Ко джеу, Китайской город, где остаток дней своих препроводил в покое.

Между тем, как горделивый Лу кун жы овладел почти всеми силами государства, князья царские крови удалились в разные части государства, где имели небольшие свои отчины. Иные искали убежища в крепостцах им принадлежащих около Сы чуаньской Области, намеряясь отдаться лучше во власть Императора Китайского, нежели престолохищнику покорствовать: а другие жили в своих горах, были из них и [86] такие а особливо из знатнейших, которые остались в землях своих находящихся поблизости Правительства Шамь пи пи. От сего произошли в государстве бесчисленные несогласия, коих ни мудрость ни мужество Шамь пи пи и его наследников не могли прекратити: а сие то и было на конец причиною падения сего царства.

/951./ Когда Ду фани, на разные части разделенные, устали уже от сражений, то многие из чиноначальников и воинов присоединились ко Пань ло джию владельцу Лоу кускому, находившемуся подле границе уезда Джань джеу, которой дети Шамь пи пи сохранили для своего народа, увидя главою своею мужа царской крови составили вскоре целую армию, и для восстановления чести отечества своего каким славным походом, вознамерились они напасть на царя Хяского.

Сей новый царь сказывался Татарином и родом из Ту пы подвластные еще Ду фаням. Он не взирая на Китайцев основал себе особливое царство подле реки Хуан хо, столицею коего был Хя джеу, которой ныне именуется Нин ся. По оном то городе сие новое царство и названо было Хя.

Ду фани весьма много спомоществовали сему владельцу в его предприятии; но сетовали, что услуги их были награждены худо, и что жалобы их навлекли им злобу от министров нового царства. И так видя себя соединенными под одним из своих владельцев, помышляли о отмщении им за их неблагодарность.

/1003./ Царь Хяский, который был основателем сего небольшого государства, назывался Ли ги циань. Он возобновил брань с Империею, управляемою тогда Императорским коленом Сун. Вдруг вступил с многочисленною армиею в западную часть Области Шынь сиской, пограничные с оным небольшим царством, пребывавшим еще во власти у Ду фаней.

Пань ло джи предложил Китайскому повелителю о соединении с ним его воинства, для разрушения сего основавшегося владения, только что бы Император удостоил его таким титлом, которой бы придавал ему тем более власти у его народа. Император согласился на его предложение, и прислал к нему грамоту на чин Генерал-Губернатора Ду фаньского. [87]

Царь Хяский не ведая ничего о сих тайных переговорах, по учинении некоторых грабительств, осадил город Си лянь, и овладев оным повелел умертвить Губернатора. Помышлял он и о дальнейшем распространении своих завоеваний, будучи в том уверении, что Пань ло джи присоединится к нему с своими войсками и в предприятиях его учинит ему спомоществование. Пань ло джи отправился в поход с шестьюдесяти тысячами человек конницы, и чрез несколько дней достигнув царя Гяского напал на него с такою неустрашимостию и мужеством, что разбил всю главную его армию: а сам владелец был ранен и вскоре по том умер.

/1015./ Соссоло, наследник его, помышлял действительно о восстановлении древней монархии своих предков. Небольшое его государство состояло только из семи или осьми городов и из нескольких соседственных земель. Но чрезмерно много полагался он на искусство и храбрость войск своих, которые весьма хорошо обучены были. Надеялся он также, что остаток Ду фаней к нему присоединятся и отдадутся в его покровительство, когда увидят, что он подкреплять их в силах. Двор свой положил в Дзун го джен, где набрал тоже число чиновных дав им те же звания, какие были при царях его предках. Набрал новые войска в землях Ли цин джень, Хо джеу, И чуань, Цин тан, и вообще во всех местах оставшихся ему от древних владений Ду фаньских. Неоднократно приходил с войсками своими в земли имперские, но всегда был поражаем. Но наконец примирился он с двором Императорским.

Предприятия царя Хяского производили тамо великие беспокойствия. Могущество сего владельца увеличивалось ежедневно: гордость и надмение его до такой крайности простерлись, что он приял на себя титул Императора Хяского. Император был весьма доволен, что может поставить ему Соссола противником; а дабы тем более привязать его ко своей пользе, сделал его Генерал-Губернатором Области Боу шуньской бывшей в его правлении. [88]

