СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК Ф. А. ГОЛОВИНА

ЧАСТЬ 6

И посланцы говорили, что де отчего война всчалась у китайского хана с царским пресветлым величеством, того они не ведают, а чтоб де учинити вечной мир, то дело доброе. Да тот же посланец говорил, что ведомо учинилось геген-кутухте, что от великих государей, их царского пресветлого величества, к кутухте и Ачирой Саин-хану есть жалованные грамоты с ними, великими и полномочными послы, и они б де, великие и полномочные послы, те великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты прислали к нему, кутухте, и хану с ними, посланцы, или с кем похотят. /л. 261/266/

И великий и полномочный посол говорил, что де от великих государей, их царского пресветлого величества, они, великие и полномочные послы, для посольских договоров на китайскую границу высланы наскоро, и для того к кутухте, также и Ачирой Саин-хану от великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты не посланы.

Только де ему, великому и полномочному послу, о том наказано, что он, кутухта, и хан за службы свои получат к себе их царского пресветлого величества премногую милость, и велено им, великим и полномочным послом, с ним, кутухтою, и Очирой Саин-ханом имети любительные пересылки. А как они, великие и полномочные послы, возвратятся к Москве и увидят их царского пресветлого величества очи, и они, послы, о верной службе к великим государем, /л. 261/266об./ их царскому пресветлому величеству, доносити совершенно наипача будут. И он бы де, кутухта, на их, великих государей, их царского пресветлого величества, милость был надежен и чинил о всем по их, великих государей, указу, о чем они, великие и полномочные послы, им, кутухте, по указу великих государей, их царского пресветлого величества, о делех говорити будут.

А великих государей, их царского пресветлого величества, грамота, которая послана с великими и полномочными послы к мунгальскому Ачирой Саин-хану, не объявлена тем посланцом, для того что в списке, каков дан им, великим и полномочным послом, с тое великих государей грамоты, написано, чтоб мунгальской Очирой Саин-хан в потребное время наступил для споможения /л. 262/267/ всеми владения своего людьми на китайского хана подданных, и чтоб от того в пересылках по нынешнему посольскому делу какие препоны не учинилось, для того что мунгальские владельцы и китайцы между собою зело склонны. И о том наперед сего писано к великим государем к Москве в Государственной Посольской приказ с тоболенином Матфеем Детковым.

Да великий же посол мунгальским посланцом говорил: в прошлом году посылан был от них, великих и полномочных послов, посланец к геген-кутухте с любительным листом и с подарки сын боярской Василей Перфирьев. И кутухта того их посланного к себе с листом и с подарки не пустил и видеть себя не дал. И естли впредь от них, великих и полномочных послов, будут к нему геген-кутухте, с любительным /л. 262/267об./ листом посланцы, и он бы, геген-кутухта, тех посланцов принял с честию и с тем листом велел быть перед собою.

И посланцы говорили, что того де посланного их геген-кутухта перед себя взять бы велел, только де тот посланец х кутухте не пошел, для того что по их обычаю кланятца и благословения принять не похотел.

И великий и полномочный посол говорил, что которые бывают [184] присланы ис стороны царского пресветлого величества к нему, кутухте, и тем посланным к благословению ходить невозможно, для того что он, кутухта, закону особен. А ис стороны царского пресветлого величества посланные от великих и полномочных послов, которые к нему, кутухте, бывают, /л. 263/268/ веры православной християнские, и по их вере благословения приимати тем посланным невозможно, а покланятися, как належит кланятися начальным людем, те посланцы ему, кутухте, станут. А когда бывают и у великих государей, их царского пресветлого величества, великие и полномочные послы и посланники окрестных государств, и тем послом и посланником никакие в посольской поступке и в вере неволи не бывает. Да как и они, посланцы, пришли к ним, великим и полномочным послом, и они, великие и полномочные послы, тем посланцом никакие неволи потому ж не учинили и велели им итти и кланятца по своему обыкновению, как ведетца.

Посланцы говорили, что о том о всем геген-кутухте имянно и Ачирой Саин-хану доносити будут, только де у них /л. 263/268об./ обыкность такая, что естли кто ис присланных к нему, кутухте, по их закону благословения от него принята не похочет, и того де кутухта перед себя имать не велит. А как де были их посланцы на Москве в прошлых годех блаженные и вечно достойные памяти у великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, у его царского пресветлого величества, и тем де их посланцом велено кланятца и шапки снимать и поступать по обыкновению, как водитца в Московском государстве. И те де их посланцы противности в том и упорства никакова не чинили, а делали о том, как было им приказано.

Великий и полномочный посол говорил:

Блаженные и вечно достойные памяти /л. 264/269/ великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, его царскому пресветлому величеству, яко суще преславно сияющему монарху, не токмо тем их посланцом кланятися, но когда бы случилося каким-либо счастием и хану их видети его царского пресветлого величества очи, и тогда б и сугубо хану их по должности своей достойные поклоны отдати. Только он, блаженные и вечно достойные памяти великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, по превысокому своему царского пресветлого величества разсуждению к вере и к благословению, к духовному чину посланцов их, будущих на Москве, никогда приводить не указал, а кутухта велит /л. 264/269об./ кланятца, также и приймать у себя благословение людем закона християнского. И того нигде не повелось, что у иноверцов кроме своей веры принимать благословение или кто куды в посланцех в-ыные земли послан будет, чтоб ему в вере чинить неволю.

Посланец говорил, что де, будучи у кутухты, о всем о том доносити станет, а посланник де, которой был в прошлых годех от великих государей у кутухты тобольской сын боярской Федор Михалевской 136 с их царского пресветлого величества грамотою, и он де у кутухты на благословение и на поклон ходил по их обычаю.

И великий и полномочный посол говорил, /л. 265/270/ что дело нестаточное, что кто прислан будет от их царского пресветлого величества з грамотами, а к кутухте ходить по их закону на благословение, также и тому было посланному чинити того невозможно; и которые будут к нему, кутухте, присланы и от них, великих и полномочных послов, с любительными листами, и тому посланному на благословение ходити х кутухте никогда они, великие и полномочные послы, не велят. [185]

И посланец говорил, что он о всем том доносити кутухте и хану станет.

Великий же посол спрашивал посланца: какие у кутухты ис Китайского государства улусех люди ныне пребывают и для каких дел. /л. 265/270об./

Посланец говорил: у кутухты де из Китайского государства послов и посланников ныне нет, а есть де законники, которые живут под Китаями, мунгальские ж породы, и кочуют в ближних местех от Китайской стены, а называются нюх-мунгалами 137, а были де они у кутухты на поклоне и для благословения, и те де китайские законники поехали при них, посланцах, в свои улусы.

Великий и полномочный посол говорил: геген бы кутухта и хан учинил заказ в своих улусех, также и тайшам приказал, чтоб улусные их люди, которые кочуют близ городов их царского пресветлого величества Селенгинска и Удинска, жили смирно, и ссор и задоров никаких с людьми царского пресветлого величества не всчинали, и конных табунов /л. 266/271/ и рогатого скота не отгоняли. А буде кто у них впредь ссор и задоры чинить учнет, и он бы де, кутухта, и хан тех улусных людей унимать велел, и учинил бы им за то казнь жестокую.

И посланец говорил, что де улусные их люди живут смирно и ссор и задоров никаких не всчинают.

И великий и полномочный посол говорил: в прошлом де во 195 году мунгальские люди отогнали ис под Теленбинска государевых и у служилых людей лошадей с полтораста; да в нынешнем де во 196 году ис под Удинска их же мунгальские люди отогнали 7 лошадей; да сего ж лета в пребытие в Удинску их, великих и полномочных послов, посланы были из Удинского острогу /л. 266/271об./ в Селенгинской острог казаки Ивашко Тарской с товарыщи 4 человека, и у тех селенгинских казаков мунгальские ж воровские люди на степи ночною порою на урочище Первых Ключах отогнали 4 лошади; и чтоб о том кутухта и хан приказал розыскать и тех отогнанных лошадей велел отдать, а виноватым учинить наказанье, чтоб от того с стороны мунгальской с людьми великих государей, их царского пресветлого величества, не дошло до большие ссоры.

Посланцы говорили, что де о тех отгонных лошадях геген-кутухте они, посланцы, скажут и про то у себя в улусех велят розыскать; а буде де те лошади отогнали, что под Теленбинским, мунгалы с Онону, и по Онону де кочуют не их люди, и у тех де /л. 267/272/ людей есть свои владельцы и ханы 138. Посланцы ж говорили, что де геген-кутухта в Китайское государство послал от себя посланцов с ведомостью, что они, великие и полномочные послы, пришли в даурские остроги, чтоб де в Китаех о приходе их посольском подлинно было ведомо; и скоро ль де великие и полномочные послы из Удинского в Нерчинский острог итти изволят.

И великие и полномочные послы говорили: как де их, посланцов, они, великие и полномочные послы, от себя отправят, и из Удинского в Нерчинской пойдут в скорых числех; а наперед себя послали они, великие и полномочные послы, к китайским полковым воеводам дворянина и о съезде посольском с ним писали. /л. 267/272об./

Посланцы ж говорили, чтоб великие и полномочные послы дали им, посланном, довольное время побыти в Удинском остроге, для того что есть с ними прислан лаба от кутухты, а с ним де казенного тавару есть небольшое, и чтоб де исторговатися; а как де им время ехать будет, и о том они прикажут чрез толмача.

И послы тем посланцом, докамест исторгуются, быть в Удинску поволили.

Да они ж, посланцы, великому и полномочному послу от кутухты подвели в дарех лошадь, шерстью сера, рублев в 8, да на ней седло и узда [186] китайские железные, резные, золочены, да 4 подстава камок розных цветов, подстав атласу.

И того ж числа послано к тем посланцом /л. 268/273/ корму от послов 2 барана, ведро вина, ведро меду, 2 ведра пива. А для переводу мунгальского листа посылан того ж числа к тем посланцом подьячей приказу Малые Росии Семен Васильков да толмач Тараска Афонасьев. А у великих и полномочных послов того листа переводить было некому, для того что переводчика мунгальского языка с Москвы не послано и в даурских острогах не сыскано.

А в листе, каков прислан к великим и полномочным послом от мунгальского кутухты и хана, по переводу написано:

 

Которые дары от великого и полномочного посла к нему, геген-кутухте, с посланцом посланы были, и те дошли. А что он, великий и полномочный посол, идет для перемирных договоров на китайскую границу, и от них, великих и полномочных послов, он, кутухта, к себе /л. 268/273об./ и улусным ево людем задору никакова не чает, и о том радуется. А путь де имеет он, великий и полномочный посол, итти для вечного умирения с китайцы чрез их Мунгальскую землю, а с ним де, великим и полномочным послом, идут многие ратные люди, также и брацкие и тунгуские люди. И чтоб де он, великий и полномочный посол, братцких и тунгуских людей с собою имать не велел, для того что те брацкие люди ушли из их мунгальских улусов и живут в стороне царского пресветлого величества. И те де брацкие люди, маня прежние к себе мунгальских тайшей досады, какова б дурна не учинили, потому что в прежних годех с людьми великих государей, их царского пресветлого величества, бывали у них многие ссоры, и о тех ссорах геген-кутухта и Ачирой Саин-хан к великим государем писали многожды. И против де их писем от великих государей, их царского пресветлого величества, к ним, /л. 269/274/ кутухте и Ачарой Саин-хану, отповеди не бывало и по се число. А путь де ему, великому и полномочному послу, надлежит итти чрез их мунгальские улусы. И чрез де их мунгальские улусы с такими великими людьми, также и з братцкими итти невозможно, потому что брацкие люди с мунгальской стороны ушли от тайшей в сторону царского пресветлого величества, и те де тайши брацким людем будут чинить отмщение и досады. И оттого в Мунгальской земле учинитца война, а ему де, кутухте, также и Ачарой Са[и]н-хану от такого зла унять будет невозможно. И ныне де он, кутухта, также и Ачарой Саин-хан прислал для того к ним, великим и полномочным послом, посланцов своих от себя нарочно. А буде де от великих государей, их царского /л. 269/274об./ пресветлого величества, к нему геген-кутухте, есть их царского пресветлого величества грамота, и тое великих государей грамоту прислать бы к нему, кутухте, с кем пригож. И как де та великих государей, их царского пресветлого величества, грамота к нему, кутухте, прислана будет для мирного договору, и в том де будет наибольши дружбе умножение. Да у него де, кутухты, и Очарой Саин-хана и у тайшей был совет: буде великий и полномочный посол пошлет от себя чрез их мунгальские улусы в Китай посланцов своих в малом числе людей, и он де, кутухта, и Ачарой Саин-хан тех посланцов пропустить велит без задержания. А для чего он, великий и полномочный посол, от великих государей, их царского пресветлого величества, прислан, и то по указу государей своих, их царского пресветлого величества, с китайским бугдыханом, также и с пограничными владельцы мирные договоры учинить правдою, и оттого у них впредь и наипаче будет дружба, и любовь с людьми великих государей, их царского пресветлого величества, умножатися. /л. 270/275/ [187]

Сентября в 28 день прислали к послом посланцы селенгинского толмача Тараска Афонасьева, чтоб их послы велели отпустить и быть у себя на отпуску вскоре.

