СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК Ф. А. ГОЛОВИНА
20 января 1686 г.— 10 января 1691 г.
ЧАСТЬ 1
/л. 1/3об./ Лета 7194 генваря в 20 день 1 великие государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич и великая государыня, благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы, указали окольничему и намеснику брянскому Фёдору Алексеевичю Головину 2 ехать в великих и полномочных послех в сибирские городы в Селенгинской острог для договоров и успокоения ссор китайского бугдыхана с присланными для того послы, а в небытие послов с начальным полковым воеводою, которой для того прислан будет 3. /л. 1/3об./
А с ним, великим и полномочным послом, велено быть в товарыщах стольнику Ивану Власову 4, которой ныне в даурских 5 в Нерчинском остроге, да из Енисейска дьяку Ивану Юдину 6; во дворянех стольник Алексей Сидоров сын Синявин, из житья Ларион Якимов сын Синявин, Степан Яковлев сын Коровин, Фёдор Прохоров сын Ушаков, Василей Елисеев сын Лутовинов; да для переводу латинских писем из дворян Андрей Белобоцкой 7; подьячие приказу Малые Росии Семен Васильков, Розрядного Алексей Климентов, Помесного Иван Молчанов. Да с ним же, великим и полномочным послом, велено быть по наряду из Сибирского приказу стольнику и полковнику Фёдору Скрипицину, подполковнику Сидору Богатыреву, 5 человекам капитаном, московским стрельцам шти человеком; да салдатцкого строю полковнику Павлу Грабову, а с ним ево полку начальных людей 11 человек 8; да сибирских розных городов всяких чинов служилым людем 1400 человеком 9.
А пришед в Тоболеск, велено ему, великому и полномочному послу, собрався с вышеписанными /л. 2/4/ ратными людьми в Тобольску и взяв суды и хлебные запасы у боярина и воеводы Алексея Петровича Головина 10 с товарыщи, итти в Енисейск немешкав.
Да с ним же, великим и полномочным послом, послана от великих государей грамота к мунгальскому Очирой Саин-хану 11. А велено тое великих государей грамоту, усмотря время, послать к нему, хану 12.
Да для роздачи от дел великих государей из Сибирского приказу товаров: кости рыбья зуба — 30 костей весом 3 пуда, ценою пуд по 20 рублев; да мяхкой рухляди — лисиц черных и чернобурых ценою на 200 на 70 на 8 рублев. /л. 3/5/ Да по грамоте великих государей взято в Тобольску у боярина и воевод Алексея Петровича Головина товаров — выдр и горносталев — ценою на 80 на 4 рубли: 30 выдр, цена 45 рублев; 25 выдр, цена 24 рубли; 300 горносталев, цена 15 рублев. Да по грамоте ж великих государей взято в Енисейску 4 сорока соболей, ценою: один сорок с лапы и с хвосты, // цена 100 рублев; 2 сорока, ценою 80 рублев, сорок ценою в 40 рублев. Да на покупку сукон и иных товаров дано из казны великих государей из Сибирского приказу денег 78 рублев. И на те [72] вышеписанные деньги сукон и иных товаров на Москве не куплено, для того что великий посол выслан был с Москвы вскоре.
У руки великих государей и у благоверной царевны были генваря в двадесят /л. 4/6/ третий день.
С Москвы пошол генваря в двадесят шестый день.
В Переславль пришел генваря в 29 день и, переменя подводы, пошел того ж числа.
В Ярославль пришел февраля в 1 день и, переменя подводы, пошел февраля в 3 день.
На Вологду пришел февраля в 6 день и, переменя подводы, пошел февраля в 7 день.
На Устюг пришел февраля в седьмый на десять день и, переменя подводы, пошел февраля в восьмый на десять день.
К Соли Вычеготцкой пришел февраля в девятый на десять день и, переменя подводы, пошел февраля в 20 день.
В Кай-городок пришел февраля в 27 день и, переменя подводы, пошел /л. 4/6об./ февраля в 28 день.
К Соле Камской пришел марта в 3 день и стоял за подводами марта по 8 день, для того что по подорожным, каковы даны великим и полномочным послом, также и дворяном и подьячим, Соли Камской посацкие люди подвод не давали многое время и всячески безчестили, и о том писано к Москве в Государственный Посольской приказ с тобольскими казаки.
А как переменили подводы, от Соли Камской пошел марта во 8 день. И, не дошед до Верхотурья вёрст за полтораста, в селе Ростесе приехал к великим и полномочным послом приказу Малыя Росии подьячего Семёна Василькова брат ево Логин Васильков и великому и полномочному послу извещал словесно. А вызвете /л. 5/7/ сказал: марта в 6 день приказу Малыя Росии подьячего Семёна Василькова да Разрядного приказу подьячего Алексея Климонтова, которые остались у Соли Камской з денежною казною для покупки товаров на великих государей, соликамской подьячей Алексей Жданов и земские старосты, пришед во многолюдстве, на постоялом дворе их, Семёна и Алексея, били и денежную казну розграбили, и, бив их, поволокли за волосы, а куда, того он не ведает.
Марта в первый на десять день пришёл на Верхотурье.
И марта в 13 день приехал к великим и полномочным послом капитан московских стрельцов Осип Булгаков, а с собою привёз приказу Малыя Росии да Разрядного подьячих Семёна Василькова да Алексея Климонтова и извещал:
Как де подполковник /л. 5/7об./ московских стрельцов Сидор Богатырёв пришел с полком к Соле Камской, и того ж де числа присылали полку ево окольничего Фёдора Алексеевича Головина подьячие Семён Васильков да Алексей Климентов к подполковнику Сидору Богатырёву, что они, подьячие, посажены под приказную избу неведомо за что и биты, и великих государей денежная казна, которая с ними осталась для покупок, вся разграблена. И подполковник де Сидор Богатырёв посылал ево, капитана, к держальнику воевоцкому, которому в то число город был приказан, к-Ывану Тихонову сыну Скобельцыну о тех подьячих говорить: за какую вину они, подьячие, посажены и великих государей денежная казна для чего у них разграблена? И Иван де Скобельцын ему, капитану, говорил: великих де государей денежная казна у тех подьячих разграблена ль, и за что под приказную избу посажены, того /л. 6/8/ он не ведает; а свободить де их он до воеводы не смеет, потому что он их под приказную избу сажать не веливал, а слышал де он про тех подьячих, что посадил их под приказную избу подьячей Алексей Жданов. И [73] подполковник де Сидор Богатырев посылал ево ж, капитана, по того подьячего, чтоб он к нему, подполковнику, на двор пришел. И подьячей де к нему не пошел, и за что они, подьячие, посажены, того он не сказал.
И подполковник де пошел от Соли к Верхотурью, а ево, капитана, оставил дожидатца стольника и воеводы князь Михайла Шейдякова. И того ж числа стольник и воевода князь Михайло Шейдяков приехал и взял их, подьячих, ис приказной избы к себе на двор. И они де, подьячие, о грабеже великих государей денежной казны и о своих пограбленых деньгах и о бою, что пограбил подьячей Алексей Жданов с товарыщи, и о розыске при нем, капитане, били челом. И воевода им, подьячим, /л. 6/8об./ указу о том никакова не учинил, а велел их выслать из города, не записав их челобитья. И он, капитан, приехал с ними к подполковнику, а подполковник послал ево к нему, великому и полномочному послу.
А подьячие Семен Васильков, Алексей Климентов в роспросе сказали:
Марта де 6 числа нынешняго 194 году как де от Соли Камской пошел окольничей Федор Алексеевич Головин к Верхотурью, и они, Семен и Алексей, остались у Соли Камской з денежною казною для покупки товаров на великих государей, которая послана с ними с Москвы ис Сибирского приказу. И как де они сторговали на великих государей и про себя товары и почали на постоялом дворе за те товары по уговору платить деньги, и в то де число, пришед к ним соликамской подьячей Алексей Жданов со многими людьми с ослопьем и с каменьем, и выломя ворота, /л. 7/9/ их, подьячих, били и за волосы таскали неведомо за что, и великих государей з денежною казною их пожитки розграбили многие, и не роспрося и не сказав им за что они взяты, посадил под приказную избу и держал их 4 дни. И как де приехал соликамской стольник и воевода князь Михайло Шейдяков, и их де, подьячих, велел из-за караулу свободить, ни про что не роспрося и не записав их ни о чем челобитья, и велел из города выслать.
И то подлинное о всем розыскное дело послано к великим государем к Москве в Государственной Посольской приказ 13.
Марта по 13 день стоял на Верхотурье за подводами, а как подводы переменили, пошел к Турьинску с Верхотурья того ж числа.
Марта в 17 день пришел в Турьинской, и переменя подводы, ис Турьинска пошел /л. 7/9об./ к Тюмени того ж числа. И шли уже с великою нуждею, для того что теплота была великая и путь стал гораздо плох.
На Тюмень пришел марта в 19 день. И переменя подводы, пошел к Тобольску того ж числа с превеликою трудностию, чтоб не завесновать.
В Тоболеск пришел марта в 24 день. И в Тобольску весновали для того, что велено ему, великому и полномочному послу, по наказу, каков о том дан ис Сибирского приказу, собрався с ратными людьми тобольского розряду и дождався московских стрельцов, взяв у боярина и воевод Алексея Петровича Головина суды и хлебные запасы, итти к-Ыркутцкому.
И марта в 28 день подполковник московских стрельцов Сидор Богатырев с полком, да ево ж полку /л. 8/10/ капитанов 4 человека пришли в Тоболеск.
А того ж полку полковник Федор Скрыпицын да капитан Афонасей Тишенинов, 12 человек стрельцов остались на Москве за денежным жалованьем.
А денежная великих государей казна и подъемные деньги ратным людем, которая послана з диаком Семеном Корницким 14, и гранатчики с полковыми припасы марта по ... (Число в документе пропущено) число в Тоболеск не бывали. [74]
Апреля в 10 день пришел в Тоболеск полковник Павел Грабов, а с ним ево полку начальных людей 11 человек.
Апреля в 15 день пришел в Тоболеск полковник московских стрельцов Федор Скрыпицын. /л. 8/10об./
И апреля в 21 день писано к великим государем в Государственной Посольской приказ ис Тобольска с тоболенином Андреем Клепиковым отписки таковы 15:
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет 16.
По вашему великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, указу велено мне, холопу вашему, быть на вашей великих государей службе на китайской границе для ваших великих государей посольских дел и съездов китайского бугдыхана с послы. И с Москвы я, холоп ваш, отпущен генваря в 26 (В подлинной отписке: 20. Вписано другими чернилами, чем написан остальной текст (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 1, л. 263)) день, а в Тоболеск пришол /л. 9/11/ марта в 24 день.
А как, государи, водою путь устроитца, и я, холоп ваш, с вашими великих государей ратными людьми, которые выбраны в Тобольску и на Тюмени, и дождався вашей великих государей денежной казны, которая послана с Москвы на жалованье вашим великих государей ратным людей, ис Тобольска пойду в даурские остроги, о том к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, буду писать впредь.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных посольских дел оберегателю, ближнему боярину и намеснику новгородцкому, князю Василька Васильевичю Голицыну с товарыщи. /л. 9/11об./
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет 17.
В наказе, каков мне, холопу вашему, дан из Государственного Посольского приказу 18, написано: указали вы, великие государи, быть мне, холопу вашему, на своей великих государей службе в даурских острогах и на китайской границе для посольских съездов китайского бугдыхана с послы, и велено итти с поспешением.
А в наказе ж, каков мне, холопу вашему, дан ис Сибирского приказу, написано: указали вы, великие государи, выбрать в даурскую службу в полк ко мне, холопу вашему, в Тобольску, на Тюмени ис стрельцов и ис казаков и из драгун и казачьих детей их братьи 600 человек. А как те ваши великих государей ратные люди в полк ко мне, холопу /л. 10/12/ вашему, присланы будут, и мне, холопу вашему, велено тем вышеписанным ратным людем дать в Тобольску вашего великих государей денежного жалованья на подъем и з годовыми их оклады по 10 рублев человеку. А в городех им денежных их окладов на нынешней на 194 год давать не велено. И та ваша великих государей денежная казна послана ко мне, холопу вашему, в полк з диаком с Семеном Корнитцким.
И апреля, государи, в [22] день (Число в тексте пропущено. Восстановлено на основании подлинной отписки. (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г. д. № 2, ч. 2, л. 262)) сего настоящаго 194 году диак [75] Семен Корницкой ко мне, холопу вашему, в полк в Тоболеск с вашею великих государей денежною казною не бывал. И тем вашим великих государей ратным людем не дав вашего великих государей денежного жалованья по указу, итти мне, холопу вашему, не Тобольска невозможно. И естли, государи, за умедлением приезду в Тоболеск с вашею /л. 10/12об./ великих государей денежною казною диака Семена Корницкого вашему великих государей делу учинитца задержание, чтоб в том мне, холопу вашему, от вас, великих государей, в опале не быть.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе дарственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину и наместнику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи 19.
Майя в 8 день приплыл в Тоболеск гранатчик Андрюшка Полуектов 20 с верховою пушкою и з гранатною казною. А что с ним, гранатчиком, прислано гранат и гранатных припасов, и о том писано к великим государем и роспись послана в Сибирской приказ 21. /л. 11/13/
Майя в 13 день приплыл в Тоболеск диак Семен Корнитцкой, а с ним прислано ис Сибирского приказу денежной великих государей казны на жалованье ратным людем 31 000, да на наем подвод в даурских острогах 2000 рублев. Да с ним же, диаком Семеном Корницким, прислана великих государей грамота к великому и полномочному послу. А велено быть у него в полку полковнику салдатцкого строю Антону фан Шмалымберху (Во всем тексте статейного списка дается следующее написание фамилии полковника Шмаленберга: Фаншмалым Берх, сам же он ее пишет: Von Schmalenberg (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1005, л. 126 об., стлб. 965, ч. 2, л. 439)) с начальными людьми 22, которой отпущен преж посольского отпуску с Москвы за год по первым даурским вестям и задержан был в Тобольску.
Майя в 16 день приплыли в Тоболеск с Тюмени служилых людей 100 человек, которые выбраны в даурскую службу с великими и полномочными послы. /л. 11/13об./
Майя в 18 день присланы в Тобольску к великому и полномочному послу ратные люди тобольские, литва 23 и конные и пешие казаки и стрельцы — 493 человека. И по наказу, каков дан великим и полномочным послом о том полковом зборе ис Сибирского приказу, дав тем вышеписанным ратным людем жалованье великих государей и с подъемными на год по 10 рублев человеку, и сождався з достальными ратными людьми, и взяв суды под себя и под служилых людей и хлебные запасы, пошел ис Тобольска майя в 29 день. И за противными ветры стояли, отшед от Тобольска, в урочище Сузгуне 2 дни. Из Сузгута (Слово Сузгуна исправлено на Сузгута) пошли июня в 3 день.
А в подводы дано работных людей ис Тобольска послом и дворяном, переводчику /л. 12/14/ и подъячим по подорожным до Демьянского яму. На Демьянской ям пришел июня в 6 день. И того ж числа, взяв по подорожным в подводы работных людей, до Самаровского яму пошел того ж числа.
