ГОСУДАРЬ ДРУГ СВОИХ ПОДДАННЫХ,

или придворные политические поучения и нравоучительные рассуждения Манжурского и Китайского

собранные сыном его Ханом Юн-джнном.

Перевод с Манжурского

Алексея Агафонова.

С дозволения указного.

Печатано в Санктпетербурге 1795 года.

=================================================================

ХАНА-ЮН-ДЖЕНА

По тщательном рассуждении видится нам, что отец наш хан Шынь-Дзу милостивый Император природу свою имел одарованную совершенным и пространным разумом. Он законом сравнивался закону учения и совершенства, на престоле сидел весьма долго, Империю от всех противностей очистил и от неспокойств избавил. Величайшая его премудрость, и отменные подвиги, которые он чрез шестдесят лет показал, от всех веков далеко превзошли; а я, что во всяких историях и в записках приказных находится, и что от офицеров и простого народа узнал и [II] слышал, все в истинное уложение и высокое учение вписав и томы сделав со благоговением в золотом кабинете сохранил. Его учение весьма светло, весьма великолепно, вправду честно, подлинно велико, я давно уже в месте со всеми братиями внутрь двора служа ему сам взирал, когда он улыбался или смеялся, при столе или при приведствовании божественно его лице всегда являлося к нам радостно и тихо, и взирал он на нас с великим милосердием, почему о великих и малых делах многократно повторяя нам вразумлял. Что касается до великих его дел, то во-первых истинность и благоговенство, каковое он имел при церемониальном отправлении жертвоприношения Небу и предкам своим, чистое [III] родителепочтение, которое он являл в служении бабушке и матери своей, отменитое право, с каковым он тщание полагал основанием или полагал в сердце истинность, закон, по которому он употреблял людей, производил правление, милость, с каковою он опасно тщился о казнях и уважал провианты, высокое рассуждение, с каковым он вступал в баталию, исправлял реки, глубина и великость ума, которым он ландкарты, законные книги, истории благо поведение, музыку, красноречие являл скрытность и таинство, которое он имел в астрономии, в геометрии, в исчислении времени, в нотах, в мере, в рассуждении. Еще правление внутренних и внешних воспитание природы и самого себя, стрельба и [IV] медицина, к тому же что всех Дзыев и иных многих книг речи и разговоры, все по временам указывал, смотря по делу разговаривая и всякую литеру его что уму прилично и всякое слово примером и мерою принять нам можно. Сие единственно потому, что отец наш хан хотя все знал от природы, однако еще и учение любил, от природы одарен был премудростию, однако еще большего желал дара, для того совершенно и ясно уразумев судьбину всех дел и всех тварей, что умом понимал, сие изъявив совершенным сделал учением, как смотрел, слушал, говорил, обращался, все с вечным правом согласно было, как пил, ел, сидел, стоял, во всем пример и мера от него произошла. Сверх же того [V] он с великим соболезнованием обдумывал, открывал, изъяснял, учил, разжигал, воспитывал, внушал и вглублял, впредь приступая искусно предводительствовал. Я чрез сорок лет со тщанием прилежал слушанию его, все в памяти положив рано и поздо последовал. С восприятия престола о продолжении и распространении наипаче старался, умом постигая о Небесном веселии давнего времени когда непышно рассуждаю о поучительных и запретительных его указах, которые часто он издавал, во уме моем ясно памятуя и ушами аки бы и ныне слышу еще, и потому вместе с князем Юн-Чием записывал, многие статьи тщательно совокупив сочинил книгу и назвал придворных политических поучений и [VI] нравоучительных рассуждений основания. Но что сие? премудрые его рассуждения еще весьма глубоки и далеки, он умом обнимал и вмещал без конца много, взяв то, что ныне в записках имеем и в памяти содержим, ежели приметить к тому, что прежде слыхали, то в тысящи или во сте частях едва ли десять или одна часть найдется, а как недостает весьма много, почему и я подлинно много стыжуся и боюся, хотя и так, однако в книге сей положенные речи и разговоры скрытны и нужны, сила и содержание весьма мудро, поистинне ежели кто может приводить, распложать, распространять, и взимать, то в одном слове всю силу вмястить может, или в одной литере тысячу слов совокупить можно. Книг и тетратей [VII] хотя мало, но весь закон вмещается, как понимать о вещах, постигать знание, мысли истинными поставлять, прямым соделать, самого себя исправить, дом устроить, государством править и поднебесную успокоить. Книги ханов Иоу и Шунь, Ванов Юй-Тан-Вень и Джеу-Гунновы и Кундзыевы вскоре понять можно. И потому я сию драгоценную книгу повелел вырезать и напечатать. Во многие веки на свет оставляю. В книге Шугинь сказано: когда увидишь от прежних царей утвержденные законы, никогда грешить не будешь. В книге Шигин: книги рассуждении потомкам оставив тем почтительного сына спокойным соделал, будущих веков люди хорошенько тщитеся, предков учению со благоговением последуйте, о сем [VIII] рассуждая ежели, не отдадитеся нерадению, то пользу получать будете неограниченную, каждого века дети и внучата вечно и тщательно сему последуйте.

=================================================================

Придворных политических поучений и нравоучительных рассуждений основания.

КНИГА I.

Новый год есть начальный день одного года, день рождения есть первый празник жития человеческого, и понеже оба сии дни, дни радости, и потому в сии дни должно говорить только добрые речи, и пристойно в сии дни радоваться, играть, и смеяться, чего я делом исполняя таковые дни не отменно всегда с радостию и увеселением препровождаю. [2] Всякой человек должен наблюдать, чтоб во всяком деле только была самая истинна, а о пустой славе не стараться. Я с младых лет моих восшедши на престол когда мне случается быть во храмах Святых для поклонения святым, то всеконечно истинное в сердце полагаю благоговение и во исправлении деле, да и когда министрам издаю указы, во всем со справедливостию намерение свое изъявляю, а о пустом имени нисколько не стараюся, и потому все бывшие мои дела, все справедливы и истинны, и нимало в них пустого нет украшения.

Всякой человек, как только какое дело приспеет, то не разбирая ни малости ни великости того, но неотменно во уме своем когда тщательно рассудит, тогда ни какой не будет утраты, и потому Кундзы (Имя Конфуция.) говорил: как буду делать, ежели умом втайне [3] не поговорю, то ни как не начну делать, подлинно сии слова совершенного ума слова.

В сем свете ни на какое дело слегка смотреть недолжно, хотя бы и весьма малое и весьма легкое дело было, но всегда с уважением смотреть надлежит, когда нет никакого дела тщательно себя охранять, а когда есть дело, то тщательно дела исправляя непременно о конце того, как и о начале с осторожностию предрассуждать. Рассматривай тщательно исправляй с рассуждением тем, что б могло быть вечно, и в том поучайся, когда по многом делании будет привычкою, то уже нечувствительно ошибки все истребятся. Кажется мне, что когда с благоговением полагаешь какое намерение, тогда ума вся сила будучи незатменна, то подобно как хозяин в доме будучи, сам собою всякое домовое дело исправляет. Сии древних людей пословицы: чрез благоговение и тщание внутренние дела справедливыми [4] делают. Еще книги Лиги (Лиги книга щитается в пяти Книгах от святых преданных, журнал благоповедения.) начальной статье сия речь положена: не будь без тщания и благоговейнства, в единой сей премудрого человека речи весь закон исполнен.

Всякую смотря книгу хорошо будет, ежели умом силу ее ясно постигаем. Например, что говорил (Дун дзо был предводитель армии.) когда ветер веет и древесные стебли и листья не шумят, или когда дождь идет да земные глыски (Глыза = глыба. — OCR) не распадаются, тогда есть самое тишайшее время. А поистинне рассудить, что ежели в весеннее время, когда ветер веет, да древесные стебли не движутся и не шумят, то как всякого рода вещи будут произрастать; а в летнее время, когда дождь идет, да земные глызы ежели не распадаются, то как можно землю пахать. И видно из сего, что сие только одни пустые [5] прикрашенные речи, сии и подобные сим речи можно ли за правду поставя верить?

Я на осьмом году от рождения своего восшедши на престол познал, что рачительное тщание потребно во учении. В то время учители, которые меня учили, один Джан а другой Линь, оба еще были минского царства весьма ученые люди, они когда меня грамоте учили, только законные книги за нужные почитая, не обучали сочинять слова в прозе и стихах. А когда я стал около семнадцати лет, тогда наипаче у меня большее рачение ко книгам возрасло и увеличилось, почему я на всякой день прежде исправления дел государственных после полуночи (в пятую стражу ночи) вставал и книгам обучался. А пред вечером по окончании исправления дел еще испытно расспрашивал, толковал и разговаривал, чрез что чрезмерной труд поднимая хомя и до того доходил, что даже кровью харкать начинал, но никак от учения не преставал. Вот какая [6] в молодых летах была моя к книжному учению охота, а литеры писать еще большую имел охоту. Из собрания ученых (Коллегия ученых в которую выбираются из всех Академий лучшие.) один искусной писец минскова царства Дун-ци Чановым учившейся литерам, меня учил литеры писать, а учитель Джан и другой учитель Линь, понеже все минскова царства еще во время хороших писцов были, то также всегда указывали и учили меня, почему мое письмо кажется от других отменно.

В пище и питии меру, а когда стоишь или сидишь, опасность наблюдать, сие есть хорошее искуство для отвращения болезни.

Всякой человек в правлении самого себя и в поправлении своей природы, всегда и в обыкновенное время опасаться должен. Например, я и шестой луны во время великого жара ни один раз не употреблял веера и не снимал шляпы, [7] сие все то, что я так учился, что и в обыкновенное простое время не давал себе покою.

Вы сами видите, что я летом в самое жаркое время окна не поднимаю и не очень прохлаждаюся, всему я смолода привык, там же еще причина сему есть та, что в мыслях моих чисто, и потому на теле своем жару не показываю. Сие значит то, что и древние люди говаривали: когда в мыслях своих будет чистота, то и в теле будет прохлада, сверх же того в летнее время ежели не очень много холоду захватываешь, то телу будет великая польза, почему? потому, что ежели летнего времяни влажного воздуха внутри примешь, и потом в какое время будешь себе искать прохлады, тогда наипаче воздух в тело как только впитается, в то время уже не будет способу избавится, но конечно по времяни будет болезнь, как видно, что некоторой человек в осенное время имел дизентерию, сие сделалося [8] от того, что он когда вне дому ветру и холоду себе желал принять, тогда жар в тело вошел.

Закон, которой для воставления и питания самого себе всякому человеку дан, заключается в книгах от святых людей нам оставленных, и по тому нарочно я даю вам наставление, чтоб вы только твердили и смотрели книги: пять Гинов (Пять книг от древних святых преданные: Шугин, Шигин, и Гин, Лиги, Чунь Цю.) сышу (Конфуциево и Мындзыево учение.) синъли (Книга о натуре.), ибо в тех книгах заключается закон, коим можно ум удерживать, природу питать, участь восстановить. Ежели сии таковые книги смотреть то, лутче будет, нежели смотреть всякие маловажные книжки.

