№ 107

1731 г. февраля 9. — Записка о переговорах в Сенате с цинскими послами по джунгарскому вопросу ¹

1731-го февраля 9 дня. Записка конференции с китайскими послами в Москве.

Когда послы вошли в Сенатскую палату и сели по местам, тогда господин канцлер ² им говорил:

Что они, послы, желали видеться с министры российскими и объявить о словесном им от богдыханова величества приказе, и чтоб они о том ныне объявили. [274]

И послы сперва упоминали о допущении в ту палату для толмачества одного их служителя, которой природою мунгалец, и прежде сего крещен и живал у гостей Филатьевых, и от них ушел в китайскую сторону, и принял паки их закон, в чем от послов надлежащая отговорка учинена, и тот человек не впущен.

Потом послы говорили, что богдыхан их, уведомясь о вступлении императорскаго величества на всероссийской престол, отправил их, послов, для поздравления онаго, и для уведомления о императорском здравии, и притом приказано им от богдыхана о некотором деле здесь словесно объявить.

Министры российские на то им сказали, что и в листе, с ними присланном, о том словесном им, послам, приказе написано, о чем и е. и. в. донесено. И е. и. в. повелела оное у них, послов, им, министрам, выслушать, и чтоб они о том объявили.

Послы говорили, что богдыхан их имеет с контайшиным («с контайшиным» приписано внизу) зенгорским народом войну, о чем они, послы, имеют пространно представить, что тот зенгорской народ пред их подданными /л. 1 об./ мунгалами самой последнейший, и прежний оных владетель Галдан принял было духовной чин и не содержавши онаго, женился, взял у Кукунорскаго (Приписано другой рукой: народ калмыцкой, обретающийся под протекциею бокдохана) Очирту Цеден хани ³ дочь, и потом того тестя своего воевал, и часть улусов ево к себе присовокупил, и стал на границы китайския нападение и подданным мунгальцам обиды и другия противности чинить, о чем от пограничных жителей богдыхану донесено и всеподданнейше прошено о обороне от онаго.

И по тому подданных прошению, богдыхан по своему миролюбию к помянутому зенгорскому владетелю Галдану послов своих посылал, чтоб он от того престал и жил в тихомирии.

И он, Галдан, чинить то обещал было, но потом презря богдыханову милость, от противностей своих не престал и перешел за караулы, которые имеются на границе китайской, и паки чинил на подданных нападение.

И богдыхан, не могши того терпеть, отправил на него знатную часть своей армии.

И зенгорской владетель Галдан хотел было с теми войски вступить в бой, но видя их пред собою сильных, впал в отчаяние и сам умертвил себя отравою. И тако китайцы те ево Галдановы войски разбили, а жен ево и детей побрали в плен.

После Галдана остался племянник ево, большаго брата сын Цон (Приписано другой рукой: бывший контайшин) Араптан, которой без позволения (Приписано другой рукой: других ханов и духовных знатных особ) собою [275] точию по согласию семи человек своих советников, учинился /л. 2/ над дядиным народом наследником и владетелем, и стал подражать злым поступкам дяди своего.

И хотяб богдыхан мог ево войсками своими за то и разорить, но по своему миролюбию, презирая ево противности, посылал к нему, Араптану, с милостивым увещеванием послов своих и оного в наследствии повелел утвердить, пребывая в той надежде, что он за ту ево милость будет жить в тихомирии, еже оной и чинить обещает.

Потом сей Цон Араптан Аюку-хана калмыцкаго с детми ссорил, и сына ево Аюкина Санжипа к себе подговорил, которой к нему, Араптану, и пришел с немалою частию улусов отца своего Аюки. И он, Араптан, те Аюкины улусы по своим расфасовал и ими усилился.

Министры российские послам сказали, что бывший Аюка-хан с калмыцким народом в подданстве российской империи из Давных лет, и что тогда сын ево Аюкин, Санжип, учинился ему ослушен, и с частию улусов ево отошел к контайше, о чем оной хан Аюка в то ж время его и. в. всеподданнейше доносил, принося на помянутаго сына своего во оном побеге жалобу.