И июня в 8 день писано к великим государем к Москве в Государственной Посольской приказ с тобольским приказной избы подьячим с Васильем Романовым о походе посольском ис Тобольска отписка такова 24:
Государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет. [76]
В нынешнем, государи, во 194 году апреля в 12 день (В подлинной отписке число опущено (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 2, л. 349)) к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, /л. 12/14об./ всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писал я, холоп ваш, о приезде своем в Тоболеск и о небытии денежной казны, которая послана в п. (Так в тексте. По-видимому, следует читать: в полк или в поход. В подлинной отписке вместо букв в п. написано: с Москвы (там же)) ко мне, холопу вашему, з дьяком Семеном Корницким. И сего настоящаго 194 году майя в 16 день дьяк Семен Корницкой с вашею великих государей денежною казною в полк ко мне, холопу вашему, в Тоболеск приехал. И я, холоп ваш, дав по наказу, каков мне о том дан ис Сибирского приказу, ваше великих государей денежное жалованье служилым людем тобольского розряду, которые присланы в полк в Тоболеск ко мне, холопу вашему, и взяв суды под себя и под служилых людей, пошел ис Тобольска майя в 29 день. А наперед себя в Енисейск послал капитана московских стрельцов Василья Ресина и о готовности подвод в Маковском волоку 25, /л. 13/15/ также и судов со всеми судовыми припасы по вашему великих государей указу под казну и под служилых людей и под полковые припасы писал, чтоб в неготовности подвод и дощеников походу служилым людем и вашему великих государей делу какова одержания не было.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину и намеснику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
И капитан московских стрельцов Василей Ресин не послан для того, что, идучи к Самаровскому яму, был болен. А писано в Енисейск о готовности судов и хлебных запасов по указу великих государей к стольнику и воеводе Степану Сабакину отписка /л. 13/15об./ такова с тоболенином сыном боярским Андреем Клепиковым (которой послан ис Тобольска для збору ратных людей из Енисейска в даурскую службу) июня в 7 день:
Господину Степану Афонасьевичю Федор Головин челом бьет.
В указе великих государей, каков мне дан из Сибирского приказу, написано: указали великие государи для отпуску в даурские остроги своих великих государей ратных людей изготовить в Енисейску в даурской отпуск 120 дощаников, также и хлебных запасов на жалованье ратным людем, чтоб в том ратным великих государей людем никакие скудости не было. И о том указ великих государей к тебе послан. И о готовности дощеников со всякими судовыми припасы, и хлебных запасов, и для подъему великих государей казны из Маковского /л. 14/16/ подвод, и под полковое всякое строенье о готовости их учинить по указу великих государей, чтоб в том в ратном походе великих государей делу одержания не было.
На Самаровской ям пришел июня в 10 день. И стояли 3 дня, для того что подымали на дощеники деревья и клали к верховому ходу пристойные снасти.
И взяв по подорожной подводы за скудостью ямщиков под казны великих государей, а великому и полномочному послу и дворяном, переводчику и подьячим против указу в полы, пошел к Сургуту июня в 12 день. И за противными ветры стояли, вышед из реки Иртиша, на Обе-реке сутки.
Июня в 12 день писано к великим государем в Государственной [77] Посольской приказ и послано под отпискою розыскное дело подьячих /л. 14/16об./ приказу Малыя Росии Семена Василькова да Розрядного Алексея Климонтова.
Того ж числа отпущен от послов в Сургут капитан московских стрельцов Осип Булгаков для подвод, чтоб были в готовости, а с ним к воеводе к Федору Потемкину о готовости подвод и вожей против указу великих государей и подорожных писано.
Июня в 18 день пришли в Сургут. И за збором гребцов стояли 2 дни, для того что в Сургуте руских жителей малое число, и то служилые люди, а даютца в подводы иноземцы остяцкого роду.
И июня по 19 день собрано в Сургуте иноземского остятцкого роду в подводы только 20 человек, для того что, уведав поход великого и полномочного посла /л. 15/17/ и ратных людей, розбежались.
И июня в 20 день с великою нуждою взято в подводы иноземцов 20 человек. А к тому в прибавку за скудостью подвод, чтоб не остановить посольского походу и служилых людей, взяты до Нарыма Самаровского и Демьянского яму ямщиков, которые были в наймех у самарских ямщиков. А в проход им взято ис казны великих государей ис Сургута до Нарыма по рублю на человека (принял те деньги и в них росписался подьячей полковых дел Панкрат Бабаев). Да в вожи сургутцких служилых людей на дощеники к послом и под казны великих государей и к московским стрельцом взято 23 человека, для того что река великая, и протоки многие, и итти было без вожей ни которыми делы невозможно. /л. 15/17об./ А в подводы дано из Сургута за скудостью людей великому и полномочному послу против указу великих государей по подорожной в полы, а дворяном, перевотчику и подьячим ничего не дано.
Июня в 19 день писано из Сургута в Енисейск о готовости подвод чрез Маковской волок и хлебных запасов в даурской отпуск по указу великих государей к стольнику и воеводе Степану Сабакину с торговыми людьми отписка такова:
Господину Степану Афонасьевичю Федор Головин челом бьет.
В указе великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, каков мне дан из Сибирского приказу, написано: указали великие государи для отпуску в даурские /л. 16/18/ остроги своих великих государей ратных людей и под хлебные запасы изготовить в Е[ни]сейску 120 дощеников, также и хлебных запасов на жалованье ратным людем, чтоб в приходе великих государей ратным людем в дороге, также и в-Ыркуцком скудости не было. И о готовности дощеников и запасов и в Маковском подвод по указу великих государей к тебе писал наперед сего. И о готовости вышеписанных стругов, также и о хлебных запасех и подвод учинить по указу великих государей, чтоб в том походу великих государей ратным людем каково задержания не было.
Из Сургута пошли июня в 20 день. И отшед от Сургута верствы с 3, стояли за противными ветры июня по 22 день, потому что были бури и стужи великие, итти было никоторыми меры невозможно. /л. 16/18об./
Июня в 22 день с утра, как утишились ветры, пошел к Нарыму со всеми служилыми людьми. И многие дощеники казенные и Московского и иных полков на парусном погоде розносило в розные протоки.
И не доходя до Нарыму (В тексте описка: Нерыму) верст за 100, послан в Нарым прапорщик Павлова полку Грабова Лаврентей Нейтер и о готовости подвод в [78] Нарым к воеводе Василью Трегубову и ратных людей, которым быть велено в даурской службе, писано.
В Нарым пришли июля в 2 день. И стояли за гребцами и за московскими стрельцами и за выбором ратных людей июля по 9 день, для того что Московского полку многие дощеники, идучи к Нарыму из Сургута, розносило по протокам великими погодами (В тексте слово подводами исправлено на погодами), и пришли в Нарым июля день. /л. 17/19/
Июля в 2 день приплыли в Нарым албазинские казаки Стенька Харитонов с товарыщи, а с собою везли никанской породы полоненика Говеддейка 26. А в роспросе перед великим и полномочным послом сказали, что де взяли они того полоненика за Албазинским, как высланы были в подъезд под Зийской острог 27. И съехався на дороге с подъездом китайских людей, был бой. И на том бою побито их, албазинских казаков, 7 человек да ранено 30 человек. А было де их в посылке человек с 70, а богдойских людей встретилось с ними человек с 40. И того де полоненика взяли они, албазинские казаки, и привезли в Албазинской острог. И сего де 194 году на Страстной недели 28 послал их из Албазина воевода Алексей Толбузин к великим государем к Москве с вестовыми отписки, а из Нерчинска де они отпущены на третьей недели по Пасце 29. /л. 17/19об./
А полоненик Гаведдейко в роспросе сказал 30, что родом де он Даурской земли. И как де в прошлом году китайского хана полковые воеводы были под Албазинским и взяли город 31, и он де в то время был в китайских полкех в службе. И как де воеводы возвратились, взяв Албазинской, в свой край, и он де, Говеддейко, оставлен был в наунских селех 32 для того, что которые люди породы Даурской земли, а в прошлых годех выбили их из Даурской земли руские люди, и они де поселены в наунских селех и были в пашне, а иные платят ясак китайскому хану. И после де того на другой год, как уведомились китайские люди, что построили вновь Албазинской город 33 руские люди, приехав де китайского хана один воевода, и выбрал их 40 человек да с ними 2 сотника, и послали в подъезд под Албазин для того чтоб проведать /л. 18/20/ подлинно, сколько воинских людей и всяких припасов. И как де поехали из Зийского острога, и съехались на дороге с подъездом руских людей, и учинили бой, и на том бою взяли его, Говоддейка. А сколько де их побито, того он не ведает. А нынешнего де году с ратными людьми под Албазин китайского хана войски быть не хотели. А слышал де он, что збиратися им велено к предъидущему году. А куды хотят итти, того де он не ведает.
И из Нарыма писано к великим государем с албазинскими казаки с Стенькою Харитоновым да с енисейскими Потапкою Алексеевым отписки таковы 34:
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин /л. 18/20об./ челом бьет 35.
Сего, государи, настоящего 194 (В подлинной отписке фраза начинается следующими словами: В нынешнем во 194 году (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 1, л. 268)) году майя в 30 день к вам, великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писал я, холоп ваш, о походе своем ис Тобольска. И июня, государи, в 8 день (Так в тексте. На Л. 16 публикуемого статейного списка говорится, что посольство прибыло в Самаровский ям 10 июня. В подлинной отписке — 6 июня (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 2, л. 268)) пришел я, холоп ваш, на Самаровской ям с вашими великих государей [79] ратными людьми. А с Самаровского яму, устроя дощеники парусы, также и к верховому ходу пристойные, положа на них верви, пошел я, холоп ваш, с вашими великих государей ратными людьми, взяв под вашу великих государей пороховую и гранатную и денежную казны подводы по указу и по проезжим грамотам. Да мне, холопу вашему, также и дворяном и переводчику дано по проезжим грамотам в полы. И июня, государи, в 11 день (Часть текста со слов: устроя дощеники до слов в 11 день в подлинной отписке отсутствует (см. там же)) наперед сего я, холоп вам, в Сургут для збору /л. 19/21/ гребцов послал капитана московских стрельцов Осипа Булгакова и по вашему великих государей указу против проезжих грамот к воеводе к Федору Потемкину писал.
И июня, государи, в 18 день пришол я, холоп ваш, с вашими великих государей ратными людьми в Сургут и стоял за збором подвод 2 дни. И видя, что в зборе подвод малое число и вашему великих государей делу чинитца мотчание, и чтоб в том не остановить вашего великих государей дела и ратных людей, взяв прогоны на самаровских ямщиков, также и Демьянского яму, которые были в наймах у самаровских ямщиков, на 100 на 20 на 7 человек по одному рублю на человека, да к тому в прибавку к московским стрельцом и к тобольским служилым людем на дощеники (Часть фразы со слов взяв прогоны до слов на дощаники в подлинной отписке дается иначе: дав прогоны самаровским осталым ямщиком, кои не розбежались (там же)) по одному человеку в вожи сургутцких служилых людей, всего 23 человек, да иноземцов в работу 20 /л. 19/21об./ остяков, пошел ис Сургута июня в 20 день. А больши, государи, того собрать в подводы в прибавку к самаровским ямщиком в Сургуте было невозможно, для того что ваши великих государей сургутцкие служилые люди многие были в розсылке.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателю, ближнему боярину и намеснику новогородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш, Федька Головин челом бьет 36.
Сего, государи, настоящего 194 году (В подлинной отписке эта фраза начинается словами: В нынешнем во 194 году (см. там же, л. 267)) к вам, великим государем, /л. 20/22/ царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писал я, холоп ваш, о походе своем из Сургута. И июля, государи, в 3 день пришел я, холоп ваш, с вашими великих государей ратными людьми (Слова: с вашими великих государей ратными людьми в подлинной отписке отсутствуют (см. там же)) в Нарым. И в Нарыме, государи, за збором гребцов, также и за Московским полком стою 2 дни, потому что московские стрельцы [итти] (Слово восстановлено на основании подлинной отписки (см. там же)) водяным путем не заобычны, и ис Сургута в погоды пособные идучи, у меня, холопа вашего, в пути остались в дальних местех, и в Нарыме июля по 4 день не бывали.
А как, государи, стольник и полковник Федор Скрыпицын с полком ко мне, холопу вашему, в Нарым придет, и я, холоп ваш, пойду из [80] Нарыма в Маковской, и о том к вам, великим государем (В подлинной отписке далее дается полный царский титул: царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем (там же)), буду писать впредь (В подлинной отписке далее следует заключительный протокол: А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати оберегателю, ближнему боярину и наместнику новгородскому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи (см. там же)). /л. 20/22об./
Государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет.
В нынешнем, государи, во 194 году июля в 4 день явились передо мною, холопем вашим, в Нарыме даурских острогов служилые люди, которые посланы из Албазина и из Нерчинского к вам, великим государем, с вестовыми отписками. И я, холоп ваш, взяв у тех служилых людей вестовые нерчинские и албазинские отписки, и прочел для подлинной ведомости, запечатав, послал из Нарыма к вам, великим государем, к Москве с теми даурскими служилыми людьми.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину /л. 21/23/ и наместнику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
Июля в 7 день отпущен из Нарыма полковник Павел Грабов с полком, а с ним пороховая и гранатная казна и пушки, для того, чтоб, пришед наперед в Маковской, перейти волок для поспешения посольского приходу. И о готовости в Маковском подвод под казны и послом и ратным людем о хлебных запасех писано в Енисейск к стольнику и воеводе Степану Сабакину наперед сего. Также и июля в 8 день из Нарыма послан для того нарочно наперед Павлова полку Грабова прапорщик Лаврентей Нейтерт, а с ним о готовости подвод и хлебных запасех в Енисейск писано против прежнего.
Июля в 9 день по многим посольским посылкам в Нарым воевода Василий Трегубов /л. 21/23об./ прислал под казны великих государей, послом и посольским дворяном и подьячим в работу остяков только 31 человек, да в вожи взято из руских людей 9 человек. Из Нарыма пошел июля ж в 9 день. А казенные дощеники, в которых была пороховая и денежная казна, отданы для работы по стрелецким полком. А к послом взято на дощеники ис тобольских служилых людей 30 человек, а к тому в подводы наймывали работных людей сами. А посольским дворяном, перевотчику и подьячим ничего в подводы по подорожным не дано, и шли до Маковского наймуя подводы.
В Кецкой острог пришел июля в 13 день. И стояли /л. 22/24/ июля по 15 день, для того что готовили служилые люди в дорогу хлебы, потому что от Кетцкого до Маковского острошку жилых мест нет и итти все пустотою. А гребцов в работу ис Кецкого не взято за превеликим малолюдством Кецкого острога жителей.
Ис Кецкого пошел июля в 17 день. И шли до Маковского острошку августа по 15 день днем и ночью. А ход был по реке Кети вельми трудной, потому что река малая и зело кривлеватая, и поторчей и карж гораздо по ней много, которые стоят в воде и удерживают судовой ход. Также и в недостатку гребцов служилым людем, идучи на казенных дощениках, тягость была великая. [81]
Августа в 9 день, не доходя Маковского волока, послан в Енисейск не посольских /л. 22/24об./ дворян стольник Алексей Синявин к стольнику и воеводе Степану Сабакину. А велено о готовости подвод в Маковском для подъему казны великих государей и послов и ратных людей ему, Алексею, говорить. Также и отписка о том с ним в Енисейск послана для того, что ведомо учинилось великим и полномочным послом, что полковник Павел Грабов, пришед в Маковской острог, с казнами великих государей стоит за подводами 3 дни.
В Маковской пришел августа в 15 день. А в зборе подвод и в присылке из Енисейска августа по 16 день ничего не бывало. И полковник Павел Грабов стоял со всем полком и с казнами великих государей за подводами в Маковском.
Августа в 16 день приказано служилым людем /л. 23/25/ по всем полком, чтоб готовили волока и носилки для перевозу пороховой и денежной казны и иных полковых припасов чрез Маковской волок.
