ПРИЛОЖЕНИЕ I

ЗАПИСКИ ТУЛИШЭНЯ ¹

О ЕГО ПОЕЗДКЕ В СОСТАВЕ ЦИНСКОГО ПОСОЛЬСТВА К КАЛМЫЦКОМУ ХАНУ АЮКЕ В 1712-1715 гг. ²

ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВИЯ ПОСЛОВ, В ПОСЛЕДНИЕ КРАЙ СВЕТА ПОСЫЛАННЫХ

ПРЕДИСЛОВИЕ

С младенчества моего был я здоровьем слаб и много немощен, однако милостивых моих родителей призрением воспитан и приведен в совершенство своего возраста, а по неоднократной и подобной небу и земли высочайшей и великой его величеству Шиндзу-Гожинь-Хуандия ³ милости получив чин и достоинство, произведен в честь и почтение. Но за тем, что я от природы был малосмыслен и слаб разумом, то по доносу лишен был имевшаго чину и достоинства, и жил потом в деревне своей (...алинь токсо дэ бэдэрэфи... — ...вернувшись в горную деревню...), присматривая за земледельством. Но понеже родился я на свет в самом золотом и преславном веке, также и по счастию моему прилучилось отправляющееся к тургутскому владельцу посольство, то я паки будто бы вторично рожден был на свет, взыскан его величества высочайшею милостию и, по недостоинству моему избран послом и отправлен к оному владельцу. И так я в трилетное время переехал многия тысячи ли и, окончив свое дело, с добрым успехом назад возвратился, по старинному слову, что прославляется человек своим имянем от дел своих.

Но все сие было ни что иное, как единое действие его величества Шинцзу-Гожинь- Хуандия высочайших добродетелей и преславных дел, которыя по великости их совершенства, и до тех краев света распространились, до которых повеление и власть монаршая никогда прежде достигнуть не могла. Также и во всех прошедших времен историях нигде не видно, чтоб неведомые среди света лежащему государству народы, с толь великою ревностию повиновались монаршей власти, как в нынешнем преславном веке. Но как я ныне будучи толь малый человек яко червь, с преславным его величества именем и великим счастием случился быть в такой посылке, которой от начала свету подобной не бывало, то всему оному был я сам явным свидетелем, коим образом во всех местах нашего путешествия находящиеся владетели, старшины и народ, его величеству, священнейшему государю, за великия его милости и щедроты со всенижайшим благодарением отдавали свое почтение, и по славе победоноснаго его оружия повиновались со всяким усердием. И понеже его величества мудрость и великия добродетели совершенством своим превышают все прошедшие веки, а милость и щедрота, за моря распространившись, произошла во все концы земли, того ради я о всех нашего посольства происходящих делах, также и о всех обстоятельствах нашего путешествия сочинил с приложением китайскаго языка особливую книгу и поднес оную его величеству священнейшему государю с таким прошением, дабы его величество священнейший государь, пометив красным чернилом, для вечныя славы и памяти, в Ко ⁴ отослать повелел, объявляя притом, что о тех преславных его величества делах, коим образом по действию премудраго учения вся поднебесная душевно пленилась в послушание и коим образом его величеству по единым милостивым и щедрым его делам все иностранныя царства без остатку приносят свою покорность со всеусердием, не токмо ныне на свете [438] пребывающие народы познают, но и всем будущим потомкам оныя ж дела останутся в память и вечным примером.

Сие мое предложение выслушал его величество с таким всемилостивейшим разсуждением, что оное и высочайшим своим указом подтвердить соблаговолил.

И таким образом я, нижайший, во исполнение онаго его величества высочайшаго указу, обо всем нашем путешествии с ясным показанием начала и конца его особливую книгу сочинил и наименовал оную записками путешествия послов в последние край света посланных (Утту офи мини бэе тучикэ да дубэ бэ сувалямэ тучибумэ, лакчаха чжэ-чэнь дэ такураха бабэ эчжэхэ битхэ сэмэ баньчжибумэ арафи.

Глагол тучимби имеет несколько значений: выходить, расти, происходить, отъезжать, отправляться вдаль и др. Смысл предложения меняется в зависимости от того, какое из этих значений выбирает переводчик. Можно перевести: Таким образом, чтобы рассказать о своей поездке все от начала до конца я написал книгу под названием Записки о посольстве в дальние страны. Почти такой же перевод у Россохина. Однако это же предложение можно перевести и по-другому: Я записку свою напечатал, назвав ее памятью заграничного путешествия, и присовокупил к ней уведомление о себе, откуда родом (разрядка наша. — И. М.) и в каких находился службах. Иманиси в таком же смысле понимает слово тучимби (С. Иманиси. Котю иикироку. Тэнри, 1964, с. 44)). А как уже оная книга совсем была напечатана, то приписал я к ней и сие мое предисловие.

В первое лето государствования Хуалясунь тоб ⁵ (по китайски Юнь-Джин) перьваго надесять месяца в благополучной день ⁶.

КНИГА ПЕРВАЯ

Бывшей сперьва в Дорги-ямуне у пяуцянских дел эджэку-хафаном ⁷ оттуда произведенный в Военную коллегию ⁸ айжилаку-хафаном ⁹, а потом по имянному его величества всемилостивейшему указу в оной же коллегии в Джифангы ¹⁰, возвышенной в ицихяра-хафаны ¹¹ Тулишин, родом из владения Ехе ¹², от колена Аянь Гиоро произшедший, прародитель мой в помянутом владении Ехе для прославления своего имени с набольшими людьми обходился дружески. Но притом ведать должно, что северо-восточная страна есть такое место, из котораго возвышаются драконы ¹³ и возлетает птица фун-хуан ¹⁴. Но понеже оная страна судьбою всевышняго неба определена великоцинским ¹⁵ государям, то произошол оттуда великий и премудрый монарх (...эньдурингэ нялма... — ...просвещенный, премудрый человек...), которой все земли и страны на свете покорил (...губчи абкай фэчжэрги нингунь ачань и бабэ ухирилэхэ... — объединил [покорил] под свою власть все шесть сторон света. Шесть сторон света: восток, запад, север, юг, зенит и надир. Морохаси объясняет этот термин так: земля, небо и четыре стороны света (Морохаси Тэцудзи. Дай канеа дзитэн. Т. 2. Токио, 1955, с. 1131)) под единою державою высочайшего своего владычества ¹⁶.

Однакож прежде нежели весь свет признал власть сего великаго монарха, находящиеся около места перьваго его произшествия, многочисленных айманев старшины и народ (...мукдэнь и шурдэмэ бисирэ гэрэнь аймань и дата нялма... — ...Старейшины всех родов и люди, жившие вокруг Мукдэна...) познав истиннаго своего монарха и покровителя, покорились ему с такой ревностию, что один упреждал другаго. Чего ради они все удостоились быть высочайшия и глубочайшия его премудраго величества милости участниками и в роды родов своих получили честь и почтение с награждением жалованья и жалованных грамот. Что касается до меня. Тулишыня, то родился я государствования Эльхе-тайфинь в лето красноватаго овна ¹⁷, жил я из младенчества бедно, был здоровьем слаб и много немощен. А хотя я по возмужании своем и учился несколько манджурской и никанской ¹⁸ грамоте, однако в дальную глубину проникнуть не мог и переводил посредственно. Но как я, будучи гяныцын ¹⁹, по силе уставов дав в казну плату (...кооли бэ ярумэ айсиламэ чжафаха гяншэн чи... — ...в соответствии с законом внес в казну плату, причитающуюся с цзяньшэна за право обучения...), взят был пред его величество на экзамен, то определен был по тому экзамену к переводу генеральной истории Ганму ²⁰. Год по сем спустя по втором экзамене произведен был в дорги ямунь, джуан-вынь-джуншу-шэхижэнем ²¹, в котором чину, получая жалованье офицерское (...фунлу чжэмэ чжувань аняй сиденьдэ... — ...получая в течении десяти лет жалованье...) находился я не меньше десяти лет ²², и посылан был в разныя посылки, а имянно: сперва ездил я в две провинции Сяньси и Шаньси ²³ для свидетельствования голод терпящаго народа и для раздачи оному казевнаго хлеба на пропитание, а потом для осматривания в южных провинциях ²⁴ разливающихся рек (...чжулэрги бира бэ байчамэ... — ...инспектировал реки на юге [Китая]...) и для делания на шелковых [439]

охлопках полупанцырей (...иоохань и олбо бэ вэйлэбумэ... — ...[проверял] изготовление олбо на шелковой вате...), также и в прочия многия посылки с указами ²⁵.

А напоследок в тот самой день, как меня для произвождения в содержатели печати ²⁸ в кантору Джуншу-хо ямунь ²⁷ пред высочайшия его величества очи представили, явилось в Дорги-ямуне упалое место у пяуцянских дел эджеку хафана (...дорги ямунь и пяоцянь и эчжэку оронь тучирэ чжакадо так как появилось вакантное место на должность эчжэку [помощника секретаря] в отделе Пяоцянь Придворной канцелярии...), тогда дорги-ямунские вельможи обо мне доложили (...дахабумэ. — ...рекомендовали на важную должность с поручительством.). И по тому их докладу его величество в оной Чин, не в образец другим, всемилостивейше меня, нижайщаго, пожаловать соизволил. После сего не в долгом времени по одобрению господ же вельмож, а по высочайшему и всемилостивейшему его величества указу, послан я был на заставу Угу-гуань ²⁸ главным начальником над пошлинными зборами. А потом как урочное время отошло и я возвратился в столичный город, то не в долгом времени избран я был директором имеющим главное смотрение над стадами быков и овец, под ведомством коллегии Доролонь джургань состоящими ²⁹.

Но понеже я за тупостию своего разума и скудоумием, по высочайшему его величества намерению, за толь чрезвычайное меня, нижайшаго, произвождение, дела и должности своей по надлежащему порядку исправить не мог, то впал в преступление и наказан был лишением всех чинов (...хафань эфучжэхэ. — ...снят с должности с лишением всех чинов.). И в таком образе съехал я в мою деревню (...алинь токсо дэ тэфи... — ...поселился в горной деревне...), где, присматривая за земледельством и служа моим старолетным родителям, препроводил времени более семи лет и думал достальныя лета жития моего со всякою бережливостию там окончить без сомнения.

Однакож как родился я на свет в самом, благополучном веке и притом случилось посольство отправляющееся к тургутскому владельцу, в последних краях света находящемуся (...мэдэри тулэрги лакхача чжэчэнь дэ бисирэ тургут гурунь дэ... — ...в Торгоутское государство, находящееся в отдаленных заморских странах...), то я, ведая о неизмеримом его величества великодушии, коим образом изволит его величество самыя малейшия вещи на свете до последней приводить в совершенность своего состояния, также желая отечеству своему за его неисчетныя и бесконечный милости трудами своими воздать некоторое благодарение, подал челобитную, которая от священнейшаго и великаго государя принята с такою особливою милостию, что не токмо я, нижайший, в прежнем чину и достоинстве подтвержден, но и получа великое награждение послом быть удостоен.

Наказ, данный нам от его величества государствования его Эльхе тайфинь (по-китайски Кан-хи) 51 году 4 месяца 22 дня (15 мая 1712 г.) есть следующего содержания:

Когда прибудете к Аюки, то спросите его от меня о здоровье, и притом объявите ему, что посольство его, которое отправил он к нам от искренняго сердца и усердия с принесением дани и с поздравлением нас, было нам так приятно и согласно с нашим намерением, что мы принимаем оное не инако, как с великою похвалою. Ибо посол его Самтань с товарищи прибыл к нам в самое то время, как мы изыскивали способу, чтоб быйсе Арабджура ³⁰ с ним свидеть, его арабчжуровых людей призвав, и спросив о свободном пропуске российскаго посла, комисара ³¹ к нему отправлять хотели; и ради такого его добраго сердца, выбрав мы элета, Шуге имянем и протчих разнаго звания людей, нарочно с нашим указом и награждением к нему в соответствие послами отправили. Также ведать вам должно, что наш хя Килитей ³², отправленной к Цеван-Раттаню ³³ для договору о свободном пропуске Арабджура, еще и поныне назад не возвратился, а как он прибудет, то к вам в след пошлется известие.

Но когда он, Аюки, представлять будет вам, не соблаговолим ли мы с ним соединенною силою истреблять Цеван Раптаня, то вы ему в том отнюдь не давайте слова, но токмо ответствуйте, что Цеван Раптан пред нами, великим ханом, поступает с весьма добрым сердцем и присылает послов своих с поздравлением зело часто, а, напротив того и мы, великий хан, посылая к нему частыя награждения, Показываем к нему всякое благоволение; что хотя бы он, Цеван Раптань и в совершенное пришел безсилие и находился в самой крайней бедности, однакож мы, великий государь, и при таком его состоянии, никогда нападения на него не учинили бы; что сие дело есть столь велико и важно, котораго вы принять на себя не можете, а хотя бы он, Аюки, и покусился нам великому государю подать о том свое прошение, то однакож ответствуйте, что вы точно ведаете и совершенно в том уверить его можете, что мы, великий государь, только о том едином имеем отеческое попечение, дабы всякое на свете дыхание пребывало в тишине и в своем совершенном благополучии и потому вы знаете, что мы, великий государь, на Цеван Раптаня ни под каким видом и никогда нападать не будем.

