СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК Ф. А. ГОЛОВИНА

ЧАСТЬ 10

В нынешнем, государи, во 196 году июня в 9 день к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю и великой государыне, благоверной царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писали мы, холопи ваши, о мунгальских китайских ведомостях и послали статьи с тоболенином Матвеем /л. 474/481/ Юдиным. И в нынешнем же, государи, во 196 году июня в 10 день писал к нам, холопем вашим, из Селенгинска тоболенин Иван Качанов с селенгинским казаком с Филькою Андреевым, а в отписке ево написано:

В нынешнем де во 196 году июня в 4 день в Селенгинску в приказной избе перед ним, Иваном, нерчинские казаки Кандрашка Якимов с товарыщи 5 человек, да нерчинских братцких мужиков 14 человек явились и в роспросе сказали:

По вашему де великих государей указу посланы они, Кондрашка с товарыщи, от нас, холопей ваших, вверх по Селенге до Соляного озера, также и в Селенгинской. А велено им, Кондрашке с товарыщи, высматривать мунгальских людей караульщиков, также и на переезде. И буде де они, Кондрашка с товарыщи, мунгальских людей осмотрят не в больших людех, и им над теми мунгальскими людьми чинить поиск или поимать языка. И тех де вышеписанных служилых людей посылал /л. 474/481об./ он, Иван, вверх по Селенге-реке до речки Кемника. А с ними послал из Селенгинска полкового стрельца Стеньку Жаркова да селенгинских казаков Ваську Андреева, Сеньку Краснояра с товарыщи, 5 человек. И велел им, Кондрашке с товарыщи, ис прикрытых мест подсматривать мунгальских людей караульщиков и на переезде воровских людей. И те де вышеписанные служилые люди Кондрашка с товарыщи в Селенгинск приехали июня в 9 день. А в роспросе перед ним, Иваном, сказали: ездили де они, Кандрашка с товарыщи, до Соляного озера и от Соляного озера до речки Кемника прикрытыми месты хрептами, и мунгальских де людей нигде не видали.

И июня ж, государи, во 8 день приехал в Селенгинск от мунгальского геген-кутухты посланец Удзин Балдан-гичюл. И он де, Иван, велел того посланного взять перед себя и чрез толмач спрашивал: для какого /л. 475/482/ дела он, Балдан, в Селенгинск приехал? И он де, Балдан, говорил ему, Ивану, что послан он, гичюл Балдан, к нам, холопем вашим, с ведомостию от кутухты, что в нынешнем де во 196 году, которой послан от нас, холопей ваших, китайского хана к ближним людем и в пограничные китайские городы к воеводам с листами ис посольских дворян Степан Коровин, и он де, Степан, как приехал в пограничные китайские городы, и ис пограничных де городов взят был он, Степан, в царство, а перед самого де хана он не иман. И держан он в царстве 47 дней, и отпущен с честию. И с ним де, Степаном, от бугдыханова высочества послано к нам, холопем вашим, 3 листа. И едучи де он, Степан, ис Китайского государства з дороги с Кобинской степи к мунгальскому геген-кутухте прислал от себя гонцов, для того что де, идучи дорогою, верблюды [283] обнуждали гораздо и изпристали, а у мунгальских де людей скот весь выпал /л. 475/482об./ и купить верблюдов не у кого, и мунгальской бы де кутухта крайним мунгальским людем приказал до себя довести ево, Степана, как мочно. И чаеть де, что он, Степан, ныне у кутухты, И от бугдыханова де высочества противу нас, холопей ваших, высланы послы. А идут де те бугдыханова высочества послы с ним, Степаном, не вместе, особ, с войски, для того что буде у нас, холопей ваших, с ними миру не будет, и они де будут поступать воинским способом. А и под Албазин де ис Китайского государства потому ж посланы войска.

А писем де он, Балдан, от кутухты никаких не объявил.

А мунгальской де Ачарой-хан в ургу прикочевал майя в последних числех. А Батур-контайша кочюет от Селенгинска в ближних местех с ратными людьми в зборе.

И того посланца хотел он, Иван, отпустить к нам, холопем вашим, из Селенгинска в Удинской вскоре.

А в роспросе перед нами, холопи вашими, селенгинской казак Филька Андреев сказал:

В нынешнем де во 196 году июня в 9 день послан он из Селенгинска /л. 476/483/ к нам, холопем вашим, с отпискою. И как де он из Селенгинска поехал, и в Селенгинском де, также и дорогою все смирно, и мунгальских неприятельских людей под Селенгинской приходу после нас, холопей ваших, не бывало, и нигде в ближних местех от Селенгинска не видали. Да до ево ж де, Филькина, из Селенгинска поезду за день приехал от кутухты в Селенгинск посланец Удзин Балдан-гичюл. А приехал де он с ведомостью, что Степан Коровин ис Китай отпущен с честию, и едет Мунгальскою землею, и к кутухте будет вскоре. И чтоб ево, Балдана, с тою ведомостию из Селенгинска отпустить к нам, холопем вашим. И Иван де Качанов хотел ево, Балдана, отпустить после ево Филькина отпуску в Удинской вскоре.

А что, государи, по приезду ево, посланца, к нам, холопем вашим, о всяких ведомостях уведано будет, и о том будем мы, холопи ваши, к вам, великим государем, писать впредь с нарочными посыльщики наскоро.

А в Нерчинской я, холоп ваш, к Ивану Власову, чтоб послать /л. 476/483об./ в Албазин служилых людей в прибавку и воинских и хлебных запасов по нынешним вестям, писать буду и пошлю назавтрея сего числа пятидесятника московских стрельцов Першку Дмитреева. Также и о всяких ведомостях проведывать от Албазинского вниз по Амуре велю накрепко и жить со всякою осторожностию. А что, государи, уведано будет, и о том потому ж к вам, великим государем, будем мы, холопи ваши, писать с посыльщики.

А отписку, государи, велели подать в Сибирском приказе боярину князю Ивану Борисовичю Репнину с товарыщи.

И назавтрея сего числа, приехав, шатерной денщик Филька Петров сказал, что он догнал Матвея Юдина у моря, стоят в Селенгинском устье за погодою.

Того ж числа посланы памяти к полковником и по заимкам: велено по тем вестям высылать изо всех заимок и из острогов казаков, которые были посланы за камень с подполковником в Нерчинской. /л. 477/484/

Июня во 2 день посланы к полковником памяти: велено им быть во всякой готовости с полными запасы для всяких походов.

Июня в 11 день послан за Байкаловское море на 3 дощениках капитан московских стрельцов Василей Ресин, да с ним Павлова полку Грабова порутчик Василей Волошин, да служилых людей 15 человек, да промышленых людей 23 человека для перевозки подводных лошадей из-за [284] моря, которых обещали дать Верхоленского и Балаганского и Иркуцкого и Каменского острогов братцкие люди, всего 170 лошадей; да что хотели быть по наряду верхоленские братцкие люди на службу 100 человек, а до сего числа не посыланы были, для того что на море были льды великие и итти было опасно.

Того ж числа приехал из Селенгинска к великому и полномочному послу, к окольничему и наместнику /л. 477/484об./ брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи мунгальского кутухты посланец Балдан Удзин.

И того ж числа великий и полномочный посол послал от себя к посланцу корму: барана живого, питья — скляницу вина, ведро пива. А в приставех велел у него быть капитану московских стрельцов Осипу Булгакову.

Июня в 12 день был у великого и полномочного посла на розговорех мунгальского геген-кутухты посланец Балдан Удзин. И пришед в светлицу, великому и полномочному послу поднес в дарех от кутухты 3 подстава камок плохих, да лензы косяк таусинной, 10 концов китаек средние руки, да от себя портище камки /л. 478/485/ вишневой.

И великий и полномочный посол, приняв дары и посадя посланца, спрашивал о здоровье кутухты и Ачароя-хана и в которых местех хан и кутухта улусами своими кочюет?

Посланец сказал, что кутухта и Ачарой-хан в улусех своих пребывает в добром здоровье и пребытие свое имеют ныне на реке Толе. А ево де, Балдана, прислал кутухта к нему, великому и полномочному послу, для того что нынешние зимы послан от великого и полномочного посла посольской дворянин в Китай в пограничные городы к воеводам с листом Степан Коровин, и он де, Степан, в Китай шел чрез их мунгальские улусы, и ныне де ис Китай идет назад здорово. И с тою де ведомостию прислал ево, посланца, к нему, великому и полномочному послу, кутухта. А как де /л. 478/485об./ он, Степан, был в их Мунгальской земле и шол до китайских городов, и ему де, Степану, от кутухты до китайские границы даны были провожатые. И принят де он, Степан, в китайские пограничные городы с честию и был в государстве. И которые листы с ним, Степаном, были посланы к хановым ближним людем, у него приняты.

Великий и полномочный посол говорил: за прислание ведомости к нему, великому и полномочному послу, кутухте благодарствует. И после того спрашивал: в которых местех, чает, ныне идет он, Степан Коровин, для чего в пути своем замешкательно, или в китайских пограничных городех был задержан, и скоро ли придет до Селенгинска?

Посланец говорил, что де Степан Коровин /л. 479/486/ омешкание чинил в пути своем, для того что шел зимою, и в степях де у него, Степана, верблюды з голоду и от стужи пристали, а ныне де в Мунгальской их земле скот выпал, и купить ему, Степану, верблюдов и лошадей негде. А в Китайском де государстве держан он, Степан, до приятия листа на посольском дворе 47 дней, и никуда с посольского двора ево, Степана, также и служилых людей не спускали. А как де лист у него, Степана, приняли, и по принятии того листа у него, Степана, на посольской двор, также и ево Степановым служилым людем з двора для всяких потреб ходить было повольно по самой ево ис Китай отпуск.

Великий и полномочный посол говорил: от Степана Коровина с ведомостию к кутухте кто приехал, /л. 479/486об./ и не послано ль было с тем присланным к нему, великому и полномочному послу, писем или руского человека?

Посланец говорил, что прислан был к кутухте от Степана мунгалетин Лопсон Дайчин Батур-контайши улусу, которой посылан был с ним, Степаном, в приставех до китайские стены вместе с кутухтиными [285] провожатыми. А руского человека, также и писем к нему, великому и полномочному послу, с тем посланным не посланы. А слышал де он, Балдан, от того посланного, что ис Китай послано с Степаном к нему, великому и полномочному послу, 3 листа.

Великий и полномочный посол говорил, что есть ли с ним, Степаном, ис Китай послы, или только одни листы, которые посланы к нему, великому и полномочному послу. /л. 480/487/

Посланец говорил: как де приезжал от Степана Коровина посланец Батур-контайши с ведомостью и сказывал в урге у кутухты, что будут ис Китай послы после ево, Степана, отпущены вскоре, а пойдут на 2 дороги: один под Нерчинской, а другой под Селенгинской.

