О чести агента, какую будет иметь. Трибуналу известно ис подданного моево предложения и более не будет требовать, только чтоб имел вольность, как здесь имеют публичные персоны. И ежели изволит богдыханова величество о платье, будет носить по обыкновению здешнему.
О дворе и корму, ежели воли богдыханова величества не будет, всемилостивейший мой государь повелит ему себя содержать на своих иждивениях, только б дана была воля купить или построить двор на свои деньги, где ему и нашим купцам приезжая жить, и пока купит или построит, чтоб дан был ему двор на время. /л. 126об./
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное письмо ис пекинского Трибуналу иностранных дел.
В присланном ко мне письме объявлено, что погранишных мунгал бежало в сторону росийскою 700 человек, и для того намерены послать из Мунгальского приказу заргучея и с ним от меня требовали человека или двух для отдачи оных беглецов, на что ответствую.
По прибытии моем сюда, когда я был у богдыханова величества, тогда богдыханово величество свое крепкое намерение мне к содержанию дружбы с моим всемилостивейшим государем изволил объявлять, о чем и я по указу моего государя, его величества, обнадеживал о крепкой дружбе, которую его величество содержать твердо и ненарушимо намерен. А что в грамоте моего всемилостивейшаго /л. 127/ государя написано, чтоб мне верить в делах, которые я буду по указу его величества предлагать, и я о которых делах имею указ, и об иных довольно предлагал.
Что же разсуждается, что я в таком малом деле власти не имею, и я не для того послан ко двору здешнему, и погранишные каменданты не у меня в команде, и то есть правда. А как посланной от вас заргучей прибудет в Сибирь и об оддаче оных беглецов губернатор сибирской как с ним поступать будет, о том мне ведать невозможно.
Что же вы упоминаете, что ежели из стороны моего государя будут беглецы в сторону богдыханова величества — как с ними поступать, и о том мне мнитца, что надлежит поступать против прежних мирных договоров. И ежели о каких делах богдыханово величество повелит мне объявить, о которых решения не могу учинить, оные приму на доношение /л. 127/ ко двору моего государя и обнадеживаю, что все то, что пристойно от его императорского величества к содержанию крепкой дружбы, исполнено будет.
А словесно в то время, кроме постороннего, о делах с ним, заргучеем, не говорено.
Генваря 6 дня был у посланника заргучей и подал письмо на мунгальском языке, в котором по переводу написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Купечество дело малое. А ныне наши люди в сторону царского величества бежали, и стала быть война. А вы, чрезвычайной посланник, сказал, что не мое дело. А ныне мы посылаем заргучея своего следом, куды те беглецы ушли в погранишные /л. 128/ ваши городы, сыскивать. И покамест оные беглецы сысканы не будут, и до тех мест о купечестве определение учинить трудно. [248]
Что же Ланга оставлять здесь для смотрения над купечеством, и ему здесь смотреть только над одним купечеством, а да другова ни до чего дела нет. И можно де ему жить в Селенгинску и над купечеством для надсмотрения приезжать сюды с ними из Селенгинска.
И для того послано до вас, чрезвычайного посланника, письмо.
А словесно тот заргучей в тое бытность ничего не говорил.
Генваря 7 дня был у посланника заргучей Ломии и словесно говорил, что министры их велели ево, посланника, спросить: которое де письмо писано генваря 6 числа, и на оное письмо будет ли он, посланник, ответствовать. /л. 128об./
И посланник ему, заргучею, сказал, что на оное письмо ответствовать он не может, понеже во оном письме объявляется о войне, о чем де посланник уповает, что его богдыханово величество неизвестен и намерения своего в дружбе к его императорскому величеству не отменит, понеже де его величество изволил его, посланника, о той дружбе при детех своих и при всех ближних людех накрепко уверить и засвидетельствовать, что изволил его величество повелеть о предложенных от него, посланника, делах выслушать и по оным исполнить ближним своим людей, что о пограничных делех ни для каких бездельников ссоры богдыханово величество с его императорским величеством никогда иметь не будет. И ежели подлинно богдыханово величество намерение свое переминить изволит и для бездельников объявляет /л. 129/ войну, и о том он, посланник, письменно ответствовать без указу государя своего не может; и для того желает видетца с министрами их, дабы подлинно о том мог быть известен, и с тем намерением ево, посланника, отправили б ко двору его императорского величества не умедля, о чем он подлинно объявит его императорскому величества; а ежели они прямого намерения к войне против его императорского величества не имеют, тоб с ним, посланником, учинили договор о купечестве; и когда ему повелят министры к себе быть, чтоб ево, посланника, уведомить.
И заргучей сказал, что он ни о каких словах говорить с ним, посланником, не может, токмо чтоб он виделся с министроми их, а что де от него, посланника, слышел, и о том донесет министром своим. /л. 129об./
Генваря 8 дня был у посланника заргучей и объявил ему, посланнику, что он о тех словах ево посланичьих, которые он ему вчера говорил, донасил министром своим, и они де, министры, на то ничего не ответствовали; а что де он, посланник, желал видетца с министроми, и они де сказали, что с ним, посланником, видетца времяни не имеют. И за приязнь тот заргучей посланнику советовал, чтоб он, посланник, на письмо их учинил ответ.
И посланник сказал, что на то их письмо ответствовать не может, а что министры их с ним видетца не хотят, и то в воле их состоит, но только де он, посланник, просит, что ежели подленно они с его императорским величеством намерены начинать войну, и о том бы ему, посланнику, подлинно объявили и ево от себя с тем отпустили.
И заргучей ему, посланнику, /л. 130/ говорил, что они от него за вышепомянутыми беглецами требовали человека или двух, и он де, посланник, послать за теми беглецами не мог, а от его де императорского величества прислан з богдыхановым величеством подтвердить дружбу; и ныне, не зделав того, как может он пред его императорским величеством ответствовать.
И посланник говорил, что он хотя б и мог послать за беглецами своево человека, но только в Сибири есть губернатор и присланного от него, посланника, не послушает; что по указу его императорского величества повелено ему, посланнику, подтвердить дружбу на основании [249] прежде постановленного междо его императорского величества и его богдыханова величества мирного договору, и о том довольно он, посланник, объявлял и предлагал на письме, и что он для того и ко двору богдыханова величества прислан, но когда по тому /л. 130об./ ево предложению богдыханово величество не поизволит ничего делать, и в том посланник от его императорского величества гневу не примет.
И зоргучей больше ничего не говорил, только требовал на присланное письмо ответу.
Генваря 10 дня был у посланника заргучей и говорил, что о чем де он, посланник, говорил ему, заргучею, генваря 8 дня, и о том он доносил министром их и что он, посланник, требовал, дабы видетца ему с министроми, и они де велели ему объявить, что ему видетца с ними не для чего, ибо де они на словах говорить чрез толмачей скоро выразуметь не могут, но лутче б он, посланник, на письмо, присланное их к нему, посланнику, ответствовал на письме ж, ис которого де лутче могут они выразуметь. И посланник на помянутое их письмо, написав ответ, отдал тому заргучею, в котором /л. 131/ написано следующее:
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное письмо ис пекинского Трибуналу иностранных дел.
Пишете о купечестве, что дело малое. И я довольно о том толковал, какая из оного порядочного купечества может быть польза обоим государствам.
Что же вы упоминаете о беглых людях, которые бежали в сторону императорского величества, якобы за оных стала быть война, чего я не могу верить, чтоб то было письмо учинено с воли богдыханова величества, или может быть не подлинно ростолковали толмачи, понеже сам богдыханово величество изволил мне многократно объявлять, что его величество имеет великую дружбу с моим всемилостивейшим государем и ни за какие пограничные ссоры /л. 131об./ войны вчинать не намерен, как и я именем моего государя ево величеству доносил о крепком намерении к содержанию древней дружбы.
А Ланге имею указ оставить здесь не для одного управления купечества, но и впредь какие иметь будут указы от императорского величества, и об оных пристойным образом будет доносить богдыханову величеству чрез министров.
Генваря 11 дня был у посланника заргучей Ломии и требовал, чтоб он хотя токмо для известия о беглецах их, в сторону его императорского величества ушедших, написал от себя к сибирскому губернатору князю Черкаскому письмо и со оным бы послал от себя нарочного человека. И посланник ему, заргучею, объявил, что известить о беглецах губернатора сибирскова князя Черкаского чрез письмо он может и послать к нему с тем письмом от себя от лейб-гвардии салдата готов, /л. 132/ но только б со оным салдатом дан был от богдыхана указ о пропуске в Пекин росийского каравана, которой задержан чрез так долгое время на границе сибирской. И заргучей ему, посланнику, сказал, что о том донесет министром их.
И того ж числа в полдень оной же заргучей, пришед к нему, посланнику, сказал, что о вышеписанном министрам их он объявил, которые де за то ево, посланника, благодарствуют, но только де велели ево просить, чтоб о том намерении своем дал он, посланник, им на письме, что де они, министры, получа, будут доносить богдыханову величеству. И посланник, написав о том в пекинской Трибунал письмо, и отдал тому заргучею следующаго содержания: [250]
Его императорского величества чрезвычайного посланника письмо в пекинской Трибунал иностранных дел. /л. 132об./
Понеже Трибунал многократно ко мне писал о беглецах, которые ныне бежали в сторону моего государя, и требовал, чтоб я оных повелел возвратить, на что я ответствовал, что об оных делех не имею указу и не для того прислан, ныне я намерен послать от гвардии салдата Нестерова до губернатора сибирского князя Черкаского для известия об оных беглецах, с которым салдатом указ посылаю х камисару Истопникову, чтоб он шел с караваном, того ради прошу, дабы оного камисара повелено принять, как приниманы бывали преже сего.
Генваря 13 дня были у посланника богдыхановы ближние министры и фовориты алой да фалой. И пришед, ему, посланнику, объявили, что ханское де величество изволил их прислать ево, посланника, посетить, понеже /л. 133/ его величество зело сожелеет, что долго ево, посланника, не видал. И притом сказали, что хан жалует ево, посланника, сталом. И посланник за милость богдыханова величества и за посещение их, министров, благодарил. Потом алой спрашивал посланника, ежели когда бывают праздники, то поздравляют ли де у вас его императорское величество. И посланник ответствовал, что в праздничные дни в Росии его императорскому величеству поздравлять от подданных ево знатных особ обыкновенно всегда чинитца. Алой сказал, что у них такая ж обыкность есть и объявил ему, посланнику, чтоб на праздник Нового года к ханскому величеству он приехал поздравить. И посланник сказал, что то чинить готов. И с тем оба те министры, не говоря больше о делах, поехали. /л. 133об./
Того ж числа был у посланника заргучей и подал из Мунгальского приказу письмо, в котором по переводу написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Вы за труд почитаете себе, что мы о своем деле предлагали. И то дело настоящея. Богдыханово де величество при всех своих вам объявлял имянно, также и вы доносили согласно. Мы о прежних мунгальских делах желали, согласясь, говорить. И многие листы тому лет 20 посланы ко государю, а ответу нет. Еще от нас ушло в вашу сторону Акин-зайсан, и об нем писали тому лет с семь, а ответу не получили ж. И потому видима, что когда договору о мунгальских /л. 134/ делах доныне не учинено, и за тем наших беглецов не отдаете.
И по мирному договору обеих сторон людем надобно жить в дружбе. И по мирным договором положено в обеих сторонах беглецов не таить, которые до договору ис которой стороны были, тем там и быть, а которые вновь перебегут — отдавать. Ныне наших беглецов вы приняли. У вас подданные иноземцы многие в лесу живут, ани к нам прибегут, мы также будем принимать.
В листу царского величества написано, что вы посланы для утвержения вечного миру и верить бы вам, как самому государю, и мошно вам о всех делах решения учинить. Ныне посылаешь своево человека, которому накрепко накажите к губернатору объявить, чтоб наших беглецов, сыскав, нашим людем отдали. Ежели же иноко, те дела ваши как могут состоятца?
Погранишные дела /л. 134об./ великие, торговое дело малое. Вы объявляете, что торговая дело обоим государствам в пользу. Наша сторона очень тепла, мяхкой рухляди много не употребляем, много лет ваши торговые люди не бывали, а товару здесь много, и от народу не слыхали, чтоб в [251] том имели нужду. Нашим людем что прибыль ис того, мы не знаем.