И сентября в 29 день были у великих и полномочных послов окольнического и наместника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи мунгальского геген-кутухты и Ачарой Саин-хана и тайшей посланцы гичюл Лодой Сенга с товарыщи были на отпуске и, пришед, кланялися послом по-прежнему. А стойка служилым людем была для тех посланцов против прежняго.

А как сели на скамье, которая для того была изготовлена в шатре, и посланцом великий и полномочный посол говорил:

Которой лист к ним, /л. 270/275об./ великим и полномочным послом, от кутухты подали, и тот лист они, великие и полномочные послы, выразумели. И в листу де написано тож, что прежде сего, о чем ему, великому и полномочному послу, они, посланцы, говорили на приезде своем. И они де, великие и полномочные послы, отповедь им учинили. Также и о чем им, посланцом, он, великий и полномочный посол, говорил, о том обо всем пошлет к кутухте с посланцы своими лист после их отпуску вскоре. А что де кутухта сумнение имеет, что великий и полномочный посол бутто пойдет чрез их мунгальские улусы со многими людьми в Китай, и они де, великие и полномочные послы, чрез их мунгальские улусы шествия своего не имеют. А когда прилучай будет для дел великих государей, их царского пресветлого величества, кого в Китай послати, и они, великие и полномочные послы, пошлют от себя по желанию ево кутухтину /л. 271/276/ чрез их улусы в Китай в малом числе людей.

И посланцы говорили: братцкие люди, которые ушли и живут в стороне царского пресветлого величества, и тех де людей им отдать великие государи им, великим и полномочным послом, указали.

И великий и полномочный посол говорил: которые де брацкие мужики есть в стороне их царского пресветлого величества, и те брацкие люди живут и ясак платят великим государем, их царскому пресветлому величеству, из давных лет и никогда под кутухтиным и хановым владением не бывали.

И посланцы говорили: прежде сего, как те ясашные люди перешли в сторону их царского пресветлого величества, изменя им, и ясак платят не в давных летех, а прежде сего бывали /л. 271/276об./ под их, мунгальским, владением.

И великий и полномочный посол говорил: те де ясачные люди, которые живут в стороне их царского пресветлого величества, брацкие мужики, били челом великим государем деду их царского пресветлого величества блаженные и вечно достойной памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, и отцу их государеву блаженные и вечно достойные памяти великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, в вечное подданство и в ясачной платеж добровольно. И те брацкие люди ясак платят их царскому пресветлому величеству из давных лет, а ни под какими владетели они не бывали и им, мунгалом, никогда ясаку не плачивали. /л. 272/277/ А и[с] стороны их царского пресветлого величества не в давных летех многие ис тех брацкие иноземцы, изменя, побежали к ним в Мунгальскую землю, которые кочевали из давных лет в Даурской земле под самодержавною рукою их царского пресветлого величества, и ныне живут у них в мунгальских улусех. И живучи у них в крайних улусех, чинят воровство под острогами и отгоны конские многие. А не токмо что их беглые люди есть в стороне их царского пресветлого величества. [188]

И они б, посланцы, будучи у кутухты и хана, донесли о том подлинно, чтоб тех беглых брацких людей в сторону царского пресветлого величества, которые, бежав, живут у них в улусех, возвратили по-прежнему.

И посланцы говорили, что они о том хану и кутухте доносити будут. А буде поволят они, великие /л. 272/277/ и полномочные послы, послать от себя в Китай о приезде их посольском с ведомостию кого в небольших людех, и чтоб тех посыльщиков велели от себя отпустить в скорых числех, чтоб и кутухте о приезде их посольском было подлинно ведомо.

И великий и полномочный посол говорил, что естьли приимут они, великие и полномочные послы, ведомость от посланного своего дворянина, которой послан в Албазинской к китайским полковым воеводам, что они, полковые воеводы, дожидатися их, великих и полномочных послов, под Албазиным для посольских договоров не будет, и в то время от них, великих и полномочных послов, послан будет чрез их мунгальские улусы в китайские пограничные городы к воеводам с ведомостию о приходе их посольском и с листами дворянин нарочно /л. 273/278/ в небольших людех. А что пришли с ними, великими и полномочными послы, их царского пресветлого величества в Даурскую землю многие ратные люди, и от того бы он, кутухта, и хан опасности себе и улусным своим людем никакия не имели, для того что их царского пресветлого величества ратные люди посланы с ними, послы, не для воинского поведения, но для опасения их посольской особы, как о том и в первом ответе объявлено им, посланцом. А для верные ево кутухтины службы к великим государем, их царскому пресветлому величеству, они, великие и полномочные послы, будут имети с ними любительные пересылки, только б пограничные их мунгальские люди жили смирно.

Посланцы говорили, чтоб де впредь от пограничных людей их царского величества к их улусным людем /л. 273/278об./ обид не было, также и ссор и задоров не вщинали.

И великий и полномочный посол говорил, что де чинитца многая ссора и обиды с их мунгальской стороны от улусных людей с пограничными их царского пресветлого величества жители. И в нынешних числех мунгальские их люди и с под Селенгинска и ис под Теленбинска и ис под Удинска лошадей и верблюдов и рогатого скота отогнали, а с стороны их царского пресветлого величества от пограничных и иных острогов жителей никогда отгонов не бывало.

И посланцы говорили, что де в прошлых годех многих их мунгальских улусных людей, приходя [с] стороны их царского пресветлого величества из Брацкого и ис Селенгинского острогов служилые люди, и многие юрты погромили и скот /л. 274/279/ и ясырь побрали.

И великий и полномочный посол говорил, что в прошлых же годех, мунгальские их люди приходили под Селенгинской, под Нерчинской, под Иркуцкой уезды и под Тункинской острог, и многое разорение, и грабеж, и отгоны, и убойство чинили, и за те неправды с стороны их царского пресветлого величества, не стярпя вышепомянутых обид, противно чинили их мунгальским людем. И естли ныне с стороны их мунгальской ссор и задоров чинити не будут, и с стороны великих государей никогда руские люди на их мунгальские улусы приходить не станут. И о том де от них, послов, есть во всех острогах заказ крепкой.

И посланники говорили, что де они, великие и полномочные послы, им, посланцом, говорили, и то де /л. 274/279об./ они, пришед в улусы, геген-кутухте и Очарой Саин-хану обо всем объявят.

И великий и полномочный посол посланцом говорил: которые де от них, великих и полномочных послов, посланы будут для дел великих государей к кутукте, и он бы де, кутухта, тем их посланцом перед собою [189] быть велел, и лист от них, великих и полномочных послов, принял сам; также о чем те посланцы от них, великих и полномочных послов, о делех говорити будут ему, геген-кутухте, выслушал бы сам и отповедь им учинил вскоре. А те их великих и полномочных послов посланные ему, кутухте, поклон отдадут по обыкновению своему, как водитца, а к благословению б своему он, геген-кутухта, тех посланцов к себе не принуждал, /л. 275/280/ и поклон перед собою от них принял, как обыкновение имеет быти в Росийском государстве кланятися начальным людем. И разговоры бы учинил теми их посланными, также и отповедь о делех любительно, как они, великие и полномочные послы, приняли их, посланцов гичюл Лодой Сенгу с товарыщи, честно и в розговорех и в отпуску им учинили поступок любительной по посольскому обыкновению. И как те их великих и полномочных послов посланцы, будучи у него, кутухты, дела отправят, велел бы отпустить их, дав корм и подводы, без задержания.

И посланцы сказали, что о всем о том доносити они кутухте и хану будут, и спрашивали, что которой взят у китайцов полоняник в прошлом году под Албазиным, и тот де полоненик где ныне. /л. 275/280об./

И великие и полномочные послы говорили, что тот полоненик по указу великих государей, их царского пресветлого величества, для оказания впредь будущия дружбы послан ныне в китайский обоз к полковым воеводам с посольским дворянином, которой послан от них, великих и полномочных послов, с любительным листом к ним, воеводам, и о съезжем месте к посольским договором с ними, полковыми воеводы, велено ему договор учинити. И спрашивали их, посланцов: есть ли у кутухты ведомость от бугдыханова высочества о послех, кому быть на границе для посольских договоров противу их, великих и полномочных послов.

И посланцы сказали, что де они про то не ведают, только де ведомость от кутухты в Китайское /л. 276/281/ государство про приход их, великих и полномочных послов, в даурские остроги послана.

И на отпуске посланцов великий и полномочный посол, окольничей и наместник брянской Федор Алексеевич Головин гичюл Лодой Сенгу с товарыщи дарил от себя:

Гичюл Лодой Сенге сукно красное аглинское 4 аршина, юфть кож красных, 2 соболя в костках, мех заечей, выдра большая.

Ирдени Немчи-лабе лисица красная, 3 соболя в костках, мех заечей, кожа красная, выдра.

Ачарой Саин-хан посланцу мех заечей, /л. 276/281об./ соболь в коске.

Шириширееву 139 посланцу за дары сукно кармазин 4 аршина, мех заечей, соболь в костках.

Мунгалом, которые были с посланцы 2-у человеком, 2 кожи красных да 2 соболя.

И подаря и подчивав, посланцов отпустил в стан по-прежнему.

А отпуся их, послано к ним, посланцом, от великого и полномочного посла корму в дорогу с толмачом Тараском Афонасьевым 2 барана, ведро вина, меду тож, пива 2 ведра, 5 хлебов.

И назавтрее сего числа отпущены те посланцы /л. 277/282/ чрез Селенгинской в свои улусы сентября в 30 день.

Октября в 3 день писано к великим государем к Москве с московскими стрельцы с Левкою Терским да Гришкою Мурзиным и посланы отписки таковы:

 

Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой [190] княжне Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холопи ваши Федька Головин с товарыщи челом бьют 140.

В прошлом, государи, во 195 году августа в 9 день к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне

Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писали мы, холопи ваши, с енисейским сыном боярским /л. 277/282об./ Иваном Перфильевым, что пришли мы, холопи ваши, в-Ыркуцкой острог с вашими великих государей ратными людьми июля в 28 день (В подлинной отписке слова июля в 28 день подчищены, вместо этого написано: августа в 1 день (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, н. 4, л. 663). Также исправлена дата и в отписке, посланной в Сибирский приказ (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1588, л. 301)), и, починя дощаники и устроя их к морскому ходу, пойдем вскоре, и о том к вам, великим государем, будем писать впредь.

И в прошлом, государи, во 195 году августа в 29 день, починя дощаники и устроя их к морскому ходу, пошли мы, холопи ваши, на вашу великих государей службу со всяким в пути поспешением. А для, государи, хлебных запасов, чтоб взять ратным людем и провести в даурские остроги в дощаниках немалое число, и для подъему в подводах из Удинского острогу в Нерчинской острог оставлено в-Ыркуцком вашей великих государей пороховой и свинцовой казны в казенном погребе по приёму целовальников иркуцких посацких людей — пороху ручного и пушечного з деревом, с рогожи и с повяски 1074 /л. 278/283/ пуда 7 фунтов, свинцу 374 пуда 15 фунтов, фетилю 50 пуд 15 фунтов, 8 пищалей медных. А ис того, государи, отдано в московской Федоров полк Скрыпицына пороху ручного и пушечного 139 пуд 34 фунта, свинцу 50 пуд (В подлинной отписке далее: фитилю 5 пуд (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 4, л. 664)), 5 пищалей медных; в Павлов полк Грабова пороху ручного и пушечного 130 пуд 30 фунтов (В подлинной отписке: 139 пуд 17 фунтов (там же)), свинцу 50 пуд 20 фунтов (В подлинной отписке 23 фунта (там же)), полтретья пуда (В подлинной отписке: 5 пуд (там же)) фетилю, 150 спис, 5 пищалей медных; в Антонов полк фан Шмалымберха пороху ручного и пушечного 20 пуд 13 фунтов, свинцу 15 пуд, фетилю 5 пуд, 100 спис, 2 пищали медных. Да наперед сего, государи, послано в Нерчинской с прапорщиком Лаврентьем Нейтером по албазинским вестям /л. 278/283об./ пороху ручного и пушечного 100 пуд. А которые, государи, дощаники даны были из Енисейска под служилых людей старые, и из них по осмотру промышленников иркуцких служилых людей 7 дощаников, что за худобою к морскому пути негодны, оставлены в-Ыркуцку. А вместо, государи, тех дощаников, также и в прибавку взяты дощаники из-Ыркуцка, а иные у торговых людей. А гребцов, государи, вместо подвод нанято из вашей великих государей казны из иркуцких доходов. И дано мне, холопу вашему Фетьке, 30 человек; мне, холопу вашему Сеньке, 10 человек; под казны и полковые дела 20 человек; да в вожи за море в стрелецкие полки 24 человека взято ис промышленных людей. А больши, государи, того за мололюдством в-Ыркуцком остроге служилых и жилецких людей и пашенных /л. 279/284/ крестьян в подводы отдать было и нанять некого.