Великий и полномочный посол говорил: для чего ис Китай посланы будут послы и пойдут на 2 дороги? А ведомо им, кутухте, також и бугдыханова высочества ближним людем, что он, великий и полномочный посол, стоит в Селенгинском остроге и ожидает съезда на китайской границе или в которых местех при рубеже быть они, китайцы, похотят.

Посланец сказал: то те слова он говорит слышаные, а не подлинно про то ведает, /л. 480/487об./ а слышал он про то у себя в урге у торговых мунгальских людей, которые ездили с торгом в китайские ближние городы. И в тех де городех у тех торговых людей покупали лошади китайские люди, которые идут с послами (Слово послами написано вместо стертого полками). И торговые де люди их спрашивали: для чего они лошадей себе много закупают? И те де служилые люди сказывали им, что пойдут их послы противу царского величества послов к пограничным городом на 2 дороги: один под Нерчинск, а другой под Селенгинск; и с теми де послами-посланы будут 4 человека воевод, а с теми де воеводы послано будет служилых и начальных людей 50 000 под Нерчинск, а под Селенгинск то ж число.

Да ему же де, посланцу, велел кутухта объявить, что которой дворянин от него, великого и полномочного посла, в Китай был посылан, и ныне де тот посланной /л. 481/488/ у него, кутухты, в улусех и на ево руках. И велел де он, кутухта, ево, великого и полномочного посла, доложить, что мунгальские их тайши ныне завоевались, и чтоб де того вышеписанного посланного проводить до Селенгинска в целости. И как де он, великий и полномочный посол, прикажет того посланного проводить до Селенгинска, и он де, кутухта, проводит до него, великого и полномочного посла, ево, Степана, или назад до Китайского государства в целости ж.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб Степана Коровина проводить велел кутухта до него, великого и полномочного посла, до Удинского острогу, а в Китай ему, Степану, ехать не для чего.

Посланец говорил: как он, посланец, приезжал с-Ываном Качановым к нему, великому и полномочному послу, в Селенгинской, и в то де число он, великий и полномочный /л. 481/488об./ посол, говорил ему, чтоб сказать кутухте, что мунгальские их люди ссоры и задоры всчинают, а людей царского величества побивают. И он де о том кутухте доносил. И кутухта де по тому ево Балданову к себе доношению Батур-контайше с воинскими людьми отступить велел. И Батур-контайша и иные тайши и зайсаны с воинскими людьми прочь от украинных городов царского величества отошли.

Великий и полномочный посол говорил, что приехав он, Балдан, говорил ему, великому и полномочному послу, чтоб быть миру, на обе стороны учинить о том договоры. И он, великий и полномочный посол, приказывал ему, Балдану, и написав статьи, на чем чинить мирные договоры, дал ему на письме. А велел ему о том донести кутухте. И противу [286] того отповедь хотели ему, великому и полномочному послу, /л. 482/489/ учинить вскоре. И после ево Балданова отъезду с теми статьями в четвертой день, не учиня никакой отповеди ему, великому и полномочному послу, к Селенгинску, где он, великий и полномочный посол, пребытие свое имел, мунгальские их люди приступали, и к городу огненные стрелы, и хотели тем город и слободы зажечь; а и после того приступу многое время круг Селенгинска стояли тайши их со многими ратными людьми. И таких договоров в посольском поведении ни в которых окрестных государствах не бывает и никогда в пересылках ложно, не то что какие владельцы и посланные от них послы не делают, как они, мунгалы, поступают ныне и какие чинят непостоянства, отчего впредь ничему возможно верить.

Посланец говорил: приказал ему, великому и полномочному послу, кутухта донести, что он, кутухта, войны ни с кем никогда не всчинает и впредь всчинать /л. 482/489об./ никому не позволяет, а которые де ныне есть ссоры с стороны царского величества з бугдыхановым высочеством и с Очарой-ханом мунгальским, и он де, кутухта, те ссоры в мир приводить всяко желает, и бугдыханово де высочество ево, кутухты, в том во всем слушать будет, только де он, великий и полномочный посол, к нему, кутухте, ни о чем не приказывает и, на чем быть с китайцы миру, не объявляет.

Великий и полномочный посол говорил, что говорил он, великий и полномочный посол, ему, Балдану, наперед сего, как был он, Балдан, в первом своем приезде, и предлагал о мирных договорех с ними, мунгалы, многие статьи, чтоб на обе стороны всякие ссоры розвесть правдою и обижденным учинить на обе стороны награждение, также и о братцких людех к великим государем, к их царскому величеству, писал. /л. 483/490/ А без указу великих государей, их царского величества, о тех братцких людех и говорить ему, великому и полномочному послу, с ними невозможно, потому что ожидает о том себе указу великих государей, их царского величества, вскоре. А те братцкие люди из давных лет служат великим государем и никогда в подданстве их мунгальском не бывали. А о мирных договорех с китайским ханом будет он, великий и полномочный посол, говорить с китайскими послы, а им, мунгалом, до того и дела не належит.

Посланец говорил: как будет он, великий и полномочный посол, договариватися с китайским бугдыхановым высочеством о мирных договорех, также и с их мунгальскими владельцы, и чтоб при тех договорех быть посредником кутухте. Великий и полномочный посол говорил: кутухта де /л. 483/490об./ присылал к нему, великому и полномочному послу, чтоб приступать к мирным договором, а брат де ево Батур-контайша в тех числех всчал войну, и ныне стоит в собрании, и на остроги царского величества наступал, и к морю на братцких мужиков, собрав у себя воинских лутчих людей, посылал. Ан де кутухта про то бутто не ведал, да и Батур-контайша ни в чем бутто ево не слушает. И то дело знатно, что войска у них поднялись по совету всех их мунгальских владетелей. И ему, кутухте, про то, как бы не ведать? А как побили мунгальских их людей под Селенгинским и под Удинским и малые войска царского величества, и бутто в то время кутухта посылал от себя Манзея к нему, Батур-контайше, в полки, чтоб ему ис под острогов царского величества з бою уступить прочь, и он, Батур-контайша, в то время ево, кутухты, послушал вскоре и з бою с воинскими /л. 484/491/ людьми уступил немедленно. А и без присылки в то время от кутухты Батур-контайша с воинскими людьми от войск царского величества принужден был уступить. И для такого непостоянства мунгальским их людем во время съездов быть не для чего.

Посланец, выслушав, промолчал. И промешкав немного, спрашивал, [287] что будет ли с Москвы в присылке к кутухте милостивая великих государей грамота и жалованье.

Великий и полномочный посол говорил: как ехали ис Китай гонцы царского величества Никифор Венюков и Иван Фаворов, и ему, великому и полномочному послу, о службе кутухтиной к великим государем, их царскому величеству, объявили, и он, великий и полномочный посол, по тому их Никифорову доношению о службе ево кутухтиной к великим государем, к их /л. 484/491об./ царскому величеству, писал и противу того ожидает к себе указу вскоре. И милостивая великих государей, их царского величества, грамота, чает он, великий и полномочный посол, что прислана будет. И о том к нему, великому и полномочному послу, ведомость есть.

Посланец говорил, чтоб послать к Степану Коровину ныне с ним, Балданом, для подлинного ведома руских людей, сколько человек пригож.

Великий и полномочный посол говорил, что посылать к кутухте руских людей не для чего, потому что будет с ним, Балданом, послано от него, великого и полномочного посла, к Степану Коровину письмо. И он бы, Балдан, то письмо ему, Степану, отдал. А естли будет он, Степан Коровин, будет в ургу к кутухте до ево Балданова приезду, и кутухта ево, Степана, /л. 485/492/ к нему, великому и полномочному послу, до ево Балданова приезду отпустит или нет.

Посланец говорил, что де до приезду ево Балданова Степану из урги отпуску прежде ево приезду не будет.

И великий и полномочный посол, подчивав посланца, отпустил на подворье с приставом.

А для приезду того посланца на стойке были московские стрельцы.

И того ж числа ввечеру великий и полномочный посол посланцу Балдану-гичюлу для скорого отпуску велел быть у себя на розговорех.

И как посланец пришел в светлицу и сел на скамье, которая для того была изготовлена, /л. 485/492об./ и великий и полномочный посол говорил ему, Балдану, что он, великий и полномочный посол, велел взять ево, Балдана, к себе для того сего ж числа, чтоб ево, Балдана, отпустить х кутухте без задержания.

И выговоря, послал от себя к кутухте противу даров ево лисицу чернобурую, цена 6 рублев; 3 бобра, цена 12 рублев; 3 выдры, цена 9 Рублев; посланцу Болдану лисицу, цена полтора рубли; выдру, цена 3 рубли; кожу красную, цена полтора рубли; соболь в костке, цена полтора ж рубли; песец голубой, цена 13 алтын 2 деньги; товарыщам ево 2-у человеком по песцу.

И подаря посланца, говорил: как он, Балдан, доедет до кутухты, чтоб кутухте сказал, /л. 486/493/ которой послан был от него, великого и полномочного посла, Степан Коровин в Китай, как приедет в ургу к кутухте, отпустил бы ево вскоре; и которое письмо с ним, Балданом, послано будет к Степану Коровину от него, великого и полномочного посла, не задержав, отдал ему, Степану; а руских людей посылать к нему, Степану, не для чего.

И посланец сказал, что о том он кутухте донесет, а письмо до Степана довезет в целости и отдаст не мешкав.

Великий и полномочный посол говорил, что Степан Коровин долго ли до приему листа в царстве жил, также и где у него тот лист приняли, и по приятии того листа долго ли жили в царстве.

Посланец сказал, что был он, Степан, в царстве 47 дней /л. 486/493об./, а по приятии листа жил 16 дней, а для чего долго листа у него неприятели (Так в тексте. По-видимому, следует читать: не принимали), про то он сказать не ведает. [288]

А как де он, Степан, ехал Мунгальскою землею от кутухты в Китай, и навстречю де ис Китайского государства присыланы были к нему, Степану, в 4-х местех начальные люди и на перевозех де по рекам учинены были для него перевозчики. И как пришел он, Степан, в царство и поставлен был на посольском дворе, и корму ему, Степану, также и служилым людем давано не по большому. Только де в один день им корму не дано было, в которой у бугдыхана умре бабка ево. Да и наперед де сего в Китайском государстве в такие дни послом и посланником кормов никогда не дают. А перед себя де бугдыхан ево, Степана, не имал. /л. 487/494/

Великий и полномочный посол говорил, что слышал ли он, Балдан, от посланника Батур-контайши, которой был в присылке у Степана Коровина, про китайские войска: много ли их числом с китайскими послы на границу будет, и китайские послы на которые места подлинно будут.