Между тем Соссоло умер и кончиною своею произвел между детьми своими раздор, чрез что и конечное разорение царства Ду фаньского последовало. Сей владетель имел от первой супруги двух сыновей Хя дженя и Мот шынь дзуя; от второй же остался по нем один сын именем Тонь шынь. Сию любил он столь много, что она для учинения сына своего тем сильнее, убедила супруга своего к заключению детей его от первого брака в темницу, а мать их принудить сделаться бонзицею. Но они нашли способ уйти и освободить мать свою из монастыря, в которой она была заключенна Тогда народ, помогший им избавиться из темницы, принял их сторону. Соссоло увидя свое заблуждение, радовался сему происшествию. Позволил, чтобы Мот шынь дзу жил в Дзун го джене, которой ему во удел отдал, ибо двор свой перенес он в Джань джеу Назначил также и Гань гю другому своему сыну Хя дженю местом пребывания. В рассуждении же третьего сына Тонь шыня, казавшегося ему способнее всех к поддержанию его фамилии, уступил он ему все свои правы и остальные земли. Жил он в Ли цин джене, где равномерно любим он был своими народами и страшен соседям; так что все Ду фа и обитавшие на Севере Хуанб хо подвержены ему были совершенно. А сверх того и Император Китайский вручил ему правление всей земли Боу шуньской по прозбе Соссола, который отрекся для него от оного. Сия толь великая власть, младшему сыну врученная, воспалила старших его братьев и всю фамилию, кои опасались, что бы со временем не вздумал он учинить им притеснения. Однако правы перворождения и предприятые ими предосторожности ободрили их, и они спокойно умерли в удельных своих городах

Моу джен сын Хя дженов будучи беспокойнее отца своего в рассуждении опасения от могущества принца Тонь шыня, приял намерение подвергнуться Императору и отдать Гань гю, Хо джеу и все под властию его находившиеся земли. А как городе Хо джеу был местом весьма важным для безопасности пределов Империи, то Императоре с радостию принял предложение Моу джена; определил ему и его наследникам все [89] требуемое им для честного и благопристойного по чину его содержания в Империи.

Мот шынь дзу имел наследником сына своего Гяо гидина, который в небольшом владении его был крайне любим, но по кончине родителя своего жил только несколько лет. По нем наследовал сын его Хя джан: сей был государь вспыльчивый и жестокосердой: он возмутил противу себя подданных своих столь много, что они намерились его свергнуть, а на место его возвесть дядю его Су наня. Но заговор открылся; Су нань и почти все его единомышленники были передавлены.

Один из знатнейших чиновных именем Циань ло ги нашел способ уйти и увести с собою Чозу из фамилии княжеской. Завладел городом Ги гу дженом, и объявил его владетелем небольшого сего государства. Хя джан прибежал туда немедленно со всеми своими войсками, взял оное место, и умертвил Чоза. Циань ло ги посреди толиких неустройств нашел паки средство удалиться в Хо джеу.

Генерал Вань чоу сделан был от Императора Китайского правителем сего места. Циань ло ги уверил его, что землею Цин тан весьма легко завладеть можно, и только от него зависит привесть ее под свою власть. Вань чоу поверил тому, напал вдруг на небольшой город Мо чуань и взял его без труда. Тогда то Хя джан видя себя народами своими ненавидима и от всюду Китайцами окруженна, приял намерение подвергнуться Императору на выгодных условиях; он сам пришел к Ван чоу, вручил ему все зависящие от него земли, и получил все им требуемое. Император подтвердил сей договор, и правление над сею частию вручил Ху дзун хуаю.

То же самое случилось и с Лун суем, одним из сыновей Му джена, которого некто из старейшин Ду фаньских ввел в город Хи па уань. По многих сражениях происходивших с ним у Вань чоу, на которых сей владелец отличался удивительным мужеством, будучи то победителем, то побежденным, подвергся он выгодным для него договорам [90] подтвержденным от Императора: а чрез оные и были все его земли присоединены ко Империи.

Фамилия третьего сына Соссолова стояла гораздо долее со славою. Она владения своего была лишена уже Монгусцами, кои по завладении Китаем приняли на себя имя Юаней и Юань чоуев.

Посреди несогласий восставших в XII веку между Китайскими Императорами колена Сунова и между царями восточных Татар Ню джы, приявших имя Гинь, фамилия Тунь шыня соединилась с царями Хяскими, и под сим покровительством управляла своими землями довольно мирно: но на конец вмешана была во всеобщее разорение победами основателя Юаней, который в европейских книгах известен под именем Чингисхана, а в китайских под именем Джин ги сы ханя.

/1227./ 1227 год по китайской истории есть эпохою совершенного падения Ду фаней. С сего времени пребыли они в древней своей земле, без всякого имени, без силы и почитая себя счастливыми, что обитают там в покое. Таковыми случаями доказывается истинна, что разделение царства опровергает почти всегда самые цветущие монархии. Ду фани были всегда у соседей своих в почтении, пока имели государей способных к благому их управлению.

Хотя образ правления и переменился у народов Ду фаньских; однако закон их остался тот же. Идолослужение Фоя было законом их царей и владельцев, так как и нынешних старшин их. Бонзы Ламы, а иногда и бонзы Хо шани имели великую власть при их дворе: их выбирали даже и в государственные министры, а в некоторых случаях и в предводители войсками.

