СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК Ф. А. ГОЛОВИНА

ЧАСТЬ 9

И великий и полномочный посол те подарки велел принять и за присланные к себе дары геген-кутухты благодарствовал. И спрашивал ево, Манзея, что с ним от кутухты к нему, великому и полномочному послу, словесно о делех наказано. /л. 431/438об./

И посланец говорил, что де прислан был от него, великого и полномочного посла, к геген-кутухте посланной Иван Качанов с листом, и того де посланного от него, кутухты, он, посланец, проводил до него, великого и полномочного посла, в целости. Да прежде де сего посланы были к великим государем к Москве послы с листами, и с теми де послами послан был с Москвы к ним в мунгальские улусы Сейдяш, и того де Сейдяша в Тобольску задержали, а посол их умре. И великих государей грамоту ис Тобольска прислали с-ыными посланными, а Сейдяша не отпустили. И та де великих государей грамота и что в той великих государей, их царского пресветлаго величества, грамоте написано, не ведают, и знать о том нельзя. А как де были посланцы их наперед сего у них, великих и полномочных послов, в приезде, и они де, великие и полномочные послы, говорили тем посланцом, что которые от него, великого и полномочного посла, посланы с листами г кутухте, и о делех говорить посланы будут, /л. 435/442/ (В подлиннике листы 432-438 были перепутаны еще до того, как была произведена их буквенная нумерация. При публикации восстановлена правильная последовательность текста) и чтоб кутухта их взял перед себя и лист принял сам. И ныне де посланных ево посольских Ивана Качанова хотел взять перед себя кутухта и чтоб лист принять самому кутухте, и он де, Иван, к кутухте на поклон не пошел и благословения принять не похотел, и для того де ево, Ивана, кутухта перед себя не взял. И чтоб де он, великий и [262] полномочный посол, в том не гневался. А у них де, мунгал, с рускими людьми вера едина и во единаго бога веруют, которой пребывает на небе.

Да прежде сего присыланы от них бывали в Селенгинск и в-ыные остроги посланцы говорить о розных делех, и в тех де острогах бывали приказные люди из меньших чинов. И тем де приказным людем говорили о брацких людех по многие времена, чтоб их отдали по-прежнему всех в мунгальскую сторону, потому что брацкие люди искони вечные их и ясак платили им, и ныне тех брацких людей владетель /л. 435/442об./ их хан еще жив. И для отвращения тех брацких людей Батур-контайша, собрався с улусными своими людьми и иные тайши, пошли и тех брацких людей хотят отвратить по-прежнему к себе в подданство, также и тунгусов. А ныне де пребывает в Селенгинску он, великий и полномочный посол, для великих государей посольских дел, и он, великий и полномочный посол, и чтоб те ссоры успокоить и мирные договоры с теми мунгальскими владельцы взять, а брацких людей отдать по-прежнему в их мунгальскую сторону.

И великий и полномочный посол говорил, что против письма и присылки геген-кутухты о брацких людех он, великий и полномочный посол, к великим государем, их царскому пресветлому величеству, писал наперед сего с нарочными гонцы наскоро, только те брацкие иноземцы никогда хану и тайшам их не служивали, а до приходу в Даурскую землю руских людей жили своевольно. И о том великий и полномочный посол многожды /л. 436/443/ посланцом их говорил. А ныне с их мунгальскую сторону безо всяких задоров с стороны царского пресветлого величества они, мунгальские владельцы, вчали войну. А и о делех, о которых он, великий и полномочный посол, писал х кутухте в листу своем, также и словесно говорить с посланцом было наказано, отповеди никакой ему не учинено, и было всякое безчестие тем их посланцом, как они ехали и были у кутухты в улусех. О чем он, Балдан, ему, великому и полномочному послу, по наказу от кутухты о делех доносил, и против того будет ему отповедь утре и для лутчего выразумения прислано к нему, Балдану, будет письмо, и чтоб с того письма он, Балдан, переписав на мунгальской язык для памяти, отвес кутухте.

Посланец говорил, что послан был китайской породы полоненик с посланцом ево великого и полномочного посла, с Степаном Коровиным /л. 436/443об./ в Китай, и был у них тот посланной в урге. И кутухта де, розмышляя в себе, что тому полонянику у тех посланных чем скудно или какое утеснение, присылал к нему, Степану, геген-кутухта из урги гичюла своего Цокту-лансу говорить о том вышепомянутом полонянике Говеддейке, чтоб он, Степан, того полоненика отпустил х кутухте на благословение безо всякого сомнения, а как он, Говеддейка, у кутухты на благословении будет, и ево де, Говеддейка, по-прежнему к нему, Степану, приведут. И он де, Степан, о том тому гичюлу отговаривался, что тот полоненик прислан от великого и полномочного посла с ним, Степаном, в китайские пограничные городы, а не к нему, кутухте, и посылать ему, Степану, к нему, кутухте, на благословение невозможно, а велено ево беречь накрепко и отпускать никуда не велено. И после того тот полоненик у него, Степана, ушол. И он де, Степан, для сыску того полоненика к кутухте /л. 437/444/ присылал. И он де, кутухта, того полоненика не прислал, а сыскать велел. И как сыскали, сказал ему, Степану, что тот полоненик сыскан. И не отдав ево ему, Степану, объявил посланным Китайского царства заргучею с товарыщи. И взяв у Степана Коровина толмача да верного человека, и при тех де людех того полоненика китайским посланным отдать велел, для того что про того полоненика китайские посланцы заргучей с товарыщи уведали, что тот полоненик от Степана Коровина [263] ушел, да и для де того — как де он, Степан, поедет через их мунгальские улусы, также и Китайским государством, а тот де полоненик, будучи у него, Степана, в неволе, и станет мыслить, как бы уйти тайно, а он де, Степан, берегучи ево, учнет вязать или за крепкими караулы держать, и ныне в зимнее время тот полоненик от того озябнет. Да ушол де посланного Ивана Качанова человек калмыцкой /л. 437/444об./ породы, и того де человека у кутухты в урге не сыскали, для того что де тот человек, не похотя к нему, Ивану, итти по-прежнему, хоронился покамест он, Иван, из урги поедет. А как де впредь тот детина у них в урге или хотя и в-ыных улусех объявитца, и того де беглова человека кутухта, взяв, пришлет к нему, великому и полномочному послу, тотчас. А безчестия де посланцом ево, великого и полномочного посла, у кутухты не бывало.

Великий и полномочный посол говорил, что того полоненика ему, Степану, наказано вести было в китайские пограничные городы и отдать китайским воеводам, и о том с ним, Степаном, он, великий и полномочный посол, писал в пограничные городы к воеводам в листу своем имянно. И для того де он, Степан, того полоненика ему, кутухте не давал, потому что ему, /л. 432/439/ (См. прим. к стр. 261) кутухте, до того полоненика дело не належало. А возможно было ему, кутухте, сыскав того полоненика, отдать и посланцу ево посольскому Степану Коровину, а ему, Степану, велено было отдать того полоненика и видетца самому з заргучеем китайским. А в неволю было того полоняника имать у посланного их посольского и подговаривать было не для чего. А по указу великих государей, их царского пресветлого величества, во знак будущих ко всякому сходству посольских договоров тот полоненик и так был увольнен. А что посольского ж дворянина, которой был в посланцах у него, кутухты, Ивана Качанова купленой ево человек калмыцкой породы бежал в ургу у него, Ивана, и того была человека ему, кутухте, возможено сыскать у себя в улусех и отдать тому их посольскому дворянину, и чтоб он, кутухта, ныне сыскав, того их беглова человека прислал в Селенгинской. Також де как сее зимы /л. 432/439об./ мунгальские их люди ис под Селенгинска покочевали, и в тех числех отогнали лошади и рогатой скот, и за тем скотом погнались селенгинские служилые люди и которые были с торгом у них в улусех, всего человек 18, о которых в-ыску говорено [и] имяна даны наперед сего ему, Балдану, как он был у него, великого и полномочного посла, наперед сего, чтоб о том сказал кутухте и тех бы людей, сыскав, отпустили в Селенгинской без задержания.

Посланец говорил: которые служилые люди за скотом погнались и были с торгом в мунгальских улусех, и о задержании их кутухте он доносил, и кутухта де тех людей сыскивал и, сыскав, в Селенгинской отослать велел. Да и самому де ему, Болдану, ныне наказано, что тех задержаных руских людей в улусех сыскивать, едучи с посланным их посольским, и к нему, великому и полномочному послу, отвести. И тех де людей он по улусам в ближних местех сыскивал, и нигде сыскать не мог. /л. 433/440/ А чает де он, Балдан, что иные в то время побиты, потому что служилые люди погнались по заречной стороне за скотом многие, и те де служилые люди наехали на ратных людей и учали с ними битца, которые шли на брацких людей, и тех де казаков те ратные люди, чает, что побили.