Ежели погранишных порядков зделано не будет, которое дело велико, то о малом деле купеческом говорить невозможно. И когда старые наши беглецы, Акин-зайсан и другие, и что ныне убежали, все будут отданы, тогда и о купечестве будем говорить.
Для того сие письмо послано.
И притом тот заргучей предлагал посланнику тож, что в вышеписанном письме написано о прежних и нынешних /л. 135/ беглецах их в сторону его императорского величества, чтоб сибирскому губернатору рекомендовал он, посланник, своим письмом об оддаче оных беглецов, и приказал бы посланному своему накрепко, чтоб сибирскому губернатору объявить, дабы он тех беглецов отдал. Ежели де отданы не будут, то до тех мест о купечестве с ним, посланником, дела никакого не будет.
И посланник ответствовал: уже Трибуналу известно, что он не для таких дел к ним прислан. И ежели де они купечество почитают за малое дело и до тех мест пока беглецы их отданы будут делать о том ничего не хотите, и он де, посланник, а пограничных ссорах указу не имеет; а ежели они при возвращении ево ко двору его императорского величества о тех пограничных ссорах предложат ему на письме, /л. 135об./ то он о том будет по приезде своем даносить его императорскому величеству, или б для таких дел богдыханово величество изволил послать от себя к его императорскому величеству посланника для договору и согласия о том; а посланного от себя посылает он, посланник, с письмом к губернатору сибирскому, в котором известие о тех беглецах ему, губернатору, учинит.
И заргучей ему, посланнику, сказал, что будет доносить министром своим, которого числа желают они с тем письмом к сибирскому губернатору послать.
И того ж числа, быв у министров, заргучей посланнику сказал, что о вышеписанном он министром своим доносил, которые де иного ему не объявили, только велели у него, посланника, требовать на присланное к нему от них письмо ответу. И посланник сказал, что, написав, /л. 137/ (Лист 136 пропущен при нумерации дела) тот ответ к ним пришлет.
Генваря 14 дня был у посланника заргучей, которому отдан ответ на присланное из Мунгальского приказу к посланнику письмо, в котором написано:
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное письмо ис пекинского Трибуналу иностранных дел.
Против присланного от вас письма о беглецах, хотя и не для того прислан, известие к сибирскому губернатору с нарочным своим человеком пошлю. И с тем человеком буду писать х камисару, которой задержен долговремянно с корованом в Селенгинску, и многие от тово есть убытки, о чем и прежде предлагал, чтоб сюды шел. И прошу, чтоб о приеме того камисара /л. 137об./ с корованом послан был указ с посланным моим человеком. Также и на другие мои предложения прошу скорого решения.
А что против прежних листов ваших ответу не прислано, о том может быть его императорскому величеству не известно, и чтоб мне о том дали знать на письме. А я за показанную ко мне богдыханова величества милость приму и буду доносить по возвращении моем его величеству и обнадеживаю, что все пристойное к содержанию мирному исполнено будет без продолжения.
Генваря 15 дня присылая был к посланнику от хана подьячей и звал [252] ево, посланника, к хану завтрешней день обедать. И посланник за милость его величества благодарствовал. И сказал посланник подьячему, что ехать к его величеству готов. /л. 138/
И генваря 16 дня был посланник у хана в Черном городе. И как приехал ко двору ханскому, приняли ево, посланника, ближние ево люди алой и фалой. И пришли в одну салу, где собраны были многие их подданные от всего владения ханы и князья и ближние министры, также и свойственники ханской крови, и между оными и посол папин 19, понеже в тот день праздновали по обыкновению их день обнавления года 20. И потом пришел в тое салу и хан. Сел на свой трон и, посидя мало, позвал посланникова толмача.
И говорил ему чрез ближнего своего министра алоя, чтоб оной сказал посланнику, что которые де здесь знатные особы, ханы и князья, и те де из разных земель владельцы, которые де у него, богдыхана, в подданстве за многие годы, а имянно, лет за сто и больше, а другие де и в недавном времяни; и по древным де их обыкновениям издавна в нынешнее время начало Новаго года /л. 138об./ у них празднуется, и для того призываны оные особы к нему, богдыхану; и хотя бог меня сею короною удостоил и даровал, однакож де я со оными владетели поступаю и трактую их не как подданных своих, но как кровных, и веселюся сам с ними и дети мои, и отдаю за них дочерей своих, и из их фамилий беру дочерей за сынов своих 21; также когда случитца неприятель, то оные всегда к обороне государства бывают в готовности, за что и я также от нападения неприятелей на них обороняю; и что между ими есть люди очень хорошие, исправныя, а другие есть и плохи, и он де, хан, их учит, чтоб они были доброго состояния и подданных людей своих содержали во всяких добрых порятках, и между оными де для любви его императорского величества призвал и ево, посланника, и чтоб и он ту церемонию /л. 139/ видел и тут же с ними в такой праздник веселился.
И посланник за милость его величества благодарствовал и говорил, что о высоком ево величества разуме всему свету известно, что такой высокоумной монарх и милостивой не токмо таких подданных владельцев, в которых приобщает к своим кровным, милостиво содержать изволит, но и подлой народ государства его всякою милостию и добрыми порядками от его величества удовольствован.
И потом хан сел кушать и приказал всех особ, в той церемонии бывших, посадить за столы и трактовать кушеньем. Междо которыми посланник сидел на правой руке от хана, близ ханских детей, а папин посол в такой же дистанции от трона ханского на левой руке.
И хан жаловал посланника и посла папина из своих рук вином вместе, правою рукою подал посланнику, а левою папину послу. И говорил, что он принял все обычаи от претков своих, по которым /л. 139об./ и ныне церемонии свои отправляю, и таким образом особы чюжестранные у нас почитаютца, понеже де он европских обычаев не давольно знает и кто между им, посланником, и папиным послом большую честь имеет. На что посланник сказал, что его богдыханову величеству о том довольно известно, какую отмену его величество император всеросийской имеет от папы. И отправлялась оная церемония до половины дня. Между тем хан от себя с стола к посланнику многократно присылал с кушеньем, объявляя, что сам то любит кушать, и тем ево, посланника, жалует. И была музыка по их обыкновению, по которой ево ханской внук, также и ближние ево первые люди как старые, так и моладые выходили посреди сала по 2 человека и тонцавали. А разговоров от него, богдыхана, кроме посланника, никаких ни с кем не было, только с подданным /л. 140/ своим Тушету-ханом говорил мало.
И как посланник поехал домой, объявил ему алой ханским словом, [253] что настоящего де года первой день праздновать они будут завтра (В 1721 г. начало года по китайскому календарю приходилось на 17 января), и будут все по их обыкновению вышепомянутые особы у хана отправлять церемонии, которых отставить невозможно, и кланятца хану, стоя по чинам; того ради ему, посланнику, хан быть при том не позволил, разсуждая, что ежели де ево, посланника, почтить первым местом, то разсудить можно, что им будет не без обиды, хотя они ево подданные, однакож они над своими землями владеющия ханы; а буде вас оставить и повесть ниже их, того он, богдыхан, для любви его императорского величества зделать не хочет, понеже де может быть ему, посланнику, в том /л. 140об./ обидно будет. И за ним, посланником, принесли от хана стол, из которым и он там сидел.
Генваря 21 дня был у посланника Мунгальской земли от владетеля Тушету-хана ближней ево зайсан с поздравлением обыкновенным от помянутого Тушету-хана.
Генваря 23 дня были у посланника ханские ближние люди алой да фалой. Говорили посланнику, что хан де ему объявлял, что здесь держать ево долго не будет, только ныне пора зимняя и от Калгана ехать ему, посланнику, будет на верблюдах нынешным временем не без труда, также и звери зело будут худы.
И посланник им сказал, что ежели ханское величество изволит ево отправить по траве и предложения ево велит исполнить, то он будет тем зело /л. 141/ доволен.
И алой посланнику говорил, что при первой де аудиенции ханское величество объявлял ему, посланнику, какую он изволит содержать крепкую с его императорским величеством дружбу и что ненарушимо и впредь оную содержать изволит, также де и он, посланник, о дружбе его императорского величества обнадежил; а нынешним де времянем ушли мунгалы, их подданные, в Росийскую сторону, о которых де к нему, посланнику, из Мунгальского приказу многократно писано (Напротив на полях карандашная отметка: Зри), также и прежде сего, назад тому лет з 20, о многих беглецах в сторону его императорского величества писано ж было, и на те де письма отповеди к ним никакой доныне не прислано.
И посланник сказал, что он о том указу не имеет, и ежели какие жалобы с стороны богдыханова величества будут, то велено ему принять на доношение со обнадеживанием, /л. 141об./ что то все будет исполнено, о чем де о всем донесет он, посланник, при возвращении своем его императорскому величеству.
И более ни о чем не говоря, с тем оные алой и фалой отъехали.
Генваря 24 дня был у посланника заргучей и объявил ему, посланнику, чтоб он ехал того ж числа к богдыхану. И посланник к богдыхану того ж времяни поехал. И как приехал в Черной в город ко двору ханскому, встретели ево, посланника, ханской ближней фаворит алой. И пришед с ним во дворец, объявил ему, посланнику, ханским словом алой, чтоб он посмотрел в большой сале ханской престол, где ханы коронуютца, куда никто не может ходить. И посланник оной престол смотрел, которой украшен весь лаком японским. Потом вшел посланник в полату, где изготовлено кушенья, и сел обедать /л. 142/ з ближними ханскими сенаторы и министры. И как отобедали, и хан прислал ближнего своего евнуха к посланнику и с оным пришли к хану. И по приходе к хану посланник поздравлял ево Новым годом.
И его величество спрашивал ево, посланника, что есть ли в Росии такой манер, чтоб витатца. И посланник сказал, что такое обыкновение есть. И хан, взяв ево, посланника, за руки, и витался с ним. Сего у них, [254] кроме кровных ханских, никому не допускаетца. И благодарил посланник хану за такую высокую ево милость и целовал его руку.
И хан приказал ему, посланнику, сесть и говорил, что он ево призвал к себе для того, что долго с ним не видался. И спрашивал ево, посланника, о здаровье. И посланник за милость его величества благодарил. И говорил хан, что в Пекине де все здорово, кроме воды, которая не токмо приезжим, /л. 142об./ но и здешним жителем вредительна. И посланник ответствовал, что он к водам привык, понеже бывал во многих государствах, также и в Пекине по се время повреждение еще никакого не имел.
И хан говорил, что желает ево, посланника, ис Пекина отпустить в добром здаровье, и чтоб он донес его императорскому величеству как он, хан, желает содержать с его величеством крепкую любовь, также что он, хан, через несколько лет прежде сего писал к его императорскому величеству о разных делех многократно, и на те де свои письма от его величества отповеди никакой поныне не получил (Напротив на полях карандашная отметка: Зри). И посланник ответствовал, что он должен донесть его императорскому величеству, каким приятным оброзом он, богдыхан, к его величеству изволил себя показывать, а о письмах его ханских может быть /л. 143/ его императорское величество неизвестен, и что ныне по приезде своем он, посланник, обо всем будет его императорскому величеству доносить.
И хан еще ему, посланнику, говорил, что я надеюсь, что о тех ево письмах подлинно он, посланник, может скоро донесть его императорскому величеству (Напротив на полях карандашная отметка: Зри), и на оные свои письма будет он ожидать подлинного известия и будет считать чрез сколько чисел могу получить о том известие; также писал он, хан, в пограничные росийские городы, что он имеет с контайшею войну, и ежели контайшины люди выбегут в росийскую сторону, тоб их принимали и к нему, богдыхану, присылали для языку, дабы он был о контайше подлинно известен.
И посланник сказал, что росийские пограничных городов каменданты может быть имеют указы — ежели б от контайши выбежали люди ево, чтоб могли об них ево, богдыхана, известить. И хан посланнику говорил, что контайше /л. 143об./ уйтить будет некуды, разве де с подданным его императорского величества Аюкою сообщитца, понеже де они имеют меж себя свойство.
И посланник говорил, что контайшу Аюка как может принять, понеже они меж себя не в союзе, для того что он, контайша, у Аюки взял сына к себе в подданство и несколько с ним войск, которыми и поныне владеет, и только сына ево, Аюкина, отпустил 22.
И хан посланнику говорил, что для чего Аюка за такую ево противность долго терпит.
Посланник сказал, что Аюка без указу его императорского величества ничего чинить против ево, контайши, не смеет.
Хан же посланника спрашивал, что может ли Аюка перейтить на свою сторону кочевать, где ныне кочюет контайша 23.