Августа в 17 день в присылке подвод из Енисейского уезду объявилось только 70 лошадей, и те самые плохие и многие бес хомутов. А для отдачи подвод из Енисейского сына боярского, также и росписи, сколько их будет в зборе, к великим и полномочным послом не прислано.
Того ж числа, приехав из Енисейска, прапорщик Лаврентей Нейтерт сказал, что отписку он, которая с ним была послана в Енисейск к стольнику и воеводе Степану Сабакину о готовости и о высылке подвод в Маковский и судов и судовых припасов для верхового ходу из Енисейска, отдал. И Степан де /л. 23/25об./ ему Сабакин сказал, что подводы отсылать велел, и ныне еще послал разсыльщиков, а хлебные де запасы, также и суды у него готовят; только де судовых припасов к тем судам и парусов есть малое число в Енисейску, и чтоб судовые снасти и парусы велеть перевозить с старых дощеников, на которых шли ис Тобольска, а в Енисейску де судовых припасов и парусов в казне великих государей нет и взять их негде, также и купить не у ково.
Того ж числа на подводах, которые явились в Маковском, отпущено на волоках и вьюками великих государей пороховой казны 23 бочки, да свинцу 30 гирь с прапорщиком Антонова полку фан Шмалымберха с Петром Разичкою, да с ним для опасности 25 человек стрельцов розных полков. /л. 24/26/ А на Маковском волоку в то время грязи были и дожди великие, и переправливались чрез болота и речки с превеликою трудностию. А телегами чрез тот волок ходу за грязьми и болоты никогда не бывает.
Того ж числа приказано у приему и у роздачи подвод быть прапорщику Лаврентью Нейтерту да сотенному московских стрельцов Серешке Соколову.
Августа по 21 день в Маковской в приезде подвод было малое число. И на тех подводах отпускана пороховая казна великих государей, и деньги, и свинец, и всякие полковые припасы. А за ними послан в провожатых полковник Павел Грабов с начальными людьми, да с ним изо всех полков для приему в Енисейску судов и судовых припасов, также /л. 24/26об./ и хлебных запасов з десятка по 2 человека. Да ему ж велено, приехав в Енисейск, стольнику и воеводе Степану Сабакину о присылке подвод говорить, чтоб за тем делу великих государей и походу служилых людей одержания не было. А путь ставитца последней и почали быть морозы. А подвод для приему присылано из Енисейска и в Маковской их явилось малое число. А которые и посылаютца, и те бес провожатых, и, едучи к Маковскому острогу, дорогою, чтоб не быть под казною в подводах, по сторонам бегают.
Августа в 22 день отпущены из Маковского на санях 12 пушек полковых да пушка верховая. А под пушки давано по 10 подвод. [82]
А послу и посольским дворяном, перевотчику /л. 25/27/ и подьячим, полковником и начальным людем давано подвод против указу великих государей и по подорожным, а стрельцом всех полков давано 3 человеком вьюшная лошадь.
Того ж числа, взяв подводы по подорожной, пошел из Маковского. А у достальной казны и у судовых припасов оставлен в Маковском (докамест будут подводы) маеор Павлова полку Грабова Яков Петерсон. А за недостатком подвод, также и за грязьми оставлено в Маковском и отдано с роспискою приказщику 8 пушек полковых и иные мелкие полковые припасы. И о том писано в Енисейск и послана роспись.
Того ж числа, приехав Алексей Синявин /л. 25/27об./ из Енисейска, сказал, что, приехав он в Енисейск, и стольнику и воеводе Степану Сабакину о присылке подвод говорил, что за недостатком подвод чинитца делу великих государей великое задержание. И Степан де ему сказал, что он подводы высылать велел, а вновь де пошлет для высылки подвод, приехав в Енисейск, воевода Григорей Новосильцов.
Августа в 24 день дорогою на Маковском волоку, не доезжая усть Кеми, встретились с великим и полномочным послом московские стрельцы, которые посланы были с Москвы 2 человека в даурские остроги, Сидорко Чюлошников. А сказали, что в Даурех и в Нерчинском остроге все, дал бог, здорово и смирно, и вестей никаких о неприятельских замыслех они не ведают. /л. 26/28/
И того ж числа, приезжая к Устькемской деревни, встретил посла нерчинской конной казак Карпушка Юдин. А с ним прислана из Нерчинска от стольника и воеводы Ивана Власова отписка такова 37:
Господину Федору Алексеевичю Иван Власов челом бьет.
В прошлом, господине, во 193 году июля в 12 день пришли по Албазинской острог неприятельские китайские люди водою на бусах и горою на конех во многом собранье с пушками и со всяким городовым приступным огненным боем, и Албазинской острог взяли, а воеводу Алексея Толбузина по договору отпустили. И он, Алексей, пришел ко мне, господине, в Нерчинск июля в 10 день. И албазинские служилые и промышленые люди и пашенные крестьяне, которые с ним, Алексеем, пришли, били /л. 26/28об./ челом великим государем, а мне, господине, говорили непрестанно, чтоб их из Нерчинска отпустить для их разоренья в хлебное место. И я, опасаясь великих государей гневу и опалы на себя, и чтоб не потерять Даурской земли и побежной из Нерчинска славы не учинить, через камень 38 в Удинской острог их не пропустил.
И посылал из Нерчинска нерчинских конных казаков — десятника Якушку Телицына с товарыщи, 70 человек, вниз по Шилке-реке в 5 легких стругах. А велел им итти до тех мест, где встретят неприятельских китайских людей, чтоб для всяких ведомостей языков добитца о их неприятельских замыслех. И Якушко Телицын с товарыщи, приехав в Нерчинск, и привез с собою никанской породы мужика. А передо мною он, Якушко с товарыщи, сказал: насеяной де хлеб в Албазинском уезде /л. 27/29/ весь цел, а китайских де людей он, Якушко с товарыщи, опричь взятого мужика, иных не видали.
И я, не хотя, господине, того насеяного хлеба потерять, чтоб было чем ратных людей прокормить, и великих государей десятинная пашня служилым людем и пашенным крестьяном и всяким присевщиком их пахать и впредь не запустить, и служилых и всяких жилецких людей и пашенных крестьян з женами и з детьми врознь не роспустить, и как по указу великих государей будут присланы ратные люди на оборону Даурской земли, было б к чему им пристать, и для обережи того хлеба послал я [83] с ратными людьми казачья голову Афонасья Байтона 39, которой прислан из Енисейска, чтоб китайские или мунгальские воровские люди, пришед, того хлеба не потолочили и не пожгли. И прося у всемогущаго бога помощи, надеясь на государские /л. 27/29об./ праведные молитвы, для съему того хлеба и для поселенья отпустил из Нерчинска албазинских служилых и жилецких всяких чинов людей и пашенных крестьян в прошлом же во 193 году в августе месяце в розных числех. А по челобитью албазинских служилых людей послал с ними албазинского прежняго воеводу Алексея Толбузина с нарядом, с пушки и с пищали и со всяким ручным боем.
А велел ему, Алексею, с ратными людьми до места, где был Албазинской острог, и до нижних Албазинского уезду заимок ехать наспех, не мешкав нигде ни часу. А приехав в Албазинской уезд, велел учинить хотя малую крепость, где пристойно, и из-за той крепости с поль хлеб сымать, не испустя времяни, за крепкими отъезжими караулы, чтоб неприятельские люди пришед изгоном, над служилыми /л. 28/30/ и работными людьми какой порухи не учинили. А сняв с поль хлеб, велел ему, Алексею, по Амуру вниз на левой стороне, высмотря крепкое угожее место, чтоб близ воды и лесу, острог или город поставить, и чтоб было мочно в том остроге или городе для осадного времяни колодезь выкопать. А острог велел строить со всякими городовыми окрепами ниже старого албазинского места, чтоб неприятелю было не в уступку. И, как милосердый бог помощи подаст, в каких местех острог или город поставлен будет, и сколь далеко от старого албазинского острожного места, и что околотого новопоставленого острогу или города учинено будет всяких крепостей, и тому всему велел я ему, Алексею, учинить образец деревянной или чертеж, и тот образец или чертеж послать /л. 28/30об./ к великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем.
И в нынешнем, господине, во 194 году ноября в 18 день писал ко мне в Нерчинск он, Алексей. А в отписке ево написано:
Пришел де он, Алексей, на Амур-реку на разореное место, где был Албазинской острог, с новоприборными и албазинскими старыми служилыми людьми в прошлом во 193 году. И насеяной де всякой хлеб с поль сняли, а вверх и вниз по Амуру-реке в дальних деревнях снять не успели, потому что де время опоздало. И в нынешнем во 194 году на старом албазинском острожном месте, где был Албазинской острог, зделал земляного города в ширину 4 сажени печатных, а в вышину полторы сажени печатных же. А выше де того города зделать /л. 29/31/ не успел, потому что де земля замерзла. А каким образцом земляной город делан, и таков образец послал к великим государем к Москве в Сибирской приказ с казаком з Гришкою Шемелевым в нынешнем во 194 году в декабре месяце. А по ведомости, господине, нерчинских и албазинских служилых людей, которые нерчинские служилые люди были в Албазине и албазинские служилые люди приезжают в Нерчинск, в нынешнем де во 194 году в-ыюне месяце Албазинской город достроен, только башни не покрыты.
Да июля в 25 день писал ко мне в Нерчинск из Албазина Алексей Толбузин, а в отписке ево написано 40: в нынешнем де во 194 году июля в 7 день пришли под Ново-Албазин неприятельские китайские люди на бусах с огненным городовым приступным боем и горою коньми многими дорогами, и на низу /л. 29/31об./ Амура-реки на отъезжих караулах побили и переранили албазинских служилых людей 22-у человек; и он де, Алексей, в Албазинску от неприятельских китайских людей с албазинскими служилыми людьми в осаде. А с отпискою прислал служилого человека Афоньку Лебедева, а с ним прислан албазинского пашенного [84] крестьянина Федькина сына Федосеева Оксенка 41, которой взят был в полон в Китай в нынешнем же во 194 году.
А передо мною, господине, албазинской служилой человек Афонька Борисов сказал: Албазин де город достроен весь, только де башни не покрыты, и для всякого де времени колодезь в нем выкопан. А десятинные де пашни 42 у служилых, и у промышленных, и у всяких присевщиков, и у пашенных крестьян, их пахоты, посеяно всякого хлеба больше 500 десятин. /л. 30/32/ А в Албазинском де городе запасного хлеба у всяких чинов людей на осадное время тем людем, которые ныне в Албазине в осаде, будет им на год, а водою де нескудно.
А пашенного крестьянина Федькин сын Оксенко по допросу передо мною сказал: в нынешнем де во 194 году в Великой пост, приехав в Албазинской уезд китайские легкие люди, и ево де, Оксенка, в лесу с Покровской заимки взяли в полон, и привезли де ево на Наун. И на Науне де ево, Оксенка, про Албазин, и что в нем людей, и пушек, и всякого ружья, и пороху, и свинцу, и прежние ль люди, что в Албазине были, или вновь присланы, допрашивали. И он де, Оксенка, в допросе сказал им: как де приходили под Албазин в прошлом во 193 году китайские люди, и взяв острог, а воеводу Алексея Толбузина и всяких чинов людей /л. 30/32об./ отпустили в государские городы, и он де, Алексей, всяких чинов с людьми дошел до Нерчинска; а из Нерчинска де, господине, я ево, Алексея, через камень в Удинской не пропустил; и проведав, послал я Алексея из Нерчинска с теми ж людьми на албазинское разореное место, а в прибавку де послал новых служилых людей, которые присланы из городов 1500 человек, и велел де строить город и жить в том в новом городе; и город де построен земляной. А про пушки де сказал он, Оксенко: только 5 пушек, 40 пуд пороху, а в прибавку де к тому прислано будет из Нерчинска скоре 8 пушек да пуд со 100 пороху. И держали де ево в Китаех за караулом недель с 8. И как де ис Китай бугдыхан под Албазин послал своих людей, которые де ныне пришли, а ево, Оксенка, те люди /л. 31/33/ взяли с собою и привезли де на бусах в Албазинской уезд. И не дошед де до Албазина за 5 верст, дав ему, Оксенку, письмо, отпустили в Албазин. А велели де в Албазине говорить, чтоб де воевода и служилые люди учинили по-прежнему, как в прошлом во 193 году. А пришло де китайских людей под Албазин на 100-е на 50 бусах. А на бусе де шло: на больших по 40-у человек, на средних по 30-ти и по 20-ти человек, в том числе немалое число никанских невольных людей 43 в работе без ружья. А ружья де пушек с 40. А ручной де бой у китайских людей лучной, а пищалей де малое число. А лошадей с ними шло тысячи с 3, а гнали де тех лошадей люди з бус, переменяючись. А слышил де Оксенко от китайских людей: только де Албазин по-прежнему возьмут, и те де китайские люди пойдут /л. 31/33об./ и под нерчинские остроги; а только де Албазина не возьмут, и они де прочь не пойдут, а хотят де быть в Албазинском уезде около города. И для съему де на полях насеяного хлеба привезли с собою серпы.
А по отпуску, господине, из Нерчинска в Албазине июля по 26 день служилых и промышленных людей и пашенных крестьян 826 человек, 8 пушек медных, 3 пищали затинных, пушка верховая, к ней 30 гранатов пудовых, 140 гранатов ручных, 5 ядер духовых, 112 пуд 36 фунтов с полуфунтом пороху ручного и пушечного, 60 пуд 6 фунтов с полуфунтом свинцу. А что, господине, наличного пороху и свинцу за росходом в осаде в Албазинском осталось, о том мне в Нерчинск Алексей по вышеписанное число не писывал. /л. 32/34/
Да июля ж в 15 день прислана ко мне в Дауры великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, грамота ис Сибирского [85] приказу за приписью дьяка Тимофия Протопопова с московскими стрельцы с Сидорком Чюлошниковым, с Мишкою Лучниковым. А в той великих государей грамоте написано: ныне в Даурах с китайскими воинскими людьми что у меня чинитца, о том мне велено писать к великим государем к Москве с теми ж московскими стрельцы.
А в розговоре они, Сидорко и Мишка, передо мною сказали: по указу великих государей велено де быть в Даурской земле с полком со многими ратными людьми воеводою тебе, господине, а приход де твой в Енисейск будет в августе месяце.
А в Нерчинску, господне, во всех даурских острогах служилых и промышленных /л. 32/34об./ и всяких чинов людей 394 человека (и те все живут по розным острогам), 7 пушек, 66 пуд 1 четь пороху ручного и пушечного, 77 пуд 36 фунтов с полуфунтом свинцу. И на выручку, господине, Албазина послать мне из Нерчинска за малолюдством неково. И о присылке в Даурскую землю легких ратных людей для обороны Даурской земли укажи, господине, учинить по указу великих государей.
А с сею отпискою послал я к тебе, господине, наспех нерчинских острогов конных казаков десятника Карпушку Юдина июля 26 числа.
Нерчинской конной казачей десятник Карпушка Юдин в роспросе сказал: послан де он, Карпушка, из Нерчинска к окольничему и воеводе /л. 33/35/ Федору Алексеевичю Головину с отписками навстречю от стольника и воеводы от Ивана Власова. А ехал де он, Карпушка, от Теленбинска чрез Яравинской, и Удинской, и Иркуцкой, и Ильинской, и Балаганской, и Брацкой остроги. А поехал он ис Теленбинска, тому будет 5 недель, с тобольским новоприборным казаком с Афонькою Борисовым с товарыщи, которые посланы ж из Албазина от воеводы к великим государем к Москве. А с какими отписками они посланы, про то он, Карпушка, от них не слыхал. И ехал де он, Карпушка, с теми албазинскими посланными до деревни Кежмы. И видит, что они едут каюком тихо, взяв по подорожной в той деревне гребцов, поехав наперед их один, и в Енисейск приехал августа в 20 день.