Послы говорили, что когда Цонь Араптан аюкинскими калмыки усилился, и тогда несмотря на высокую к себе богдыханову милость поднялся противу веры и с войски своими ходил к их молбищу (Внизу приписано другой рукой: место, где обретается Далай-Лама) и у Лазан-хана, которой охранял то место, на бою убил и многие храмы разорил, и в жертву приносимое Бурхаком, расхитил, и многих лам и других духовных особ умертвил, и прочее /л. 2/ неистовство противу закона своего чинил, и оттуда возвращался, встретился с их китайскими войсками и имел бой ⁴ .

А после того подданной богдыхана кокунурскаго народа владелец, именуемый Лузанг Данжин, изменя богдохану, ушел к реченному ж Цопь Араптану, которой ево к себе и принял ⁵ .

И богдыхан, яко миролюбезный государь, те ево араптановы противные поступки презирая, посылал к нему паки послов своих и войски для постраху на границы, чтоб он, Цон Араптан, чрез то от противностей своих, престал, и изменника ево Лузанг Данжина выдал.

И Цон Араптан, пришед в чувство, присылал к ныне владеющему богдохану послов своих, прося прощения со обещанием помянутаго беглеца ему, богдохану, выдать и жить в тихомирии.

И богдохан на то склонился и повелел пограничным своим жить с ним спокойно, и с купечеством людей ево в китайскую сторону пускать.

Между сим оной Цонь Араптан умер, а по нем учинился [276] наследником сын ево Галдан-Черень ⁶ , которой присылал к богдохану с объявлением о том прося, чтоб богдохан содержал ево в своей милости. И хотя он милости и просил, точию учинился злым поступкам отца своего преемник и помянутаго беглеца не выдал и противности чинить такожде продолжал.

А понеже де их китайскаго государства обычай такой, что хотя кто малыя им обиды и чинит, то они некоторое время претерпевают, хотя и войска к тому довольные имеют, и по тому богдохан их, яко миролюбивый /л. 3/ государь, хотяб такия противности ево и оставил, но опасение имеет, что оный Галдан-Черен постоянно себя никогда содержать не будет, понеже зенгорской народ так непостоянной, что ни с кем с соседьми в покое жить не хочет, но ищет со всеми противности.

И правда, что богдохан их зенгорскими землями завладеть и подданным своим тамо повеление и пашню завести не желает, разсуждая в каком дальном разстоянии те их зекгорския места от их китайскаго государства состоят, и как великими и пустыми степями разделились, и сверх того оной народ, так непостоянной, в протекции своей содержать намерения не имеет, но токмо опасаятся, дабы тот зенгорской народ тем наивяще не пришел в безстрашие и пограничных мунгальцов не озлоблял. А особливо б во время какого случая и за границы впадения не учинил, и тем бы подданным его не приключил разорения. И для того богдахан их за благо разсудил то зло предварить и презрителей ево милости и ненавидящих покоя смирить оружием, чего ради на тот зенгорской народ отправил некоторую часть своей армии.

И приказано им, послам, от богдыхана при дворе Российском министрам е. и. в. объявить, что когда их китайския войска зенгорской народ атакуют и землю ево овладеют, то богдохан ведает, что тот зенгорской народ российской империи соседствен и ежели е. и. в. что из земли их потребно, о том бы им объявить, и оное имеет уступлено быть в Российскую сторону. Притом послы изъясняли, /л. 3 об./ что их китайскаго государства обычай, что они на неприятеля своего тайно ни на кого не нападают, а когда с кем намеряются иметь войну, о том заранее окрестным государствам объявляют, чтоб от соседей в том не было на них подозрения. А понеже российское государство с их китайским государством граничит, и когда их армия близь российских границ на зенгорской народ пойдет, тоб в том не имея никакого подозрения, чего ради они о том, також и о причине сей войны, по указу бокдоханову российскому двору заранее и объявляют.