Шугин или книга правления ест великий образе правления государственного, как управляли вселенною древние царства Юй, Ся, Шан, Джеу. Оные Шугин [9] книги в предисловии сказано, что древних двух Императоров и трех царей в правлении основанием был закон. А закона основанием оных двух Императоров и трех царей был ум. Ибо когда умом кто обладать будет, тогда о законе и правлении говорить возможет. Но кажется, что сила закона есть корень и основание уму человеческому, и потому, образ ума сделался коренем образу правления государственного. А что древними сказанные сии три слова; истреби, одно делай, и средство содержи, были образом преподаемого между собою намерения древних царей: Иоу, Шунь, и Юй. А сии заповеди: средство востави, основание утверди, были образом преподаемого между собою намерения Шанского царства царя Тан, и Джеуского царства царя У, премудрость, милость, благоговейнство и истинна, именами хотя разные; но право тех одинакое. Сего намерения тайность ими изъяснена, и понеже оные слова должно учить и твердить в [10] домах Императорских и царских, и потому, я вам дал наставление, чтоб и всяк из вас учил и твердил, а о книге правления хотя и говорено, что она ради дел правления государственного, однако все в ней совершено, что касается до вышних, то небесная астрономия, до нижних, то вся геометрия, до средних, то все дела человеческие. Подлинно о трех премудростях проникнув до тысящи веков всяк достигнет. Ежели говорить о небесной науке, то можно уведать верно чрез истолкование, как время исправлено было по календарю Юйского царства, что же говорить о геометрии, то можно рассмотреть чрез статью, в которой есть Юйгуново описание податей, гор, рек и пашень. Ежели ж говорить о государственном законе, то можно испытать тайность того, чрез статьи уложений, журнала, наставления, указов поучительных и публикаций. Что же касается до закона министра, то по справедливости сказать можно тоже, [11] и вопреки что заповедано и о явнопоказанной верности, и истинне можно знать. А ежели хочешь говорить о счислений, то можно разобрать девять разделов статьи Дзи-Дзы, а ежели хочешь говорить о воставлении такового тщания, чрез которое можно исправить добродетели, то как о шести собраниях и трех делах, там и о благоповедении, музыке, воинстве и о хлебопашенстве, о всех порознь изъявить можно чрез оную ж; и ежели так, то не только в домах царских и княжеских надлежит оную учить и толковать; но хотя бы дом был и офицерской, да и все люди, у которых есть желание и намерение служить государю, и иметь власть управлять народом, также не отменно должно учить и толковать оную книгу. Мын-Дзы (Ученик Конфуция.) говорил: государь будучи ежели похочет царский свой закон исполнить, а министр будучи, ежели министру [12] надлежащий закон исполнишь пожелает, оба, как государь, так и министр ежели будут подражать царям Иоу и Шуню, а ежели у кого намерение будет подражать великим и знаменитым мудрецам и святым людям, то для сего также в словах оная книга не отменно похваляет царей Иоу и Шуня. Что ж касается до меня, то я только со страхом и боязнию стараюся и сам сообразуя уму их, и применяя к делам правления думаю, что ежели Небо не отвергнет того намерения, с каким. воставлены государи для защищения подданного народа, и определены учители для наставления того, и тем я доволен.

Кундзы говорил: святых добродетель есть высока, всея вселенные людям велят воздержатся и чистоту наблюдать. Чистое платье надевши когда жертву приносят чтоб думали, что Ангели над ними распростершись присудствуют, и по праву и по леву сторону предстоят, чаятельно, что [13] когда явно обряды и музыка оправляется, тогда тайно святые присудствуют. Намерение, с которым почитаем святых не для щастия или нещастия своего предприемлется; но нарочно для того, чтобы прямой духе наш в целости соделать, и потому у разумных людей нет большого тщания для правления добродетели, как только чтоб к тому благоговейнство сделать основанием. Внутри буде благоговейнство будет началом, то не будет того откуда бы могла начало восприять неправда, а вне ежели будет благоговейнство основанием, то не будет того, от чего бы мог произойти дух лености и нерадения. Ежели всякие мысли будут со благоговением, то все они будут прямы, да и на всяк день благоговейнство ежели где присудствовать будет, то на всяк день прямо там будет, и всякое дело и число буде со благоговением, то всякое дело потечет прямо. Разумные люди куда бы не обратились, везде [14] с ними благоговейнство, и потому что бы они ни делали, все право и ненаклонно бывает. В книге Шигин говорено: внизу буде светлость и чистота, то в верху будут явно святые Ангели; но се только царь Вэнь с таким сокрушительным духом и учтивым благоговением вышнего царя чисто почитал, и потому великое благополучие принял.

Всякое великое и малое дело все с одинаковым намерением должно исправлять. Древних людей слово: от самого малейшего остерегаться и самой тончайшей источник прекращать, там же причина сему, что во всяком, хотя малом деле ежели не будет осторожности, то конечно велико будет. Ежели не прекратить источник, что хотя помалу проистекает, но потом распространится непременно.

Милостивые люди, понеже все твари заедино почитали, где им случится милосердие показывать, и потому буде тех великодушие приведено будет в [15] полность, то весь народе за единоутробных, все твари за один род почитая всех объемлет. Что ж сказать о сердце тех милостивых людей, оно сожалительно, добро, мирно, тихо, где только чем тронуто будет, тотчас милостию отвечает, из чего может людям произойти польза, то не отменно и начинает; а из чего урон людям воспоследовать может, то всеконечно оставляет, не рассуждая ни о малости ни о великости дела; но весь ум и силы скончевая смотря по состоянию ко всем дают способ удовольствие получить.

Милостивой человек о всех сожаление имеет, всякого человека милует и о всех тварях жалеет, и потому он когда тронут бывает, тогда сильно движим бывает, и милость его достигает весьма далеко и пространно. Он буде на начальстве, то все люди его превозносят, и хорошо думают, он буде в подчиненных, то все с искренностию хорошо [16] об нем рассуждают. Когда сам отдыхает, тогда не отменно помышляет о заботах других, когда сам покоится, тогда не отменно о трудах других рассуждает, все твари за одно почитает, когда кто болезнует, то как сам будто в ту же болезнь впадает, буде соболезновать там будет, тогда то можно сказать у него высота добродетели и край милости.

Всяк человек не без греха, но только много таких людей, которые имея грех, да не хотят принять на себя; но я не так делаю, по случаю когда в простых разговорах в забвении буде кого ошибкою обвиню, то всеконечно потом признаюся в погрешности, и сказываю, что это я ошибся. Таким образом случалося мне, что в некоторое время служащие люди тронуты словом, в мыслях обеспокоены и пристыждены были, по крайней мере много таких честных людей которые могут в погрешности признаваться. [17]

В книге Юйшу (Юева книга.) сказано: в прощении погрешности не рассуждают о великости той, Кундзы говорил: буде не переменить погрешность, и сие само будет погрешность человека, всякой человек не без греха, но ежели кто умеет погрешности свои переменять, то сие будет случаем к поновлению самого себя и к прехождению на доброе, и потому за честь вменяется, когда человек переменяет свои погрешности. Правду сказать, ежели кто может переменить свои грехи, то не рассуждая о великости или малости сделанного греха, во всем простить должно.

Прежде измены трех оных изменников, о которых у нас совет был, когда с советниками и министрами о преселении тех говорили, то некоторые говорили, что надлежит их перевести на другое место, а некоторые напротиво говорили: не [18] надлежит их переселять, хотя и так, но в то время вид дела показывался такой, что хотя бы их и переселять, то изменят, и не переселять так же изменят, и тако переселивши их на другое место утвердили; но потом когда три оные изменники измену учинили, тогда канцелер Сонготу докладывал, что должно тех людей на суд взять, которые прежде говорили, что надлежало прежде тех изменников переводить на другое место; но я на против сказал: нельзя винить их, ибо когда совет был у нас о преселении тех, тогда я главным был в тех разговорах, а ныне когда дело до того дошло, то как вину на других прелагать можно? тогда все там бывшие министры услышавши мои такие слова, все проливая слезы, милость превозносили, когда я и сперва во всяком деле вину на других не переводил, а ныне в таком государственном великом деле вину на всех министров своих возлагать буду ли? [19]

Все вы братия! хотя когда дома живете, или где в месте ходите, хорошо будет вам, ежели самую чистоту иметь будете, ибо человек буде и в обыкновенное время чистоту имеет, то чистой дух того, в себе иметь будет чистого духа; а на противо когда нечистота и скверность будет, то в не чистом духе замаравшися и чистой дух помалу помрачится.

Я в малых летах, когда учился стрелять пеш, тогда старик, которой меня учил, ни как моей стрельбы не похвалял. Протчие хотя все хвалили, но он только не хвалил, и потому я в стрельбе как пешей, так и конной лушчее получил знание. Когда вас лукаво в угодность хвалят, вы никак тем не обманывайтеся, не только в сем, но и всякой премудрости во учении по справедливости сие в мыслях полагать должно.

Человек буде всегда показывает о себе, что знает то, чего подлинно не знает, сие весьма худое дело, и [20] потому Кундзы говорил: что знаешь, то говори знаю, а что не знаешь так и говори не знаю. Я с малых лет так делал, всякой раз, как только увижу каких стариков, то и спрашиваю бывшие их старые дела, а спросивши неотменно в памяти и в мыслях у содержу, а никак не спрашивал у людей о себе, что знаю.

Когда у человека ум прост, то учение вступает, а буде чем наполнен, то учение убывает и отходит, я они природы охотник спрашивать, хотя бы самой простой случился мужик, и у того можно найти хорошие слова, и таковых я не пропускаю, конечно о источнике испытав в память полагаю, а ни как о себе, что знаю, или разумею, не хвалюся и о людском добре не пропускаю.

Я с малых лет, когда читаю книги, буде по случаю встретится неизвестна буква, то не отменно испытую и разведываю и когда уже изъяснена будет, и в мыслях утвердится, тогда престаю, и [21] не только то, что книги так читаю; но и в правлении государственных дел и домашних не выхожу из границ сего закона.

Буде кто хочет учить древних людей книги, то по истинне должно ему силу оных испытывать, чего одним раз умом можно понять. Ежели оных речи и литеры сходственны будут, то хотя и древние люди, однако в некоторых между собою согласуют а в некоторых не согласуют. Никак недолжно указывать и поправлять, толковать и сторону своего разговора не старайся оправдать

Во учении книжном за нужное поставляется, чтоб изъяснять право, ибо как только однажды право будет изъяснено, то в мыслях крепость как основание примет, тогда правда и неправда, верность и неверность сами чрез себя различены и разобранны будут. А когда повстречается сомнительное и трудное какое дело, тогда только держася права верно реша не смотри корысть ли или уроне из того [22] будет; но во всем стыда не будет. В книге Шугин сказано: когда выучишь древнее учение, то получишь сведение всех знаменитых мудрецов. В книгах, во всяком слове и деле во всем есть настоящее право. Когда читаешь книгу, то положивши во ум применяя к себе рассуждать, ежели сие взять, то будет мне примером, а буде оное, будет мне заповедию, и так помалу и чрез долгое время совершенно внятно будет, то какое бы дело не постречалося без всякого предрассуждения и размышления понять можно.

В книге Игин сказано: высока добродетель того, кто на всяк день поновляется учащийся люди буде по одному хотя шагу на каждой день вперед поступают, то можно сказать, что по пустому время не пропускают. На свете сем в начале учения всякой мудрости и искуства кажется трудно, но паче чаяния буде кто будто бы не может понять и от того перестанет учится, то во все не будет совершен. [23] Потому те новоучащиеся люди за честь ставят, ежели с твердым намерением и непреклонною мыслию учатся, так же и то честию щитается, когда отвалено старался сильно вперед поступают, наипаче за большую честь им кажется, когда вечно прямые твердые и невозвратимые мысли имеет. Человек буде твердые и не поколебимые мысли имея и вперед сильно поступает, и еще вечно твердое намерение иметь и прочь не отбиваться может, то всякой мудрости и искуству навыкнуть может.

Кундзы говорил: я когда был на десятом году, тогда мысли мои к училищам склонилися. В одном веке святой человек будучи однако говорил, что он имел мыслей склонность к учению, и еще что он подлинно мог без всякого прекословия учится. Сие то причиною было, что такой святой человек святым сделался. Хотя бы были тысящных веков знаменитые мудрецы, но они все того же нашего рода люди, [24] то и мы люди будучи для чего бы с охотою, забыв себя нам не учится? Правда, ежели только будет намерение учиться, то кто может препятствовать чтоб не подражать премудрым и святым мужам, и потому буде у кого будет желание ко учению, чрез сие будет главный путь к тому, чтоб удостоиться быть святым.

Кунзды говорил: мысли в законе утвердилися. Мысль есть ума употребление. Ибо ежели природа добра, потому и ум прям будет, и употребление того, есть различие прямого между непрямым, нельзя чтоб не испытать о сем. Фудзы (Конфуцию имя по учению данное.) будучи от неба созданной святой человек, однако не обинуемо на пятомнадесять году учится начал, по сему чаю, что мысли суть основание приступа ко премудрости, хотя и древние знаменитые мудрецы, однако все от сего начала, начинали. Мысли на что укажут, то хотя б [25] сколь далеко ни было, однако достигают, мысли куда обратятся, то хотя б сколько крепко ни было везде войти могут, и мысли буде в законе утвердятся, сие будет право или корень. Ни богатство ни страсть их не подвигнет, от сего произойдет то, что можно овладеть мудростию, возложится на милость, забавляться искуством, порядок сам чрез себя не утратится, что прежде, и что после, что важное, и что не важно. Начало и корень все совершившись внутреннее и внешнее исправится, потому впитывался нечувствительно достигнет до святости и премудрости.

Всякой человек исполняя право, которое требуется от сына к родителям, когда хочет, чтоб родителей его сердце с радостию к нему склонялося, сие не в том состоит, чтоб только их питать и одевать, но с добрым намерением по закону и правам поступать, и тем увеселяя родителей буде может склонить родительское сердце к себе в радости, [26] тогда можно сказать, что сей есть истинной сын, которой умеет родителей почитать.