И великий и полномочный посол говорил: которые ныне есть служилые люди задержаны, а живы, чтоб он, Балдан, сыскав их, отдал в Селенгинской. А одного служилого человека, Софронком зовут Томского, [264] взял для сыску отогнаных лошадей мунгалетин Тархан Шеретуй себе на руки и отгонные лошади хотел сыскать и, сыскав, отпустить в Селенгинск. И тот Софронко в Селенгинске не бывал. Да отпущен де был в мунгальские улусы толмач Пашка Черемной с товарыщи 3 человека говорить о отгонных конех. И тех де людей 2-у человек Удаин Батур-тайша задержал, и одного из них служилого человека /л. 433/440об./ в Селенгинск, муча многое время, отпустил, а Пашка-толмач с товарыщем в тех числех был жив. И чтоб тех служилых людей, взяв, он, Балдан, отдал в Селенгинской.

Посланец сказал, что поедучи он, Балдан, естьли которые живы, сыскав, в Селенгинской пришлет.

Великий и полномочный посол посланца подчивав, отпустил на двор с приставом.

Февраля в 16 день был у великих послов геген-кутухты посланец Балдан Узен с товарыщи на розговорех.

И как посланник в светлицу вшед, и сели, и великий и полномочный посол посланцу говорил: вчерашенего числа ему, великому и полномочному послу, он, Балдан, предлагал о многих делех, и по тому ево Балданову доношению, хотя ему, великому и полномочному послу, в зачатой напрасной войне от мунгальских тайшей и досадно, однако ж он, великий и полномочный посол, позволяет по доношению ево Болданову /л. 434/441/ и по желанию геген-кутухты рознятися в тех ссорах мирными договоры, а не воинским способом, только б объявили ему, великому и полномочному послу, мунгальские тайши подлинно на чем быти мирным договором. И он бы, Болдан, съездил к Батур Контазию и о том с ним переговорил. И ныне б он, Батур-контайша, во знак и будущих посольских договоров ис под острогов царского пресветлого величества ратным людей отступить велел и ссор и задоров не чинил. И что от него, Батур-контайши, он, Балдан, отповедь возьмет, и о том бы, заехав к нему, великому и полномочному послу, в Селенгинской, о всем сказал, чтоб ему, великому и полномочному послу, о том было ведомо.

Посланец сказал, что велено ему, Болдану, о мирных договорех донести ему, великому и полномочному послу, также и Батур-контайше, и, сказав, ехать в ургу наскоро к кутухте; а ежели де ему, Балдану, ездить к Батур-/л. 434/441об./контайше, то ездить и говорить и ко всем тайшам, и от того де будет промедлительно.

Великий и полномочный посол говорил: сам он, Балдан, им, великим и полномочным послом, предложил, что прислал ево кутухта к нему, великому и полномочному послу, объявить о мирных договорех и на чем имать с мунгалами мирные договоры, и с тем велено ему, Балдану, ездить к Батур-контайше и к иным тайшам, и о том потому ж предлагать и к мирным договором приводить.

Посланец говорил, что де послан он от кутухты к нему, великому и полномочному послу, только о том мирном поставлении объявить, также и к Шириширею, и объявя, ехать назад к кутухте наскоро, а больши того ему делать не велено.

Великий и полномочный посол говорил, что он говорит ему, Болдану, по ево ж предложению ему, великому и полномочному послу, о съезде для мирных договоров з Батуром-контайшею и кутухтину /л. 438/445/ (См. прим. к стр. 261) желанию. А ежели он, Болдан, ехать к тайшам не похочет и говорить о том им не станет, и о том как хочет, потому что естьли к миру желают они, мунгальские владельцы, то и он, великий и полномочный посол, в мирные договоры поступати станет, а ежели они, мунгальские владельцы, [265] тому быти не желают, то и ему, великому и полномочному послу, о том договариватда ненужно. Только де он, великий и полномочный посол, терпит им, мунгальским тайшам, за ссоры и за многие их убивства руских людей для дружбы к себе и любительных пересылок геген-кутухты, а естли бы не для дружбы кутухтины, то бы мог с ними управитца и воинским способом или б велел ратным великих государей людем, которые ныне есть в Удинском и в-Ыркуцком острогах, то бы безо всякого мотчания могли те ратные их царского пресветлого /л. 438/445об./ величества люди с ними, мунгальскими владельцы, управитца вскоре и те всчатые ссоры отместить. И наипаче только он, великий и полномочный посол, послан от их царского пресветлого величества не для воинского способа, но для посольских дел и постановления мира со всеми народами, которые живут близ границ их царского пресветлого величества, и на китайскую границу также для успокоения ссор и разграничения на обе стороны земель с китайским бугдыхановым высочеством.

Посланец говорил, что де для отвращения ратных людей ис под острогов царского пресветлого величества геген-кутухта послал с ним, Болданом, товарыща ево лабу к тайшам и к зайсаном. А о мирных договорех велено ему, Болдану, говорить, а что против того /л. 439/446/ кто из тайшей скажет, то все велено ему записывать и к геген-кутухте доносить.

А к нему, великому и полномочному послу, прислан он, Болдан, а велено о мирных договорех предложить. И что он, великий и полномочный посол, сказать изволит, и о том велено, записав, донести до кутухты.

И кутухта де, уведав о всем, пришлет к нему, великому и полномочному послу, посланцов своих вскоре, для того что де кутухта всем без войны в миру быть желает.

Великий и полномочный посол говорил, что против ево посланцова к себе доношения, о которых делех он, Болдан, вчерашнего числа ему, великому и полномочному послу, предлагал, говорить будет ныне, и чтоб он, Болдан, те статьи выслушав, донес кутухте. А буде не упаметует, и он, великий и полномочный посол, пришлет к нему /л. 439/446об./ подьячего перетолмачить их на мунгальской язык. И он бы, Болдан, то все выразумев, и для памяти себе записал.

А впредь мунгальским всем владельцом, кроме кутухты, верить некому, потому что и наперед да ево Манзеева в Селенгинск приезду приезжал их мунгальской зайсан с листом, а сказал, что он, зайсан, прислан с тем листом от Очарой Саин-хана для посольских дел. А в переводе с листа, каков с ним, зайсаном, прислан к нему, великому и полномочному послу, написано, чтоб для постановления мирных договоров видеться с ним, великим и полномочным послом, Батур-контайше и иным тайшам. А он, зайсан, приезжал от Батур-контайши, и о том ему, великому и полномочному послу, про то было ведомо в те ж поры подлинно, только он, великий и полномочный посол, того зайсана /л. 440/447/ задержать в Селенгинску не велел и отпустил ево из Селенгинска для кутухты. А в то число Батур-контайша уже стоял на Хилке с ратными людьми от Селенгинска в ближних местех. И после отъезду ево, зайсана, от мунгал многие задоры показались и убивства руским людем. А о чем говорил о делех ему, великому послу, он, зайсан, и в приезде ево о всех статьях отповедь ему была учинена.

И посланец говорил, что те статьи у него, великого и полномочного посла, выслушает. А для памяти и записки изволил бы он, великий и полномочный посол, прислать подьячего и толмача и те статьи перетолмачить на их мунгальской язык, и он де, Болдан, те статьи записывать станет. А да иных де мунгальских владельцов кутухте их, какие чинят неправды, дела нет, только де кутухта приводит его, великого и [266] полномочного посла, и мунгальских владельцов к миру, желая всем жити в покое. /л. 440/447об./

И тому посланцу статьи, которые противу предложения ево, Болдана, о делах, чтены:

[1-я]

(Обозначение первых двух статей в тексте отсутствует)

В первом приезде к нему, великому и полномочному послу, от кутухты посланца гичюла Ладой Сенги сказано, что грамоты великих государей к кутухте нет для того: говорено ему, гичюлу, многожды — не то что з грамотою великих государей, их царского пресветлого величества, которою должно с повышенною честию ему, кутухте, самому от посланных приимати, но и от него, великого и полномочного посла, с листами велел бы быть, кто с ними прислан будет, у себя, а на благословение к себе ходить не принуждал, как обычай тому и в-ыных окрестных великих государствах быти, которые между собою обсылки имеют. И тогда тот гичюл о том о всем кутухте донести и учинити ему, великому и полномочному послу, отповедь хотел вскоре. Також де и о которых отгонех /л. 441/448/ с ним наказано было (что сваровали табунуцких тайшей мунгалы — отогнали многих лошадей в пребытие их, гичюла и ханских послов, в Удинском остроге), и после того не токмо, что довольство какое учинено за те отгоны в сторону царского пресветлого величества, но и к пущему воровству те мунгалы дела начинают.

А по приезду своему в другоряд тот же гичюл о том великому и полномочному послу и о приятии великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты (естьли к нему, кутухте, прислана будет) отповеди никакой не дал.

И ныне которые и есть грамоты великих государей присланы к нему, кутухте, и Ачарой Саин-хану, послати к ним ему, великому и полномочному послу, невозможно для нынешней всчатой войны безо всякой причины с стороны их, мунгальских людей, и для всяких задоров и непостоянства и посланцов безчестия, которые бывают у них, мунгалов, не описався к великим государем, /л. 441/448об./ их царскому пресветлому величеству; которую войну всчали кроме всякого зла с стороны царского пресветлого величества.

Також де и для того: когда будет кто в приезде с вышепомянутою великих государей, их царского пресветлого величества, грамотою к нему, кутухте, от них, послов, как о том, они, великие и полномочные послы, о посылке тое грамоты приимут чрез гонцов указ себе от великих государей, их царского пресветлого величества, и тогда б кутухта того посланного к благословению своему не принуждал и грамоту принял сам с честию. А отдаст ему, кутухте, тот посланной поклон, как надлежит великим людем кланятца.