Посланец говорил, что слышал де он, Балдан, про китайских послов, что идут они на 2 дороги, а с ними ратных людей тысяч с 60; а на которые места будут и совершенно ли с ними ратных людей 60 000 идет, про то подлинно сказать не ведает.

Великий и полномочный посол говорил: китайские де послы идут от бугдыханова высочества для мирных ли договоров или с такими великими ратьми для воинского промыслу? /л. 487/494об./

Посланец говорил, что про то сказать подлинно не ведает, только прислан он, Балдан, к нему, великому и полномочному послу, о том объявить и о Степане Коровине. И спрашивал великого и полномочного посла: что великих государей, их царского величества, милостивая грамота х кутухте у него, великого и полномочного посла, ныне есть ли, и при Степане Коровине, покамест он ныне в Мунгальской земле, прислана будет ли.

Великий и полномочный посол говорил, что еще вновь [грамоты] (Слово восстановлено на основании Подневной записи переговоров (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 13, л. 448 об.)) великих государей, их царского величества, к нему, великому и полномочному послу, с Москвы не прислано. Только в том имеет он, великий и полномочный [посол] (Слово восстановлено на том же основании, что и предыдущее), ведомость, что кутухте де грамота милостивая великих государей, их царского величества, прислана будет вскоре. А как та великих государей грамота к нему, великому /л. 488/495/ и полномочному, прислана будет, и он, великий и полномочный посол, тое великих государей, их царского величества, грамоту к нему, кутухте, пришлет с нарочным посольским дворянином. И как тот посланной з грамотою великих государей к кутухте приедет, и кутухта ево перед себя взять велит ли, и грамоту великих государей, их царского величества, сам ли примет, также и на благословение того посланного и кланятца по их закону принуждать не будет ли, чтоб он, Балдан, сказал ему, великому и полномочному послу, подлинно.

Посланец говорил: буде на благословение к кутухте тот посланной не пойдет, и перед себя де кутухта взять ево не укажет и сам грамоты великих государей, их царского величества, не примет, потому что де у кутухты обыкновение /л. 488/495об./ такое — приезжают де к нему, кутухте, ис Китай великие люди, також де и их земли тайши, и те де, приходя, кланяютца по их закону и благословение от него приимают, и какие приносят письма или дары, и у тех приходящих листов или подарков сам кутухта не приимает, а приимать велит ближним своим людем.

Великий и полномочный посол говорил, чтоб он, кутухта, был в той же юрте, где будут великих государей, их царского величества, грамоту [289] приимать, а велел бы принять перед собою ближним своим людем; а на благословение, также и кланятца по своему закону не принуждал, чего необыкность во всех окрестных государствах чинить.

Посланец сказал, что де говорить о делех /л. 489/496/ больши того не наказано; а о которых он объявил ему, великому и полномочному послу, выше сего, то кутухте он, Балдан, о всем о том доносить будет.

Великий и полномочный посол говорил: наперед де сего наказывал с ним, Балданом, говорить кутухте о многих делех, и он, Балдан, обещал кутухте о всем доносить и про того (Так в тексте) учинить ему, великому и полномочному послу, отповедь. А ныне он, Балдан, приезжая многижды к нему, великому и полномочному послу, ни о чем отповеди не дал. А как был у кутухты посланной от него, великого и полномочного посла, Иван Качанов, и в то де время, о чем он, Иван, по наказу о делех ближним людем говорил, и на те дела отповеди никакие ему не учинили, /л. 489/496об./ а сказывали ему, Ивану, что о всем приказано будет с ним, Балданом, к нему, великому и полномочному послу.

И посланец сказал: ни о чем больши того, что он (Слово он в тексте повторено дважды) говорил, ему, посланцу, говорить не велено.

Великий и полномочный посол говорил, что с Степаном Коровиным, как отпущен будет, от кутухты к нему, великому и полномочному послу, посланцы будут ли.

И посланец сказал, что посланец к нему, великому и полномочному послу, с ним, Степаном, прислан будет из знатных людей.

Великий и полномочный посол говорил: как придут китайского бугдыхана послы к пограничным их царского величества /л. 490/497/ городом, и к тем послом, також де и от тех послов к нему, великому и полномочному послу, кутухта посланцов для пересылок пропускать велит ли. Также бы и он, Балдан, сказал кутухте: как будет он, великий и полномочный посол, [посылать] (Слово восстановлено на основании Подневной записи переговоров (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 13, л. 449 об.)) посланцов к китайским послом, чтоб тех посланцов их мунгальские люди в дороге не побили.

Посланец говорил, что когда их царского величества посланцов у них в Мунгальской земле побили?

Великий и полномочный посол говорил: посылал он, великий и полномочный посол, от себя к Очарою-хану и к иным тайшам посланцов своих Ивана Качанова да Степана Коровина. И как де после того их отпуску посланы были от него, великого и полномочного посла, к кутухте /л. 490/497об./ в ургу к Степану Коровину и к Ивану Качанову для проведывания л об них, Иване и Степане, толмач Ивашко Шарапов с товарыщем, и тех де людей у них мунгалы побили до смерти. Также и прежде того послан был толмач Пашко Черемной говорить о отгонных лошадях в ближние их мунгальские улусы к тайшам, и ево де, Пашка, с товарыщи убили ж мунгалы до смерти. И впредь ему, великому и полномочному послу, посылать от себя людей в их мунгальские улусы опасно.

Посланец говорил, что ни о каких делех с ним ныне больши того не наказано, а тех посланных кто побил, того он не ведает.

И великий и полномочный посол подчивав посланца отпустил на подворье.

А как посланец был на розговорех у великого и полномочного посла, и в то время стойки не было, а стояли только стрельцов с ружьем малое число.

И назавтрее того числа мунгальской посланец Балдан Уджин [290] отпущен чрез Селенгинской в свои улусы, а в провожатых до Селенгинска послан с ним толмач Кондрашко Тиханов да служилых людей 2 человека.

А к Степану Коровину с ним, Балданом, память послана такова:

196 году в 13 день. По указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великие государыни, благоверные царевны и великие княжны Софии Алексеевны, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, память Степану Яковлевичю /л.491/498об./ Коровину.

В нынешнем во 196 году июня в 11 день явился великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи мунгальского геген-кутухты посланец Манзей Балдан и в розговорех говорил, что прислан он, Балдан, к нему, великому и полномочному послу, с ведомостью: присылал де от себя к кутухте и велел про себя сказать, что идешь ис китайских пограничных городов чрез их мунгальские улусы, и которые есть у тебя лошади и верблюды, и те в дороге пристали, а купить негде, потому что скот в Мунгальской земле выпал, и стоишь ты от кутухты днища за 3, и чтоб он, кутухта, велел тебя взять к себе в ургу на своих подводах; и кутухта де послал к тебе противу того и велел тебе в подводах учинить вспоможение. /л. 492/499/

Да он же, Балдан, в розговорех перед великим и полномочным послом говорил, что идут для посольских договоров от китайского бугдыхана послы на 2 дороги (к Нерчинску и к Селенге) с великими войски.

И как к тебе ся память придет, а ты придешь мунгальского геген-кутухты в ургу, и тебе б говорить по указу великих государей и по наказу, каков тебе дан от великого и полномочного посла, кутухтиным ближним людем, чтоб он, кутухта, служа великим государем, отпустил тебя из урги к великому и полномочному послу без задержания, и в подводах и в кормех учинил тебе всякое споможение, и дал провожатых, чтоб пройти было безопасно, и в дороге б над тобою мунгальские люди какова дурна не учинили. И как ты из урги отпущен будешь, и тебе ехать к великому и полномочному послу с поспешением. /л. 492/499об./ А о мунгальских и китайских замыслех, будучи в дороге, також де и в урге, розведывать всякими меры накрепко. А что уведано будет о мунгальских, также и китайских замыслех, велеть писать в статейной список имянно.

А буде тебе в пути поспешения, идучи от кутухты, за какими ни есть притчинами учинить будет невозможно, и тебе б говорить ближним людем, чтоб дали провожатых, и отпустить с ними своих 2 человек руских людей к великому и полномочному послу наскоро, и обо всем с ними потому ж писать.

196 году июня в 13 день. По указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великие государыни, благоверные царевны и великие княжны Софии Алексеевны, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, па мять в Селенгинской Ивану Родионовичю Качанову.

В нынешнем во 196 году июня в 9 день писал ты /л. 493/500/ к великим и полномочным послом, к окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи с селенгинским казаком с Филькою Андреевым, а в отписке твоей написано:

Июня де в 8 день приехал в Селенгинской от мунгальского геген-кутухты посланец Уджин Балдан Манзей, и перед тобою он, Уджин, сказал, [291] что послан он, Балдан, с ведомостью к великому и полномочному послу, что посланной Степан Коровин, которой посылан был в китайские пограничные городы с листами к воеводам, и ис Китай возвратился; и послано с ним, Степаном, к великим и полномочным послом 3 листа.

И едучи де он, Степан, з дороги с Кобейские степи присылал от себя х кутухте гонцов, для того что, идучи дорогою, верблюды обнуждали и испристали, а у мунгальских де людей скот весь выпал, и купить ему верблюдов не у кого. И кутухта де крайним мунгальским людем приказал до себя довести, как мочно. И чаят де он, Балдан, что ныне он, /л. 493/500об./ Степан, уже у кутухты. Да от китайского де бугдыхана высланы послы.

А пойдут послы не вместе с ним, Степаном, особ, с войски, для того что буде миру не будет, то китайские послы поступать будут воинским поведением. А Ачарой де хан в ургу прикочевал майя в последних числех. А Батур де контайша кочюет от Селенгинска в ближних местех.

И перед великими и полномочными послы тот вышеписанной посланец в розговорех говорил то ж, что написано в отписке твоей.

И он, Манзей Балдан, от великих и полномочных послов к кутухте отпущен с провожатыми и даны ему до Селенгинска, также и служилым людем всего 6 подвод.

И как к тебе ся память придет, а вышеписанной посланной Балдан Манзей в Селенгинской приедет, и тебе б вышеписанного посланца из Селенгинска отпустить тотчас, а говорить ему, чтоб он, Балдан, ехал к кутухте со всяким в пути поспешением, а лошади, которые даны ему /л. 494/501/ до Селегинска, велел принять и послать, смотря по вестям, в Удинской острог с кем пригож.

И о всяких ведомостях, живучи в Селенгинском, проведывай накрепко, и город крепи всякими крепостьми, и от города ближние дворы обломать вели. А что уведано будет, о том к великим и полномочным послом, к окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину с товарыщи писать по-часту.