Суеверие усилилось у Ду фаней еще более во время их падения. В царствование Императоров Юаней, Ламы сделались так сильны, что татарские фамилии за честь поставляли иметь кого нибудь из своих сродников между сими бонзами. И от сего по видимому произошло у Ду фаней, тогда Юаням подверженных, обыкновение вручать Ламе фамилии власть управлять оною и наказывать. [91]

Сие же самое не мало поспешествовало и чрезмерной привязанности их к Фою. Они щедры только в таком случае, когда надлежит почтить сего идола, которого жертвами своими крайне набогащают: ибо в иных реках их находится золото, которое они довольно умеют вырабатывать, а особливо делая из него сосуды и небольшие истуканы.

Употребление золота у них также очень из древле, понеже в китайских книгах пишется, что когда в царствование некоего Императора из колена Ханева, один чиновный послан был к Ду фаням, для принесения жалобы на грабительства произведенные некоторыми из их начальников соединившихся со всеми войсками; то они старались усмирить его поднесением ему золотой посуды. Но сей чиновный не принял оные, и приказал сказать Ду фаням, что пшено на златых блюдах кажется для него без всякого вкусу.

Земля их весьма гориста: лежит между реками Хуан хо к Северу, Я луною к Западу, и Ян дзы гяном к Востоку. Однако между сих гор находятся довольно прекрасные долины, подобные Сы чуаньским и Юнь наньским. По большей части видны оные по брегам великие и прекрасные реки Я луны. Но нигде не примечается ни города ни крепости: со всем тем должно быть следам городов, ибо известно, что там вдревле были оные. Источник Я луны находится между 34 и 35 градусами широты, и под 19 градусом долготы. Она широка и глубока.

Источники великие реки Ян дзы гяны проходящей чрез весь Китай, начинаются в земле Ду фаней. Самой славной из оных, об котором в древнейших китайских книгах упоминается назван Китайцами Хе шун ниже из градуса широты и под 15 долготы: но Ду фанями проименован оный Чунак, и исходит из цени гор называемых ими Чуркуласкими.

Особенное о всем упомянутом описание почли мы за нужное по той причине, что в китайских географических книгах находится весьма много ложных вещей на великой реке Ян дзы гяне. Сии издатели писали единственно полагаясь на народные слухи, и при том в такое [92] время, когда ни с Тибетом ни с Ду фанями никакого не было сообщения.

О татарах Коконорских

По ту сторону Си нина, вне врат великой стены, находятся земли Татар Коконорских. Они происходят от Елутов: но по распространении царской фамилии Юань чоу обитают они к Западу Китая вдоль Области Сы чуаньской, между оною и Тибетом. Они получили имя от великого озера называемого Китайцами Си хай, то есть, Западным морем, и которое на их языке Коконоль или Коконор.

Вся сия земля довольно обширна: она заключает в себе более семи градусов от Севера к Югу, и от Китая отделяется горами столь высокими и толь крутыми, что оные почти везде вместо большой стены служат: однако же в промежутках их видны загороды, а особливо в тех местах, куда ездят Коконорцы и другие чужестранцы, как то, в Дзун фан вый находится несколько баталионов под начальством одного Дзун пина, у которого есть еще и другие войска по разным станам, коими он смотря по нужде располагает по своему благоусмотрению.

Знатнейшей товар вывозимой из Дзун фан выя состоит в некотором роде шерстяной материи называемой Боу лу, которая весьма похожа на Французское толстое полотно, только в трое или в четверо уже. Оно делается Коконорцами и Си фанями, которые великие искуссники оное красить, и у коих продается оно разных цветов, у них шьют из того по большей части длинные платья, а в Пекине покрывают оным седла.

Земля сих Татар, прилежащая со вне к Сы чуану, несмежна с Королевствами Пегуским и Авским, называемыми у Китайцев Миеу и Я уа, хотя они и находятся с Югу оной, по тому что между ими лежат ужасные и неприступные горы обитаемые народами почти безызвестными, и кои, по объявлению Китайцев Юнь наньских их соседей, весьма дики, не имея ни благочиния ни законов. [93]

Гора, подавшаяся всех более к Северу и прилежащая ко пределам Татар Коконорских, называется Ну и; а находящаяся с Полудни выше Королевства Авы под 25 градусом 33 минутою, именуется Ли сы на рубежах Юнь чан фу.

Входы сих гор, составляющих также не малую часть западных пределов, укреплены не более Сы чуаньских: но в рассуждении земли достаточны они к сохранению безопасности государства и торговли производимые с Аваю чрез Тан е чжеу, город посредственной, от коего зависят стражи ближайшего перешейка, чрез которой купцы всего более проежжают.