Естьли с ним, великим и полномочным послом, учинят ныне они, мунгальские владельцы и хан их, по самой правде мирные договоры по кутухтину совету, и вором учинят казнь, и отгоны, которые были из стороны их царского пресветлого величества, возвратят все, /л. 442/449/ и задержанных людей отпустят, то, конечно, посланы будут от великих и полномочных послов гонцы о том к великим государем, их царскому пресветлому величеству, наскоро и могут назад вскоре возвратиться и обо всём отповедь взяти. И тогда совершенно вышепомянутые милостивые грамоты великих государей, их царского пресветлого величества, к нему, кутухте, и к хану по вышеписанному предложению на сих статьях [267] посланы будут. А объявлены ныне в разговорех великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты им, мунгальским владельцом, для того, чтоб привести ко всякой склонности мира и чтоб от мунгальской войны не было прежкоды китайским посольским договором для того: естьли с мунгальскими владельцы миру не будет, и из Удинского острогу ратным великих государей людем итти будет на китайскую границу невозможно опасно, чтоб, собрався, мунгалы против прежнего острогов и заимок не разорили и брацких людей под своё владение не взяли /л. 442/449об./.

[2-я]

(См. прим. к стр. 266)

Грамота великих государей, которую он, Болдан, и иные посланцы объявляют ему, великому и полномочному послу, что прислана в прошлых годех от великих государей, их царского пресветлого величества, к хану их и бутто по се число не переведена, и чтоб тое грамоту кутухта приказал прислать с кем похочет к нему, великому и полномочному послу, и та великих государей грамота, конечно переведчи, отдана будет и с переводом на их мунгальской язык тому их посланному. А ежели за какими препонами или под сумнением тое грамоту к ним, великим и полномочным послом, прислать им, мунгальским владельцом, невозможно, и тогда б, привезши ее в ближние места к Селенгинскому острогу, дать о том ведомость ему, великому и полномочному послу, а из Селенгинска присланы будут такие люди и тое грамоту переведут, и, переведчи, отдадут и с переводом им, мунгальским посланным, как о том объявил он, великий и полномочный посол, в приезде Ачарой Саин-хана присланному зайсану.

3-я

А о брацких людех, о которых и хан приказывает /л. 443/450/ к нему, великому и полномочному послу, и об тех брацких людех он, великий и полномочный посол, никакого указу от великих государей, их царского пресветлого величества, не имеет для того: как о том объявили и на первом приезде гичюлу Лодой Сенге с товарыщи, и что высланы они, великие и полномочные послы, наскоро не для того, но токмо для прекращения ссор и вечнаго мира с китайским бугдыханом по письму о том к царскому пресветлому величеству ево, бугдыхана. А с ними, мунгальскими владельцы, а особо с кутухтою для правды ево и верной службы к великим государем, их царскому пресветлому величеству, велено им, великим и полномочным послом, имети любительные пересылки, и ратным людем, которые содержатца при них, послех, для опасности их посольской особы, ссор и задоров чинить отнюдь не велено, как о том и в пребытие их посольской особы в Даурской земле показалось: за многие отгоны табунуцких тайшей походов никаких руских людей на мунгальские улусы, /л. 443/450об./ которые есть владения Ачарой Саин-хана и кутухты, не бывало, а изволяют они, великие и полномочные послы, по указу себе о том великих государей, их царского пресветлого величества, о таких ссорах розвестися посольскими договоры.

А как был посылан прошлаго году подьячей Государственного Посольского приказу Микифор Венюков в Китай, и в пребытие свое у великих и полномочных послов он, Микифор, предлагал, что от хана и от кутухты говорено ему, Микифору, о тех братах и о грамоте великих государей, их царского пресветлого величества, за службу ево кутухтину, [268] и о том они, великие и полномочные послы, писали к великим государем, их царскому пресветлому величеству, и ему, Микифору, словесно донести приказали, и ожидают о том к себе указу великих государей, их царского пресветлого величества, вскоре.

Також де и ныне о том по предложению их, мунгальских владельцов, писати /л. 444/451/ к великим государем будут и нарочно для того отправя гонцов наскоро. Как оступят войски мунгальские из стороны царского пресветлого величества и будут жить, кроме воровства, и учинят с ним, великим и полномочным послом, они, мунгальские владельцы, договоры на вышеписанных статьях. А им было, мунгальскому кутухте и хану и иным мунгальским владельцом, не должно ныне всчинать никакие войны для коих-либо причин, и имелося то быти, до коих мест с обоих сторон в съездах посольских междо такими великими государствы они, великие и полномочные послы, удовольствуются постановлением с китайским бугдыханом вечного мира и розделения границ. И наипаче х тому должен был он, кутухта, всякое чинити вспоможение, и от розврат и несогласия иных тайшей, которые /л. 444/451об./ никакова добра себе не знают, унимати. А возможно было и, кроме войны, им, мунгалом, переслатися о всяких ссорах с ним, великим и полномочным послом, по посольскому обычаю. И ныне они, великие и полномочные послы, хотя и имеют великое себе безчестие от тех мунгальских владельцов за наступлением нынешней войны, однако ж, не напоминая тех их досад, для службы ево кутухтиной к великим государем, их царскому пресветлому величеству, и совершенной своей с ним дружбы, к миру приступати будут, и о том складываютца на кутухту, только б была самая правда в их мунгальских людех.

4-я

А что сказывает им, мунгальским владельцом, посланец их Гирма Биликту, который был у великих государей, их царского пресветлого величества, /л. 445/452/ и что бутто послан был с Москвы с их посланцы для отдачи братов Сейдяш, тобольской бухаретин, и остановили ево воеводы в Тобольску, и того никогда не бывает, чтоб для посольских таких великих дел послан был иноземец, и остановити б ево воеводам без указу великих государей. А естьли бы был указ великих государей об отдаче брацких людей им, мунгалом, и о том бы посланы были указы великих государей и грамоты к воеводам, также бы и в грамоте великих государей, их царского пресветлого величества, к нему, хану, написано было.

И чтоб они о переводе грамоты на мунгальской язык учинили по предложению их посольскому. А о брацких людех и Сейдяшевой остановке будет он, великий и полномочный посол, по прошению ево, кутухты, с теми ж гонцами своими писать к великим государем наскоро. /л. 445/452/

5-я

А что нынешней осени был поход из Нерчинского на пограничных людей (а какие они, мунгальские ль или иные какие, того неведомо) за такое воровство, что те иноземцы приходили часто под Нерчинской и под Теленбинской остроги, и того лета табуны отогнали, 13 юрт ясачных тунгусов розбили, тунгусов, людей многих, под острогами руских побили. И за такое их воровство, не стерпя тех обид, служилые люди войною на них ходили. А как был в первом приезде к послом от кутухты гичюл Лодой Сенга с товарыщи, и тогда на тех иноземцов за многое их воровство, что [б] прикрашены были, великий и полномочный посол говорил. И он, гичюл, сказал, что им до тех людей дела нет и хан у них есть свой. [269]

И о том они, великие и полномочные послы, ему, Болдану, прежде сего в розговорех объявляли ж. И ходили те руские люди за вышепомянутые /л. 446/453/ их задоры. А по письму к нему из Нерчинска, что тех ясачных людей, которые были от тех воров розбиты, ушла от них ясырка и сказала, где они стояли. И будет захотят и те мунгалы в миру пребывати с людьми их царского пресветлого величества, и чтоб впредь отгонов и убивств руским людем и ясачным иноземцам, которые издавна служат великим государем, не чинили. И естьли то содержат, и походов никаких на них от руских людей впредь не будет.

И посланец, тех вышепомянутых статей у великих послов выслушав, говорил, чтоб прислати их к нему с подьячим да с толмачем, а он их на мунгальской язык писать будет.

Великий и полномочный посол говорил, что послан был от него, великого и полномочного посла, к кутухте посланец Иван Качанов с листом, и говорил /л. 446/452об./ о многих делех. И на разговорех ближней ево кутухтин человек шанзаба объявил ему, Ивану, при отпуске, что о всяких делех, о которых писал он, великий и полномочный посол, к нему, кутухте, отповедь будет с посланцом ево кутухтиным, которой будет послан к нему, великому и полномочному послу. И ныне с ним, Болданом, о тех делех отповедь есть ли.

И посланец говорил, что с ним больши того ни о каких делех не наказано.

И того ж числа великий и полномочный посол, отпустя того посланца на двор, посылал от себя к посланцом тоболенина Ивана Качанова да подьячего Семена Василькова. А велел тому посланному статьи прочесть и перетолмачить с руского на их мунгальской язык, каковы написаны выше сего. И Иван Качанов и подьячей к посланцом /л. 447/454/ ходили и те статьи, каковы им даны на письме, посланцу чли и с руского языка на мунгальской язык толмачю сказывать велели,

И посланец, статьи выслушав, и для памяти записывал. И после того говорил, что де великий и полномочный посол по многим статьям клонит вины на кутухту, а кутухта де мунгал ни на какое зло не научает и к сором и задором не допущает. А что де мунгальские владельцы ныне всчали войну и пошли на брацких людей, хотя их возвратить к себе по-прежнему в ясак, и то де они, тайши, зачали ссоры без ево кутухтина ведома, и о том де он, кутухта, к тайшам посылал и от острогов их царского пресветлого величества отступить велел. И кутухты де мунгальские владельцы ныне не слушают. А о которых де /л. 447/454об./ делех великому и полномочному послу он, посланец, доносил о брацких людех, также и о мирных договорех, и он де, великий и полномочный посол, в том ему отповеди не дал.