Июня в 13 день посланы по вестям памяти к полковником, а велено в Удинску зделать город, а из него тайник к реке для воды. Да кругом Удинского и слобод зделаны тройные большие надолобы на 300 на 16 саженях, и велено быть во всякой готовости служилым людем.

А круг Ильинской слободы построен около жителей острог и поделаны бойницы. И послано 4 пушки да зелья 16 пуд. /л. 494/501об./

Июля в 15 день по будущим вестям прибрано из охочих чинов людей в Удинску в службу 70 человек и отосланы в Московской полк к полковнику к Федору Скрыпицину. А великих государей жалованья по наказу из Сибирского приказу дано им и с подъемным на год по 10-ти рублев человеку.

А для проведования всяких вестей от Удинска вверх по Селенге посыланы служилые с начальными людьми почасту, также и в подъезды под мунгальские улусы. И нигде в ближних местех мунгальских улусов наехать не могли.

Июня в 16 день посланы памяти в Брацкой острог к приказщику, также и в Бирютскую волость якуцкого присуду к приказщику. А на Илим писано к воеводе Федору Павлову, чтоб по нынешним вестям для приходу множественного ратных людей с китайскими послы прислали служилых и промышленных людей сколько возможно с хлебными запасы в Селенгинской.

А с тою отпискою и памятьми послан нарочно Павлова полку Грабова стрелец Ивашко Оврамов. /л. 495/502/

С ним же писано в-Ылимской о присылке по указу великих [292] государей и грамоте из Сибирского приказу о недосыльных служилых людех, которых велено прислать в даурскую службу в указное число 86 человек.

Июня в 17 день пришли с хлебными запасы в Удинской острог дощеники, которые посыланы из Удинского в-Ыркуцк для хлебных запасов. А докамест дощеники не бывали, хлебными запасы было гораздо скудно.

Июня в 21 день приехали из Селенгинска к великому и полномочному послу служилые люди Сенька Краснояр и подали от Ивана Качанова отписку. А в ней пишет:

В нынешнем де во 196 году июня в 21 день в Селенгинску в приказной избе перед ним, Иваном, селенгинской толмач Тараско Афонасьев да служилой человек Ивашко Иванов, которые были с Степаном Коровиным, явилися и допрашеваны. А в допросе сказали:

Ис Китайского де государства посланной Степан Коровин отпущен на Светлой неделе во вторник, а х кутухте пришли они майя в 30 день. А у кутухты де /л. 495/502об./ жили 17 дней. А которого де дня он, Степан, отпущен от кутухты, того де дня з дороги от китайских послов к кутухте прибежали гонцы. А те де китайские послы от кутухты стоят в 4 днищах. А будут де они к кутухте после отъезду ево Степанова вскоре. И чают де, что от тех китайских послов к нему, окольничему и воеводе, гонцы будут вскоре ж. Да он же де, Тараско, и иные служилые люди слышали в мунгальских людех: с калмыцкую де сторону Бушукту-хан вверх по Оркону-реке мунгальских людей воюет и многие городки их побрал. А Степан де Коровин, чаять, будет к нынешнему воскресению в Селенгинской. А их, Тараска, послал он, Степан, в Селенгинской наскоро преж себя з дороги с реки Кутуна.

И он де, Иван, их, Тараску и Ивашку, роспрося, с сею отпискою нарочно к нему, окольничему и воеводе, сего же числа послал служилых людей Сеньку Краснояра да Кирюшку Тобольскова.

Да с теми ж с служилыми людьми с толмачем Тараском /л. 496/503/ Афонасьевым прислано от жильца Степана Коровина к великим послом письмо. А в письме Степана Коровина, каково писал к великому и полномочному послу с реки Кутуна июня в 19 день, написано:

В Китайское государство принят был он с честию, также и отпущен с отповедью. И даны ему листы на 3-х языках, на руском, на латинском и на маджюцком. А на отпуске де ему словесно наказано, что будут послы высланы после ево отпуску вскоре из ближних людей бугдыханова высочества 5 человек: Сонкуту ¹⁶⁷; Сарсу-дорки ¹⁶⁸ амба (Дорки амба — искаженное маньчж. дорги амбань т. е. придворный вельможа), товарищи ¹⁶⁹ дорки амба кошуни езцын кун (Дорки амба кошуни езцын кун — искаженное маньчж. дорги амбань гусай эчжэнь гун, т. е. придворный вельможа, начальник корпуса, князь); Арни ¹⁷⁰-алеган амба (Алегань амба искаженное маньчж. алиха амбань, т. е. председатель министерства); алиби майчир (Алиби майчир — искаженное маньчж. алифи байчара, т. е. генерал-прокурор) Мазчи-амба ¹⁷¹; ту зцанки (Ту зцанки — искаженное маньчж. туй чжангинь, т. е. начальник знамени) Мейта-айма ¹⁷², а с ними служилых людей для оберегательства будет послано 500 человек ¹⁷³. А посольским съездом быть близ Селенгинска. А о котором месте, и о том хотели договор учинить чрез гонцов.

И пришед он в улусы мунгальского геген-кутухты майя /л. 196/503об./ в 30 числе. И жил за отпуском у него, геген-кутухты, в улусех 17 дней. А как отпущен из ево кутухтиных улусов, встретил ево геген-кутухтин Мадзей Балдан (В тексте ошибочно Малдан. Исправлено на основании Подневной записки (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 13, л. 451 об.)) Уджин в урочищах на реке Каре и подал от него, великого и [293] полномочного посла, к нему, Степану, указную память, так и словесно сказывал, что был он, Манзей, у него, великого и полномочного посла. А что де он, Манзей, словесно извещал про китайских послов, также и про войско, и о том де на Кабейской степи мунгальского тайши Далай Контазия приходил улусной мужик и сказывал ему, Степану: по указу де бугдыханова высочества тайша Далай Контазей собрал войска 4000, а итти тому войску для опасения под Нерчинской острог, а начальные люди будут у того войска китайские; также де которое /л. 497/504/ войско в прошлом году были под Албазиным, и те войска стояли в зборе в китайских пограничных городех, и нынешней весны будут посланы для опасения под Албазинской острог. А подлинно ли так состоитца или уграживаючи тот мужик сказывал, про то он не ведает.

А которого числа пошел он, Степан, ис кутухтиных улусов, и в то число приехали к геген-кутухте от китайских послов гонцы. И которой дан ему провожатой от кутухты гичюл Лапсон, и он де ему сказывал, что пришли китайские послы и стоят, не дошед ево кутухтиных улусов за 4 днища, а ожидает их кутухта к себе после ево Степанова отъезду вскоре. А чает то, что будут от китайских послов гонцы вскоре и к нему, великому и полномочному послу. За тем де послал он, Степан, толмача Тараска Афонасьева с товарыщем. /л. 497/504/

А в роспросе селенгинские казаки Сенька Краснояр да Кирюшка Урлюков сказали:

Посланы де они из Селенгинска к великому и полномочному послу с вестовыми отписками июня в 21 день, с которыми присланы в Селенгинской от Степана Коровина толмач Тараско Афонасьев. И едучи де они от Селенгинска дорогою мунгальских воинских людей нигде не видали, и в Селенгинском де остроге все смирно. Да слышали де они, Кирюшка и Сенька, от толмача Тараска Афонасьева, что Батур-контайша с воинскими своими людьми пошел с Кемника-реки в улусы свои тому ныне 8-ой день. А больши де того они ни про что не ведают. /л. 500/507/ ... (Далее вырезан один лист (по-видимому, при первоначальной брошюровке книги) в связи с тем, что переписчики дважды написали один и тот же текст. Ошибка была устранена не полностью, так как на лл. 498/505—499/506 об. продолжается повторение текста, написанного на лл. 487/494—487/494 об. При публикации повторяющийся текст опущен)

Июня в 28 день приехал в Удинской острог Степан Коровин, а с ним мунгальского геген-кутухты посланец гичюл Лопсон. И того ж числа посылан к посланцу подьячей Семен Васильков. А велено ево, посланца, спросить: от мунгальского Ачароя-хана и от кутухты с ним, посланцом, листы какие к великим и полномочным послом есть ли.

И подьячей к посланцу ходил и о листах от кутухты и от Очарой-хана спрашивал.

И посланец сказал, что от кутухты и от Ачароя-хана с ним листов к великому и полномочному послу нет, а приказано ему, Лопсону, объявить великому и полномочному послу о делех словесно, и чтоб де ево, Лапсона, велел великий и полномочный посол взять перед себя вскоре.

А для стояния тому посланцу поставлена была полатка близ Удинска в логу. А в приставех /л. 500/507об./ велено у него быть капитану Мартыну Камолю. И того ж числа отослано к тому посланцу корму от великого и полномочного посла баран живой, 5 хлебов, скляница вина, ведро меду.

А в статейном списке, каков подал великому и полномочному послу жилец Степан Коровин в нынешнем во 196 году июня в [25] (Число восстановлено на основании Подневной записи (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 13, л. 452)) день, написано: [294]

Ноября в 26 день, как он, Степан, приехал в мунгальские улусы, и высылал против ево, Степана, тайша Цыбдень улусного своего человека, именем Сайжана-бакчея. И тот вышеписанной бакчей говорил Степану:

Приезжал де он, бакчей, к великому и полномочному послу с отгонными лошадьми, которые отогнаны были у служилых и у всяких чинов людей ис под Удинска и Селенгинского. И великий де и полномочный посол говорил ему, бакчею, /л. 501/508/ что пошлет он, великий и полномочный посол, в китайские пограничные городы к воеводам от себя с листами нарочно дворянина чрез мунгальские их улусы, отпустя ево, бакчея, вскоре; и чтоб де он, бакчей, о том сказал Цыбденю-тайше, чтоб он, Цыбдень, того ево посланного чрез свои улусы пропустил и дал провожатых и подводы сколько возможно [и] до кутухты велел [пропустить] (Слово восстановлено на основании Подневной записки (см. там же, л. 452 об.)). И он, бакчей, о том Цыбденю-тайше говорил. И Цыбдень де тайша противу приказу от великого и полномочного посла посланных давно ожидает.

И Степан говорил ему, бакчею, что послан от великого и полномочного посла в китайские пограничные городы с листами к воеводом он, Степан, и о подводах бы и о провожатых Цыбдень-тайша учинил по приказу о том к себе великого и полномочного посла; и нет ли к Цыбденю-тайше от геген-кутухты какова приказу об нем, Степане. /л. 501/508об./

Бакчей говорил, что присылая был от кутухты к Цыбденю-тайше лаба, и спрашивал: что от великого и полномочного посла посланцы к нему, кутухте, идут ли. Да он же, бакчей, сказывал ему, Степану, что стоит близ Цыбденовых улусов Батур-контайша, собрався с воинскими людьми, а слух де им носится, что посланных от великого и полномочного посла, которые пойдут к кутухте или в Китай, тот Батур-контайша хочет побить до смерти.