И сентября, государи, в 4 день пришли мы, холопи ваши, на Байкаловское море. И по воле великого бога на море Павлова полку Грабова 4 дощаника розбило волною, и в том, государи, числе с хлебными запасы дощаника. А в письме за рукою, каково нам, холопям вашим, подал о тех розбитых дощениках полковник Павел Грабов, написано, что, [191] разбив дощаники, потопило насыпных хлебных запасов 800 пуд да с одного розбитого дощаника парус и варовые снасти, и ваши, великих государей, служилые люди, которые были на тех дощаниках, все в целости.

А в Удинской, государи, мы, холопи ваши, пришли с ратными людьми сентября в 10 (В подлинной отписке: 11 (там же, л. 665)) день. А которые, государи, с розбитых дощаников служилые люди с осталыми хлебными запасы, взяв на море у рыбных /л. 279/284об./ ловцов дощаники, пришли в Удинской острог сентября в 16 (В подлинной отписке: 12 (там же)) день. И мы, холопи ваши, для хлебных запасов, чтоб ратным людем голодным не быть, послали в-Ыркуцкой острог Павлова полку Грабова порутчика Василья Волошанинова (В подлинной отписке: Волошенина (там же)), а с ним того ж полку 100 человек стрельцов на 5-ти дощаниках, чтоб, взяв хлебные запасы из-Ыркуцкого, привести в Удинской острог.

А сколько, государи, взято из-Ыркуцка насыпных хлебных запасов, также и роздано начальным людем в жалованье и в стрелецкие полки, и что за тем в остатке, и тому мы, холопи ваши, к вам, великим государем, послали в Сибирской приказ под отпискою ж роспись (Последняя фраза в подлинной отписке отсутствует (там же)). А отписку, государи, велели подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, /л. 280/285/ ближнему боярину и наместнику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.

 

Такова ж отписка послана и в Сибирской приказ, и хлебным запасом роспись под тою отпискою 141.

 

Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холопи ваши Федька Головин с товарыщи челом бьют 142.

В наказе, каков нам, холопем вашим, дан из Государственного Посольского приказу, написано: велено нам, холопям вашим, как придем в даурские Селенгинской острог, послать для проведыванья про китайские войска, кого пригож, кто при тех войсках полковой /л. 280/285об./ воевода будет; а розведав о том подлинно, с тем своим посланным о съезжем месте к посольским договором и о равенственном числе людей нам, холопям вашим, писать.

И в нынешнем, государи, во 196 году сентября в 28 (В подлинной отписке число 28 исправлено на 18 (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г. д. № 2, ч. 3, л. 660)) день по ведомостям албазинских служилых людей, что китайские воеводы стоят от города в ближних местех, послали мы, холопи ваши, пришед в Удинской острог, в китайские полки к полковым воеводам под Албазин тоболенина Ивана Качанова с листом.

А в листу своем к ним, полковым воеводам, от себя мы, холопи ваши, писали, что прошлого 1687 году донесена вам, великим государем, вашему царскому пресветлому величеству, чрез воевод Сибирского государства от государя их, его бугдыханова высочества, грамота, в которой изображено, что государь их, его бугдыханово /л. 281/286/ высочество, послал их, полковых воевод, под Албазин воинским способом для того, бутто ваши великих государей подданные, которые пребывают в пограничных городех, многим людем его бугдыханова высочества, близ границ живущим, обиды и насилие чинили. И желают от вас, великих государей, вашего [192] царского пресветлого величества, государь их, его бугды[ха]ново высочество, чтобы о тех ссорах розыскать и без войны умиренным им быти посольскими договоры. Также и они, полковые воеводы, по указу государя своего, его бугдыханова высочества, о том в Нерчинской к стольнику и воеводе Ивану Власову от себя писали. И с тех листов по переводам вам, великим государем, вашему царскому пресветлому величеству, по доношению ближних людей известно. На что вы, великие государи, ваше царское пресветлое величество, склонение учинили и предпочтеннейшую свою царского пресветлого /л. 281/286об./ величества грамоту, во образ дружбы написанную, к государю их, его бугдыханову высочеству, чрез гонцов своих Никифора Венюкова и Ивана Фаворова послати повелели, и изволяете по тому предложению государя их, его бугдыханова высочества, по древнему обыкновению быти в дружбе и миру. И для того умирения между обоих государств указали выслать на съезд послов своих, которым те дела вручены по истине правдою умирити и подданным, которые буде объявятца винны, казнь учинить. И для того по вашему великих государей, вашего царского пресветлого величества, указу высланы мы, холопи ваши, кроме воинского поведения, и пребудем для вечного умирения и покою зачавшихся ссор на границу вскоре. И ныне б они, полковые воеводы, ведая приход наш, холопей ваших, на границу в скорых числех, для вечного умирения и покою между /л. 282/287/ обоими государствы войскам своим в государство свое уступить повелели и ссор и кровопролития не чинили, как о том в пребытие в Китаех объявили вашего царского пресветлого величества гонцом Микифору Венюкову и Ивану Фаворову государя их, его бугдыханова высочества, ближние люди. А учинили б они полковые воеводы, с нами, холопи вашими, съезд по посольскому обыкновению в равенственном числе людей, и о съезжем бы месте с нами, холопи вашими, договор учинили.

А в наказе ему, Ивану, мы, холопи ваши, написать велели: буде китайские полковые воеводы о съезжем месте и в равенственном числе людей с ним, Иваном, говорить станут, и ему, Ивану, положить равное число людей, которым для посольских договоров во время съезду припослах быти, в 500 человеках или меньши, чтоб в том с обоих сторон лишних убытков не было. /л. 282/287об./ Да в китайских же полкех велели мы, холопи ваши, быв ему, Ивану, проведывать о всяких ведомостях накрепко: какое у них в посольстве будет намерение, и чает ли быть миру, или хотят поступать воинским поведением, и нет ли вновь прибавления каких ратных людей и воинских припасов, и сколь стоят опасно, и какой имеют обычай в воинских поступках, и имеют ли они, полковые воеводы, указ от бугдыханова высочества о посольских договорех или кто вновь для тех договоров прислан будет. А как он, Иван, у китайских полковых воевод с листом будет, и о чем с ними говорить станет, и где к посольскому съезду место назначивать станут, также и всяких ведомостей, что уведано будет, и о том о всем велели мы, холопи ваши, ему, Ивану, писать к себе с нарочными посыльщики, также и самому /л. 283/288/ ехать наскоро.

Да с ним же, Иваном, послали мы, холопи ваши, полоняника китайского Говеддейка, которого по вашему великих государей указу и по грамоте велено отпустить в Китай. И естли китайские полковые воеводы сходство к посольским договорам укажут, того полоняника велели отдать им, полковым воеводам.

И в нынешнем, государи, во 196 году сентября в 28 день писал к нам, холопям вашим, из Нерчинска стольник и воевода Иван Власов с албазинским казаком с Якушкою Мартыновым и прислал никанские породы мужика. А в отписке ево написано: [193]

В нынешнем, во 196 году сентября в 19 день писал к нему, Ивану, из Албазина казачей голова Афонасей Байтон, а в отписке ево написано:

В прошлом де во 195 году августа в 29 день приезжали ис китайских полков к Албазину китайских людей /л. 283/288об./ 10 человек и говорили, чтоб прислать из Албазина в китайские их полки к их китайским полковым воеводам на переговор людей. И того ж числа послал он, Афонасей Байтон, в китайские полки пятидесятника Ваську Смиренникова, Анцыфорку Кондратьева, Артюшку Мугала. И китайские де воеводы им, Ваське с товарыщи, говорили: прислан де к ним, китайским воеводам, от бугдыхана их лист, а в листу де написано, что писано де от вас, великих государей, вашего царского пресветлого величества, Посольского приказу с подьячим Микифором Венюковым в Китаи к их бугдыхану — для чего де бугдыхан своими людьми руские городы разоряет и людей побивает? И как де лист чли, и китайские де полковые воеводы и ратные их люди стояли без шапок. И велено де было им от Албазина зимою отступить. И в зимную де пору отступить было от города нельзя, /л. 284/289/ потому что де бусы и снаряд заморозили под городом. А как лед прошел, и они де, китайские люди, от города отступили и стояли вниз Амура реки от Албазина в 3 верстах. И ныне де велено им, китайским людем, от города отступить в свои городы до усть Зии-реки. И августа в 30 день, собрався на бусы, китайские люди со всеми припасы от Албазина пошли вниз по Амуру-реке. Да китайские же де полковые воеводы говорили: буде их китайские люди пойдут на соболиной промысел, и чтоб де от служилых людей какой споны и убивства не было; а будет де с стороны вашего царского пресветлого величества служилые или промышленные люди пойдут на соболиные или на рыбные ловли, и им де также от них, китайских людей, споны и убивства никакова не будет. А беглых 2-у человек служилых людей, о которых об оддаче наперед сего говорено им, полковым воеводам, Гришку Фомина, Ивашку Тарханова, в Албазин отдали. /л. 284/289об./ И ныне де они, Ивашка и Гришка, в Албазине даны на поруки до вашего великих государей указу.

А в роспросе перед нами, холопи вашими, албазинской казак Якушка Мартынов сказал:

В прошлом де во 195 году августа в 29 день приезжали в Албазин китайских людей 10 человек и говорили, чтоб им прислать из Албазина в китайские их полки к их полковым воеводам для переговору. И из Албазина де Афонасей Байтон в китайские их табары послал того ж числа пятидесятника Ваську Смиренникова, Анцыфорку Кондратьева да толмача Артюшку Мугала. И те де служилые люди, ис китайских табар в Албазин приехав, Афонасью Байтону и служилым людем сказывали, что они, посыльщики, будучи в китайском обозе, слыша у китайских полковых воевод, что де прислан в Китай от мунгальского кутухты гонец, а с тем де своим гонцом /л. 285/290/ писал он, кутухта, х китайскому бугдыхану: прислан де был к нему, кутухте, посланец, чтоб с вашими великих государей порубежными людьми жить им, мунгальским людем, в совете; и он де, кутухта, для того людей своих китайскому бугдыхану на помочь не дает, и во всяком вспоможении отказал, и с вашими великих государей людьми по присылке посланца ссоритца не хочет. А сказав де китайские полковые воеводы тем служилым людем, от Олбазина пошли на бусах августа в 30 числе прошлого 195 году. Да они ж, китайские полковые воеводы, говорили им, Ваське Смиренникову с товарыщи, чтоб де они в Албазине дворами и всякими заводы строились по-прежнему; а бугдыханово де высочество с вами, великими государи, вашим царским пресветлым величеством, желает быть в мирном постановлении на [194] веки, и чтоб де руские люди их, китайских людей, ни в чем /л. 285/290об./ не опасались. Да при нем же де, Якушке, китайские полковые воеводы отдали в Албазин изменников Гришку Фомина, Ивашку Тарханова. И те де изменники даны в Албазине на поруки до указу. А отдавая де полковые воеводы тех изменников, говорили: наперед де сего тех изменников они, китайские воеводы, не отдали для того, чтоб де между ими в войске переносились всякие речи, и подлинной ведомости о ближнем приходе нас, холопей ваших, для посольских договоров они, полковые воеводы, не имели. И как де китайские полковые воеводы ис под Албазина, собрався со всеми своими ратными людьми, в свои край пошли, и в Албазине де албазинским служилым людем учинилась свобода, пошли на рыбные и на звериные промыслы. А хлебных де запасов будет в Албазине августа до первых чисел нынешняго 196 году. /л. 286/291/ А Ивана де Качанова встретил он, Якушка, в Даурах к Теленбинскому острогу.

А никанской породы мужик, которой вышел на ваше великих государей имя, и про китайские замыслы роспрашиван. А в роспросе перед нами, холопи вашими, он, никанченин, сказал:

Взят де он был в китайские полки в работники из Никанского царства. А зовут де ево Миюскою. И был он в китайских полкех под Албазиным с приходу их и до отступления. И сего де лета (а в которых месяцех и числех, того он сказать не знает) пришла де к ним в полки ведомость от мунгальцов, что идут ваши великих государей ратные люди с нами, холопи вашими, в ближних местех. И китайские де полковые воеводы ис табар своих, собрався своими воинскими припасы и с ратными людьми, пошли вниз по Амуру-реке в свои край. А как де полковые воеводы от Албазина отступили и отошли до Погромной реки, и он де, Миюска, пошел /л. 286/291об./ ис китайских полков в Албазин, для того что де в китайских полкех голод великой, а дают де им, никанским людем, в жалованье хлебных запасов на год только по 12 пуд круп, а служилым людем китайские породы дается в китайских полкех по 50 пуд человеку проса на год. И ныне де у них в полкех хлебных запасов гораздо было мало. Да нынешняго де году среди лета присылал бугдыхан китайской к полковым своим воеводам гонцов своих, чтоб они, китайские полковые воеводы, с ратными своими людьми от Албазина отступили на Камарреку, где поставлен был преж сего от ваших великих государей даурских людей острожек 143 на правой стороне реки Амура (В подлинной отписке далее: и велели б ратным людем построить город (там же, л. 674)). А сами де они, полковые воеводы, поедут в царство. А служилых людей, которые под Албазиным были, слышал он, Миюска, что хотели /л. 287/292/ оставить в ближних местех (В подлинной отписке вместо слов в ближних местех написано в нижних местех по Амуру-реке (там же)) где живут пахотные китайского хана люди жучары и гиляне.