И Иван и подьячей посланцу говорили, что великий и полномочный посол против ево посланцова доношения ему, Манзею, отповедь учинил, и для того присланы с ними к нему, Манзею, о том статьи, и в тех статьях о брацких людех имянно написано, что он, великий и полномочный посол, о тех брацких людех указу великих государей не имеет. А по доношению посланцов гичюла Лодой Сенги (В тексте описка: Селенги) с товарыщи, также и ево, Болдана, как он был в приезде у него, великого и полномочного посла, о тех брацких людех к великим государем писал. А о мирных договорех с мунгальскими владельцы за многие их ссоры и взачатшуюся нынешнюю /л. 448/455/ войну мунгальским владельцом отмщения никакова имети не желает, а позволяет розвестися о тех вышепомянутых делех посольскими договоры, хотя и [270] имеет себе он, великий и полномочный посол, и безчестие от тех мунгальских владельцов за наступлением нынешней войны. Однако ж, не паметуя тех их к себе досад, для службы ево кутухтиной к великим государем, их царскому пресветлому величеству, и совершенной с ним, кутухтою, между им, великим и полномочным послом, дружбы к миру приступати будут. И о том, складыватся на него, кутухту, только б была самая в них, мунгальских людех, правда.

И посланец ожидал от него, Ивана, многое время и чаял, что будут к оддаче брацких людей отзыватца.

И Иван говорил, что он, Болдан, /л. 448/455об./ о мирных договорех говорить прислан; а на чем кутухта и владетели положить хотят и чего желают, о том имянно великому и полномочному послу он не доносит.

И посланец говорил: как будет у великого и полномочного посла на розговорех при отпуске своем, и о том объявит, и великий и полномочный посол велел бы ему быть на розговорех вскоре.

И Иван сказал, что о том великому и полномочному послу донесут.

Февраля в 17 день были у великого и полномочного посла посланцы Балдан Узет на розговоре и на отпуске. А пришед в светлицу, /л. 449/456/ и великий и полномочный посол говорил: вчерашнего числа посыланы были к нему, Балдану, статьи на письме против ево посланцова к нему, великому и полномочному послу, доношения з дворянином с-Ываном Качановым да с подьячим. И он де, посланец, выслушав те статьи, сказал, что те статьи не против ево доношения написаны; а о чем он, посланец, ему, великому и полномочному послу, доносил, на то отповеди не дано. А он де, посланец, доносил ему, великому и полномочному послу, о мирных договорех, о брацких людех и о Нерчинском походе, и на то предложение те статьи ему и чтены.

Посланец говорил: о чем ему, великому и полномочному послу, доносил, и на то /л. 449/456об./ ево предложение отповедь есть. Только де он, посланец, говорил: вчерашнего числа приказывал ему, посланцу, он, великий и полномочный посол, чтоб из Селенгинска съездить к Батур-контайше в полки и предложить о мирных договорех и о отступлении от острогов царского пресветлого величества с ратными людьми в свои край, и что он, Батур-контайша, ему противу того скажет, и он бы, возвратясь, о том ему, великому и полномочному послу, донес; и ему де к Батур Контазию ездить с тем делом без указу кутухтина не сметь, да и промедлительно будет.

Великий и полномочный посол говорил, что ему, великому и полномочному /л. 450/457/ послу, то дело не нужно, чтоб ему, посланцу, ездить нарочно с тем к Батур-контайше, и не посылает. Только де он, посланец, говорил сам о том, что велено ему быть у Батур-контайши и велено говорить о тех же делех. И он де, великий и полномочный посол, по ево ж предложению и говорил о поездке ево. А ежели бы не по желанию к себе кутухтину и не для верной ево к великим государем, их царскому пресветлому величеству, службы и для любительных пересылок с ним, великим и полномочным послом, то бы он, великий и полномочный посол, и о миру не упоминался.

Посланец говорил, что ему к Батур-контайше быть велено, как отпущен будет от него, великого и полномочного посла. Да он же, посланец, говорил, /л. 450/457об./ что с ним, великим и полномочным послом, к геген-кутухте великих государей, их царского пресветлого величества, грамота есть ли.

Великий и полномочный посол говорил: великих государей, их царского пресветлого величества, грамота к кутухте у него, великого и полномочного посла, есть. Только та великих государей, их царского пресветлого величества, грамота не послана, для того что он, кутухта, как бывают с стороны царского пресветлого величества у него, кутухты, [271] присланные великих государей з грамоты, и он де, кутухта, грамот сам не приимает и перед себя посланных не берет, а как велит и быть, и в те числа велит ходить к себе на благословение и принуждает /л. 451/458/ их кланяться по своему обыкновению, чего не повелось и в-ыных окрестных государствах; а буде кто ис присланных на благословение к нему, также и на поклон итти не похочет, и он де, кутухта, у тех присланных грамоты и листы от воевод велит принимать ближнему своему человека шанзабе в особой юрте, и да и ныне принимал посланных ево, великого и полномочного посла, Степана Коровина и Ивана Качанова он же, шанзаба.

Да и не токмо что кутухта тех ево посланных с любительным листом имал перед себя, но для ругательства, привезши их к той юрте, где был шанзаба, и велели слесть с лошадей сажен за 100-а и двери отворять самим у юрты. А тот лист послан был не к нему, шанзабе, от него, великого и полномочного посла, послано к самому кутухте о многих великих государей делех. И против /л. 451/458об./ того листа, також де и о чем предлагал посольской наш дворянин ничего отповеди не учинили. И тое великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты, которую должно всем приимать с предпочтеннейшую честию, не описався к великим государем, их царскому пресветлому величеству, за таким безчестием послати ныне невозможно. А как прииметон, великий и полномочный посол, о том указ великих государей, и естьли кутухта даст верное свое слово, что тое грамоту примет сам с великою честию, и того посланного принуждать к благословению не будет, и ото всяких дуростей мунгалов уймет, и та великих государей грамота послана будет к нему конечно, как о том он, великий и полномочный посол, объявлял ему ж, Болдану, прежде сего.

Посланец говорил: ныне де тое великих государей, их царского пресветлого величества, грамоту к кутухте послать /л. 452/459/ великий и полномочный посол изволит ли.

Великий и полномочный посол говорил, что тое великих государей грамоты послать за нынешними ссоры и досады и зачатые с их стороны от мунгальских владельцов войны, не описався к великим государем, их царскому пресветлому величеству, невозможно. А как мунгальские их владельцы от острогов царского пресветлого величества с ратными людьми отойдут, и ссор и задоров чинить впредь не будут, и он, великий и полномочный посол, о том к великим государем, их царскому пресветлому величеству, писать будет с нарочными посыльщики. И как указ великих государей, их царского пресветлого величества, к нему о той грамоте будет, и он, великий и полномочный посол, тое великих государей, их царского пресветлого величества, грамоту к нему, кутухте, пошлет, буде он, кутухта, тое грамоту примет сам и на благословение посланного, которой /л. 452/459об./ с тою великих государей грамотою прислан будет, принуждать не будет.

И посланец говорил, что он кутухте о том донесет.

Великий и полномочный посол говорил: как в нынешнем году пришли мунгальские люди под остроги царского пресветлого величества, и против тех мунгальских людей велел он, великий и полномочный посол, собрався великих государей ратным людем в-Ыркуцком и в Верхоленском и в-ыных острогах, также и брацким людем и тунгусам итти против тех мунгальских людей войною. И ныне он, Болдан, ему, великому и полномочному послу, доносил, что от кутухты послан для отвращения их мунгальских сил ис под острогов товарыщ ево лаба. И он, великий и полномочный посол, также позволяет послать от себя в Удинской и в те вышеписанные остроги к тем великих государей ратным людем, /л. 453/460/ чтоб против мунгальских сил не выступали и с теми мунгальскими людьми ссор [272] и напрасного кроволития между собою не чинили, чтоб было склонение к мирным договором. И чтоб он, Болдан, дал ис товарыщей своих одного человека для провождения в Удинской, а он, великий и полномочный посол, пошлет с указы своими из Селенгинска служилого человека наскоро. А говорено о проезде в Удинской, для того, что о походе ратных людей учинить к полковником ведомость и чтоб, собрався, шли в Селенгинской, для того что в Селенгинску хлебных запасов было гораздо мало и пробавливались с великою скудостию.

Посланец говорил, что ему послать от себя из мунгальских людей в провожатых нельзя и не смеет, для того что на него тайши учнут всякой в том досадовать. /л. 453/460об./

Великий и полномочный посол говорил: когда ему, Манзею, послать от себя в провожатых да Удинска с служилым человеком невозможно, и чтоб кутухта на него, великого и полномочного посла, и на ратных царского пресветлого величества людей, какое им, мунгальским людем, учинят разорение, не пенял.

