-

ДЖОН БЕЛЛ

ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА В РОССИИ

В РАЗЛИЧНЫЕ ЧАСТИ АЗИИ

TRAVELS FROM ST. PETERSBURG IN RUSSIA TO DIVERSE PARTS OF ASIA

1. РУССКОЕ ПОСОЛЬСТВО В КИТАЕ. Политические отношения Русских и Китайцев начались с распространением Русской власти в восточной Сибири. Несколько посланников были отправляемы из Москвы в Пекин в XVII веке. Но самое замечательное посольство было отправлено в царствование Императора Петра Великого, под начальством гвардейского капитана Льва Измайлова. Доктор Бель сопровождал Измайлова, и оставил нам весьма любопытное описание.

Посольство отправилось из Москвы 9 го Сентября 1719 года, и прибыло в Пекин 18 Декабря 1720 года. Въезд его в Китайскую столицу был торжественный, при бесчисленном стечении любопытных зрителей. Остановясь в особенном дворе, где жили Русские караванные торговцы, и который потому назывался Русским домом, посланник Петра Великого, после долгих переговоров и споров об обрядах [321] приема, получил наконец аудиенцию 28 Декабря в Чан-Шу-Уанг, богдыханском дворце. Во время этой аудиенции, наше посольство не могло избавиться от строгости Китайского церемониала. Вначале один только посланник был допущен в приемную залу, а свита его оставалась на ногах, вне залы приема. Вскоре потом начальник обрядов вывел посланника из залы и приказал всему посольству встать на колени, и по-трижды делать земные поклоны Его Богдыханскому Величеству. После каждых трех поклонов, чиновники посольства должны были подыматься на ноги и преклонять колена снова. Начальник обрядов давал знаки всему этому, произнося Татарские слова: Morgu и Boss, что означает: «Поклоняйтесь» и «Вставайте». Когда поклоны кончились, начальник обрядов препроводил посланника и шестерых чиновников его свиты, с переводчиком, в залу приема.

Впрочем, Богдыхан, царствовавший в то время, был знаменитый Кан-хи, государь просвещенный и мудрый. Он дружески разговаривал с Русским посланником об Европейских делах, о Царе, просил передать Петру Великому свое мнение, что напрасно подвергает он личной опасности свою высокую особу в битвах, и особливо плавая по морям, где бури и опасности бывают великие, от которых не спасают ни ум, ни храбрость. [322]

После приема посланника следовал пир, при чем увеселяли гостей Татарскою музыкою. Театр, увеселения и праздники всякого рода, занимали всё время Русского посланника, в продолжение трех месяцев, которые прожил он в Пекине. Праздновали даже пребывание Русского посольства самыми необыкновенными увеселениями; таковы были, между прочим, великолепный фейерверк и охота, в которой Кан-хи, не смотря на 78-ми летнюю старость, принимал личное участие. Фейерверк представлял собою доказательства искусства необыкновенного. Надобно было изумляться, видя, то гору, сверкавшую синими и белыми огнями, столь похоже на живой водопад, что зрение невольно обманывалось; то явление слонов, лошадей, тигров, бегущих среди полей, виноградом покрытых. Гроздья виноградные составлялись из огней, белых, красных и синих.

Богдыханская охота представила потом зрелище гораздо более любопытное и драматическое. Рассказ в сочинении доктора Беля о травле тигров столь любопытен, что его нельзя не выписать:

«После обеда, Богдыхан прислал двух из своих главных эвнухов, приветствовать посланника, и известить его, что хочет показать ему травлю тигров, которых нарочно берегли несколько времени, запертых в железных [323] клетках. Шатер богдыханский стоял на возвышении, окруженный многими рядами стражей, вооруженных длинными пиками. Другой отряд стражи поставлен был перед посланником и его свитою, чтобы охранять их от свирепости яростных животных. Первого тигра выпустил из клетки человек, прискакавший на легкой лошади, отворив дверцы издалека, помощью веревки. Тигр выскочил, и сначала только радовался, видя перед собою свободное пространство, катался по траве, прыгал, рычал от удовольствия, и все это дало средства всаднику, выпустившему его, ускакать во всю прыть. Но через несколько минут веселья, тигр поднялся сердито, поглядел вокруг себя, казался изумленным, видя по всюду людей и копья — заворчал, начал грозно похаживать. Три раза выстрелил в него Богдыхан, но расстояние было велико, и он промахивался, хотя целил очень ловко. Тогда велел он сказать посланнику, что позволяет ему попробовать свое ружье на тигре. Посланник зарядил ружье одною пулею, поехал прямо на зверя, сопровождаемый десятью копейщиками, на случай неудачи; надеясь, что расстояние соразмерно, он приложился, и от выстрела его тигр мгновенно свалился мертвый.

Тогда отворили клетку второго тигра, но всадник, выпускавший его, дав ему время [324] броситься на траву, выстрелил в него из лука стрелою, и, взбешенный полученною раною зверь, вспрыгнул от ярости, погнался за всадником, преследовал его, столь упорно, что тог едва успел ускакать и укрыться заряды копейщиков. Приблизившись к этой живой ограде, тигр несколько раз старался перескочить ее, вспрыгнул наконец так высоко, что упал на копья, поднялся к верху и издох, покрытый ранами.

Третий тигр, едва только увидел себя на свободе, как направил бег прямо к богдыханскому шатру, и был убит почти подле Богдыхана. Надобно иметь добрую лошадь и быть хорошо вооруженным, для охоты за тиграми в диких лесах, где они должны являться гораздо сильнее и проворнее, нежели виденные нами на травле богдыханской. Легко можно было понять, что от долговременного сиденья в тесной клетке, и от недостатка движения, члены виденных нами зверей не могли иметь надлежащей силы и гибкости.

Травлею тигров кончились увеселения охоты. После ужина явился от его величества чиновник, и принес посланнику кожу убитого им тигра, объявляя, что она принадлежит ему по законам охоты».

Текст воспроизведен по изданию: Русское посольство в Китае // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 6. № 23. 1837