Того ж числа писано к великим государем к Москве /л. 33/35об./ с московскими стрельцы с Сидорком Чюлошниковым в Государственной Посольской приказ отписка такова 44:
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет.
Сего, государи, настоящего 194 году июля в 4 день к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писал я, холоп ваш, из Нарыма с албазинскими казаки с Потапкою Алексеевым о приходе своем в Нарым и о небытии московских стрельцов. И июля в 7 день отпустил я, холоп ваш, из Нарыма наперед себя для поспешения перевозу в Маковском вашу /л. 34/36/ великих государей пороховую и гранатную казну и пушки, а с ними послал полковника Павла Грабова с полком. И велел итти ему с великим поспешением, чтоб ему, полковнику, вашу великих государей пороховую и гранатную казну, также и самому с полком перейти Маковской волок до моего, холопа вашего, приезду.
И о готовости по вашему великих государей указу в Маковском подвод, также и дощеников в Енисейску преж ево полковникова походу с прапорщиком ево полку с Лаврентьем Нейтертом в Енисейск писал.
А московские, государи, стрельцы, которые остались у меня, холопа вашего, в дороге, пришли в Нарым июля в 9 день. А в подводы, [86] государи, под ваши великих государей пороховые и гранатные и денежную казны, и мне, холопу вашему, и дворяном, и подьячим из Нарыма воевода Василей Трегубов по многим /л. 34/36об./ моим холопа вашего к нему посылкам прислал только 31 человек остяков, да в вожи 9 человек руских людей. И я, холоп ваш, к тому в прибавку под ваши великих государей казны и к себе на дощаники, чтоб не остановить походу ратных людей, взяв служилых людей, пошел из Нарыма июля в 9 день. И преж своего приходу августа в 2 день в Маковской отпустил я, холоп ваш, з дороги в Енисейск столышка Алексея Синявина по вашему великих государей указу для готовости подвод, чтоб в неготовости (В подлинной отписке: небытии (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 2, л. 317)) подвод вашим великих государей ратным людем походу какова одержания не было.
И августа, государи, в 15 день пришел я, холоп ваш, в Маковской с вашими великих государей ратными людьми. И вашей великих государей гранатной и пороховой казны, также и пушек, которые были отпущены преж моего походу /л. 35/37/ из Нарыма для поспешения перевозу, и за небытием подвод ничего было не перевезено, также и полковник Павел Грабов стоял со всем полком в Маковском. И я, холоп ваш, видя что чинитца походу вашим великих государей ратным людем задержание, дождався подвод, отпустил наперед себя в Енисейск вашу великих государей пороховую и денежную и свинцовую казны, и гранатные малые и пушечные ядра, и фитиль, и полковые всякие припасы, и подкопные снасти, и ружье с начальными и с провожатыми людьми розных полков. Да для поспешения приему судов в Енисейску отпустил полковника Павла Грабова да с ним ево полку 100 человек стрельцов, 8 пушек, да из розных полков для поспешения приему хлебных запасов с начальными людьми изо всякого полку з десятка по 2 человека, чтоб /л. 35/37об./ за тем в походе одержанья какова ратным людем не было. А в походе, государи, вашей великих государей казне, также и пушек и ратным людем на Маковском волоку за превеликими грязьми и болотами и за недостатком подвод одержание великое, для того, государи, что в подводах лошади ходят все вьюшные и волоками, и подымают только пуд по 5-ти и меньши, а из Маковского ходят со вьюками дни по 4 и больши. И естли, государи, за недостатком подвод в переходе Маковского волока вашему великих государей делу учинитца какое задержание в походе ратным людем, чтоб мне, холопу вашему, от вас, великих государей, в опале не быть.
А как, государи, собрався со всеми вашими великих государей ратными людьми в Енисейску, из Енисейска пойду в Дауры (В подлинной отписке далее: наскоро (там же, л. 318)), о том к вам великим государем, /л. 36/38/ буду я, холоп ваш, писать впредь с нарочными гонцы.
А отписку, государи, велел подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателю, ближнему боярину и намеснику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, холоп ваш Федька Головин челом бьет 45.
В нынешнем, государи, во 194 году августа в 24 день писал ко мне, холопу вашему, из Нерчинска стольник и воевода Иван Власов, а в отписке ево написано (В подлинной отписке эта фраза начинается словами: В нынешнем, государи, во 194 году августа в 27 день явился передо мною, холопом вашим, нерчинской служилой казак Карпушка Юдин и подал мне, холопу вашему, из Даур от воеводы Ивана Власова вестовую отписку. А в ней писано (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. №2, ч. 2, л. 319)): [87]
В нынешнем де во 194 году июля де в 25 день писал к нему /л. 36/38об./ в Нерчинск из Албазина Алексей Толбузин. А в отписке ево написано: в нынешнем де во 194 году июля в 7 день пришли под Ново-Албазинск неприятельские китайские люди на бусах с огненным городовым приступным боем и горою коньми многими дорогами, и на низу Амура-реки и на отъезжих караулех побили и переранили албазинских служилых людей 22-у человек; и он де, Алексей, в Албазинску от неприятельских китайских людей с албазинскими служилыми и всяких чинов людьми в осаде. А с отпискою прислал служилого человека Афоньку Лебедева, а с ним прислал албазинского пашенного крестьянина Федькина сына Федосеева Оксенка, которой взят был в полон в Китаи.
А в роспросе, государи, перед ним, Иваном, в Нерчинску албазинской /л. 37/39/ служилой человек Афонька Борисов (Отчество в подлинной отписке опущено (там же, л. 320)) сказал: Албазин де город построен (В подлинной отписке: достроен (там же)) весь, только де башни не покрыты, и для всякого де времяни колодезь в нем выкопан. А десятинные де пашни у служилых, и у промышленных, и у всяких присевщиков, и у пашенных крестьян, их пахоты, посеяно всякого хлеба больши 500 десятин. А в Албазинском де городе запасного хлеба у всяких чинов людей на осадное время тем людей, которые ныне в Албазине в осаде, будет им на год. А водою де нескудно.
А пашенного крестьянина Федькин сын Оксенко в допросе передним сказал: в нынешнем де во 194 году в Великой пост, приехав в Албазинской острог (Здесь, по-видимому, описка. В подлинной отписке: уезд (там же)) китайские легкие люди, и ево де, Оксенка, в лесу с Покровской заимки взяли в полон, и привезли де ево на Наун. И на Науне де ево, /л. 37/39об./ Оксенка, про Албазин, и что в нем людей, и пушек, и всякого ружья, и пороху, и свинцу, и прежние ль де люди, что в Албазине были, или вновь присланы, допрашивали. И он де, Оксенко, в допросе сказал им: как де приходили под Албазин в прошлом во 193 году китайские люди, и взяв острог, а воеводу Алексея Толбузина и всяких чинов людей отпустили в государские городы, и он де, Алексей, дошед до Нерчинска всяких чинов с людьми; а из Нерчинска де ево, Алексея, через камень в Удинской не пропустил он, Иван; и, проведав, послал ево, Алексея, из Нерчинска с теми ж людьми на албазинское разореное место, а в прибавку де послал новых служилых людей, которые де присланы из городов, 1500 человек, а велел строить город и жить в том, в новом городе; а город де строен земляной. /л. 38/40/ А про пушки де сказал он, Оксенко: толь ко 5 пушек, 40 пуд пороху, а в прибавку де к тому прислано будет из Нерчинска вскоре 8 пушек да пуд со 100 пороху. И держали де ево в Китаех за караулом недель с 8. И как де ис Китай бугдыхан под Албазин послал своих людей, которые де ныне пришли, и ево де, Оксенка, те люди взяли с собою и привезли де на бусах в Албазинской уезд. И не дошед до Албазина за 5 верст, дав ему, Оксенку, письмо, отпустили в Албазин. А велели де в Албазине говорить, чтоб воевода и служилые люди учинили по-прежнему, как в прошлом во 193 году. А пришло де китайских людей под Албазин на 100-е на 50 бусех. А на бусе де: на большой по 40-у человек, а на середних по 30-ти и по 20-ти человек, в том числе немалое /л. 38/40об./ число никанских невольных людей в работе без ружья. А ружья де пушек с 40. А ручной де бой у китайских людей лучной, а пищалей де малое число. А лошадей де с ними шло с тысечи с 3, а гнали де тех лошадей люди з бус, переменяючись. А слышал де он, [88] Оксенка, от китайских людей: только де Албазин по-прежнему возьмут, и те де китайские люди пойдут и под нерчинские остроги; а только де Албазина не возьмут, и они де прочь не пойдут, а хотят де быть в Албазинском уезде около города. А для съему де на полях насеяного хлеба привезли с собою серпы.
А по отпуску, господине, из Нерчинска в Албазине июля по 26 число служилых и промышленных людей и пашенных крестьян 826 человек, 8 пушек медных, 3 пищали затинных, пушка верховая, к ней 30 гранатов пудовых, 140 /л. 39/41/ гранатов ручных, 5 ядер духовых, 112 пуд 36 фунтов с полуфунтом пороху ручного и пушечного, 60 пуд 6 фунтов с полуфунтом свинцу. И чтоб мне, холопу вашему, прислать на оборону ваших великих государей служилых людей налегке.
И как, государи, ваши великих государей служилые люди чрез Маковской волок перейдут, и я, холоп ваш, отпущу наскоро преж своего походу служилых людей с начальными людьми, также и сам я, холоп ваш, собрався с вашими великих государей ратными людьми, пойду с великим поспешением. И что с ними отпущено будет пороху и свинцу, также и иных запасов, и хто будет послан начальных людей, и сколько с ним стрельцов, о том к вам, великим государем, буду писать впредь с нарочными гонцы.
А отписку, государи (В подлинной отписке далее дается полный царский титул (см. там же, л. 322)), велел подать в Государственном /л. 39/41об./ Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину и намеснику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
Августа в 25 день посылан с Устькемской деревни в Енисейск к стольнику и воеводе Степану Сабакину подьячей Семен Васильков. А велено ему говорить, что за недостатком подвод многие ратные люди, также и полковые казны стоят в Маковском волоку, а путь ставитца последней и заморозы, а вчерашнего числа есть из даурских острогов послом ведомости, что неприятельские китайские люди под Ново-Албазинской пришли со многими воинскими припасы и Албазин осадили, а ратные великих государей люди, которые с великим /л. 40/42/ и полномочным послом, стоят за подводами в Маковском, и за тем чинитца делу великих государей и походу ратных людей великое одержание. Да ему ж велено говорить, чтоб взять у кого у торговых людей, естли нет в казне великих государей, лехких судов для посылки по нынешним даурским вестям для выручки Албазинского острога ратных людей подполковника московских стрельцов Сидора Богатырева с стрельцами. Да с ним же посланы проезжие великих государей грамоты 46, по которым довелось взять в подводы для верхового ходу из Енисейска до усть Илиму.
И того ж числа подьячей, приехав, сказал, что он о подводах и о судах и о гребцах против посольского приказу говорил; и стольник и воевода Степан Сабакин сказал, что судов /л. 40/42об./ для посылки ему взять негде, потому что у торговых людей и в казне их нет, а подводы он велел высылать без мотчанья; а о гребцах ему де вскоре ныне имать и збирать негде, а как де приедет воевода Григорей Новосильцов, и он в то время гребцов сыщет.
Августа в 26 день писал к великому и полномочному послу из Маковского стольник и полковник Федор Скрыпицын, что стоит он в Маковском за подводами, и поднятца ему с полковыми припасы и с казною не на чем, также и стрельцом дать подвод нечего; а которые подводы посланы были с усть Кеми в другой ряд для подъему ратных людей, и те в дороге без енисейских провожатых розбежались, а иные стали. /л. 41/43/ [89]
И того ж числа послан говорить о подводах в Енисейск к стольнику и воеводе Степану Сабакину салдатцкого строю полковник Павел Грабов. И того ж числа, приехав, сказал, что о подводах он говорил, и в подводах де, чтоб еще прислать, воевода Степан Сабакин ему отказал и сказал, что ему подвод больши того взять негде.
Того ж числа приехал из Енисейска диак Иван Юдин к великому и полномочному послу. И ему по указу великих государей и по наказом у посольских и полковых дел быть велено.
Того ж числа пригнаны дощеники на усть Кеми из Енисейска и розданы по полкам для починки и подъему шегл и крышки шакш для того, что многие дощеники без починки в ход были не годны и не покрыты, и на многих щеглы были не подняты./л. 41/43об./ А снастей прислано самое малое число, и то все старые. А парусов только 18. А на достальные суды роздаваны и деланы парусы ис старых парусов, которыми шли из Тобольска, также и снасти клали старые. А бечев для верхового ходу на все дощеники дано из Енисейска малое ж число. А дощаников дано из Енисейска под денежную великих государей казну и под дела переводчику и подьячим дощеник, под пороховую и гранатную казну и под полковые припасы 3 дощеника, великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину 3 дощаника, диаку Ивану Юдину дощеник; в Московской в Федоров полк Скрыпицына /л. 42/44/ отдано капитану Василью Ресину, которой для того приему прислал наперед из Маковского, полковником и капитаном и стрельцом и под казны и под хлебные запасы 13 дощеников; в Павлов полк Грабова полковнику и начальным людем и стрельцом и под хлебные запасы 12 дощеников; в Антонов полк фан Шмалымберха полковнику и начальным людем и стрельцом 5 дощеников; всего под казны великих государей, послом и полковником и начальным людем и стрельцом 38 дощеников.
Августа в 27 день писал з дороги с Маковского волоку к великим и полномочным послом Павлова полку Грабова порутчик Василей Волошенин, которой был /л. 42/44об./ послан в провожатых за подводами с Устькемской деревни в Маковской острог, что подвод, которые с ним были посланы, розбежались многие, также и, наехав на него, Енисейского уезду мирские старосты многие роспустили, а сказали ему, что де они повытья свои в подводах, которые довелись им гонять сего лета чрез Маковской волок, загоняли; и на достальных подводах, которые с ним посланы, поднятца служилым людем не на чем.
Того ж числа послан о том говорить и о подводах в Енисейск Павлова полку Грабова порутчик Иван Грененберх.
И августа в 28 день приезжал на усть Кеми из Енисейска диак Семен Корницкой, а розыскивая, тем старостам, /л. 43/45/ которые подводы роспустили, чинил наказанье.
Того ж числа писал из-за волока полковник Федор Скрыпицын, что стоит за подводами и ратными людем и казны поднять не на чем.
Августа в 28 день явился великому и полномочному послу, окольничем и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину албазинские казаки Афонька Лебедев да полоненик Оксенко с вестовыми отписки, которые с ними были посланы из Албазина от воеводы Алексея Толбузина к великим государем к Москве в Сибирской приказ. И великий и полномочный посол, взяв те отписки и роспечатав по указу великих государей, чел их для подлинной ведомости. /л. 43/45об./ А в отписках было написано то ж, что писал к великому и полномочному послу стольник и воевода Иван Власов из Нерчинска. [90]
Да они ж, Федька Лебедев (Вероятно здесь описка. Следует: Афонька Лебедев), объявили прелесное китайское письмо 47, которое прислали китайские полковые воеводы с казаком в Албазинской острог руским письмом прежних изменников 48. А в том письме написано, чтоб албазинской воевода Алексей Толбузин отдал по-прежнему богдойским воеводам город Албазин, а сам и с служилыми людьми шел в Якуцкой острог или куды похотят в сторону царского величества со всеми пожитками своими; а естли кто похочет служить хану их и пойдут в сторону ханова высочества, и за то они, казаки, получат к себе милость ханскую. /л. 44/46/
А присланной албазинской казак Афонька Лебедев в роспросе сказал: Албазин де город достроен весь, только де башни не покрыты, и для всякого де времяни колодезь в нем выкопан. А десятинной де пашни у служилых, и у промышленных, и у всяких присевщиков, и у пашенных крестьян, их пахоты, посеяно всякого хлеба больши 500 десятин 49. А в Албазинском де городе запасного хлеба у всяких чинов людей на осадное время тем людем, которые ныне в Албазине в осаде, будет им на год. А водою де не скудно.