При свидании с Аюкием поступать вам с такою же церемониею, как наши послы [440] при свидании с Цеван Раптаном поступают. А буде он к нам посылать будет какие подарки с вами, то принять вам их столько, сколько за пристойно усмотрите.

Также когда в проезде вашем туда или на возвратном пути, как бы то ни было, российский чагань-хань ³⁴ пожелает вас видеть и к вам людей своих пришлет, то вы немедленно к нему поезжайте или все вместе, или несколько из вас, смотря по его требованию.

В последнем случае ехать из вас Наяню, Тулишыну и двум новым манджурам. Когда же он видеть вас не похочет и людей по вас не пришлет, то вы езду свою оставьте. А при свидании с ним поступать вам так, как того их обыкновение требует, притом можете вы посланным его сказать, что вы не такие упрямые люди, каков был их Николай ³⁵, которой, в прошлых годах будучи у нас, поступал весьма упрямо.

И когда вы будете перед Чагань-ханом, и он спросит вас о том, что у нас выше всего почитают, то отвечайте: все наше высокопочитание или вера нашего государства состоит в верности к государю, в отдании послушания родителям, в чистой совести, в познании истины и правды и в содержании своего слова верно; сии добродетели содержим мы ненарушимо и как государство приводим в добропорядочное состояние ими, так равным образом и самих себя исправляем, и содержим оные добродетели с такою крепостию, что хотя бы нам случилось быть и в самых крайних бедах или напастях, однакож смерть нас не устрашает, которую принимаем мы без всякия боязни, не нарушая нашея веры ни малого члена; хотя ныне на свете во многих государствах по своей вере молятся богам и приносят жертвы, однакож оныя не токмо помянутых главных, но и других никаких добрых дел не делают и так молитвы их ничего им не помогают; но что касается до нашего государства, то оное верность к государю, послушание к родителям, чистую совесть, познание правды и содержание своего слова верно имея во всех делах за первыя добродетели, исполняет их делом со всею возможностию, и потому во всем нашем государстве процветает из давнейших лет такая великая тишина, что все, наслаждайся покоем, ни войны, ни тяжких казней не знают.

Когда же Чагань-хан спросит вас о состоянии домашняго жития, богато ли у нас живут, то отвечайте вы только, что на свете везде равно — есть и зажиточные, есть и бедные люди. Также при случае объявить можете еще и сие, что пред некоторыми годами слышно у нас было (...эрэ уду аняй онголо доньчжихангэ... — ...несколько лет тому назад прослышали мы, что...), что их Российское государство от другой стороны с соседственным государством по некоторой ссоре раздружившись, друг на друга воюют ³⁶ и что ради сего, как еы слышали от нас в городе Сахалинь-ула к зангину ³⁷ [генералу] и указ был послан, чтоб он чрез город Нерчинск послал отписку в такой силе, что не без причины думать можно, что российскому государю обстоит нужда и в пограничных его войсках, однакож может ; быть не употребляет он сего войска затем, что опасается и не доверит нашим пограничным людям; однакож как между обоими государствами мирное согласие из давнейших лет состоит, так и у нас никакого тому противнаго намерения быть не может, и ежели их государь имеет нужду в своих пограничных войсках, то б употреблял он их на свою пользу в оной войне без всякаго с нашей стороны опасения.

Естьли российской государь спросит вас, долго ли живут; наши люди, то ответствуйте ему, что хан наш ежегодно посылает переписывать людей старолетных во всем государстве, и во всякую перепись является таких людей, которые живут лет по сту и более, по 20 и по 30 человек, а о некоторых провинциях находится таких, кои более 90 лет прожили числом не меньше 10 000 и оные люди все получают от нас особливое награждение ³⁸. [442]

Буде он спросит вас, ездим ли мы на звериную ловлю за охотою и каким порядком сей наш поход отправляется, то ответствуйте, что наш хан во всякой год ездит на охоту многократно, в каждой из сих походов воинские люди довольствуются казенными лошадьми и дается им по числу дней корм на все их содержание (...инэнги бодомэ паньчань бумби... — ...выдается сухой запас продуктов или деньги в зависимости от количества дней в пути... Паньчань (кит.) — подорожные деньги (Палладий и П. С. Попов. Китайско-русский словарь. Пекин, 1888, с. 468). Маньчжурский эквивалент — кунэсунь — сухой запас на дорогу в пустынных местах, дорожные харчи, кормовые деньги на дорогу (И. И. Захаров. Полный маньчжуро-русский словарь, с. 546)), которые походы чинятся с такою проворностию, что хотя бы на другой день сказан был поход, то и на самом кануне того дня все бывают готовы, а потребности, какия бы то ни были, все даются из казны безденежно; словом сказать; всякой служит только одним телом, не имея в содержании себя никакой нужды, так как и вы отправлены со удовольствием всего того, что вам было потребно, и таким образом служите вы только одним телом.

Также уповается нам (Би гуници... — Я думаю...), что российской государь (...орос... — ...русские...) не преминет говорить вам о пушках и о прочих огнестрельных орудиях. И ежели требовать их будет ³⁹, то вы более ничего не ответствуйте, как только сие, что для толь дальняго пути никак довести их не возможно, а особливо по дороге для лежащих великих гор и для находящихся частых и дремучих лесов и многочисленных крутых и тесных взъездов и проездов, каковых вы в своей земле и на роду своём не видывали, а к томуж и по законам нашим под наижесточайшим наказанием накрепко запрещается, чтоб таковых вещей за границу отнюдь не пропускать; а хотя бы наш священнейший государь дать оные и соизволил, однакож довести таких тяжких орудий ни по которой мере не возможно.

Есть ли Чагань-хан просить вас станет, чтоб вы о том нам доложили, то вы ответствуйте, что вы такия послы, которые нарочно отправлены к тергетскому владельцу Аюкию, и понеже посланы вы за особливым делом, то другаго вам неповереннаго на себя принять и нам об нем доложить не можете.

Также ведать вам должно, что российские люди по величавости (...умэси тукэчеку... — ...очень хвастливы...) своей часто выставляют редкия вещи, какия бы только сыскать могли, и показывают их приежжим людям для смотрения; и когда вам будут они что показывать, то вы никак не удивляйтесь, также и ни малейшаго презрения в себе не оказывайте, но только ответствуйте, что из сих редких вещей есть и такия, которыя в нашем государстве имеются, также есть и такия, которых в нашем государстве нет. Однакож сие говорите вы с такою оговоркою, что понеже у нас определяются люди не все к одному делу, то по различности мест видяли вы то, чего не видали другие, а что видели другие, того вам видеть не случалось и так вы всех вещей знать не можете.

Не меньше наблюдать вам должно и сие, чтоб вы во весь проезд своего путешествия все были единодушны и поступали во всем с добрым согласием. Будьте всегда трезвы, не упиваяся ни вином, ни другими хмельными напитками, никаких бесчинств и невежеств не делайте и служителей своих содержите в крепком смотрении, ибо по всей дороге до самыя Российския земли у тамошних жителей обычаи весьма худы и нечестивых женщин есть великое множество; чего ради над всеми служителями иметь вам крепкое и доброе смотрение, дабы они такого бесчинства или инаго нечестиваго дела не учинили. Но как вступите вы в Российскую землю и случится вам или их женщин, или какое смеху достойное дело увидеть, то вы ведите себя твердо и постоянно показывая на себе образ всякаго благочиния, а в безумные смехи и малодушие отнюдь не вдавайтесь.

Естьли Чагань-хан будет вас дарить чем, то вы подарков без двоекратнаго и троекратнаго отрицания (...уду мудань марамэ... — ...несколько раз откажитесь...) не принимайте, а именно с такою оговоркою, что вы ему, Чагань-хану, не привезя никаких хороших подарков, с каким лицем его подарки принять можете? Но ежели будет вас повторительно принуждать, то вы, смотря по благопристойности, приняв из подарков одну или две вещи, учините Чагань-хану посланными с вами джунгинами ⁴⁰ благодарение, сказав притом, что вы за дальностию толь многотруднаго пути никаких хороших вещей с собою не привезли, а сии малые подарки приносите вы в единой знак того вашего к Чагань-хановой особе почтения, что вы лице его видеть удостоились.

Когда же Чагань-хан видеть вас не пожелает, а пришлет к вам людей своих, то вы также оные джунгины к нему отправьте и с такою же пред посланными оговоркою, что вы за толь дальным путем никаких хороших вещей с собою не привезли, а сей малой подарок посылаете вы в некоторый знак простаго вашего сердца и почтения.

Также ведать вам должно и о великой строгости и жестокости российских законов, и когда кто из их нижних людей учинит вам какое небольшое неудовольствие, то [443] вы ни малейшаго не подавайте признаку, дабы их начальные люди не сведали, но всегда с простой душею содержите себя твердо и великодушно, не показывая на лице своем ни малыя досады.

Когда вас спросят о ваших чинах и достоинствах, то сказывайте, что вы не ближние хана своего вельможи, но такие чиновные люди, которые в особливых канцеляриях отправляют свои должности.

Впрочем иметь вам присматривание и о том, какое имеют русские люди между собою обхождение, как они живут, также и земля их в каком находится состоянии ⁴¹.

Потом, по получении из Дорги-ямуня указу, к Аюки-хану написанного, взяв подводы и провожатых (...ялурэ гямунь дахалара чооха гайфи... — ...взяв верховых, сопровождающих солдат с почтовых станций), в лето чернаго дракона, пятаго месяца 20 дня (12 июня [1712 г.]) поднялись мы из столичнаго города, а на отъезде нашем старик мой родитель и все братья, также и многия друзья и родственники провожали нас за город. А понеже мы, раставаючись в монастыре, Бегисы ⁴² называемом, долго засиделися, то застигла нас ночь и мы далее не могли ехать, как до города Шахо ⁴³, а потом, будучи мы в пути шесть дней, выехали за Великую стену воротами, Джангяхыу ⁴⁴ называемыми.

Шестаго месяца 2 числа (25 июня [1712 г.]) поднялись мы на гору Хингань, и так потом прибыли мы к чахарскому ⁴⁵ местечку, Хамху имянуемому, ведомства желтаго знамени простато ⁴⁶ и чахарские мунгальские начальные люди к нам с конвоем, подводами, юртами, кормом и баранами приехали, чего ради взятыя из внутренних мест подводы, так и конвой ведомства зеленаго знамени, оставя нас, назад возвратились. После сего, будучи мы с лишком десять дней в дороге, прибыли к ключам, Баян-булак называемым (...Баянь булак эрэ бадэ исинафи... — ...прибыли в место, называемое Баянь-булак...), которые состоя? в ведомстве калкаскаго владельца Араптань-вана, где встретили нас калкаские начальные люди с подводами и кормом. Сие местечко лежит выше [то есть по другой стороне] гор Хинганьских, и находится тут одна каменная гора видом продолговатая, также везде ростет деревцо, алдаха называемое ⁴⁷. Отсюда, будучи мы два дни в дороге, прибыли к местечку Сира Буриду. Там находится невысокая пещаная гора, более как на десять ли простирающаяся,

16 дня (8 июля [1712 г.]) прибыли мы к урочищу, называемому Аргалинту-Кубур, от котораго начинается южной край гобийских песков. По оному урочищу и великие оные пески называются (В подлиннике этой фразы нет. Она вставлена переводчиком).

17 дня (9 июля [1712 г.]) ночевали мы на самой средине оных песков при местечке Джулху, где находится разноцветнаго мелкаго каменья ⁴⁸ великое множество и ростет кустарник, [по мунгальски джак ⁴⁹ называемой], небольшими кустами. Тут же из двух или из трех мест выходят ключи и напоследок составляют небольшое озеро, в котором вода светла и пресна, также и птиц плавает на нем немало. Сие увидев, позабыли мы о песках гобийских и думали, что находимся мы во внутренних землях нашего государства.

18 дня (10 июля [1712 г.]) ночевали мы при ключах Ханан Булак, которые находятся на северном краю песков гобийских. Оттуда, будучи мы три дни в дороге (Гэли илань дуйнь инэнги ябуфи... — Затем, находясь в дороге еще три или четыре дня...), прибыли к урочищу, Нарат Цилоу имянуемому. Кругом сего урочища со всех сторон лежат такия пространныя и великия степи, что и конца их не видно, но только в одном месте находится гора, положением зело удивительная, кругом которой более 10 ли намерять можно (...шурдэмэ чжувань ба фуньчэмби — [гора] имеет в окружности более 10 ли).

Находящиеся на ней каменья лежат слоями (Переводчиком пропущены слова: ....мэйхэ хаяха гэсэ... — ...подобно извивающейся змее...), будто бы она зделана была человеческими руками. Из под оныя горы вытекает ключ, а за 10 от нея ли к южной стороне на урочище Унзетай (В маньчжурском оригинале: Унастай) по всей степи находятся чорные и белые твердые каменья, ин ши ⁵⁰ называемые, которые мне по приятному их сложению так полюбилися, что я, не взирая на великую тяжесть вьюков, более десяти штук, выбирая из них самые лучшие, набрал и, положа их в мешок, отдал тайдзи Ваншуху на сохранение. Потом ехав мы три дни, прибыли к урочищу Дабсутай, где приежжал к нам на встречу мунгальской владелец, быйле Ванджал, которой спрашивал с должным почтением о высочайшем его величества здравии и для нас в поставленном шатре заколол [444] быка и несколько баранов, делал пир немалой и смотрел лучной стрельбы новых манджуров, которые при нас находились, и напоследок, препроводив нас далее 10 ли, назад возвратился, а мы, отъехав три дни, отчасу начали ехать под гору путем покатым.