(В подлинной отписке абзац начинается со слов: А по ведомостям, государи, даурских служилых людей (там же)) От Албазина до Камаровского устья наниз рекою Амуром плыть лоткою 7 дней. И нынешняго де году под Албазин китайское войско быть не хотели. А буде де они в Китаех уведомяться подлинно, что идут ваши великих государей ратные люди с войною, и о послах ведомости подлинной не возьмут, и те де китайские полковые воеводы хотели под Албазин, собрався и прибавя служилых людей, быть весною. И для де того на весну з запасы велено им приходить на Камару, где хотели строить [195] город (В подлинной отписке далее: А для де посольских договоров китайские послы на съезде будут или ваших великих государей, вашего царского пресветлого величества, послов ожидают в царство, того он, Миюска, не ведает (там же, л. 674675)). Да для хлебных де запасов хотели послать с Камары-реки 26 бус. А Зийской де городок 144 поставлен у них, китайцов, на правой стороне реки Амура, и в том городке служилых людей оставлено /л. 287/292об./ будет 1000 человек. А под Албазин де приходило китайского войска боевых людей 3000 человек да работных с 1000. А воинских де припасов было с ними 56 пушек да мелкого ружья пищалей з 200. А пушки де льют и ружье делают никанцы, а выучились де они от Немцов, которые и ныне есть в Китайском государстве 145. А в обозе китайском тех Немцов было человек з 20, а платье де те немцы носят по-богдойски. А как де китайские полковые воеводы под Албазин пришли, и с теми ж полковыми воеводы был изменник руской человек, и им де, полковым воеводам, говорил, также и в Китаях похвалился, что Албазин возьмет безо всякие трудности. И по тем де ево изменниковым речам китайские полковые воеводы к Албазину с приходу своего приступали и ис пушек били. И тем де приступным /л. 288/293/ боем Албазина не взяли, и почали де чинить под город подкопы. И из Албазина де ратные люди на выласку выходили, и на выласке де и в подкопе многих китайских и никанских людей побили, да в то же де время убили воеводу китайского. И того де изменника отослали остальные воеводы в царство, и бугдыхан де того изменника велел казнить смертью. А под Албазиным де китайских и всяких чинов людей побито и померло тысечи з 2 и больши. И бил челом вам, великим государем, чтоб ево, Миюску, крестить.

И сентября, государи, в 30 день послали мы, холопи ваши, в Нерчинской острог Павлова полку Грабова конного стрельца Дениску Немкина. И с ним к Ивану Власову писали, чтоб он, Иван, послал из Нерчинска в Албазин пороху и свинцу и иных воинских припасов, сколько пристойно, чтобы албазинским служилым людем быть в Албазине /л. 288/293об./ безопасно, также бив прибавку послал служилых людей 30 человек, выбрав которые б хлебными запасы были довольны. Да для, государи, прокормления тех служилых людей послал из Нерчинска ясашного збору 15 скотин рогатых. И велели мы, холопи ваши, тот рогатой скот роздать осадным сидельцом не в зачет в годовые их оклады.

А в Албазин к Офонасью Байтону мы, холопи ваши, писали ж, чтоб он, Афонасей, выбрал в Албазине из служилых людей человека добраго и бывалого, чтоб ему было мочно верить, и послать по Амуру вниз тайным обычаем, и велели осмотрить — на которой стороне китайские люди город поставили, и какие крепости учинили, и о всяких ведомостях проведывать накрепко. И жить в Албазине с вашими великих государей служилыми людьми с великием /л. 289/294/ опасением. А для рыбных и звериных промыслов албазинским служилым людем вниз Амура-реки ходить бы, также и ссор и задоров, естли где сойдутся на промыслех с китайскими людьми, отнюдь никаких чинить не велели, и учинить бы о том заказ крепкой под смертною казнью.

А Ивану Качанову, которой послан от нас, холопей ваших, к полковым воеводам по прежним вестям, велели мы, холопи ваши, ехать к себе в Удинской острог, и китайского полоняника Говеддейка велели привесть с собою ж. И из Удинского, государи, острогу, розведав подлинно про китайских полковых воевод, о высылке послов для посольских договоров и о съезжем месте по вашему великих государей указу и по наказу, каков нам, холопям вашим, дан из Государственного Посольского приказу, писати в пограничные китайские городы будем и того полоняника /л. 289/294об./ пошлем. А докамест, государи, о китайских послех или о [196] полковых воеводах и о войсках их ведомость примем, и до тех мест с вашими великих государей ратными людьми будем до весны стоять в Удинском остроге, потому, государи, что в Нерчинску и в-ыных даурских острогах хлебными запасы бывает гораздо скудно и зимним времянем ход чрез камень зело трудной, для того, государи, что санного пути не бывает, а ходят верблюдами на вьюках, а по весне, государи, ходят только до плодбища, а с плодбища с половины дороги хлебные запасы и всякие полковые припасы гоняют в Нерчинской плотами; также, государи, и о посылке в Китаи в пограничные городы чрез мунгальские улусы гораздо ближе, и не похотят ли они, китайские послы, съезжатися 290 близ Селенгинского острогу (В подлинной отписке далее: А что, государи, впредь каких ведомостей уведано будет, и как в пограничные китайские городы о посылке на съезд для посольских договоров писать будем, и о том к вам, великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцем, будем писать впредь с нарочными посыльщики наскоро.

А никонченина, государи, выходца Миюску до вашего великих государей указу крестить не смеем (там же, л. 678—679))?

А отписку, государи, велели подать /л. 290/295/ в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину и наместнику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.

 

Октября в 6 день, пришед к великому и полномочному послу, извещали словесно капитаны московских стрельцов Василей Ресин с товарыщи, что де отогнали у них из-за Уды-реки ис стрелецких табунов незнамо какие воры по 2 лошадей, да Удинского острогу жителей у казаков скота рогатого. А знатное де дело, что своровали то мунгальские люди. А караульщики де у того табуна были Московского их полку стрельцы, которые даны им в денщики. И в которое де время тот отгон учинился в прошлой ночи, того те караульщики не слыхали. /л. 290/295об./ Того ж числа, пришед к великому и полномочному послу, селенгинских казаков пятидесятник Федор Кряж извещал словесно, что де отогнали из-за Селенги-реки всяких чинов людей лошадей з 20 да рогатого скота продажного 15 скотин.

И того ж числа посланы в розъезд для проведыванья воровской сакмы на обеих сторонах по правую сторону реки Селенги пятидесятник Федор Кряж, с ним селенгинских казаков 12 человек, а по левую сторону реки Селенги за рекою Удою пятидесятник Антошка Березовской. А велено им разведать о том подлинно, что куды те сакмы пошли, и сметить, сколько в подъезде было воровских людей. /л. 291/296/

Да того ж числа послан в погоню в Селенгинской острог за мунгальскими посланцы Селенгинского острогу сын боярской Демьян Многогрешной 146, а велено ему, Демьяну, догнав в Селенгинску мунгальских посланцов, выговорить:

В нынешнем во 196 году посланы они, посланцы Лодой Сенга с товарыщи, к великому и полномочному послу и наместнику брянскому, окольничему Федору Алексеевичю Головину с товарыщи от мунгальского геген-кутухты и от хана с листом и с подарки. А преж приезду в Удинск великого и полномочного посла мунгальские воровские люди на приезде у селенгинского служилого человека у Ивашка Шарапова украли 4 лошади да ис под Удинска угнали 8 лошадей. А как они, посланцы, отправя посольство, и которого числа от великого и полномочного посла они, посланцы, отпущены, и после их поезду того ж числа ночью мунгальские ж воровские люди угнали ис под Удинского /л. 291/296об./ [197] острогу 100 лошадей да 50 скотин рогатых. И для такого было воровства довелось посланцов задержать, только они, великие и полномочные послы, разсуждая о том мунгальском воровстве, для верные службы к великим государем кутухтины и Ачарой Саин-хана ему, Демьяну, их, посланцов, задержать не приказал, а велел им, посланном, о том мунгальском воровстве выговорити.

И того ж числа он, Демьян, доехал их, посланцов Лодой Сенгу с товарыщи, в Селенгинском остроге и о всем о вышеписанном им, посланцом, говорил. Посланцы ему, Демьяну, говорили, что о той мунгальских их людей невправде и воровстве известно они учинят геген-кутухте и Очарой Саин-хану. /л. 291/297/ (В цифровой нумерации листов статейного списка номер 291 повторен дважды)

И Демьян им, посланцом, говорил: великий де и полномочный посол приказал для сыску тех лошадей и рогатого скота им, посланцом, послать своих людей, а с ними б ехать к тайшам их толмачю Тараске Афонасьеву; и чтоб те отгонные лошади и рогатой скот они, посланцы, сыскав, велели пригнать в Селенгинской острог. И они, посланцы, для сыску отгонных лошадей и скота, взяв толмача Тараску Афонасьева, поехали сами к тайшам мунгальским в табунуцкие улусы 147:

И того ж числа, приехав из розъездов, пятидесятники Федор Кряж, Антошка Березовской сказали, что де по сакме они воровских людей ездили от Удинска верст по 10-ти и больши, и с левую де сторону реки /л. 291/297об./ Селенги пошла сакма в табунуцкие улусы, а с правую сторону к двум Ахаем, мунгальского владения тайшам, а знатное де дело, что тех воровских людей с обеих стороны было малое число, человек по 5-ти и меньши.

Того ж числа посланы в проезд по сакмам за воровскими людьми Павлова полку Грабова капитан Мартын Мартынов сын Камаль да с ним стрельцов 26 человек, а по правую сторону реки Селенги послан того ж полку прапорщик Лаврентей Нейтер, а с ним того ж полку 20 человек стрельцов. А велено ему, Мартыну, и Лаврентью ехать за теми воровскими людьми по сакмам их наскоро, чтоб тех воровских людей догнать и, догнав табуны, которые они, своровав, отогнали ис под Удинского /л. 292/298/ острогу с обеих стороны Селенги-реки, а буде они тех воровских людей не догонят, и им велено ехать до мунгальских улусов и говорить о том крайним мунгальским людем, чтоб они ссор и задоров тем не чинили и воров, которые, своровав, табун отогнали, сыскав, учинить наказанье по своим правом, а отгонных лошадей и скот отдали.

А в табунах полковником велено держать караулы с ружьем по 30-ти человек стрельцов.

Октября в ... (Число в тексте пропущено) день отпущен на зимовье на Ильинскую заимку полковник московских стрельцов Федор Скрыпицын с полком, для того что в Удинском остроге дворов и зимовей было малое число и стоять всем полком для тесноты было негде, тако ж де и для опасности /л. 292/298об./ от мунгальского приходу брацких ясачных людей.

А полковником Павлу Грабову и Онтону фан Шмалымберху велено стоять их полков, и [для] (Слово восстановлено по смыслу. Во всей фразе неверное согласование слов) зимовья строить избы в Удинском остроге.

А опасные к ним, полковником, памяти таковы посланы:

 

В нынешнем во 196 году по указу великих государей и по приказу окольничего и воеводы Федора Алексеевича Головина с товарыщи велено тебе стоять для зимовья в-Ыльинской слободе с полком. И как к тебе ся память придет, и тебе б стоять в-Ыльинской слободе с полком, и держать караулы крепкие, и о всяких неприятельских замыслех [198] розведывать накрепко. И буде где про неприятельских людей уведано подлинно будет, и тебе б, согласись о том с полковники с Павлом Грабовым и Антоном фан Шмалымберхом, чинить над теми неприятельскими воинскими людьми промысл, сколько милосердый господь бог помощи подаст. А вдаль самому не ходить и служилых людей не посылать, чтоб от того над служилыми людьми какова дурна не учинилось. /л. 293/299/ И того б тебе смотреть накрепко, чтоб тайным обычаем какова разорения, пришед, неприятельские мунгальские люди брацким ясашным иноземцам не учинили. А что у тебя учнется делать, и о том в полк к окольничему и воеводе Федору Алексеевичю Головину с товарыщи писать.

 

А за волок на плодбище для ставки хлебных запасов на прокормление служилым людем подряжены из Удинского острога торговые люди под 1200 пуд, а с пуда ряжено ставить до плодбища за провоз по полуполтине в казенных мешках.

Октября в 6 день приехали в Удинской острог ис посылки капитан Мартын Камаль да прапорщик Лаврентей Нейтер и сказали, что они ездили выше Селенгинского 2 днища и никаких воров по воровской об сакме съехать /л. 293/299об./не могли, а те де сакмы пошли в мунгальские улусы. Да с собою привели тех отгонных вышеписанных 2 лошади, а нашли де те лошади они по воровской сакме. И те лошади отданы по осмотру служилым людем, чьи были.

Октября в 7 день, пришед к великому и полномочному послу ис стрелецкого табуна Павлова полку Грабова стрелец Тараска Жуков, и извещал словесно: которой де табун пасли они, Тараско с товарыщи, отогнали де у них ис табуна мунгальские воровские люди октября в 7 день в 7 часу ночи 148 70 лошадей.