А выходец албазинского пашенного крестьянина Федькин сын Оксенко в допросе сказал: в нынешнем де во 194 году в Великой пост 50, приехав в Албазинской уезд китайские легкие /л. 44/46об./ люди, и ево де, Оксенка, в лесу с Покровской заимки51 взяли в полон, и привезли ево на Наун. И на Науне де ево, Оксенка, про Албазин, и что в нем людей и пушек и всякого ружья и пороху и свинцу, и прежние ль люди, что в Албазине были, или вновь присланы, допрашивали. И он де, Оксенко, в допросе сказал им: как де приходили под Албазин в прошлом во 193 году китайские люди, и взяв острог, а воеводу Алексея Толбузина и всяких чинов людей отпустили в государские городы, и он де, Алексей, дошед до Нерчинска всяких чинов с людьми, а из Нерчинска де ево, Алексея, через камень в Удинской не пропустил нерчинской воевода Иван Власов; и проведав, послал ево, Алексея, из Нерчинска с теми же людьми на Албазинское разореное место, а в прибавку де послал новых служилых людей, которые де /л. 45/47/ присланы из городов, 1500 человек, а велел строить город и жить в том новом городе; а город де строен земляной. А про пушки де сказал он, Оксенко: только 5 пушек, 40 пуд пороху, а в прибавку де к тому прислано будет из Нерчинска вскоре 8 пушек да пуд со 100 пороху. И держали де ево в Китаех за караулом недель с 8. И как де ис Китай бугдыхан под Албазин послал своих людей, которые де ныне пришли, и ево де, Оксенка, те люди взяли с собою и привезли де на бусах в Албазинской уезд. И не дошед до Албазина за 5 верст, дав ему, Оксенку, письмо, отпустили в Албазин. А велели де в Албазине говорить, чтоб воевода и служилые люди учинили по-прежнему, как в прошлом во 193 году. А пришло де китайских людей под Албазин на 100-е на 50 бусех. А на бусе де /л. 45/47об./ шло: на большой по 40-ку человек, а на середних по 30-ти и по 20-ти человек, в том числе немалое число никанских невольных людей в работе без ружья. А ружья де пушек с 40. А ручной де бой у китайских людей лучной, а пищалей де малое число. А лошадей де с ними шло тысячи с 3, а гнали де тех лошадей люди з бус переменяючись. А слышал де он, Оксенко, от китайских людей: только де Албазин по старому возьмут, и те де китайские люди пойдут и под нерчинские остроги; а только де Албазина не возьмут, и они де прочь не пойдут, а хотят де быть в Албазинском уезде около города. А для съему де на полях сеяного хлеба привезли с собою серпы. Того ж числа послан в Енисейск подьячей /л. 46/48/ Семен Васильков. А [91] велено говорить о подводах, что путь стал последней и заморозы великие, а поход ратных людей и великих послов медлитца в подводах; а ныне писали из Нерчинска к великим послом, что китайские люди пришли во многом собрании людей воинским промыслом под Ново-Албазинской острог; и по ведомости полоненика, которой отпущен ис китайского обозу, албазинского пашенного крестьянина сына Оксенки, что, естли что учинят под Албазинским острогом, неприятельские богдойские люди хотели итти и под даурские, под Нерчинской и под иные остроги; и естли ныне еще хотя малое задержание учинитда в посольском походе и ратных людей, и не то что до Иркутцкого или до даурских острогов, и до усть реки Тунгуски дойти будет за опозданием пути /л. 46/48об./ и за заморозы невозможно.
И того ж числа, приехав, подьячей Семен Васильков сказал, что он отписку в Енисейску стольнику и воеводе Степану Сабакину отдал и по приказу о подводах говорил; и Степан де Сабакин в подводах ему отказал, что ему взять подвод негде, а которые де были подводы, и те он выслать велел.
Августа в 29 день посылан в Енисейск к Степану Сабакину подполковник Сидор Богатырев, а с ним подьячей Семен Васильков. А велено говорить, что надобно для отпуску ево Сидорова по вестям в даурские остроги с служилыми людьми 2 коюка со всеми каюшными припасы, и чтоб велел изготовить гребцов против указу /л. 47/49/ великих государей и подорожных под казну и под дела послом и посольским дворяном и подьячим для верхового ходу. Да им же велено говорить, что за неприсылкою ево подвод чинитца походу ратных людей великое одержание и многие по се время стоят на волоку ратные люди и полковые казны.
И того ж числа, приехав, подполковник Сидор и подьячей Семен сказали, что они в Енисейску [к] стольнику и воеводе Степану Сабакину ездили и о вышеписанных делех говорили. И в подводах де Степан Сабакин сказал, что больши ему того имать негде и посылать де ему ныне для высылки неколи. А 2 каюка для посылки они, Сидор, приняли, только де снастей на тех каюках ничего не было и бес починки в ход негодны,
А про гребцов сказал, что де, приехав, изготовит новой воевода. /л. 47/49об./
Августа в 30 день посланы с усть Кеми в Енисейск для починки каюков к верховому ходу 6 человек плотников, а с ними для досматриванья нерчинской казак Карпушка Юдин. А снасти на те вышеписанные каюки велено готовить ис тех снастей, которые были привезены из-за волока тобольского приему.
Августа в 31 день ведомо учинилось послом, что приехал в Енисейск воевода Григорей Новосильцов. И посол посылал к нему говорить о подводах стольника Алексея Синявина, что которые подводы объявились у послов Енисейского уезду, и на тех перевожена казна великих государей и полковые припасы; также послом и дворяном, полковнику и начальным людем /л. 48/50/ даны подводы по подорожным, и из них, пришед, многие розбежались, а иные стали, и достальные служилые люди стоят за подводами в Маковском, и чинитца делу великих государей и походу служилых людей одержание.
195 году сентября в 1 день послан в Енисейск о подводах говорить к Григорью Новосильцову подполковник Сидор Багатырев, да с ним же писано о готовости гребцов послом и под казны и дворяном и подьячим.
Того ж числа, приехав, стольник Алексей Синявин и подполковник Сидор Богатырев сказали, что они о подводах говорили. И Григорей им сказал, что пошлет он по тех старост, которые у збору подвод были, и велит их по книгам счесть, и которые подводы /л. 48/50об./ не высланы, выслать [92] велит; а гребцов он готовить станет только против указу великих государей и грамот, вскоре ему изготовить невозможно.
Сентября в 2 день приехал на усть Кеми полковник Антон фан Шмалымберх с служилыми людьми и извещал словесно, что Павлова полку Грабова маеор Яков Петерсон стоит на Маковском волоку с казною великих государей на лесу. А которые де подводы отпущены с ним, маером, из Маковского, и те за грязьми стали, а иные ночью розбежались.
И того ж числа посылал посол в Енисейск говорить о подводах стольника Алексея Синявина.
И, приехав, стольник Алексей Синявин сказал, что де приказывал с ним Григорей /л. 49/51/ Новосильцов, чтоб прислал кого в Енисейск для приему подвод, а у него в зборе есть подвод с 60, а что впредь собрано будет, и то он с служилыми людьми высылать в Маковской для подъему служилых людей станет. И того ж числа послан для приему подвод в Енисейск прапорщик Андрей Нейтерт. И приняв подводы, велено их гнать в Маковской.
Сентября в 6 день приехал из-за волока на усть Кеми с служилыми людьми полковник Федор Скрыпицын. А сказывал, что достальные ратные люди стоят в Маковском за подводами. И посол, погрузя в суды, пошел к Енисейску. А на усть Кеми у казны оставил полковника Федора Скрыпицына /л. 49/51об./ с полком, а с собою взял полковника Павла Грабова, Антона фан Шмалымберха с служилыми людьми, которые их полков пришли из-за Маковского волока. И идучи к Енисейску, того ж числа на парусном погоде Павлова полку Грабова, роты капитана Мартына Камаля дощеник со всеми судовыми припасы, которой был под служилыми людьми, потопило, а служилые люди, за помощию великого бога, взяты с того дощеника в целости для того, что были вкруг дощеники многие и, подспеша в лотках, служилых людей побрали.
Того ж числа ввечеру пришли в Енисейск. И посол посылал говорить о подводах и о гребцах и судовых снастях к воеводе диака Ивана Юдина. И пришед, /л. 50/52/ сказал, что он о подводах и о готовости гребцов говорил, и Григорей де Новосильцов ему сказал, что он, собрав подводы со всех подгородных пашенных крестьян, послал за волок с провожатыми с енисейскими служилыми людьми.
Сентября в 9 день пришел в Енисейск полковник Федор Скрыпицын и с полком с Устькемской деревни. А грузились в суды с казною великих государей на усть Кеми для того, что к Енисейску за глубоким бродом, что на реке Кеми, проехать невозможно, а перевозу и мостов не держат.
Сентября 9 ж числа отпущен подполковник Сидор Багатырев из Енисейска, а с ним служилых людей новоприборных 27 человек, да по даурским вестям /л. 50/52об./ в-Ылимску, которым по указу великих государей и по грамоте велено быть в полку великого и полномочного посла, 170 человеком, да из-Ыркутцка новоприборным 100-у человеком. И велено ему итти со всяким поспешением. Об оддаче ратных людей к стольнику и воеводе Илье Змеову в-Ылимской писано, а наперед ево послан наскоро с отпискою в Нерчинской нерчинской казак Карпушка Юдин. А с ним, Карпушкою, к стольнику и воеводе отписка писана такова:
Господину Ивану Остафьевичю Федор Головин челом бьет.
В нынешнем во 194 году августа в 28 день писал ты ко мне с нерчинским конным десятником с Карпушкою Юдиным о неприятельских замыслех, что де в нынешнем во 194 году июля в 7 день пришли под Ново-Албазинск /л. 51/53/ неприятельские китайские люди на сте на сороке бусех с огненным боем и горою коньми многими дорогами, и на низу Амура-реки на объезжих караулех албазинских служилых людей 20-ти человек [93] побили, а иных переранили, и в Албазине де от тех неприятельских китайских людей Алексей Толбузин с албазинскими служилыми всяких чинов людьми сидят в осаде; и чтоб мне послать на выручку Албазина ратных легких людей для обороны Даурской земли. И по указу великих государей отпущу вскоре своего полку ратных людей с начальными людьми, также и пороху и свинцу для проходу наперед походу своего из Енисейска в лехких судах наспех, чтоб им поспеть сего лета в Нерчинск. И сам пойду за ними не мешкав со всяким поспешением.
А как к тебе с сею отпискою нерчинской конной казак Карпушка /л. 51/53об./ Юдин приедет, а неприятельские китайские люди не под Албазина не уступили, и ты б послал от себя из Нерчинска в Албазинской острог тайно, чтоб ему, посланному, пройти возможно. И с ним писал, чтоб он, Алексей, служа великим государем, осадных людей обнадеживал милостию великих государей, что будут присланы на выручку Даурской земли и Албазинска великих государей ратных людей вскоре, и за нужды свои получат к себе милость великих государей; и они бы, осадные люди, на их великих государей милость были надежны и стояли против неприятельских замыслов со всяким остерегательством, чтоб в том какие утехи неприятелю не было. А от себя к богдойским воеводам писать, что в прошлом во 194 году писали они, богдойские воеводы, к воеводам царского пресветлого /л.52/54/ величества 52, и для того мы по указу царского пресветлого величества высланы и прибудем за божиею помощью на границу вскоре, о котором пришествии нашем (В тексте описка: на нашем) уже небезвесно и ханову высочеству чрез гонца царского пресветлого величества; и им, полковым воеводам бугдыханова высочества, по тем листам не должно было вступити в границе царского пресветлого величества воинским поведение, до коих мест с обоих сторон в пребытии на границе послов удовольствуются посольскими договоры; и по-прежнему ль указу они, воеводы, или вновь по указу бугдыханова высочества чрез их листы, которые присланы к великим государем для успокоения ссор послов желающих, вступают в границу царского величества воинским способом? А самому жить в Нерчинском с великим /л. 52/54об./ опаством и о всяких ведомостях писать ко мне с нарочными гонцы, проведав, наскоро о всем подлинно.
А с сею отпискою отпущен к тебе нерчинской казак Карпушка Юдин.
Того ж числа отпущен наперед для поспешения полковник Антон фан Шмалымберх с начальными людьми, а с ним ево полку 200 человек стрельцов розных городов. А велено ему итти со всяким в пути помещением, чтоб дойти до усть Илима-реки, а с-Ылиму итти сухим путем до Иркуцка. А больши того в легких судах не послано служилых людей для того, что в Енисейску в казне великих государей каюков, такж и легких стругов, и у торговых людей ни у кого не сыскано.
Сентября в 10 день отпущен из Енисейска в-Ыркутцкой из посольских дворян стольник Алексей Синявин, а велено ему принять /л. 53/55/ Иркутцкой острог.
Сентября в 11 (В тексте число 12 исправлено на 11) день пришли из Маковского волока достальные служилые люди Павлова полку Грабова капитан Федор Стахорской.
Сентября в 12 день посылан к воеводе к Григорью Новосильцову говорить о гребцах под казны великих государей и великому и полномочному послу и диаку, дворяном и подьячим многажды капитан московских стрельцов Осип Булгаков.
И того ж числа по многим посольским посылкам из Енисейска воевода Григорей Новосильцов прислал к послом по всем великих [94] государей проезжим грамотам для заморозов с капитаном московских стрельцов Осипом Булгаковым, наняв, московского Федорова полку Скрыпицына стрельцов и гулящих людей 75 человек. И ис той присылки /л. 53/55об./ дано в работу под казны великих государей на дощеник, где была денежная казна, и великому и полномочному послу, окольничему и наместнику брянскому Федору Алексеевичю Головину, диаку Ивану Юдину, и в вожи на пороховые казенные дощеники, и в московские в Федоров полк Скрыпицына, и в Павлов полк Грабов, и в Антонов полк фан Шмалымберха.
И собрався с служилыми людьми и нагрузясь хлебными запасы, чтоб не зазимовать в Енисейску, пошли из Енисейска вверх Енисеем сентября в 12 день. И отшед, стали версты с 3 для того, что многие дощеники, как нагрузились служилые люди, почели течь безмерно. И остановясь у берега, конопатили и чинили многие. А заморозы были великие и ход уж был гораздо с трудностию. А снастей в дорогу взято из Енисейска, за недостатком на все суды подчалов и завозов, /л. 54/56/ малое число. А больши того по многим посольским посылкам воевода Григорей Новосильцов не дал, а сказал, что в казне больши того вышеписанного числа, что отдано в даурской отпуск, в Енисейску подчалов и завозов нет. А у торговых ни у кого в пребытие посольское в Енисейску не сыскано, для того что отпущены все до приходу посольского из Енисейска.
И с того стану писано к великим государем з гонцы Павлова полку Грабова с пятидесятником Ивашком Урбановым с товарыщи, да с албазинскими казаком Афонькою Лебедевым да с выходцом Оксенкою отписки таковы 53:
Государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, /л. 54/56об./ холоп ваш Федька Головин челом бьет 54.