И за те ведомости Степан бакчею благодарствовал, говорил, чтоб он, бакчей, поехав к Цыбденю, говорил, чтоб он, Цыбдень, прислал к нему, Степану, навстречю подвод и провожатых сколько мочно, а у него де, Степана, лошади зело худы, также и верблюды многие пристали, и для безопасного пути от Батур-контайши дал ему провожатых, людей добрых, до улусов мунгальского их кутухты. /л. 502/509/

И бакчей говорил, что, отъехав, о том Цыбденю-тайше говорить будет.

И ноября в 27 день, приехав к нему, Степану, тот же бакчей привел навстречю в подводы 2-у верблюдов да лошадь. А о провожатых сказал, что де присланы к нему, Степану, будут, как будет у Цыбденя-тайши в улусах.

Ноября в 30 день встретил ево, Степана, того ж Цыбденя-тайши зайсан от Цыбденевых улусов за версту, и говорил ему, чтоб он, Степан, не доезжая ево Цыбденовы урги, и стал на том месте, где ево он, зайсан, встретил. Постанови, говорил, что есть ли с ним, Степаном, от великого и полномочного посла лист к Цыбдену.

И Степан говорил: от великого и полномочного посла /л. 502/509об./ к Цыбденю с ним, Степаном, листа нет, а послан он, Степан, в китайские пограничные городы к воеводом с листом по посылке их, мунгальских владельцев, хана их и кутухты к великому и полномочному послу.

Того ж числа приезжал к нему, Степану, на стан от Батур-контайши ис полков ханов зять Елдень-табунан и говорил: ведомо де Батур-контайше учинилось, что послан он, Степан, от великого и полномочного посла в китайские пограничные городы к воеводом; и с ним де, Степаном, к Батур-контайше (В тексте: Батур-кон-контайша) и к иным мунгальским владетелем листы от великого и полномочного посла есть ли. [295]

Степан говорил, что послан он от великого и полномочного посла в китайские пограничные юроды к воеводом с листом, а к геген-кутухте и к Ачирою-/л. 503/510/хану и к Батур-контайше с ним, Степаном, листа не послано; а послан от великого и полномочного посла к кутухте и к Очирою-хану с листом и говорить о делех нарочно посольской дворянин, и ныне стоит тот дворянин с ним, Степаном, вместе.

Ноября в 31 число стояли на том стану, для того что от него, Цыбдена, провожатых не прислано, а бес провожатых итти было от Цыбденовых улусов по вестям от Батур-контайши опастно.

Декабря против 1 числа, подъехав под стан, мунгальские воровские люди отогнали у него, Степана, и у служилых людей 30 лошадей, и по служилых людях, которые были на карауле, стреляли из луков.

И Степан посылал к Цыбденю-тайше толмача /л. 503/510об./ Тараска Афонасьева говорить об отгонных лошадях, которые у него отогнали, чтоб он, Цыбдень, велел тех воров сыскав, учинить им казнь по своим правам, и лошадей, сыскав, отдать ему, Степану.

И толмач, приехав, сказал ему, Степану, что к Цыбдену ездил и об отгонных лошедях говорил, и Цыбдень де за теми лошадьми от себя за воровскими людьми для сыску послал.

Декабря в 2 день приезжал к нему, Степану, Цыбденев сын Тогилден, а говорил, что посылал ево, Тогилденя, отец ево Цыбдень-тайша за отгонными ево Степановыми лошадьми 3 человек, и те де люди по се число в ургу к ним не бывали; а ему де, Степану, дожидатца того будет долго, а хотя де тех отгонных лошадей и сыщут, и на тех де лошедях ехать ему, Степану, невозможно, /л. 504/511/ потому что уже будут вымучены.

И Степан говорил, чтоб он отцу своему Цыбдену, поехав, говорил об отпуске ево, Степанове, и дал бы ему лошади в подводы до кутухты и верблюдов сколько мочно, чтоб ему, Степану, было на чем поднятца.

И Цыбденов сын сказал, что де отец ево Цыбдень подвод и провожатых бес подарков дать не велит.

И того ж числа по прошению сына ево Цыбденева послано к Цыбденю-тайше в дарех ис казны великих государей, которая послана на роздачю с ним, Степаном, 2 выдры да лисица, ценою в 4 рубли; да своих 4 юфти кож красных; 4 лисицы, ценою по 2 рубли лисица; 2 выдры, ценою по 3 рубли выдра; /л. 504/511об./ кости рыбей зуб, цена 2 рубли. И за те подарки Цыбдень-тайша прислал к нему, Степану, верблюда, 2 лошадей, провожатых 2 человек с тем же сыном своим Тогорденем.

Декабря в 3 день с того ж стану посылал от себя он, Степан, к Цыбденю-тайше подьячего да толмача Тараска Афонасьева, а велел им говорить об отгонных лошедях, которых у него, Степана, воровские люди отогнали, чтоб их велел сыскать. И того ж числа приехав на стан, подьячей и толмач сказали, что они к Цыбденю-тайше ездили и об отгонных лошедях говорили сыну ево Цыбденеву. И сын де ево Цыбденев ему, подьячему, и толмачю сказал, что отгонных их лошадей сыскали, и пришлют их к нему, Степану, вскоре.

Декабря в 4 день прислал Цыбдень отгонные лошади, /л. 505/512/ которых у него, Степана, и у служилых людей воровские мунгальские люди отогнали, да 2 человек провожатых до кутухтины урги. И велел ему ехать х кутухте вскоре. И Степан, отгонные лошади и провожатых от Цыбдена приняв, пошел декабря против 5 числа.

Декабря в 7 день, не доезжая до кутухтины урги, посылал от себя к кутухте в ургу толмача Тараска Афонасьева да служилого одного человека. А велел им про себя сказать, что послан он, Степан, чрез их Мунгальскую землю в китайские пограничные городы к воеводом от великого и полномочного посла с листами по присылке о том ево, кутухты, [296] и хана к великому и полномочному послу, и чтоб он, кутухта, приказал ему, Степану, где стоять, отвести место. /л. 505/512об./

И того ж числа встретили, не доезжая кутухтины урги, гичюл, именем Лапсон Дайчин. И говорил ему, Степану, что приказал кутухта ево, Степана, встретить и поставить, не доезжая до урги с версту. И поставя, отъехали.

Того ж числа присылал кутухта лабу да того ж гичюла Лапсона к нему, Степану, с столом и с чаем. Да ему ж, Степану, говорил лаба, что приказал кутухта быть у него, Степана, в приставех гичюлу Лопсону, которой приехал с ним, лабою, с столом и с чаем, да кораульщиков для всякого оберегательства 8 человек; и о каких де потребах ему, Степану, говорить будет надобно, и он бы то все сказывал ему, Лопсону, а он, Лапсон, будет доносить ближнему кутухтину человеку шанзабе. Лаба ж спрашивал: есть ли от великих государей, /л. 506/513/ их царского пресветлого величества, милостивая грамота к кутухте, и жалованье с ним, Степаном, и от великого и полномочного посла лист.

Степан говорил, что великих государей, их царского пресветлого величества, к нему, кутухте, грамоты и жалованье с ним не послано и от великого и полномочного посла листа нет, только де даны ему, Степану, чрез Мунгальскую землю до китайских пограничных городов проезжей лист; а к нему де, геген-кутухте, с листом и с подарки послан нарочно Иван Кочанов, которой ныне приехал с ним, Степаном, вместе.

После того говорил Степан тому лабе, чтоб он, лаба, донес кутухте об отпуске ево Степанове в китайские пограничные городы к воеводом, как он геген-кутухта, и хан их о пропуске /л. 506/513об./ в китайские пограничные городы к великому и полномочному послу писали чрез посланного своего гичюл Лозой Исенгу с товарыщи.

Декабря в 8, день приезжал к Степану он же, лаба, и говорил ему, Степану, что послан он, Степан, в китайские пограничные городы к воеводом з грамотою ль великих государей или от великого и полномочного посла с листом.

И Степан сказал, что послан он, Степан, с листом в китайские пограничные городы к воеводом от великого и полномочного посла, а великих государей, их царского пресветлого величества, грамоты ни к кому с ним не послано.

И лаба, выслушав, с тем отъехал.

Того ж числа приезжали от Ачироя-хана мунгальского /л. 506/514/ 2 человека сайтов. И говорили ему, Степану, чтоб он, Степан, с присланным же от великого и полномочного посла Иваном Качановым сошлись в одну юрту, а им де, сайтом, наказано от Ачироя-хана говорить о делех им обеим.

И Степан, взяв подьячего и толмача, к Ивану Кочанову в юрту с теми сайты ходил. А пришед в юрту, говорили им, Степану и Ивану, сайты, что прислал их по приказу отца своего Ачироя-хана сын ево Галдан, а велел им говорить, что в прошлых де годех выехали в сторону царского пресветлого величества брацкие их ясачные мужики, а те де брацкие люди издавна были их владения, и о тех де брацких людех отец ево Ачирой-хан к великим государем, к их царскому пресветлому величеству, писал не по одно время, и против де ево письма о тех людех отповеди не бывало /л. 507/514об./ и по се число, и ныне де с ними, Степаном и Иваном, о тех брацких людей указ есть ли.

Степан говорил, что послан китайского бугдыханова высочества к пограничным воеводом с листом, а о брацких людех говорить ему, Степану, и ни о каких делех нигде не указано, а прислан к кутухте для всяких мирных договоров нарочно посланной Иван Качанов. [297]

И сайты, выслушав и говоря о том с-Ываном Качановым, отъехали.

Декабря в 10 день приезжал к Степану пристав Лапсон. И говорил: приказали де хановы дети и кутухтин ближней человек шанзаба ему, Степану, быть к себе с проезжим листом, и есть ли с ним, Степаном, к кутухте и к хану и к Батур-контайше подарки. И буде есть, /л. 508/515/ чтоб с собою велел нести.

И того ж числа Степан с приезжим с листом к хановым детям и к ближнему кутухтину человеку шанзабе ездил и подарки носил. И не допусти ево, Степана, да посольской юрты сажен за 200, пристав Лапсон Дайчин говорил ему, Степану, чтоб он на том месте, где ево встретил с проезжим листом, с лошади слез и до посольской юрты шел пеш.

И Степан говорил, что столь далече от посольской юрты итти ему, Степану, пешу не для чего, а, не доезжая до посольской юрты сажен за 50, с лошади слезет.