Еще менее нужно было укреплять входы гор, лежащих на Полдне Юнь наня и Китая вдоль пределов Королевств Лаоского и Дун гинского: ибо выключая того, что воздух сей земли смертоносен для иностранных, случается также, что чрез самую большую часть года везде там невспахано, дико, пусто, наполнено реками и весьма опасными разливами; от чего и происходит, что мало Китайцев отправляют торг как с Королевством Лаоским, которое называют они Лоу шуа или Лоу сы, так и с Дун гином.

Со всем тем отец Реги нашел в Юнь нань фу таких, кои отправлялись торговать даже на самые пределы оных государств, и он известиями и дневными записками их воспользовался к определенно некоторых пунктов полуденные части Юнь наня, сообразуя дневные их путешествия с расстояниями измеряемыми между местами, чрез которые проежжали, делая карту соседственных городов.

Китайский народ простер свое владычество даже до сих цепей гор неприступных, которые на толь чрезмерном пространстве прерываются токмо большими реками, и кажутся на поверхности земной воздвигнутыми единственно для постановления естественных пределов некоего великого Государства.

Мало уважали жалобами и усилиями некоторых незнатных народов, живших так сказать в сем округе заключенными, как то показали мы выше о Си фанях, кои заперты были великою стеною Си нинскою и Гя ю гуаньскою; однако же Китайцы неравномерно [94] поступали в том с сими различными народами, как то мы изъяснить намерены.

О народе Ло лоском

Народе Ло лоский владычествовал во Юнь нане, и разными управлялся Государями. Китайцы построив там несколько крепостцей и городов на необширных и к пашне неспособных долинах, и выдержа несколько сражений, вознамерились привлечь сих народов на свою сторону, дав их старшинам в вечные роды печати и все чести Мандаринов китайских с титулами Джи фу, Джи джеу и проч. однако с тем условием, что бы они признавали Императора, и в обыкновенных делах зависели от областного Правителя таким же образом, как и китайские равного чина Мандарины; что сверх того получали бы от Императора жалованные грамоты на их земли, в коих и не производили бы никакого суда без его соизволения; при чем Император с своей стороны обязывался утверждать всегда ближайшего наследника.

Ло лосы также пригожи, как и Китайцы, но к трудам гораздо более привычны. Язык их отличен от китайского: пишут они подобно бонзам Пегуанским и Авским. Сии вкрались в самых богатых и сильных между Ло лосами живущими на западной части Юнь наня, и построили там огромные храмы со всем другого вкуса противу китайского. Обряды же, молитвы и священнослужение у них те же, как и в Пегу.

Вельможи Ло лоские суть неограниченные властелины над своими подданными, и имеют право их наказывать, даже и смертию, не ожидая ответу наместникова, а еще менее от двора. И по тому то служат им с невероятною ревностию и усердием.

Всяк за особливое почитает счастие, служить во дворце. Сие название приличествует конечно более таковым у Ло лосов зданиям, нежели толь великому множеству китайских судебных мест, именуемых таковым образом в некоторых известиях, хотя оные по большей части в худом содержании и к житью почти [95] неспособны. Ло лосы, кои аудиенц залу и все прочие покои благом своим почитают, стараются содержать их в хорошем состоянии, и украшать по силам.

Выключая дворцовых чинов и других служащих на жалованье, есть у них полководцы предводительствующие внутренними всего государства войсками, коих часть состоит в коннице, а другая в пехоте, вооружены стрелами, копьями, а иногда и ружьями.

Хотя лошади Юнь наньские также как и Сы чуаньские самые малые во всем Китае; однако сие не отнимает у них цены: ибо они не только хорошей шерсти и весьма статны, но к тому еще очень веселы, крепки, бодры и послушливы.

Надобно думать, что в принадлежащих им горах есть железные и медные руды для того, что оружия делают они сами. Иногда привозят их и Китайцы, между которыми очень не мало и таких, кои стараются быть вхожими в домы тамошних вельможей, и от них на счет подданных их набогащаться.

Впрочем земля обилует всякого рода съестными припасами и имеет золотые и серебряные руды. Одежда Ло лосов состоит в шираварах, в холстинном казакине до колен и в соломенной или из курчавого сукна шляпе: ноги же голые и в одних сандалиях или черевиках.

Вельможи ходят в татарском атласном или парчовом платье; а женщины носят, сверх длинной одежды до самых пят простирающейся, небольшую епанечку до пояса. В сем то одеянии ездят они верхом, да же и для отдания посещений, при чем едут с ними их прислужницы также верхом, а служители пешком идут.

О народе Миоуссы.