Седьмаго месяца 3 числа (24 июля [1712 г.]) от урочища Оси-Хинь-Буриду (В маньчжурском оригинале: Осихонь буриду) спустились мы с Хиньганьских гор северным их краем и потом ночевали при урочище, Куль-Буриду называемом, которое находится на восточной стороне гор Хань-Алинь ⁵¹. К восточной же стороне за 20 ли при большой дороге находится урочище, Джоу-модо называемое, на котором бунтовщик Галдан ⁵² поражен. Здесь находятся горы невысокия, между горами в падях ростет частой лес местами, а по подгорью течет небольшая речка, извиваясь между горами.

5 числа (27 июля [1712 г.]) ночевали мы на берегу реки, Тула называемой. Мы застали ее от великих дождей в разлитии; чего ради за неимением ни больших, ни малых судов и понеже бродом перейти было неможно, принуждены были стоять тут, пока вода не збыла, трои сутки. И в сие свободное время ходили мы на реку удить рыбу, а наудили более десяти рыб ленков (...ниоммеонь — лосось, или сибирский ленок) и тайменей, который величиною были почти все по 2 чи ⁵³ и более, и сварив, ели мы их всею нашею свитою. Сия рыба весьма жирна и вкусом зело приятна. Также посылал я Гаджартуя с огнестрельным ружьем на горы Хань-Алинь, которой, застрелил одного превеликаго оленя и привез его к нам на стан. Сего оленя разделил я всем по равной части.

Вершина помянутой реки Толы происходит от западной стороны гор Кеньтей-Хань-Алинь ⁵⁴. Течет она на запад и напоследок впадает в реку Орхон, которая начало свое производит из гор Хангай-Хань-Алинь ⁵⁵. А другая река, которая источник свой из гор Кеньтей-Хань-Алинь от восточной их стороны имеет, называется Херулунь. Течет она на восток и впадает в озеро, Хулунь-Омо имянуемое. Из сего озера Хулуня происходящая река называется Эргуне, которая, продолжая течение свое в северо-восточную сторону, впала в реку Сахалинь-Ула. Река Орхон окружает своим течение гору Бурун-Хань-Алинь ⁵⁶ при которой кочует Джебдзунь-дамба-кутухту ⁵⁷, также и кочевье калкасскаго владельца Тушету-хана ⁵⁷, и продолжает Течение свое на северо-западную сторону, а потом впала в реку Селенге-Бира. Отсюда к северу до самой российской границы места везде гористыя. В одном хребте, которой лежит на северном берегу реки Толы, имеются три свободные прохода, сельби Называемые, да три чрез горы переезда, сонгина имянуемые. Местами имеются крутые и страшные съезды и весьма тесные проезды, а местами находятся высокия и остроконечный сопки и утесы. В падях между горами ростет трава зело густая и великая и разнаго колеру диких цветков в таком множестве, что казалось нам, будто бы вся земля покрыта была испещренною парчею, зрению зело приятною, так что от блескания у нас глаза присмотрелись. А на полуночной стороне гор ⁵⁹ ростет везде дремучей и частой лес, а имянно, лиственнишник, сосняк, осинник к березник. Из оных гор произшедшия неболыния реки, которыя впали в Толу, Орхон и Селенгу, называются Боро, Харо ⁶⁰, Сира, или Шира ⁶¹, Ирул и Ибан ⁶². Вода в сих реках очень светлая и течением быстрая, а по берегам ростет тальник. Также и рыбы а них довольно, а имянно; таймени, ленки, сазаны, сиги, харьюзы, лини, налимы, осетры и прочая.

После сего в десятой (Гэли чжувань инэнги ябуфи... — Еще через десять дней пути...) день прибыли мы к северной границе калкасскаго владельца джасах тайдзи Черинджаба ⁶³ к пограничному его караулу, Карунь-бора называемому. Здесь по обеим сторонам лежат горы, а река Орхон пришла от юго-восточной стороны и потом, продолжая течение свое к западу, впала в Селенгу-реку; а сия река пришла от юго-западной стороны и, окружив северную часть гор, продолжает свое течение на северо-восточную сторону и потом от российскаго пограничнаго города Чуку-байшуна паки поворотилась к северу и впала в озеро, Байхал билтень называемое.

Помянутое место Бора, где и пограничной караул того же имени находится (Где и пограничный караул того же имени находится — слова вставлены в текст от переводчика), почти все состоит в болотах, великих грязях и частых кочках, а от застойных многих луж зделалось небольшое озеро. На юго-восточной стороне ростет частой и весьма густой лес, которой так как в дыму кажется, и комаров находится тут такое великое множество, что незнающему человеку дороги без вождя (...гачжарчи... — ...проводник...) ездить невозможно. Мы в один день прибыли к местечку, Субукту ⁶⁴ называемому, которое находится между обоих государств границею. По сторонам сего местечка лежат горы, покрытыя лесом; а между горами, в пади течет небольшая речка. На самом верху северной горы имеется ключ, в котором вода и сладка и студена. В пади между горами трава ростет весьма густая и частая, комаров столь много, что и отмахаться от них невозможно. Наших служителей зело в короткое время они так накусали, что все лицо у них опухло. И таким образом ехали мы еще два дни. [445]

23 числа (13 августа [1712 г.]), когда мы не в дальном разстоянии от города Чуку-байшина на южном берегу реки Селенги встановилися, то чуку-байшинской российской начальник, именем Иван Савич, прислал к нам людей своих, которые нас имянем его спрашивали, что мы за люди и куда едем. Мы им ответствовали, что мы послы, отправленные от среди света лежащего государства от высочайшего священнейшего и великаго хана к тергетскому владельцу Аюки-хану с указом и с отвезением ему высочайшего награждения; что обо всем оном деле, за каким мы едем, ведает комисар их, бывшей в нашем государстве с купеческим караваном, и что их начальник о нашем приезде может от онаго комисара известиться. Потом Иван Савич не в долгом времени прислал к нам чиновных и служивых людей с судами навстречу, которые и повезли нас в Чуку-байшин следующим порядком:

Как мы стали приближаться к жилью, то перед указною грамотою шло несколько десятков воинов по два в ряд строем, и таким образом препровождены мы были до самыя квартиры, а потом приехал к нам и сам Иван Савич с посещением. И между протчим стал нас спрашивать, что мы, господа послы, за каким делом приехали и не касается ли какого дела до их Российскаго государства на что мы ему в ответе сказали, что мы такия послы, которые нарочно отправлены к тергетскому Аюки-хану, а до их Российскаго государства никакого дела не имеем; что когда посол Аюки-хана, отправленной от него к его высочайшему величеству, нашему священнейшему и великому хану, с поздравлением и принесением даров, ехал их российскою землею, то препровожден он был их нарочно отправленными российскими людьми до нашего государства; того ради и нам его величество, священнейший хан, оною же дорогою к нему, Аюки-хану, ехать повелел; и его величество, наш священнейший хан, при отправлении нас, будучи в том разсуждении, дабы в проезде их российскою землею дорогою в подводах и в корме не учинилося паче чаяния остановки и им, россиянам, не нанести тем беспокойства, повелел о том спросить своим вельможам у бывшаго с караваном их российскаго комисара, и нас до тех пор не отправляли, пока оной их комисар не сказал, что в проезде за подводами и кормом ни малой не учинится остановки.

На оное сказал нам Иван Савич, что понеже их российские люди ежегодно ездят в наше среди света лежащее государство для купечества и от священнейшаго и великаго хана всегда великую получают милость, то и с нами, господами послами, не может зделаться того, чтоб мы в проезде нашем в подводах и корме могли увидеть какую остановку, но Кокмо он от своего государя Чагань-хана на посланное о приезде нашем доношение ещё никакого ответу не получил, и за тем без соизволения своего государя сам собою нас послов послать не может; чего ради надобно нам некоторое время у него пробыть и потом мы можем ехать, как он скоро от своего государя получит позволение.

И, таким образом, мы в российском городе Чуку-байшине, ожидая от Чагань-хана позволения, прожили пять месяцов и 23 дни.

Между тем Иван Савич гостил нас с превеликим почтением, призывая нас к себе на обеды многочисленно и посылая к нам съестные припасы, за которое гощение подарили мы ему четыре косяка камки.

52 году государствования Эльхе тайфинь (1713 г.) бывшей в Бегине с купеческим караваном комисар Афонасьевич ⁶⁵ приехал в Чуку-байшин (Сусай чжувэди аня гин хэчэнь дэ худашамэ гэнэхэ камисар офонасефичи... — Комиссар Афанасьевич, который в 52 году правления элхэ тайфинь приходил в Пекин торговать... По поводу этой фразы Иманиси замечает, что глагол гэнэхэ, что значит приходил, неправильно стоит в прошедшем времени, так как в это время Осколков находился только на пути в Пекин. Как нам кажется, в маньчжурском тексте ошибки нет и глагол должен стоять именно в прошедшем времени, так как Тулишэнь рассказывает своим читателям о событиях уже прошедших и напоминает, что этот купец приходил торговать в Пекин в 1713 г.) и нам, четырем человекам, каждому по тритцати лисиц и по некоторому числу овощей и протчаго прислал в подарок. Но как мы оные его подарки, не приняв, назад отослали с таким ответом, что отправлены с места по высочайшей его величества священнейшаго хана нашего, всемилостивейшаго государя, милости с удовольствованием всего того, что нам ни было потребно, и мы потому ни в чем ни малейшей не имеем нужды, и что и он, комисар, также человек доброй (...камисар ину чжугунь ябурэ нялма... — ...комиссар также находится в дороге...), и на что он так трудиться изволит? То оной комисар паки прислал к нам людей своих с прошением, говоря, что они ездят в наше государство (...дулимбай гурунь дэ... — ...в Срединное государство...) часто и от его священнейшаго величества, великаго нашего хана, из давнейших лет принимают высочайшую милость; а мы, господа послы, ни один раз в их земле не бывали, того ради он при толь щастливом случае отказом нашим доволен быть не может; ему де надлежит все свои меры употребить к отданию нам пристойныя чести и почтения, и с тем просит он нас, дабы мы его подарки неотменно принять соизволили. И понеже он, [446] повторяя свое прошение, стал нас просить безотступно, то сказали мы его посланным, что когда комисар их столько нас просит, то мы от принятия съестнаго отрещись не можем: а лисицы бы отнесли назад и объявили своему комисару, что по нашим законам, что как скоро их иркуцкой градоначальник от тобольскаго главного начальника от кого приносимых подарков касаться не должны; мы и после видеться с ним можем многократно, и тогда всяк из нас иметь будет свободный случай к удовольствию своего желания, а ныне мы подарков его ни по какой мере принять не можем. И так мы, отослав лисицы обратно, послали к нему в отдарок некоторое число наших овощей и конфектов.

52 году государствования Эльхе-тайфинь перьваго месяца, 14 дня (28 января 1713 г.) пришла от Чагань-хана грамота. И по той грамоте Эрку-хотона или иркуцкой градоначальник, именем Феодор Иванович ⁶⁶ прислал к нам своего российскаго офицера Ондори Офань-нафичи ⁶⁷ для препровождения нас в Иркуцк город. Сей присланной офицер объявил нам, что как скоро их иркуцкой градоначальник от тобольскаго главного начальника Гагарина получил грамоту, то немедленно отправил его к нам с таким приказанием, дабы он нас, среди света лежащаго государства высочайшаго, священнейшаго и великаго хана господ послов, приняв препроводил с добрым присмотрением в Иркуцк-город без всякия остановки и замедления и что он той присланной грамоты не видал, то и содержания оныя не знает.

Итак потом чукубайшинской или селенгинской начальник Иван Савич, дав нам более 70 саней и определи воинских людей провожатыми из города Селенгинска, при поставлении всего войска пред указною грамотою с знаменами в строй, провожал нас с битием в барабаны и пушечною пальбою. Сей наш выезд из онаго города учинился перваго месяца 16 дня (30 января [1713 г.]).