Прошлого, государи, 194 году августа в 26 день к вам, великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, писал я, холоп ваш, с московскими стрельцами с Сидорком Чюлошниковым да с Мишкою Ивановым, что отпустил из Нарыма преж своего походу для поспешения и перевозу в Маковской вашу великих государей пороховую и гранатную казну и пушки. И с тою вашею великих государей казною послал полковника Павла Грабова с полком, и велел итти ему с поспешением, чтоб ему, полковнику, до моего, холопа вашего, приходу вашу великих государей пороховую и гранатную казну, также и самому с полком перейти Маковской волок. И что прежде отпуску из Нарыма /л. 55/57/ в Маковской вашей великих государей казны послан в Енисейск прапорщик Лаврентей Нейтер. И о готовости подвод по вашему великих государей указу к Степану Сабакину писал, чтоб в неготовости подвод вашему великих государей делу одержания не было.
И августа, государи, в 15 день пришел я, холоп ваш, в Маковской с вашими великих государей ратными людьми. И вашей великих государей гранатной и пороховой и свинцовой казны и пушек, которые были прежде моего приходу отпущены с полковником Павлом Грабовым для поспешения переходу волока, за небытием подвод августа з 9 числа августа по 16 число ничего не перевезено. И полковник Павел Грабов с полком за подводами ж чрез Маковской волок не перешел. И о зборе подвод и о присылке их из Енисейска стольник /л. 55/57об./ Степан Сабакин ко мне, холопу вашему, августа по 16 день не писывал и подвод не присылывал. И видя я, холоп ваш, что походу ратных людей за подводами чинитца великое замедление, дождався из-за волока малое число подвод, отпускал с начальными людьми наперед себя в Енисейск вашу великих [95] государей пороховую и гранатную и свинцовую казну и пушки, а за ними отпустил полковника Павла Грабова, да с ним ево полку 100 человек стрельцов, да изо всех полков стрельцов з десятка по 2 человека с начальными людьми для приему и о готовости в дорогу хлебных запасов.
И августа в 17 день, приехав ко мне, холопу вашему, в Маковской, прапорщик Лаврентей Нейтерт сказал: приехав де он в Енисейск августа в 9 день, воеводе Степану Сабакину о подводах и о готовости /л. 56/58/ судов отписку подал. И приказывал де ко мне с ним, Лаврентьем, Степан 58 Сабакин, что которые дощеники изготовлены по вашему великих государей указу для походу ратных людей в Енисейску, и на них де на всех снастей и парусов в верховой ход не достанет, и в Енисейску взять негде; и чтоб мне, холопу вашему, велеть снасти и парусы перевесть с старых дощеников, на которых я, холоп ваш, шел ис Тобольска; а подводы де он збирать и высылать велел за волок вскоре.
И августа, государи, в 28 день, перешед я, холоп ваш, Кемь (В подлинной отписке: на усть Кемь (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 2, 1685 г., д. № 2, ч. 2, л. 339)) к судовой пристани, где изготовлены были к походу ратных людей [суды] (Слово восстановлено на основании подлинной отписки (там же)), посылал в Енисейск начальных людей и подьячих многажды. А велел им говорить, что за недостатком подвод походу вашим великих государей ратным людем чрез волок одержание великое; /л. 56/58об./ а которые подводы присланы были в Маковской, и тех явилось малое число, и на них перевезена ваша великих государей пороховая и денежная казна да 10 пушек, и пришед под казною, подводы на усть Кеми многие розбежались, а иные стали, и достальных пушек и ратных людей поднять не на чем, и за тем вашему великих государей делу чинитца мотчание, а путь ставитца последней; а росписей ко мне, холопу вашему, сколько послано подвод в Маковской, также и для отдачи их в Маковском детей боярских и служилых людей, из Енисейска не прислано.
И сентября в 1 день 195 году писал ко мне, холопу вашему, из Маковского полковник Федор Скрыпицын, что вашим великих государей ратным людем и полковой казны за подводами из Маковского поднять не на чем. А августа з 23 числа августа ж /л. 57/59/ по 29 число явилося подвод малое число, и на тех отпущены ваши великих государей служилые люди ево полку 60 человек. И я, холоп ваш, посылал в Енисейск к воеводе Григорью Новосильцову, чтоб он о присылке подвод в Маковской учинил по вашему великих государей указу, и за подводами вашему великих государей делу и походу ратных людей чинитца мотчание. И воевода Григорей Новосильцов, собрав в Енисейску 60 подвод, послал в Маковской для переходу ратных людей, а за ними в провожатых енисейцов детей боярских.
И сентября в 12 день, дождався я, холоп ваш, из Маковского ваших великих государей ратных людей, взяв из Енисейска под ваши великих государей казны и под служилых людей и мне, холопу вашему, 37 дощеников с припасы, к ним 18 (В подлинной отписке: 19 (там же, л. 341)) парусов, пошел из Енисейску /л. 57/59об./ сентября в 22 (В подлинной отписке: 12. Число проставлено после написания основного текста другими чернилами (там же)) день со всяким в пути поспешением. А в прибавку, государи, парусы и снасти на дощеники поперевожены с старых дощеников, на которых я, холоп ваш, шел с служилыми людьми ис Тобольска, потому что в Енисейску было изготовлено малое число, и бес прибавки снастей и парусов поднятца было невозможно. А в подводы, государи, даваны [96] служилым людем из Маковского на 10 человек по 3 лошади вьюшных. А в подводы, государи, гребцов под ваши великих государей казны из Енисейска и мне, холопу вашему, и дворяном, переводчику и подьячим только дано 75 человек. А к тому, государи, на казенные дощеники под ваши великих государей казны за недостатком гребцов и чтоб не остановить походу ратных людей взято из стрелецких полков.
А отписку, государи, велел /л. 58/60/ подать в Государственном Посольском приказе царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегателю, ближнему боярину и наместнику новгородцкому, князю Василью Васильевичю Голицыну с товарыщи.
Комментарии
1. Русское правительство приняло решение послать посольство в Даурию для переговоров с маньчжурскими представителями 26 ноября 1685 г., после того как правительство царевны Софьи ознакомилось с грамотами маньчжурского императора, в которых предъявлялись территориальные претензии и предлагалось начать переговоры по этому поводу. Грамоты были получены Сибирским приказом, а затем списки с них пересланы в Посольский приказ. Последний в ноябре 1685 г., собрав все материалы по вопросу о сношениях с Цинской империей (начиная с посольских дел Н. Г. Спафария в 1675-1678 гг.), представил их правительству.
По докладу Посольского приказа последовало следующее решение:
«Великие государи и сестра их великая государыня указали и бояре приговорили: с китайским ханом учинить против прежних и нынешних ево писем (каковы присланы под памятью из Сибирского приказу) обсылку, для чего он, хан, оставя прежнюю дружбу и любительную ссылку, всчал с нами, великими государи, порубежную [вражду] и ссоры, и ис порубежного их государского города Албазина их государских жилецких и ясачных людей выслал. И чтоб он, хан, впредь ратных своих людей на порубежные места не посылал, а которые посланы, и тех бы велел свесть. А буде какие людей ево от их государских людей обиды чинитца, и он бы прислал в села свои, которые блиски к их государевым городам, к Албазину и к иным, ближнего своего человека; а от них, великих государей, посол и воевода в те места в Албазинской острог послан будет. И, съехався, они меж себя по обсылкам недружбы и всякие ссоры междо себя успокоят» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685, д. № 1, лл. 90 об., 91 об., 92 об.).
Подготовка посольства происходила в декабре того же года. 12 декабря состоялся указ о составлении наказов послу (см. там же, 1685 г., д. № 2, ч. 1, л. 1); 16 декабря по докладу Посольского приказа состоялось царское решение о задачах посольства. Это решение легло в основу наказа послу (см. там же, кн. 9, л. 52 об.). 20 января 1686 г. послу были вручены «веряющая» грамота и проект договорных статей (см. там же, лл. 147-158). Эта дата и считается началом посольства, поэтому с нее начинается текст статейного списка.
2. Федор Алексеевич Головин (1650-1706) происходил из старинного рода, предки которого были выходцами из греческих черноморских колоний (см.: С. Б. Веселовский, Исследование по истории класса служилых землевладельцев, М., 1969, стр. 443). Он был видным политическим деятелем конца XVII — начала XVIII в. Сохранилось очень мало сведений о нем до посылки его в Даурию. Известно, что он получил хорошее для того времени образование, знал латинский и английский языки. Об интересе его к научным проблемам свидетельствует принадлежавшее его перу сочинение «Глобус небесный», изданное в 1715 г. в Амстердаме.
Несмотря на дальнее родство с В. В. Голициным — фаворитом царевны Софьи, Федор Алексеевич и его родственники (отец Алексей Петрович и дядя Михаил Петрович) были сторонниками Петра I. Так, в 1676 г. царь Алексей Михайлович, умирая, поручил заботу о малолетнем царевиче Петре группе придворных, в числе которых был и Ф. А. Головин, и просил их «хранить его яко зеницу ока» (см.: И. И. Голиков, Деяния Петра Великого, т. I, М., 1788, л. 139). В литературе имеются также недостаточно обоснованные сведения о том, что во время стрелецкого мятежа 1682 г. Ф. А. Головин посоветовал Петру укрыться в Троице-Сергиевой лавре (см.: Д. Н. Бантыш-Каменский, Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов, СПб., 1840, стр. 2). Не исключено, что в обоих случаях (а особенно во втором из них) произошла некоторая путаница с кем-либо из других представителей той же фамилии, например с упоминавшимся выше М. П. Головиным, который был в это время дядькой царевича Петра.
Почти нет сведений о службе Ф. А. Головина в эти годы. Мы располагаем только отрывочными данными о его придворной службе. Так, осенью 1674 г. в числе других служилых людей Головин принимал участие в царских поездках на богомолье в подмосковные дворцовые села Коломенское и Покровское (см. «Дворцовые разряды», IV, СПб., 1855, стр. 3, 7, 9, 13, 97).
Продвижение его по служебной лестнице не отличалось быстротой. В 1676 г. он был переведен из стряпчих в стольники. В этом чине он находился длительное время (см. ЦГАДА, ф. Разрядный приказ, Боярские книги, кн. № 7, л. 254 об.). Дальнейшее продвижение его было несомненно задержано событиями 80-х годов, когда приверженцы Нарышкиных попали в немилость. Чин окольничего Ф. А. Головин получил только в декабре 1685 г., в связи с посылкой его в Даурию (см. там же, кн. 10, л. 29 об.).
Выбор Ф. А. Головина в качестве посла по-разному оценивался историками. Одни считали, что этим царевна Софья хотела удалить из Москвы влиятельного сторонника ее брата (см., например: Д. Н. Бантыш-Каменский, Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов, стр. 3). Другие высказали мнение, что назначение послом Ф. А. Головина было попыткой правительства опереться на «новых» людей, проявивших себя с деловой стороны (см., например: П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 128). Последнее мнение представляется нам менее вероятным.
В действительности участие в посольстве послужило началом головокружительной служебной карьеры Ф. А. Головина. Сразу же после возвращения он был произведен в бояре. В дальнейшем Ф. А. Головин пользовался большим доверием Петра I и был личным другом Лефорта. Он принимал участие во взятии Азова, причем проявил храбрость и военные дарования. Был назначен вторым послом «Великого посольства», в 1697-1698 гг. посетившего с дипломатическими целями ряд городов Западной Европы и возглавлявшегося фактически царем. Занимался вопросами флота и приглашением иностранцев на русскую службу.
В конце XVII в. Ф. А. Головин занимал высокие административные посты — был главой Оружейного, Серебряного и Ямского приказов, возглавлял вновь организованный Военно-морской приказ. С 1699 по 1706 г. возглавлял Посольский приказ и руководил внешней политикой России. В 1699 г. был произведен в генерал-адмиралы. За участие в «Великом посольстве» первым был награжден вновь учрежденным орденом Андрея Первозванного. Получил графский титул от австрийского императора (см. Д. Н. Бантыш-Каменский, Деяния знаменитых полководцев и министров, служивших в царствование государя императора Петра Великого, ч. I, М., 1812, стр. 24-28; А. В. Терещенко, Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России, ч. I, СПб., 1837, стр. 218).
Ф. А. Головину при отправлении в посольство было присвоено звание брянского наместника. Подобные почетные звания послам давались для придания большего веса русскому представителю и реального значения не имели. В Посольском приказе велись специальные наместнические титулярники, в которые записывались все случаи присвоения наместнических званий.
3. Ф. А. Головин при отправлении из Москвы получил два наказа: один из Посольского, а другой — из Сибирского приказов. В указе от 16 декабря 1686 г. содержание этих наказов определялось следующим образом: «О посольстве наказ ис Посольского приказа, а об городах и ратных людях и о всяком ратном строе ис Сибирского приказа» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, оп. 1, кн. 9, л. 54). Решение о составлении специального наказа по военным и административным вопросам деятельности посольства было сообщено в Сибирский приказ памятью из Посольского приказа в декабре того же года: «А о посылке с ним ратных людей, и о всяком ратном строение, и о строенье городов и острожков от приходу китайского хана к реке Амуру указали великие государи п. [полный титул] дать ему наказ из Сибирского приказу» (там же, лл. 55 — 55 об.).
Таким образом, определилась двойная подведомственность посольства, выразившаяся и в разном характере сношений Ф. А. Головина с Посольским и Сибирским приказами.
В Посольском приказе всю делопроизводственную часть, связанную с посольством (составление выписок из дел, подготовку исходящих документов), осуществляла группа подьячих во главе со старым подьячим Прокофием Возницыным, в ведении которых находились так называемые китайские дела. Среди них известны П. Силин, Л. Паюсов, И. Ратьков, М. Шестаков. Кроме сношений с Китаем эта группа ведала связями с Кавказом, Средней Азией, Испанией, Францией и др. С 1689 г. «китайские дела» были переданы старшему подьячему Никите Алексееву, в компетенции которого находились также сношения с калмыками, бухарцами и грузинами (см.: С. А. Белокуров, О Посольском приказе, М., 1909, стр. 52-53).
Среди служащих Сибирского приказа подобной специализации не было. Решающую роль в сношении с шатром Ф. А. Головина по военным и административным вопросам играл, по-видимому, боярин И. Б. Репнин. Репнин в течение ряда лет был тобольским воеводой и поэтому был хорошо знаком с сибирскими условиями. Под его руководством в 70-х годах было проведено усиление боеспособности Нерчинска (см. «Русский биографический словарь», т. 16, СПб., 1913, стр. 91-92).
4. Вторым послом был назначен Иван Евстафьевич Власов (1628-1710). Его отец Е. И. Власов — выходец из Константинополя — поступил в 40-х годах XVII в. на русскую службу. И. Е. Власов начал службу арзамаским служилым человеком. В 1659 г. участвовал в посольстве в Венецию. В 1671 г. был переведен из Арзамаса в Москву в качестве пушкарского головы. Он выполнял ряд правительственных поручений. В 1674 г. был назначен в Арзамас воеводой для управления мордвой и бортниками. В 1680 г. послан воеводой в Иркутск, в 1684 г. переведен в Нерчинск. Много сделал для организации использования полезных ископаемых края. Был назначен послом как человек, хорошо знающий местные условия и знакомый с посольскими делами (см. П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 129; А. К. Трошин, Иван Евстафьевич Власов воевода-рудознатец XVII в., М., 1963).