И посланник сказал, что для чего итти ему кочевать в тое сторону, понеже он имеет у себя всякое довольство, и указу его /л. 144/ императорского величества, чтоб туда перейти, не имеет, и что его императорское величество содержит ево, Аюку, в верности к себе.
И хан посланнику сказал, что за верность ево Аюкаеву должно его императорскому величеству ево жаловать, и хану он, Аюка, старой друг, и был у него от него посланник с поздравлением и с подарками, также де и он к нему, Аюке, посылал от себя с подарками посланников, и он де [255] объявлял ево ханским посланником, что хотел от себя еще к нему прислать посланцов, но слышел де я, что тех ево Аюкиных посланцов одержали в Сибири, и признавает де он, что для того оных к нему не пропустили, чтоб он ево, Аюку, к себе не перезвал, чего де у него и в мысли нет.
Посланник сказал, /л. 144об./ что он о том, чтоб Аюкаевы посланцы были задержаны в Сибире, неизвестен.
И хан ему говорил, что он долго ево, посланника, держать не будет, только ныне де имеет праздник, а после праздника прикажу ему учинить на предложении ево решение, и отпустит ево вскоре.
И, встав, пошол во внутренную полату, а посланник поехал в дом свой.
Генваря 27 дня был у посланника из Мунгальского приказу заргучей и подал письмо на мунгальском языке, в котором по переводу написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
По прибытии вашем о которых делах /л. 145/ вы предлагали, все изрядно. Для наших беглецов с соргучеем нашим хочите посылать от себя одного человека, а дарога дальна и может какое быть замедления, для чево хорошо б послать двух или трех человек.
Вы приехали за посольством, и ныне которой в Селенгинску задержан камисар, принять ево велено, только определите в каком числе людей ему сюды иттить.
Вы писали, что ваши торговые люди, ежели здесь не будет давана корму, будут приезжать в Пекин и здесь стоять на своих харчах, и то изрядно. Для вашего упрашения ныне караван принимаем и, как расторгуютца, назад отпустим. А о купечестве по предложениям вашим, пока порубежные дела и о беглецах учинено будет решения, ныне говорить невозможно. Когда о погранишных делах учинено будет решения, тогда и о купечестве дела лехко будет окончать.
Для того сие письмо послано. /л. 145об./
И посланник, вырозумев содержание того письма, помянутому заргучею говорил, что для известия о беглецах их к сибирскому губернатору послать готов; а что повелено пропустить в область их караван росийской, и то изрядно; также что о предложенных от него, посланника, делах не сюмневаюсь, чтоб его богдыханово величество не повелел оные исполнить; и что ежели его величество предложенные ево дела повелит исполнить, то взаимно и его императорское величество учинить о пограничных делах повелит решение.
И заргучей ему, посланнику, сказал, чтоб в Пекине консуля не оставлять, и ехал бы оной с ним, посланником, а ежели де о пограничных делах учинено будет решение, то и о консуле будет учинено определение.
И посланник сказал, что консуль в Пекине оставлен будет не для одного купечества, но и впредь ежели какие будут другие до обоих сторон /л. 146/ касающияся дела, то оной консуль может оные исправлять и ко двору его императорского величества, о чем потребно, доносить, и что о том консуле имеет он, посланник, от его императорского величества к богдыхану особливую грамоту за подписанием его императорского величества собственной руки.
И заргучей посланнику говорил, чтоб на вышеписанное с ним письмо написать ответ, в котором бы объявить, что имеет он, посланник, от его императорского величества особливую к богдыханову величеству подать о консуле грамоту.
И с тем оной заргучей поехал. [256]
Генваря 28 дня посланник написал на вышепомянутое письмо ответ следующее:
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное письмо ис Пекинского Трибуналу иностранных /л. 146об./ дел.
Против присланного письма по желанию Трибунала с письмами известительными до губернатора сибирского о беглецах отправлю с салдатом гвардии еще двух человек, чтоб в пути не было замедления.
Что же Трибунал объявляет, что задержаной в Селенгинску малой корован принять велено, только б дать знать, какое число будет с камисаром людей, я о том подлинно не могу объявить, понеже в мирном договоре числа людем не определено, однакож по розсуждению не чаю, чтоб в нынешнем более двухсот было.
О определении по предложениям моим пишете: пока о порубежных делах и о беглецах будет решения, тогда де и о купечестве лехко будет решения учинить. Я не разсуждаю, чтоб богдыханово величество для любви его величества по желанию ево на предложения /л. 147/ мои для пограничных дел не повелел учинить решение ныне, понеже я имею указ от моего всемилостивейшаго государя, чтоб о купечестве учинить договор и для добрых порятков оставить здесь агента, о котором имею от его величества к богдыханову величеству особливою грамоту.
Отдано то ответное письмо Мунгальского приказу заргучею.
Того ж числа были у посланника посланные от Аюки-хана зайсан с товарыщи, которые были с племянником ево и с ними человек с тысячю у далай-ламы для моления, и просили посланника, чтоб он богдыхана просил, дабы ис Китай повелел их пропустить чрез Сибирь к Аюкаю-хану по-прежнему. И посланник им сказал, что о том его, богдыхана, просить будет. /л. 147об./
Генваря 29 дня прислан был от хана к посланнику заргучей Ломии и объявил ему, посланнику, чтоб он ехал к нему, хану, в Чинчюян для смотрения потех дней на шесть, для чего де велено ему, посланнику, изготовить близ двора ханского квартеру. И посланник, убрався, с чиновными людьми туда поехал. И стал на квартере, которая дана близ ханского дому. И как приехал посланник на квартеру, пришли к нему из Мунгальского приказу заргучей и подали ему письмо, в котором по переводу написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Что вы писали о трех человеках, которых посылаете с нашим заргучеем, и то изрядно. А что писали о купечестве, что не больши двусот человек, и то де хорошо.
Караван для того ныне принять /л. 148/ велено, что вы присланы от царского величества и богдыханово величество показывает к вам против других особливою милость. Ваше предложения когда нам надобно решить, тоб хорошо и вам наши також решить, для того что о пограничных делах, а особливо о беглецах тому более 20 лет не однажди писано, ответу не получено и доныне о пограничных делах решение не учинено (Напротив на полях карандашная отметка: Зри). Наши дела ежели оставлять, а ваши исполнять, то на обе стороны не будет сходно и другим окрестным государствам слышно будет о таком несогласии.
Аб Ланге, чтоб ныне ехал с вами назад и приезжал бы сюды с корованом, когда по пограничных делах будет решение, тогде де и об нем, [257] чтоб ему жить здесь, будет позволено, также и о купечестве тогда будет договор. Вы писали а Ланге, что ему здесь остатца имеете от царского величества особливою грамоту, которую /л. 148об./ хорошо б было с приезду объявить.
Мы спрашивали у вас, и вы сами ответствовали, что иных дел никаких не имеете. Много дней прошло.
И для того сие письмо послано.
Генваря 3 дня поутру посланник ездил ко двору богдыханову. И как приехали, и ево, посланника, приняли ближние министры, и пришли с ним, посланником, к первому залу, и посадили ево, посланника, на правой стороне близ салы. И как его величество изволил приттить в тое залу и сесть на трон, призвал ево, посланника, к себе и посадил на правой стороне близ трона. И в то время выходили перед хана борцы и боролись, а потом укрывались щитами от саблей. И смотря оною потеху, его величество, встав, пошел в другую залу и сел на трон. И потом понесли кушенье. И в бытность того стола была музыка великая и разные потехи — выезжали боготыри в латах, и поднят /л. 149/ был на дворе перед тою залою фонарь, которой зделан из дерева и оболочен жолтою камкою, и во оном фонаре были два фаноря зделаны таким же манером, ис которого фанаря сперва выпущен был один фанарь со птицами, а потом выпущена складная машта в разстоянии от земли сажен б, и на оную машту ис фонаря выходили маленькие рабятка и выдовали многие штуки и с оной машты спускались наземь вельми скоро, а после того выпущен фанарь с робятами, наряжеными в девичье платье, и пели песни и тонцовали по их обыкновению.
И притом хан спрашивал у посланника: что посылает ли он от себя за их делом о беглецах в Сибирь, и ежели посылает, то де оному посланному ближе ехать через Нерчинск, понеже по оной дороге много жило и в подводах остановки ему никакой не будет. И посланник сказал, что по желанию его ханскому, /л. 149об./ хотя и не имел указу, однакож ныне для того дела от себя в Сибирь посылает и велит ему ехать в Селенгинск, понеже де оная дарога ближе и подвод ему немного надобно.
Богдыхан спрашивал посланника: что посланной ево прямо ль поедет в Табольск, или будет жить в Селенгинску, и ис Табольска возвратитца ль назад. И посланник говорил, что оной посланной поедет прямо в Табольск, а назад ему возврашатца не для чего. И больши того с ним, посланником, от хана розговоров никаких не было.
Генваря 31 дня был посланник паки у хана. И приехав ко дворцу, приняли ево, посланника, ближние ханские люди, и пришли с ним, посланником, в залу. И как его величество пришел в тое залу и сел на трон, понесли кушенье. И в бытность стола была музыка и разные потехи: выходили с [с]читами и укрывались /л. 150/, от сабель, и металось несколько человек через голову, и выезжали боготыри в латах.
Потом хан посланника спрашивал, скоро ль он может ис Пекина отправитца. И посланник сказал, что он ожидает на предложение свое скорого решения, и ежели на то ево предложения решение учинено будет, то не умедля ис Пекина поедет. И с тем посланник от хана поехал.
Того ж числа до вечера за час прислан был к посланнику заргучей, которой объявил, что хан еще хочет забавлятца — пускать ракеты, и другие де будут потехи; и притом желает, чтоб и он, посланник, был. И посланник к нему, хану, поехал. И приехав, где оная потеха изготовлена, посадили ево, посланника, с ханскими министры.
И до зачатия потехи хан прислал к посланнику ближняго своего евнуха, которой спрашивал ево, посланника, что бывают ли у его императорского величества такие ж /л. 150об./ забавы и поскают ли ракеты, также какие другие у его императорского величества есть забавы, и по скольку [258] живет в год. И посланник сказал, что его императорское величество изволит забавлятца разными забавами огненными, пусканием бомб и ракет и фейверки, и бывают оные в Новый год и во дни тезоименитства его величества и ее величества императрицы. И при тех разговорах чрез одну ракетку, пущеною от хана, вся потеха действовалась — зажигались ракеты верховые и земляные, и выпускались из одного фонаря с разными агнями фанарей с 5000 (Написание цифры неясно. Можно прочесть: 1000). И при той потехе хан прислал к посланнику своего любимаго кушенья. И была та потеха часу до четвертого ночи.
Февраля 1 дня были у посланника ханской фаворит евнух и алой и при них езувиты, которые объявили, /л. 151/ что прислал их хан посетить ево, посланника. За что он, посланник, хана благодарил. И принесли оные стол ханской и объявили, что с того стола сам хан кушал. И посланник, приняв стол, за милость ханскую благодарил и притом просил, чтоб его величество изволил приказать учинить о предложенных от него, посланника, делах решение и что через то его императорское величество изволит признать богдыханова величества к себе дружбу, что по желанию его величества изволит исполнить. И обнадеживал он, посланник, имянем его императорского величества о содержании дружбы з богдыхановым величеством. И они, ближние люди, против того ничего не ответствовали.
Того ж числа был у посланника до вечера за полчаса заргучей и объявил, что еще ему, посланнику, ехать смотреть потеху. И посланник приехал, /л. 151об./ где оная потеха отправлялась. И при той потехи еще хан к; посланнику прислал своего любимаго кушенья. И была такая ж огненная потеха, как выше упомянута, пусканием ракет и фанарей с разными огнями часу до третьяго ночи.
Февраля 2 дня хан к посланнику прислал Мунгальского приказу заргучея, которой объявил посланнику, что тот вечер хан будет для ево, посланника, иметь потеху особливою и чтоб он для того на ту потеху приехал. И посланник за милость богдыхана благодарил и приехал, где оная потеха отправлялась, где пускали ракеты верховые и многое число фанарей, в которых горел огонь разной. И была та потеха также до тре[тье]го (В тексте ошибочно: трего) часу ночи.