Посланец говорил, что донесет о том геген-кутухте. Да он же, посланец, говорил: как де кутухта похочет послать от себя к великим государем, их царскому пресветлому величеству, посланцов о каких делех, и он, великий и полномочный посол, с тем ево посланным кого пошлет ли, и в сколько месяцов те посланные назад возвратятся.

Великий и полномочный посол говорил: как кутухта к великим государем, их царскому пресветлому величеству, посланцов пошлет, и он, великий и полномочный /л. 454/461/ посол, с тем посланным пошлет начального человека и велит ехать наскоро. А поворотятся те посланные с Москвы месяца в 4 или в 5, буде послан будет от кутухты один человек; а буде пошлет человек 2-у или 3-х, и те будут возвращаться месяцев в 7.

И после того посланца подчивав. И против даров к кутухте послано в дарех: сукно кормазин, мерою 4 аршина, цена 10 рублев; лисица черная, цена 12 рублев; отлас персицкой травчетой алой, цена 12 рублев; да по прошению ево, посланца, о хрусталях — 3 зопоны хрустальные гранены француского дела в серебре, цена 9 рублев; братина серебряная, цена 10 рублев; бобр, 3 рубли; чюлки немецкие шелковые, цена 2 рубли; 40 песцов, по 8-ми алтын по 2 деньги песец, /л. 454/461об./ итого 10 рублев; монастырек немецкой со всякою мелочью, цена 2 рубли. Посланцом: сукно анбурское красное, цена 2 рубли 13 алтын 2 деньги; кожа, рубль 16 алтын 4 деньги; лисица красная, рубль; товарыщем 4-м человеком по 2 песца, итого 2 рубли. Да товарыщу ево, которой послан для отвращения ратных людей от острогов, лабе послана кожа, цена рубль 16 алтын 4 деньги, для того что просил товарыщу своему от посланца сам.

И того ж числа тот посланец отпущен в мунгальские улусы. /л. 455/462/

Февраля в 20 день поутру, пришед от надолоб, караульщик селенгинской казак Васька Малой извещал словестно, что идет к городу рекою мунгальской мужик, которой прежде сего послан был в мунгальские улусы из Селенгинска. И того ж числа тот вышеписанной мунгалетенин роспрашиван, а в роспросе сказал:

В нынешнем де во 196 году генваря в 27 день послан был он от великих и полномочных послов к Батур-контайше говорить о задержаных служилых людех, которые погнались за коньми и рогатым скотом и были в улусех для торгу. И из Селенгинска де выехал он до Острова камени. И за тем де Острым каменем взяли ево мунгальские люди и, отняв у него коней и сына ево и самово связав, повезли к Батур-контайше. А как привезли к Батур-контайше, и Батур де контайша перед себя ево не брал. И что было от великого и полномочного посла /л. 455/462об./ ему, Батурконтайше, говорить наказано, и о том пересыльщиком он говорил. И против де того [273] ему отповеди никакой не дали. И держали ево у себя в улусех связана. А говорили ему те пересыльщики, приходя не по одно время, что прислан он от великого и полномочного посла говорить о делех, и в том де ему верить не в чем, потому что он их мунгальской породы и человеченко самой худой. И назад де тому дней с 8 Батур-контайша приказал ево отвести на Селенгу-реку к Селенгинску в ближние места и покинуть. И он де от тех мест шол до Селенгинска пеш 3 дни.

И стоит де он, Батур-контайша, с войски своими около Гусиного и Соляного озер и до Кемника и от камени на низ по Селенге-реке до Караульного камени полками. А сколько де у него в зборе воинских людей числом, про то он сказать не ведает и сметить было ему невозможно, /л. 456/463/ для того что он был у них связан. А иные тайши Цыбденов сын и табунуцкие зайсаны стоят с войски своими по Хилку и по Чикою рекам. И он де, Батур-контайша, по тех тайшей и зайсанов послал, а велел ему с войски своими быть к себе на Гусиное и на Соленое озеры. Да он же де слышал от мунгальских людей, говорят меж собою в поговорках, что де геген-кутухта присылает к ним своих посланцов, чтоб де они с войски своими отступили и пошли б в свой край. И у Батур де контайши в полкех переговаривают: покамест великий и полномочный посол брацких людей в их мунгальскую сторону не отдаст, и по то число Батур-контайша с войски своими не отступит. А под Удинской и под Ильинскую заимку ратные их люди ходили ль, и бои у них под Удинским и под Ильинскою заимкою были ль — про то де он не ведает и ни от кого не слыхал.

Да он же де видел у Батур-контайши в таборах селенгинского толмача Пашка Чермного да Федьку /л. 456/463об./ Бодка, ходят у них за караулом, а к ночи де их вяжут. А говорить де с ними, Пашком и с Федькою, было невозможно, для того что караульщики держали их порознь. Да он же слышал от мунгальских людей, что в таборех у ханова сына Цырембала люди Ивана Поршенникова 2 человека живы сидят за крепким караулом. А про Софронку де Томскова слышал, что де у друзей своих жив, а хотят де ево взять к Батур-контайше в таборы. Да и про иных он руских людей слышал, что в-ыных таборех есть. Да он же слышал от мунгальских людей, что наехали де мунгальские ж люди под Селенгинским острогом в Кривом Плесе руских людей, и ис того числа одного убили, а другова поимали живьем. А где ныне тот человек, того он не ведает. Да он же слышал, что Батур-контайша посылал на брацких людей 1000 человек через камень, и те де мунгальские люди до брацких людей /л. 457/464/ не дошли, потому что снеги великие. И назад оне к Батур-контайше поворотились, и Батур-контайша хочет с тех мунгал пеню взять: для чего де они на тех брацких людей не пошли. А которые служилые люди посланы из Селенгинска на Ильинскую заимку чрез камень, и про них ничего не слыхал, да и ведать про них не по чему, потому что де служилые люди посланы рано, и в те поры на той стороне Селенги-реки ратных людей нигде не стояло. И, чает он, что те служилые люди прошли на заимку в целости. А которые де ратные люди пошли под Удинской и под заимки и на брацких людей, и те де люди назад не возвратились, только де приезжал оттуда тайша Катан Батур и Батур-контайше бил челом, чтоб де с войски своими ему ис под Удинска велел назад возвратиться. И Батур де контайша ис под Удинска ехать ему не велел, /л. 457/464об./ и послал ево в полки назад, и велел ему чинить промысл. Да он же де слышал, что у Батурконтайши в полку есть 2 пушки да и мелкова ружья есть многое число, а возят де те пушки на телегах. Да слышал де он, что вверх по Чикою-реке много готовят железа, хотят делать пушки. А больши де того он ничего не слыхал. [274]

И того ж числа мунгалетин Окинко пытан и о неприятельских мунгальских замыслех роспрашиван. А с пытки он, Окинка, в речах своих пополнил:

Как он из Селенгинска поехал, и у Острова камени поимали ево мунгальские люди и, связав, привели к Батур-контайше. А сына де ево, которой с ним поехал, взяли от него у того Острого /л. 458/465/ камени и повели неведомо куды. И как он был у Батур-контайши, и переходчики спрашивали ево: что много ль в Селенгинску ратных людей. И он де сказал: в Селенгинску де по дворам везде людей много, а сколько числом, про то сказать не ведает. И ево де спрашивали о том многожды: сколько числом силы? И он сказать про то подлинно не знал, говорил те ж речи. И за то де ево держали, и везали ноги и руки, и притягивали к голове. И как де увидели, что он, Окинко, видит худо, и тому назад будет дней с восьмь Батур-контайша велел ево розвязать и отвести под Селенгинск. А сколько де у него, Батур-контайши, в зборе ратных людей, про то сказать подлинно не ведает. Только слышал он, что мунгальские владетели и зайсаны поднялись на брацких людей всею землею, кроме кутухтиных людей. А Цыбденову де /л. 458/465об./ сыну и тайшам для чего велел с Хилка и с Чикоя быть, про то ни от кого не слыхал. А кто де от кутухты посланцов имяны к Батур-контайше приезжали, про то имянно не ведает. А под Удинским острогом и Ильинскою заимкою у них бой был ли, про то он ни от кого не слыхал. А на брацких де людей мунгальские люди мимо заимки не прошли, про то он ведает подлинно. А что де он сказал про пушки, и пушки де у Батур Контазия в полку есть, а привезены ис Китай сего лета. А иные де пушки есть деревянные, а к тем де пушкам ядра льют ис чюгунного железа. А порох делают сами, а свинец к мелкому ружью привозят ис Китай. А про Ачарой Саин-хана, где он ныне, и что з Бушукту-ханом учинилось, ни от кого не слыхал же. А сын ево Ачарой Саин-ханов ныне в полкех з Батур-/л. 459/466/контайшею с войски своими. А под остроги де великих государей, под Селенгинской и Удинской, и заимки приступом приходить хотят ли, про то сказать не ведает же и ни от кого не слыхал. Да он же де слышал, что вверх по Чикою плавят железо и хотят лить пушки, а мастер де те пушки лить сам Батур-контайша.

И после пытки тот мунгалетин отдан за караул шатерному денщику Ивашке Кодашеву, а кормить его до указу не велено.