И пристав, остановя их на том месте, к шанзабе ходил и о том сказывал. И из юрты пришед, говорил ему, Степану: буде он, Степан, на прежнем месте с лошади не слезет и пеш с тех /л. 508/515об./ мест до посольской юрты не пойдет, и шанзаба де велел им ехать к себе на стан. И о том споровся много, и за тем спором, не быв у шанзабы с проезжим листом, поехал назад.

Того ж числа, пришед, пристав Лопсон Дайчин говорил ему, Степану, чтоб сего числа он, Степан, в ургу толмача и служилых людей ни для каких потреб и харчевых покупок не посылал, и к нему на стан кутухта с продажным скотом и ни с каким харчем пускать не велел.

Декабря в 12 день приходил пристав к Степану и говорил, чтоб он, Степан, [с] проезжим листом и что с ним подарков есть к шанзабе ехал.

И Степан с проезжим листом и с подарки к шанзабе ездил, а в дарех возил от себя для скорого пропуску геген-кутухте своего: /л. 509/516/ 4 аршина сукна белого кармазину, цена 8 рублев; 5 аршин объяри серебреного цвету, цена 10 рублев; пара хребтов лисьих черных, цена 10 рублев; 2 рыси, цена 8 рублев; выдра, цена 3 рубли; 2 нити ентарю, цена 4 рубли; юфть кож красных, цена 3 рубли; шанзабе: 4 аршина сукна червчетого кармазину, цена 7 рублев 6 алтын 4 деньги; пара хребтов лисьих, цена 10 рублев; юфть кож красных, цена 3 рубли; выдра, цена 3 рубли; нить ентаря, цена 3 рубли; Ачирой-хану: рысь, цена 4 рубли; выдра, цена 3 рубли; /л. 509/516об./ лисица, цена 4 рубли; юфть кож красных, цена 3 рубли; Батур-контайше: рысь, 4 рубли; выдра, 3 рубли; лисица, 3 рубли; юфть кож, цена 3 рубли.

И пристав Лопсон, приехав с ним, Степаном, на вышеписанное место от посольские юрты сажен за 200, и велел ему, Степану, с лошади слесть; а буде он, Степан, с лошади ныне не слезет и до юрты пеш не пойдет, и ему, Степану, в китайские пограничные городы пропуку никогда не будет.

И Степан, видя такое упорство и напрасное себе в пути задержание, с лошади слез и до посольские юрты шел пеш. И как в юрту /л. 510/517/ вошел, и в той юрте сидели кутухтин ближней человек шанзаба, да Ачироя-хана 2 сына, да ханова ж брата Батур-контайши сын. А сидели те хановы дети и Батур-контайши сын ниже шанзабы.

И Степан дары отдал и, седчи, говорил о пропуске своем в китайские пограничные городы к воеводом ближнему человеку шанзабе по наказу.

И шанзаба спрашивал ево: для каких дел он, Степан, в китайские пограничные городы послан.

И Степан сказал: послан он, Степан, в китайские пограничные городы к воеводом с листом о объявлении про приход близ границы их царского величества великих и полномочных послов для посольских договоров и [298] успокоения ссор с присланными для того послы китайского /л. 510/517об./ бугдыхана.

Шанзаба говорил ему, Степану: которой лист послан с ним, Степаном, в китайские городы к воеводом, и тот лист от великого ль и полномочного посла или грамота их царского величества.

И Степан говорил: послан с ним, Степаном, к китайским воеводом лист от великого и полномочного посла, а грамоты великих государей, их царского величества, никакие нет. И что он, шанзаба, о пропуске ево Степанове чрез их Мунгальскую землю в китайские пограничные городы донес кутухте, чтоб кутухта, служа великим государем, их царскому величеству, и учиня ему, Степану, удовольство в кормех и в подводах, и дав провожатых, отпустил ево от себя из урги без задержания, как о том они, геген-кутухта и Очирой-хан, великим и полномочным послом чрез посланных /л. 511/518/ своих объявили гичюл Лодой Сенгу с товарыщи.

Шанзаба, выслушав, говорил, что о том кутухте донесет. И выговоря о том, отпустил ево, Степана, на стан.

Того ж числа, подбежав мунгальские воровские люди к Степану, украли 2 верблюдов, которые даны были в подводы.

Декабря в 13 день приезжал к Степану кутухтин ближней человек Цокту-лансу. И пришед в юрту, Степану говорил: послан де с ним, Степаном, китайской полоненик в Китай, и чтоб он того полоненика отпустил х кутухте на благословение, а у кутухты де з бугдыхановым высочеством дружба и имеют меж собою частые пересылки; а как де примет тот полоняник благословение от кутухты, и того полоняника к нему отпустят не задержав. /л. 511/518об./

И Степан говорил, что того полоняника отпустить ему к кутухте невозможно, потому что тот полоняник послан с ним, Степаном, в китайские пограничные городы и велено ему отдать ево воеводам именно; а буде присылать будет кутухта к тому полонянику что корму, и то велит он, Степан, принять невозбранно.

И Цокту-лансу, выслушав, отъехал.

Декабря в 14 день приезжал к Ивану Качанову для переводу листа, каков подал он, Иван, от великого и полномочного посла кутухте, Дурал Амбу-лаба с товарыщи, 3 человека. И тот лист с руского на мунгальской язык перевели.

И Степан, пришед в то время в юрту Ивана Качанова, лабе говорил, чтоб он, лаба, донес гуген-кутухте о пропуске ево Степанове /л. 512/519/ в китайские пограничные городы, а он де, Степан, приказывал к ближним людей многожды, и о том ему отповеди не бывало, а держат ево, Степана, неведомо для чего.

И декабря с 16 числа декабря по 22 число о пропуске ево Степанове отповеди не бывало.

Декабря против 23 числа в ночи ушел с стану в ургу к кутухте китайской полоняник Говеддейко, которой послан был с ним, Степаном, в пограничные городы к воеводом. И Степан посылал толмача к приставу Лопсону. А велел сказать про того полоняника, что ушел у него с стану китайской полоняник, и чтоб он, Лопсон, сказал об нем шанзабе, чтоб того полоняника, сыскав, отдать ему велели, и пристав сказал, что он о том кутухтину ближнему /л. 512/519об./ человеку говорить будет.

Декабря в 25 день имали ево, Степана, в ургу х кутухте и в посольской юрте кормили. А у стола были кутухтины лабы Даржи Ирдень-лансу с товарыщи, 3 человека.

Декабря в 26 день приезжал к Степану из урги кутухтин лаба Дорджи Ирдени и говорил: приказал де ему, Степану, сказать шанзаба, что [299] послан от котухты к великому и полномочному послу гичел Балдан Уджин с листами, каковы присланы ис Китайского государства к нему, великому и полномочному послу; и как де тот Балдан из Селенгинска возвратился, и в те поры ему, Степану, отпуск будет в китайские городы вскоре.

И Степан говорил: для чего ему, Степану, /л. 513/520/ о том ведомости не дали, как от себя кутухта послал с китайскими листами к великому и полномочному послу, а он бы, Степан, послал от себя служилого человека для подлинной ведомости в Селенгинской; да у него ж, Степана, ушел китайской полоняник Говеддейко, и о том полонянике говорил приставу своему Лопсону, и по се де число отповеди ему никакой не бывало.

И лаба сказал, что для чего ему, Степану, о том прежде сего не сказали, того он не ведает; только де ныне велел ему о том объявить ближней человек шанзаба, что докамест он, Балдан, из Селенгинска возвратится, отпуску ему, Степану, не будет, а о полонянике ничего с ним не наказано.

Декабря в 27 день приходил к Степану из урги от кутухты тобольской бухаретин, которой в то время жил у кутухты. И пришед тайно к нему, /л. 513/520об./ Степану, сказывал:

В прошлом де во 194 году был у мунгальских владельцов съезд ¹⁷⁴, и на том съезде положено, что быть им всем в соединении с китайцы.

А калмыцкого Бушукту-хана на том совете не было, и с мунгалами у Бушукты-хана ныне несмирно. И Ачарой де хан пошел ныне с воинскими своими людьми на Бушукты-хана, и ныне де стоит он, Ачирой, от урги в 10 днищах. И послыша де Бушукту-хан, что Ачирой выступил противу ево войною, собрался с воинскими ж людьми и, пришед, стоит от него в ближних местех. А караульщики де съезжаютца по вся дни, а битвы де по се число меж ими еще не бывало. А брат де Ачирой-хана Батур-контайша, собрався, стоит с воинскими людьми в урочище на реке Зиде. А опасение де им есть такое, бутто он, Степан, послан от великого и полномочного посла не для посольских дел, /л. 514/521/ токмо для проведования их Мунгальской земли, а за ним де, Степаном, послано будет от великого и полномочного посла на их Мунгальскую землю ратные люди войною.

И для де того ево, Степана, кутухта держит.

Да тот же бухаренин сказывал ему, Степану, что приезжал ис Китай зургучей наперед сего к кутухте. И тот де заргучей в урге жил все лето, а дожидался подлинной ведомости про великого и полномочного посла, что совершенно ли великий и полномочный посол идет для посольских договоров и умирения вечного покою или воинским поведением поступать будет. А как де услышал тот заргучей, что послан от великого и полномочного посла в китайские пограничные городы он, Степан, с листами, и он де с тою ведомостью в Китай поехал наскоре. /л. 514/521об./

И за те ведомости дано тому бухаренину ис посланной великих государей казны, которая с ним, Степаном, послана на роздачю, лисица да выдра.

Генваря в 2 день, пришед в ночи, тот же бухаретин сказывал ему, Степану, что Ачирой-хан с Сасакту-ханом мунгальским же, которой в нынешнем во 196 году откочевал к Бушукту-хану калмыцкому, был бой, и на том бою у Ачироя-хана людей побили много. А Бушукту-хан де калмыцкой пришел с войски своими ныне в помочь к Сасакту-хану. А намерение де у Бушукту-хана и у Сасакту-хана такое, чтоб идти во всю Мунгальскую землю войною и подбить их под свое владение.

Декабря с 25 генваря до 16 числа от кутухты к нему, Степану, отповеди об отпуску никакие не бывало. /л. 515/522/

Генваря в 16 день приезжал к Степану от кутухты Ирдени [300] Немчи-лаба. А говорил: которой гичюл Балдан Уджин послан был от кутухты к великому и полномочному послу с китайскими листами, и тот де посланной их в ургу возвратился, а сказывал де, что противу тех китайских листов о чем к нему, великому и полномочному послу, китайского бугдыхана ближние люди писали, и о том де наказано говорить ближним людем или китайским пограничным воеводом ему, Степану.