Миоуссы рассеяны по Областям Сы чуаньской, Гуй джеуской, Ху гуанской, Гуан сиской, и по рубежам Гуан дунской. Под сим всеобщим наименованием разумеются различные народы, из коих большая часть отличаются некоторыми обыкновениями и самою малою в языке разностию. Таковы суть Миоуссы Сы [96] чуаньские, западные Ху гуанские и северные Гуй джеуские. Они не столько тихи и вежливы, как Ло лосы, и гораздо более не дружелюбствуют Китайцам.

Для покорения, или по крайней мере для воздержания их, построены в опасных местах довольно большие укрепления с невероятным иждивением: но чрез сие воспрепятствовали токмо взаимному сообщению. Итак сильнейшие из сих Миоуссыев находятся властно как в блокаде с небольших крепостцей и городов, которые хотя и дорого стоят государству, однако спокойствие оного сохраняют.

Те, о коих мы теперь говорим, не меньшие властелины над своими народами, как и Ло лосы; но не имеют, в сходственность с ними, достоинства Джи фу, Джи джеу и проч. они почитаются подвластными, когда живут в покое: если же производят дела неприятельские, либо для отмщения Китайцам, яко соседям часто беспокойным, либо для показания опытов своего мужества, коим они хвастаются, почитая себя лучшими ездоками в свете; то довольствуются только прогнанием их в горы, не помышляя ни мало о поражении их тамо. Областной Наместник сколько бы ни требовал их к суду даже и чрез нарочно посылаемых к ним людей, однако они все делают по своему произволению.

Одному из сих Миоуссыских начальников назначено было место для свидания, где его дожидались Наместники Юнь наньской, Гуй джеуской и Сычуаньской и двое Пекинских вельможе от двора присланных, с тем, что бы исследовать жалобы приносимые на него одним из Правителей в рассуждении его поступок; но он прямо отказался, к ним приехать: и придворные вельможи рассудили за благо поступить при том скрытным образом, и дознаться от него посредством посыланных.

Сии начальники имеют не только своих чиновных, как и Ло лосы, но под ними есть еще другие небольшие начальники, кои хотя и властелины над подчиненными им, однако же почитаются так сказать откупщиками первых и обязаны приводить свои войска, когда повеление на то получат. Домы у сих начальников не хуже [97] самых лучших у Китайцев. Обыкновенное их оружие лук и половинное копье. Седлы выделаны очень хорошо и отличны от китайских, потому что оные уже, выше и с раскрашенными деревянными стременами.

Лошади их весьма много почитаются, как по причине скорости, с каковою скачут они на превысокие горы и с них спускаются, так и по причине проворства их в перепрыгивании чрез весьма широкие рвы. Их там купить можно, однако за чрезмерно высокую дену.

Знатнейшие Мандарины получают их иногда в подарок от своих подчиненных, кои покупают их весьма дорого для получения благосклонности своих покровителей; или и от самих начальников Миоуссыских, когда живут с ними в согласии. Китайцы рассказывают об них удивительные, но на басни походящие дела.

Между прочим объявляют они, [в чем и не совсем должно сомневаться,] что когда надлежит избрать начальников войск, то представляемых к тому принуждают, да бы лошадь их, на которой они ездят, перескочила чрез ров известной широты, в коем тогда нарочно сильной огонь разводится, и что бы солдаты по данному повелению съежжали во всю конскую прыть с самых высоких гор. На конец рассказывают они о многих других сему подобных делах, при исполнении коих великим опасностям подвергаются, даже и полагая оные возможными в рассуждении небольшого числа неустрашимых храбрецов.

Миоуссы, находящиеся в средине и к Полудню Области Гуй джеуской, разнствуют от вышеупомянутых отменным состоянием, в коем они обретаются: ибо не останавливаясь при различных названиях приписываемых им тамошними Китайцами, и взятых от селений переведенных из далека или присланных туда Императорами и завоевателями сей Области; можно разделить их на Миоуссы неподчиненные и на Миоуссы подчиненные

Сии последние также двух родов: одни повинуются правительствам китайским, и часть китайского народа составляют, различаясь от оного только [98] некоторым родом головного убора носимого ими вместо обыкновенной шапки употребляемой китайскою чернью.

Другие имеют своих наследственных Мандаринов, кои по происхождению из небольших чиновных, служивших в китайской армии Хун выя в начале царствования последней царской фамилии, и кои в награждение сделаны были властелинами, одни над шестью, другие над десятью или и над большим количеством завоеванных Миоуссыских деревень.

Сии новые владельцы подкрепляемы были охранными войсками расставленными по разным в той земле лучшим станам, где и до днесь города видны. Миоуссы привыкли нечувствительным образом к игу, и ныне почитают своих Мандаринов, как будто бы они из их колена происходили, и переняли от них всякие обряды и употребления. Но со всем тем не позабыли они своего отечества. Они часто говорят, из какой Области и из какого города вышли, и сколько колен числят в Области Гуй джеуской. Большая часть из них считает оных четырнадцать, а иные шестнадцать, что в самом деле с летописью Хун выя сходствует.