Февраля в 21 день посланы были для розведыванья мунгальских людей селенгинской сын боярской Дементьян Многогрешной да с ним же служилых людей 15 человек. И как выехал из Селенгинского, и напали на него ис каменей мунгальских воинских людей человек с 500. И в то число высланы из Селенгинского для выручки ево, Демьяна, подполковник московских /л. 459/466об./ стрельцов Сидор Богатырев, да которые при послех были в Селенгинском дворяне и подьячие, да капитан Мартын Мартынов сын Камаль, да служилых людей человек со ста. И был бой до вечера. И милостию божиею и счастием великих государей тех мунгальских воинских людей с того места збили, а ратные люди великих государей пришли в Селенгинской в целости.

Февраля в 22 день, пришед к великому и полномочному послу, московской стрелец Ивашко Кодашев, которой ходил в денщиках в розрядном шатре, извещал словесно, что де прислал ево мунгалетинин, которой отдан ему за караул третьева дни, чтоб ево роспросить, а он де, что слышал у мунгальских людей, о всем скажет подлинно, а роспрося указали б де ево великие государи накормить, для того /л. 460/467/ что, не етчи 3 дни, умирает з голоду.

И того ж числа мунгалетинин роспрашиван, а в роспросе сказал: [275]

Собрався де мунгальские владельцы со многими силами, и Батур де контайша, пришед под Селенгинской острог и поставя людей около Селенгинска не в дальных местех по Хилку и по Чикою рекам, и посылал от себя тайшу Катан Батур, а с ним 2000 человек ратных людей под Удинской острог и под заимки. И хотели пройти на брацких людей к морю войною. И под Удинским де острогом, вышед великих государей ратные люди на Селенгу-реку, по смете человек с 300, и учинили с теми мунгальскими людьми бой. И на том бою мунгал побили и переранили человек с 300. И тот де тайша, видя, что в людех /л. 460/467об./ урон великой, отошел прочь и на заимки и на брацких людей не пошел. И приезжал к Батур-контайше и говорил, что де мимо Удинского острогу к морю на брацких людей пройти ему невозможно никоторыми делы. И после де того Батур-контайша послал к тайшам нарочных людей и велел им итти к себе к Соляному и Гусиному озерам не мешкав. А намерение де свое имеют он, Батур-контайша, и тайши чинить с великим и полномочным послом посольской съезд. И хочет де он, Батур-контайша, притти под Селенгинской в ближние места, и стать в лугу под Караульным каменем с небольшими людьми, и договариватца бутто к мирным договором, а силы свое поставить в прикрытых местех около Селенгинска по-блиску. И договорясь по посольскому обыкновению, /л. 461/468/ и учинить мир, и звать к себе великого и полномочного посла или какими ни есть способы чинить бы договоры на поле, а не в Селенгинском остроге. И как де великий и полномочный посол из Селенгинска для договоров выйдет, и ево де хотят захватить и, от Селенгинска отхватя, взять к себе. А буде ево, великого и полномочного посла, такими способы не излучат, и пословать на поле он не будет, и он де, Батур-контайша, собрався со всеми своими силами, хочет под Селенгу итти войною и взять приступом. А огненного де ружья у него, Батур-контайши, в полкех 3 пушечки, а те де пушки привезены прошлаго году ис Китай. И готовят к приступом щиты. А посольство де хотели он, Батур-контайша, и иные тайши чинить в скорых числех после ево /л. 462/469/ Окинкина отпуску в 15 день или как прислан будет присланной от кутухты. А Очарой де Саин-хан з Бушукту-ханом помирился, и которой тайша от него, Ачароя, отложился было, и ево Бушукту-хан отдал по посольским договором, а бою де у них между собою не было. Да с ним же де, Батур-контайшем, в войске и Гигон-тайша мунгальской, которой кочюет улусы своими близ Нерчинского острогу. Да посылал де Батур-контайша ратных людей к морю через камень 300 человек на брацких людей, и те де мунгальские люди от моря поворотились, а сказывали, что у моря брацких людей нет, а ушли за море. И ныне де под Удинским острогом и под заимки мунгальских людей, также и на Хилке нет, а стоят все в собрании около соляных и Гусиного озер, а около де Селенгинска лежит мунгальских /л. 462/469/ людей для караулу в трех местех по 300 человек.

Февраля в 29 день в ночи часу в 9-м ¹⁶² ударили на Селенгинской с трех сторон мунгальские воинские люди, и пущали в город стрелы зажигальные с медными трупками, и бросали с огнем пуки тростяные. И был бой до света. И милостию божиею и счастием великих государей от города их отбили и зажечь города и слобод не дали. И назавтрея того числа поутру пошли те мунгальские воинские люди вверх по Селенге-реке к урочищу Оронгою. А по смете тех мунгал было тысечи с 3. И вышед из Селенгинска, на реке Селенге с теми мунгалы у служилых людей был бой. /л. 462/469об./

Марта с 1 числа марта ж по 25 число стояли круг Селенгинского мунгальские воинские люди в самых ближних местех. А в Селенгинску в надолбах и кругом слобод стояли по местам служилые люди днем и ночью во всякой готовости. [276]

Марта в 20 день в 5-ом часу дни ¹⁶³, пришед от надолоб, караульщик извещал словесно, что де слышать на низу реки Селенги пушечная стрельба. И того ж часу послан для проведыванья вниз по реке Селенге сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним служилых людей человек з 20. А велено ему ехать с великим опасением, чтоб мунгальские люди обманом над ним, Демьяном, какова дурна не учинили.

И того ж числа приехав в Селенгинской, /л. 463/470/ сын боярской Демьян Многогрешной с служилыми людьми сказал, что ездил он вниз по реке Селенге до урочища Табунуцкой пади, и слышал де на низу реки Селенги стрельбу ис пушек и из мелкого ружья, а людей никаких не видал, а дале де того ехать ему, Демьяну, с небольшими людьми было опасно.

И того ж числа в ночи посланы в подъезд на низ Селенги-реки для проведыванья селенгинские служилые люди Васько Малой с товарыщи 5 человек. И того ж числа, приехав в Селенгинской, те служилые люди сказали, что они доезжали до урочища Кривого Плеса от Селенгинска верст с 15, и в том де месте наехали, стоят обозом ратные великих государей люди полковники Федор Скрыпицын, Павел Грабов, Антон фан Шмалымберх, а идут они с ратными людьми в Селенгинской. А ратных де людей с ними, полковники, руских и баргузинских и яравинских тунгусов, слышали они, Васька, что 1500 человек. И с ним, Ваською, прислали они, полковники, к послом /л. 463/470об./ для ведомости Яравинского острогу служилых людей Никитку Логинова да Нестерка Плюснина.

Марта в 24 день пришли в Селенгинской полковники с полками ¹⁶⁴. А как они шли в Селенгинской, и, не доходя Селенгинска верст з 20, выше Соляной пади встретили их мунгальские войски многие с пушками и с огненным боем, и был бой, и милостию великого бога и счастием великих государей мунгальских людей збили. А ратных великих государей на том бою убито московской да сибирских стрельцов 6 человек, да ранено 3 человека. И привезли с собою взятого языка мунгальской породы, которого взяли в Московском полку.

И того ж числа тот мунгалетин роспрашиван, а в роспросе сказал:

Нынешней де осени у Батур-контайша был совет, чтоб итти им под остроги великих государей и возвратить себе в ясак брацких людей, которые прежде сего были у него, Батур-контайши, в подданстве. И после де /л. 464/471/ того совету посылал от себя к тайшам, чтоб они шли, собрався с войски своими, на реку Аркон и на Чикой, которые близ Селенгинска вверх по реке Селенге. А сам де он, Батур-контайша, пришел с войски своими к Гусиному озеру от Селенгинска верст за 15. И как сошлись ратные люди, и он де, Батур-контайша, выбрав изо всех ратных людей лутчих куяшных тысечи с 3 человек, и послал на брацких людей мимо Удинской и Ильинской заимок (В тексте описка: заимку), а сам со всеми ратными людьми стоял кругом Селенгинска. И наехав на руских людей те ратные люди, на пехоту, и учинили с ними бой, и напусками великими бились с ними трои сутки. А начальными людьми посланы были у тех мунгальских воинских людей Мергень Дайчин-тайша да Шиптаткан Батур-тайша да Ирки Контазий-тайша. И после де того бою, видя, что тех руских людей им, мунгалом, не збить и к брацким людем к морю пройти невозможно, отступили назад к нему, Батур-контайше. А сколько де тех мунгальских воинских людей на том бою /л. 464/471об./ числом побито, про то он сказать не ведает. Только де их тайши Чин Кантазия послано было в тех же людех для взятья брацких людей 100 человек, и ис тех де 100 человек убито у них 3 человека, да человек з 10 раненых тяжелыми раны, да в то ж де время [277] ранен на том бою и от той раны умре Мергень Дайчин-тайша. А что в то время руских людей побито на тех боях, про то он не слыхал.