Февраля 3 дня был у посланника заргучей и объявил, что повелел богдыхан сказать ему, что больше потех /л. 152/ иметь не будет. И посланник за милость богдыханово величество благодарил и поехал на двор свой. И как приехали на двор, пришли к нему, посланнику, из Мунгальского приказу заргучей; и говорил посланнику, чтоб назначить день, когда отправит он, посланник, з заргучеем своево человека в Сибирь к губернатору о беглецах их. И посланник сказал, что он может тем управитца через три дни. И заргучей у посланника требовал письмо, которое посылаетца для известия к сибирскому губернатору. И посланник сказал, что, написав оное, объявит.
Февраля 4 дня был у посланника заргучей и требовал с письма, которое посылаетца к губернатору сибирскому, копии. И посланник копию с того письма тому заргучею отдал, в котором написано:
Государь мой, князь Алексей Михайлович. /л. 152об./
Доношу вашей светлости: в Пекин прибыл я ноября 18 дня прошлого 1720 году благополучно и по прибытии от богдыханова величества видел довольно приятныя знаки к содержанию дружбы и вечного миру с нашим всемилостивейшим царем и государем. Притом и я сподобился иметь многую милость от его величества и обнадежен, что на предложения мои, которые я предлагал по указу императорского величества, [259] изволит учинить склонную резолюцию. И ныне о приеме задержанного в Селенгинску каравана указ послать изволил.
Междо тем получил я письмо и[з] здешняго Трибуналу иностранных дел, в котором объявляют, что подданные богдыханова величества табунутцкого роду мунгалы с 700 человек, разбив караул и побив людей, бежали в сторону его величества, и требовали от меня, чтоб для сыску и отдачи тех беглецов с их заргучеем послать своего человека. На что ответствовал, /л. 153/ что я прислан не для пограничных дел, для чего требовали, чтоб о тех беглецах известить вашу светлость и с тем бы послать нарочных посланных.
И по тому их желанию посылаю вручителя сего. И каковы от них получил письма, с оных прилагаю при сем копии. И прошу вашу светлость — извольте о тех беглецах и о других пограничных делах учинить скорое решение, понеже от стороны здешней объявляют, что о чем преж сего чрез Сибирь ни писывали, никакого ответствования не получали (Напротив на полях карандашная отметка: Зри).
О которой копии заргучей сказал, что ежели то письмо будет угодно, то пришлетца к нему, посланнику, о том известие.
Февраля 5 дня был у посланника заргучей и говорил, что которой от них посылаетца заргучей в Селенгинск и дожидатца будет отповеди из Табольска, /л. 152об./ не лутче ли, ежели можно для поспешения позволить ехать ему да Табольска; а о предложенных де от него, посланника, делах до тех мест решения учинено не будет, пока не учинен будет договор о пограничных делах, и что тогда и о купечестве учинен будет договор; а Лоренцу де Ланге велено остатца и дожидатца только одного каравана и, расторговав то, ехать ему назад, и ежели учинен будет договор о пограничных делах, тогда и об Ланге учинено будет решение, чтоб в Пекине жить.
И посланник ответствовал, что отправляют они заргучея отсюда для беглецов и требует, чтоб ему ехать до Табольска, чего неможно зделать, понеже для дального проезду через Сибирь надобно приготовлять подводы, и того каменданты без ведома губернаторского зделать не могут; а о предложенных ево делах решения для пограничных /л. 154/ ссор учинить не хотят, и ежели б его императорское величество о пограничных ссорах был известен, то не оставил бы ему, посланнику, о том приказать; и что ныне обнадеживает он, посланник, что о чем изволит богдыханово величество ему приказать, о том он, посланник, по возвращении своем донесет его императорскому величеству верно, и пришлетца на все то ответ без умедления (Начало фразы до слов без умедления подчеркнуто черным карандашом. На полях отметка: Зри), только б ныне по желанию его императорского величества о свободном купечестве учинен был договор с ним, посланником, также б и агента повелено было оставить в Пекине не для одного каравана, но для других дел, о чем к нему будут присылатца указы, чтоб доносил богдыханову величеству чрез министров; и ежели отсюда о чем потребно писать ко двору его императорского величества, то он может то учинить и на то ответ получат скорой; /л. 154об./ а ежели сего малого дела по желанию его императорского величества зделано не будет, то как он, посланник, от богдыханова величества его императорскому величеству о крепкой дружбе засвидетельствует, и как могут исполнены быть предложения, также караван оному заргучею повелено ль будет принять, которой посылаетца с посланным ево посланниковым в Сибирь.
И заргучей сказал, что для приему коровану пошлетца другой заргучей после посланного от него, посланника.
И посланник сказал, что хотя они и другого посылать хотят, только б [260] с посланным ево посланниковым заргучею дан был указ о приеме каравана, а ежели с посланным ево для приему каравана указу не пошлетца, то он для одного дела пограничного от себя в Сибирь не пошлет.
И при тех разговорах заргучей подал письмо из Мунгальского приказу, в котором по переводу написано: /л.155/
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Наш заргучей, которой отправляетца с салдатом вашим да Селенгинска, чтоб ему в Селенгинску жить и дожидатца ис Табольска ответа. А ежели можно ныне нашему заргучею ехать да Табольска и там о делах своих говорить, и оному заргучею чтоб повелено ехать с салдатом. Посылаете для языку поло[не]ника, которой умеет говорить по-мунгальски, и то изрядно.
Также вы просили, что сему заргучею повелено б принять караван, и мы для приему каравана отправляем иного заргучея после, но только б, что тот караван шол против прежних в двусот человеках.
А об Ланге говорили, чтоб ему ехать назад и быть сюда с караваном, и то отставили и повелели ему здесь остатца, но только, чтоб ему дожидатца одного каравана. Когда о пограничных делах /л. 155/ решения учинено будет, тогда и о торговом деле договор учинен будет, и Ланге быть ли или не быть, тогда учинено будет.
Для того сие письмо послано.
И требовал тот заргучей на то письмо ответу. Посланник сказал заргучею, что он многократно писал и словесно говорил и более на сие письмо ответствовать не будет. И заргучей, выслушав оное у него, посланника, хотел ехать к министром. И быв у министров, приехал паки к посланнику и требовол ответу на присланное помянутое письмо. И посланник, хотя о том и объявил, что он писать больше не будет, однако, написав, отдал ему, заргучею, ответ следующей:
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное /л. 156/ письмо ис пекинского Трибуналу иностранных дел.
В присланном письме Трибунал пишет, что заргучей, которой посылаетца с посланными от меня людьми, будет ответу дожидаться в Селенгинску, а для приему де каравана пошлетца другой заргучей. Я обнадежен и ныне прошу, чтоб о приеме каравана указ дан был тому заргучею или б с ним для того послать изволили другова заргучея, а без того с-ызвестием о беглецах до сибирского губернатора людей своих не могу послать. Что же Трибунал пишет, что ежели можно, чтоб заргучею ехать да Табольска, чего зделать невозможно, понеже для дального проезду через Сибирь надобно приготовлять подводы, и того каменданты без ведома губернаторского зделать не могут.
Об Ланге я предлагал по указу моего всемилостивейшего государя, чтоб оставить здесь не для одного каравану, но для других /л. 156об./ дел, о чем к нему будут присылатца указы, чтоб здесь доносил богдыханову величеству чрез министров, и ежели отсюды о чем будет приказано, чтоб писал к министром его величества, чтоб для содержания нерушимого миру было доброе согласие и на письма скорые ответствования. А Трибунал пишет, чтоб ему дожидатца здесь только одного каравана. И о других де моих предложениях тогда будет договор, когда решение учинено будет о пограничных делах.
Я прежде неоднократно объявлял, что ежели б его величество о пограничных ссорах был известен, не оставил бы мне о том приказать, и ныне обнадеживаю, что о всем, о чем изволит богдыханово величество мне повелеть, по возвращении моем донесу его императорскому [261] величеству верно и пришлетца ответствование без умедления (Начало фразы до слов без умедления отчеркнуто черным карандашом. На полях отметка: Зри), только б ныне по желанию его величества о слободном купечестве /л. 157/ учинен был договор са мною, понеже я о том имею от его величества указ. Также и агента, чтоб повелено было оставить здесь не для одного каравана. А что грамоту об нем доныне не отдал, о том Трибунал может разсудить, что, не говоря о том деле, как возможно было объявить? И ежели в том разсуждаете, что сумнительно, я отдам список. И прошу на сие последняго решения. А ежели сего малого дела по желанию его величества зделано не будет, то, как я от богдыханова величества обнадежен о крепкой с моим государем любви, чем могу засвидетельствовать и как могут быть исполнены ваши предложения.
Февраля 6 дня был у посланника заргучей и от министров словесно говорил, что против ответу ево посланичья на письмо, присланное к нему из Мунгальского приказу, посылаетца для приему каравана /л. 157об./ с посланным от него, посланника, другой заргучей; а о купечестве решения до тех мест не будет, пока учинен будет даговор о пограничных делах; также и об Ланге, чтоб ему в Пекине жить, когда решение учинено будет о пограничных делах, тогда и об нем учинен будет договор.
И посланник сказал, что они посылают о приеме каравана в Селенгинск заргучея, то и он до губернатора от себя в Сибирь послать готов; а о предложенных от него делах, ежели богдыханово величество для любви его императорского величества не исполнит, то как могут и их дела исполнены быть и чем он, посланник, может богдыханова величества к его императорскому величеству дружбу засвидетельствовать?
А ежели богдыханово величество предложения ево, посланниковы, повелит исполнить, то он обнадеживает именем его /л. 158/ императорского величества, что и их предложения исполнены будут без умедления.
Заргучей спрашивал у посланника, что как он чает о себе скоро ис Пекина отправитца.
И посланник сказал, что ежели на ево предложении учинено будет решение, то он ис Пекина скоро поедет.
Заргучей говорил, что от них для приему каравана росийского посылаетца на границу заргучей с определенным ево посланниковым человеком, и может де тот заргучей отправиться сего февраля 9 или 10 дня.
Февраля 7 дня был у посланника заргучей и словесно говорил, что он о вышепомянутых разговорах, о чем с ним, посланником, говорил, министром доносил, и они де, /л. 158об./ министры, велели ему, посланнику, объявить, что Лоренца Лангу в Пекине оставить ему, посланнику, для дел, о которых он, посланник, предлагал, позволение даетца, и что росийской караван в Китай пропустить от них велено, и он бы, посланник, ко отправлению в путь свой готовился и назначил бы, к которому числу может выехать.
Посланник сказал, что ехать готов всегда, только чтоб на другие предложении ево учинить ему решение и о всем определение.
И заргучей сказал, что о других предложениях ево посланниковых тогда будет учинен договор и определение, когда о пограничных делах с стороны росийской учинено будет решение.
И посланник говорил, что ежели договору о комерции учинено с ним не будет, то и он о их делах его императорскому величеству доносить не будет.
Заргучей сказал посланнику, что он с ним больше говорить /л. 159/ не имеет, но ежели он, посланник, желает видетца с министрами их, и о том донесет им, министрам. [262]
И посланник сказал, что он желает видетца с министрами их и обо всем переговорить.
9 дня февраля был у посланника заргучей и объявил заргучея, которого для приему коравана росийского посылает на границу. И посланник спрашивал заргучея, что о свободном купечестве договор с ним учинят ли, чтоб ис Трибуналу дали ему знать подлинно на письме.
Заргучей сказал, что к нему, посланнику, ис Трибуналу многократно писано и словесно говорено, что да тех мест договору о том учинено не будет, пока о пограничных их делах решения не учинитца.
Посланник говорил, что он богдыханову величеству предлагал о содержании и умножении междо его императорским величеством и им, богдыханом, доброй /л. 159об./ дружбы, и его богдыханово величество объявлял, что изволит оную дружбу содержать ненарушимо и ни для каких пограничных ссор противности иметь не соизволит, а Трибунал объявляет, что для пограничных дел о свободном купечестве с ним, посланником, договор учинить не хотят, ис чего явно знатно дружбу с-ымператорским величеством не желают; а по мирным договором со обоих сторон постановлено, дабы свободное купечество всегда иметь.
Заргучей говорил, что и ныне нарушения в том никакого нет, токмо учинено б было с стороны росийской о пограничных делах решение.
Посланник спрашивал, что ханское величество будет ли писать к его императорскому величеству с ним, чрезвычайным посланником, так-же и об агенте Ланге, что оному в Пекине позволил пребывать, /л. 160/ [и] грамоту к богдыхану о агенте Ланге у него, посланника, примут ли.