В одной книге Сиоугин (Сиоу-Гин книга о почтении родителей.), весь закон, все право, которым всякой сын родителей почитать должен, сначала до конца весь совершен. И понеже сие всех веков человеческого рода основание, то правду сказать, что сие есть небесная вечность, земная правда, народное дело, ежели вникнуть с проницательным рассмотрением в книги Кундзыем писанные, там увидеть можно, что книги его намерение прямо было то, что он весьма желал того, чтоб будущих веков ученые люди продолжали и с усильным тщанием делали, поучение в народе чтоб с приумножением давали, обычаи и уставы чтоб уважали, намерение того весьма далеко, заслуги того весьма велики, учащиеся люди, несправедливости должны сие в мыслях своих полагать, [27] учить и твердить, и на сердце положив что б не потерять, остерегаться должны.

Министр и сын будучи ежели с истинным сердцем размышляет как бы угодить намерению государя и родителя, и буде всякое дело, все от самой истинны происходит, то государево и родителево сердце явится к нему радостно. Так было, когда моя бабушка ходила (Утай гора есть весьма высокая, на которую ходят для поклонения, она имеет пять ярусов или степеней, но на самой ее верх восходить невозможно, стоит на заде от Пекина в губернии Шаньси.) на утай гору для поклонения, то понеже по горной дороге итти трудно, в телеге сидеть не покойно, для того я велел приготовить качалку, которая поднимается осьми человеками, а как бабушка моя от природы была весьма милостива и сожалительна, думая, что по горам носильщикам нести весьма трудно, хотела сести в коляску, но я [28] искусно уговаривал от того, однако ей не приятно было, то я по необходимости уже приказал, чтоб носилки близко за коляской следовали, и прошедши несколько верст увидел, что бабушке моей сидеть в коляске не спокойно, для того я просил сести в качалку, и когда я о сем докладывал ей, тогда изволила говорить: я уже сидела, но теперь качалка где, не знаю, едва ли скоро может сюда приближиться, тогда я доложил: вот качалка здесь назаде и тотчас велел приближиться, почему бабушка весьма обрадовалась и много по моей спине потрепавши утешаючи говорила: коляска или качалка это малое дело; но ты в дороге все усердие с истинным намерением мне оказал, подлинно добродетель твоя сия велика; а как ее величество весьма в мыслях развеселилася и потому так радостно изволила говорить. Всякой министр или сын когда истинное в мыслях положив усердие и с прямым сердцем о родителях [29] сожалеть и думать будет, то конечно от государя или родителя радостного сердца склонность к себе увидит.

Я, Поелику государь, то чего бы не мог получить? ежели только пожелаю чего, платье, которое я ношу ныне, уже несколько лет ему миновало, однако нимало еще не помарано, и исподнее платье так же несколько не помарано, чулки хотя целой месяц надеваю, однако и потового знаку не маленько нет, сие потому, что я так от природы чист, но что это моя чистота? подчиненные люди ежели так же могут быть чисты, то всякое платье могут чрез многие лета надевать и употреблять.

Лоудзы говорил: люди, которые знают довольство, богаты бывают. Еще им же сказано: кто знает довольство, избавляется от стыда; а кто умеет жить, будет безопасен, и долго может прожить. Да что делать? света сего человек, коему платье только для закрытия тела надобно, [30] тысящи лан стоящую шубу хотя надевает, еще недоволен, а не знает то, что веселее жить одетому в заплаченое ветхое платье, хлеб только для насыщения брюха надобень, многих тысящ чехов Чехи китайская монета медная которых щитается в копейке пять.) стоящих закусок наставив еще недоволен тем, а не знает, что весело жить тем, кои когда, ядят из кошницы а пьют из ковшей натуральных (Ковш натуральной, ковш которой делается из тыквы, которого кора весьма крепкая.). Я о сем когда помышляю, всегда знаю довольство, и потому, хотя я столь честен, и сын Неба называюся, однако надетое на мне платье ежели только по косте и по обычаю, и доволен тем, богатства моего хотя и четыре моря не вмещают; однако в повседневном обыкновенном кушание, (кроме того что из милости к кому пересылаю) поднесенные мяса и закуски не всякое вкушаю, и сие я непринужденно делаю, но подлинно от [31] Бога по натуре так мне врожденно. Вы все видевши такую мою бережливость все так стараться должны.

Слышно нам, что вовремя Минского царства во дворце на пищу и на употребление чрез меру много исходило, и людей число до нескольких тысящ доходило, и на одни мелкие поделки несколько Тумынев (Тумынь десять тысящ.) лан истрачивали. А ныне нашего царства всех дворцов вообще совокупив употребление людей, буде счислить, то не равняется с числом людей того времени дворцов цариц четвертого и пятого степени. А нашего государства во внешних губерниях на состоящее войско производимого жалованья число несколько равняешься со временем минского царства. А сколько ныне потребно в один год для придворного платья и употребления, то не равняется с числом одного месяца того времяни, и сие прямо сказать, [32] что трудно было народу. Тщательно рассуждая о весьма тяжелом государственном жалованье от предков до нашего времени достигнувшей домовой порядок, от чего произошла привычка к тщанию, бережливости, простоте и смирению. Как говорили старинные люди: один человек поднебесною правит и всех поднебесных одному человеку применить не можно, сказанное слово за учение вменив не смеют превышать того.

Шапка, шляпа наголову надеваемые суть весьма почтенные вещи, но ныне некоторые подлые неразумные люди шапку и шляпу с сапогами и чулками в одно место кладут, чего весьма с порядком не сходствует, да и у Манжуров в старинном узаконении сие весьма запрещено.

Подобные нам государи желая склонить к себе народ запрещениями, только ежели сами прежде будут делать, то народ непринужденно послушает. Например: сей один пункт, то есть курение табаку, в сем хотя и нет [33] великой важности, однако от огня всегда опасно, и потому я без числа много запрещаю. Правда и я не такой человек, чтобы неумел употреблять табаку, с малых лет когда я был у старой кормилицы в доме, табак курить мастер был, а ныне когда людям запретил, и ежели сам буду пить, как могу их к послушанию склонить, и потому я вовсе перестал табак употреблять.

Юдзы (Юдзы последователь Конфуция.) говорит: во употреблении благоповедения почтенна есть тишина, и прежних царей в законе она за лутчую почиталася, почему великие и малые подражали, где не можно чего было делать, там зная тишину хотя и согласовали приводить к согласию, но ежели благоповедение там несовокуплено так же нельзя будет ничего делать, чаятельно, что благоповедением в своей власти строгость наблюдали, чрез согласие мысли влагали, а в порученной власти естли будет строгость, то [34] все как начальники так и подчиненные, как подчиненные так и подлые никто нарушать не будет, и когда мыслям внятно будет, то о правде и неправде, о корысти и напасти легко изъяснить можно. Домом распоряжать, государством править, или всю поднебесную успокоить, во всех сих действиях сей подражают.

Учения дело не в другом чем состоит; но только в том, чтоб утвердить Небесное право и истребить человеческую любовь. Небесное право есть с начала бывшее добро, при рождении от неба определенное и данное человеку, а человеческая страсть по рождении развращенный дух и природа, к вещам привязанные мысли от человека начатые, а не от начала человека бывшие, и потому кто противности сносит и истинну в сердце полагает, сие нарочно для того делает, чтоб сохранить Небесное право, и отвратить человеческую любовь а кто испытует, рассматривает, препобеждает и [35] исправляет, сие нарочно делает для того, чтоб Небесное право изъяснить и разобрать и человеческую страсть вовсе истребить, и буде соблюсти, удержать, возвести и воспитать и втонкость испытать может, то и Небесное право сохраниться и к вещам пристрастие истребиться.

Прежде когда три изменника взбунтовалися, я до закату солнечного праздного времени не пропускал; но всегда воинские дела исправлял и с твердым и непоколебимым умом и духом в наружности свободность и веселость духа показывал, на всякой день на Дзинь-Шань, гору (Дзинь Шань золотая гора, или трехолмие сделанное в Северных садах Ханских.) вышедши стрелял как пеш так и с коня, а в то время уже все Манджурское войско вышло в поход, а остатние все были старые и слабосильные только, при сем без запрещения шатающиеся люди подле дороги на Дзин-Шань гору ведущие [36] подбрасывали письма следующего содержания: «Ныне три изменника к тому же и чахары все взбунтовались и изменили, и по всем дорогам, везде на сражении разосланы войска, и время ныне опасное, с каким намерением на всякой день На Дзинь-Шань прогуливаться выходишь?» Тако дела производя хотя сочиняли такие речи, но я аки бы не зная делал, по тому не в долгое время после того, тех трех изменников и чахаров всех истребили, а в то время естли бы какое во мне сумнение и боязнь была, то весьма сумнительно, что сверх чаяния не вышло ли бы какое дело, когда людские умы подвигнулися, но сие все по милости высочайших Небес при помощи и защищении святых предков, сию великую для государства услугу показал. Я с твердым умом рассудивши сие великое дело совершил. Государство хотя и в крайнюю опасность доходило, но я паки успокоил и в тишину привел. Издревле даже до [37] ныне мало таких подобным мне государей, которые бы в юности такие трудности имели, ныне везде тишина настала, а прежде тех несколки годов что было когда ни подумаю, всегда содрогаюся. Старинных людей пословица: в спокойное время о опасном помышляй, прямо о сем сказано.

Ныне хотя во всей Империи великая тишина настала: но я всегда труждаюся, ни на один час ниже на одну четверть часа в леность отдаюся, но дела правления государственного с опасностию исправляю. Прежде когда те три изменника бунт учинили, я по правде сказать, имел тогда крепкий ум, и так мог снести; но только когда наше войско было атаковано от Юнсина и как от нашей армии никакой вести не получали, и потому я весьма печалился, и цвет лица спал, тогда в один день когда совета нашего князья и министры о воинских делах докладывать в палаты входили, и по окончании докладов все вышли, тогда армии фельдмаршал Били Кту, один [38] в полатах остался и со мной говорил: я как посмотрю на лице Вашего Величества, то ныне в лице у вас показывается виде печальной, государь! подумайте сказал: нашего майсурского войска ежели впять сот человек партия составиться, то кто может противостать, всеконечно скоро от Юнстовий армии радостные реляции придут, Ваше Величество вы предков своих Тай Дзуя и Тай-Дзуна, не знали ли? я не слыхал, чтоб они когда хотя лоб наморщили будучи в обстоятельствах военных дел, а вы государь естли эдак оказываетеся, то смелости в вас нет, и с предками своими не ровняетеся, что о сем тосковать, таковые слова когда он окончил и я за справедливые признал, а по недолгом времени и подлинно от Юн Синоаой армии радостные вести пришли. И потому я ни о каком человеке не думаю и не говорю: чего ты знаешь, всякой человек что ни есть да знает. Я всегда ко всем министрам говорю, только кто что знает и [39] думает, пусть докладывает. И естли речи будут сходны с правами, то и я похвалю и приму. Вот армии Фельдмаршал Биликту муж добрый и человек весьма истинный и справедливый был.

Во время, когда великой дождь идет и великой гром гремит, никак недолжно стоять под великим деревом, давно от старых людей сие заповедано, я и сам также видал опасные такие случаи, помните мои слова.

Света сего люди все любят покой, а не любят трудов, а мое мнение такое, человек буде всегда трудится и заботится, тот знает и покой, а буде беспрестанно покоится, то не будет знать покою; но когда и труды с ним повстречаются какие, то дойдет до того, что невозможет снести их, и потому в книге Игин сказано: Небесное действие крепко, разумные люди сильно стараются и беспрестанно, почему и видно, что святые люди труды за благополучие, а покой за напасть себе почитали. [40]

На свете каких людей нет, некоторые от природы так злобны, что всякое людское добро они наипаче винят. Таковые люди по видимому кажутся будто верны и справедливы, а буде где определить их, то они дела портят только, а не правят, и потому старые люди о таковых говорят; что те люди против натуры поступают, которые хвалят то, что другие презирают, а презирают то, что другие хвалят. Наказание конечно к самим приидет, сие прямо сказано о таковых людях.

Старинные люди что говорили: пременить обычай, поступать и угождать правам, то из прежних ученых людей некоторые сие отрицали. Но видится, что под Небом нельзя только пременить одного вечного обычая, право есть то, что на время пременяется и превращается следуя времени, смотря по надежности, что тягчае и что легчае, равномерно развесив ежели обычай не потеряется, и сие то есть власть, но [41] едва ли можно сказать, что кто превращает обычай, тот властно поступает.