Хотя ведомство их и не весьма обширное; однако живут они достаточно: домы у них широкие, покойные и чистые: о делах своих подданных судят всех прежде, и имеют право их наказывать, однако же не умерщвлять. Из их судилища переносятся дела прямо в Джи фу, а они пользуются просто правами Джи хяня.

Они обверчивают себе голову отрезком холста, и носят только некоторой род казакина и штанов. Мандарины же и служители их одеваются так, как Мандарины и Китайцы тамошнего края, а особливо когда ездят в город для посещения Джи фу и какого другого Мандарина.

Посредством то сих Миоуссыских Мандаринов получили Мисионеры, делавшие чертеж сей Области, некоторое познание о Миоуссыях неподчиненных, живущих в Области Гуй джеуской близь Ли пин фу; и занимающих более сорока французских миль. Ибо хотя и объежали они берегами северные и западные части [99] их земли, делая карту городов китайских и станов занимаемых военными людьми, кои в округ оные находятся почти на самых их границах; однако же не видали они ни одного из них человека.

Им сказано было, что сии Миоуссы неподчиненные Китайцами Син миоуссыями или Э миоуссыями, то есть Миоуссыями дикими называемые, имеют каменные домы в один ярус и построенные наподобие жилищам Миоуссыев подчиненных. В самом низу становят они скотину, как то, быков, коров, баранов, свиней, ибо в сих местах не видно почти ни каких других зверей, ниже и лошадей; от чего в домах у них великая нечистота и вонь, так что с непривычки и в верху жить весьма трудно. И в самом деле Татары охотнее живут в солдатских дурных казармах, нежели в сих домах, кои хотя и довольно хорошо выстроенными кажутся.

Сии Миоуссы разделены по деревням и живут в великом согласии, хотя управляются старшинами каждой деревни. Они пашут землю, ткут холст и некоторой род ковров, кои употребляются у них вместо одеяла. Холстина не хороша, и походит на дурную кисею: ковры же ткутся весьма хорошие; иные делаются из простых разноцветных шелков, красные, желтые и зеленые; а другие из сырых ниток некоего рода пенки, которая у них также красится. Одежда их состоит из портков и из некоторого рода казакина, обдергиваемого вкруг живота.

Китайские купцы находят способ, по видимому чрез посредство Мандаринов Миоуссыев подчиненных, торговать с Миоуссыями дикими, и покупать у них из лесов всякие деревья. Они их рубят и бросают в реку протекающую посреди их селения.

Китайцы живущие по другую сторону несколько пониже, достают их и делают большие плоты. Цена товара остается в руках у того, с которым условленось, и состоит обыкновенно в некотором числе коров, быков и буйволов. Из кож с сих зверей делают Миоуссы нагрудники, кои покрывают они небольшими железными или медными бляхами; от чего [100] бывают оные тяжелы, но и весьма крепки и у сих народов в великом употреблении.

Между подчиненными Миоуссыями есть такие, которые имеют своих старшин; но сии не имеют однако же власти их судить. От китайского же народа разнствуют они тем, что живут в особливых деревнях, и в город никогда не приежжают, разве какая необходимая крайность туда их привлекает.

Называемые Китайцами Му лоу то есть лесовыми крысами, кои живут в трех или четырех милях от Юнь наньских чрез Область Гуй джеускую станов, одеты лучше всех Миоуссыев той Области. Платье их походит на мешок с широкими к концам рукавами и разрезанными на двое за самой локоть. Сверх оного надет род камзола другого цвета. Швы унизаны самыми маленькими раковинками, каковые только можно найти в морях Юнь наньских или в тамошних озерах. Шапка и прочее одеяние отделано почти также. Материя выткана из толстых сученых ниток из некоторого рода пеньки, и из травы нам безызвестной. Оная может быть употребляется и на ковры нами упомянутые, и которая иногда точется сплошь и одинакой краски, а иногда клетками и из разных цветов.

Между музыкальными инструментами, на коих они играют, есть один составленной изо многих дудочек воткнутых в гораздо большую трубку, на которой находится дырочка или род горлушка, от коего голос гораздо тише и приятнее Шыня китайского, которой почитается за небольшой ручной орган, на коем надобно дуть.

Они умеют плясать в лад, и пляшучи изъявляют весьма живо веселые, печальные и другие виды: иногда играют на цитре, а иногда бьют в инструмент состоящей из двух небольших противолежащих барабанов, которой они напоследок опрокидывают, так как будто бы хотят бросить и разбить оной.

У сих народов нет бонзов, которые привлекали бы их к закону Фоя: и так свободны будучи от сего бедственного обязательства, которое Китайцам и Ло лосам великим служит препятствием, могли бы они с тем большею легкостию к истинному закону [101] прилепиться, если бы только не всегда были у них, (что нам безызвестно) еще хуждшие обманщики, каковы некоторые татарские очарователи.