5. Даурскими острогами в середине XVII в. назывались все остроги, расположенные в Забайкалье и Приамурье. Впоследствии западные остроги были выделены в Нерчинское воеводство. В 1682 г. в восточной части было создано самостоятельное Албазинское воеводство, на остроги которого и было перенесено название даурских.
Собственно нерчинскими острогами называлась группа крепостей в водоразделе рек Селенги и Амура, а именно: Нерчинский, Еравнинский, Иргинский, Телембинский остроги и Читинская слобода. Нерчинский (Даурский) уезд был образован в 1656 г., когда в Забайкалье был назначен воеводой А. Пашков (см. В. И. Шунков, Очерки по истории земледелия Сибири, М., 1956, стр. 185-186).
6. Иван Юдин фактически не принимал участия в посольстве, так как по указу 19 марта 1686 г. был заменен Семеном Корницким (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, лл. 243, 244, 250-251).
7. Андрей Белобоцкий, «кормовой» иноземец, переводчик Разрядного приказа. Обучал латинскому языку детей московской знати, в том числе и Ф. А. Головина. Пытался уклониться от участия в посольстве, в связи с чем вместе с женой уехал к родным и некоторое время скрывался у них. Найденный и доставленный в Посольский приказ, объяснил свое поведение тем, что «ухоронился... видя себе дальнюю посылку на китайские рубежи». Однако впоследствии он был деятельным участником посольства (см. П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 130; ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, лл. 120, 188, 219-221; там же, кн. 9, лл. 139 об. — 141 об.).
8. Вместе с полковником Павлом Юрьевичем Грабовым были посланы капитаны Ф. М. Стахорский, И. Я. Демедериус, М. М. Камаль; поручики Г. Д. Жданов, И. К. Селунец, В. И. Волошенинов, Р. М. Камаль; прапорщики Я. Петерсон, Л. Нейтер, И. И. Граненберг (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1059, лл. 23-25).
9. Военный отряд, сопровождавший выехавшее из Москвы посольство Ф. А. Головина, состоял из 506 московских стрельцов и пушкарей. В Сибири к нему должна была присоединиться 1000 городовых служилых людей по выбору городовых воевод. Для этого из Тобольска было послано 499 человек служилых людей по литовскому и новокрещенскому списку, а также 62 конных казака, 47 пеших казаков, 71 стрелец, 200 драгунов, 119 детей служилых людей. Из Тюмени выслали 98 стрельцов и казаков, из Енисейска — 56 казаков и казачьих детей, из Илимска — 120 казаков, из Томска — 100 казачьих детей, из Нарыма — 30 казачьих детей, из Верхоленска — 30 казачьих детей. Таким образом, всего к полку Головина присоединилось 1432 человека (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1059, лл. 157-160).
10. А. П. Головин — отец посла. Выдвинулся во время правления царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича как придворный и администратор. В 1671 г. получил чин стольника, в 1681 г. — окольничего, при организации посольства — чин боярина.
В 1678-1679 гг. стоял во главе Ямского приказа. Был воеводой ряда городов. Назначение его одновременно с организацией посольства Ф. А. Головина воеводой в Тобольск, являвшийся для XVII в. центром управления Сибирью, имело целью облегчить продвижение посольства и отношения посла с администрацией сибирских городов.
11. Очирой Саин-хан — буддийский титул одного из крупнейших монгольских владетелей Тушету-хана Чихунь Доржи (1634-1698), правившего с 1655 г. Тушету-хан являлся главным правителем Халхи. Ф. А. Головин на основании опроса сибирских служилых людей сообщал в письме к В. В. Голицыну следующие сведения о нем: «От Селенгинского и около камени Байкаловского моря и к Тункинскому острогу, который есть под Иркуцким, кочюют мунгалы под владением разных многих тайшей. А те тайши содержатца под владением мунгальского Очирой Саин-хана, которого владение идет меж полуднем и западом к границам калмыцкого Бушухту-хана, что кочует близко Ямыша-озера... И с левую сторону граничит... с також де вышеписанными нуки-монголами китайского владения» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г. д. № 2, ч. 2, лл 803-804).
В своей политике Тушету-хан опирался также на авторитет своего брата ургинского хутухты, благодаря чему получил прозвище «благочестием и силой совершенный алмаз, славный хаган» (см. Н. П. Шастина, Русско-монгольские посольские отношения XVII в.. М., 1958, стр. 108). Был одним из наиболее упорных противников объединительной политики джунгарского хана Галдана и постоянно поддерживал близкие, дружественные отношения с цинским правительством, а с конца 80-х годов превратился в его марионетку, что определило его политику по отношению к Русскому государству. Вместе с тем поддерживал дипломатические отношения с сибирской администрацией и периодически посылал своих послов в Москву. К 80-м годам Тушету-хан предъявил претензии по поводу перестройки Селенгинского острога и приведения в русское подданство бурятского населения Забайкалья (см. И. Я. Златкин, История Джунгарского ханства, М., 1964, стр. 265-282). Однако отношения с Тушету-ханом в этот период еще не приняли явно враждебного характера, поэтому при организации посольства Ф. А. Головина Посольский приказ не мог точно определить, какую позицию займет Тушету-хан в предстоящих переговорах. Так, например, послы Тушету-хана, находившиеся в это время в Москве, сказали, что хан их «словесно наказал: естьли изволит царское величество послать в Китайское государство послов или посланников или купецких людей, и хан де их, приняв и дав корм и подводы, велит провожать до Китайского государства в целости. А с Китайским де царем хан их в дружбе и ссылке» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 9, лл. 40 об. — 41).
Н. Г. Спафарий, который в Посольском приказе считался специалистом по дальневосточным вопросам, высказался по этому поводу менее определенно: «а в совете он [Тушету-хан] ныне с китайским ханом или не в совете, того он не ведает. Только при нем слух был, что он породою выше богдойского хана, а богдыхан де меньши, потому что нынешнего богдыхана тем Китайским государством завладел дед ево тому лет с 50. И окольничему де Федору Алексеевичю Головину из Селенгинского острогу с Очирой Саин-ханом обо всяких делах ссылатися возможно» (там же, лл. 43 об. — 44).
Поэтому в наказе послу предписывалось разведать позицию Тушету-хана, «в миру ли он с китайским богдыханом или имеют междо собою несогласие. И буде имеют в каких делах то несогласие, и был ли он наперед сего у китайского хана или у иного кого в подданстве, или ни у кого в подданстве не бывал, а имеет особое владение земель, и сколь давно зачалось то владение». И если посол узнает, что Тушету-хан «ни в чем китайскому непослушен», то предписывалось иметь с ним постоянную переписку. Если же выяснится, что он «никакого несогласия с китайским ханом не имеет», поддерживать с ним отношения, опираясь на старинные посольские связи (там же, лл. 110-115).
12. При подготовке посольства Ф. А. Головина была изготовлена грамота Тушету-хану. Основным ее содержанием была просьба русских царей оказать посольству в случае нужды военную помощь:
«И когда вышеупомянутые нашего царского величества великие послы учнут о настоящих делах имети с тобою любительные пересылки к воинскому приуготовлению на неприятельских людей, и тебе, Очарою Саин-хану, тем нашего царского величества великих послов любительным пересылкам верить, и службу свою и радение со всеми улусными людьми своими нам, великим государям, нашему царскому величеству, оказывать совершенно и явственно» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, л. 29).
В связи с тем что на месте выяснилась маньчжурская ориентация Тушету-хана, грамота ему не была вручена (подробнее см. стр. 183 данной публикации).
В настоящее время подлинник грамоты и отпуск ее на русском языке хранятся в ЦГАДА (см. соответственно ф. Монгольские дела, 1686 г., № 1: ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, лл. 26-29). Текст грамоты частично опубликован в статье М. П. Хабаева «Из истории русско-монгольских отношений конца 17 и первой четверти 18 в.» (см. «Ученые записки Бурят-монгольского государственного педагогического института», вып. XIV, 1958, стр. 65-66).
13. Розыскное дело было послано в Посольский приказ при отписке Ф. А. Головина (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, отписка — лл. 270-271; судное дело — лл. 272-296). В Посольском приказе было получено в мае 1686 г. (см. там же, стр. 299).
14. 19 марта 1686 г. состоялся царский указ о замене дьяка И. Юдина дьяком С. Корницким (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. I, л. 243). 24 марта грамоты об этом были посланы Ф. А. Головину и обоим дьякам (см. там же, лл. 244, 250-251).
Мы имеем мало данных о происхождении и предшествующей службе С. Корницкого. Известно только, что его родственник А. Корницкий был в 1689 г. дьяком в Смоленске (см.: А. П. Барсуков, Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII столетия, СПб., 1902, стр. 501).
В действительности С. Корницкий был назначен дьяком в Енисейск и даже выехал туда из Москвы. Но вдогонку ему был выслан указ о назначении его вместо И. Юдина в посольство Головина (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1589, л. 201). Сам С. Корницкий в связи с этим просил о выдаче ему подъемных, так как в дальней дороге ему «прокормитца будет нечем и одолжитца великим долгом» (там же). Поэтому приведенные П. Т. Яковлевой данные о том, что накануне организации посольства С. Корницкий был дьяком Енисейской приказной избы (см.: П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г.. М., 1958, стр. 129), не совсем точны.
15. Обе отписки Ф. А. Головина были получены в Посольском приказе 18 июня 1686 г. (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, лл. 262 об. — 263 об.).
16. Подлинная отписка хранится в ЦГАДА (ф. Сношения России с Китаем, 1685, д. № 2, л. 263). В Посольском приказе на ней была сделана следующая помета рукой дьяка Е. И. Украинцева: «Великие государи и великая государыня, благоверная царевна указали к нему, окольничему и воеводе, послать свою великого государя грамоту, за скорый приезд с милостивыми словом и похвалою» (там же, л. 263 об.). Грамота была послана 20 июня 1686 г. (там же, лл. 265 — 266).
17. Подлинная отписка Ф. А. Головина хранится в ЦГАДА (см. ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 262, 264). На ней имеется следующая помета дьяка Е. И. Украинцева: «194 году июня в 18 день. Взять к отпуску. А дьяк с Москвы за ним окольничим и воеводою, вскоре отпущен» (там же, л. 262 об.).
18. Наказ, данный Ф. А. Головину из Посольского приказа, был составлен в декабре 1685 г. Вкратце его содержание определялось царскими указами 12 и 16 декабря о целях посольства и составлении наказов (подробнее см. комм. I). Согласно наказу русское посольство в переговорах с маньчжурскими представителями должно было требовать установления границы по всему течению р. Амура, т. е. фиксации существующего положения. Вместе с тем стремление русского правительства установить мирные отношения с Цинами заставило его включить в наказ и некоторые уступки: в случае отказа цинских представителей установить границу по Амуру Головину было разрешено согласиться на проведение границы по Албазин с сохранением русских охотничьих промыслов в бассейнах рек Зеи и Бурей. Предусматривалось, что если маньчжурские представители не согласятся с этим предложением, то русские начнут военные действия.
Кроме того, в наказе предусматривались вопросы, которые могли быть поставлены маньчжурской стороной в ходе переговоров, — о подданстве эвенкийского князя Гантимура, о посольском церемониале, торговле и т. д. (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, кн. 9, лл. 84 об. — 136 об.; 1685 г., д. № 2, ч. 1, лл. 82-180; краткое изложение статей наказа см.: H. Н. Бантыш-Каменский, Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год, Казань, 1882, стр. 50-52).
19. В. В. Голицын возглавлял в момент организации посольства важнейшие центральные учреждения, в том числе и Посольский приказ. Он руководил всей внешней политикой Русского государства и являлся деятельным участником организации посольства Ф. А. Головина. О непосредственном интересе В. В. Голицына к делам посольства свидетельствует его личная переписка с послом по различным дипломатическим вопросам, которая сохранилась в делопроизводстве Посольского приказа (см. стр. 62 настоящего издания). Фактически важнейшие вопросы посольства решались не в Посольском приказе, дьяки которого Е. И. Украинцев и В. И. Бобинин нередко превращались лишь в технических исполнителей, а в ближайшем окружении царевны Софьи. Кроме В. В. Голицына действия посла направлялись и другим сподвижником Софьи — Ф. Л. Шакловитым, о чем свидетельствуют его пометы на некоторых отписках Ф. А. Головина в Посольский приказ.
20. А. Полуектов был одним из опытнейших гранатных мастеров Пушкарского приказа (см.: А. К. Трошин, Иван Евстафьевич Власов, воевода-рудознатец XVII в., М., 1963, стр. 10).
21. Подлинная отписка Ф. А. Головина о приезде его в Тобольск и о смерти в дороге второго посланного из Сибирского приказа гранатчика, М. Чихарина, хранится в ЦГАДА (см. ф. Сибирский приказ, стлб. 1355, ч. 1, л. 1). Роспись привезенных воинских припасов см. там же, лл. 2-4, 7-8.
22. Полковник полков нового строя А. Ю. Шмаленберг был послан в 1685 г. в Енисейск для обучения служилых людей новым приемам военного искусства. Вместе с ним было отправлено еще 9 командиров, но нам известны лишь 7 из них: капитаны Назар Блитловский, Иоганн Бецальд, поручики Никита Касимов, Петр Грот, Григорий Шмаленберг, прапорщики Василий Кучумов и Петр Разичка (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1005, лл. 2-4, 17). Однако до Енисейска они не доехали, так как было выслано распоряжение Сибирского приказа о том, чтобы они остались в Тобольске, куда они прибыли 13 марта 1685 г. (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1355, ч. 2, л. 232).
23. Литва — имеется в виду разряд тобольских служилых людей по «Литовскому списку», сформированный из белорусов, поляков и литовцев, переведенных в Тобольск из окрестностей Смоленска и других пограничных городов в период войн с Польшей.
24. Подлинная отписка Ф. А. Головина (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 349-350) была получена Посольским приказом 27 июля 1686 г. На ней имеется помета дьяка Е. Украинцева: «Взять к отпуску» (там же, л. 349 об.).
25. Маковский волок — волок между правым притоком Оби р. Кетью и левым притоком Енисея р. Кемью. Переезд через волок был сопряжен с большими трудностями. Н. Г. Спафарий (о нем см. комм. 73) дает следующее описание Маковского волока: «Тот волок держит верст с пяти летней порой, а зимним путем, сказывают, с 50 верст. А по всему волоку зело грязно, и для того везде по нем великие мосты построены ради множества грязей и болот и речек. А жилья нет на том волоке, оприч одного места, только на одном месте есть изба одна, где живут люди» (Николай Милеску Спафарий, Сибирь и Китай, Кишинев, 1960, стр. 67).
26. Пленный был захвачен отрядом А. И. Бейтона, ездившего в марте 1686 г. вниз по Амуру до р. Кумары. Он был переправлен в Нерчинск (см. ЛОА АН СССР, ф. Портфели Миллера, оп. 4, кн. 23, л. 45, а также комм. 152),
27. Во второй половине XVII в. русские переселенцы энергично осваивали район по течению р. Зеи. В 70-х годах они построили несколько острожков и зимовий по р. Зее и ее притокам (Верхнезейский, Селенбинский, Долонский острожки, Гилюйское зимовье) и начали заниматься здесь земледелием.
В 1680 г. отряд албазинских казаков во главе с Г. Мыльниковым построил укрепленный Зейский острог. Проведенное позднее И. Миловановым (о нем см. комм. 77) описание земель по р. Зее наметило план дальнейшей земледельческой колонизации этого района.
Постройка Зейского острога послужила цинским властям поводом для выдвижений притязаний в этом районе. В 1681 г. по этому поводу состоялись переговоры между посланцем нерчинского воеводы Ю. Лабой и маньчжурскими представителями. В ответ на выдвинутое последними требование снести острог Ю. Лаба заявил, что земли по Зее и ее притокам до поселения на них русских были «ничьими» и никогда не принадлежали Цинам.