Всякой честной человек всегда долго на месте пребывает и все сносит. Я с самых малых лет восшедши на престол даже до ныне на всякой день со всеми министрами о правлении деле говорю, или с учеными министрами о законных книгах и историях толкую, а с вами внутре двора простые речи говоря, хотя иногда смеюся и шучу, но однако всегда прямо просто подогнув ноги сижу (Сей обычай у манжуров и всех восточных народов, что сидят подогнувши ноги.), и это единственно потому, что я с малых лет к тому привык, что произошло во мне от учения и воспитания в обыкновенное время. Кундзы говорил: человек, как из млада воспитается, то как будто от Неба врождено ему будет, а к чему чрез учение [42] привыкнет, то как будто само по себе так сделалося, сие то самая правда.

Когда по степям кто ходит, весьма нужно становье, буде летом и весною, то опасно от дождя и воды, для того неотменно высокого места искать должно, а близка воды на низком месте никак становиться нельзя, а буде зимою и весною, то опасно от огня только, где трава мелка и от ветра есть защита, такого места ищи, а буде по необходимости случится стать на месте, где трава густая, то неотменно вокруг становья находящуюся траву всю выкосить, и тогда можно становиться, к тому же на старое становье пред нами шедших людей становиться нельзя или где мы сами прежде стояли, когда шли, назад на возвратном пути также там становиться нельзя, о сем наши манжуры давно запрещали.

Кто продолжает долгий путь прошедши несколько верст когда у коня пот выступит, никак поить недолжно. В осенное время еще ничего не [43] сделаешься, а весной будучи на коне пот хотя не показывается; однако так же поить нельзя, а когда напоен будет конь, то неотменно обессилеет, о сем вы хорошенько помните.

Небо имеет такой закон, чтоб всегда созидать, человек ежели с одним намерением поступает, щастие и талант сами по себе приближатся. Нашего царства князей, графов, генералов, которые еще из стари ведутся, буде военные походы рассмотреть, заслуг хотя много показали, но ежели много о те них на баталии потеряно, то дети и внучата их не восстанут; но помалу упадут и истекут, из сего видно, что милость есть подлинно корень человеческой.

Всякого на свете живущего человека жизни закон такой, что только веселия и радости искать должно. Где веселие и радость будет, там образ и вид предзнаменования к добру сам собою покажется, чаятельно, что где будет радость, добрые там восстают мысли; [44] а где гнев будет, там всегда восстают страстные мысли, и потому старинные люди говаривали: человек когда к добру намерение предприемлет, добра хотя еще и не делал, однако уже благие духи следуют за ним, и на противо человек когда злое намерение начинает, то хотя они зла еще и не делал, а злые духи уже назирают путь его. Сие подлинно настоящее право.

Человек что помышляет, оно с Небесным буде не сходствует правом, то може будет сходствовать с человеческой страстию, и потому пристрастие естли будет в сердце полагать, то к вещам прилепившись будет ум непостоянен. А когда непостоянен будет, то его утвердить не можно. Ум хотя немалое время естли распустит вольно, в тот час будет страстен. Всеконечно когда склонность мыслей будет к любви, то сего нельзя удержать в пределах своих. Ум когда не будет служить ушам, глазам, рту и носу, тогда можно быть в [45] тихости и покое, и потому Мындзы говорил: ушей и глаз власть есть вещи разбирать; но власть естли праздна, то они от вещей застеняются, одна вещь с другою вещию когда совокупляется, одна другую ведет только, а ума власть есть размышляти, и буде кто размышляет, то знание получает, а когда не размышляет, то лишается оного. От Неба нам дано, ежели прежде восстановить большое, то малое не может отняти, и ежели так будет, то может быть большим человеком.

В книгах Дай-Хиоу (Книга о родителепочитании.), и Джун Юн (Книга конфуция о средстве.), чтоб только об одном стараться, сие поставляется за учение, сей пункт у знаменитейших мудрецов почитался самонужнейшим пунктом, а потомки слова их распространяя говорили: хотя в тайном доме, но никак не обманывай. Тайные домы суть [46] двоякие, один называется тот, что когда человек в своем месте сидит один, а другой тот что тайные пределы и сокровенность внутрь сердца человеческого. Когда человек один в своем скрытном месте пребывает, то никто его не видит и сокровенность, что есть внутрь сердца человеческого, никакой человек не может знать, только премудрые люди сие время показывают и смотрят весьма строго со страхом и трепетом. Не движутся и благоговейны; но что говорят то и верно, подлинно о таковом можно сказать: не постыдной в доме человек и самой прямой может назваться.

Государи детей своих неотменно с самых малых лет в строгости содержать должны, как видно что некоторых князей и графов дети, или у которых отца и матери с малых лет не стало, или один сын у отца будучи в нежности воспитан. Дворовые их люди всяким образом обманывая, увеселяли [47] и тако в возрасте пришедши когда возмужали, то хотя до крайней глупости и неразумия не достигнут а по крайней мере самовольными и злыми сделаются. Многи отцы детям не милость делают, но паче их злыми на свете пускают, всяк из вас во уме сие полагать должен.

Когда человек имеет какую добродетель или дар особенной, хотя и почитают, однако также должно разбирать о великости и малости той добродетели. Министров только, которые имеют власть где ни есть, можно величать тако: чистый и бережливый, а самых подлых людей можно ли тем же титулом: чистый и бережливый возносить? некоторой из нашей гвардии когда спрашивал салдата, тогда его важным и тишайшим величал, салдату как может приличествовать такое слово? а слова сии важны и тишайши только говориться к тем большим людям, кои где ни есть власть имеют, а к салдату можно только говорить: верный и смирный. [48]

Хорошо, ежели вы и в обыкновенное время по правам всегда помня свою должность, подчиненных ваших людей смотрите, и ни куда ко внешним делам не допускаете. Подчиненных подлых и злых людей речи никак нельзя слушать, ибо подлые люди буде где им надежно получить корысть, то они только и помышляют, чтоб себе как можно пользу получить, а не размышляют, что худое имя от них на вас переходит. Ни на один час неможно быть без тщания и осторожности.

Всякой человек ежели доброе в уме своем полагает, то Небо все конечно тому щастие и благополучие приводя благополучием отплачивает. Мы на всякой день взяв четки щитаем, сему та ж причина, что мы доброе делать хочем, ежели худые мысли не будут истреблены, то хотя бы четки держали и щитали, но что в том дела?

Нынешнего времяни, могли люди едва ли знать повелевать то, что во время [49] хранения чистоты, чтоб непременно было в месте и воздержание. Книги Игин в статье Сицы сказано: чистотою и воздержанием добродетель свою чудно просветил. Чистота есть то, чтоб уравнять ума неравенство. Воздержание есть то, чтоб ума вольные мысли удерживать. Древние люди ни один день не пропускали без хранения чистоты, и ни единого не было дни, в которой бы они не держали воздержание, а нынешние люди на всякой месяц в некоторые уреченные дни постятся, от древних людей отменны стали. Хотя и так, однако пост подлинно есть доброе дело, ибо тогда у человека могут добрые мысли подвигнутся и происходить, но только не знаем с каким намерением воздержаться.

Света сего люди все имеют разные мысли, есть один род людей, которые не помнят людского добра, но всегда людские худые дела в памяти содержат. Когда у человека случиться какое худое дело и безобразное, то он [50] так радуется и веселится, как будто обретши чудную вещь какую, который таковому бедствию радуется и о такой печали веселиться, что тот мысли не знаю. Прямо сказать, что такой человек злого и развратного духа, от сего вы подлинно воздержаться должны.

Когда оспа бывала или показывалася, наши старики оберегалися весьма строго, а как дошла до нынешнего нашего времяни, понеже нашли способе оспу прививать, для того вы сами все и царевны даже и детям всем когда оспу привили, тогда хорошо высыпалася, ныне на мунгальских степях всем не исключая и дивизий тайдзиев велено оспу прививать, и как было сделано, то она лутче тогда выступила. С начала когда только у двух велено привить и тем толико тысящ народа в целости сохранено. Можно ли о сем не уважать? к тому же в котором доме оспа явилася, наши старики говаривали воздержаться весьма нужно чтоб никто ничего [51] не говорил так же и остерегаться должно.

У человека от единого ума мысли и предрассуждения начинаются и происходят, а мысли или предрассуждение прямы или непрямы бывают только по внезапности и нечаемой скорости, ежели вскорости узнаешь, что хотя одна малая и непрямая мысль произойдет, тотчас не отлагая времени буде исправишь, то они сами чрез себя от закона не будут далеко разнствовать. В книге Шу-Гин сказано: хотя бы кто свят был, но ежели не будет рассуждать, будет глуп, а хотя бы кто и недостаточен был, но ежели возможет размышлять, может быть премудрым. Хотя едину самую малейшую мысль буде в безмолствии воздвигнешь, тотчас с тщательным рассмотрением буде постарается довести до того, чтоб не было стыда как пред начальниками, там и пред подчиненными, и тогда можно щитать подлинно, что действительно употреблял мысли и [52] тщание и потому древние люди когда исправляли ум свой, тогда с самого начала, как только начинало происходить предрассуждение, и пока еще не начиналися мысли, остановляли. И потому силы хотя требовалося мало, а совершено было много.

Что человек может быть святым и премудрым, сие делается не от природы, но прямо сие происходит чрез многие труды. Ибо с начала каков родится, из такого сделается во первых добрым человеком, а потом из доброго будет премудрым, а из премудрого будет святым, и тако по степеням разбирается, подобно есть различие учащихся людей. В тщании есть глубина и мелкота, Мындзы говорил: та любовь так же состоит в долговремянной привычке, и как так же надлежит стараться, чтоб твердо знать, как собирать добродетели и умножать заслуги, и потому которые хотят быть добрыми людьми, то в начале наполнять и [53] распространять, а потом защищать и в целость привести старался когда до конца жизни своей не отрекутся, тогда на всякой день прибыль и на всякой месяц пользу получать будут, и потому самая истинна никогда не престает; а буде не престает, то долго пребудет, а когда долго пребудет, то и узнается, а как узнается, то весьма далеко продолжится, а когда продолжится, тогда и увеличится, а когда увеличится, тогда будет высока и чиста, и тщание того будет бесконечно.

Я с малых лет неохотник был пить вина, а ныне хотя и умею пить, однако не пью, в обыкновенное время после кушанья или когда случаются праздники по одной маленькой чарке вкушаю. Некоторые люди, которые вовсе вина не вкушают, и то такие, которые от природы не умеют пить вина, а ежели подобный мне кто пить хотя и умеет да не пьет, и тогда можно сказать, что подлинно не пьет, да по крайней мере кто охотник вина [54] пить, у того ум и мысли тем помрачатся и будет неправых мыслей. А ежели не то, то болезнь и беду получит. Подлинно вещь сия не есть полезна для человека, и потому древнего Сяского царства царь Юй весьма запрещал вкусное вино пить.

Испытав о начальной причине, для чего вино вошло во употребление, можно знать, что нарочно для того, чтоб поставлять святым на жертву, поить стариков, подчивать гостей, и для составления радости, хотя и нельзя того сделать, чтоб вовсе его не было во употреблении, однако беспрестанно допьяна пить безвременно и безмерно непристойно. И потому прежние цари учредили политику для вина, что бы хозяин и гость во время подчивания и честования и когда восходят и нисходят, во всем чтоб исправляли образе учтивства, тихости и кротости, для чего и приставлял смотрителей и нотариусов поставляя меру чтоб не более трех чарок пили, и когда мера [55] была положена такая, то как много могли смело пить? чрез сие прежние цари делали, чтоб и вино не терялося. Да что делать, нынешние люди и без всякой причины пьют, а когда пьют, то не ранее престанут, но когда допьяна упьются и вред получат. Богатых домов дети с домами погибли и вовсе окончалися, или болезни получали не чрез иное что, как только от сего. Убогие и бедные люди едва только несколько денежек получат в тот час вина купивши чрез меру упиваются, и худое сделав в беду впадают многи. И потому в книге Джеускова царства по причине вина публикация написана, в которой так сказано: народ наш много возмущался и повреждал добродетели так же чрез вино.