И заргучей сказал, что богдыханово величество к его императорскому величеству будет ли писать или нет и об Ланге грамоту приимут ли или не приимут, про то он сказать не знает, но что от него, посланника, слышал, о том о всем министром донесет, и какой от них получит ответ, о том ему, посланнику, объявит.
Февраля 10 дня был у посланника заргучей и словесно сказывал, что министры велели ему, посланнику, сказать, что от богдыханова величества к иностранным государем грамот ни к кому не писывано, не токмо при нынешней бытности ханской, но и от предков ево и поныне обыкновения такого они не имеют; а о предложенных ево посланниковых делах будет подлинная отповедь из Мунгальского /л. 160об./ приказу; а агенту де Лангу велено жить на дворе посольском и корм оной будет иметь ханской, а по чему ему определено будет корму, о том они ему, посланнику, не сказали, а в бытность де ево, посланника, ему, Лангу, корм давался. Потом спрашивал о поезде ево посланниковом ис Пекину, и скоро ль может к тому отъезду управитца.
Посланник сказал, что он ехать всегда готов, но только ожидает на предложении свои от них решения; также чтоб его богдыханово величество изволил послать с ним к его императорскому величеству от себя грамоту, то его императорскому величеству зело будет приятно, и примет то за знак богдыханова величества особливой дружбы; также и Лангу чтоб повелено было построить или купить свой двор. Заргучей сказал, что он будет о том еще министром предлагать. /л. 161/
Того ж числа, за час до вечера, были у посланника ближней его величества фаворит алой да Мунгальского приказу асханема, которые, пришед к посланнику, говорили, что уведомились они чрез своих заргучеев, что желает посланник от богдыханова величества грамоты к его императорскому величеству, а у них де грамот от богдыхана никогда и ни х кому иностранным государем не пишетца, только что посылаютца указы к подданным ево 24.
И посланник сказал, что его императорское величество для любви его богдыханова величества изволил от себя писать грамоту, и его [263] богдыханову величеству для любви его императорского величества надлежит взаимно от себя послать грамоту, через что наибольшая показана будет к его императорскому величеству любовь, а без грамоты его богдыханова величества отсюда ехать ему, посланнику, невозможно, и ежели ему /л. 161об./ приехать без грамоты, то его императорское величество о дружбе богдыханова величества уверен быть не может.
И они спрашивали посланника, что каким образом написать грамоту.
Посланник сказал, чтоб написать таким образом, как и от его императорского величества писано к богдыханову величеству, дабы во всем веру изволил его императорское величество понять, что он, посланник, богдыхану объявлял о дружбе его императорского величества, также что предлагал богдыхану и о делах, и что его величество изволил ему, посланнику, объявлять и обнадеживать о дружбе своей и о ненарушимом оной содержании и о исполнении предложенных от него, посланника, дел, на которыя ныне при нем, посланнике, решения учинить было невозможно, и протчия, что пристойно и за благо они разсудят.
И они, министры, ничего более не говорили и с тем поехали. /л. 162/
Февраля 11 дня был у посланника заргучей и подал на доношении письмо на руском языке, в котором написано:
Императорского величества чрезвычайному посланнику Измайлову для мемории письмо ис Трибуналу иностранных дел.
1
Неоднократно писано ис Трибуналу их в сторону росийскую о беглецах, на которые никакого ответствования получить не могут, и требовал о том решения от чрезвычайного посланника, в чем он отговаривался, что он прислан не для пограничных дел, и ежели какие имеют предложения, то он приимет на доношении к своему монарху, и обнадежил, что он исходатайствует по возвращении своем на то скорое ответствование.
2
По постановленным мирным договорам /л. 162об./ в 28 году (1689 г.) обоих государств полномочные послы в Нерчинском утвердили вечной мир и о беглецах, которые до мирного договору в которой стороне были, определили, чтоб не отдавать.
3
Как был в Китаях Елизарей Избрант (Далее зачеркнуто: оному), и в то время. Мунгальская земля не розграничена, и о том не говорено. И чтоб ныне розграничить и определить к тому людей и назначить время и место, где о том говорить. И чтоб о том чрезвычайной посланник донес своему монарху, чтоб для розграничения тех мунгальских земель прислан кто был как наискорее, которой бы мог и о беглецах решение учинить, о чем писано было и с-Ызбрантом 25, а ответу не получено доныне.
4
Мирного постановления 40 лет (Имеется в виду 40-й год правления Канси, г. е. 1701 г.) подданныя Росийской стороны Гарнитуцкого роду мунгал их Данзин Илбучай-зайсан с товарыщи /л. 163/ убили трех человек да отняли семь вьюшных верблюдов и более 1000 лошадей и еще побили и переранили более 300 человек, и чтоб о том [264] розыскать накрепко и грабленое возвратить, о чем прежде сего писано, а ответу не получено.
5
Мирного договору тому 43 года (Имеется в виду 43-й год правления императора Канси, т. е. 1704 г.) Батур-зайсан с несколькими стами людей в сторону рускую ушол после договору, и чтоб по мирным договором отдать их мунгальскому владетелю Тушету-хану, а ежели он подлинно росийской подданной, а не ушол, чтоб о том ответствовали. В такой силе писано к думному дворянину Виниусу (См. док. № 19), а ответствования доныне не получено.
6
Мирного постановления тому 56 год (Имеется в виду 56-й год правления Канси, т. е. 1717 г.) мунгальской Тушету-хана Ванчал-доржа улусные люди, 37 кибиток, в розные три время бежали в сторону росийскую, для чего нарочно к пограничному иркуцкому /л. 163об./ воеводе послан Бунши-зургучей, которому объявили, что писано о том к сибирскому губернатору Гагарину, и дожидался отповеди восмь месяцов, которой и доныне нет.
7
В прошлом году подданного их мунгальского Чичин-хана улусные люди Бадан-зайсан с семьюстами в Селенгинск ушли, для чего заргучея Чанчю послали, и хотя по требованию их для известия к губернатору сибирскому князю Черкаскому от чрезвычайного посланника писано (См. док. № 172), однакож доныне не отданы, и заргучей их дожидаетца ответу на границе.
8
В прошлом году посланным ис Пекина войскам их в Бухарах город Туруфан, которым завладел было контайша, паки им отдался, и в средину контайшина кочевья вошли имилчары и многие тысячи в полон побрали. Около Тохмесны у реки Ума, где их кочуют урянха, со 100 человек сибиряков построили было острог, /л. 164/ о чем писано к сибирскому губернатору Гагарину (См. док. № 49), что такого строения прежде не бывало. И для того острог разорен и люди выведены, и та земля стала быть их. Река Ангара в стороне росийской погранишная, которой дале к их стороне после мирных договоров построены вновь городы Амукан, Селенгинской, Удинской, Нерчинской, и от времени до времени в их границы приближаютца. Також по Иртышу у Соляного озера в разных местах строят крепости. Ныне война с контайшею приходит ко окончанию, и для того на Иртыше крепость китайцы построят и войсками своими наполнят. И для подтвержения крепкой дружбы послов своих в Россию пришлют, и свободное тамо купечество будет. И чрез оное место ближе будет ходить послам и караваном росийским, також и ис пограничных городов как из Селенгинска, так из Енисейска, с Ангары и з Байкалу, которой года по три труды принимают и убытки, ездя не прямою дорогою, а по Иртышу до Пекина чрез Алтай /л. 164об./ или по Ангаре ездить очень хорошо.
9
Для общей пользы обоих государств и содержания мирных договоров случаютца пересылки, а ныне печати, в отписках теряетца время, для чего дали 100 печатей, и чтоб из оных половину оставить в Тобольском, [265] а другую, взяв з собою, чтоб вручить в Коллегии иностранных дел министром. Что по их предложению и учинено и розменено. Также 100 печатей от чрезвычайного посланника им вручено.
Ныне ваш в Селенгинском задержанной караван пустим. Торговое дело очень малое, и торгуют у нас люди малые, и нашего Трибуналу сие дело не касаетца. Ежели ваши торговые люди будут себя содержать на своих харчах, то пошлины брать не станут. Осмотрите прежние их драки и все худые поступки, от того все дело опровержено, также ненадежным людем роздавали в долги, /л. 165/ а все для того, что много мягкой рухледи навезено и еще привозят непрестанно, а покупать охотников мало. К тому ж еще цену держат высоку и знатным дешевле будто с убытком не отдают, а за большую роздают неведомым людем в долги, и после собрать не могут, от чего бывают многие драки, для чего несколько серебра принуждены ис казны платить. И чтоб впредь в долги отдавать было запрещено. А ежели кто отдаст, а должник не заплатит, то о том не токмо сыску, ни прошения впредки принимать и слушать не будут.
И подав то письмо, словесно говорил, что ежели о беглецах их в росийской стороне розыскано будет, то и о свободном купечестве договор учинен будет, и ежели покажетца ходить в Пекин чрез Селенгинск далеко, то сыщут они к тому способы чрез контайшу, что свободно будут ходить через Ямышев ис Табольска по Иртышу, и для свободного купечества /л. 165об./ зделают на границе город, и для нынешного купечества ныне ему, посланнику, отдадут 100 печатей, с которыми будут ходить его императорского величества подданные купцы в Китай безвозбранно, и чтоб оставить в Тобольску 50 печатей, а другую б 50 печатей иметь в Москве, а для их де подданных китайских купцов чтоб оставить посланнику в Пекине 100 ж печатей.
И посланник сказал, что к тому купечеству будет способнее и ближе в Китай ходить; хотят они с контайшею согласитца и построить на границе город, и то изрядно, но только б ныне учинили с ним, посланником, о том купечестве договор и подписались бы министры своеручно, а ежели договору о купечестве ныне с ним, посланником, не зделают, то как могут их дела быть исполнены.
Заргучей сказал, что слышал он от него, посланника, о том донесет министром их.
Февраля 12 дня посланник отправил /л. 166/ лейб-гвардии салдата Лукьяна Нестерова в Табольск к сибирскому губернатору и от Табольска до Санкт-Питербурха со известием к его императорскому величеству о пропуске из Сибири коравану в Китаи.
И по отправлении того салдата в полдни был у посланника заргучей Мунгальского приказу и подал письмо, в котором написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Богдыханова величества царствования 60 лет и в 26 числе нашего богдыханова величества указ состоялся объявить, что между царским величеством многие годы дружба и подданные в обе стороны переезжают, и ныне нарочного чрезвычайного посланника царское величество послал з грамотою и с подарками, против чего и отсюды к царскому величеству надлежало б послать письмо; из среди нашего государства в-ыные государства /л. 166об./ письма посылать обычая нет, наш закон х кровным своим писать к царям и ванам (Напротив на полях: Ваны называютца дети ханские), и то пишетца указами; а [266] Российское великое государство, и по нашему обыкновению ежели написать, чтоб не умалить чести и не проронить бы каково слово, для чего письмо послать невозможно.
Для чего желаем от вас совету.
И посланник, выразумев содержания того письма, спрашивал заргучея, что оное письмо, которое будет за печатью ханскою, откуду ему дастся.
Заргучей ответствовал, что дано оное будет из Мунгальского приказу от министров.
Посланник сказал, что он от министров письма принимать не будет, но хотя богдыханово величество грамоты и не подпишет, а отдаст за печатью из своих рук, то он, посланник, оное приимет и его императорскому величеству вручит, только б во оном написано было, /л. 167/ что о чем он, посланник, у его богдыханова величества домогался, и его величество, что возможно было, исполнил.
И заргучей, записав, сказал, что о том донесет министрам.
Февраля 13 дня был у посланника заргучей и словесно говорил, что де он, посланник, требует от нас, чтоб против грамоты от его императорского величества богдыханову величеству написать к его величеству от себя ответ, и у них де такого обыкновения из древних лет никуды ни х кому иностранным государем от богдыхана их грамот и никуды не писывано, и ныне к его императорскому величеству писать невозможно, но токмо по их обыкновению пишетца от хана х кровным ево царям и к ваном указами; и ежели ему, посланнику, угодно, то напишут указом из Мунгальского приказу. И посланник говорил, что богдыханово величество показал /л. 167об./ к его императорскому величеству особливую приязнь и в приеме ему, посланнику, и в протчем учинено против прежних особливоя отмена, и для того надеется он, посланник, что его богдыханово величество изволит приказать написать от себя к его императорскому величеству ответную грамоту; а ежели его величество не изволит грамоты к его императорскому величеству от себя с ним, посланником, отправить, то он из Мунгальского приказу никакого письма не приимет.