Зейские остроги первыми подверглись нападению маньчжурских войск и были разрушены ими (см.: П. Т. Яковлева, Первый русско-китайский договор 1689 г., М., 1958, стр. 116-119; В. А. Александров, Начало хозяйственного освоения русским населением Забайкалья и Приамурья, — «История СССР», 1968, № 2, стр. 53-54).
28. Страстная неделя в 1686 г. продолжалась с 29 марта по 4 апреля.
29. «Третья неделя по пасхе» в 1686 г. продолжалась с 18 по 24 апреля.
30. Расспросные речи опубликованы в «Дополнениях к Актам историческим», т. X, СПб., 1867, № 67, стр. 254-256.
31. Речь идет о первой осаде Албазина в 1684-1685 гг.
32. Наунские села (Букей и Цицикар) — это маньчжурские поселения на р. Нонницзян (Наун). В конце 80-х годов цинская администрация приступила к постройке на этом месте крепости. В сказке казаков Н. Ушарова с товарищами, побывавших в 1689 г. на Науне, имеется подробное описание возводимых там новых укреплений: «Видели у них на Науне городок деревянной з сыпью, а поверх... зупцы доспеты земляны. А живут в горотке только караульщики. А всяких воинских припасов и запасов много... А в нижнем горотке живут бояре, которые приходили под Албазин» (ЦГАДА, ф. Нерчинская приказная изба, д. № 49, л. 7).
33. Защитники Албазина, прибывшие после сдачи города в Нерчинск, не были пропущены далее нерчинским воеводой. По его распоряжению они вернулись на прежнее место и восстановили город (см. стр. 87 данной публикации).
34. Обе отписки Ф. А. Головина были получены в Посольском приказе 11 сентября 1686 г. (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 267 об. — 268 об.).
35. Подлинная отписка хранится в ЦГАДА (см. ф. Сношения России с Китаем, 1685, д. № 2, ч. 2, лл. 268 — 269). В Посольском приказе на ней была сделана следующая помета рукой дьяка Е. И. Украинцева: «Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно» (там же, л. 268 об.).
36. Подлинная отписка Ф. А. Головина хранится в ЦГАДА (см. ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, л. 267). В Посольском приказе на ней была сделана следующая помета: «195 году сентября в 13 день. Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно» (там же, л. 267 об.).
37. Отписка нерчинского воеводы И. Е. Власова Ф. А. Головину опубликована в «Дополнениях к актам историческим» (см т. X, СПб., 1867, № 67, стр. 258-259).
38. В данном случае под «камнем» подразумевается Яблоновый хребет.
39. А. И. Бейтон. с именем которого связана героическая оборона Албазина, в начале 50-х годов выехал на русскую службу, по его собственным словам, «из Прузского государства». Служил, по-видимому, в войсках нового строя в чине поручика, а позднее капитана. Во время войны России с Польшей находился в войсках, расположенных на западной границе (под Шкловом, Могилевом, Слуцком, Ригой, Мстиславлем), и принимал участие в обороне осажденных крепостей. После окончания русско-польской войны был послан в Томск для обучения местных служилых людей новым приемам несения службы, так называемому солдатскому строю. Как иностранный наемник, он получал довольно высокое денежное жалованье (корм) в размере 48 руб.
Вскоре, отказавшись покинуть русскую службу и вернуться на родину, перешел в православную веру и принял русское подданство, после чего был включен в состав тобольских детей боярских с годовым денежным окладом в 12 руб. и хлебным — в 12 четвертей ржи и столько же четвертей овса.
В 1684 г. был направлен в Нерчинск в качестве казачьего головы с отрядом в 600 служилых людей, собранных из разных городов.
Из Нерчинска 1 августа 1685 г. по распоряжению И. Е. Власова он вместе с отрядом в 200 человек направился вниз по Амуру к разрушенному Албазину, чтобы разведать местонахождения маньчжурских войск. Кроме того, ему предписывалось «вновь ниже Албазина или где пригоже крепость заводить, что будет посееной хлеб старых албазинцев осталось по полям, и этот хлеб велено... снять и молотить, и приготовить к чему б было иным, ратным людям, приехать». До возвращения в Албазин 1 сентября 1685 г. основного отряда, предводительствуемого воеводой А. Толбузиным, отряд Бейтона, приехавший 10 августа, проделал большую работу по заготовке продовольствия (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 1059, лл. 247-248).
40. Одновременно А. Толбузин послал подробную отписку в Сибирский приказ, где кроме сведений, изложенных в статейном списке, сообщал дополнительные данные об албазинском гарнизоне: «А со мною, холопом вашим, в Албазинску ваших государевых служилых и всяких чинов людей 765 человек, 8 пушек медных, 3 пищали железных затинных, пушка верховая, ядров пуд. А пороху, великие государи, и свинцу в Албазинску малое число» (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 965, ч. 1, лл. 64-67). В Москве отписка была получена 30 ноября 1686 г. (там же, л. 64 об.).
41. Пашенный крестьянин Авксентий Федоров в дальнейшем по грамоте из Сибирского приказа от 16 января 1687 г. «за полонное терпенье» был зачислен в албазинские казаки с денежным окладом в 5 руб., хлебным — 5 четвертей ржи, 4 четверти овса, (ЦГАДА, ф. Нерчинская приказная изба, д. № 22, лл. 20-21).
42. Десятинная пашня — пашня, вспаханная дворцовыми крестьянами для казны («на государя»). Десятинные пашни создавались для того, чтобы обеспечить гарнизоны сибирских острогов местным хлебом, так как доставлять хлеб из центральных районов страны было очень трудно.
В районе Албазина на плодородных почвах Приамурья десятинная пашня впервые возникла в 70-х годах. Порядок ее обработки был упорядочен в 1682 г., когда в Албазин были присланы специальные приказчики для управления крестьянским населением, жившим по Амуру.
Первоначально норма обработки десятинной пашни составляла по половине десятины на человека, в 1682 г. она была уменьшена для части населения до четверти десятины. Особенностью десятинной пашни в Даурии (как и в некоторых других районах Сибири) являлось то, что ее пахали не только дворцовые крестьяне, но и служилые люди (см.: В. И. Огородников, Туземное и русское земледелие на Амуре в XVII в. — «Труды Государственного Дальневосточного университета», серия III, №4, Владивосток, 1927, стр. 59, 62; В. И. Шунков, Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.), М., 1956, стр. 208, 210).
43. Никанские невольные люди — китайцы-рабы, использовавшиеся в знаменных маньчжурских войсках на земляных работах, доставке грузов и т. д., а также являвшиеся челядью маньчжурских офицеров и солдат.
44. Подлинная отписка Ф. А. Головина (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 316-318) была получена в Посольском приказе 24 ноября 1686 г. (см. там же, л. 316 об.). На отписке имеется помета дьяка Е. И. Украинцева: «Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно. Взять к отпуску. Послать о том для ведома память в Сибирский приказ» (там же).
Аналогичная отписка, посланная Ф. А. Головиным в Сибирский приказ (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 965, ч. 2, лл. 427-430), была получена там 21 ноября 1686 г. (см. там же, л. 427 об.).
45. Подлинная отписка Ф. А. Головина (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 2, лл. 319-322) была получена в Посольском приказе 24 ноября 1686 г. На ней имеется следующая помета дьяка Е. И. Украинцева: «Великим государем и великой государыне, благоверной царевне известно. Взять к отпуску, а в Сибирский приказ послать о том для ведения памяти» (там же, л. 319 об.).
46. Проезжая грамота Ф. А. Головину была выдана 22 января 1686 г. при организации посольства (черновик ее см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 1, лл. 224-227).
47. Имеется в виду грамота, написанная на русском языке и присланная маньчжурскими военачальниками А. Толбузину. В ней упоминается о первой осаде Албазина и перечисляются претензии к воеводе, которые, по замыслу цинских властей, должны были служить предлогом для нападения на русские остроги:
«И вы назад украдом пришли, снова город зделали, сидите. Еще вы наших промышленных людей обижаете. И мы подумали: коль вы снова сидите, однако прежне крепче окопались и людей слишком, однако так сидите. И мы, и на подумах, на то положили, так и делай. Наше большое войское к твоему городу пришло. Отнюдь даром не покинем мы. И вы ино знаете. А только вам будет тесно и не в мочь будучи придти, так и место его.
И вы большие силы не сердите, скорей здайтесь. Ино полонскому же зделаешь — назад которые пойдут люди, подите и на своей природной земле через Нос ли, на Лену ли, на то место воротитесь и живите. И только так не будет, вы тако не разумеется, еще станете дратца и противитца, в те поры отнюдь уже даром не разойдемся.
Что письмо как придет, скорее думу думайте. На одно положи, человека пришли — письмо б привез» (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 965, ч. 1, лл. 2-3. Список).
48. Под «прежними изменниками» подразумеваются обычно единичные пленные и перебежчики более раннего периода. Среди них известна группа казаков, взятая в плен в 1683 г., а также использовавшиеся маньчжурами в качестве толмачей И. Артемьев и С. Верхотур (последний толмачил переговоры с албазинцами). Они же писали на русском языке «листы», посылавшиеся от имени маньчжурских воевод (см. ЦГАДА, ф. Нерчинская приказная изба, д. № 35, лл. 4, 18).
«Изменниками» в русских документах XVII в. называли также албазинских казаков, которые после разрушения Албазина были захвачены маньчжурами. Число русских пленников, находившихся в Цинской империи, значительно колебалось в разные годы. Много пленных было захвачено при вторжении маньчжуров в русские пределы. После взятия Албазина их насчитывалось, по русским источникам, 25 человек, по китайским — 40, в том числе казаки Иван Войлошников, Василий Захаров и подьячий Петр Хмелев (см. там же, л. 17). Пленный албазинец Степан Козьмин в письме к своим родным от 10 апреля 1685 г. приводит еще большую цифру, говоря о том, что «в полону в Богдойском царстве русских людей 90 человек» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 1, лл. 85-86).
49. Имеется в виду «собинная пашня», которую пашенные крестьяне пахали для себя (в отличие от десятинной).
50. Великий пост в 1686 г. продолжался с 7 февраля до 3 апреля.
51. Покровская слобода на Амуре, расположенная ниже Албазина, возникла в 70-х годах XVII в. Первоначально она была населена ссыльными, записавшимися в пашенные крестьяне (см.: В. И. Огородников, Туземное и русское земледеление на Амуре в XVII в. — «Труды Государственного Дальневосточного университета», сер. III, № 4, Владивосток, 1927, стр. 55).
В челобитной пашенных крестьян Покровской слободы, поданной в 1685 г. от имени 70 человек, дается описание этого поселения и заведения пашни: поселенцам давали из казны по одной лошади на четверых, из того же расчета распределялись сошники и топоры. По данным Сибирского приказа, в 1672-1673 гг. на ссуду и подмогу «новоприборным» пашенным крестьянам было послано 200 руб.; в 1677 г. — 150 топоров и 100 руб. для покупки в Енисейске необходимых орудий; в 1684 г. — 84 руб. для покупки одежды. Однако не все деньги были истрачены по назначению.
В 1685 г. маньчжурские войска, подойдя к Албазину, всех крестьян Покровской слободы «разорили без остатку, и домишка и крестьянский завод пограбили и всякое строение сожгли», крестьяне же «розбежалися по лесам только душою и телом» (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 974, ч. 1, л. 133). Позднее они присоединились к албазинцам и вместе с ними пришли в Нерчинск.
В мае 1686 г. Сибирский приказ предписал посадить их снова на землю, выделив ссуду по 3 руб. на человека (там же, л. 143).
Под Покровской заимкой, по-видимому, подразумевается новое поселение крестьян из Покровской слободы (см.: В. И. Огородников, Туземное и русское земледелие на Амуре в XVII в., — «Труды Государственного Дальневосточного университета», серия III, № 4, Владивосток, 1927, стр. 63).
52. 15 ноября 1685 г. в Москву в Сибирский приказ были привезены грамоты маньчжурского императора русскому царю, а также нерчинскому и албазинскому воеводам (подробнее см. комм. 1). Среди них имеется грамота, написанная от имени командующего маньчжурской армией фудутуна Пэнчуня.
53. В статейном списке приводится текст только одной отписки, посланной с И. Урбановым. Вместе с тем сохранилась вторая отписка, посланная в Сибирский приказ и содержащая пересказ отписки нерчинского воеводы о действиях маньчжурских войск под Албазином (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. № 965, ч. 2, лл. 444-451).
54. Подлинная отписка Ф. А. Головина (см. ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, лл. 338 — 342) была получена в Посольском приказе 1 декабря 1687 г. (см. там же, л. 338 об.). На ней имеется следующая помета: «Великие государи указали послать с сей отписки для ведома и что в подводах нерадением тамошних воевод чинитца мотчание в Сибирский приказ память. А к окольничему и воеводе к Федору Алексеевичу Головину указали великие государи послать свою великих государей грамоту за скорой и радетельной с ратными людьми поход ево с похвалою и с милостивым словом» (там же). Память в Сибирский приказ была послана 13 января, похвальная грамота 31 декабря 1687 г. (см. там же, лл. 343-348).
Аналогичная отписка была послана в Сибирский приказ (см. ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стлб. 965, ч. 2, лл. 440-442), где получена 30 ноября 1686 г. (там же, л. 440 об.).
55. В данном случае под Тунгуской подразумевается р. Ангара.
56. Покров Богородицы — 1 октября.
57. Лоншаков (Лонщаков) Григорий Иванов, нерчинский сын боярский. Неоднократно использовался нерчинским воеводой для дипломатических связей с монголами. Так, в 1681 г. вместе с 25 казаками был послан в Монголию с торговым караваном для закупки скота (см. ЦГАДА, ф. Якутская приказная изба, оп. 1, д. № 124, лл. 30-32, 33).
58. Занабазар — Лубсан Дамба Джалцзун Ундур-гэгэн (1639-1724 гг.) — сын Тушету-хана Гомбо Дорджи. В 1641 г. был провозглашен хубилганом (перерожденцем) бога Чжебзундарната. Являлся первым ургинским хутухтой и главой ламаистской церкви Халхи. Его браг Тушету-хан настаивал на его главенстве в ламаистской церкви Монголии, мотивируя это тем, что их отец был наиболее влиятельным феодалом (см.: И. Я. Златкин, История Джунгарского ханства, М., 1964, стр. 265).
Сам ургинский хутухта являлся крупным феодальным властителем. Ф. А. Головин следующим образом характеризовал его в письме к В. В. Голицыну:
«От Селенгинского меж владения Чарой Саин-хана к полудню идет их же мунгальского духовного чину имянуемый кутухта, вышеписанному Чарой Саин-хану родной брат, и над всеми теми мунгальскими владетели в духовном и свецком чину зело силен. А приемлет тот кутухта посвящение далай-ламы, который кочюет за мунгалами на полдень...
А у того вышепомянутого кутухты зделаны по реке Чикою и Толе, которая впадает от полудня в Чикой, монастыри многие, ограды имеют каменные, в которых живут их законники» (ЦГАДА, ф. Сношения России с Китаем, 1685 г., д. № 2, ч. 3, лл. 805-807).
Так же как и его брат, Тушету-хан, хутухта придерживался проманьчжурской политики, хотя проводил ее более гибко. В 1688 г. явился инициатором принятия Халхой маньчжурского подданства. После Долоннорского съезда 1691 г. маньчжурский император сохранил за ним первенствующее положение среди монгольского духовенства (см.: «История Монгольской Народной Республики», М., 1967, стр. 194).