Состояние Чуку-Байшина

Оной город от российской границы от местечка Бора, где находится пограничный караул калкасскаго владельца князька джасак тайдзи Черинджаба, состоит с лишком в двухстах ли разстоянием. А хотя между тем и везде находятся горы, однако не весьма великия. По обеим сторонам дороги ростет везде борами частой и великой лес, а имянно лиственнишник и березник. Река Селенге [Селенга] в ширине не везде ровна, в иных местах по 40, а в иных по 50 джан ⁶⁸. Вода в ней светлая, а течение быстрое. Пришла она тут с южно-западной стороны и продолжает свое течение на северо-восточную сторону. Река Чуку пришла от южно-восточной стороны и за десять ли от города к югу впала в Селенгу-реку. По берегам оных рек ростет тальник, черемошник и топольник. На оном месте, где помянутыя реки соединяются, или где Чикой впадает в Селенгу, построены русские анбары для поклажи товаров, также и жилых дворов (Переводчик пропустил слова: чжувань гянь фуньчэмби — более десяти зданий или строений) находится несколько, которые срублены с вышками из целых бревен ⁶⁹. На реках находится более 20 таких судов, которые носы имеют вострые, загнутые кверьху, а кормы тупогузыя. Шириною сии суда с лишком в джан, а длиною в 7 и 8 джанов. От чикойскаго устья к северу за 10 ли, на восточном берегу реки Селенги из целых же бревен срубленных с вышками дворов находится несколько сот покоев; однакож круг сего жилья никакого стеннаго укрепления не находится, а по сторонам лежат великия горы. В оном их городе в срубленных бревенчатых избах (В оном их городе в срубленных бревенчатых избах — слова, вставлены в текст от переводчика. В маньчжурском тексте: Эдэ — Здесь) живут русские люди и мунгалы смешенно (Переводчик пропустил слова: чжувэ тангу фуньчэмэ бойгонь — более двухсот дворов); но дворы их находятся в безпорядке и не в одном месте. Также есть тут и два (Тяньчжутан мииоо илань фалга би... — Имеется три тяньчжутана..) тяньджутана ⁷⁰, лодок и протчих водоходных мелких судов находится без мала со сто. Для содержания команды над городом определен один начальник, а гарнизон состоит из двухсот воинских людей. Для домашних нужд имеют жители кровати, столы, скамьи, телеги и сани. Из скота находятся верблюды, кони, коровы и овцы, также собаки, курицы и кошки. Из хлеба сеют рожь, пшеницу, грехучу и овес, из огородных овощей находится редька (...чжувэ хачинь и мурса... — ...редька двух сортов...), морковь, репа, капуста, лук и чеснок. Жители по большой части довольствуются колодезною водою. Из зверей в лесах и горах находятся медведи, волки, лоси, олени, сайги, дикие козы, лисицы, белки и большие зайцы. В реках находятся осетры, таймени, елцы, лини, сазаны, леньки, язи, караси, окуни, налимы, щуки и харьюзы. Также имеется особливаго роду рыба, по их омули называемая, длиною немного более чи, которая пред осенним равноденствием дней за десять (...шаньянь силэнги чи амаси суньчжа инэнги доло... — ...перед осенним равноденствием в течение пяти дней...) из великаго озера Байкала вверьх против воды идет в таком великом множестве, что [447] русские люди, наловивши ее довольно и посоливши, на всю зиму запасают, а таймени идут за сею рыбою вслед, понеже едят ее, а однакож и они жителям приносят собою немалую пищу (...а однакож и они жителям приносят немалую пищу. — слова вставлены в текст переводчиком). Река Селенга стала 15 дня десятаго месяца (2 ноября [1712 г.]).

По отъезде нашем из Селенгинска, будучи мы два дни в дороге (Переводчик пропустил слова: сусай чжувэчи аня — в 52-й год), перваго месяца 18 дня (...аня бяй чжувань чжакунь дэ... — ...в первой луне 18 числа... (1 февраля [1713 г.])) прибыли в Уди байшин, где начальник сего города, поставя войско свое в строй со знаменами, учинил нам встречу и потом, изготовивши стол, звал нас на обед к себе, во время котораго, подчивая нас с пребезмерною учтивостию, выводил жену и детей своих, которыя нам вино подносили; также при игрании на их музыке показывал нам с пляскою, скачкою и с пением песен веселие их танцов.

Уди-байшин от Селенгинска находится на северо-восточной стороне, более как в 200 ли растоянием. Здесь находятся великия горы и лесу ростет на горах и по подгорью великое множество. На берегах Селенги-реки в роздольях и плоских местах находятся пашни немалыми полями. Селенга-река пришла от южно-западной стороны и, миновав город, течет в северо-западную сторону. Река Уди пришла с южно-восточной стороны, и окружив западную часть города, впала в Селенгу-реку. По сторонам города везде находятся горы, однакож кругом города никакого стеннаго укрепления не имеется, и здесь также, как и в Селенгинске, живут русские люди и мунгалы более 200 семей смешенно. Войска находится до двух же 100 человек. Для содержания команды над городом определен один начальной человек. Тут имеются два молитвенные храма, тяньджутана. Строение дворов, обхождение жителей, скот и прочее такого же состояния, как и в Селенгинском. Но только находится здесь особливаго некотораго роду величиною с ладонь слоеватой камень ⁷¹, которой по слоям разделяется на тоненькия частицы, видом и прозрачностию хрусталю и стеклу подобный. Во всех дворах русских людей оконницы зделаны из онаго камня, которой они, разделя на тонкия листочки и приставливая один лист к другому, укрепляют в рамах. Нам они о роде сего камня сказывали, что из гор Гыньтей-хань Алинь от северной их стороны происходит река, Фойтим называемая, которая от города Баргусима к востоку, окружив вершину реки Ангары, впала в реку, Джурге называемую, что на находящихся по берегам помянутыя реки горах находят оной камень и что идет он на делание оконниц в Москву, в Тобольск и во все протчия города их Российскаго государства.

По отъезде из города Удинска, будучи мы три дни в пути, 21 дня (4 февраля [1713 г.]) прибыли в местечко Посольско ⁷² на южном берегу великаго озера находящееся, а по всей дороге, которою мы ехали, находилися великия горы и бесконечной дремучей лес, а по сторонам дороги везде видны были пашни и добрыя угодья. Также проехали мы два села, Дзеян-хай и Хара-гол ⁷³ называемыя, в которых живут одни русские люди, однако не в большом людстве. Кругом всего озера Байкала лежат великия горы, между собою связанныя. Во всех сторонах синеет и ничего инаго не видно, как единой мрак и туман, смешенный с темнотою. Все горы покрыты великим и частым лесом, а волны на оном озере бывают превеликия и оно столь пространно и велико, что и конца его не видно.

Байхал-билтень [Байкал-озеро] от города Удинска лежит в северо-западной стороне, более как в 300 ли, разстоянием. Между сим разстоянием находятся по сторонам дороги великия горы и частыя леса, также и небольшия в шести или семи местах деревни с пахотными по частям местами.

Ширина онаго озера от юга к северу на 100 и более, а длина его от востока к западу с лишком на 1000 ли простирается, и кругом всего его находятся великия горы. Селенга-река впала в него с южно-западной, а Баргусим-река с южно-восточной стороны. Оная река, которая с северо-восточной стороны впала в Байкал, так как и происходящая из него, называются Ангарою. Остров Ольхон, которой находится в северо- восточной стороне на Байкале, в ширину с лишком на 50 ли, а в длину более, как на 200 ли простирается. На сем острове находятся небольшия горы, леса и разных родов звери, а живут на нем бураты ⁷⁴ более 50 семей в поставленных мунгальских кибитках и держат они коней, коров и баранов. Сказывают, что в Байкале-озере родится разных родов рыба, также и нерьпа. Замерзает оно втораго надесять месяца около двадесятаго числа так уже крепко, что люди на лошадях ездить по нем могут (...нялма тэни ябумби... — ...люди тотчас начинают ходить [через озеро]...) а третьяго месяца в последних числах вскрывается. Из него от северо-западной стороны происходит река, называемая Ангара, течение свое продолжает в северо-западную сторону. По берегам сея реки также находятся виликия горы и ростет частой лес. Но как отъехали мы более 50 ли, то горы стали быть поровняе и раздолья пошире.

22 числа (5 февраля [1713 г.]) ночевали мы в местечке, Голоусна называемом, которое находится на северном берегу озера Байкала, а потом, будучи мы три дни в дороге, 25 числа [448] перваго месяца (8 февраля [1713 г.]) прибыли в Иркутск-город, где тамошней градоначальник, выслав войско со знаменами, огнестрельным мелким ружьем, барабанами и музыкою, учинил нам встречу; и так препровождены мы были до самыя нам определенныя квартиры. Но как мы на другой день вперед ехать хотели, то сказал нам иркутской градоначальник Фиодор Иванович, что повеление, которое пред недавным временем получил он от их вельможи Гагарина, только состоит в том едином, чтоб он нас, господ послов, с пристойною честию взял в Иркутск-город и ожидал дальняго указу, и что он сего повеления, которое учинено ему от вышняго его начальника, никак нарушить не может, а можем мы ехать тогда, как скоро из Тобольска нарочно определенный для принятия нас начальной человек прибудет. И таким образом мы до прибытия принимателева (...окдомэ чжидэрэ хафань бэ алямэ... — ...ожидая прибытия чиновника, который должен был нас встретить...) жили в Иркутске-городе. В сей же самой день были мы у Фиодора Ивановича на пиру, про нас изготовленном. И как он потом, сверх определеннаго нам казеннаго корму, прислал к нам от себя быков и свиней, то мы, не приняв онаго его подарку, сказали его посланным, что у нас всех съестных припасов, которые даются нам от их государя Чагань-хана, столь много и столь довольно, что мы их на потребности свои и издержать не можем, а господин их градоначальник на что столько трудиться изволит? Но вскоре после сего Фиодор Иванович паки прислал к нам с прощением, говоря, что с того самаго времени, как между обоими государствами доброе согласие утверждено, их российские люди от нашего высочайшего священнейшаго и великаго хана получают многия и великия милости, а мы, господа послы, ни однажды в их земле не бывали, и ныне он за великое себе щастие почитает, что в их земле из толь далеких стран едущих нас, послов, видит, что он к пристойному угощению нас никаких у себя хороших вещей не имеет, а сей небольшой подарок посылает он в единой знак искренняго к нам почтения и просит, дабы мы ради их государя Чагань-хана принять соизволили. И понеже он стал нас просить с повторением, то мы принуждены были оной его подарок принять, а напротив того подарили ему два косяка камки. Оной иркутской градоначальник гостил нас у себя на обедах весьма часто, и забавлялись мы обще метанием стрел из луков по мете, а в светлые и ясные хорошие дни выезжали мы за город и забавлялись метанием стрел с лошадей или рыбною ловлею, препровождали свою скуку.

Втораго месяца 20 дня (2 марта [1713 г.]) прибыл в Иркутск, отправленной для приему нас от тобольскаго начальника Гагарина их начальной человек полкони Цебинович ⁷⁵, но как стали мы ему говорить о восприятии пути, то сказал он нам, что на судах водою ехать неможно, понеже де еще реки не вскрылись, а сухим путем дорога везде топкая и весьма грязная, да притом и жилья нигде не имеется, почему как подвод, так и корму взять будет негде, и что ради сего ехать нам никак не возможно ⁷⁶. На что представляли мы ему, что мы, послы, яко с указом от своего хана отправленные, никаких трудов и безпокойства опасаться не должны, а наши законы состоят в том, чтоб всякой, за делом государевым отправленной, скорость и поспешение имел за первую и главнейшую должность своего дела, что мы уже и так в Селенгинске более пяти месяцов прожили, да и здесь ожидали его немалое время, что когда уже он приехал, то надлежит нам ехать немедленно, а буде дорогою корму достать негде, то можем мы с места взять потребное число в запас с собою, а где не сыщется подвод, то можем мы несколько дней итти и пешия, и что долговременное житие на одном месте совсем не такое дело, которое бы дорожным людям было пристойно. Однако помянутой полкони сказал нам последнее слово, что их вельможа Гагарин приказал, чтоб нас, господ послов, вести на судах водою со всякою честию и почтением, которой приказ он ненарушимо содержать должен, а в противном случае хотя мало в чем преступит, то и головы своей спасти не может. И таким образом принуждены мы были до вскрытия реки Ангары паки жить в Иркутске-городе.

В некоторой день полкони Дебинович приходил к нам с посещением, и между прочим стал нас спрашивать, что его величество высочайший священнейший и великий наш хан царствует в среди света лежащем государстве, имея в державе своей толь великия и толь пространныя земли, что все страны его государства наполнены безчисленным народом, и на всех сторонах в окрестных местах находится разных государств великое множество, что напротив того их Российское государство лежит к одной стороне по одним краям северным, и только имеет с двух сторон соседственные государства, а однакож желает он знать, что от чего наше государство состоит в великой тишине и спокойствии, и ни с кем не имеет ни войны, ни брани, а их государство обременено тяжкими и безперерывными войнами? На сие мы отвечали, что его величество, священнейший наш хан, великими добродетельми своими наполнил всю землю, любит народ, аки детей своих, всякому дыханию к содержанию своему подавая долю благополучия, как внутренних и внешних, так ближних и отдаленных народов без различия в равномерной содержит милости, и призирая их награждает высочайшею своею милостию; понеже его величество к оживотворению склонен, яко небо, жестоких казней не употребляет и к пролитию крови не жажден, но паче, воскрешая пресекшейся род и возстановляя [449] низверженныя королевства, великую свою милость и щедроты, не оставляя и за морями живущих, ко всем показывает равномерно; того ради князи и владетели, сколько ни есть их в поднебесной, все до последняго человека, чувствуя его величества, священнейшего и великаго нашего хана, высочайшую милость, усердствуют к нему с искренним и благодарным сердцем, и оттого то у нас ни с кем нет ни войны, ни брани, но все под благословенною его величества державою из давнейших лет наслаждаясь покоем во всяком благополучии пребывают.

«Слова наши, господа послы, — говорил нам полкони, — есть самая истинная правда; однако у нас поведение совсем иное. Мы тщимся приобресть одну только пустую славу и стараемся победить всякаго, не уступая никому на свете, и ради того у нас идет война за войною, да и думать неможно, чтоб ей когда конец был» ⁷⁷.