Заргучей подал посланнику письмо на руском языке, в котором написано:
Из Мунгальского приказу к чрезвычайному посланнику письмо.
Указ состоялся так к тебе написать, что в нашем государстве из веку такое уложение, а ныне вы просите конешно на вашу грамоту письмо ответное. /л. 158/ Указ состоялся, что ответ послать по своему обыкновению, написать два слова (Напротив на полях: два слова у них пишут в указех (вместо титла) «сверху книзу», а в прошениях «снизу кверху»). Ты розсуди, что можно ли так быть, а ежели неможно, то иноко ответу послать нельзя.
Посланник, приняв оное письмо, выразумев содержания оного, сказал, что более писем из Мунгальского приказу принимать не будет.
И заргучей пошол от него, посланника, а сказал, что донесет о том министрам.
Февраля 17 дня был у посланника заргучей и взял от посланника в Трибунал ответ, в котором написано:
Ответ его императорского величества чрезвычайного посланника на присланное письмо ис пекинского Трибуналу иностранных дел. [267]
Понеже Трибунал упоминает /л. 168об./ богдыханова величества о ответной к моему всемилостивейшему государю грамоте, будто невозможно иноко написать, как здесь старое обыкновение, Трибунал может за благо разсудить, что таким обыкновением грамоты от богдыханова величества посылаютца к ево подданным владетелем, а к токому великому монарху надлежит писать как к другу с ровным почтением, как писано от моего государя к богдыханову величеству. Притом прошу, чтоб и на поданные мои предложения учинено было решение, понеже без того мне ехать отсюды невозможно.
Февраля 18 дня был у посланника заргучей и объявил, что у них из древних лет обыкло: приезжим из других государств людем на отпуске даютца подарки, также и ему, посланнику, велено объявить, чтоб приехал /л. 169/ со всеми при нем обретающимися людьми для принятия подарков в Черной город. И посланник приехал в оной город, где встретили ево министры Мунгальского приказу и объявили, что хан жалует ево и протчих при нем людей подарками своими, а именно: посланнику — лошедь с седлом китайским и с уздою, три косяка камки, два тюня китайки, шуба баранья, покрыта под китайскою порчею, сапоги; 2-м секретарям — по два косяка камки, по два тюня китайки, по бараньей шубе, покрыты порчою китайскою, по паре сапогов с чюлками, по шапке харьковой, по поесу; ундор-афицеру — тож; дворяном посольства — по два косяка камки, по 18 концов китайки, по шубе бараньей, покрыты камкою, по сапогам; подьячему — косяк камки, восемь концов китайки, шуба баранья, покрыта камкою; /л. 169об./ лекарю — два косяка камки, 18 концов китайки, шуба баранья, покрыта камкою, сапоги; целовальнику — два косяка камки, 18 концов китайки, шуба баранья, сапоги; лейб-гвардии салдатом — по одному косяку камки, по 18 концов китайки, по шубе бараньей, покрыты камкою; сибирским драгуном — по одному косяку камки, по 18 концов китайки, по шубе бараньей; посланниковым служителем и другим — по косяку камки, по 18 концов китайки.
И посланник и протчия обретающияся при нем люди те подарки приняли и за милость ханскую благодарствовали. И потом посланник поехал в дом свой.
Того ж числа был у посланника заргучей и сказал посланнику, чтоб завтрешней день быть ему у хана /л. 170/ в Чинчюяне.
Февраля 19 дня посланник поутру поехал в Чинчюян. И приехав ко двору ханскому, встретили ево ближние министры, алегода и асханема, а во дворе ближние ханские фавориты, алой да фалой. И пришли с ним в столовую полату и объявили посланнику, что ханское величество приказал ему в той подате з ближними ево сенаторы и министры обедать.
И как отобедали, прислан был от хана евнух, которой, пришед, объявил именем ханским, что требует ево, посланника, хан.
Посланник, услышав то, пошел перед хана. И как пришел к его величеству, кланялся по обыкности их, став на коленках. И потом хан спрашивал ево, посланника, о здоровье. И говорил, что желает ему, посланнику, для друга своего, его императорского величества, здоровья; и как он в Пекин прибыл счастливо, так бы и ис Пекина /л. 170об./ ево отпустить к его императорскому величеству. И посланник за милость ханскую благодарствовал. И притом хан посланнику говорил, чтоб он по отправлении ис Пекина, прибыв в Селенгинск, уведомился про ево императорское величество, все ль ево величество в добром здоровье, и нет ли каких ведомостей про контайшу, о том бы к нему, хану, прислал извести. И посланник сказал, что ежели о том известие получю, то, не умедля, его богдыханово величество уведомлю. И с тем посланник от хана поехал. [268]
Февраля 20 дня был у посланника одогода, которой объявил ему, посланнику, ханским именем, чтоб он к завтрешнему числу был на облаву (Напротив на полях: на яхт) при ханском величестве, понеже он с оной облавы поедет на гроб родителя своего; и чтоб на той облаве ему, посланнику, быть у хана на отпускной аудиенции и проститца; также, ежели имеет /л. 171/ он, посланник, при себе мастеров стрелять, чтоб их взял туда ж с собою 26. И посланник сказал, что он туда ехать готов и, которые стрелять умеют, будут при нем.
Февраля 21 дня был у посланника Мунгальского приказу министр осханема и объявил ханским именем, чтоб он, посланник, ехал на облаву. И посланник, услышав о том, немедленно туда с оным министром поехал, которая ловля звериная была от Пекина в разстоянии верст с 7. И поставлены дворцы, кругом которых дворцов есть ограда каменная верст на 25 как в длину, так и в ширину, в которой ограде водятца всякие звери и птицы. И приехав ко дворцу, где был хан, встретили посланника ближние ханские люди и пришли с ним во дворец в полату, где ему, посланнику, изготовлено стоять. И при том пришли к нему, посланнику, ханской евнух Чинлой и алой и ближней министр фалой, при которых принесли /л. 171об./ ханские столы. И оные посланнику объявили, что ханское величество прислал к нему с своего стола, и сели с ним обедать. И как отобедали, объявили посланнику, чтоб он ехал с ними при хане смотреть как облавливать станут зверей.
И как была облава, и в то время богдыхана носили середи облавы в носилках люди, а посланнику повелел хан ездить возле себя. И стрелял хан ис фузей и из лука и побивал коз и зайцов, также пускали кречетов и ястребов на фазанов и на другие птицы. И в той ограде хан всегда забавляетца, только под запрещением ни лутчей его величества фаворит не смеет птицы застрелить, не только зверя убить. И после той облавы [прибыли] к одному бугру, на котором поставлены были ханские шатры, и окружен оной бугор был их войсками, и в две линии с одной стороны стояли мужики с рогатины. Потом /л. 172/ в четырех ларях привезли великих бабров и поставили с той стороны, с которой стояли с рогатинами, за которыми на горе на стуле сидел и сам богдыханово величество. И выпустили одного бобра, по котором хан ис фузеи стрелял многократно и не мог застрелить, а потом прислал свою фузею и приказал посланнику, чтоб по том звере стрелял. И посланник оного бабра застрелил, за что его величество посланника похвалял. И потом с той ловли розъехались по квартерам, где кто был. А после ловли во знак своей милости прислал хан к посланнику на квартеру того убитого бабра, также прислан к нему, посланнику, птиц и зверей битых, которых изволил сам стрелять. Посланник за милость ево величества благодарил.
Февраля 22 дня богдыханово величество еще изволил забавлятца, также облавили зверей и сам убивал /л. 172об./ коз и зайцов, а более ни по каким другим зверям не стрелял. И после той облавы изволил еще к нему, посланнику, прислать битых зверей и птиц.
Февраля 23 дня богдыханово величество призвал ево, посланника, перед себя с обеими секретарями. И в первых по своей обыкности жаловал чаем, а потом приказал ему, посланнику, сесть за стол обедать. И после стола изволил жаловать его, посланника, и секретарей из своих рук вином и допустил целовать свою руку. И взяв ево, посланника, за обе руки и долгое время держал.
И притом изволил говорить, что он через такое дальное разстояние имеет с его императорским величеством любовь, и ныне еще его величество изволил ево, посланника, прислать к нему, богдыхану, дабы наипаче дружбу подтвердить и умножить, о которой и хан чрез него, /л. 173/ [269] посланника, словесно известен; и против того и он ему, посланнику, о дружбе своей к его императорскому величеству многократно обнадеживал и объявлял, что намерен оную содержать неотменно, которую ненарушимо содержать будет, и для уверения его императорскому величеству о дружбе своей велит он, хан, ему, посланнику, дать письмо, дабы от его величества о дружбе изволил его императорское величество уверен быть (и оное письмо показывал ему, посланнику, написанное вчерне); и сего де времяни отпущает он ево, посланника, к его императорскому величеству с охоты своей в добром здоровье, и желает ему счастливого пути, и чтоб доехать до императорского величества в добром здоровье ж, и объявить его величеству как он, хан, намерен содержать с его величеством дружбу; а агента Лангу, которого здесь посланник оставляет, будет его величество содержать всегда /л. 173об./ в своей милости и допускать до себя, только чтоб росийские люди, завидуя ево ханскую такую к нему, агенту, милость, в чем бы его не оболгали, понеже де ево ханское желание о всех, которые к нему от иностранных государей присылаютца, чтоб как от него, так и от монархов их получали милость. Также изволил говорить, что грамоту, которая об нем, агенте, чтоб посланник отдал ему, агенту, и обнадеживал, что оную грамоту по возвращении своем в Пекин у него принять изволит. Потом приказывал хан донесть его императорскому величеству именем своим, что ежели впредь изволит его величество к нему, хану, посылать, тоб, кроме ево, посланника, или ис тех, которые при нем были, иного не присылать, понеже он ним, посланником, опознался.
И посланник за все показанную в бытность ево в Пекине милость богдыханову величеству благодарствовал. И с тем отпущен, и поехал в Пекин. Проважали ево, /л. 174/ посланника, все ево ханские фавориты и ближние министры з дворца, а заргучей до посольского двора.
Того ж числа был у посланника из Мунгальского приказу заргучей и говорил, что в письме к нему, посланнику, из Трибуналу их писано, чтоб для свободного купечества взять у него, посланника, 100 печатей, а им бы дать тож число печатей ему, посланнику. Против которого их письма он, посланник, ответствовал, чтоб иметь одну печать. Однако министры велели ему сказать, что напечатано у них 100 печатей и чтоб он, посланник, прежде прислал свои печати в Мунгальской приказ, а они свои потом пришлют.
И посланник сказал, что печати свои пришлет к ним не умедля, только чтоб повелено было оные печати переменить, ежели пришлютца от сибирского губернатора. И заргучей сказал, что ежели печати присланы будут от сибирского губернатора, то оные переменятся, и печати ево посланниковы отданы /л. 174об./ будут назад. И при тех разговорах спрашивал посланника, скоро ль он может отправитца ис Пекина, дабы они могли управитца в подводах и протчем к пути ево потребных приготовлений. И посланник сказал, что он более жить не будет, ибо он, посланник, от его богдыханова величества уже совсем отправлен и всегда ехать готов.
Февраля 24 дня был у посланника заргучей и объявил, что которое письмо ханское величество приказал ему, посланнику, отдать, и оное де от его величества прислано з ближним ево величества министром, и требует оной ему, посланнику, отдать, и чтоб он для приему того письма сей день был в Чорной город. И посланник поехал в Чорной город. И как приехал и пришел в большую салу, оное письмо положено было на столе. Ближней ханской министр алегомба, взяв оное письмо, говорил ему, посланнику, что ханское величество /л. 175/ повелел ему, посланнику, вручить то письмо, дабы его царское величество о дружбе его ханского величества мог уверен чрез него, посланника, быть. И посланник его, [270] алегамбу, спрашивал, что он не знает, что в оном письме написано? Алегомба сказал ему, посланнику, что его величество вчерне ему то письмо изволил показывать, которое так, как он видел, от слова до слова написано, а иных прибавок и убавок во оном нет, и в том бы он, посланник, не сумневался. И посланник у него, алегомбы, то письмо принял 27. Оной лист написан на жолтой бумаге за собственною ханскою печатью, в котором написано:
Указ рускому чрезвычайному посланнику Изамайлову состоялся.
