№ 101

1724 г. мая 4. — Лист хунтайджи Цэван-Рабдана Петру I о его желании сохранять мирные отношения с Россией

Перевод с калмыцкого листа к его императорскому величеству от контайши калмыцкого, полученного в Москве чрез посланника ево Доржу маия 4 1724 году 1 .

Великому пресветлейшему Белому царю доношу.

Вашу грамоту и подарки — три кречета, четыре зеркала, тритцать аршин золотого штофу, сто осмнатцать аршин одинцового сукна, сто лисиц теленгутских, семдесят выдр, [257] шездесят бобров, сорок кож, пятьдесят сафьянов получа, и о здравии услыша, зело обрадовался. Иван Чередов указ ваш великого царя мне объявил, дабы как прежния наши владелцы обходились со всеми людми вашими в любви и в союзе, також де б и ныне обходитца в любви и в союзе.

И от болших и от малых моих неприятелей оберегать будет, а которые пойдут вверх по Иртышу искать золота и серебру, тех бы без задержания я пропущал, а произшедшие ссоры надлежит де розыскать без войны чрез посланцов, и быть по прежнему в союзе и таким же де образом повелено и подданным в. в. поступать. Також де мне объявил ваш Великого Белого /л. 9 об./ царя указ таким же образом, и я слыша обрадовался. А что сказал Чередов, которые будут приискивать золота и серебра, и на то я ему, Чередову, сказал, что по устью Ом реки положено межа и засека от того места вверх, которая наша была, и на то сказал Чередов, то де правда, однакож х китайской стороне надобно, и вам де чаю будет способ, на что я ему сказал, покамест то дело по указу окончитца, пусть ныне ищут, о чем ему и велел донести. А ныне капитан 2 особливо, кроме тех вышеозначенных слов обявил толко о прииске золота и серебра, и с тем прибыл и сказал, что де для чего я и на пред сего посланника своего посылал, от болших и малых твоих неприятелей оберегать будем, чтоб по прежнему жить в совете и в любви, и хотели розмениватпа полоняниками. А ныне при прежнем указе особливыя слова прибыли, понеже произшедшие ссоры не токмо розысканы, но против указу не отдав многих, токмо восем человек отдали. А от меня многое и малое число естьли будут мои бегать, и мне б таких пожаловать отдать, и о том послать указы, чтоб во всех городех повелено было указом вашим моих беглых отдать, /л. 10/ а которые были в Тоболску, тех не отдали, и такие дела разнятца с указом, о чем повторительно донести я с капитаном Даржу послал, чтоб обо всем деле обстоятелно донес, и для того я десять человек полоняников послал, а и других многих после пришлю, а в протчем словесно донесут два посланника, в презенте десять лан золота, двести соболей 3 .

У того листа красная печать ево контайшина (Далее следует строка, написанная на калмыцком языке).

АВПР, ф. 113/1. Зюнгорские дела, 1724-1725, № 2, л. 9-10.

Перевод с калмыцкого языка.


Комментарии

1. Представление в Петербурге ойратского посла Борокургана в 1721 г., а также письмо хунтайджи Цэван-Рабдана к императору Петру I с просьбой о покровительстве послужило предлогом для отправления в Джунгарию русского посольства во главе с капитаном от артиллерии И. Унковским. Однако обстановка к тому времени изменилась. На вопрос И. Унковского о строении крепости в районе оз. Зайсан Цэван-Рабдан заявил: «Было де и мое прошение, чтоб городы построить, для того что китайцы на улусы мои чинили нападение, а ныне де старой Амуголи-хан умер (т.е. император Канси. — Ред.), а на место его сын вступил и прислал послов, чтоб жить по-прежнему в дружбе... И китайцы де стали быть в худом состоянии, для того ныне городы мне не надобны» (см.: Посольство к зюнгорскому хун-тайчжи, с. 113). Тем не менее Цэван-Рабдан отправил с И. Унковским в Петербург своего посла Доржи с предложением и впредь поддерживать между Россией и Джунгарским ханством дружеские отношения.

2. Имеется в виду русский посланник в Джунгарии капитан от артиллерии И. Унковский.

3. Доржи был принят императором Петром I 4 апреля 1724 г. При его отправлении 21 сентября того же года ему была вручена императорская грамота, в которой говорилось: «Обнадеживаем вас, что с нашей стороны с вами имеющая дружба по-прежнему постоянно содержана будет и отправлены ныне к пограничным нашим командиром указы наши, чтоб они жили с вами в добром согласии, и никаких бы обид вам и людем вашим не чинили, против его взаимно уповаем, что и с вашей стороны таким же образом к нашей стороне всегда поступано будет, и для того требуем мы, дабы вы во исполнение оной имеющей с нами дружбы всех наших подданных, которых ныне в улусах ваших многое число обретается, в нашу сторону возвратили, и ежели сие с вашей стороны воспоследует, то и ваши люди в нашу сторону браны и удерживаны не будут, но по-прежнему оные к вам без удержания возвратятся. В протчем же мы вас в нашей императорского величества- высокой милости содержать не оставим. А помянутого вашего посланника Даржу с товарищи, удовольствовав нашим жалованьем, с сею нашего императорского величества грамотою отпустить к вам повелели» (см.: Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи, с. XXXVII- XXXVIII).