И того ж числа послан по сакме пятидесятник Павлова полку Грабова Викула Хмелинин, а с ним стрельцов 20 человек. И велено /л. 294/300/, наехав сакмы, ехать до Селенгинского острога, и естли нагонит тех воровских людей и буде будут в малых людех, велено над ними, прося у всемогущаго бога милости, чинить промысел. А на другую сторону Селенги послан сын боярской Демьян Многогрешной, а с ним пятидесятник Павлова полку Грабова Ивашко Широкой да стрельцов того ж полку 30 человек.

Октября в 8 день послан из Удинска в мунгальские улусы сын боярской Иван Поршенников 149 к мунгальскому Цыбдену-тайше, под которым владением табунуцкие тайши. А в наказе ему, Ивану, написано 150:

Приехав к мунгальскому Цыбдену-тайше говорить, что ведомо учинилось великому и полномочному послу, окольничему и наместнику /л. 294/300об./ брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи чрез Селенгинского и Удинского острогов жителей — в нынешнем во 196 году Удинского острогу у казаков отогнали де мунгальские люди у Антошки Березовского с товарыщи 7 лошадей; и за теми лошадьми те казаки гнались следом до Селенгинского острогу; и не доехав до Селенгинского острогу, взяв в Селенгинску пятого человека, побежали в погоню за теми ж воровскими людьми следом к табунуцким улусом, которые владенье ево, Цыбдена-тайши, в 7 день, и пригнались следом к табунуцким улусам; и в тех улусех отдали ему, Антошке, лицом покраденых 3 лошадей, а не отдали 4 лошадей. Да откября ж в 11 день пришли в Селенгинской острог пеши селенгинские казаки Ивашка /л. 295/301/ Шарапов, Федька Внифантьев, Васька Гогойла с товарыщи, 4 человека, а сказывали в Селенгинском прикащику и всем служилым людем, что отогнали у них 4 лошадей мунгальские воровские люди с стану, где ночевали они, ночною порою на степи на Рангальской покоти, отшед версты с 3. И он бы, [199] тайша, приказал в своих улусех про те покраденые лошади и про погонных лошадей, которые погнались из Удинского и из Селенгинского острогов за теми пропалыми лошадьми, велел сыскать; и буде у кого сыщется, и он бы, тайша, ища милости к себе великих государей, их царского пресветлого величества, те отгонные лошади велел отдать, а людей свободить, и при нем винным казнь учинить, и отпустить ево от себя из улусов в Селенгинской с провожатыми без задержания, чтоб в том задержании /л. 295/301об./ людей и в отгонных лошадях с стороны их мунгальских людей не дошло до большие ссоры. Да и впредь бы он, тайша, учинил у себя в улусех заказ крепкой, чтоб улусные ево люди впредь под украинные их царского пресветлого величества остроги не приходили, и ссор и задоров никаких не вщинали, и конного табуна и рогатого скота отнюдь не отгоняли, также и людей не побивали; и в заходящих ссорах всякое разсудительное намерение чинил с покорением, а возмущающих и всчинающих на злое велел чинить им казнь по своим правом, а обижденным награждение; за что он, тайша, получит к себе их великих государей, их царского пресветлого величества, милость. Также б /л. 296/302/ и он, тайша, кочевал (В тексте описка: кочевьем) с улусными своими людьми на прежних своих кочевных местех, и приходу б на себя великих государей, их царского пресветлого величества, ратных людей не опасался, и был на их, великих государей, милость во всем надежен. А буде от кого какие ссоры между пограничными жители будет зачинатися вновь или с стороны царского пресветлого величества от порубежных жителей, и он бы, тайша, о том писал к великим и полномочным послом с посланцы своими или их царского пресветлого величества в остроги, в которые пристойно, и о том будет у великих и полномочных послов розыскано вскоре и винным по розыску учинена будет казнь. А он бы, тайша, потому ж в улусех своего владения учинил заказ о том крепкой, /л. 296/302об./ что мунгальские отгонов, также и кражи и никаких ссор ис под острогов их царского пресветлого величества отнюдь не чинили, за что может быть с обоих сторон подданным мир и тишина, также и он, тайша, их царского пресветлого величества получит к себе премногую милость.

Октября в 13 день по розыску, для чего (В тексте описка: того) караулов ношных в конном табуне не было, учинено табунщиком наказанье, вместо кнута биты батоги нещадно. А караулом велено быть по-прежнему по 30 человек стрельцов с ружьем в табунах, и по ночам велено отъезжать по 10 человек в карауле.

Октября в 15 день приехали в Удинской острог ис посылок сын боярской Демьян /л. 297/303/ Многогрешной, да пятидесятник Викула Хмелинин, да Иван Широкой. Сказали, что наехали они воровских людей сакму от Удинского вверх по Уде-реке верстах в 10-ти (а в одгоне де они чают по смете лошадей с 50) и гнались де они по той сакме верст з 20 и поворотились в Удинской острог, для того что почали у служилых людей приставать лошади.

Октября в 18 день приехал в Удинской острог толмач Тараска Афонасьев, которой посылан был с сыном боярским Демьяном Многогрешным к мунгальским посланцом и взят был у них, мунгальских посланцов, для сыску отгонов, которые лошади отогнаны ис под Удинского острога. И тех отгонных лошадей пригнал он, Тараска, которые ему /л. 297/303об./ отдали табунуцкие тайши, 25 лошадей, да з другой стороны Селенги-реки, что отогнаны в то ж время, 30 лошадей. А в роспросе он, Тараска, сказал: [200]

В нынешнем де во 196 году по указу великих государей послан он, Тараска, и служилые люди из Селенгинска в провожатых у мунгальских посланцов до табунуцких улусов. И октября де в 2 день прислан был от великих и полномочных послов за теми мунгальскими посланцы селенгинской же сын боярской Демьян Многогрешной. А приехав, тем посланцом он, Демьян, говорил, что в нынешнем же во 196 году ис под Удинского острогу из-за Уды и Селенги по обеим сторонам рек мунгальские воровские люди отогнали 163 лошади, 4 верблюдов, 50 /л. 298/304/ скотин рогатых; и чтоб де они, посланцы гичюл Лодой Сенга с товарыщи, о тех отгонных конех и верблюдах и о рогатом скоте велели розыскать, и как те лошади и верблюды и рогатой скот сысканы будут, велели отдать. И те де вышеписанные посланцы гичюл с товарыщи взяли ево, Тараска, да с ним служилых людей Софронка Томского с товарыщи 3 человек, да Заб Ирдени-зайсана для подлинного розыску. И он де, толмач, и служилые люди с ними, посланцы, ездили. И Заб Ерденю-зайсану гичюл с товарыщи о отгонных конех и о верблюдах и о рогатом скоте говорили, чтоб он, Заб Ердень-зайсан, тех отгонных коней и верблюдов и рогатой скот велел сыскать и, сыскав, отдать. И он де, Заб Ердень-зайсан, проте отгонные лошади и верблюды и рогатой скот розыскивал, и никаких у себя отгонных лошадей и верблюдов /л. 298/304об./ и рогатого скота не сказал, и послал их к большому своему брату Ахаю-зайсану. И они де, толмач и служилые люди, к Ахай-зайсану ездили, и Ахай де зайсан дал им сыщика и послал к нему ж, Заб Ерденю-зайсану. И тот де сыщик с ним, толмачем, и с служилыми людьми к нему, Заб Ердени-зайсану, ездили. И тот де сыщик ему, Заб Ердени, о том говорил, чтоб те отгонные лошади и верблюды и рогатой скот, сыскав, велел отдать. И он де, Заб Ердени, в том во всем заперся и лошадей и скота не отдал. И они де, толмач и сыщик и служилые люди, поехали назад к Ахай-зайсану. И будучи де у него, он, толмач, и сыщик ему, Ахай-зайсану (В тексте описка: Кахай-зайсан), сказали, что де он, Заб Ердени, во всем заперся. И Ахай де зайсан ево, толмача, и служилых людей отпустил назад, а велел сказать великим и полномочным по слом, что брат ево в том ни в чем не послушал /л. 299/305/ и лошадей и верблюдов и рогатого скоту не отдал. А они де, Тараско и служилые люди, отгонные лошади и верблюды и скот у него, Заб Ирдени, видели за розными рускими пятны. Да и многие мунгальские люди толмачю и служилым людем про те отгонные лошади и верблюды сказывали, что те отгонные лошади у него, Заб Ирдени, в улусех. Да он же де, Ахай-зайсан, им, толмачу и служилым людем, говорил, чтоб великие и полномочные послы изволили от себя послать послов своих [к] геген-кутухте и к Цыбдену-тайше. И как де он, толмач, и служилые люди от Ахая-зайсана поехали к Чин-табуну в улусы, и в тех де улусах Заб Ердени-зайсана люди у него, толмача, отняли лошадь, а у служилого человека Софронка Томского на 10 рублев корольков. А как де он, гичюл Лодой Сенга, с товарыщи ему, Заб Ердени-зайсану, об отгонных лошадях и верблюдах и рогатом скоте /л. 299/305об./ говорили, чтоб он, зайсан, тех отгонных лошадей и верблюдов и рогатой скот отдал не мешкав и впредь ссор и задоров великих государей с людьми не чинил, и Заб Ердень де зайсан тем посланцом говорил, что де им, посланцом, до того дела нет, для того что де они посланы к великим и полномочным послом от кутухты для посольских дел, а не для розыску. И те де посланцы, видя, что Заб Ирдени их не послушал, и они де от него, Заб Ирдени, и поехали. А отъезжаючи де они, посланцы гичюл с товарыщи, ему, толмачю, говорили, чтоб де он, толмач, и служилые люди донесли великим и полномочным послом, что де [201] геген-кутухта и Ачарой Саин-хан посылают от себя в Китайское государство в скорых числех посланцов, и они б де, великие и полномочные послы, изволили от себя, буде похотят /л. 300/306/ в Китай посланцов посылать, и они б де посылали, не мешкав; и тех де их посландов геген-кутухта, также и Ачарой Саин-хан отпустят в Китай с своими посланцы; а посланцов бы отпустили не в больших людех, как к ним, великим и полномочным послом, от геген-кутухты, также от Ачарой Саин-хана в листу писано, также они, посланцы, и словесно им, великим и полномочным послом, доносили.

Октября в 19 день, пришед Антонова полку фан Шмалымберха стрельцы к великому и полномочному послу, Васька Иванов с товарыщи, а с собою привели 2 лошади, а сказали, что де нашли они тех лошадей по горам, где был табун Павлова полку Грабова стрельцов. А по осмотру те лошади Павлова полку Грабова пятидесятника Ивашка Полуторного да того ж полку стрельца Сеньки Дворникова, что те лошади не их Павлова полку, а те де лошади отгонные /л. 300/306об./, которые написаны были в отгонах. И те лошади отданы тем вышеписанным стрельцам Ваське Иванову с товарыщи.

Октября в 20 день послан в Селенгинской острог сын боярской Демьян Многогрешной да с ним селенгинских казаков 5 человек. А велено ему, Демьяну, приказать жильцу Степану Коровину, которой в то время был в Селенгинском остроге, чтобы жил с великим опаством и караулы б были крепкие.

Октября в 21 день приехал в Удинской острог из Селенгинского казак Мишка Шаловский и извещал словестно, что на Большом Хилке напали мунгальские воровские люди на сына боярского Демьяна Многогрешного человек с 11 и отбили у него, Демьяна, лошадь, которую он, купя, вёл с собою в Селенгинской острог. /л. 301/307/

Октября ж в 21 день посланы для караулов и оберегательства, чтобы ехать великим и полномочным послом дорогою в Селенгинск безстрашнее, селенгинских казаков пятидесятник Антошка Березовской, а с ним полковых служилых людей 15 человек, а велено им, будучи на Большом Хилке, стоять где в прикрытых местах до приезду на урочное место реку Хилк великого и полномочного посла.

Октября в 22 день поехал из Удинского острога великий и полномочный посол в Селенгинский для отпуску в Китай и к кутухте посланцов. А с собою взял для оберегательства Павлова полку Грабова капитана Мартына Камаля, а с ним 100 человек стрельцов конных. А в то время около Селенгинска в ближних местех по Чикою и Селенге рекам стояли кочевьями мунгальские люди, и было смирно. /л. 301/307об./

А подводы под великого и полномочного посла взято из Удинского острога из государевых Верхоленского и Баргузинскаго острога лошадей: великому и полномочному послу 26 лошадей да з брацких людей 4 верблюда, диаку Семену Корницкому 11 лошадей да 6 верблюдов, посольским дворяном 3 человеком 9 подвод, подьячим посольским и полковым 5 человеком 11 подвод.

Октября в 23 день ночевали, не доехав урочища /л. 302/308/ Малого Хилка версты с 3, под каменем. И того дни была стужа и ветер великой.

Октября в 24 день ночевали на реке Чириме, к Селенгинскому не доехав верст с 30.