Сила благополучия и правды все в людях находится, нет такого порядка чтобы с насильным тщанием дела неправые делать и поступать против закона. Може быть и случаются, но разве во сте один или два только, [56] но хотя и так, однако есть тому причина, от чего такие люди происходят, некоторые на сильной дух свой понадеявшись безобразно поступают, а некоторые упившись до пьяна дурно поступают и обращаются, однако которые на силу духа своего надеются, те еще знают воздержатся и предохранять, а которые упившись безобразно поступают, те ничего и нимало не боятся, сие не от человека делается, но от вина происходит, и потому древние святые цари тое от себя удаляли, а разумнейшие люди запрещали. Света сего люди, которые к вину отменну охоту имеют, вином увеселяются, ум помрачают, развращаются всяко обращаяся и доходят до того, что потеряют благополучие и порядок, а о повреждении добродетели ничего уже и говорить. Посему я часто даю вам наставление, что никак с вином познаваться нельзя, прямо по тому что к повреждению самого себя и к развращению поступок, от сего нет лютейшие причины. [57]

Для питания тела пища и питие нужно, а во-первых вода потребна. Я поелику везде много хаживал, всякую воду, котора тяжаляе, и котора легчае, на весу смотрел, увидел, что вода чем лутче, тем тежеляе, а буде где постречается такое место, где нет очень хорошей воды, то воду взяв парить, и потом отпоть ее взяв чай варить и пить, тако Дже бдзун дамба Кутухта (Мунгалской первосвященник.), чрез многие годы пареной воды отпоть пил.

Я когда от жаров уклоняяся выходил и около городов Кара и Жехе на реке рыбной ловлей забавлялся, увидев некоторых служителей молодых, которые не умели плавать, тогда я по необходимости о тех размышлял, и по тому моих детей с малых лет на воде купаться обучал, они хотя мало выучались, однако никакой им нужды в том не будет, чрез то же будет в пользу им и то, что по рекам когда случится плавать в лодках, то уже [58] никакой о вас не будет педали, и смотря по сему, что человек ежели одному какому обучится искуству, то ему же самому будет в пользу. Нашего царства старых людей пословица; хотя с крупинку будет у кого искуства, и то ему в пользу. Сие подлинно о таковых сказано.

Ныне внешние негодные и подлые люди к тому же и евнухи наши, людей весьма много бранить и проклинают люты, те же ругательные слова из уст произнося людей бранят, но нам государям сие никак невозможное и неприличное дело. Люди которые близко нас служат, буде виноватыми окажутся, то грех ежели малой, обличать только, а грех и дело буде по более то и наказать надлежит. А что в том что побраним? буде безумные худые и скверные речи из уст происходят, какое в том добро, вы хорошенько помните.

Всякой человек не может сделать того, чтоб чего не любить или [59] ненавидеть, но только буде собственны мысли победит, добро будет, а по истинне увидевши добро возлюбим, а увидевши зло возненавидим, тогда ум наш ни к чему прилеплен не будет. Таким же образом бывает, когда человек веселится или гневается, ибо не можно сделать так, чтоб при случае радости не было и гневу, или так же чтоб во время гнева не было радости, того сделать человеку неможно. В книге Дайхиоу (Книга учения великого конфуциева сочинения.) сказано: в досаде или гневе, в любви или в желании прямоту трудно получить.

Человек на свете живучи не рассуждая о старых и молодых, ни на один час ни на одну четверть часа недолжен быти без благоговейнства и опасности, и потому Кундзы так говорил: разумные люди опасаются Небесного предела, великих людей опасаются, и святых людей речей боятся. Мы ежели и в обыкновенное время во всяком месте благоговейнство и боязнь иметь будем, [60] то пред старшими и вышшими людьми не будем виноваты и равным себя друзьям вины от себя не покажем. А сверх того и для воспитания самого себя так же будет польза велика, как и видно, что некоторые пожилые старики поелику все в обыкновенное время со благоговейнством и боязнию поступали даже и в пище и питии во всем много воздержалися и нимало меры не превышали. Они в обыкновенное время, когда просто пребывали да так делали, чрез сие можно знать, с какой опасностию и уважением приделах обращалися.

Древних святых людей речи сделалися законом и книгами, а дела их историями стали, лишь только отворишь книгу и раскроешь лист, тотчас увидишь из чего может человеку быть польза. Вы хотя в обыкновенное время и смотрите книги от святых людей преданные а стихи сочинять и писать описания хотя и ученых людей дело, но буде выучены будут книги от святых преданные а потом само [61] собою одно за другим можно понять, а простым малым ребятам отнюдь не показывайте сказок; ибо в сказках дела все пустые пространно написаны и ни чего справедливого нет. Некоторой человек уведав тотчас поверил, а иные безумные люди и подражают тому, а сами не знают настоящего мнения того, которой писал подлые оные сказки, сие все нужно знать для на учения детей, вы все хорошенько помните.

Шигин книга как уже поучением сделалася по временам преподаемая дошла весьма далеко. Древнего юйского царства в придворной канцелярии ханской когда Куя сделав смотрителем над музыкою и старших детей велели обучать сказав: и стихи о мыслях человеческих изъявляют. Чаятельно, что происхождение человеческих мыслей не может не иметь своего предмета, на что б возложилися, и как постречаются они с книгою стихов, на словах являются. После того как конфуций лишние уже статьи убавил, трех сот статей [62] содержание по порядку происшедши хорошо стало. Которые с улиц взяты, те называются песни, а которые при дворе в парадах употребляются, те называются канты, которые же в капищах при жертве употребляются, оные зовутся величание. По рассмотрении, что в них похваляется и что изобличается, является аки в зерцале различие добрых и злых. По рассмотрении прямоты и Превратности, то легко разбирается, когда какое правление воставало и упадало, по рассмотрении что на музыке похваляется, когда вышним и нижним тоном поют, и смешенное сладкопение производят, то предков наших премудрость и заслуги подлинно на сем показуются. А понеже чрез слова умом понимаем, что было прежде тысящи лет и потому можно восходить, можно рассматривать, можно содружаться и можно печалится. Конфуций сколько ни говорил поучений, всегда приводил в довод похвальные речи, но более всех из Шигина. Например в книгах [63] Дай-хиоу, Джун-юн и Хиоу, еин, каждой статьи на конце непременно из Шигина речи приводил и выхвалял. И смотря посему можно знать, что древние люди ни на краткое время книгу Шигин от себя не отпускали. Бе-юй проходя мимо судебного места учил; чтоб детей научали Шигину. Я когда ни помышляю о учении сем, всегда говорю: о всяком учении старающиеся люди нельзя чтоб не почитали за нужное учение Шигина.

Книга Лидзи: (или журнале благоповедения:) людям весьма надобна. Ибо по справедливости может назваться правилом ко удержанию самого себя и источником для возведения дел и для восстановления учения. В ней образов хороших благоповедения триста, а примеров три тысящи, большие суть образы или показание как надевать шапку, делать браки, носить траур, приносить жертву и приходить на поклон, приносить дары, стрелять и пировать, а малые суть мера, как кланяться, уступать кому, приступать, [64] отступать, пить, ясти, стоять и сидеть, государя и министра, начальников и подчиненных чрез сие можно разбирать, муж с женою, внутренний со внешними чрез сие разделяются, отец с сыном, брат с братом, сват со сватом, родня с родней, чрез сие друг к другу благосклонными делаются, и потому в движении и обращении буде все с благоповедением сходствует, то Небесная мудрость совершится, по восстановлении правления будет утверждено благоповедение, чрез сие царский закон исполнится. Которые в публику выдавали книгу Лидзи хотя было их числом 13 человек, однако Дайде и Дайшын наипаче прославилися. Дайшином писано 49 статей, которая и ныне Лидзи имеется. А кроме тех еще 47 статей хотя были писаны разными учеными людьми ханинскова царства, однако тех же святых врат (Святыми вратами названы уста премудрых.) основательные речи распространены и что уму [65] приличное и нужное писали, вы все братия, всяк по изучении Гина по справедливости должны учить книгу Лидзи. Кундзы говорил: ежели не учить книгу благоповедения, то нельзя стоять, тщатися должно.

Мы государи будучи к слугам нашим хотя и нельзя нам жестокую строгость показывать, однако и очень слабо поступать не хорошо. Буде за малые грехи должно прощать, то прощай, а буде когда случиться такой грех, за которой прощать не можно, то наказать, постращать и поучить только должно, а беспрестанно в мыслях содержать нельзя. В то время буде не накажем да беспрестанно изнурять будем, то подлые люди будут боятся, и нам никакой не будет пользы. И сие нужно есть знать в содержанье слуг. Вы во уме своем положив хорошенько помнить должны.

Только подлых людей содержать трудно, их ежели в особливую принять милость, то они будут [66] неуступчивы, буде их отбросить, то оке будут жаловаться, сие слово весьма справедливо, как вижу я одного из слуг при дворе моем находящихся, смотря по его заслуге ежели покажем маленькую ему милость, то он неотменно будет поступать безумно и неумеренно возведши дело приводит к тому, что и прежде показанное его хорошее дело бросит и уничтожит. А буде его отбросить, тогда он заочно будет жаловаться, тако прежние святые люди о сем узнав говорили; всякой из служащих людей сии речи должен глубоко размышлять.

Евнухи прежде употреблялися во дворце для метения палат, никак их ко внешним делам допускать нельзя. Нашего двора евнухов вовсе вон из дворца не выпускаем, а буде кто куда на время позволения просит для выходу, то только на один день отпустив, чтоб к и вечеру неотменно внутрь двора входили. Например, которые при мне здесь находятся в служении евнухи, [67] кроме того, что с ними шутить, смеяться и простые речи мне говорить можно, а ни одного раза не было, чтобы с ними о государственных делах говорил.

В военном уложении сказано: должность Фельдмаршала всегда наперед всей армии предшествовать. Прежде когда отвод делан от Галдана что будто он на Калкайцов нападает, а в самой вещи преходя границы внутрь уже входил, тогда я помышлял желая успокоить всех мунгал сам взял шесть армий когда пошел от средней дороги во внутрь степей, тогда на всякой день рано поутру поднимался а в полдень на стан становился. Еще помышлял о нужном провианте для всей армии, что следует всей армии далеко на войну итти, и для того всех Куараней (Лагирей.) Джангинам публично запрещал, чтоб на всякой день по однажды Ели, а прежде поставления лагиря, чтоб неотменно [68] наперед человека посылали для осмотру воды и травы. А ежели где случиться безводное место, то чтоб колодьцы копали и ключей искали, где бы ключевую воду можно накопить, чтоб доставало для напоения людей и коней. Прежде в некотором безводном месте внезапно чистой ключ проистек, которую воду везли чрез несколько верст и было весьма довольно для людей и коней, а как близко уже были реки Курулюна, тогда я сам взявши всех кяев (При дворе служащие подобны камер лакеям.) и легкое войско прямо на его стан пошли, а большая армия позаде следовала и шеренгами приступала, Галдан как услышел, что я сам с великой армией как будто с Неба сошел и нечаянно пришел туда, то в чрезвычайном страхе немедленно ретировался, и ретировавшися повстречался с армией на западней дороге на месте Джиоу-Модо, и как только сразилися, [69] тотчас со всем побежден был. Сие все потому было, что выход мой с армией на баталию угоден был Богу, и потому в безводном месте новой ключ проистек, горы и реки чудеса показали, и несколько тысяч Джангинов, солдат, телег, коней было, но ни в чем ни урону ни тесносты не было. В три месяца победивши, воины с радостными песньми возвратилися. Вот таковую и толь великую услугу совершил.

Салдат с прохладою и покоем учить нельзя, но к трудам их должно приобучать, беспрестанно ексерцитацию делая учить, чтоб было все стройно крепко и строго. Когда приступают и входят полками и шеренгами, приступа виде их показывает. Гуань Дзы говорил: днем друг с другом познаваться очевидно могут, а ночью по голосу могут не ошибаться, сим образом когда вооружатся победить, когда брать, то получать, и храбро поступать можно, да и образу [70] вооружения их чрез сие приучить можно, и посему когда их более утруждаешь, то большую им показывает милость. Ибо к трудам когда салдат приобучают, сие подлинно есть закон, коим к воинству является милость, да и не только салдат и Джангинов так приобучать, но и народ управлять так же надлежит. И потому в книгах Го Юй (Го юй: правления государственного книга.) сказано: народ буде трудится, размышляет, а когда размышляет, тогда добрые мысли происходят, а когда спокойно живет тогда развратные мысли являются, а когда развратные мысли восстанут, тогда добрые дела забывают, а когда добрые дела забудут, тогда злые мысли восходят. Народ, которой на плодоносной земле живет, всегда бывает неискусен, сие делается по причине развратного и спокойного жития, а которой на земли худой и бесплодной, тот никогда не отступает от [71] правды, сие бывает по причине, что много трудится.