Вашего государства государь меня поздравить и обоих государство промежу добрым миру живем, еще бы крепко бы; Середино государство велико еще бы больше всякие большие дела может зделать, едок докладывать. Письмо привезли. Очень честно и изрядно мне доложили. Подарки все принял, всякие дела все. При твоем лице указ состоялся. Моево етова указу честно помятуй. /л. 175об./ Вашему государю скажи: ныне дела только тебя хорошенько назад послали. Нарошно етово, што печать, указ состоялся.
Мирного поставлення в 60 году, во 2 месяце, в 10 числе (1721 г. февраля 25).
Февраля 26 дня был у посланника заргучей. И принесли с собою из Мунгальского приказу 100 печатных листов, с которыми позволено ходить росийскому купечеству в Китай, и требовали от него, посланника, толикое ж число печатей. И посланник печати их китайские принял и показал одну печать свою, на которой печати вырезан ево посланников герб 28. И заргучей сказал, что то изрядно. Посланник сказал, что пришлет к ним толикое ж число печатей, не умедля, только ежели от сибирского губернатора пришлютца другие печати, чтоб оные принять, а которые здесь от него, посланника, оставлены будут, и оные б отдать назад; и когда с оными печатьми ежели о чем пошлютца в Сибирь для купечества, то чтоб имели пошпорты из Мунгальского приказу, также и от агента росийского, кто в Китай поедет из Сибири, и тем при печати их даны будут по тому ж пашпорты. И заргучей сказал, что ежели другие печати пришлютца от сибирского губернатора, те они примут, а печати ево посланниковы отданы будут назад, также, что ежели будут при тех печатех даватца пашпорты, и то вельми изрядно.
Февраля 28 дня был у посланника заргучей и требовал от него, посланника, печатных листов. И посланник /л. 176/ печатные листы изготовил и написано на тех печатных листах следующее: «Его царского величества чрезвычайного посланника Льва Измайлова печать».
Того ж числа заргучей для показания в Трибунал одну печать возил, о которых говорил, чтоб на оных только означить чин и имя посланничье, а его царского величества не имяновать. Против чего посланник говорил, что ежели его царского величества на тех печатех имени не упоминать, а только б было одно ево посланниково имя, и тому быть невозможно. Заргучей говорил, что ежели таким образом учинить невозможно, тоб только запечатать простой лист и притом приписать: «первая печать», считая до 100 печатей. И посланник многократно в том отговаривался, однакож их склонить к тому, чтоб на тех печатех изобразить высочайшее имя его императорского величества, не мог, и велел напечатать /л. 176об./ на простой бумаге 100 листов своею печатью, на которой печати изображен герб его посланничей, и возле той печати приписано, считая с первого листа до 100 печатей, и надпись подписана складом. И того ж числа Мунгальского приказу заргучею вышеписанные печати отданы. [271]
Марта 2 дня был у посланника Мунгальского приказу ближней ханской министр алегомба, которой объявил ему, посланнику, что он приехал с ним проститца. Посланник ево за оное благодарил. И при тех разгаворах алегомба посланника просил, чтоб о пограничных делах в забвении он, посланник, не оставил, и донесть об оных его императорскому величеству. Посланник ему сказал, что донесет о том его императорскому величеству верно. Потом алегомба объявил посланнику письмо, что писал к нему, алегомбе, из ближних ханских фаворитов алой, /л. 177/ что которые шпалеры в ханском дворе делаютца, ежели оные не зделаны, то велел де хан обнадежить ево, посланника, что, зделав, те шпалеры пришлютца ко двору его императорского величества. И посланник говорил, что он такие шпалеры хотел было зделать или купить, сыскав деланые, а что ханское величество изволил уведомитца и приказал зделать оные в своем дворе, в том воля ево величества, но только для тех шпалер повелели оставить в Пекине человека ево посланникова. Алегомба сказал, что в Пекине готовых сыскать невозможно, а ханское величество признал, что те шпалеры потребны для его императорского величества, чего ради его величество приказал зделать оные во дворе у себя, понеже, кроме дворцовых его, таких мастеров в Пекине не обретаетца; и для оных шпалер по требованию ево посланникову, чтоб оставить из драгун и что может оных поспеть, то вскоре с оным драгуном они отправят /л. 178об./ не умедля, а чего не поспеет, то достальные могут прислатца и после. И потом он, олегомба, с посланником простился и поехал.
Того ж числа посланник, спустя ево, алегомбу, из Пекина отправился в путь свой. И провожали ево, посланника, з двора мерен-зангин, а за город — езувиты и протчие знатные люди. И отъехав от Пекина с версту, роставлены были ханские шатры, в которых шатрах были высланы с ханским чаем ближние стольники и знатные люди и заргучей. В которые шатры призвав ево, посланника, потчивали чаем. И приехал в город Цанпинжу, до которого провожал агент Ланг.
Марта 3 дня приехали в город в Жулингуан.
Марта 4 дня приехали в город Юлин.
Марта 5 дня приехали в город Туму.
Марта 6 дня приехали в город Джимингий.
Марта 7 дня приехали в город Боянск и стояли два дня. /л. 179/
Марта 9 дня из Боянска поехали и приехали в город Занзин. И по приезде туда пришли к посланнику каменданты и звали ево, посланника, к себе, у которых он, посланник, был и трактован от них со удовольством, и были музыки и забавы розные.
Марта 10 дня были у посланника подьячие присланы от соргучея Ломии, которой отправлен ево, посланника, провожать, и объявили, что в степи подводы не собраны, и просили ево, посланника, чтоб пожить у Калгана.
Марта 12 дня посланник сказал, что обоз ево хотя и больши тут быть может, но только ему, посланнику, ехать наперед, понеже богдыханово величество изволил приказать ехать ему прежде обоза скоряя и брать бы подводы по юртам. Подьячие сказали, что заргучей приказ от хана слышали, но только ныне еще время в степи студеная и прежде марта 12 дня ехать отсюда невозможно, понеже, которые были в близости юрты, откочевали. И посланник более с ними спорить не стал и принужден /л. 179об./ дожидатца до вышеписанного числа.
Марта 12 дня был у посланника подьячей, которой прислан был ют заргучея, и просил ево, посланника, чтоб посмотреть китайских регулярных полков, каковы быть в учении. И посланник ездил и видел их китайских полков эксерцыцию, которая была последующим образом:
В собрании было 18 компаний, во всякой компаний человек по 30 [272] и по одному знамени. Первая компания — щитники — имеют сабли, вторая — мушкеты з жаграми, третья — з бердышами. Учения их не словом, но чрез знаки, трубы и стрельбою из малых пушечек. И как известны, что те люди выбраны были нарочно и в экзерциции по их обыкновению зело справны: выстрелят из ружья, то наперед выбежав щитники с криком «гач, гач», саблями машут. И как многие знатные манзуры и китайцы разсуждают, что уже невозможно в бою в другой раз из ружья стрелять, понеже де неприятель стоять более не может. А о щитниках от самого хана /л. 180/ слышели, что оные употребляютца более для того, чтоб стращать степных лошадей.
Марта 13 дня посланник из города Нанзина поехал. И провожали его, посланника, каменданты и чиновныя люди. И приехав к Калганской стене к воротам, просили ево, посланника, афицеры в караульные полаты и потчивали чаем и конфектами, где посланник со всеми простясь, оставя их тут, поехал. И приехал в село Толой Сумы.
Марта 14 дня поехал ис того села. И приехали в местечко степное Караболгусу и ночевали.
Марта 15 дня, встав поутру, оставя обоз, посланник поехал наперед. И ехали степью 22 дни: И приехали в погранишной городок Селенгинск апреля 8 дня 1721 году.
Апреля 11 дня у посланника обедали два заргучея, первой, что с ним, посланником, приехал, другой, которой прежде послан с салдатом для беглецов. И после обеда заргучей требовал отдачи беглецов. И посланник ему /л. 180об./ сказал, что они у него о том многократно просили и в Пекине, и ежели б он имел указ, тоб мог отдать и в Пекине. И для того более заргучей у него, посланника, не требовал.
12 дня посланник дарил заргучея Ломмии, которой ево провожал: шпагу, зеркало стенное, две пары перчаток, башку табашную, две лисицы красные, соболь; заргучееву человеку — лисицу красную.
Апреля 13 дня посланник поехал из Селенгинска. И прибыли в-Ыркутцк апреля 20 дня. И принужден тамо был дожидатца обозу своего из степи. И по прибытии в-Ыркутцк посланник отправил лейб-гвардии салдата ко двору его императорского величества и к министром Коллегии иностранных дел и к сибирскому губернатору с письмами майя 18 дня (См. док. № 185 и 186), в котором написано:
Всемилостивейший царь государь.
Всенижайший вашему величеству доношу:
В Пекин прибыл я ноября 18 дня 1720 году, /л. 181/ и по прибытии моем по многим спорам в церемонии имел публичную аудиенцию ноября 28 дня против прежнего их обыкновения з знатною отменою. Потом непрестанно я призывая был к богдыханову величеству, и изволил мне объявлять непременное свое намерение к содержанию крепкой дружбы с вашим величеством. А о которых делах по указу вашего величества я предлагал, и на оные богдыханово величество изволил обещать учинить склонную резолюцию.
Между тем получил я письмо ис Трибуналу иностранных дел, в котором пишут, что подданных богдыханова величества мунгал с 700 человек бежали ныне в сторону вашего величества, и требовали от меня, чтоб я послал от себя к пограничным камендантом и велел тех беглецов, сыскав, отдать, а ежели того не учиню, то и на мои предложении решение не будет. И на оное их письмо ответствовал, что я прислан не для тех дел.
Потом просили меня, чтоб я о тех беглецах известил сибирского [273] губернатора. И по тому требованию послал я ис Пекина салдата с письмом февраля 12 дня. /л. 181об./
И по отправлении салдата из Пекина договорились агента Ларенца Лангу оставить, задержаной каравая принять, и впредь караваном ходить без удержания. А вновь договору о купечестве против данной мне инструкции из Камерц-каллегии окончать не хотели, покамест о беглецах отповеди не получат.
И марта 2 дня отправлен я из Пекина и прибыл на границу вашего величества апреля 9 дня.
А войне китайской против контайши есть ведомости, что побранные от них же городки в Бухарах ныне китайцы возвратили и еще великое войска вновь отправляют.
Подарки вашего величества хан принял и от себя к вашему величеству со мною послать изволил.
Милостивой государь мой, патрон Гаврило Иванович 29.
Доношу вашему превосходительству: в Пекин прибыл я ноября 18 дня прошлого 1720 году. И по прибытии моем от богдыханова величества принят против Прежняго /л. 182/ их обыкновения 3 знатною отменою, и 182 по отправлении моих дел отправлен из Пекина марта 2 дня, ныне прибыл на границу сибирскую апреля 9 дня.
А о делах моих вашему превосходительству доношу:
В бытность мою в Пекине получил я письмо ис Трибуналу китайского иностранных дел генваря 2 дня, в котором объявили мне, что подданных богдыханова величества мунгал с 700 человек бежали в сторону царского величества, и требовали от меня, чтоб для сыску и отдаче тех беглецов с их заргучеем послать мне указ к пограничным царского величества, управителем; а ежели оного не учиню, то и на мои предложении никакого решения делать не хотели. На что ответствовал, что я прислан не для тех дел.
Потом требовали, чтоб о тех беглецах известить сибирского губернатора и с тем бы послать нарочного. И по тому их требованию отправлен из Пекина от гвардии салдат с письмом до губернатора февраля 12-го с их заргучееми, которые посланы до границы, адин — для приему каравана, другой — просить о беглецах сибирского губернатора.
И по отправлении вышепомянутых господ договорились с китайцами агента Лоренца Лангу при дворе богдыханова /л. 182/ величества оставить, задержаной караван принять и впредь караваном ходить без удержания.
А вновь договору о купечестве, против данной мне инструкции из Камерц-колегии окончать не хотели, покамест о беглецах и о других погранишных делах, о которых они преже сего в Сибирь писывали, решение учинить не изволите. Между тем временем, чтоб не было остоновки торговым людем, которым позволено будет торговать в Китай, зделали по сту печатей, с которыми вольно, объявя на границе, ходить без удержания.
Милостивой государь мой, патрон Петр Павлович 30.