Октября в 25 день, не доехав Селенгинского острога верст за 15, встретил великого и полномочного посла селенгинской казак Ивашка Дунаев с отписками. А с ним писал к великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи из Селенгинска жилец Степан Коровин, что приехал из [202] Мунгал от Цыбдена-тайши посланец, а с собою пригнал конного отгонного табуна 35 лошадей да 20 скота рогатого, а сказали, что де послал ево Цыбдень-тайша с теми отгонными /л. 302/308об./ лошадьми к великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи из своих улусов; и он того посланца послал в Удинской острог.

И того ж числа послан навстречю к посланцу толмач Тараска Афонасьев. А велено того посланца вести в Селенгинской и сказать ему, что взят будет перед послов в Селенгинском остроге и отпуск ему из Селенгинска будет. А отгонные лошади и скот посланы в Удинской острог с служилыми людьми з десятником Павлова полку Грабова Федькою Кроянским. А велено те лошади и скот роздать тем, у кого отогнан и чьи по осмотру объявятца. А кому что роздано, и о том велено прикащику прислать роспись и подлинные росписки. /л. 303/309/

Того ж числа приехали в Селенгинской острог ввечеру. А в то время в ближних местех от Селенгинского стояли кочевьем многие мунгальские люди по Селенге и по Чикою рекам. И было смирно.

И октября в 28 день великий и полномочный посол, окольничей и наместник брянской Федор Алексеевич Головин с товарыщи Цыбденя-тайши присланному Кицую быть у себя велел.

А пришед перед великого и полномочного посла, Цыбдена-тайши присланной говорил: прислан де он, Кицуй, к нему, великому и полномочному послу, от Цыбденя-тайши с отгонными лошадьми и рогатым скотом, которой отогнали было улусные их люди ис под Удинска и ис под Селенгинска, и он, Цыбдень, те отогнанные лошади /л. 303/309об./ и рогатой скот по присылке от него, великого и полномочного посла, к нему, Цыбденю-тайше, велел сыскать, и что сыскали лошадей и рогатого скота числом, и то в Селенгинской острог с ним, Кицуем, послал. И он де, Кицуй, те лошади и рогатой скот в Селенгинску отдал все налицо. И чтоб он, великий и полномочный посол, изволил к Цыбденю-тайше о том обослатись кем пригож.

Великий и полномочный посол говорил, что послан де он, Кицуй, с товарыщи от Цыбденя-тайши с отгонными коньми и рогатым скотом в Селенгинской острог, и те лошади и рогатой скот Степан Коровин послал в Удинской острог, а ево, Кицуя, отпустил к нему, великому и полномочному послу, навстречю. И как де он, Кицуй, из Селенгинска поехал, и тое ж де ночи ис под Селенгинского острога отогнали 12 лошадей. И то де /л. 304/310/ дело знатное, что отогнали ис под Селенгинского тех лошадей их же улусные люди.

Посланник говорил, что улусных их людей по отъезд ево Кицуев от тайши нихто не выезжал.

Великий и полномочный посол говорил: буде Цыбдень-тайша или иные тайши и зайсаны достальных отгонных лошадей и рогатого скота, которой отогнан ис под Удинска и из под Селенгинска, сыскать не велят и не пришлют, и оттого де взочнетца ссора с их мунгальскими людьми; а буде те отгонные лошади и скот отдать велят, и за те бы отгоны улусным своим людем учинили казнь по своим правам и за многое их воровство велели повесить, чтоб их братье, таким ж ворам, смотря на то, воровать было неповадно. /л. 304/310об./ Да в нынешнем же во 196 году ехал из Удинска в Селенгинской острог сын боярской Демьян Многогрешной, и встретились де с ним их мунгальские воровские люди на речке Большом Хилке и отбили лошадь; а как бы де он, Демьян, и сам от них не ушол, и они б де, мунгальские воровские люди, ево, Демьяна, убили до смерти. Так же как посылан был толмач Тараско Афонасьев для сыску отгонных лошадей, и у Дзяб Ирденея-тайши в улусех у того толмача и у служилых [203] людей лошади поотымали и самих их били неведомо за что. И он де, великий и полномочный посол, о таких непостоянствах удивляется, потому что кутухта, также и Очарой Саин-хан и иные тайши к нему, великому и полномочному послу, обсылаются посланцы своими с любительными розговоры, чтоб с ними, кутухтою и Ачарой Саином-ханом и тайшами, жить в совете и в любви /л. 305/311/, чтоб на обе стороны было успокоение, и впредь бы дружба и любовь умножалась, и обсылатися б с ними частыми пересылки, и обнадеживают теми любительными пересылки и на обе стороны, и желают покоя он, кутухта, и Очарой Саин-хан и тайши, а мунгальские их люди, приходя под Удинской и под Селенгинской остроги, конные табуны и рогатой скот отгоняют и людей побивают. И то де знатно, что по повелению начальных их тайшей и зайсанов те их мунгальские люди воруют и задоры всчинают, или те их мунгальские люди и самих их, тайшей и зайсанов, не слушают, также и сами они, тайши, тех воровских людей от такого зла не унимают, потому что тайши с таких воровских людей, как пригоняют с стороны царского пресветлого величества ис порубежных острогов лошади и скот, емлют и с них поголовное, и оттого тем воровским их мунгальским людем чинитца /л. 305/311об./ потачка.

Посланец говорил, что в прошлом де году с стороны царского пресветлого величества ис порубежных острогов, приходя руские люди на их крайние мунгальские улусы, отогнали 160 лошадей, да в тех же де временех в сторону царского пресветлого величества ушло с их мунгальской стороны мунгальских мужиков 15 человек, а с собою отогнали 115 лошадей. И они де, тайши, в Селенгинской острог о том писали и прислали посланцов, чтоб тех изменников и отгонных лошадей отдали. И из Селенгинска де тех беглых мужиков и отогнаных лошадей не отдали и по се число. И за тех де изменников и отогнаных лошадей и отмещают.

Великий и полномочный посол говорил: /л. 306/312/ как де были у него, великого и полномочного посла, от кутухты и от Ачарой Саин-хана и от тайшей посланцы гичюл Лодой Сенга с товарыщи, и те де посланцы в приезде своем ему, великому и полномочному послу, объявили на розговорех, да и геген де кутухта в листу своем к нему, великому и полномочному послу, писал с теми ж упомянутыми посланцы, чтоб прежних ссор и задоров не воспоминать, а ныне де он, Кицуй, ему, великому и полномочному послу, упоминается о прежних ссорах. И те де их прежних посланцов гичюл Лодой Сенги с товарыщи договоры стали непостоянны и впредь нетверды. А естли буде ему, великому и полномочному послу, прежние свои ссоры с их мунгальской стороны всчинать, и оттого б было наимногочисленные ссоры; да в прошлом де году ис под Удинского острогу их мунгальские люди отогнали с 1000 лошадей, /л. 306/312об./ а рогатого скота и верблюдов также множество, да их же де мунгальские люди тех вышеписанных острогов побили и служилых людей безвинно многих до смерти. И естли бы де о тех прежних ссорах упоминать, и оттого б всчиналась ссора и отмщение и наипаче. И он де, великий и полномочный посол, прежних и нынешних с их мунгальской стороны ссор и задоров не вщинает и отомщения никакова за те обиды не чинит, а ожидает от них, тайшей, о том розыску и за те отгоны ворам наказания. И они б, тайши, тех воров сыскали и отгонные лошади и рогатой скот достальные, которые отогнаны ис под Удинска и ис под Селенгинска и что в прошлом во 196 году, отдали, а ворам учинили казнь по своим правам. А он де, великий и полномочный посол, потому ж о беглых их мунгальских людех, которые ушли с их мунгальской стороны, и о отгонных конех учинит розыск. /л. 307/313/ Да в нынешнем во 196 году изменили великим государем, их царскому пресветлому величеству, ясашные тунгусы ис под Яравинского и Теленбинского острогов, побив руских людей, и ушли в их [204] мунгальские улусы, и они б де, тайши, тех изменников тунгусов отдали, чтоб оттого не вщалась наибольшая ссора, потому что те тунгусы ныне изменили великим государем, их царскому пресветлому величеству, побив руских людей, а впредь те тунгусы изменят им, тайшам, и также побьют у них людей и отгонят табуны и уйдут в сторону царского пресветлого величества, и оттого впредь взочнетца ссора немалая. И они б де, тайши, тех изменников в сторону царского пресветлого величества отдали безо всякого одержания. А он де, великий и полномочный посол, тех изменников велит казнить, чтоб такие ж воры тунгусы великим государем, их царскому пресветлому величеству, не изменяли и на обе стороны ссор не приводили. /л. 307/313об./

И посланец о том сказал, что донесет Цыбденю-тайше о всем подлинно.

Великий и полномочный посол говорил: геген де кутухты посланцы гичюл Лодой Сенга с товарыщи ему, великому и полномочному послу, говорил — в прошлых де годех с стороны царского пресветлого величества приходили на их мунгальские улусы служилые люди, и многие улусы разбили, и людей побрали, и конские табуны отогнали. И то де дело равенственное, потому что мунгальские их люди, приходя под украинные их царского пресветлого величества городы, также людей побивали и конные табуны и рогатого скота поотогнали множество, как и ныне ис под Удинска и ис под Селенгинска лошадей и рогатой скот отгоняют в пребытие их, великих и полномочных послов, непрестанно, а по отъезде их, /л. 308/314/ великих и полномочных послов, мунгальские их люди и наипущие досады будут чинить. И за такое их воровство и за отгоны обиженым казаком и за многие к себе досады от тех мунгальских людей, ради отмщения досад, на мунгальские их улусы как и не ходить!

Октября в 29 день приехал в Селенгинской острог Иван Поршенников и подал доезд за рукою.

Октября в 21 день приехал де он, Иван, к мунгальскому Цыбдену-тайше. И послал наперед в улусы служилого человека да толмача, и велел сказать о приезде своем.

И на приезде Цыбден-тайша ево, Ивана, встретить велел Цокту-зайсану. И поставил ево, Ивана, в юрту. И прислал к нему, Ивану, Цыбден-тайша того ж зайсана Цокту да с ним 2-у человек; и о приезде ево /л. 308/314об./ спрашивали, для чего он, Иван, к нему, тайше, приехал.

И он, Иван, им говорил: приехал де он к Цыбдену-тайше от великого и полномочного посла, окольничего и наместника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи, и велено ему, тайше, говорить о делех великих государей.

И Цокту-зайсан ему, Цыбдену-тайше, сказывал. И пришед к нему, Ивану, от Цыбдена-тайши Цокту-зайсан говорил: Цыбден де тайша перед себя ево, Ивана, взять не приказал, для того что недомогает, а велел де с ним, Иваном, о делех великих государей говорить ему, Цокту-зайсану.

И он, Иван, говорил, чтоб де тайша велел быть с ним на переговорех зайсаном добрым и подьячему, чтоб ево Ивановы речи записывали.

И того ж числа, пришед к нему, Ивану, зайсаны, и говорили ему, Ивану, о прежних ссорах от нерчинских острогов. /л. 309/315/

И он, Иван, говорил, что де прислан он от великого и полномочного посла говорить не о прежних ссорах, что были у табунут ссоры с нерчинскими остроги, а велено ему говорить о нынешних ссорах табунуцких людей, что табуны ис под Селенгинска и ис под Удинска отогнали конные табуны и рогатой скот. И били челом в Удинском великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи многие служилые люди, чтобы их [205] отпустил на табунуцких людей для своих отгонных лошадей и рогатого скота; и великий и полномочный посол тех служилых людей на табунуцкие улусы не отпустил, а для сыску и переговоров прислал ево, Ивана, к нему, Цыбдену-тайше.

И после того пришел к нему, Ивану, для переговоров Цыбденя-тайши сын Ирдени-тойн-гичюл /л. 309/315об./ да 2 зайсана. И он, Иван, против наказу, каков ему дан от великого и полномочного посла, окольничего и наместника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи, о мунгальских ссорах говорил. И он, Ирдени-тойн-гичюл, и зайсаны, переписав по статьям, носили к Цыбдену-тайше.

И пришед к нему, Ивану, Ирден-тойн-гичюл и зайсаны говорили:

Цыбден де тайша, выслушав приказ великого и полномочного посла, что де он, великий и полномочный посол, приказывает о добром деле и о мирном поставлении, и слышал де он, тайша, что табунуты скот ис под Удинска и из под Селенгинска и конские табуны отгоняют, и он де, Цыбден, для сыску тех отгонов в табунуты послал сына своего Ирки Контазия 151, а сыскав велел отослать в Селенгинской острог.

И того ж числа приехал ис табунуцких улусов /л. 310/316/ сын ево Цыбденя-тайши — Ирки Контайзей.

И он де, Иван, говорил, зайсаном, чтоб ево, Ивана, тайша приказал отпустить. И зайсан де об отпуске ево, Ивана, из улуса Цыбдену-тайше говорил. И Цыбден же тайша послал сына своего Ирки Кантазия для сыску отгонных коней и скота в табунуцкие улусы, а ему, Ивану, велел с ним же ехать, а подвод и корму дать не велел.