Как третьяго месяца 25 дня (9 апреля [1713 г.]) Ангара-река вскрылась, и мы к восприятию пути поспешать стали, то Фиодор Иванович и полкони Цебинович сказали нам, что от Иркутска к Тобольску лежит путь в северо-западную сторону, здесь река хотя немного и вскрылась, однако к северу еще не совсем очистилась, и ради того ныне ехать нам никак невозможно, им живущим в своей земле как все места, так и состояние их больше известны и ведомы; но тогда же они ни на малой час держать нас и медлить не будут, как скоро зделается путь благополучной.

Четвертаго месяца от 15 дня (28 апреля [1712 г.]) и начали приуготовлять под нас суда водоходныя, а в последних числах все изготовили, и дано нам четыре суда. Потом препровождены мы из Иркутска при постановлении войска в строй со знаменами, с пушечною и из мелкаго ружья пальбою, также с битием в барабаны и игранием на музыке, и так воспоследовал наш путь из Иркутска-города уже 4 числа пятаго месяца (16 мая [1713 г.]).

Эрку-хотонь [Иркутск город] находится от Байкала-озера на северо-западной стороне, не с большим в 150 ли разстоянием. Между сим разстоянием, а особливо близ города Иркутска, находятся ровныя места и невеликия горы. Ангара-река пришла с южно-восточной стороны и, окружа западную часть Иркутска-города, продолжает течение свое в северо-западную сторону. Река Эрку течет от южно-западной стороны и впала в Ангару-реку. Оной город Иркутск никакого станнаго укрепления не имеет, но в таком находится состоянии, как и простой байшин [село]. В нем находится жителей более 800 семей, и живут они в деревянных дворах, из целых бревен с вышками и чердаками зделанных, однако больше русских, нежели мунгал. Молитвенных храмов, тянь-джутан, имеется тут пять, также находятся в городе и торговые лавки с разными товарами. И как Иркутск-город, так и многия к нему принадлежащия местечка и деревни, состоят в ведомстве истолни ⁷⁸ Федора Ивановича, а воинских людей есть при нем до 500 человек.

У житилей находятся кровати, столы, креслы, стулья, скамьи, коляски, телеги, сани большия и малыя, водоходныя суда. Из музыкальных инструментов — колокола, барабаны, деревянныя флейты, сиповки, с медными струнами гусли и скрыпки. Делают из льну белые холсты и из коровьих кож юфти.

Из хлеба родится: рожь, пшеница, гречуха, овес, ячмень и конопля; в огородах — редька, морковь, репа, капуста, лук и чеснок. Из скота: кони, коровы, овцы, свиньи, также курицы, утки, сабаки и кошки. Жители от большой части довольствуются колодезною водою, и сказывают, что в Ангаре-реке находится разных родов рыба.

Снеги все растаяли около 20 числа (...илань бяй оринь дэри... — …В 3-ей луне около 20 числа... 20 число 3 луны в 1713 г. приходилось на 3 апреля) и Ангара-река вскрылась, а Байкал-озеро вскрылось около 10 числа четвертаго месяца (23 апреля [1713 г.]) также и новая трава тогда появилась и на деревьях листья раскидываться начали.

От Иркутска поплыли мы на судах по Ангаре-реке, на которой едучи, видели мы зело страшныя и опасныя места, по их пороги и шиверы называемыя. По обеим берегам реки Ангары находятся каменныя острыя горы и ужасной вышины сопки, которыя кажутся, будто бы одна стояла на другой, и зело в великолепном образе до самых небес простиралися; также находятся и престрашные утесы, более как на 1000 чи простирающияся. Река течет с великим шумом и непонятною быстростию. Из воды во многих местах высунулись превеликия каменья, которыя одерживают стремление водное, будто бы ему противилися, а когда сильной и жестокой ветер подует, то подымаются великие волны, и течение делается так скорое, как стрела летит.

Ангара-река происходит из Байкала-озера, течет в северо-западную сторону (В переводе И. К. Россохина ошибочно: в северо-восточную) и, миновав Иркутск-город, по-прежнему продолжает свое течение на северо-западную сторону (В переводе И. К. Россохина ошибочно: на северо-восточную), и напоследок соединяется с Енисеем и впала с ним в Северное море (...амарги амба мэдэри дэ досикаби. — ...и впала в большое северное море). Вода в Ангаре-реке светлая, течение быстрее и Селенги-реки. По обеим [450] берегам места везде гористыя, однакож местами находятся великия и высокия сопки, а другими ровныя и небольшия горы. Лесу ростет везде такое множество, что и конца его не видно, а имянно: лиственнишник, сосняк, осинник, березник, черемошник, и дикой яблошник, а в ярах находится и тальник.

Как мы с лишком 1000 ли по Ангаре-реке переехали, то вода отчасу стала быть мутнее. Река Эрку [Иркут], которая происходит от южно-западной стороны, впала в Ангару против самаго Иркутска города. Но как мы более 1000 ли по ней переехали, то с северо-восточной стороны впала в нее река, Илим называемая, от устья которой до Енисея-реки называют русские туже самую Ангару-реку Тунгускою. Кроме двух рек Иркута и Илима, есть еще других небольших рек более десяти, которыя также впали в Ангару-реку. На ней находится страшных и опасных мест, а именно по их называемых пять быков, восемь порогов и девять шивер. Те места, на которых из воды поднялись в верьх великие каменья, а берег с навислою каменною горою выдался в реку, называют русские люди быками; а где на обеих сторонах реки находятся страшные утесы и в воде лежат великие каменья, а вода вниз со стремлением льется, оныя места по их званию имеют имя порогов; а наконец шиверами называют те места, где вода мелка, и по всей реке рассыпаны небольшие каменья, и течение есть зело быстрое.

Из Иркутска-города, как выше объявлено, поехали мы на судах Ангарою-рекою 4 числа пятаго месяца (16 мая [1713 г.]), однакож дорогою видели, что по краям берегов лед еще не весь растаял, и снегу находилось на 2 и на 3 чи глубиною, а в некоторых местах и более, как на сажень косую (...эму чжан... — ...один чжан...). Мы плыли вниз по воде день и ночь безостановочно, и в двенатцатый день приехали в Енисейск-город. Всего нашего пути было до сего места, щитая от Иркутска-города, более как 3000 ли. По берегам реки Ангары в долинах находятся местами пашни, также и в косогорьях на ровных местах пашни их видны были. А хотя небольшие села нам и попадались, однако очень редко, в которых живут русские, бураты и солоны смешенно.

Имена быкам

1) Метибеси бык, 2) Бадармаске бык, 3) Додарске бык.

Имена порогам

1) Бохемельной порог, 2) Пияной порог, 3) Падун порог, 4) Долгой порог, 5) Шаманске порог, 6) Апулинске порог, 7) Сытерелоск порог.

Имена шиверам

1) Обиомсосной шивера, 2) Лоси шивера, 3) Байге шивера, 4) Горохова шивера, 5) Гофинске шивера, 6) Гасина шивера, 7) Офисияна шивера, 8) Джулагина шивера, 9) Косая шивера ⁷⁹.

Когда мы по отбытии из Иркутска-города, ехавши по Ангаре-реке 19 дней, пятаго месяца 23 числа (5 июня [1713 г.]) в Енисейск-город прибыли, то начальник сего местечка, именем Эликсандари Семинуновичи ⁸⁰, выслав войско со знаменами, при пушечной и из мелкаго ружья пальбе, с битием в барабаны и с игранием на музыке, учинил нам встречу. Отсюда надлежало нам ехать три дни сухим путем, но за тем, что подводы не были еще готовы, простояли мы пять дней. Между тем начальник сего местечка Эликсандари Семеновича, при самом нашем приезде посещал нас, и звал нас к себе на обед, а потом нам, четырем человекам, каждому по два соболя и по десяти песцов, также свиней и вина прислал в подарок. Но как мы сего его подарку принимать не стали, то просил он нас, говоря следующее, что нашего среди света лежащего государства люди в их земле никогда не бывали, а ныне он за великое себе щастие почитает, что нас, господ послов, от толь высочайшего, священнейшаго и великаго хана отправленных, у себя видит, но не знает какую нам честь он отдать должен, что хотя он и со всем своим сердцем к тому готов, однакож к удовольствованию нас никаких у себя хороших вещей не имеет, но только в знак своего высокопочитания приносит нам сей небольшой подарок, и просит, дабы мы приняли оный благосклонно и его из стыда вывели. Мы ему на то отвечали, что мы отправлены от высочайшего нашего хана с великим награждением, и у себя все то имеем, что нам ни потребно, также дорогою и от их Чагань-хана даются нам съестные припасы в таком великом довольстве, что мы и издержать их не можем; а хотя его подарки, то так доброму его сердцу, принять нам и надлежало, однакож наши законы такого суть состояния, что посланные с делом государевым люди до подарков ни на волос касаться не должны. Но понеже он, присылая к нам людей, стал нас просить с повторением, то приняли мы только свиней и вино, а соболи и песцы отослав назад, подарили ему взаимно четыре косяка камки.

Комментарии

1. Тулишэнь (1667-1741 гг.) маньчжур по национальности, китайское его имя — Яо Фу, литературный псевдоним Шуй Сянь чжу-жэнь. Отец Тулишэня происходил из племени Ехэ и принадлежал к клану Аянь Гиоро, состоял в маньчжурском желтом знамени без каймы. Тулишэнь с раннего детства изучал маньчжурский и китайский языки. В 1685 г., уплатив требующуюся сумму, поступил в Императорскую академию. Со следующего года началась его служебная карьера, о которой подробно говорится в предисловии к «Запискам». Затем Тулишэнь попал в опалу, был лишен чина, звания, и вернулся к родителям в деревню, где в течение семи лет занимался сельским хозяйством. Узнав в 1712 г. о том, что к торгоутскому хану Аюке отправляется миссия, он обратился к императору с просьбой включить его в состав посольства. В то время Тули-шэню было 45 лет. Император выбрал его из числа многих других претендентов н вернул ему чин. Тулишэнь не был главой посольства, но поскольку он лишь один оставил «Записки» о пути цинского посольства к хану Аюке (не указав в предисловии к книге имен других членов посольства), то во всем мире эта миссия стала впоследствии известна, как «посольство Тулишэня». После возвращения в Пекин он занимал различные посты в Военном приказе. Затем, как видно из текста «Июйлу», в 1715 г. он был послан в Селенгинск для переговоров с русскими о джунгарской проблеме. Позднее, в 1720 и 1722 гг. Тулишэнь ездил туда же, с той же целью. Очевидно, он был лучшей кандидатурой для переговоров о Джунгарии, которая в то время оказалась в центре взаимоотношений России с цинским Китаем. Затем он занимал пост губернатора провинции Шэньси и другие должности. В 1727 г. Тулишэнь вместе с Цэрэн-ваном был отправлен в Кяхту для переговоров о границе между Россией и Цинской империей в районе Халха-Монголии. Являясь фактически главой цинской делегации на переговорах с С. Владиславичем-Рагузинским при заключении Кяхтинского договора 1728 г., Тулишэнь после подписания трактата приказал стрелять из пушек, чтобы «отблагодарить небо», и без; санкции императора демаркировал вновь установленную границу. На этом основании он был обвинен в «противозаконных» действиях. Кроме того, когда Тулишэнь находился на посту губернатора провинции Шэньси, ему поставили в вину разглашение военной тайны, за что он был приговорен к смертной казне, но император помиловал его. Вскоре-Тулишэнь был направлен во Внутреннюю Монголию, в Чжакбайдарин (северо-восточнее Улясутая) для строительства фортов. По возвращении в Пекин, он занимал различные ответственные посты. Завершил свою карьеру Тулишэнь в 1740 г., в возрасте 72 лет, когда император Цяньлун издал указ, в котором говорилось: «Тулишэнь слишком стар для того, чтобы работать».

Сведения о биографии Тулишэня взяты из различных источников: С. Иманиси. Котю никироку. Тэнри, 1964. G. Catien. Histoire des relations de la Russie aves la Chine sous Pietre le Grand 1689-1730). Paris-Alcan, 1912; A. W. Hummel. Eminent Chinese of the Ching period (1644-1912). Washington, 1943-1944 и др.

2. В публикуемых «Записках» Тулишэнь рассказывает о своей поездке в составе цинского посольства на Волгу к калмыцкому хану Аюке.

Посольство выехало из Пекина 12 июня 1712 г. (20 числа -5 луны 51 года правления Канси) и вернулось обратно 17 июня 1715 г. (27 числа 3 луны 54 года Канси). Следует особо подчеркнуть то немаловажное обстоятельство, что руководящий состав цинского посольства состоял из маньчжуров, за исключением одного китайца и одного торгоута. Как мы уже отмечали Тулишэнь нигде специально не упоминает о составе миссии. Однако, на различных страницах «Записок» встречается несколько имен, но без указания чинов и должностей. В маньчжурском тексте «Записок» помимо Тулишэня встречаются следующие имена членов посольства: Иньчжан, Наянь, Ятоу, Шугэ (торгоут), Гачжарту и Митио (китаек). У И. X. Шничера приводятся имена еще двух членов цинской миссии: Хабун, умерший на обратном пути, и Агадай, вручавший Аюке грамоту богдыхана (см. Приложение II, с. 484). Можно предполагать, что последнее — второе имя какого-либо члена посольства, так как руководящий состав миссии состоял из восьми человек. В числе посольства находились также четыре подданных Арабджура и 22 человека обслуживающего персонала, т. е. всего было 34 или 35 человек.