Доношу вашему превосходительству:
В Пекин прибыл я ноября 18 дня прошлого 1720 году. И по прибытии моем от богдыханова величества принят против прежняго их обыкновения з знатною отменою, и по отправлении моих дел отправлен из Пекина марта 2 дня, ныне прибыл на границу сибирскою апреля 9 дня. [274]
А о делах /л. 183/ моих вашему превосходительству доношу:
В бытность мою в Пекине получил я письмо из Трибуналу китайского иностранных дел генваря 2 дня, в котором объявили мне, что подданных богдыханова величества мунгал с 700 человек бежали в сторону царского величества; и требовали от меня, чтоб для сыску и отдачи тех беглецов с их заргучеем послать мне указ к пограничным царского величества управителем; а ежели оного не учиню, то и на мои предложении никакого решения делать не хотели. На что ответствовал, что я прислан не для тех дел.
Потом требовали, чтоб о тех беглецах известить сибирского губернатора и с тем бы послать нарочного. И по тому их требованию отправлен из Пекина от гвардии салдат с письмом до губернатора февраля 12-го с их заргучееми, которые посланы до границы, один — для приему каравана, /л. 183об./ другой — просить о беглецах сибирского губернатора.
И по отправлении вышепомянутых господ договорились с китайцами агента Лоренца Лангу при дворе богдыханова величества оставить, задержаной караван принять и впредь караваном ходить без удержания. А вновь договору о купечестве против данной мне инструкции из Камерц-коллегии аканчать не хотели, покамест о беглецах и о других пограничных делах, о которых они преже сего в Сибирь писывали, решение учинить изволите. Между тем временям, чтобы не было остановки торговым людям, которым позволено будет торговать в Китай, зделали по сту печатей, с которыми вольно, объявя на границе, ходить без задержания.
Майя 19 дня прибыл в-Ыркуцк /л. 184/ драгун, которой оставлен в Пекине для шпалер, и привез одно полатно, а достальныя 17 обещали после прислать.
Июля 2 дня по прибытии в-Ыркуцк, ево посланника обоз, перебрався на суда, того ж числа поехали из-Ыркуцка.
Июля 17 дня приплыли в город Енисейск, и перебирались три дня через Маковской волок, и убрався на суда, поплыли июля 31 дня.
Августа 26 дня прибыли в Нарым и за погодою стояли день. Из Нарыму поехали 28 дня августа. Сентября 5 дня приехали в город Сургут. /л. 184об./ Из Сургута поплыли сентября 6 дня.
Прибыли на ям Самаровской сентября 11 дня. Поплыли из Самарова 13 дня.
Прибыли в Демьянской ям сентября 23 дня.
Из Демьянского яму поплыли 25 дня.
В Табольск прибыли октября 6 числа и принуждены дожидатца зимнего пути.
Ноября 4 дня 1721 году сибирскому губернатору поданы с китайских писем к посланнику и с отвезу ево посланничья на те письма, что было писано в Трибунал, копии и при них 90 печатей, а 10 печатей посланник удержал у себя для показания императорскому величеству. /л.185/
Ис Табольска поехали ноября 20 дня. Прибыли к Москве генваря 13 дня 1722 году.
А кроме кормовых съестных припасов, которых давано посланнику со всею свитою ево людей, по 50 баранов на шесть дней, да пшана сорочинского по несколько фунтов, тарасуну, которой делаетца из пшена сорочинского, по 10 корчаг, по гусю да по курице руской на день, да масла коровья по крынке по полупуду на шесть дней, да сверх того всем дрова и свечи и вода, да людям всей свиты давано по фунту гавядины на день, також дан посланнику со всеми обретающимися при нем людьми в Пекине без найму посольской двор, а кроме что объявлено выше сего в сем [275] статейном списке, при отъезде /л. 185об./ дано посланнику 72 камки, секретарю Лангу — 17, секретарю Глазунову — 5, сержанту князю Засекину — 10, дворянину Николе Павлову — 5, публичных при приезде и отпуске презентов от китайского хана не было больше.
Подвод давано в Китайском государстве посланнику со всею свитою [276] как туда едучи, так и назад по 90 верблюдов да по толикому ж числу лошадей.
По листам скреплено: Гвардии капитан Лев Измайлов. Секретарь Иван Глазунов.
ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1719 г., д. № 2, лл. 1-185 об. Подлинник.
Копия XVIII в. — Там же, д. № 3.
Опубл. лл. 103-107, 107 об, — 108 об.: H. Н. Бантыш-Каменский. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государством с 1619 по 1792 год. Казань, 1882, приложение, с. 503-506.
Комментарии
19. Имеется в виду нунций Карло Амброзио де-Меццабарба, патриарх александрийский, посланный в Пекин по распоряжению папы Клемента XI для расследования длительного спора, возникшего в Китае между иезуитами и членами других духовных орденов (францисканцами и доминиканцами) и тянувшегося долгие годы, примерно с середины XVII в. до конца первой четверти XVIII столетия. Спор возник в связи с попыткой иезуитов использовать учение Конфуция и культ памяти предков при христианизации китайского населения. Находившиеся в Китае францисканские миссионеры, а за ними и доминиканцы объявили так называемые «китайские обряды», распространенные среди китайцев-христиан, язычеством и жаловались на действия иезуитов в Рим. Специально для расследования деятельности иезуитов в Китае в Риме была создала Конгрегация для распространения истинной веры. Длительная полемика между сторонами и неоднократные посылки папских легатов для выяснения обстоятельств дела на месте не привели к каким-либо результатам, так как натолкнулись на упорное сопротивление иезуитов, добившихся в 1717 г. изгнания из страны представителей других духовных Орденов.
Поездка Меццабарба также не увенчалась успехом. Под влиянием иезуитов Сюань Е, давший папскому легату пять аудиенций, заявил ему, что «папы сами не знают, чего хотят, и только заводят смуту между китайскими христианами» (Т. Гризингер. Иезуиты. Т. II, с. 5-7; Ж. Губер. Иезуиты, их история, учение, организация и практическая деятельность в сфере общественной жизни, политики и религии. СПб.,1898, с. 117).
20. По китайскому лунно-солнечному календарю началом каждого, года являлся момент нарождения февральской луны. Первый день первого месяца 60-го года правления Канси (1721 г.) соответствовал 17 января по юлианскому календарю.
21. Обычай установления родственных связей между маньчжурским двором и феодальной верхушкой зависимых от Цинской империи народов являлся одним из приемов внешней и внутренней политики Цинов. Цияское правительство видело в этом как бы гарантию «верности» многочисленных окраинных районов и в. первую очередь Халхи. Так, Сюань Е выдал одну из своих дочерей замуж за Тушету-хана Дондоб-Доржи, который получил после этого почетное звание хошой эфу, т. е. императорского зятя. Дзасакту-хан в 1702 г. женился на дочери одного из маньчжурских князей 1-й степени. В 1703 г. другая дочь Сюань Е стала женой дзасака Цэрэна, Родственные связи, постоянные приезды в Пекин и наличие в свитах принцесс большого маньчжурского штата усиливало контроль за действиями монгольской знати (А. М. Позднеев. Монгольская летопись..., с. 262).
22. Речь идет о сыне калмыцкого хана Аюки Санжиде (см. ком. 3 к док. № 74).
23. «На свою сторону», т. е. на прежние места кочевок в Западной Монголии, которые калмыки покинули в первой половине XVII в. в связи с внутренними междоусобицами в момент образования Джунгарского ханства. Вопрос о возможной перекочевке калмыков на Восток волновал Сюань Е в связи с тем, что такая перекочевка в Джунгарию значительно усилила бы мощь джунгарской армии в борьбе с Цинами.
24. Это утверждение чиновника Лифаньюаня не соответствует истине. Цинская дипломатия, так же как и традиционная китайская дипломатия, широко использовала императорские послания правителям соседних государств в целях реализации своих внешнеполитических замыслов. С самого начала взаимоотношений с Русским государством из Пекина в Москву направлялись «грамоты», составленные от имени минских и цинских императоров (Русско-китайские отношения в XVII в. Т. 1, док. № 24, 51, ком. 1 к док. № 83, док. № 133, 136). Вопрос о взаимном титуловании московского царя и цинского императора в дипломатических грамотах являлся предметом длительных переговоров сторон. Н. Г. Спафарию удалось получить сведения о китаецентристской концепции мирового порядка, исходя из которой маньчжурский император «к иным государям пишет, что господин к слуге», присылаемые подарки именует «данью», а ответные «жалованье» (Русско-Китайские отношения в XVII в. Т. 1, с. 406). Защищая свой суверенитет, Русское государство не могло принять такую форму взаимоотношений. В этом крылась одна из причин неудач русских посольств в Пекине в XVII в.
Сложной являлась и проблема прочтения полученных грамот в Москве, где не было переводчиков с китайского или маньчжурского языков. Грамоты оставались непереведенными в течение десятков лет. Н. Г. Спафарий, выполняя поручение русского правительства, организовал перевод некоторых из них в Пекине (Русско-китайские отношения в XVII в. Т. 1, с. 403-404). Поскольку подлинники первых грамот минских императоров не сохранились, их авторство и датировка вызывают постоянный интерес и дискутируются историками русско-китайских отношений (Н. Ф. Демидова, В. С. Мясников. О датировке грамот императоров минской династии царю Михаилу Федоровичу, — «Проблемы востоковедения», 1960, № 1; М. И. Сладковский. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974, с. 58-61; Есида Кинъити. Киндай Ро-Син канкэй си (История русско-китайских отношений в новое время). Токио, 1974, с. 50-51).
25. Идес Избрант Эверт (Эбергардт) — датский купец, длительное время живший в России. В 1692 г. был послан царем Петром I в Китай, откуда вернулся в 1695 г. Цель дипломатической миссии Избранта заключалась в выяснении отношения цинского правительства к договору 1689 г. Кроме того, поездка преследовала и торговые цели. Избрант оставил записки о своем путешествии, неоднократно издававшиеся (Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М., 1967).
Во время посольства Избранта монгольский участок русско-цинской границы не был установлен. Вопрос о размежевании не входил в задачи русского посольства.
Лист 28 февраля 1694 г., данный Избранту от имени Сонготу, содержал претензии маньчжурской стороны по поводу бурятских, солонских и других перебежчиков с перечислением конкретных случаев перехода их на русскую территорию (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1692 г., д. № 1, лл. 227-228).
26. Охота была любимым развлечением Сюань Е. Он сам убил 135 тигров, 20 медведей, 25 леопардов, 132 кабана и т. п. (J. D. Spence. Emperor оf China. N.Y., 1974, с. 9). Нередко охоту в заповедных районах император совмещал с ритуальными визитами на могилы предков. Захоронение его отца Фу Линя, правившего под девизом. Шуньчжи (1644-1661), находилось примерно в 200 км к северо-востоку от Пекина в округе Цзунхуа, где на Восточном императорском кладбище (Дунлин) Фу Линю был воздвигнут мемориальный комплекс Сяолин. Здесь же была погребена и мать Сюань Е императрица Сяо-кан (И. С. Бруннерт и В. В. Гагельстром. Современная политическая организация Китая. Пекин, 1910, с. 167).
27. Судьба полученного Л. В. Измайловым листа неизвестна. По возвращении посольства из Цинской империи он не был передан вместе с другой документацией в Коллегию иностранных дел. Только летом 1724 г. Коллегия затребовала его у посланника указом от 4 июня 1724 г., в котором говорилось: «В вашем статейном списке упоминается перевод с письма, данного вам перед отъездом вашим из Пекина от китайского богдыхана вместо ответа на его императорского величества грамоту, а оригинального того богдыханова к вам письма, которому надлежит быть в сохранении в архиве Коллегии иностранных дел, доныне от вас не подано. Того ради надлежит вам... оригинальной вышепомянутой богдыханов лист, к вам писанной, прислать в Коллегию иностранных дел немедленно» (АВПР, ф. Сношения России с Китаем, 1722 г., д. № 4, лл. 24 об. — 25 об.). Измайлов отказался передать лист в Коллегию на том основании, что он был адресован ему лично.
28. На гербе рода Измайловых было помещено следующее изображение: в голубом поле выходящая слева рука, держащая шпагу, пронзающую серебряного змея. На шлеме и короне три страусовых пера. Намет голубой, подложен золотом (Общий гербовник дворянских родов Всероссийской империи. Ч. II. СПб., 1798, с. 34).
29. Письмо адресовано главе Посольского приказа канцлеру Г. И. Головкину. Подобные же сообщения были разосланы и в другие адреса — подканцлеру П. П. Шафирову (см. с. 273-274 настоящего издания) и в Кабинет (см. док. № 186).
30. Письмо адресовано подканцлеру барону П. П. Шафирову.