Степан говорил: с тем посланным от великого и полномочного посла к нему какой вново указ и письма присланы ль. И буде присланы, чтоб те письма кутухта к нему прислать велел, а он бы, лаба, о том кутухте донес.

И лаба о том кутухте донести хотел.

И того ж числа приезжал к нему, Степану, пристав гичел Лопсон и говорил, что присланы от великого и полномочного посла с посланным их письма к нему ль, Степану, или к кутухте, /л. 515/522об./ про то они не ведают; и чтоб он, Степан, для прочитания тех писем дал подьячего да толмача и велел бы те письма на их мунгальской язык перевесть.

И Степан говорил: для тех писем подьячего и толмача пошлет и велит им высмотреть, и буде те письма х кутухте, и он их перевесть велит; а буде те письма к нему, Степану, и подьячей про те листы скажет же, и чтоб те письма кутухта велел прислать к нему, Степану.

И для писем подьячей и толмач того ж числа ходили к шанзабе. А велено им те письма осмотреть, а осмотря, естьли присланы к нему, Степану, и им не переводить. И как подьячей и толмач к шанзабе в посольскую юрту пришли, и шанзаба говорил им, что присланы письма от великого и полномочного посла х кутухте и чтоб они, подьячей и толмач, на их мунгальской язык те письма перевели. /л. 516/523/

И подьячей и толмач говорили, чтоб те письма он, шанзаба, приказал им показать.

И шанзаба говорил: буде те письма они переводить будут, и показать им те письма велят, а буде переводить не будут, и они тех писем им не покажут.

И подьячей и толмач говорили, чтоб те письма показать, а они, те письма осмотря, скажут об них Степану Коровину, а без него де, Степана, переводить они тех писем не будут.

И о том говоря много и не показав тех писем, отпустил их, подьячего и толмача, к Степану.

Генваря в 17 день приехал к Степану пристав гичюл Лопсон Дайчин и говорил, что кутухта приказал ево, Степана, в китайские пограничные городы отпустить. А которой китайской полоняник у него, Степана, ушел, и того де полоняника кутухта приказал сыскать, и того де полоняника ныне сыскали, и кутухта де /л. 516/523об./ приказал того полоняника отдать китайскому присланному зургучею. И он бы де, Степан, дал для подлинной ведомости от себя толмача да служилого человека добра, и при тех де служилых людех зургучею они того полоняника отдать велят. А ему де, Степану, того полоняника отдать кутухта не указал, для того чтоб в том у кутухты з бугдыхановым высочеством не учинилось какие ссоры.

И Степан послал от себя к шанзабе толмача да пятидесятника Федьку Внифантьева. И велел шанзабе говорить, чтоб того полоняника ему отдать велели, а того де полоняника он, Степан, до китайских пограничных городов довезет сам и отдаст в целости китайским воеводом, как ему, Степану, от великого и полномочного посла наказано. И пятидесятник Фетька Внифантьев и толмач /л. 517/524/ ходили и шанзабе о том полонянике говорили.

И шанзаба им, Фетьке и толмачю, сказал, что того полоняника кутухта Степану отдавать не указал, а приказал при них, толмаче и служилом [301] человеке, отдать посланцу китайскому заргучею Кайсайдаю. И того полоняника, приведши в юрту, зургучею при них, толмаче и служилом человека, отдали.

И приняв того полоняника, зургучей говорил толмачю и пятидесятнику, что того полоняника до китайских городов довезет в целости и объявит бугдыханова высочества ближним людем. И говоря о том, толмача и служилого человека отпустили на стан.

Генваря в 19 день, подбежав под конной табун, мунгальские воровские люди отогнали 10 лошадей.

Того ж числа приходил пристав Лопсон к Степану и говорил, /л. 517/524об./ чтоб он, Степан, ехал к ближнему кутухтину человеку шанзабе для дела.

И Степан к шанзабе ездил. А как Степан в юрту вшел, и шанзабе (В тексте описка: шанзаби) говорил, что угнали у него, Степана, мунгальские воровские люди вчерашняго числа 10 лошадей, и чтоб он, шанзаба, приказал те их лошади сыскать и, сыскав, отдать.

Шанзаба говорил, что за теми воровскими людьми он пошлет, и буде достигнут и, те лошади взяв у них, привезут, и ему, Степану, отдать велит.

Степан говорил: которые письма присланы от великого и полномочного посла, чтоб он, шанзаба, те письма ему, Степану, показать велел.

И шанзаба сказал, что для отдачи тех писем взят он, Степан, будет нарочно в ургу генваря в 20 день, а в китайские де городы отпуск ему /л. 518/525/ будет вскоре ж, и послан с ним будет в приставех до китайских городов Лопсон Дайчин, которой ныне у него ж, Степана, в приставех.

Генваря в 20 день приезжал к Степану пристав Лопсон Дайчин и говорил, чтоб он, Степан, ехал в ургу к шанзабе. И Степан к шанзабе ездил. И шанзаба присланные письма от великого и полномочного посла Степану отдал, и говорил, чтоб он, Степан, те письма осмотрел — к кому посланы и что в них написано, и о том бы, прочет, им сказал подлинно и ничего не утаил.

И Степан письма, приняв и роспечатав, прочел, и на мунгальской язык перевели. И с тем переводом к кутухте шанзаба посылал.

А в переводе писем Степан сказал, что прислана к нему, Степану, указная память от великого и полномочного посла, а в той памяти написано, что велено /л. 518/525об./ ему, Степану, говорить кутухтиным ближним людем против наказу, каков ему дан, о пропуске ево в китайские пограничные городы, также и о провожатых и о подводах, как о том писал он, кутухта, с посланцы своими к великому и полномочному послу.

И с тем переводом ходили х кутухте. А пришед от кутухты, Дарджи-лаба говорил Степану, что в китайские пограничные городы отпуск ему будет вскоре и даны ему будут провожатые и в приставех Лопсон Дайчин. И после того подчивали ево, Степана, чаем и отпустили на стан.

Генваря в 22 день, подбежав мунгальские воровские люди, и отогнали у него, Степана, ис табуна 8 лошадей.

И Степан посылал к шанзабе говорить о тех отгонных лошедях, чтоб он те лошади приказал сыскать и, сыскав, отдать. /л. 519/526/

И того ж числа ввечеру пришед к Степану пристав Лопсон, и привел отгонных 7 лошадей, а про осьмую сказал, что от стужи пала.

Генваря в 25 день приходил к Степану от кутухты Цокту-лансу и привел с собою прежняго отгону государевых 3-х лошадей да вместо казачьих отгонных 7-ми лошадей 7 жеребенков.

Генваря в 26 день приезжал к Степану от кутухты Ирки-лансу и говорил, что прислал к нему кутухта 2 верблюдов за ево Степановы к кутухте [302] подарки. И чтоб де он, Степан, ехал сего числа в китайские пограничные городы, и отшед от кутухтины урги верст с 5, и стал на стан, и к нему де, Степану, присланы будут на тот стан провожатые.

И Степан от кутухты пошел того ж числа. И, прошед кутухтину ургу, стал на речке Кунду. И приходил к нему, Степану, пристав Лопсон Дайчин /л. 519/526/ и говорил, чтоб он, Степан, с того стану дале без указу не ходил, а дожидался ево, Лопсона, а ему де, Лопсону, велено быть в ургу для иных дел.

И Степан на том стану стоял генваря з 26 числа февраля по 2 число, для того что без отпуску ехать не смели.

Февраля в 2 день приехал от кутухты пристав Лопсон Дайчин и говорил Степану, чтоб им ехать сего числа, а для всякого обережения велено быть в дороге в приставех у него ему, Лопсону, да с ним кутухтиным шибинаром 3 человеком да хановым да Батур-контайши 4 человеком. А в подводах и в кормех ему, Степану, отказал.

И Степан за то пристава благодарствовал, подарил выдрою да соболем, чтоб он, Лопсон, вел ево, Степана, в китайские пограничные городы прямою /л. 520/527/ дорогою. Хановым и Батур-котайши людем дал по соболю. И с того стану пошли того ж числа.

Февраля в 22 день приезжал навстречю ему, Степану, ис Китайского государства, приходя к мунгальскому рубежу, подьячей, именем Эчхор, с товарыщи. И говорил ему, Степану: ведомо де учинилось бугдыханова высочества ближним людем чрез посланного зургучея (Напротив на полях: дьяка), которой посылай к великому и полномочному послу от ближних людей с листами, что послан он, Степан, от великого и полномочного посла бугдыханова высочества к пограничным воеводом с листами; и по доношению де ближних людей, по указу государя их, его бугдыханова высочества, прислал он бичичея (Напротив на полях: подьячего) к нему, Степану, и велено ему, Степану, сказать, что указал бугдыханово высочество ехать ему, Степану, с листом в государство.

И Степан говорил: по указу великих государей, их царского /л. 520/527об./ величества, послан он от великого и полномочного посла их бугдыханова высочества в пограничные городы к воеводом с листами, и велено ему, Степану, против листов, каковы с ним к воеводом посланы, взяв ведомость, ехать назад к великому послу с поспешением, а в государстве быть не указано.

И бечечи говорил, что о том, поехав в царство, скажет бугдыханова высочества ближним людем.

Марта в 4 день, не доезжая китайского пограничного города Калгана, приезжали к Степану из государства 2 человека зургучеев. И говорили ему, что присланы они к нему, Степану, по указу бугдыханова высочества от ближних людей, и велено де ево, Степана, у кутухтина провожатого гичюла принять и вести в государство. /л. 521/528/

И Степан зургучеем говорил, что ему, Степану, в государство ехать не указано, а велено лист подать в пограничных городех воеводом и, взяв отповедь, ехать к великому и полномочному послу с поспешением.

И зургучеи говорили, что велено ево, Степана, взять в государство, для того что в пограничных городех воеводом посольских дел никаких не приказано. Да ему ж говорили, чтоб он, Степан, в пограничные городы до указу не ездил, покамест ему, Степану, о том отповедь будет из государства. И говоря о том, зоргучеи, и остановя ево, Степана, поехали в город наскоро.

И марта с 4 числа марта по 7 число отповеди не было. И стояли на одном месте. [303]

Того ж числа приезжал к Степану подъячей, которой /л. 521/528об./ встречал ево на мунгальском рубеже. А говорил по доношению де дьяков, которые были у него, Степана, чрез ближних людей богдыханову высочеству, чтоб ему, Степану, в царство не ехать, и бугдыханово де высочество указал ево, Степана, взять в государства, а в пограничных городех воеводам листа принять и отповедь ему, Степану, учинить не указано, и естли он,

Степан, [в государство с ним не пойдёт, и ныне де он, Степан] (В тексте пропуск, на месте которого имеется знак вставки, но вставляемого текста ни на полях, ни в конце рукописи нет. Восстановлено на основании Подневной записи переговоров (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 13, л. 462 об.)), отпущен будет к великому и полномочному послу безо всякой отповеди. И говоря о том, хотел отъехать.