И Цыбденов де сын Ирки Контазий, едучи в дороге, в розговорех сказывал ему, Ивану, что де ездил он, Ирки Контазий, по приказу отца своего в табунуцкие улусы для сыску отгонных лошадей и рогатого скота, которой отогнан ис под Удинска и ис под Селенгинска, и сыскал конного табуна 48 лошадей, 17 скотин рогатых и отослал в Селенгинск. /л. 310/316об./

А приехав де Он, Иван, в табунуцкие улусы к Заб Ирдению-тайше, и по наказу, каков дан ему, Ивану, от великого и полномочного посла, окольничего и наместника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи, з зайсаном тайше приказывал, чтоб он, тайша, воров сыскав и отгонные кони и рогатой скот собрав, велел отдать и за пеню бы на ворах доправить бы велел противо селенгинского прежнего договору.

И тайша Дзаб Ирдеии прислал к нему, Ивану, зайсана Куджирик. Дайчина. И ему, Ивану, говорил: о пене де договорено у них было за отгоны с селенгинскими жители, а Удинского острогу отгонной конской табун и рогатой скот они отдадут, а о пене де с ними Удинского острогу жители не бывало. И он де, Иван, говорил, что Селенгинское и Удинское /л. 311/317/ одно место, и люди их, великих государей, их царского пресветлого величества.

И тех де отгонных лошадей сыскано 70 лошадей да пенных 34 лошади, 18 скотин рогатых.

И он де, Иван, поехал к Ахай-зайсану в ургу. А как де он, Иван, приехал в ургу к Ахай-зайсану, и ему отведена была юрта. И Ахай-зайсан прислал к нему зайсана Дайченку Кянара. И он де, Дайченка, ево, Ивана, спрашивал: много ль де у него, Ивана, недобрано отгоннова скота.

И он, Иван, говорил, чтоб Ахай-зайсан велел ево, Ивана, взять перед себя, есть де к нему, тайше, приказ от великого и полномочного посла, окольничего и наместника брянского Федора Алексеевича Головина с товарыщи. И тайша де Ахай-зайсан /л. 311/317об./ велел ево, Ивана, взять перед себя. И он, Иван, в юрту к тайше пришед, говорил, чтоб он, тайша, достальные отгонные лошади и рогатой скот, сыскав, велел отдать немешкав. [206]

И тайша Ахай-зайсан говорил: достальные отгонные лошади и рогатой скот сыскивать велит, а как сыщетца, и он де, тайша, пришлет в Селенгинской острог. Да тайша ж говорил: приказывает де великий и полномочный посол привести к себе ис тех воров 3 человек, и у наших ханов и у кутухты и во всей Мунгальской земле того не водитца, что отдавать воров головою руским людем, а смирят де их сами по своей воле жестоким наказаньем. А впредь утвердят накрепко и поставят заповедь великую и лутчих /л. 312/318/ тюшметев приведут к шерти по своей вере, чтобы от них впредь воры не воровали, у руских людей скота не крали и табунов не отгоняли. А буде де впредь воры объявятца в табунутах у которого зайсана, и им воров не таить и брати с них пени по 13-й голов скота. А буде де которой вор утаитца у которого зайсана в кошоуне и обыщется после того сторонними людьми, и, сверх воровские пени, брать с лутчева тюшметя, которой будет у шерти, 10 скотин.

И к шерти де привели от 7 зайсанов 7 человек лутчих тюшметев, а 2 зайсанов тюшметев не привели, Ахай-зайсанова, Дзяб Ирденева, потому что они приехали в Селенгинск сами для переговору.

И того ж числа те лошади, которые пригнаны, /л. 312/318об./ розданы служилым людем, чьи по пятну объявились, а в Московской полк послано 11 лошадей, и даны того полку капитаном и стрельцом с росписками.

Ноября в 11 день великим и полномочным послом, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи извещал словесно толмач Тараско Афонасьев: приехали де из Мунгалов от Цыбденя-тайши да от табунуцких от Ахая да от Заб Ерденя посланы бакчей да Несхой да Куджерей с товарыщи, 5 человек, и стоят де те посланцы, не доезжая Селенгинска, в полуверсте.

И великий и полномочный посол, окольничей и наместник брянской Федор Алексеевич Головин с товарыщи тех посланцов ему, Тараску, велел принять и поставить на постоялой /л. 313/319/ двор. И велел им сказать, что будут они, посланцы, у великого и полномочного посла на приезде сего числа.

И того ж числа у великих и полномочных послов посланцы бакчей с товарыщи были на розговоре. И как они, посланцы, пришли, говорили: послан де был от них, великих и полномочных послов, посланец Иван Поршенников для сыску отгонных коней, и тех де коней зайсаны их сыскали и прислали с ними, посланцы, а те де лошади отогнали табунуцкие улусные люди; и чтоб он, великий и полномочный посол, тех лошадей велел принять.

И великий и полномочный посол говорил: которые де лошади они, посланцы, по посылке ево, великого и полномочного посла, пригнали в Селенгинской, и те де все самые худые, /л. 313/319об./ и не те, которые отогнаны не под Удинского у служилых людей. Да послан был толмач Тараско Афонасьев из Удинского за посланцы гичюл Лодой Сенгою с товарыщи до Селенгинска говорить о отгонных лошадях, которых отогнали ис под Удинска при отпуске их, Лодой Сенги с товарыщи, они, табунуты. И он, Лодой Сенга, того толмача брал с собою в табунуты для подлинного розыску к Дзяб Ирдени-тайше и, говоря де Дзяб Ирдени-тайше о тех отгонных лошадях, поехал х кутухте. И он де, Дзяб Ирдени, ево, гичюла, ни в чем не послушал и розыску никакова не учинил. И толмач Тараско для сыску тех коней в улусе у Дзяб Ирдени остался, и у Дзяб Ирдени того толмача били неведомо за что ево улусные люди, да у товарыща ево, Тараскина, у селенгинского казака отняли корольков на 10 рублев, а у него /л. 314/320/ Тараска, лошадь. И он бы, Дзяб Ирдени, о том бою и грабежу учинил розыск; и что сыщет взятого, велел отдать, также и достальные отгонные лошади, сыскав, прислал. [207]

И посланцы говорили, что своровали то у них улусные ево люди без ведома начальных своих, а о достальных де лошадях тайше говорить будут, а как у них в улусех те достальные лошади сыщут, и, сыскав, пришлют.

Великий и полномочный посол говорил, что были у них, великих и полномочных послов, от кутухты посланцы в Удинском остроге. И как де тех посланцов из Удинска отпустили, и в тех де числех их же табунуцкие улусные люди учинили отгоны многие. А те де кутухтины посланцы были с перемирными /л. 314/320об./ договоры, также и от Ачарой Саин-хана. И в розговорах де говорили, чтоб быть миру, а их де зайсаны в тех числех чинили отгоны. И в тех де отгонах не токмо что чинить им, великим и полномочным послом, какое походу на китайскую границу в подъеме омешкание, но принесли им, великим и полномочным послом, великое безчестие, да и геген де кутухте, также и Очарой Саин-хану учинили в том стыд и впредь подозрение. Да после де того приезжали посланцы Цыбдена-тайши, и в то де число ис под Селенгинска отогнали 12 лошадей. И в тех де их приездех и розговорех никакой правды и дружбы сыскать невозможно и верить нечему.

Посланцы сказали, что де тех многих лошадей отгоняли не все их люди, и иные незнамые воры, и след пошел к дальным тайшам в улусы, а не в их табунуцкие кочевья. /л. 315/321/

Великий и полномочный посло говорил, что де те отгоны ис под Удинска чинит сам зайсан их табунуцких улусов, также и иные многие улусные ево люди; и чтоб де он, зайсан, от такого воровства унялся, также и улусных людей унял и впредь им того чинить не позволял.

Посланцы говорили, что де у них за такое воровство казни чинить не водитца, а берут пеню поголовное коньми или рогатым скотом с тех людей, которые отгоны чинят.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб де таких воров он, тайша, прислал к нему, великому и полномочному послу, и они б де, великие и полномочные послы, за такое воровство велели бы им учинить казнь по рускому звычаю, естли они казни чинить не похотят. Да и за прежние де отгоны они, великие и полномочные послы, /л. 315/321об./ терпят для кутухты и Очарой Саин-хана. А ежели бы не для службы к великим государем, к их царскому пресветлому величеству, геген-кутухты, то б де с такими ворами они, великие и полномочные послы, управились, да не токмо, чтоб с улусными людьми, дошли б и до самого того вора зайсана. Да ехал де из Удинского в Селенгинск сын боярской Демьян Многогрешной, и табунуцкие воровские люди ево, Демьяна, наехали на Большом Хилке, по нем стреляли и лошадь у него отняли, а коли б с ним, Демьяном, не прилучились и иные руские люди, то б и самого ево убили до смерти, потому что на него напускали многожды.

Посланцы сказали, что де лошадь у него, Демьяна, табунуцкие люди изплоша отняли, а из луков по нем стреляли; и тое лошадь, сыскав, пришлют же, а у воров также велят взять поголовщину /л. 316/322/ и пеню по своему звычаю и отдадут ему, Демьяну, а в стрельбе велят они учинить шерть тем людем по своему закону.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб пошел в том воровстве шертовать он, посланец, сам в шерть перед ним, великим и полномочным послом. Да перед приездом де их, великих и полномочных послов, ехал служилой человек в Селенгинской же острог, и того де служилого человека табунуцкие улусные люди убили до смерти. И тех было де воров довелось за такое убойство казнить смертию. И естли бы де к селенгинским служилым людем не прежняя кутухтина доброта, то бы де те служилые люди за такое воровство ведали, как с ними поступать. А [208] селенгинские казаки великим государем, их царскому пресветлому величеству, били челом, а им, великим и полномочным послом, /л. 316/322об./ жалобу приносили на их табунуцких людей в обидах и в отгонах. И он де, великий и полномочный посол, тому в совершенство не верил. А ныне де их, мунгальских людей, какое непостоянство и воровство, то они, великие и полномочные послы, и сами розсмотрили.

Посланцы говорили, что де о том о всем скажут зайсаном своим, и про то про все розыск чинить велят и впредь никаким ворам быти к воровству не допустят.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб посланцы в том шертовали сами, что стреляли де их табунуцкие люди по селенгинском сыне боярском Демьяне Многогрешном, перед ним, великим и полномочным послом.

И посланцы говорили: как де брали они отнятую /л. 317/323/ ево лошадь у табунуцкого мужика, и в то де число тот их мунгалетин сказывал ему, посланцу, что де набежали они на него, Демьяна, и он де от них побежал за реку, и лошадь покинул, и они де лошадь взяли, а по нем не стреляли. И ему де, посланцу, в том итти шертовать за того вора невозможно. И чтоб де он, великий и полномочный посол, изволил послать от себя к зайсану посланцов своих. И о том де зайсан их розыскать и шертовать велит тому вору, хто у него, Демьяна, тое лошадь отнял, и за то де воровство на том воре возьмут пеню по их правам втрое.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб де зайсаны их в улусех своих учинили заказ крепкой, чтоб люди их впредь под пограничные городы их царского пресветлого величества не приходили и отгонов не чинили, и оттого б де /л. 317/323об./ было на обе стороны мир и тишина, а достальные бы отгоны розыскать велели; и розыскав тех лошадей, которые отогнаны ис под Удинска и ис под Селенгинска, прислали, также и тое лошадь, которая отнята у сына боярского Демьяна Многогрешного, отдали, а в стрельбе учинили шерть.

Посланец говорил, что тое лошадь, сыскав, приведет он, посланец, сам или тех воров приведет с собою к ним, великим и полномочным послом, и шерть дадут.

Великий и полномочный посол говорил: в нынешнем де во 196 году ушла из Селенгинска мунгальской породы жонка, и ныне де живет у самого Дзяб Ирдени-зайсана, и чтоб де тое жонку зайсан отдать велел. /л. 318/324/

Посланцы сказывали: как де от него, великого и полномочного посла, посланцы (В тексте описка: посланцу) к нему, зайсану, присланы будут, и тое де жонку посланцом отдадут. Да он же, посланец, говорил, что де отогнали у них ис-под Удинска руские люди 140 лошадей, и чтоб те лошади он, великий и полномочный посол, велел сыскать и сыскав отдать.

Великий и полномочный посол говорил: при сиденье де Ивана Поршенникова убили табунуцкие их люди 4 человек руских людей до смерти да отогнали 2-у верблюдов, также и иные многие были отгоны. И как де про то убойство и воровство у них в улусех сыщут и учинят казнь, и он, великий и полномочный посол, также про то розыскать укажет. А чаять де, что те походы были на них, табунуцких людей, от их табунуцких людей воровства, не терпя /л. 318/324об./ всяких обид и задоров, как и ныне они, табунуцкие люди, чинят непрестанно.

Посланцы говорили: у баргузинского де ясачного тунгуса у Катабуна и ныне есть 80 лошадей, которых он у них, табунуцких людей, отогнал.

Великий и полномочный посол говорил, что извещали ему, великому [209] и полномочному послу, селенгинские о том жители: приходили их табунуцкие люди на тех тунгусов, как они были на зверовье, и отогнали у них восьмь лошадей да 6 верблюдов с кормов, и, чают де, тех коней за те их задоры те тунгусы отогнали. И только де у них в улусех про все обиды и убойство розыщут в правду подлинно и виноватым учинят казнь, и он де, великий и полномочный /л. 319/325/ посол, потому ж розыщет и лошади отдаст и учинит по своим правом казнь.