«Записки» Тулишэня привлекали и продолжают привлекать внимание ученых многих стран, что можно объяснить, главным образом тем, что в них говорится о беспрецедентной по продолжительности и дальности пути дипломатической миссии за пределы Китая — первом посольстве в Россию. Интерес к «Запискам» вызывается также и тем, что в них автор дает детальное описание; пути следования цинского посольства через Монголию и Россию. Цинское посольство проехало такие города, как Урга, Селенгинск, Удинск, Иркутск, Тобольск, Казань, Саратов, и достигло конечного пункта — ставки Аюки — Манутохая. Тулишэнь приводит подробные сведения о различных народах, встречавшихся на пути миссии к ставке хана Дюки, их обычаях, одежде, этикете, а также сведения чисто военного характера.

Важным моментом является и то, что в «Записках» нашла свое отражение политика и тактика цинского правительства тех лет по отношению к России и Джунгарии. Безусловно также, что именно благодаря этому произведению Китай впервые познакомился с современной ему Россией, а приведенные в нем сведения, географического характера в особенности, использовались всеми китайскими авторами, которые писали о России, в течение почти 200 последующих лет.

На обратном пути в Тобольске группа разделилась: одна продолжала путь через те же пункты, а другая, в которую входил Тулишэнь и Наянь, выехала в Пекин более короткой дорогой (которой в 1720 г. воспользовался Белл). Причина такой поспешности в «Записках» не объясняется. Может быть, члены посольства хотели поскорее доложить императору о результатах миссии, но можно полагать, что среди членов посольства были больные: И. X. Шничер описывает похороны одного из цинских послов, состоявшиеся 27 марта 1716 г. (см. Приложение II, с. 486). Во всяком случае далее Тулишэнь в своих «Записках» рассказывает о возвращении той части посольства, в которой находился юн сам.

Как явствует из предисловия к «Запискам», первоначально они были написаны на маньчжурском языке, что вполне естественно, так как их автор был маньчжур по национальности, и адресовывались они маньчжурскому императору. Первое ксилографическое издание датировано 9-й луной 1-го года правления Юнчжэна (9-я луна длилась с 18 сентября по 17 октября 1723 г.) и содержит основной текст, предисловие автора от 11 луны того же года, карту маршрута посольства, составленную Тулишэнем, и две его петиции на имя императора. Из сопоставления вышеприведенных дат можно увидеть, что предисловие было написано на два месяца позже, чем сами «Записки» (об этом говорит и Тулишэнь в предисловии к сочинению). Таким образом датой издания правильнее считать ту, которая дана в предисловии «Записок» или даже более позднюю.

Вышеназванное издание было первым и единственным изданием «Записок» Тулишэня на маньчжурском языке. В настоящее время, насколько нам известно, в различных книгохранилищах мира находится лишь несколько экземпляров этого редкого издания. Так, один экземпляр «Записок» хранится в Рукописном отделе ЛО ИВАН СССР (Рукописный отдел, С-93). Этот экземпляр был привезен из Китая Россохиным, а затем он передал его Академии наук. В Рукописном отделе хранится также рукописный экземпляр «Записок» Тулишэня на маньчжурском языке, состоящий из четырех тетрадей (оригинал имеет два тома или тетради) с двуязычным, маньчжурским и китайским, текстом, написанным каллиграфическим почерком. Предисловие только на маньчжурском языке, рукопись не датирована и не имеет карты. Нижняя половина каждой страницы чистая: очевидно, было оставлено место для перевода (ЛО ИВАН СССР. Рукописный отдел. А-46). Еще одна рукопись «Записок» хранится в Государственной библиотеке им. Ленина (Рукописный отдел. М., 9554). Это скоропись начала XIX в., на 112 л. в папке-переплете. На рукописи имеется печать Библиотеки Восточного института г. Владивостока. Автограф переводчика (Андрея Фролова?).

Экземпляр этого сочинения имеется в Библиотеке Пекинского Университета, Библиотеке Кембриджского Университета, Национальной Библиотеке в Париже и в Библиотеке Университета в Тюбингене (в последней два экземпляра) (С. Иманиси. Котю..., с. 33).

Сочинение Тулишэня неоднократно переводилось на восточные и западноевропейские языки. В 1723 г., одновременно с выходом в свет произведения на маньчжурском языке, был издан осуществленный самим автором перевод «Записок» на китайский язык под названием «Июйлу». Китайский вариант, имеющий некоторые текстовые отличия от маньчжурского оригинала, довольно часто переиздавался в последующие годы. Однако в последующих изданиях отсутствует предисловие Тулишэня (в них включены предисловия и послесловия различных авторов) и нет его петиций к императору, а между тем то и другое существенно дополняют произведение (подробно обо всех изданиях на китайском языке см. С. Иманиси. Котю..., с. 32-33, 36-38).

В 1726 г. иезуит П. Гобиль сделал первый сокращенный перевод этого произведения на французский язык и снабдил его примечаниями.

П. Гобиль как раз находился в Пекине, когда были изданы «Записки» Тулишэня. Через три года он опубликовал свой сокращенный перевод на французский язык под названием: le P. Gaubi1. Relation chinoise contenant un Itineraire de Peking a Tobol, et de Tobol au Pays des Tourgouts Traduitie. Souciet, le P. E. — Observations mathematiques, astronomiques, geographiques, chronologiques et physiques. Tirees des Anciens Livres Chinois, ou taites nouvellement aux Indes et a la Chine Par les Peres de la Compagnie- des jesus. Redigees et Publiees Par le P. E. Souciet, de la meme Compagnie». Paris-Rollin, 1729-1732, vol. 1.

Для своего перевода Гобиль воспользовался китайской версией, взяв лишь те части «Записок», в которых приводятся сведения географического характера, что, естественно, умаляет достоинство французского перевода. В 1732 г. сокращенный французский перевод Гобиля был переведен Г. Ф. Миллером на немецкий язык, снабжен его примечаниями и исправлениями (G. F. Mueller, Eroeffnueng eines Vorschlages zu Verbesszung... Vol. III. Dorpat, 1816. — «Sammulung Russisher Geschichte»).

В 1821 г. Г. Стаунтон — член посольства Маккартнея к императору Цяньлуну в 1792-1794 г. — перевел «Июйлу» на английский язык, воспользовавшись для этой цели, как и Гобиль, китайской версией «Записок» (G. Н. Staunton. Narrative of the Chinese Embassy to the khan of the Tourgouth, Tartars, in the years 1712, 13, 14, and 15, by the Chinese Ambassador and published by the Emperor’s Authority at Peking. London, 1821). Книга была издана всего в 150 экземплярах. Согласно Казну имеет пропуски. В 1939 г. перевод переиздавался в Пекине (С. Иманиси. Котю..., с. 39).

В 1964 г. в Японии вышла монография Иманиси Сюндзю под названием «Котю никироку». Эго фундаментальное издание имеет предисловие на японском и английском языках, маньчжурскую транслитерацию текста «Июйлу» с японским подстрочным дословным переводом, индекс на маньчжурском и японском языках, иллюстрации (в том числе карты), послесловие, а также факсимиле маньчжурского и китайского текстов «Записок» Тулишэня. В своей монографии Иманиси произвел сверку маньчжурского и китайского, текстов «Записок» Тулишэня. Замеченные им разночтения даны в подстрочных примечаниях на японском языке.

Н. В. Кюнер упоминает о существовании монгольского перевода «Июйлу» (Н. В. Кюнер. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961, с. 279). К сожалению, монгольского варианта перевода нам найти не удалось.

И, наконец, нарушая хронологическую последовательность в целях удобства дальнейшего изложения, относительно перевода «Записок» Тулишэня на русский язык. Это сочинение дважды переводилось на русский язык, оба раза в XVIII в. Первый перевод, выполненный И. К. Россохиным, был опубликован под редакцией Г. Ф. Миллера в 1764 г. (И. К. Россохин. Описание путешествия, коим ездили китайские посланники в Россию, бывшие в 1714 году у калмыцкого хана Аюки на Волге. — «Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах». СПб., 1764, июль, с. 3-48; август, с. 99-150; сентябрь, с. 196-234; октябрь, с. 291-353; ноябрь, с. 387-413). Вышедший после смерти Россохина перевод под редакцией Г. Ф. Миллера известен именно под этим названием. Однако сам Россохин перевел заглавие иначе: «Записки путешествия послов в последние край света посланных». Об этом свидетельствует, если можно так сказать, внутреннее заглавие перевода, помещенное после предисловия Миллера.

В предисловии к изданию 1764 г. Миллер писал, что Россохин «предпочел перевести с маньчжурского языка, потому что на оном сочинена сия книга первоначально, да сверх того собственные имена российские, сибирские, мунгальские, калмыцкие на маньчжурском языке не так испорчены, как на китайском, о чем можно себя уверить, читая французское сокращение, которое сочинено с китайского языка, и мой перевод немецкий» («Ежемесячные сочинения...», июль, с. 3). Второй перевод «Записок» Тулишэня на русский язык, также с маньчжурского оригинала, был осуществлен А. Л. Леонтьевым в 1782 г.; второе издание этого перевода вышло в свет в 1788 г. Книга выходила под заглавием: «Путешествие китайского посланника к калмыцкому хану с описанием земель и обычаев российских».

Перед нами стояла задача выбрать для публикации в настоящем томе один из этих переводов. Сверив переводы Россохина и Леонтьева с маньчжурским оригиналом, мы остановились на первом, и вот на каком основании. Несмотря на то что перевод. Леонтьева был опубликован 18 лет спустя после выхода в свет перевода «Июйлу», выполненного Россохиным в нем имеется большое количество пропущенных, как правило, труднопереводимых мест, а сам перевод нередко имеет описательный характер и иногда просто неверен. (Непонятно, почему Леонтьев в таких случаях, не воспользовался уже имевшимся переводом Россохина.) Перевод Россохина, напротив, сделан на высоком уровне. Тем не менее можно указать на его отдельные недостатки. Так, одним из недостатков можно считать то, что прямая речь, весьма часто встречающаяся в тексте «Записок», почти везде передается Россохиным косвенной. Это безусловно снижает точность, перевода и в известной мере обедняет язык «Записок», лишая их неповторимого колорита разговорной речи. Недостатком, уже не по вине переводчика, можно считать устаревший к настоящему времени язык перевода, что, безусловно, в какой-то мере затрудняет восприятие текста «Записок» Тулишэня современным читателем. Следует также сказать о том, что в техническом оформлении перевода Россохин несколько отступил от маньчжурского оригинала, что было неизбежно: можно указать, например, на наличие в русском тексте выделенных жирным шрифтом названий глав (разделов), чего нет и маньчжурском оригинале, наличие абзацев и т. п. Кроме этого, он вводит в текст пояснительные слова, сохраненные в данном издании в квадратных скобках.

При всем достоинстве языкового перевода издание 1764 г. нельзя считать полноценным по той причине, что Россохин не полностью перевел «Записки» Тулишэня, опустив при переводе две петиции автора на имя императора, помещенные в конце «Июйлу». Впрочем, этим недостатком страдают все без исключения переводы «Июйлу», кроме японского издания. В перевод Леонтьева включена только вторая половина первого доклада.

Между тем обе петиции Тулишэня цинскому императору, особенно первая из них, содержат очень ценную информацию. По своему содержанию первая петиция делится как бы на две части: в первой вкратце приведены сведения, уже известные читателю из текста «Записок», а во второй части наряду с уже известными сообщаются дополнительные факты, относящиеся ко времени после возвращения миссии в столицу Цинской империи, новые данные автобиографического характера и т. д. Однако основную ценность этого документа представляет помещенный в нем текст личного письма Тулишэня (который был вновь отправлен в Россию, чтобы сообщить о намерении цинского правительства «усмирить» Цэван Рабдана, напавшего на Хами) к губернатору Сибири М. П. Гагарину. Письмо это несомненно представляет собой один из интереснейших документов, характеризующих политику цинского правительства того времени по отношению к России и Джунгарии, о чем мы уже упоминали, оценивая «Июйлу» в целом.

По всей видимости, «Записки» были написаны Тулишэнем во время следования миссии в ставку хана Аюки и на обратном пути, так как сразу же по возвращении в Пекин он представил их императору вместе с петицией. В этой петиции Тулишэнь не говорит прямо о том, что хотел бы получить указ императора, разрешающий публикацию его сочинения. И такого указа, по-видимому, не последовало, так как Тулишэнь вынужден был через некоторое время вторично обратиться к императору, на этот раз специально с просьбой разрешить издание его «Записок», что и было ему позволено сделать.

Для настоящего издания две петиции Тулишэня на имя цинского императора переведены нами на русский язык и приложены к переводу Россохина. Таким образом «Записки» Тулишэня впервые публикуются в их полном объеме, соответствующем маньчжурскому оригиналу.

Как уже было сказано выше, при подготовке к печати «Записок» текст перевода Россохина был тщательно сверен с маньчжурским оригиналом. В тех случаях, где, как нам кажется, перевод не совсем ясен читателю или имеется пропуск, дается подстрочное примечание. При этом приводится уточняемое или пропущенное маньчжурское слово (фраза) в русской транскрипции по «Полному маньчжурско-русскому словарю» И. И. Захарова (СПб., 1875).

Помимо этого был вновь прокомментирован весь текст «Июйлу». Там, где были использованы комментарии, сделанные в свое время Россохиным и Миллером к изданию 1764 г., дается ссылка на это издание. Поскольку текст «Июйлу» публикуется как одно из приложений к сборнику документов, то при комментировании его имелась возможность опустить некоторые детали, освещенные в других разделах тома.