Российские министры послам ответствовали, что сие зело изрядно, и что во время таких случаев в Российской империи таким же образом поступается и должно между [277] такими великими соседними государствы для продолжения постоянной дружбы и впредь оное чинить.

Послы говорили, что при том приказано им представить, что когда их войска будут наступать на зенгорской народ, а из того народа, которые улусы будут уходить в Россию, тоб тех принимать, толькоб из них выдавать им, китайцам, владельцов и зайсангов, понеже им надлежит ими о противности их изследование чинить. А которые в Россию примутся, чтоб тех содержать в страхе и в крепком месте, дабы оные на границах никаких задоров и противностей чинить не могли.

И потом послы заключили тем, что им на словах предложить от богдохана их приказано, то все они предложили.

/л. 4/ Министры российские им сказали, что о том о всем они е. и. в. всеподданнейше донесут и ответ им на оное учинен будет впредь.

После того послы говорили, что сего февраля 7 дня от российских министров присланы к ним, послам, указы, отправленные из Пекина, и ежели министры российские изволят слушать, что в тех указах писано, и они, послы и о том объявят.

Министры российские сказали, что выслушать готовы, и чтоб они, послы, о том объявили.

Послы говорили, что в тех указах к ним писано, что которая армия при отправлении их послов из Пекина отправлена на зенгорской народ, когда оная собралась на границы, тогда зенгорской владетель Галдан-Черен, уведав о том, прислал к богдохану своего посла просить у него к себе милости и при том обещал беглеца Лузанг-Данжина выдать и жить в тихомирии, чего для и войски их китайския удержаны на границе, а от богдоханова двора с тем Галдан-Череневым послом отправлены к нему два человека министров, и ежели он Галдан-Черен по обещанию своему придет в покорение и помянутаго беглеца им выдаст и сам будет жить с покоем, то и вышеписанная их армия с границ будет возвращена, а ежели он в том и сустоит, то та их армия имеет на него наступление чинить будщей весны по первой траве.

И притом послы просили, чтоб по имеющейся между обоими империи дружбе о том е. и. в. было донесено.

Министры сказали, что о том они по всеподданнейшей своей должности е. и. в. донесут.

Послы ж, показуя себя, говорили, что сии посольства отправлены, одно сюда, ко двору и. в., а другое, /л. 4 об./ к аюкинским наследникам, и хотя тем, которые едут к калмыкам и надлежало было ехать к ним прямо из Тобольска, не заезжая сюды в Москву, однако же и они по всемилостивейшему е. и. в. указу сюда ж призываны и по милости к ним е. и. в. в пути как в корму, так и в протчем имели великое довольство, а особливо здесь, находится в высокой милости е. н. в. так же и всем удовольствованы, из чего прежде [278] невидали, то им ныне показано. Ежели б они сюда были не призваны, а проехали б к калмыкам из Тобольска, тоб той милости причастны не были, за что покорно благодарят и просят, чтоб их к калмыкам с таким же довольством ныне отправить немедленно, дабы они туда могли доехать нынешним зимним путем саньми.

Министры российские послам сказали, что от стороны е. и. в. сия милость и довольство им учинено по древней между обоими империи дружбе и по склонности е. и. в. к богдохану их для продолжения и впредь постоянной дружбы, а об отправлении их посольства к калмакам они, министры е. и. в. будут доносить, и надеются, что то их отправление не умедлится.

И тем оная конференция кончилась, и послы китайские, встав и учиня министрам российским комплементы, поехали на квартиры свои.

Сию конференцию е. и. в. изволила слушать февраля в 26 день 1731 года при собрании.

АВПР, ф. 62/1. Сношения России с Китаем, 1731, № 9, л. 1-4 об. Копия.