А как де ратные руские люди пошли из Удинска к Селенгинскому, и с урочища де Арангою прибежал караульщик их, начальному их Батур-контайше сказали, тому будет назад дней з 9. И у них де о том в полках говорили, что итти против тех воинских людей встречю не для чего, для того что им с рускими людьми на бою делать нечего, потому что, как наезжали и на малое число людей и лутчие их мунгальские выборные люди, и в то де время учинить ничего не могли. И Батур де контайша велел собратца тайшам неволею. И приходил на урочище Гусиную падь, и с теми ратными людьми учинил бой, и на том де бою над рускими людьми /л. 465/472/ поиску никакова не учинили. А их де мунгальских людей побито, слышал он, что бутто человек з 20. А сколько переранено, того ончислом сказать не ведает, потому что на другой день ево, Сегитка, взяли руские люди. А промеж де себя до того бою и после бою мунгальские их тайши и зайсаны на Батур-контайшу поносили, что зачел войну, собрався со многими людьми, и ис тех многих людей в скорых числех розтеряли, а брадких де людей в подданство возвратить к себе не могли.

А как де был приступ к Селенгинскому, и на том де приступе их, мунгал, было 6 тайшей да с 5000 воинских людей. И на том де приступе побито тех мунгалов человек с 50 да переранено многое число. А стрелы де зажигальные делали у них в мунгальских улусех, а пушек де у него, Батур-контайши, было 2 пушки да мелкого ружья малое число. А слышал де он, что те пушки бутто лили у них в мунгальских улусех. А ружье де покупают ис Китай и у бухардов. А порох де делают в мунгалах многие сами. А с китайцами у них о той войне ссылка была ль или нет, /л. 465/472об./ и впредь с рускими людьми войною поступать хотят ли, и ныне мунгальское войско стоит в котором месте, про то он не ведает. А слышал де он, Сегитко, после того последнего бою от многих мунгалов, что хотели итти со всеми ратными людьми в свои улусы и оберегать себя.

И после сего роспросу тот мунгалетин роспрашиван у пытки и пытан, а в роспросе у пытки сказал прежние свои речи, что сказал выше сего. И того ж числа он, Сегитка, кажнен смертию.

Марта в 25 день посланы из Селенгинска в подъезд под мунгальские станы для проведыванья служилых людей 20 человек, Никитка Логинов с товарыщи, чтоб, осмотря, над теми мунгальскими войски ратным людем учинить промысл и добитца языка.

Марта ж в 25 день, приехав в Селенгинской, те служилые люди сказали, что они ездили вверх по Селенге-реке в верст с 30 до урочища Кемницкой степи и никаких мунгальских людей нигде не видали; да они ж де заезжали, /л. 466/473/ где прежде сего стояли мунгальские войска таборами своими, и те де станы все пожжены, и никого на тех станех они не видали.

Марта в 27 день ввечеру, собрався с ратными людьми, послы пошли из Селенгинского к Удинскому острогу. А на мунгальские улусы войною с ратными людьми не пошел, для того что лошадьми было в полкех стрелецких гораздо скудно и многие полковые припасы везли стрельцы на себе, а в ближних местех в то время мунгальских улусов нигде не было.

А в Селенгинску оставлен тоболенин Иван Кочанов, да с ним селенгинских служилых людей 170 человек, да в прибавку полковника Павлова полку Грабова порутчик Иван Селунец, а с ним служилых людей 70 человек; да к старым 5-ти пушкам полковых 3 пушки, 4 бочки пороху, весом 29 пуд и з деревом, 200 гранат ручных. А хлебных запасов на прокормления до водяного пути тем служилым людем оставлено /л. 466/473об./ сухарей и муки пуд полтретьяста. Запасы иманы у стрельцов ис полков. [278]

В Удинской острог пришли апреля в 1 день. И в дороге никаких мунгальских людей не видали. А на мунгальские улусы не пошли войною, для того что были лошади гораздо худы, и с великим трудом пошли из Селенгинска, и многие пушки и запасы везли на себе служилые люди.

Майя в 4 день писал к великому послу из Нерчинска стольник и воевода Иван Власов о мунгальских вестях с нерчинским казаком Митькою Дыдыкиным ¹⁶⁵, а в отписке ево написано: (Фраза в тексте повторена дважды. Второй раз она дается в иной редакции: Майя в 4 день писал к великому и полномочному послу из Нерчинска стольник Иван Власов с пятидесятиником Митькою Дыдыкиным отписку такову)

Господину Федору Алексеевичю Иван Власов челом бьет.

В нынешнем во 196 году февраля в 16 день ведомо, господине, мне учинилось в Нерчинску от приезжих людей: Селенгинск де и Удинской острог от мунгальских людей в осаде. И для подлинных ведомостей о приходе неприятельских мунгальских людей под селенгинские остроги /л. 467/474/ посылал я из Нерчинска конных казаков Федьку Пешкова с товарыщи 3 человек на заводных подводах. И посыльщики Федька Пешков с товарыщи в Нерчинску передо мною явились февраля ж в 27 день, а в допросе сказали: посыланы де оне были из Нерчинска в Селенгинской острог для проведыванья подлинных ведомостей про приход мунгальских людей под селенгинские остроги, и они де, Федька с товарыщи, на тех подводных лошадях доехали до Еравни, и те лошади у них испристали, а из Еравинска де прикащик им, Федьке с товарыщи, до Удинска подвод не дал, и в Удинск де ехать им было не на чем.

И марта в 1 день для вышепомянутых ведомостей посылал я из Нерчинска на Селенгу к тебе, господине, конных казаков Ваську Казанца, Ивашка Соколова на заводных же подводах. И оне, Васька и Ивашка, в Нерчинск приехали марта ж в 27 день и передо мною сказали:

В Удинск де оне приехали марта в 10 день. В Удинску де от полковников и от них, начальных людей, слышали оне, Васька и Ивашка: в Селенгинску де ты, господине, с небольшими ратными людьми, и генваря де з 20 числа ведомости из Селенгинска в Удинск никакой не бывало, и полковники де, собрався с ратными людьми, пошли к тебе, господине, в Селенгинск марта в 15 день. А им де, Ваське и Ивашке, велели ехать в Нерчинск для того: мунгальской де язык, которой пойман под Удинским, /л. 467/474об./ в роспросе сказал — мунгальские де тайши со многими людьми будут безотложно под нерчинские остроги, а с ними де и китайцы с пушечным боем.

И апреля в 2 день посылал, господине, я в подъезд за Шилку-реку вверх по Урынге-реке до соляных озер и до коих мест доехать мочно нерчинского толмача Якушку Галку, а с ним тунгусов 32 человека, чтоб взять в языки мунгальских людей для подлинных ведомостей о замыслех китайских и мунгальских людей. И с подъезщики Якушко Галка с товарыщи в Нерчинск приехал апреля в 9 день, а с собою привезли 2-у человек мунгальских людей, а передо мною сказали:

За соляные де озера и до озера Тарей в подъезд они, Якушко с товарыщи, ездили, а от Нерчинска де до того озера 5 дней езду. И китайских де и мунгальских людей в собранье не видали. А наехали де оне, Якушко с товарыщи, у того озера 2-у человек мунгальских людей, промышляют тарбаганов. И тех де мужиков, изымав, привезли в Нерчинск.

А взятые мунгальские мужики в роспросех передо мною сказались порознь Далай-контайши улусные ево люди, имяна им: одному Олойчикой, другому имя Ерденейко. А кочевали де оне на краю мунгальских [279] людей от озера Тарей полдни езду, и к озеру Тарей приезжали оне для зверовья тарбаганов. А про китайские и мунгальские замыслы сказали:

В прошлом де во 195 году весною присылая был ис Китай ко всем мунгальским тайшам дьяк (китайское де имя ему Кара-заргучей) для совету, чтоб итти войною под селенгинские /л. 468/475/ и нерчинские остроги. И мунгальские тайши китайского даря в том послушны учинились. И по ево де Карай-заргучееву наряду посланы в осень под Селенгинск мунгальские многие люди. А ручной де бой у них лучной да копейщики, а збираны де те люди у всех тайш со 100-а человек по 20 человек и больше.

А корм де иман со всех же мунгальских людей. И дано де ратным мунгальским людем корму по 5 баранов да по скотине, по верблюду человеку. А посланы де Далай-контайши люди под селенгинские остроги с Даяном-зайсаном. А хто де имяны тайш под Селенгинск пошло, и что с ними людей, и з Даяном-зайсаном сколько человек послано, того де оне не ведают. Да в нынешнем де во 196 году марта в последних числех собрано де вновь Далай-контайши людей со всякого улусу под 20 человек, а запасу де збирано по 2 барана (В тексте: бобра. Исправлено на основании записи текста отписки в копийной книге Посольского приказа (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн. 13, л. 191)) с человека. И посланы де те люди под Селенгинск в прибавку к прежней посылке, и бораны де погнали с собою.

А збираны де те люди для того: которые де мунгальские люди всех тайш под Селенгинск посланы, и ис тех де людей побиты многие и Даян-зайсан убит же, а иные де оголодали. А под нерчинские де остроги вышеписанной же Карай-заргучей отрядил мунгальских тайш Ахай Дайчина да Тархана-контайджи со многими людьми, и чтоб де им, тайшам, дожидатца ис Китай ево, Карай-заргучея, с ратными людьми и с пушками и со всяким огненным боем, а срок де поставлен быть ему в Мунгалы в марте месяце нынешняго 196 году. И которого де числа китайские люди с пушками в Мунгалы придут, того де часу под нерчинские остроги из Мунгал пойдут. А в поговорке де у них, чтоб остроги взять и людей побить.