В целом, перевод И. К. Россохина, сделанный выдающимся представителем замечательной плеяды русских маньчжуристов XVIII в., бережно сохранен. Единственное, что было сочтено целесообразным — это привести в соответствие с правилами современной публикации написание отдельных слов и пунктуацию.

3. Шэнцзу Госинь Хуанди (маньчж.), Шэнцзу Жэньхуанди (кит.) — посмертное храмовое имя цинского императора Сюань Е. Годы его правления называются по-маньчжурски: Элхэ Тайфинь (что значит «совершенное спокойствие, мир в государстве»), по-китайски: Канси (1662-1722 гг.).

4. Кэ (кит.), кунгэ ямунь (маньчж.) — исполнительные отделения при Государственном совете или Придворной канцелярии Цинской империи (см. ниже); назывались эти отделения в соответствии с приказами, делами которых они управляли: ликэ, бинкэ, гункэ и т. д. Всего их было шесть и все вместе они назывались люкэ (кит.), нингунь кунгэ ямунь (маньчж.). Придворная канцелярия — Нэйгэ (кит.), Дорги ямунь (маньчж.) — была организована еще при династии Мин; во время династии Цин являлась высшим государственным органом. В ее функции входило составление проектов императорских указов, обнародование их и др. В Нэйге поступали также доклады, поданные на имя императора, с его резолюцией, сделанной красной тушью. Затем доклады через Люкэ передавались в соответствующие министерства (А. О. Ивановский. Маньчжурская хрестоматия.. Вып. 2. СПб., 1895, с. 218; И. С. Бруннерт, В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая. Пекин, 1910, с. 35-37; Морохаси Тэцудзи. Дай канва дзитэн. Т. 1. Токио, 1955, с. 1045 и др.).

5. Хуалясунь тоб (маньчж.), Юнчжэн (кит.), что означает «истинное согласие» (А. Л. Леонтьев. Путешествие китайского посланника..., с. 6) или «мир прямой» — название годов правления цинского императора Иньчэня; посмертное храмовое имя: Шицзун Сяньхуанди (кит.), Шицзун Тэмгэтулэхэ Хуанди (маньчж.), что означает: «Глава мира, увенчанный славой и честью» (И. К. Россохин. Описание..., с. 12).

6. В последних числах ноября или первых декабря 1723 г. (там же, с. 12).

7. Эчжэку хафань (маньчж.), шиду (кит.) — докладчики в отделе Пяоцянь. Эти чиновники проверяли содержание документов, поступавших в Нэйгэ от различных департаментов, занимавшихся внутренними и внешними делами империи и составляли небольшие записки или извлечения из содержания этих дел. После этого записки подавались императору (С. Иманиси. Котю..., с. 53). Поскольку документы в Цинской империи велись на двух языках (маньчжурском и китайском), то в Нэйгэ было соответственно два отделения или регистратуры: Маньпяоцяньчу (маньчжурская) и Ханьпяоцяньчу (китайская) (И. С. Бруннерт, В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая, с. 37, № 138, с. 60, № 191).

8. Чоохай чжургань (маньчж.), Бинбу (кит.) — Военный приказ (или коллегия). В его ведении находились сухопутные, морские и речные силы, почтовое сообщение, юн проводил экзамены на получение военных званий и проч. (там же, с. 86, № 291).

9. Ланчжун (кит.), ичихяра хафань (маньчж.), а также юаньвайлань (кит.), айсилаку хафань (маньчж.), — чиновники отдела Циньлисы (кит.) в каждом из шести приказов Цинской империи. Эти отделы координировали работу приказов. В каждом отделе было по три-четыре ланчжуна (Бруннерт указывает от одного до девяти человек). Эти чиновники входили также в Совет министерств (Чэнчжэнтин) и Секретарский отдел (Цаньитин). Юаньвайлан являлся заместителем, или помощником, ланчжуна; в каждом отделе их было от двух до восьми. Они также находились в советах приказов и секретарском отделе (там же, с. 86, № 290; С. Иманиси. Котю..., с. 53).

10. Чжифансы — Второй департамент личного состава военных чинов. Учреждение, ведавшее присвоением рангов военным, назначением их, увольнением больных, награждением и т. д. (И. С. Бруннерт, В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая, с. 117, № 415/а, с. 121, № 426/а).

11. Ичихяра хафань см. ком. 9.

12. При династии Мин за пределами Китая, на Ляодунской равнине, проживали многочисленные племена, известные в минской историографии под названием нюйчжэнь (чжурчжэни). Жили они в аймаках и управлялись своими старшинами (владельцами), на одного из которых в случае военной опасности возлагались обязанности верховного главы сейма. Сеймов было четыре: Маньчжурский, Чаньбошаньский, Хулуньский и Дунхайский. Аймак Ехэ, находившийся в районе р. Ехэха, входил в Хулуньский сейм, самый могущественный из них (В. Горский. Начало и первые дела маньчжурского дома. — Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. Т. 1. СПб., 1852, с. 39-40). В сентябре 1619 г. этот аймак был разгромлен маньчжурскими войсками («Нурхаци шилу», Од. 3, с. 66-88; Г. В. Мелихов. Процесс консолидации маньчжурских племен при Нурхаци и Абахае (1591-1644). — Маньчжурское владычество в Китае. М., 1966, с. 85).

13. Дракон, мифич. (маньчж.: мудури, кит.: лун), означал в Китае все знаменитое, великое, а также употреблялся в эпитетах, относящихся к династии (В. П. Васильев. Примечания к первому выпуску китайской хрестоматии. СПб., 1896, с. 99). Дракон был изображен на гербе Цинской империи.

14. Феникс, мифич. (маньчж.: фунхуван, кит.: фэнхуан), — птица, появление которой было предзнаменованием мира и тишины в государстве. Автор иносказательно говорит о том, что северо-восток цинского Китая является родиной многих известных в истории народов и людей, в том числе цинских императоров.

15. Дайчин (маньчж.), Дайцин (кит.) — название маньчжурской династии в Китае (1644-1911 гг.). Слово «дай» означает «большой, великий», а слово «цин» — «светлый, чистый».

16. Имеется в виду первый маньчжурский император Нурхаци (1616-1627), девиз правления Тяньмин (маньчж.), посмертное имя Тайцзу Гаохуанди (кит.), Тайцзу Дэрги-Хуанди (маньчж.). В 1616 г. основал в Маньчжурии династию Поздняя Цзинь со столицей в г. Хэтуала. В 1625 г. столица была перенесена в Мукден (Шэньян).

17. По-маньчжурски: фулахунь хонинь (красноватый баран, овен) — 1667 год. Летоисчисление по 60-численному кругу (циклу). Китайцы и маньчжуры пользовались 10-численным кругом для обозначения дней месяца по декадам (при помощи десяти цветов: белого, черного, желтоватого и т. д.) и 12-численным кругом для обозначения месяцев года, годов рождения человека (при помощи 12 различных названий животных: мыши, вола, тигра и т. д.). Посредством сочетания этих двух циклов образовывался 60-численный круг, который обычно использовался в исторической хронологии Китая. Начало первого года первого 60-летнего цикла — 2637 г. до н. э.

18. Никаньской грамоте, т. е. китайскому языку.

19. Цзяньшэн — воспитанники Государственного института (кит.: гоцзыцзянь), которые пользовались незначительной субсидией правительства и разделялись на шесть категорий: эньцы цзяньшэн, эньцюй цзяньшэн, эньинь цзяньшэн, наяьин цзяньшэн, юцзаиьшэн, ли цзяньшэн; последняя категория — лица, купившие себе степень (И. С. Бруннерт, В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая, с. 116, № 412, с. 419, № 959). Очевидно, Тулишэнь относился к шестой категории.

20. Полное название: «Цзычжи тунцзянь ганму» (кит.) — историческое сочинение, переводится, как «Всеобщее обозрение с комментариями», «Зерцало истории» и др. (A. W. Hummel. Eminent Chinese... T. 2, с. 689). Ли Дэ-ци в «Маньвэнь шуцзе ляньхэ мулу» говорит, что Тулишэнь перевел «Ганму», когда ему было 19 лет (см. С. Иманиси. Котю..., с. 54).

21. Чжуаньвэнь чжушу шэжэнь (кит.) — чиновники секретарского отдела Нэйгэ, которые составляли проекты императорских указов и других документов (там же, с. 54).

22. Вообще, чиновники находились на одной какой-либо должности от трех до пяти лет, после чего получали, обычно, повышение. Однако продвигались по службе и путем покупки чинов.

23. Китайские провинции Шаньси и Шэньси.

24. Административно все водные пути Цинской империи были разделены на северные, восточные и южные. В каждом районе имелся специальный ревизор. Ревизор, следивший за состоянием южных рек, находился в г. Цзяннань. Тулишэнь конкретно не указывает места инспектирования, но, очевидно, он ездил именно в этот город (С. Иманиси. Котю..., с. 54).

25. Олбо (маньчж.) — короткая до пояса куртка; латы (солдатские доспехи в виде короткой до пояса шелковой куртки на толстом слое шелковой ваты).

26. Доронь чжафара хафань (маньчж.), чжан инь (кит.) — хранитель печати (И. С. Бруннерт, В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая, с. 136, № 495/а). Должность эчжэку хафань соответствовала должности столоначальника (И. И. Захаров. Полный маньчжурско-русский словарь, c. 83). Она на ранг ниже ланчжуна.

27. Чжуншукэ (кит.) — секретарский отдел в Нэйгэ.

28. Застава Уху, одна из многих застав Цинской империи; была самой доходно» из них (С. Иманиси. Котю..., с. 55).

29. Доролонь и чжургань (маньчж.), Либу (кит.) — приказ церемоний ил» обрядов. В его ведении был весь комплекс церемоний и обрядов, определявших жизнь каждого человека империи в зависимости от занимаемого им положения в обществе, начиная с богдыхана. В ведении Либу находились придворные церемонии, императорские кладбища, храмы предков, сдача экзаменов на ученую степень, открывавших доступ к государственной службе, выдаче дипломов, назначение и утверждение буддийского и даосского духовенства и пр. До учреждения в 1861 г. Цзунлиямыня этот приказ ведал также Приемом иностранных посольств. Кроме этого в ведении приказа находились жертвоприношения и жертвенные стада. В обязанность «смотрителя за жертвенными быками» входило следить за выращиванием быков для различных торжественных случаев. Большая часть этих быков паслась в районах Чжанцзякоу и Мукдена.

30. Арабджур — калмыцкий тайджи, племянник хана Аюки, в 1698 г. вместе с матерью и 500 своих людей поехал к далай-ламе в Тибет, где прожил пять лет. Очевидно, поездка была совершена с целью исполнения буддийских обрядов, а также приобретения книг и лекарств. Из Лхассы Арабджур поехал в Пекин, где по поручению дяди, вероятно, должен был выполнить дипломатические задания при цинском дворе. Однако был задержан в Пекине под тем предлогом, что возвращение через земли Цэван Рабдана опасно, так как в это время у последнего с ханом Аюкой произошло «несогласие» (H. Н. Бантыш-Каменский. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год. Казань, 1882, с. 75). Цинский император пожаловал Арабджуру достоинство бэйсэ и отвел ему кочевья вдоль Великой китайской стены близ заставы Цзяюйгуань. Узнав об этом, Аюка с разрешения Петра I отправил в Цинскую империю посольство из 20 человек во главе с Самтаном Кулюковым, который в сопровождении унтер-офицера Суровцева прибыл в Пекин в 1712 г. (Иакинф [Н. Я. Бичурин]. Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени. СПб., 1854, с. 179-180). Прибытие Кулюкова послужило предлогом для отправки ответного цинского посольства к хану Аюке.

31. Комиссар Петр Родионович Худяков, купец, находился в Пекине с торговым караваном, когда туда прибыло посольство Самтана Кулюкова. Цинское правительство воспользовалось моментом, который мог больше не повториться, и попросило разрешения на проезд через Россию цинской миссии, отправлявшейся специально в хану Аюке; взамен этого было обещано организовывать хороший прием для приезжающих в Пекин русских купцов.

Итак, 5 июня 1712 г. (51 г. Канси 5 луна 13 число) Лифаяьюань отправил М. П. Гагарину письмо с просьбой разрешить проезд через Россию цинского посольства с посланием императора к хану Аюке по вопросу об Арабджуре. В своих письма от 30 августа и 8 октября 1712 г. Гагарин сообщил Ф. А. Головину о том, что Худяков информировал его о просьбе цинского правительства (W. Sheldon Ridge. Some early Russo-Chinese relations by Gaston Cahen. Shanghai, 1914, c. 53).

32. Хя — царский или княжеский телохранитель, адъютант. Килитэй — имя собственное. Он был направлен к Цэван Рабдану с целью узнать, насколько сильна была вражда между последним и Аюкой, а также для выяснения намерений Цэван Рабдана в отношении цинской династии (С. Иманиси, Котю..., с. 59).

33. В России его называли контайшой, что на калмыцком языке значит «великий князь» (И. К. Россохин. Описание..., с. 24). Так он назывался до принятия титула Эрдэни Шурукту-контайши. Был убит в 1727 г. (там же, прим. Миллера).