Мы, поелику весьма часто живем вне границ, то сие обыкновенное нам дело, что для пития и кушанья берем воду от реки. Пусть в обыкновенное время нет ни какой опасности; но только во время летнее когда начинают с гор воды спускаться, весьма остерегаться и воздержаться должно, сего времени буде вкушать воду, то очень удобно можно получить болезнь, но не отменно когда раз или два раза великой дождь будет, и потом когда в горах добрые и худые вещи, все перемоются и тогда уже чистую воду можно вкушать.

Я по всегодно, когда выхожу прогуливаться, то куда ни дойду, всех мест люди, всяк от своего места овощи и закуски приносят, чего мне вкушать весьма приятно. Нам подобным старикам хлеба должно вкушать поменее, и ежели овощи и закуски вкушать то болезни не будет, а телу будет польза. Крепкие хотя и состареются, [72] однако плотны и крепки бывают, все по сей причине. Сунского царства из истории видится, что Сиоу Дзун хан почтенным делом поставлял и выхвалял, чтоб на всякой месяц четыре раза к Тай Шан Хуану приходить. Сиоу Дзун Хан подлинно мог называться государем, которой уважал род, хотя и так, однако в бытность Тайшан Хуанову смотря по времени когда досуг, только о спокойствии спрашивал, к столу смотреть приходил только, как можно было дни учредить, когда восходить и свидаться. Я мать свою почитаю более пятидесяти лет только по обыкновенной домовой политике, а как она происходит от самой природы небесного поколения, потому когда будет какое к докладу ей надлежащее дело, то в один день только два или три раза вшедши пред лице ее являюся, а когда ни какого дела нет, то пропустивши несколько дней и один раз так же бываю, а когда бывает день рождения или праздник [73] какой или хорошее время, когда цветы расцветают, я по придворному обряду бал приготовив когда буду просить мать мою, тогда с утра до вечера неотступно служу, и не только то, что тогда в один день несколько разе свидаюся, но и когда я сам в полуденные отъезжего для осмотру губернии или когда на мунгалские степи выхожу на облаву, то в три дни однажды при отправлении реляций с теми в месте и письмо написав со благоговением о благополучии ее осведомляюся, и кроме того еще из служащих при мне евнухов по почтовым станам послав при осведомлении о благополучии и здравии посылаю в дар из полученных мною зверей, оленей, изюбров, зайцев и из вновь спадших плодов, новоизловленных рыб, при том смотря по добыче когда случится, тотчас чрез почты отправляю, но как времени на то учрежденного и строчных дней нет у меня сверх того я служа матери моей всегда домовой исполняя закон [74] только, чтоб мыслям ее угодно было, успокоеваю почитая за веселие, что по надлежащему праву так происходит, а никак для приходу ко двору ее и для свидания с нею по уреченным дням политики и закона не полагаю, не приемлю имя родителепочтительного сына.

Минского царства Сюань-Дзун хана из подлинного уложения видится, что он когда почитал мать свою, тогда наблюдал притом тишину, благоговейнство, и благоповедение, чего видя всяк до ныне сим его поступком тронут любовь к нему имел. Я думаю прежние цари, понеже сею добродетелию родителей почитали, поднебесною управляли, потому Кун Фудзы говорил: нет кроме сей совершеннейшей добродетели и нужнешного закона. От Танского и Сунского царств доселе понеже весьма редко посещали и спрашивали о спокойствии, потому некоторые и чрез целой год пред лицо не являлися, а что с утра до вечера увеселять и почитать [75] не только государь, но и всякой человек должен. Сие внутреннее обыкновенное благоповедение, а поелику сие ведется по роду от вечного поколения, то когда бывало чтоб разбирать по высокости или низкости рода.

Видно, всякого рода плоды, которые в пищу употребляются, ежели в настоящее время, когда поспеют, ясти, тогда и вкус и запах хорош. И человеку будет польза, таковым, каков я подобным нам государям подданные люди от усердия своего всяк от новых плодов и от новых овощей друг друга упреждая приносят, я маленько прикушиваю только, а ниедин раз не едал, но всеконечно когда совершенно поспеют, того времени дождався, тогда буде ясти, сие есть нужной к питанию тела пункт.

Я о всяком деле не отменно умом рассуждаю, доброе и худое раздельно разбираю и исправляю. Представления о производстве генералов и о повышении офицеров неотменно на [76] стол или кровать кладу, а доклады от уголовной коллегии, в которых дела касаются до жизни человеческой на время оставив, когда похочу в тонкость рассмотреть, на особливое место отлагаю, и никак с добрыми делами в одно место не смешиваю. Я в таком случае все с размышлением так делаю по той причине, что доброе с худым в месте не смешиваю.

Теперь от уголовной коллегии в собранных докладах в одной литере нашлась ошибка, для того я красною кистью поправив отметил, я всех коллегий и приказов доклады, все порознь до конца пересматриваю. Понеже есть такие внешние люди, которые с пренебрежением о мне говорят, что едва ли де государь досматривает дела, потому я всякой доклад посмотревши буде в литерах найдется какая ошибка, конечно вторично поправляю и переведено буде худо, так же по правив отмечаю, прежде в самое военное время в один день три ста [77] или четыре ста дел я сам все до конца пересматривал, а ныне в один день едва сорок или пятьдесят случиться, то все пересмотреть не трудно. Во всяком деле нисколько нерадения недолжно иметь.

В светских делах нет гнуснейшего дела от того, чтоб осенью (У Китайцев в летнее или осенное время казни смертной не производят, но до зимы отлагают.) делать определение в уголовном деле. Правда сие самое надлежащее право, что убийца должен за жизнь жизнию платить, однако государь и уголовное дело с милостию и сожалением исправлять должен, потому я осенные уголовные дела сколько могу с крайним размышлением в тонкость испытую.

Вы не пренебрегайте, что я во время моего царствования сих новых манжуров сотнями посылаю. Давно во время предков наших Тай Дзуна и Тай Дзуя когда одного Или двоих [78] человек получат из восточной губернии, то как дорогое какое сокровище с жалостию и любовию питали, а с того времени как я восшел на престол даже доныне новые манжуры всяк свой роту или дом весь взяв приходят в покорность, о чем бабушка моя услышав ко мне говорить изволила: сие пусть от предков твоих оставшееся сокровище, да так же когда учение и добродетель твоя везде явится, с какою милостию ты дальних принимаешь, тогда этаких людей возможешь заохотить, что с глубочайшим усердием они придут в покорность, о сем можно ли легко думать? Ее Величестве бабушка моя, поелику весьма была радостна, потому таковые слова изволила ко мне говорить.

Когда наша армия успокоила Сычуанские места и на месте Боунин изменника Ван-Пин-Фаня победила, тогда три тысячи человеков Миоудзов (Восточные дикие Индийцы.) [79] поймав всех на волю опустили и назад отослали, а когда наша армия вступила в юньнанскую сторону, тогда Уши Фан будучи от всех сторон притеснен, из Миоудзов воинство набрав хотел противится нам, тогда Миоудзы говорили: Империя нам жизнь оставила, добродетель и милость весьма велика, мы ныне как против их оружие обратим? мы никак не подвигнемся. Миоудзы народ весьма злой, их благоповедением и справедливостию покорить неможно; но как будто от вечной натуры так было, что в одно утро нечаянно превознося милость принимая добродетель не стерпели того, чтоб пренебрегать высочайшего государя. Подлинно похвально, что внутренние люди легко не могли исполнить, то лутче исполнили Миоудзы. Не говорил ли Дзды-Юйша? кто силою покоряет и побеждает людей, тому не от желания покаряются, но понеже сил не достает, а кто добродетелию покаряет себе людей, тому с радостным сердцем [80] и истинною покаряются, почему бы нельзя было только Миоу-дзов одних добродетелию покорить не так как других?

Всякой человек, когда нет у него никакого дела, всегда как бы имея дело заблаговременно ежели будет остерегаться то дела сами по себе не будут видны, а во время, когда дело есть; но паче аки не имея мысли буде утвердит, то хотя бы какое дело ни явилося, само собою исчезнет. Древних людей пословица; сердце у тебя да будет мало, а смелость велика, во всех делах так быть должно.

Всякого великого человека великодушие гораздо отменно от ума людей кои от природы малого духа. Буде которые подлые люди дерзновенно о великих людях худо говорят, или заочно ругают, потом не отменно в беду попадут. Таковых я сам видал много, из чего видно, что Небесный закон хотя скрытен, но воздаяние того подлинно не нарушается. [81]

Мыедзы говорил: во всем, что человек имеет, нет лутчего от зенниц, в них ничего худого укрыть неможно, внутри буде прямота, зенницы очей будут чисты, а внутри буди неправота то зенницы очей будут мрачны. Сии речи подлинно справедливы, и видно, что худо и добро зглазам касается весьма явно, да и не только то, что зенница бывает чиста иль мрачна; но есть некоторые такие люди, что когда взглядывают или смотрят на людей, глазами непостоянны показываются. Таковые люди конечно умом не прямы, и наши манжурские старики таковых людей весьма уничтожали.

Всякой человек, когда ходит, стоит, сидит или лежит, никак назад оглядываться и вкось смотреть недолжен. В книге Лунь-Юй (Книга конфуция 3 часть разговоров.) сказано: разумные люди в коляске будучи внутрь не смотрят. В книге Лидзи: вид очей да будет прям, ибо внутрь смотреть сие значит назад озираться, [82] вид непрям, сие значит скося взглядывать, сии пункты не только касаются к виду добродетели, но сами те же суть заповеди. Нашего царства старые люди так же в таковых поступках весьма запрещали, чтоб беспрестанно назад не оглядывались, о сем всегда говорили и заповедывали.

В книгах написанные законы и права все хотя основательны и тверды, однако их мало, вселенные дела на многие образы пременяются и превращаются, началу и концу их предела нет, и потому с одним умом книги читающие люди всегда как только повстречается какое либо им дело, всегда за одно хватался доходят до того, что не возмогут и подвигнутся. А те люди у которых много дел бывало, всегда во всяком деле одной поверхности касаяся и ни одной основательной мысли не имеют, сие все по тому, что мысли на одну сторону склоняются, а я говорю, что когда читаю книги, то применяя и сравнивая века сего делам, и когда [83] дело приспеет, тогда взяв из содержимого в книгах права до дел что приличествует испытать должно, и когда так будет, тогда от двоих утрат избавиться можно будет.

Кундзы говорил: прежде произношения слов рассудивши, следую делом. Ежели такие ученые люди каковые были в сунском царстве Джеудзы, Чындзы, Джан-Дзы, Джудзы, то поелику все знают делать и стараться о том, что есть истинно в законе и учении, и потому, что они толковали и разговаривали, все показывало и изъясняло прежних премудрых и знаменитейших мудрецов глубочайшее мнение, к тому же буде начнем рассматривать Сыма Гуанна, бывшего в Сунское царство Дзайсяном (Равен канцелеру.) сочиненную им книгу Тун-Дзянь, то есть всеобщее зерцало, или увидим, что в ней о древних и нынешних делах порядочно расписанное, все с [84] истинным сходствует правом, и о сем то теперь можно сказать, что слово сходствует с делом, хотя и так сделал, однако не славился учением и законом, а что ныне толкуют о законе и учении, только уважают литеры, слова и разговоры, а людей еще осуждать и разговаривать о них охотники, не только слово с делом не сходствует, но и в словах правды мало. Я пустые слова не уважаю, но о истинных делах тщуся и никак других людей не осуждаю и не говорю о них, почему? потому что всякой человек имеет в чем либо достаток и недостаток, не оставляй того недостатка. Буде только взимать то, в чем изобилен, и тогда может исполнить дар человеческой, а ежели о всеконечном старался исполнении и с усилием о целости того тщася и о малейшем недостатке буде показывать, то не будет там закона верности, и человеколюбия. [85]

Когда человек на свете живет, ему главная нужда только состоит в действии добра. В книгах святых людей оставленные толь многие речи, все для того только, чтоб человек был добрым. Фуци-хием (Фуцихи, или Фое, Коего закон явился в Китае около времени проповеди Апостольской из Индии.) изданной святой закон так же учит, чтоб человек делал доброе, а будущего века людей учение понеже на все стороны склоняется, и потому между собою противными сделалися. Некоторые сами себя законниками и ученнейшими людьми почитая хотя ходят и в храмы, однако не поклоняются, показывают, что они настоящее учение и прямой закон получили, сие все от того происходит, что они учася не достигли совершенства, и в сторону не правоты уклонилися, а ежели по настоящей правде рассудить, Фуцихи и другие святые суть все древние совершенные мужи, по [86] справедливости должно нам их почитать, на пример; Империя весьма валила, Фуцихию и другим святым храмов весьма много, в которых храмах или жертвенниках нет жрецов, сих щитая странного учения людьми не только вовсе простыми людьми сделать в одно время не можно, но и как бы толиких людей пропитать можно было.