В части Ху гуана самой ближайшей к Областям Гуан дунской и Гуан сиской зависящей от Юнь джеу фу, живут Миоуссы еще менее просвещенные, хотя и почитают их признающими над собою власть соседственных Мандаринов, и платящими дань, кою приносят они, как и когда им вздумается: ибо в некоторых местах не позволяют они никакому чиновному китайского Судилища, вступать в их земли, в противном же случае подверг бы он себя опасности лишиться жизни.

Они ходят босые, и от чрезмерного по горам бегания ожесточали у них ноги так, что на самые крутые каменные утесы восходят, и по самым каменистым землям бегают с невероятною скоростию, не чувствуя ни малейшего от того припадка.

Головной убор у женщин имеет в себе нечто грубое и странное. Они накладывают себе на голову тоненькую досчечку длиною поболее Фута, а широтою в пять или шесть цолей, которую прикрывают своими волосами, прилепленными к ней воском; так что на них кажется надета волосяная шляпа. Они иначе не могут ни облокотиться ни лечь, как только поддерживаясь за шею; и по дорогам, кои в сих местах наполнены везде лесами и кустарниками, принуждены беспрестанно обращать голову на право и на лево.

Но трудность бывает еще большая, когда хотят чесаться: им должно несколько часов сидеть подле огня, дабы воск растопился и стек. Со всем тем вычистя волосы, что делают по три или по четыре раза в год, убираются по прежнему.

Миоуссыям кажется сия уборка прелестною, и для молодых женщин весьма приличною. Но престарелые не так рядятся: они на самую маковку собирают все волосы и связывают оные кудрями.

Сии Миоуссы называются Китайцами также Ли жинями и Яуссыями; они имеют и многие другие названия или прозвища, ибо все сии имена [как то уже оное могли приметить] и другие подобные даны им из [102] презрения и насмешки, в чем китайской народ их весьма не щадит.

Те, коих называют Ба чеями на рубежах Гуан дунских, а Лу чеями на границах Гуан сиских, производят еще и ныне более страха, нежели презрения в Китайцах Ху гуанских и Гуан дунских их соседях. Первые называются так для того, что главнейших у них деревень числом восемь; а другие для того, что оных находится у них шесть, кои вместо оград им служат.

Китайцы построили крепостцы на Севере, Востоке и Западе сих стране: и оные кажется поделаны только для удержания набегов от сих народов; ибо находятся в землях весьма неудобных. Если же причислить к ним и все крепостцы взведенные округе их жилище, то всего сочтется более двадцати.

Иные из сих крепостцей кажутся оставленными во время правления царствующего колена; однакоже содержатся их еще более половины, и военными людьми довольно наполнены. Оные Миоуссы ходили иногда на Китайцев: но сии на конец получили от них, что бы они в руки соседнего Мандарина отдали одного из их вельмож, которой бы за поступки их ответствовал. Сверх того и сами они обязались, оставить Китайцев в покое, либо для того, что намерены были завести с их городами торговлю, или для того, что из гор своих не хотят вытти.

Миоуссы Области Гуан сиской на другом основании находятся: они в рассуждении своих подданных исполняют суд Джи фу, джи хяня и прочего, посредством некоего права, оставшегося при них наследственным тому уже несколько веков. Они происходят от Китайцев; предки их следовали двум завоевателям сих стране и Дун гина, называемым Фуа боу и Ма юань. Первый был начальником войск отправленных Императором Гуан вый противу южных бунтовщиков и Дун гинов, кои воспользуясь неспокойствиями Империи, учинили на близь лежащие земли набеги. [103]

Ма юань полководец устремился противу сих последних, прогнал их на древние пределы, и произвел в них толикой ужас, что имени его страшатся у них даже и по ныне по прошествии уже целых шестнадцати веков. На горе, служащей рубежом, велел он воздвигнуть бронзовой столб с сею китайскою надписью: Дун джоу джи дже Гиу джи джи мий: которая значит, что бы погубили Дун гинов, если б перешли они за медной столб.

Дун гинцы почитают ныне сию надпись, яко одну из древнейших в Китае, за такое пророчество, которое означает продолжение их Монархии, так, что оная до тех пор не разрушится, пока оный бронзовый столб не истлеет совсем от времени: чего ради всячески стараются прикрывать его от воздушных непогод, и ограждать большими каменьями, дабы учинить его тем непоколебимее. Они думают, что сохраняя оный, определяют судьбину своего царства.

Ма юань оставил несколько из своих чиноначальников и храбрых воинов на границах, для лучшие в обладании оными без опасности, а отдал им во власть все по них им разделенное. И так сии Мандарины Миоуссы получили могущество свое от Императора, у которого они яко данники, у них есть свои солдаты и чиновные люди; не имеют они недостатка и в огнестрельных оружиях, которые или сами в горах своих делают, или покупают от Китайцев.