34. Чагань-хань — белый хан (маньчж.), титул, которым называли русских царей маньчжуры, монголы и другие народы. Иногда этот титул давался владетельным хутухтам буддийской веры ламаистского толка.

35. Николай Гаврилович Спафарий (Милеску) (1636-1708) — молдавский ученый и государственный деятель, находившийся на русской службе. В 1675-1678 гг. — русский посол в Цинскую империю (подробнее о нем см. ком. 7 к док. № 151).

36. Цинский император говорит о войнах Российского государства со Швецией и Турцией при Петре I.

37. Цзянцзюнь (кит.), цзяньгюнь (маньчж.) — генерал-губернатор (в русской литературе этот термин переводится по-разному). До 1909 г. в Маньчжурии существовало чисто военное управление, осуществлявшееся при помощи цзянцзюней, которые стояли изо главе трех маньчжурских провинций с резиденциями в главных городах: Мукдене, Гирине и Цицикаре. Цзянцзюнь обладал военной, административной, хозяйственной, а также, судебной властью. Он избирался из высокопоставленных маньчжурских чиновников сроком на три года. С санкции императора мог быть оставлен на этом посту еще та один срок и более. Сначала на эту должность назначались исключительно знаменные маньчжуры, однако впоследствии, особенно с середины XIX в., это правило стало нарушаться.

38. В Китае со времен династии Юань существовал кодекс (закон) о поддержании престарелых. По этому закону все достигшие 70-летнего возраста освобождались от налогов и находились на попечении тягловых мужчин, а людям старше 80 лет специально командированные государственные чиновники раздавали по куску шелка, но 10 цзиней хлопка, по одному ши (ши = 120 цзиням) риса и по 10 цзиней мяса (С. Иманиси, Котю..., с. 62).

39. Этой фразой цинский император хочет показать свое военное превосходство над Россией. А между тем появление огнестрельных орудий в России относится ко времени Дмитрия Донского, когда из-за границы, в 1389 г., были привезены «арматы и стрельба огненная». Начало русской регулярной артиллерии относится к 1695 г., когда при Преображенском полку была учреждена бомбардирская рота, капитаном которой в 1695-1706 гг. был сам Петр I. В это время благодаря развитию металлургической промышленности в России были созданы оружейные заводы. Особенно успешно действовала русская артиллерия в Полтавском сражении (т. е. за три года до посольства Тулишэня), в котором была разгромлена сильнейшая по тому времени шведская армия короля Карла XII. Так что России не было нужды «требовать огнестрельных орудий» у цинского Китая, который в то время по уровню развития артиллерии стоял значительно ниже России. В развитии артиллерии в цинском Китае большую роль сыграли миссионеры — иезуиты.

40. Чжунгинь (маньчж.) — камка, шелковая ткань с рисунком, парча.

41. Инструкция цинского императора послам разделяется на две части. Первая из них относится к хану Аюке и калмыкам, вторая к России. В первой части император повелевает своим представителям поблагодарить хана за подарки, которые он прислал с Самтаном Кулюковым и информировать его о том, что были предприняты меры для возвращения Арабджура на Волгу. Следовало сказать Аюке, говорилось в инструкции, что именно об этом спрашивалось у русского комиссара и что на этот счет выяснялось также мнение Цэван Рабдана. Однако ответа не последовало. Несмотря на такие заявления, в инструкции цинского императора сквозит тонко завуалированное желание ленинского двора задержать заложника (см. W. Shе1dоn Ridgе. Some early Russo — Chinese relations..., c. 54). Далее в инструкции сказано, что если хан Аюка будет предлагать заключить союз с Китаем против Цэван Рабдана, то послы должны решительным образом отказаться от этого. В инструкции говорилось, что император Китая желает лишь мира между двумя государствами и предлагает русскому царю без всякого опасения отвести войска с сибирских границ для борьбы со своими врагами на западе. Если же русский царь пожелает увидеть цинских послов, то они должны принять его приглашение и поступать согласно этикету, принятому при русском дворе, не уподобляясь Спафарию. В конце инструкции было сказано, чтобы во время путешествия по России миссия внимательно наблюдала за тем, «какое русские люди имеют между собой обхождение, как они живут, также и земля их в каком находится состоянии», т. е. посольство должно было собрать о России сведения географического и военного характера. Вот, в основном, все, что, согласно тексту инструкции цинского императора, поручалось послам.

Но какова же в действительности была главная цель отправления в столь дальний путь цинской миссии? Каэн следующим образом отвечает на этот вопрос и мы полностью с ним согласны. «Мы видим, — пишет он, — что официальная инструкция не планирует китайско-торгоутского альянса. Если даже предположить, что существовала секретная инструкция другого характера, остается фактом, что, согласно «Запискам», в Манутохае обсуждался лишь вопрос о путешествии Арабджура и что это являлось главной целью посольства. Ни послание императора, ни ответы Аюки не дают каких-либо дополнительных сведений. Мог ли только хороший прием, сказанный русскими посольству вызвать такое одобрение цинского императора? Более того, мог ли Китай, который так редко отправлял дипломатические миссии за свои пределы, нарушить традиции и рискуя получить отказ или даже ожидая должной вежливости от русских, послать миссию только ради того, чтобы узнать мнение главы торгоутов относительно путешествия несовершеннолетнего князя? Это невозможно считать достаточно основательными причинами, когда на них ссылаются» (Цит. по: W. StiеIdоn Ridgе. Some earty Russo-Chinese relations..., c. 57). Вне всякого сомнения, главная цель миссии состояла в том, чтобы, воспользовавшись ссорой хана Аюки с Цэван Рабданом, посеять между ними рознь и вместе с калмыками напасть на контайшу, который вслед за Галданом пытался объединить под своей Властью все четыре рода древнего ойратского союза и не желал становиться подданным Цинской империи. Об этих намерениях цинского правительства П. Р. Худяков сообщил М. П. Гагарину, подчеркнув при этом, что нападение на контайшу принесет вред Сибири, так как он «для китайского торга всегда России надобен; что если его китайцы завоюют, то от них России зело будет тягостно» и что без помощи хана Аюки маньчжурское правительство этого сделать не сможет. С. Владиславич-Рагузинский также утверждал, что послы требовали от хана Аюки объявить войну контайше, но Аюка ответил, что он является подданным России и без приказа русского царя не может ни с кем начать войну (H. Н. Бантыш - Каменский. Дипломатическое собрание дел..., с. 76).

42. Бэйцзисы — Храм северному полюсу или Северу. Монастырем он назван потому, что в нем жили ламы далайламской веры (И. К. Россохин, Описание..., с. 37).

43. О Жэхэ см. ком. 2 к док. № 181.

44. Чжанцзякоу в провинции Хэбэй. Первоначально на этом месте находились одни из сторожевых ворот Великой китайской стены. Впоследствии город стал одним из центров торговли с Монголией. С XVIII в. начал играть важную роль в развитии русско-китайской торговли.

45. Чахары — одна из групп южных монголов, кочевавших недалеко от Великой китайской стены. Чахары были разбиты маньчжурами еще до завоевания последними Китая, так как существование этого Независимого ханства представляло собой препятствие на пути маньчжурской агрессии против Китая. В отличие от других монголов, оказавшихся в составе Цинской империи, они не имели родовых князей, а управлялись чиновниками, назначаемыми маньчжурами. В военном и административном отношении разделялись на восемь знамен (хошунов), образовывавших, так называемые, два крыла. Каждое знамя управлялось чжасаком, который подчинялся дутуну, находившемуся в Чжанцзякоу.

46. При маньчжурском императоре Нурхаци все население Маньчжурии, независимо от племенного происхождения, было включено в состав крупных военных единиц. Сначала было сформировано четыре знамени, каждое из которых имело знамя (флаг) определенного цвета: желтого, белого, красного, синего. Командиры знамен подчинялись, непосредственно императору. После военных походов Нурхаци приводил все новых и новых пленных, благодаря чему население Маньчжурии быстро увеличилось. В 1615 г. было сформировано еще четыре знамени, имевших на своем флаге определенного цвета кайму: желтое, белое и синее знамя имели красную кайму, а красное знамя — белую. Впоследствии эти войска стали известны как восемь маньчжурских знамен, хотя в их рядах находились люди самых различных национальностей и племен. В 1637 г. в состав восьмизнаменных войск вошло еще восемь монгольских корпусов, а в 1643 г. — восемь китайских. К 1644 г., т. е. ко времени покорения минского Китая, маньчжурская армия насчитывала не менее 200 тыс. конных воинов (Новая история Китая. М., 1972, с. 15 и др.).

47. Алдаха (маньчж.) — растение, которое благодаря своей желтой и гладкой коре в России называется золотарником (И. К. Россохин. Описание..., с. 39, прим. Миллера).

48. В гобийских песках можно часто встретить яшму и сердолик (Е. Ф. Тимковский. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. Ч. 1. СПб., 1824, с. 182).

49. Вероятно, тамариск (С. Иманиси. Котю..., с. 68).

50. Инши (кит.) — голубой известняк.

51. Согласно маньчжурской карте в «Канси юйту» гора Хань-Алинь находится к югу от Улан-Батора, на южном берегу р. Толы, 48° северной широты и 107° восточной долготы. На китайской карте она находится на 30° восточнее, но маньчжурская карта, на наш взгляд, правильнее (С. Иманиси. Котю..., с. 69).

52. На этом месте, о котором говорит Тулишэнь, отмечает Миллер, в 1696 г. между цинскими войсками и Галданом произошло сражение, где последний потерпел поражение (И. К. Россохин. Описание..., с. 43).

53. Чи — мера длины, равная 0,32 м.

54. Гэнтей-Хань-Алинь на маньчжурской карте в «Канси юйту» называется Кэньтэй-Хань-Алинь, а на китайской карте — Кэньтэшань. Обе карты свидетельствуют, что эта гора находится на 48°30' северной широты и 109° восточной долготы. Горная местность находится к северо-востоку от современного Улан-Батора и называется сейчас Хэньтень нуру (С. Иманиси. Котю..., с. 70).

55. Хангай-Хань-Алинь — горы, являющиеся водоразделом между вершинами рек Селенги и Енисея (И. К. Россохин. Описание..., с. 44, прим. Миллера). На карте «Канси юйту» гора называется Хангай Алинь, находится в верхнем течении Орхона, 47° северной широты и 101°30' восточной долготы, на территории МНР.

56. Судя по карте в «Канси юйту» гора Бурун-Хань-Алинь находится юго-западнее места слияния Орхона и Селенги, 49°40' восточнее долготы на территории ставки Джэбцзун-дамбы-хутухты. Китайское ее название Бюлюшань (С. Иманиси. Котю..., с. 70).

57. Джэбцзун-дамба-хутухту — о нем см. ком. 2 к док. № 7.

58. Очирой Бату Тушету-хан Ванчжиль-Доржи.

59. На северной стороне гор.

60. Река Боро впадает в р. Хара, а последняя в р. Орхон.

61. Одна из вершин р. Хары.

62. Ибан впадает в Орхон с запада. По-русски называлась Эбина, на ней в 1729 г. стояла Урга (И. К. Рассохин. Описание..., с. 47, прим. Миллера).

63. Халхаский тайджи Цэрэнджаб — подробнее о нем см. ком. 1 к док. № 2.

64. Субукту впоследствии стало известно, как Маймачэн (С. Иманиси, Котю..., с. 74).

65. Григорий Афанасьевич Осколков, русский купец, в это время ехал в Пекин с торговым караваном вместо Худякова.

66. Федор Иванович Рупышев. (И. К. Россохин. Описание..., с. 107).

67. Андрей Афанасьевич Бейтон.

68. Чжан (джан) — мера длины, равная 3,2 м.

69. Впоследствии на этом месте была построена Петропавловская крепость (И. К. Россохин. Описание..., с. 109).

70. Тяньчжутан (кит.) — храм, посвященный небу, или молитвенный храм (там же, с. 111).

71. Речь идет о слюде.

72. Посольский монастырь на берегу оз. Байкал (подробнее см. ком. 2 к док. № 200).

73. Идентифицировать с русским названием не удалось.

74. Буряты.

75. Подполковник Профокий Степанович Ступин.

76. Ступин приехал в Иркутск 3 марта 1713 г. и привез от русского царя указ.

77. Невозможно поверить, чтобы русский офицер говорил цинскому послу, такие слова о своем государстве и царе. Скорее всего, узнав о шедшей в то время войне со шведами Тулишэнь приписал эти слова подполковнику Ступину (И. К. Россохин. Описание..., с. 125, прим. Миллера).

78. Имеется в виду стольник. В то время городские воеводы по большей части были стольниками. Может быть поэтому иркутские жители называли Рупышева стольником, хотя на самом деле он стольником не был.

79. Названия быков сильно искажены, за исключением второго. — Бадарманский бык. В «Записках» имеются в виду следующие пороги: Похмельный, Пьяный, Падунский, Долгий, Шаманский, Аплинский и Стрелковский. На Ангаре имеются еще пороги, которые Тулишэнь не называет: Братский, Ершовский, Мурский и др. (Ресурсы поверхностных вод СССР. Т. 16. Л., 1972, с. 294, 296).

Из приведенных названий шивер не удалось уточнить второе название. Остальные шиверы следующие: Объемная, Лоси, Горохова, Кавинская, Кашина, Овсяная, Косая.

80. Александр Семенович Колтовский (И. К. Россохин. Описание..., с. 132).