Старики всегда говорят: когда человек состареется, тогда не будет сносить жару, я сему прежде от части верил а от части не верил, а потом как сам дожил до пятидесяти лет, тогда не терпим мне жар сделался, а ежели маленько в теле жар покажется, тогда внутре несносная бывает туга, сие по какой бы причине, естли внимательно рассудить, оно от того бывает, что человек когда в летах совершенных, тогда кровь и дух силен и вода ровняется с огнем, и потому не чувствует, а как в летах уже будет довольных, [87] тогда кровь и дух ослабеет и вода не может препобедить огонь, и потому человек не может терпеть жару. Вы паче чаяния когда достигнете до лет таких може быть и узнаете о сем.

Некоторой человек увидевши, что у меня борода поседела говорит и выхваляет лекарство, которое хорошо ко украшению бороды служит, на что в ответ говорил я: мы во время младости всякой раз когда приносили жертву говорили: мы даже до того времени когда брада поседеет и зубы пожелтеют будем жертвовать, а ныне по щастию достигли до тех лет, что борода поседела, то не будем ли щитать что приближилося щастие, или будет ли право, когда будем скорбеть и жалеть, что мы состарелися.

Нашего царства прежние старики всегда говаривали: когда у стариков зубы падают, сие есть польза детям и внучатам, сие слово весьма справедливо. Пред сими несколько годами когда [88] я ходил во дворец Нин-Шеу (Особой дворец для царице Нин-шеу т. е. твердое многолетие.) для посещения матери моей, тогда она у меня о способе, как бы можно было вылечить зубы спрашивала и говорила, что зубы пошевелившись естли бы подлинно выпали, то бы и болезнь престала, а как не выпадают, то болезни терпеть неможно. Сие как сказала, тогда я начал докладывать; матушка вашего величества лета уже более семидесяти, первого и второго колена внуков уже более ста человек, и не только вы матушка, но уже и внуки ваши до седин достигают и до того дошли, что и зубы падают, а о вашем толь великом веке что уже и говорить? нашего царства прежние старики всегда говаривали, у стариков когда зубы выпадают, то детям и внучатам польза, сие прямо приличествует к вам, ибо щастие ваше есть знак вечного благополучия их, когда окончил речь, мать моя [89] услышав сии мои слова от части радуяся удивлялася моим весьма справедливым словам и много выхваляя говорила: ханские сии слова всяка из подобных мне бабушек услышав довольно всем радоваться и веселиться надлежит, сказала.

Что в книге Лидзи сказанное слово; вечером смотреть и поутру спрашивать, значит то, чтоб всякой сын исполнял усердие в почтении к родителям, однако человек по справедливости должен о настоящей оных слов силе испытывать, а буде держася только речей книги и неотменно тому последовать восхощет, то никакого не будет дела, ежели у кого так много детей как у меня, на всякой день поутру вставши ежели будут покоя желать и ваши дети так же утром вставши покоя вам желать будут и вечером буде так же вам покоя беспрестанно желать и приходить будут, то уже не только вам не будет времени когда покушать, но и я на каждой день не улучу времени для [90] кушанья, это никак невозможное дело, и смотря посему всякой человек смотря книги должен настоящую силу тех испытав разуметь.

Книга Игин от четырех святых человек предана, образ той поставлен, черты сочинены, слова умножены, пространна велика, всецело совершена, что же говорить о силе, то все в ней вмещено, ежели же говорить о употреблении той, то древние Императоры (Первой Хан китайского государства был до Рождества Хр. за 2953 года.) Фухи, и, Шень-нун, Хуандиоу, Шунь, в законе своем царском во всем с сею книгою сообразавали. Хотя и так, однако ежели с глубочайшим вниманием изыскивать Игина книги содержание, то оно никак не выступает от Иньяна (Инь ян: света и тьмы. Неба и земли содействующая сила.), ежели ее к человеческим делам привести, то в ней есть разбор добра и зла, раскаяния и пени, времен исчисления от сей восходят и нисходят, обычаи и [91] уложения от сей исправляются или развращаются, разумные люди и глупцы по ней входят и отходят, убывают и возрастают, все происходит от сокращения или распространения от пременения или превращения неравных и равных линей. Я Гиново учение за нужность закона в правлении, а книг Шугин, Шигин, Лиги, Иодзи за употребление приемлю. И то, какие дела были в книге Чунь Цю с Игином сличая все понимаю, хотя и там, однако я о силе Игиновой тщательно испытую, о тайности и скрытности оные. Умом постигая прежде ученым министрам указав, чтоб всех ученых людей книги, Джушу и Джуань сличили. А Игин сей с толкованием повелел сочинить, да еще канцлеру нашему Лигуандию указом повелел, книгу Джеу и Дже-Джун составив написать, Иджа-Игин на всякой день в тонкость рассматривая до единой литеры и черты все испытав утвердив, и ни в чем не поленился, нарочно для того, что бы был закон, [92] как смотря по Игину и на народу к оставлению учения чтоб было то употребление, чрез что можно б было внушать премудрость и представлять что мыслям, так же чтоб с опасностию и тщанием самого себя исправить, и предрассуждая о злоключении чтоб заблаговоеменно остерегаяся пред охранить век сбой, как от Неба человек сотворен, естество и предел совершен, и прежде народу твари на свет явлены, премена в них влияна показалася, и состав в конец приведен, сила того поелику вся явствует в книге Игин, потому Кундзы говорил: естли бы мне дали насколько годов, то б я книгу Игин доучил. Я думаю что учащимся людям нельзя чтоб не учить сию книгу, и когда учат, то с небрежением учить ее неможно.

Во всяком деле, о чем хотя кто говорит, но буде сам не видал, однако все ничто. В книге Шигин говорится: мы на флейтах и свистульках играем, а мною ли таких, которые бы видали [93] оные флейты и свистульки. Одного года в последний день, когда был при дворе кяне Цин парад музыки, тогда я призвав министров, которые находятся в Кань Шуфанне и некоторым из ученого собрания говорил: вы когда стихи пишете, всегда флейту и свистульку уподобляете братиям, а когда я спросил какой манер оной флейты и свистульки, то все сказали, что во все не видали их, тогда я послал одного евнуха и взяв из музыкальных инструментов флейту и свистульку как показал им, то они увидевши радовалися и, удивлялися говоря: мы только в книгах видали и говаривали о них, а никто в настоящем существе оные инструменты не видал, а сего дни ясно: узнали, о чем весьма радуемся, и во всяком деле все так же всеконечно когда узнаешь и на руках побывает, и тогда истинну находим, а что посторонно слышел или в книге нечаянно видел, то за правду поставив буде говорить [94] будешь, конечно знающие и разумеющие люди осудят.

Нашими манжурскими литерами всякого государства речи, и произношение их все совершенно писать можно. Прежде во время Тай Дзуна Императора мунгальскими литерами по манжурски писали, а потом указом поручено было учителю Даханю, чтоб мунгальские литеры переправив прилагая точки и кружки сочинил манжурские литеры, а потом чтоб еще не вышло какой ошибки, я нарочно в месте со стариками всякие речи искал и собирал и написал манжурских речей зерцало и напечатав в публику пустил. Ежели сия книга всегда будет, то наши манжурские речи и манжурские литеры никогда не потеряются.

По щастию деда и отца моего мы всею Империею овладели и в государстве тишина настала, и народ успокоился, для того иностранных государств люди с торгами по малу собираться начали. Всякого рода рухляди [95] против прежнего умножилося. В то время как я был еще молод, государи во-первых почитали лутчею рухлядью только соболи а потом лисицы, зайцы а горностаев со всем не было. Хасху зять получив одну горносталью курму надел, чего увидев все его окруживши и с удивлением смотрели почитая новою отменного рода вещию, а ныне горностали чего стоят, ежели о сем едином только еще говорить, то можно ли за ни что ставить от предков оставленной закон и собранное богатство? всякой человек в ястии и питии всяк для себя, что телу полезно разбирать должен, а вещи которые мыслям приятны чрезмерно ясти нельзя, например: отец сыну, брат брату скажет, что я люблю ясти, то тебе неприятно, а что ты не хочешь, то я насильно могу ли принудить тебя чтоб ты ел, всяк человек когда узнает какая вещь ему противна, то всегда должен воздержатся не ясти оные, смотря посему всякой человек от [96] рождения доселе имеет силу разбирать что желудку противно.

Человек буде рачительно старается о каком либо искустве, и когда мысли и ум не к чему другому не прилепляет, то самому будет великая польза. Которых я еще застал минского царства и нашего царства старых, которые мастера были писать, все уже в летах, однако много таких, которые телом крепки были, да и сверх того некоторые в малевании искусные китайцы или в ручных мастерствах от протчих отлично искусны, все уже около семидесяти или осмидесяти лет были, но поелику телом все крепки, то по обыкновенному малюют и дело свое исправляют, и видно из сего, что всякой человек о чем всем умом и мыслию старается, и то получит, то сие ему будет законом правым к пропитанию самого себя.

Я никак не хочу обманывать людей, например всякие мастера, из коих всяк имеет какое либо [97] искуство, чему тайно обучался и другому никак не сказывает, и у тех когда я спрашивал, они неотменно самую правду показывая ясно докладывали, но я уже тая сие никому не сказывал.

Всякой человек буде может разбирать что сам знает или не знает, тогда может узнать о искустве других людей. Я с малых лет мною хаживал по степям и три раза войною ходил против Галдана. Хотя самолично с неприятелем и не сражался, однако думаю что може быть и могу стоять и перед людьми, но только когда ни подумаю о тех храбрых воинах, которые на городы вскакивают, знаю, что сам никак не могу. Почему? потому, что я с малых лет ни один раз на стены не всхаживал, и когда с высокого надвесистого яру вниз посмотрю, и тогда голову у меня обносит, а на такой высокой город как взойду? можно ли легко смотреть на такое дело, которого сам никак не могу совершить? и посему я всякой раз когда [98] увижу оных храбрых воинов и жалея и милосердуя весьма много о них думаю.

Давнего времяни генералы, понеже они на войнах много раз бывалые люди, потому на смерть человеческую без сожаления смотрят. А я бывши на войне когда назад возвращуся, тогда нет ли и у меня таких мыслей тщательно и опасно обдумываю.

Понеже ружье везде и на облавах и на звериных ловлях употребляют, для того весьма должно опасаться ружейного пороху. По крайней мере одна лана пороху может два или три покоя взорвать, а ежели пороху целой Гин (Из шестнадцети лан составляется один гин, а в фунте щитается одинадцать лан.), то какая сила будет, можно ли смотреть? я точно сам знаю и много слыхал, и потому даю вам наставление, что во время когда употребляете ружье, всяк тщательно опасаться должен. [99]

Мы в обыкновенное время, когда просты сидим, хорошо ежели будем говорить о том, что древние люди хорошо делали или хорошо говорили, и ежели мы на всякой день так хорошие слова говоря забавляться будем, и вы всяк во свой дом пошедши детям и жене с радостию будете рассказывать, то дети и жена так же с радостию послушают, и естли лутче и радостнее сего дела?

Всякой человек, когда живет в такое время, что должно себя охранять, то только должно человеколюбие в сердце полагать, увидев дело, которое мыслям человеческим приятно, то поистинне должно внутренно радоваться и веселиться; а когда увидишь такое дело, которое мыслям других людей не угодно, то поистинне милосердовать и внутренно сожалеть должно. Сие все по справедливости сказать, самому себе польза. А ежели завиствовать тому, что другие силу имеют, или радоваться и веселиться о том, что у других все [100] разрушается, что нужды до дел других людей, но только свои мысли и сердце успокоить должно.

Древних людей пословица: когда узнаешь, что люди приобрели что, то делай так, как будто сам ты нашел. Когда узнаешь, что другие потеряли, то думай так, как будто ты сам потерял, и буде тако рассуждать будем, то конечно небо помилует.