И Степан, видя от них к себе упорство, что хотят отпустить без отповеди, сказал им, заргучеем, что он в царство с листами поедет, только б бугдыханово высочество указал ево, Степана, отпустить без задержания.

И заргучеи, выслушав, поехали в Калган. /л. 522/529/

Марта в 8 день приезжали к Степану те ж вышеписанные зургучеи 2 человека и говорили, что указал бугдыханово высочество ево, Степана, встретить и учинить ему в кормех дорогою всякое удовольство, и чтоб он, Степан, шел не мешкав.

Марта в 14 день приехал он, Степан, в государство и поставлен был на посольском дворе, где стояли и Никифор Венюков. И назавтрея того числа приезжали к Степану 2 заргучеи и говорили, чтоб он, Степан, ехал в Посольской приказ к чаю.

И Степан в Посольской приказ ездил и чай пил. И, благодарствовав, поехал к себе на посольской двор. А кланятца ево, Степана, приимаячай, не заставлевали.

А ис Посольского приказу провожали ево, Степана, /л. 522/529об./ до посольского двора те ж вышеписанные заргучеи.

А в приставех у него, Степана, был на посольском дворе полковник, именем туй дзайки амба.

Марта в 15 день приезжали к Степану на посольской двор те ж вышеписанные зургучеи. И говорили ему, Степану: по указу де бугдыханова высочества ближние ево люди велели ему, Степану, ехать с листом великого и полномочного посла в Посольской приказ к ближним людем.

И Степан говорил дзаргучею: где тот лист у него, Степана, принят будет, и кто у приему того листа бугдыханова высочества ближних людей будет, и ис каких чинов.

Заргучей сказал: приказано де лист у него, Степана, /л. 523/530/ принять в Посольском приказе, а у приему де того листа будут ближние люди алихамба да 2 аскамбы.

И того ж числа в Посольской приказ с листом Степан ездил и, не подав листа, говорил: по указу великих государей, их царского величества, великий и полномочный посол, окольничей и намесник брянской Федор Алексеевич Головин прислал ево, Степана, их бугдыханова высочества к ближним людем с любительным листом и со обвещением про приход ево, великого и полномочного посла, на границе для посольских договоров и успокоения ссор. И ныне, пришед, великий и полномочный посол пребытие свое имеет в Даурской земле, ожидая на съезд послов от бугдыханова высочества.

И, выговоря, подал лист им, ближним людем. /л. 523/530об./ А приняли лист у него, Степана, алехамба, амбань да 2 человека аскамбы в Посольском и приказе.

И приняв лист, отпустили ево, Степана, на посольской двор. А [304] сказали ему, Степану, что учинена будет ему отповедь после, а с листом пойдут они докладывать бугдыханова высочества.

Марта в 16 день приезжали к Степану на посольской двор аскамба, которой был у приему листа, да заргучей Идой. И говорили ему, Степану: в прошлом де во 195 году в грамоте великих государей, их царского величества, к их бугдыханову высочеству, с которою были гонцы Никифор Венюков и Иван Фаворов, написано, чтоб бугдыханово высочество указал войну прекратить и от Албазинского воинских людей отвести, а умаленным бы быть всяким ссорам посольскими /л. 524/531/ договоры; и для тех посольских договоров и успокоения ссор между пограничными жители их царского величества будет великий и полномочный посол, и прибудет к ним в царство вскоре. И ныне де он, великий и полномочный посол, после отпуску ево, Микифорова, не бывал. А для каких способов великий и полномочный посол в Китайское государство не пошел и остановился в пограничных царского величества городех, и о том к ним, ближним бугдыханова высочества людем, в листу своем ничего не писал.

И Степан асканбе говорил, чтоб бугдыханово высочество изволили на границу выслать послов своих для посольских договоров и успокоения заходящих ссор меж пограничными жители противу великого и полномочного посла из ближних людей вскоре, к которому месту позволит, и чтоб о съезжем месте, где быть посольским /л. 524/531об./ договором царского величества с великим и полномочным послом бугдыханова высочества с послы, ему, Степану, назначить место. Также и учинить на обе стороны при великих и полномочных послех равенственное число людей, которым во время съездов надлежит быти. А в царство к ним для посольских договоров ему, великому и полномочному послу, быть не указано.

И аскамба Степану говорил: имеет ли при себе великий и полномочный посол царского величества грамоту к бугдыханову высочеству и в Китайское государство для договоров он, великий и полномочный посол, пойдет ли.

Степан говорил: царского пресветлого величества грамоты с великим и полномочным послом есть ли, также и в Китайское государство после договоров /л. 525/532/ пойдет ли, про то он не ведает; а ему де, Степану, больши того к ним, ближним людем, говорить не наказано.

Аскамба говорил, что имеет ли великий и полномочный посол царского величества такой указ, что предбудущие заходящие ссоры меж пограничными жители розыскать и винным учинить казнь.

Степан говорил: по указу великих государей, их царского величества, выслан великий и полномочный посол на китайскую границу для умирения вечного покою и успокоения зачавшихся ссор на обе стороны, а которые всчалися меж пограничными жители ссоры, велено ему, великому и полномочному послу, розыскать и война прекратить посольскими договоры, а винным учинить казнь, естли кто чему виноват будет.

И а[с]камба, выслушав, отъехал. /л. 525/532об./

Марта в 17 день приезжал на посольской двор к нему, Степану, вышепомянутой же заргучей и говорил: бугдыханова де высочества ближние люди велели ему, Степану, быть в Посольской приказ для розговоров.

А как имали ево, Степана, для отдания листа и иных дел в Посольской приказ, и тогда приводили к нему, Степану, седеланых лошадей, сколько понадобитца ему, Степану, и служилым людем.

А как Степан в Посольской приказ пришел, и алехамба, привитався с ним, велел сесть и говорил: бугдыханово де высочество, желая с великими государи, с их царским величеством, вечные дружбы и любви, и приказал по приезду к себе Микифора Венюкова от Албазина войскам своим уступить, а заходящие ссоры меж пограничными жители [305] розыскати б посольскими договоры; и при посольском съезде сколько будет при великом и полномочном после служилых людей. /л. 526/533/

Степан говорил: по указу великих государей, их царского пресветлого величества, послан он, Степан, от великого и полномочного посла к ним, ближним людем, с любительным листом и со обвещением про приход великого и полномочного посла для умирительных договоров и успокоения ссор; а служилых людей при великих и полномочных послех, велено ему говорить, чтоб на обе стороны учинить равенственное число пятистам.

И алихамба, выслушав у него, Степана, и подчивав чаем, отпустил на посольской двор.

Марта в 19 день приезжал к нему, Степану, на посольской двор амбань туй данкин и говорил: бугдыханово де высочество ближние люди велели ему сказать про отпуск, что отпущен будет апреля в 17 день, и противу листа, каков он подал бугдыханова высочества ближним людем, и что предложил в розговорех о съезжем месте, /л. 526/533об./ отповедь будет ему на отпуске.

Апреля в 16 день приезжал к Степану на посольской двор зургучей и говорил, что бугдыханово высочества ближние люди приказали ему, чтоб ехал для приему листа в Посольской приказ, а тот лист (Слова а тот лист повторены дважды) послан будет с ним, Степаном, к великому и полномочному послу.

И Степан для приему листа ездил. А как приехал и, привитався, сел.

И аскамба ему, Степану, к великому и полномочному послу лист отдал. А при отдании листа говорил:

Бугдыханово высочество указал съезжему месту быть близ стороны царского величества пограничных городов Селенгинского, а в которых местех, и о том великие и полномочные послы пересылками меж себя договор учинят. /л. 527/534/ А в послех де послано будет бугдыханова высочества из ближних людей 5 человек, а ратных людей будет с ними для оберегания посольской их особы 500 человек. А высланы де будут те послы из государства после ево Степанова отпуску вскоре. И как они из государства выступят, и от них де, послов, посланы будут к великому и полномочному послу (В тексте описка: послы) с ведомостью гонцы.

Степан говорил: кто имяны бугдыханова высочества и ис каких чинов в послех будут?

И аскамба говорил: высланы будут бугдыханова высочества в послех ближние люди, а кто имяны, и ныне того еще ведать не по чему, для того что еще не всем сказано.

Аскамба ж говорил: бугдыханово де высочество, желая с царским пресветлым величеством /л. 527/534об./ вечного мира и любви, приказал из своей казны ему, Степану, дать жалованья.

И подвели лошадь с седлом, азям камчатой, 2 отласа, 16 китаек, сапоги, чюлки камчатые, пояс с пряжками, насечеными железными, малахай; подьячему и пятидесятником по азяму камчатому, по отласу, по 8 китаек, по сапогам, по чюлкам, по поесу, по молахаю; толмачю, десетником по отласу, по 8 китаек; казаком по портищу отласов, по 4 китайки.

Да ему ж, Степану, объявил асканама, что указал бугдыханово высочество ему, Степану, и служилым людем дать до мунгальского /л. 528/535/ рубежа, до Боян-городка, подводы, а отпуск де ему, Степану, будет апреля в 17 день.

А как ему, Степану, отдали лист и подарки, и кланятца никаким образом не заставлевали и приимали просто. И, отдав лист и подарки, ево, Степана, отпустили на посольской двор. [306]

Апреля в 17 день приходил к Степану заргучей и говорил, чтоб он, Степан, ехал к великому и полномочному послу, а из государства де будет у него в провожатых до рубежа он, зургучей. И привел с собою 51 подводу.

И Степан, убрався, вышел из государства того ж числа. А идучи дорогою, велел он, Степан, спрашивать толмачю у зургучеевых людей: хто имяны будут бугдыханова высочества послы и не каких чинов.

И сказывали ему, толмачю, что высланы будут в послех /л. 528/535об./ 5 человек из ближних людей: первым атин, именем Сонкуту; Сарсу-дорки; товарищи, дорки амба кошуни езцин кун; третей Арни-алеган амба; четвертой алибы майчир Мазчи-амба; пятой туй зцанки Майта-ама; заргучей кайсалда Даху Амбула (См. прим. на стр. 292 данной публикации).

А как он, Степан, шел из царства, и в провожатых у него был сотник до мунгальского рубежа с служилыми людьми, а с мунгальского рубежа был с ним, Степаном, до кутухты прежней пристав гичюл Лапсон.

Комментарии