Комментарии

1. В 1730 г. в Россию из Пекина было отправлено цинское посольство в составе 54 человек. Часть свиты должна была из Тобольска ехать к волжским калмыкам. Прибыв на границу с Россией в апреле 1730 г., посольство лишь 14 января следующего года торжественно въехало в Москву (см.: Церемониал въезда послов в Москву, с. 102-110). Формальным поводом для отправки цинского посольства в Россию явилось поздравление императора Петра II с восшествием на престол. Однако, когда оно добралось до Москвы, на престоле уже находилась императрица Анна, что побудило цинский двор в том же 1731 г. отправить в Россию новое посольство. Главной же целью обоих посольств было заручиться поддержкой или хотя бы нейтралитетом России в войне Цинской империи с Джунгарским ханством и склонить волжских калмыков (и прежде всего сына Цэван-Рабдана Лоузана-Шоно, бежавшего из Джунгарии на Волгу) к войне против джунгар.

Сопровождавший посольскую свиту пристав И. Глазунов сообщал в Коллегию иностранных дел, что император Юнчжэн, «приняв намерение главного своего врага, контайшу (коего он малым и безсильным владетелем, по своей гордости, почитал), раззорить до основания не токмо определил в трехлетнюю против него войну до 300 тысяч войска, но и отправил послов просить у российского императора учинить ему в сем деле вспоможение войсками» (цит. по: Моисеев В. А. Дело Шоно-Лоузана. Ч. 2, с. 98).

2. Речь идет о Гаврииле Ивановиче Головкине (см. примеч. 1 к док. №83).

3. См. примеч. 4 к док. № 25.

4. Имеется в виду попытка Цэван-Рабдана подчинить своей власти Тибет. Вкратце ход событий был следующим. В 1705 г. был убит бывший союзник Галдана Бошокту-хана светский правитель Тибета Санчжам-Чжам-цо, который стремился сохранить самостоятельность страны. Власть в Тибете захватил кукунорский феодал Лоцзан-хан (1697-1717), придерживавшийся проманьчжурской ориентации. Он поспешил отправить ставленника Санчжай-Чжанцо — VI далай-ламу Цаньян-Чжамцо (1683-1716) в Пекин, но ют скончался по дороге туда (в кочевьях кукунорских хошоутов) при весьма загадочных обстоятельствах. Подобное развитие событий вызвало растущее беспокойство в Джунгарии, ибо Тибет был религиозным центром всех монголов, ойратов, калмыков, бурят и укрепление там позиций Цинской империи могло иметь для Джунгарии нежелательные последствия. Заключив брачный союз между своей дочерью Ботлок и сыном Лоузан-хана Даньчжуном, Цэван-Рабдан попытался подчинить своему влиянию нового правителя Тибета, но успеха не достиг.

Тогда, под предлогом сопровождения брачного кортежа, в Тибет в 1717 г. был отправлен из Джунгарии 6-тысячный отряд под командованием опытного полководца Цэрен-Дондоба Старшего. Опираясь на своих сторонников, джунгары нанесли поражение войскам Лоцзан-хана и захватили основные центры страны. Однако уже в 1719 г. цинские власти двинули в Тибет несколько армий и отряды кукунорских владетелей. После ожесточенных сражений Цэрен-Дондоб Старший увел остатки своих сил обратно в Джунгарию (подробно см.: Бичурин Н. Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов, с. 82-95; Успенский В. Страна Кукэ-Нор, с. 118-119; Цыбиков Г. Н. Избранные труды. Т. 1, с. 144-145; Дугаров Р. Н. «Дэбтэр-Чжамцо», с. 42-46).

5. См. примеч. 1 к док. № 75.

6. Правильно; Галдан-Цэрен — старший сын Цэван-Рабдана, джунгарский хан с 1727 г. по 1745 г. В годы его правления Джунгарское ханство достигло наивысшего могущества (см.: Hummel A. W. Vol. I, с. 759; Златкин И. Я. История Джунгарского ханства, с. 235-252).