А пришли ль де ис Китай в Мунгалы китайские люди или нет, того де оне не ведают. /л. 468/475об./ И апреля в 12 день для проведыванья про приход под нерчинские остроги китайских и мунгальских людей посылал я в подъезд под улусы мунгальских тайш Ахай Дайчина да Тархан-контайджина нерчинского толмача Якушку ж Галку, а с ним ясашных тунгусов 20 человек, чтоб добиться мунгальского мужика в языки для подлинных ведомостей. А что уведано будет, о том к тебе, господине, учну впредь писать с нарочными гонцы.

И только китайских и мунгальских людей приход под нерчинские остроги будет, и бес прибавочных людей в Нерчинску быть опасно. А в Олбазин за малолюдством послать мне неково. Которые ратные люди присланы были от тебя, господине, с подполковником московских стрельцов с Сидором Богатыревым, с капитаном с-Ываном Бецальдом, с прапорщиком с Лаврентьем Нейтером, и те люди в разных месяцех и числех по многому неотступному их челобитью и начальные люди отпущены в Удинск для хлебных запасов и апреля по 12 число в Нерчинску не объявились. И о том я наперед сего к тебе, господине, писал и список имянной послал.

А с сею отпискою посланы к тебе, господине, наспех нерчинские казаки Митька Дыдыкин, Самсонко Евсевьев, Ивашка Вага апреля в 12 день. /л. 469/476/ [280]

А в роспросе присланной с отпискою нерчинской казак Митька Дыдыкин сказал то ж, что и в отписке Ивана Власова написано. А про хлебные запасы сказал он, Митька, что купят в Нерчинску муки ржаной пуд по 16 алтын по 4 деньги, мяса говяжья пуд по 20 по 3 алтына по 2 деньги.

И против того письма мая в 7 день писано в Нерчинской к Ивану Власову с тем же нерчинским казаком Митькою Дыдыкиным, что[б] он, Иван, посылал из Нерчинска под мунгальские улусы для проведывания вестей и взятья языка служилых людей почасту, а в Нерчинску служилым людем велеть жить со всякою осторожностию, а в Албазин послать из Нерчинска служилых /л. 469/476об./ людей сколько пристойно, и воинских всяких припасов, естли прежде сего не послано, послать против прежних к нему, Ивану, посольских отписок, и о всяких ведомостях проведывать велеть накрепко. А что у него в Нерчинску и в Албазине о мунгальских и китайских воинских замыслех уведано будет, и о том бы писал с нарочными посыльщики. А служилые люди, которые отпущены для хлебных запасов из Нерчинского в Удинской острог с начальными людьми, и из них многие высланы в Нерчинской до отписки ево, Ивана Власова, а и достальных выслать велено.

Апреля с 1 числа июня по 1 ж число посыланы из Удинска в подъезды и чтоб добитца языка под мунгальские улусы служилые люди /л. 470/477/ и тунгусы многожды, и нигде мунгальских людей наехать и добитца языка не могли, а круг Удинского и Ильинские заимки поставлены караулы отъезжие.

И против вышеписанного статейного списка и приезды посланцов, что написаны выше сего сентября с 16 числа, как были в приезде мунгальские посланцы гичюл Лодой Сенга с товарыщи, и с того статейного списка подлинной список послан к великим государем к Москве с отпискою в Государственной Посольской приказ июня в 9 день с тоболенином Матвеем Юдиным, которой прислан з грамотами великих государей о полковых делех из Сибирского приказу. А в Сибирской приказ с ним, Матвеем, посланы статьи таковы ж, каковы и в Государственной Посольской /л. 470/477об./ приказ.

Июня в 10 день писал из Селенгинска к великим и полномочным послом тоболенин Иван Качанов, а в отписке ево написано:

В нынешнем де во 196 году июня в 4 день в Селенгинску в приказной избе перед ним, Иваном, нерчинские казаки Кондрашка Якимов, Андрюшка Мастафар, Филька Филимонов, Епишка Евдокимов, Левка Трофимов, всего 5 человек, да с ними нерчинских братцких ясачных людей 14 человек, и обоего 19 человек, явилися и допрашиваны, а в допросе сказали:

В нынешнем де во 196 году мая в 30 день по указу великих государей ис полку окольничего и воеводы Федора Алексеевича с товарыщи посланы они, Кандрашка с товарыщи, вверх /л. 471/478/ по Селенге до Соляного озера. А ежели де возможно, велено им ехать прикрытыми месты с великою осторожностию и в Селенгинск. А едучи де к вышеписанному Соляному озеру и к Селенгинску, из прикрытых мест велено им, Кондрашке с товарыщи, высматривать оплошных мунгальских людей караульщиков и на переездех воровских мунгальских же людей. И ежели де в которых местех такие люди подсмотрены будут, а не во многолюдстве, и им де, Кондрашке с товарыщи, всячески домогаяся (В тексте описка: домогалися), над мунгальскими людьми чинить поиск, чтоб добитца языков. А в Селенгинску де у него им, Кондрашке с товарыщи, к тому числу служилых людей в прибавку велено просить сколько человек понадобитца. И с теми де селенгинскими [281] людьми, из Селенгинска отъезжая, потому ж, всячески домогаяся, над мунгальскими /л. 471/478об./ людьми чинить поиск. И явяся де перед ним в Селенгинску, они, Кондрашка с товарищи, ... (В тексте, по-видимому, пропуск) для корму лошадей стояли июня до 7 числа. А в 7 числе велел он послать их, Кондрашку с товарищи, да с ними Павлова полку Грабова стрельца Стеньку Жаркова да селенгинцов Ваську Андреева, Сеньку Краснояра с товарищи, 5 человек, и всего послано и з братцкими людьми 24 человека. А велено им, Кондрашке с товарищи, прикрытыми месты с великим оберегательством ехать до реки Кемника, и ездя, ис прикрытых мест подсматривать оплошных мунгальских людей караульщиков и на переездех воровских мунгальских же людей. И естли в подсмотре будут такие люди, и им, Кондрашке с товарыщи, всячески домогаяся, чинить поиск. И они, Кондрашка с товарыщи, ис той посылки июня в 9 день /л. 472/479/ в Селенгинской приехали. А приехав, перед ним сказали:

Ездили де они из Селенгинска до Гусиного озера, и от Гусиного озера до Кемника-реки не доезжали, потому что, ездя по хребтом и по сопкам, лошади притомили и вдаль ехать не посмели. А ездя де, ни в которых местех мунгальских людей не видали, только де видели тое сакму, по которой угнали мунгальские воровские люди с Кабаньи заимки лошадей. И от того де Гусиного озера они, Кондрашка с товарыщи, поехали назад в Селенгинской.

А из Селенгинска де в полк к окольничему и воеводе Федору Алексеевичю Головину они, Кондрашка с товарыщи, будут отпущены вскоре.

И июня ж в 8 день приехал в Селенгинск от мунгальского геген-кутухты посланец Удзин Балдан-гичюл. И он де, Иван, велел ево взять к себе и чрез толмача спрашивал: для какова дела в Селенгинск он, Удзин Балдан-гичюл, приехал?

А в розговорех де /л. 472/479об./ он с ним говорил: к великому де и полномочному послу, к окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю с товарыщи мунгальской геген-кутухта послал ево, Удзина, с ведомостью:

В нынешнем де во 196 году от великого и полномочного посла х китайскому ханову высочеству с листом послан Степан Коровин. И он де, Степан, в Китайское государство иман. А жил де он, Степан, в Китайском государстве 47 дней и отпущен с честию. А к великому и полномочному послу бугдыханова высочества с ним, Степаном, послано 3 листа. И едучи де он, Степан, ис Китайского государства з дороги с Кобинской степи к мунгальскому геген-кутухте прислал от себя гонцов, для того де что, идучи дорогою, верблюды обнуждали гораздо и изпристали, а мунгальских де людей скот весь выпал и купить верблюдов не у кого, и мунгальской бы де геген-кутухта крайним мунгальским /л. 473/480/ людем приказал до себя довести ево, Степана, и со всеми при нем будущими людьми, как мочно. И чаять де, что он, Степан, ныне у кутухты. И от бугдыханова де высочества к великому и полномочному послу посланы послы. А идут де они не вместе с ним, Степаном, особ с войски, для того что ежели не будет миру, то бою просить. А под Албазин де потому ж ис Китай пошли войска.

А писем он, Удзин-гичюл, от кутухты никаких не объявил.

А мунгальской де Ачарой-хан в ургу прикочевал мая в последних числех. А Батур де контайша кочюет от Селенгинска в ближних местех.

А з сею отпискою послал он, Иван, наскоро казаков Фильку Андреева, Ваську Нарымского. А посланец де Удзин Балдан из Селенгинска отпущен будет июня в 10 день. [282]

А в роспросе селенгинские казаки Филька Андреев с товарищи сказали то ж, что и в отписке Ивана Качанова написано.

И того ж числа писано к великим государем к Москве /л. 473/480об./ отписка такова (а послано в догоню к морю с шатерным денщиком с Филькою Петровым к сыну боярскому Матвею Юдину с памятью) ¹⁶⁶.

Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холопи ваши Федька Головин с товарыщи челом бьет.

Комментарии