В житии человеческом самая нужность состоит в тщании и трудах, кто трудолюбив, тот недойдет до крайней бедности. Земледелец ежели не будет пахать, то может принять голод, женщина ежели не будет ткать, то потерпит холод. И видно из сего, что чрез труды от голоду и холоду избавиться можно. К тому же в жизни человеческой иметь пищу, одеяние и богатство, во всем хотя и твердое есть право, однако ежели все с бережливостию и умеренно иметь могут, а много жадничать не будут, то и [101] богатство собираться и век продолжатся будет. А ежели офицеры будут воздержны, то бережливость воспитать могут, а напротив офицер на власти или дома будучи нисколько не зная воздержности желая чтоб выстроить дом и двор хорошенько, чтоб жены являли к нему угодность, чтоб слуг и служанок было много, чтоб другов и приятелей было немало, да ежели не жадничать корыстей, то чем в случае доставит и приложит? не только не будет бережлив но и страсть умалить не в состоянии будет. Всегдашняя людская гласит пословица: чрез воздержность бережливость совершаем, а чрез мотовство ненасытность умножаем. Сие по справедливости неотменно так делается.

Всегда говориться: натурально есть, что надобен отдых и покой рукам и ногам человеческим. Естли такой под небом человек, которой бы не любил покой и веселие? но только в покое и веселии меру неможно превысить, [102] и потому разумные люди всегда тщатся и никак не смеют в нерадение отдаваться, страсть удерживая не смеют вольно отпускать, веселие умеряя никак до крайности не допускают. Богатство щадя до роскоши доводить не дерзают, сохраняя свою долю никак выше себя не хотят И когда тако веяк будет, то не только сам будет спокоен, но и богатство умножался долго стоять будет. Что в книге Шугин сказано: разумные люди в трудах, в беспокойствии пребывают. Еще в книге Шигин, веселие хотя приятно, однако не вглубляйся в него, доброй человек со страхом и трепетом защищает себя, сказанное слово, самое справедливое есть слово.

Закон правления дел государственных, награждение и казни все в руках у государя, он умы человеческие обращает и учение сохраняет и удерживает людей, чрез что добрые люди поощряются, а худые страх чувствуют, он вместо Неба учение являет [103] и смотря повремени Божии дела изъясняет, потому дворянской чин называет Небесным даром, а казни Небесным штрафом.

Дела надлежащие к награждению или наказанию все по небесному праву текут, а кто в руках содержит правление, тому по своей воле делать неможно, сие весьма явственно. Хан Фейдзы говорил: кто заслуги показывает, тому награждение, а кто преступает закон, тому штраф делая ежели право не будет утрачено, тогда заслуги распространять а преступления удерживать можно. Что в книге Шугин сказаное слово: Небо добродетельных возносит, тех пяти одеждами, пяти цветами отличай; коих Небо преступников наказует, для тех пять казней пяти способами употребляй, прямо значить сие. В деле правления стараться надлежит. Чин награждение, казни штраф, сии все дела правления государева. По справедливости ему надлежит быть верну и осторожну, [104] никак в нерадение отдаваться нельзя.

Шунь хан любил всегда спрашивать, однако был охотник и речи самые простые испытывать. Кто вольно не поступает и охотник все расспрашивать, подлинно хотя хорош, однако ежели и о неправости его не исследовать нельзя, потому еще охоту употреблял для исследования, что Мундзы говорил: о употреблении людей и о употреблении казней, сие сказано то, что должно у всех разведывать от штапов даже до простых людей. Кто своевольно не делает, неправо не слушает, можно сказать, что много советуется, однако наконец неотменно употребив разведывание, что можно и что неможно, подлинно когда узнал и тогда поверил. К тому же еще Шунь говорил: прокурору прежде силу дела решительно рассказав, потом уже великому судье указать повелеваю. Мое мнение уже давно утвердилося, чрез разведывание требовал совета, ежели все [105] тому же сходственно говорят, последуют и Ангели сему же. Судия и советник обще согласуют. Дзи Дзы так же говорил: когда у тебя будет великое сумнение, прежде с умом твоим посоветуйся, с советниками посоветуйся, со всеми посоветуйся, с гадателями смотря и рассуждая советуйся, сие значит то, что еще прежде своим умом разрешив а потом люди, а наконец и духи и святые верно в том исследуют, и видно из сего, что древние святые люди или дав прежде всем говорить, а потом одни решили, или прежде сам размыслит, а потом людям и святым на суд отдавали. Они так опасалися и уважали и не с нерадением в том обращалися. Думаю я, что нельзя уже то по неправде бросить, что по общему совету один решит; но только что прежде и что после делать, в том особливое дело, тогда по делу и времяни сообразовать можно. [106]

Света сего дела приходят не одинаковы, и люди узнают и уразумевают также разно. Некоторые прежде дела как еще оно приходит, что право или не право, как будто видели, узнают. Сие от того, что они в обыкновенное время к учению силы употребляли. Не ожидая ни рассуждения ни совета, скоро находят право к решению, сие потому, что таковые имеют твердый разум, а некоторые как придет нечаянно какая перемена в деле, то вдруг в одно время решить не могут, но неотменно когда со вниманием рассудят и тогда находят право. У тех такой разум, что они потихоньку доразумеваются, а еще есть такие, кои хотя и со вниманием рассуждают, однако следа найти не могут. Но всех рассуждения совокупив в которых неотменно сличествующее с правом найдется, и из тех правое выбравши употребляют, и то такие, что они от других людей берут разум. Сии три пункта такие, что хотя святые и премудрые [107] люди, все так же делают, потому Джеу-гун чрез всю ночь рассуждал. Цари Иоу и Шунь буде в требовании совета всегда от всех изведывали, но они поелику ум и рассуждения прилагать умели, и от всех мнения взимать могли, и потому премудрыми сделалися. Мындзыем сказаное слово: от природы знает, от природы умеет. Я чаю, чрез сие изъясняет и показывает о добром начале ума и о доброте природы. Еще говориться: великой человек тот, которой еще младенческой ум не потерял. Сие ни как не к тому сказано, что мы от младенчества до конца жизни по воле мыслей наших узнаем более, а умеем менее, но само собою по небесному праву явно идет так, как хотя бы и Кундзы был, и он что сердцем пожелал, не преступил в том меры, еще и мыслями ко учению склонился, умом утвердился, и уже от затмения ума избавился, узнал предел, и слухом послушен сделался. И потому древние [108] люди отводя от глупости детей на осмом году в малое училище вводили, а на пятом на десять году в великое учение отдавали, нарочно для того, чтоб исправити развращенность природы их и учения, чтоб предостеречь дабы не прилеплялся любовию к богатству, чтоб просветить и распространить разум их, чтоб веру, и верность они всецело сохраняли, во всем достигали намеренного конца. Кундзы хотя и святой человек, однако сердцем он в снискании закона непрестанно тщился и не знал старости. Так люди у которых мысли клонятся ко учению, чему учили святые люди, то избрав доброе, твердо сохраняя, препобедив самого себя возобновляя благоповедение, приступая и старался, и ежели ни мало в нерадение отдаваться не будут, и тогда на всякой день пользу приобретать могут.

Я как с малых лет моих имел радение ко книгам, потому на сих нескольких годах я сам смотрел [109] и приказывал делать и несколько десятком книге, одну за другой совершали, к тому ж учение литер наипаче нужно Дзыхуй (Собрание литер, в котором 33114 литер положено.) или собрание литер, хотя и есть, однако по милости ее много утрачено, а в Джин-дзы-тунне (Собрание литер с дополнением против первого.) излишних много, сверх того поелику в разных губерниях обычай и учение не одинаковы, потому во всяком месте произношение разно. В Сымагуанновой-Лей-пянь книге разделы различены некоторые не ясно. Шинь-ио-ева книга Ши-юнь не избавилася от порицания потомков. Хун-у джинь-юн хотя много поправлял и толковал, однако в действо производить не мог, да уже той же Шинь-ио-евой Шиюнь книге последовал.

Я все книги совокупив смотрел и со тщанием испытывал и что [110] нашего царства манжурские литеры, к тому же мунгалские, тангутские, и всех заморских государств литеры все поелику из двух литер слагаются, произношение по разным местам хотя и различествует, однако от тех же литер, точек и почерков составляются. Две литеры сложив делаются одною, два гласа совокупив в одно произношение приводятся, от чего узнали, что под Небом первое произношение от гласа человеческого произошло, почему вид и образ гласа человеческого на литерах явился, и потому все испытав утвердил и приказал одну написать книгу и наименовал Кань-хи-дзы-дянь (Кансием собранное литер вместилище состоящее в 6 томах в 36 частях литерам число неизвестно.). Что в книге собрания литер не достает, то добавить, а что в Джин Дзы Туне излишествует, то убавить, не отменно в тонкость разбирая и собирая средину [111] нашедши все в пристойной порядок как привесть постарался, то чаю, что во веки уже пребудет непременяема.

Я от юных лет много читывал книг медицинских, потому о начальном тех источнике совершенно понимаю, чрез то точно узнаю, что других веков люди под именем древних людей писали, а нынешние лекари в учении недостаточны только для одной корысти намерение имеют, когда не хорошо научилися, как могут пользовать людей? всякого лекарства силу как может человек узнать? но все от древних премудрых людей показано, и потому сколько я отведывал лекарств и рецепты, по которым болезни человеческие были вылечены, не отменно всем вразумительно сказываю. Отвсюду полученные рецепты неотменно всем вам объявляю, и вытвердить велю, только для того, чтоб людям была польза.

Прежде сего я в цветниках княжеских и генеральским когда [112] прогуливался, видел поделанные их домики во всем подражая китайцам разнообразные уголки, перегородки, перестенки, галдарейки наделаны, чего в то время мыслям их представлялося за искуство, а потом как на их же манер сделав одно или два места и несколько дней пожили, а после вдруг, мыслям их неприятно стало, то после того во все перестали. Вы всяк цветники и сады имеете, поделавши живете отнюдь не делайте Тоу-фан, но только думать надлежит, что приятнее жить когда сделано все свободно, широко и пространно.

Я хотя в маленьком смешном деле конечно надлежности смотрю, прежде большой Аге (Большой сын Ханской.) когда ходил и надсматривал работы в Ян-син-дяне, тогда в один день Аге вместе с европейцем Сюйжи шином вошедши простые речи предо мною говоря Аге с Сюйжи шином шутил и говорил; [113] я хочу твою бороду обрить и Сюйжишинь так же вдруг нечаянно сказал; ежели хочешь обрить, то обрей, аки бы не знал, тогда и я вдруг вздумал, большой Аге прежде был человек противен, я когда хану отцу моему доложу и когда прикажет Сюижишынову бороду выбрить, то и выбрию. Можно ли сказать, что бы я у иностраннова человека выбрил бороду. И я тому так же шутя говорил Аге ежели похочет выбрить, то конечно мне доложивши может выбрить как только сказал сие слово, тотчас Сюйжишин услышав мои слова вдруг в лице изменился в глазах слезы навертелись и ни одного слова не мог произнести. Еще по нескольких днях когда один Сюй-Жи-Шын вошел и мне со слезами докладывал: что в том государь! удивительнова вашего величества сын хотя б и сбрил бороду у меня иностранного человека, что в том важного, на что изволили так вздумавши говорить, я того не могу снести а [114] потом на сорок седьмом году когда я нездоров был тогда Сюйжишин думая что я непременно слово, в Ян-Синь-Дян пришедши по нещастию начал тужить и много плакав домой пришедши и умер. Чрез едино слово можно людские мысли к себе склонить, и чрез едино слово их можно потерять.

Государь хотя прежде уверится о ком и тогда употребляет, однако подлым людям во все верить нельзя. Ибо подданные люди всегда смотря по склонности намерения государева хитро унаровить стараются. Буде он к чему охотник и к чему склоняется, то и подчиненные люди угождая склонности его по тем же следам склоняяся обманывают. Я всякого рода игры, все хотя и знаю и аки бы смотреть их охотник, но вы видели ли меня, чтоб я к одной которой из них особливую склонность имел, и потому я ни к какой игре ни малой привязанности не имею. [115]

Нашего царства старики хотя книги и совершенно поняли, однако удивительных их дел весьма много. Например, в древние времена было правление такое, что на веревках узлы вязали, в нашем государстве старые люди когда докладывали дела, так же на поясу для памяти узолки завязывая замечали; в древние времена на деревянных дощечках и камышах писали, и мы дощечки с зеленой головкой употребляем, и смотря посему подлинно удивительно есть, что всякой премудрой человек следуя времяни когда восставил, его действия сами собою тайно сходствуют с древними.

КОНЕЦ.

(пер. А. Агафонова)
Текст воспроизведен по изданию: Государь друг своих подданных, или придворныя, политическия поучения и нравоучительныя разсуждения манжурскаго и китайскаго хана-Кан-сия, собранные сыном его ханом Юн-джнном. СПб. 1795

© текст - Агафонов А. 2020
© сетевая версия - Тhietmar. 2020
© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001