Комментарии

136. Имеется в виду посольство сына боярского Федора Михайловского (Михалевского) и подьячего Гаврилы Шешукова к Тушету-хану в 1676 г., во время которого монгольские феодалы, ориентировавшиеся на Цинов, в особенно резкой форме предъявили свои требования (см.: E. М. Залкинд, Присоединение Бурятии к России, Улан-Удэ, 1958, стр. 72).

137. Вероятно, речь идет о монгольских родах Внутренней Монголии (Нэймэнгу). Деление Монголии на Внутреннюю и Внешнюю, как указывают некоторые авторы, проводилось в конце правления династии Мин и в начале правления маньчжуров в зависимости от местоположения тех или иных районов по отношению к пустыне Гоби (кит. Шамо). Так, существовали термины «Мо бэй ваймэнгу» («Внешняя Монголия к северу от Шамо») и «Монань нэймэнгу» («Внутренняя Монголия к югу от Шамо») (см.: Тань Ти-у, Настоящее и прошлое Внутренней Монголии, Шанхай, 1935, стр. 17, на кит. яз.). В этом чисто географическом делении термины «Внутренняя» и «Внешняя» равнозначны по содержанию понятиям «Южная» и «Северная» Монголия. Ханства Южной Монголии были подчинены маньчжурами в 1625-1636 гг. еще до завоевания ими Китая.

138. В данном случае, по-видимому, подразумеваются люди монгольского Цэцэн-хана, известного в русских документах XVII в. под именем Кукан, или Кагап-хана.

Ф. А. Головин в своем письме к В. В. Голицыну так определяет границы его кочевий: «...которого кочевье роспространяется между полуднем и востоком кругом великого озера Далай и реки Онон. И ныне имеет под собою многих тайшей мунгальских и разных родов иноземцев... А вышепомянутой хан называется Каган, граничит кочевьями своими до китайских мунгалов» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 3, л. 801).

E. М. Залкинд ошибочно отождествляет Куган-хана, встречающегося в русских документах, с Тушету-ханом (см.: E. М. Залкинд, Присоединение Бурятии к России, Улан-Удэ, 1958, стр. 50).

139. Шидишири Багадур-хунтайджи — халхасский феодал, брат Тушету-хана Чихунь Доржи и ургинского хутухты. (см.: А. Позднеев, Монгольская летопись «Эрдзнейн эрхэ», СПб., 1883, стр. 185).

140. Подлинная отписка Ф. А. Головина в Посольский приказ хранится в ЦГАДА (ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, стр. 263-265).

В Посольском приказе на ней была сделана следующая помета рукой Е. И. Украинцева:

«196 году генваря в 27 день. Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно и боярам чтена» (там же, л. 663 об.)

С росписью хлебных запасов была послана в Сибирский приказ самостоятельная отписка (см. там же, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 249-252). Кроме того, в Сибирский приказ были посланы еще несколько отписок: о наборе служилых людей и о подготовке дощаников для их перевоза (см. там же, лл. 291-292), об откочевке эвенков (см. там же, лл. 299-300) и др. (см. там же, лл. 295, 297).

141. Подлинная отписка Ф. А. Головина в Сибирский приказ (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1588, лл. 301-304) была получена в Москве 23 января 1688 г. (см. там же, л. 301 об.; кн. 9, л. 521 об.).

142. Подлинная отписка Ф. А. Головина в Посольский приказ хранится в ЦГАДА (ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 666-679). В Посольском приказе на ней была сделана плохо сохранившаяся помета рукой дьяка Е. И. Украинцева: «196 году генваря в 25 день. Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно и боярам чтена в передней. И великие государи указали к окольничему к Федору Алексеевичу Головину с товарыщи пос[лать] свою великих государей гра[моту]: за такие ево радения... ведомо... с похвалою. И что [б]... и впредь о их государевых [посольских делах] чинил по наказу и [по указным] статьям, как[овы к тебе]... присланы из [нашего Государственного Посольского] приказу» (там же, лл. 666 об. — 667 об.). Помета сильно повреждена, текст ее частично восстанавливается по посланной по ней к Ф. А. Головину грамоте от 29 января 1688 г. (см. там же, лл. 680-686; кн. 9, л. 536).

Аналогичная отписка была послана Ф. А. Головиным в Сибирский приказ (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1588, лл. 231-245), где на ней была сделана следующая помета: «Записать в книгу и взять в столп» (там же, л. 231 об.).

28 января 1688 г. из Сибирского приказа, после рассмотрения там всех присланных с Г. Мурзиным отписок, была послана грамота к Ф. А. Головину, подтвердившая распоряжение о возвращении его в Москву (см. там же, лл. 246-248).

143. Кумарский острог был основан отрядом Е. П. Хабарова в 1652 г. на правом берегу Амура при впадении в него р. Кумары. В 1658 г. небольшой отряд Онуфрия Степанова героически оборонял его от маньчжурских войск. После уничтожения маньчжурами отряда О. Степанова, пытавшегося подняться вверх по Сунгари, острог был заброшен (см.: С. В. Бахрушин, Казаки на Амуре, Л., 1925, стр. 53-61; П. И. Кабанов, Амурский вопрос, Благовещенск, 1959, стр. 12; «Русско-китайские отношения в XVII веке», том 1, М., 1969, № 80).

144. Речь идет о маньчжурском укрепленном пункте Айгунь, являвшемся крайним пунктом продвижения маньчжуров в бассейне Амура к середине 80-х годов XVII в. Первоначально здесь не было постоянного гарнизона. Вот как описывает китайский источник «Шэнцзин тунчжи» («Описание Мукдена») положение Айгуни: «Айгунь находится к северу от Нингуты, за границей. В 23-м году (1684 г.) повелено указом построить в данном месте город. Посажены для обороны цзянцзюнь и фудутун. От границы до этого места более 1000 ли. Строительство здесь почтового тракта еще не намечено и не утверждено. Еще не поступило высочайшего указа, чтобы выяснить подробно относительно гор, рек и населенных пунктов этого края. Чтобы продолжить описание, необходимо подождать будущего» (цит. по статье Г. В. Мелихова «К истории проникновения маньчжуров в бассейн Верхнего Амура в 80-х годах XVII в.», — «Маньчжурское владычество в Китае», М., 1966, стр. 117).

145. Первый завод по производству пушек был построен в Пекине под руководством иезуита Ф. Вербиста (подробнее см. комм. 227).

146. Демьян Иванович Многогрешный — деятельный участник освободительной войны украинского народа 1648-1654 гг. С 1668 по 1672 г. был гетманом Левобережной Украины.

В 1672 г. по обвинению украинской старшины в измене был смещен и вызван в Москву, откуда после следствия вместе с семьей сослан в Сибирь (см.: «История Украинской ССР», т. I, Киев, 1953, стр. 302, 306).

Первоначально находился в иркутской тюрьме. По требованию гетмана Самойловича в 1684 г. был сослан в Селенгинск, где условия его содержания значительно ухудшились. В грамоте местным воеводам предписывалось «посадить ево скована в тюрьму и держать с великим бережением. И ис тюрьмы ево выпущать никуда не велено» (ЦГАДА, ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. № 33, л. 43; д. № 67).

Положение Многогрешного и его семьи резко изменилось в 1687 г. после смещения с гетманства его врага Самойловича. По распоряжению Ф. А. Головина он был освобожден из тюрьмы и поверстан в селенгинские дети боярские (см. И. Сельский, Ссылка в Восточную Сибирь замечательных лиц, — «Русское слово», 1861, № 1, стр. 7; С. В. Максимов, Сибирь и каторга, — «Собрание сочинений», ч. III, СПб., 1896, стр. 132).

Сам Многогрешный в своей челобитной писал, что при этом ему было назначено жалованье в размере 18 руб. денег, хлебное же — вдвое против денежного. На первых порах своей службы он был включен в состав посольских дворян, сопровождавших Ф. А. Головина, и сыграл видную роль в переговорах с монгольскими тайшами (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1061, ч. I, лл. 192, 195-196; ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. № 26, л. 70; Н. Н. Оглоблин, Служба в Сибири Демьяна Многогрешного, — «Чтения в Обществе Нестора», т. VI, стр. 156).

После заключения Нерчинского договора подал чело битную Ф. А. Головину, в которой писал, что «ныне он стар и от ран болен», и просил пожаловать его с сыновьями Петром и Яковом «за службу и за раны велети их из Селенгинска и з детьми свободить куда к хлебному месту» (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1059, л. 252). По челобитью его было решено перевести из Селенгинска в Томск. Но он, узнавши об этом, писал Головину, что «за конечною скудостью и дальностью перейти ему в Томской никакими меры невозможно». Поэтому в 1690 г. Головин решил его в Томск не посылать, а перевести из Селенгинска «к хлебному месту в-Ыркуцкой». При этом от службы он отставлен не был, а был записан в службу по Иркутску в том же окладе (см. там же, лл. 253-254).

В 1690-1691 гг. был в должности приказчика Селенгинского острога, откуда смещен по обвинению в злоупотреблениях (см. ЦГАДА, ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. № 63, лл. 32, 34; д. № 121, л. 9; оп. 2, д. № 162, л. 1).

В 1696 г., будучи глубоким стариком, постригся в монахи.

Его дети Петр и Яков продолжали службу в Сибири в качестве детей боярских Внук Михаил в 1707 г. был пожалован в дворянство (см.: Н. Н. Оглоблин, Служба в Сибири Демьяна Многогрешного, — «Чтения в Обществе Нестора», т. VI, стр. 156).

147. Табунгутские (табунуцкие) улусы во второй половине XVII. в. были расположены по правому берегу р. Селенги и в низовьях рек Хилки и Чикоя (в данном случае определение берегов дается от устья Селенги). Табунгуты (табунуты) — монголо-язычная группа населения. По мнению С. А. Токарева, сложилась не как этническая, а как политическая группировка в 40-50-х годах XVII в. Само название Токарев производит от Туртукая-табуна, во владении которого находилась часть бурятского населения Забайкалья. По-видимому, среди табунгутов имелась некоторая монгольская прослойка, состоявшая главным образом из представителей феодальной знати (см.: С. А. Токарев, Расселение бурятских племен в XVII в., — «Записки Бурят-Монгольского государственного научно-исследовательского института», вып. I, Улан-Удэ, 1939, стр. 126-128; Б. О. Долгих, Расселение народов Сибири в XVII в., — «Советская этнография», 1952, № 3, стр. 88).

В 1691 г. табунгуты откочевали в Монголию, но в 1692 г. значительная часть их во главе с Окин-зайсаном вернулась в русские владения (см.: Б. О. Долгих, Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в.. М., 1960, стр. 321).

В письме Ф. А. Головина В. В. Голицыну сообщаются некоторые сведения о табунгутах:

«От Селенгинского ближе улусы мунгальских табунуцких тайшей, которых есть пять, а кочевные свои природные места имеют меж Удинского и Селенгинского острогу на реке Большом и Малом Хилке и по речке Темплюю... А те табунуцкие тайши под владением мунгальского Цыбденя-тайши» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 3, л. 799).

148. 6 часов ночи данного периода по древнему счету времени соответствует 21 часу 35 минутам современного счета.

149. Иван Поршенников — с 1648 г. томский служилый человек. В 1655 г. был послан в Даурию в полк к А. Ф. Пашкову. Принимал участие в ряде разведывательных экспедиций по Онону и другим рекам, а также в постройке Нерчинского, Иргинского и Телембинского острогов. В 1664 г. поверстан в дети боярские с окладом в 12 руб. в год.

В 1667 г. переведен на службу в Енисейск. В 1668 г. был послан енисейским воеводой в новопостроенный Селенгинск в качестве приказного человека. Занимался организацией десятинной пашни в окрестностях г. Селенгинска. Вел большие строительные работы: в конце 60-х годов улучшил городские оборонительные укрепления, в 1684 г. заменил обветшавшие городские стены новыми; в 1678 г. поставил острог на р. Уди.

В 1686 г. у него произошла ссора с проезжавшими через Селенгинск Н. Венюковым и И. Фаворовым, которым он отказал в провожатых (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 8, лл. 15-15 об.; ф. Сибирский приказ, стлб. 543, лл. 12-37).

В дальнейшем принимал деятельное участие в миссии Ф. А. Головина, неоднократно посылался им с дипломатическими поручениями к монгольским тайшам.

В 1698 г. назначен приказным человеком в Баргузинский острог, в окрестностях которого занимался укреплением Ангарского и других острожков.

В 1691 г. определен головой енисейских пеших казаков с денежным окладом в 15 руб. и хлебным — в 15 четей ржи и 15 четей овса (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1045, лл. 1-36).

150. Подлинник наказа за приписью дьяка С. Корницкого был передан И. Поршенниковым в марте 1691 г. в Сибирский приказ вместе с другими документами, свидетельствующими о его служебных заслугах (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1045, лл. 43-61).

151. Ирки Кантазия — Эрхэ-хунтайджи, один из вассалов Тушету-хана (см.: Н. П. Шастина, Русско-монгольские посольские отношения XVII в., М., 1958, стр. 156).