Бедствие же сих народов состоит в том, что они почти беспрестанно ведут войну между собою и взаимно друг друга разрушают: мщение у них пребывает на веки и даже до самых потомков простирается: праправнук потщидся отмстить смерть своего прапрадеда, когда мнит, что она еще не отомщенна. Китайские же Мандарины не таковы, что бы захотели подвергнуть особу свою, для восстановления между сими народами мира; они весьма скрывать умеют, ежели чего не могли отвратить иначе, как только единою жертвою китайских воинов. [104]

Язык Миоуссыев Сы чуаньских, западных Ху гуанских и северных Гун джеуских, кажется одинаков, или несколько разнится произношением и некоторыми особливыми словами. Тот же, которым говорят Миоуссы к Ли пин фу живущие, почитается смешенным из китайского с настоящим Миоуссыским, ибо оба народа весьма хорошо друг друга разумеют. Сказывают, что между Гуан си, Ху гуан и Гуй джеу есть страны, в коих обитающие Миоуссы не разумеют находящихся на Севере: в чем подчиненные Миоуссы уверяют.

Китайцы имеют о всех Миоуссыях весьма дурные мысли. Это, говорят они, народы легкомысленные, вероломные, свирепые, а паче всего превеликие воры. Но ни отец Реги ни Мисионеры, с коими он сочинял карту сих Областей, того не приметили; а на против того нашли их весьма верными в отдании врученных им вещей, прилежными и рачительными к положенному на них делу, трудолюбивыми и услужливыми. Может быть, что Миоуссы имеют свои причины, недовольными быть Китайцами, похитившими у них самые лучшие в Государстве земли, и продолжающими всегда захватывать у них все то, что для себя почитают пригодным, когда не удерживаются страхом от тех, коих ограблять стараются.

Но как бы то ни было, однако то известно, что Китайцы не любят и не почитают Миоуссыев и Ло лосов, и что сии еще менее любят Китайцев, коих считают они властителями жестокосердыми и беспокойными, содержащими их гарнизонами своими в заключении и как будто в собственной земле их в темнице, посредством длинные стены, отнимающие у них всякое сообщение с другими народами, от которых могли бы получить какую нибудь помощь.

В Гун джеу и в других землях им принадлежавших находятся башни, города и пристани, кои все построены Китайцами. Так называемой железной мост, находящейся на большой дороге от Юнь наня в Гуй джеу, сделан одним китайским Полководцем, коего имя видно иссечено на большом мраморном камне лежащем за неширокою но весьма глубокою речкою Пань хо; [105] на каждом берегу оной сделаны большие ворота, состоящие из двух превеликих и толстых каменных столпов шириною от шести до семи, а высотою от семнадцати до осмнадцати Фут. Со всякого восточного столба висят на больших кольцах по четыре цепи, которые привязаны к столбам противостоящим на Западе, и соединены вместе маленькими цепями, кои составляют из того род сети с большою маткою. На верх оные положены толстые доски связанные вместе. Но как они еще на несколько шагов от ворот отделяются, по причине выгибкости цепей составляющих средину, а особливо когда на них что положено, то к самому низу ворот приделаны косяки, кои поддерживают доску до досок на цепи положенных досягающую. По краям сих помосток сделаны деревянные небольшие столбики поддерживающие легкую деревянную кровельку, идущую от одного берега до другого и на концы столбов упадающую.

Китайцы сделали еще несколько других мостов по образу вышеписанного, которой во всей Империи славен; а особливо также известен находящейся на реке Синь та гяне в древней земле Ло лоской Области Юнь наньской; в Области же Сы чуаньской есть еще два или три других висящих только на толстых веревках. Но сии, хотя и не велики, однако тряски и опасны так, что единая крайность может заставить переходить чрез оные.

Лучшей в том успех имели они в некоторых местах, как в Области Сы чуаньской, у подошв гор занимаемых Миоуссыями, так и в Области Шынь сиской и в уезде Хань джун фу. В ущелиях самых гор поставлены козлы, и положены переклады, на которые набросано толстых досок, и таким образом висячие мосты вышли, кои идут чрез долины служащие дорогою, и в иных местах на довольно обширной путь простираются.

Все сии здания произведены древними Китайцами в сих Областях поселившимися: что довольно показывает, сколь велико превосходство их разума не только над Миоуссыями и Ло лосами, но и над всеми соседственными народами как западными так и полуденными. [106]

Текст воспроизведен по изданию: Географическое, историческое, хронологическое, политическое и физическое описание Китайския империи и Татарии Китайския: Снабденное разными чертежами и резными фигурами, Часть I. СПб. 1774