№ 166

1674 г. февраля между 19 и 25 *. Из выписки, составленной в Посольском приказе, о посольстве ойратских князей Галдана Бошокту 1 и Цэван Рабдана 2 в 1673—1674 гг. в Москву

(* Датируется по упоминанию числа в тексте и по помете на выписке (см. ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп. 1, 1673 г., д. № 2, л. 130))

/л. 104/ В прошлом во 181 году июля во 12 день приезжали к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, сибирских калмык Галдана да Араптара тайшей посланцы Зайсан да Чагир да Кербек, а с ними братьи их и кошеваров 17 человек [...]

/л. 106/ А словесно Галданов посланец Зайсан говорил:

Дед де Галдана-тайши Каракула-тайша и отец Батур-контайша и брат ево родной Сенга-тайша великому государю служили, а как де брата ево Сенги-тайши не стало и после смерти ево учинился тайшею он, Галдан, а до того де времяни был он котухтою, и ныне де всеми тамошними калмыцкими улусы владеет, а по духовности де все ево почитают 3. А как де он учал улусами владеть, и в то время вскоре посылан великого государя с казною в Китайское государство бахаретин Сеткул, и Облай де /л. 107/ тайша из улусов своих посылал с тем Сеткулом в провожатых в Китайское государство людей своих, а он де, Зайсан, в то время от Галдана-тайши посылай был в Китайское государство послом же, и после того вскоре наступил на Аблая-тайшу войною большой ево брат Учюрты-хан. И съехался де он, Зайсан, с Сеткулом и с аблаевыми людьми в пути, а они де, Сеткул и облаевы люди, от Учюрты-хана людей и от бухарцов были в великом опасении.

И он де, Зайсан, видя их в таком спасенье, покиня людей своих, ездил с ними для людей и для подвод под государеву казну к тайше своему, и тайша де, служа великому государю, людей с ними в провожатых посылал и подводы дал, а он де, Зайсан, великого государя с казною и с Сеткулом ехал вместе до Китайского государства и ис Китайскова государства до Тобольска.

И ис Тобольска де Сеткул великого государя с казною отпущен к Москве, а ево, Зайсана, с товарыщем и с людьми, всего 20-ти человек, держали воеводы /л. 108/ в Тобольску больши трех годов, а корму давали только по 2 алтына по 4 деньги на день, и он бил челом воеводам, чтоб ис Тобольска ево отпустили к великому государю к Москве или назад в их улусы. И воеводы де ему никакова указу не учинили. И он де в той задершке издержал тайшины казны 250 рублев.

И великий государь пожаловал бы тайшу их, не велел впредь в Тобольску послов ево задерживать и чтоб о том дана ему была в Тоболеск великого государя грамота.

Да тайша ж де приказал ему великого государя приказным людем объявить, буде изволит великий государь в Китайское государство послать купчину ныне с ним Зайсаном, и того де купчину, служа великому государю, тайша ево в улусе у себя примет, и в Китайское государство с подводы и с кормом и с провожатыми отпустит, и назад ис Китайского государства потому ж велит ево проводить до Тобольска со всею великого государя казною в целости. /л. 126/ [...]

Да в нынешнем же во 182 году февраля в 19 день в Посольской [315] приказ в указе великого государя из Сибирского приказу за приписью дьяка Гршорья Порошина написано:

В прошлом де во 181 году генваря в 30 день к великому государю писали ис Тобольска боярин и воеводы князь Иван Борисович Репнин с товарищи: приехал де в Тоболеск ис Китайского государьства тобольской житель бухаретин Сеткул Облин; а в роспросе им сказал: послали де с ним за государевою казною в провожатых до Тобольска и до Москвы Галдан да Араптар тайши посланцов своих Маметялипа да Чедыря, и те де посланцы приехали с ним в Тоболеск вместе.

И они, боярин и воеводы, велели тем посланцом быть на посольском дворе и допрашивали их, куды они и для чего едут.

И посланцы им сказали, что послали тайши их за государевою казною с Сеткулом до Тобольска и до Москвы в провожатых, и есть де у них тайшей их к великому государю лист, /л. 127/ и приказали им тайши тот лист подать на Москве великому государю, и били челом, чтоб их из с Тобольска к Москве отпустить.

И они де, посланцы, к Москве не отпущены для того, что без указу великого государя в Москве отпускать их не велено; да и для того они к Москве не отпущены, что дела за калмыцкими посланцы бывают небольшие, а казне великого государя в кормех бывают росходы многие и ямщиком в подводах тягость большая. Да они ж де, посланцы, в Тобольску называют товары многие своими и з собою возят, набрав у бухарцов, а усмотреть за ними того никакими мерами немочно, потому что у них товаров не осматривают и пошли не емлют, и от того таможенному збору бывает недобор.

А естли укажет великий государь к Москве их отпускать, и на то смотря, многие учнут ездить для торгов своих, и чтоб ему, боярину, о том великого государя указу учинить.

А по чему им там корму давано, и того в отписке их не написано [...]

ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп. 1, 1673 г., д. № 2, лл. 104, 106-108, 126-127. Вся отписка на лл. 104-129. Подлинник.


Комментарии

1. Галдан Бошокту-хан (50-е годы XVI в. — 1697 г.) — ойратский князь из рода Чорос, сын Батура-хунтайджи (см. ком. 31 к док. № 74/I). Продолжая объединительную политику отца, он стремился завоевать всю Монголию. Пытаясь заручиться поддержкой московского правительства в борьбе с Тушету-ханом и другими монгольскими феодалами, установил регулярные дипломатические отношения с Россией. Галдан Бошокту-хан начал борьбу с Цинами, но не смог противостоять объединенным силам монгольских феодалов и армии императора Шэнцзу (Канси) и, потерпев несколько поражений, погиб.

2. Цэван Рабдан (1663-1727) — ойратский князь из рода Чорос, сын Сэнге. После гибели Галдана Бошокту-хана в результате междоусобной борьбы добился главенства среди ойратов. Первоначально пытался завязать сношения с Цинами, но, укрепив свою власть, проводил антиманьчжурскую политику и в 1717-1721 гг. вел ряд войн с Цинской империей. В 1717 г. захватил Тибет, но под напором маньчжурских войск вынужден был оставить его.

Неоднократно обменивался посольствами с Москвой. Записки одного из русских послов И. Унковского (1722 г.) служат ценным источником по истории ойратов.

3. С распространением ламаизма в Монголии каждый из независимых ханов стремился иметь в своем аймаке хутухту. Брат Тушету-хана Чихунь Доржи — Лубсан-Дамба-Джалцан, известный под прозвищем Ундур Гэгэна, был первым ургинским Джайдзун Дамбой-хутухтой. Тушету-хан настаивал на его главенстве в масштабах всей Халха Монголии, мотивируя это тем, что их отец был наиболее влиятельным феодалом Монголии и что в него вселилась душа первого монгольского хутухты. Лубсан-Дамба-Джалцан был крайне реакционным представителем ламаистского духовенства.